Рождественская Симфония.

Симфония кануна Рождества.
Безмолвие от альфы до омеги.
Константа безусловного родства
Творца с Христом-младенцем в человеке.

Аккорд пространства, метроном шагов,
Короткая агония разбега...
Смотри, безвременье песков
Сменит величие сверкающего снега.

А в суете роженица-душа слепа, глуха
И безответно нема,
Юродствуя и трепетно блажа,
Так терпеливо ждёт звезды над Вифлеемом.

И задыхаясь в копоти рутин,
Лелеет рубище и посох пилигрима,
Ища благословения пути
От Галилеи до Иерусалима.

Неймёт, неугомонная, неймёт,
Ей мудро ждать невыносимо больше
И, наконец, крещендо взлёта и полёт...
Полёт стрелы неоспоримо дольше.

Так длань судьбы ложиться на чело,
Так проступает тень ладьи Харона...
И над листом дрожащее стило,
И тот же липкий страх у Рубикона.

А может это всё не обо мне?
Но рок-судья, но совесть-обличитель...
И впереди, на каменной стене,
Распятый на кресте, застыл Спаситель.

Перед глазами кроткое лицо,
Воскресший Лазарь, преломленье хлеба.
И горький, царственный венец венцов,
Багряница, закрывшая полнеба.

Незаживающая рана - скорбь Христа,
Бичуемая, Сущая искони.
И Божья Матерь у изножия креста,
Удар копья, крик, тонущий в ладонях...

Предательство, коварство, колдовство
В безверии осиротевшем мире.
Достоинство, а рядом плутовство,
Влачит ярмо у ног своих кумиров.

Укрой же Платом Мира огонёк души,
О, ниспошли же твёрдости и веры.
Яви прозрение, гордыню сокруши,
Чтобы ЛюбовьТвоя однажды стала мерой.

Чтоб дерзновенно в скинию ступить,
Чтобы коснуться Чаши, претворенной.
И чтобы пить, и, чтобы пить
Восторг души коленопреклонённой.

Молящейся о чистоте стиха,
Молящейся о камне для Храмины,
О том, чтоб с третьим криком петуха
Благословенного шелома не отринуть.

Не оборвать связующую нить,
Не запятнать души непостоянством.
И не остыть, о, только б не остыть,
И лирой огненной звучать в пространстве.

Симфония кануна Рождества.
Безмолвие от альфы до омеги.
Константа безусловного родства
Творца с Христом-младенцем в человеке.