Светов Сергей : другие произведения.

Наносфера (черновик)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наброски к повести (продолжение следует...)

   Наносфера
  
   ***
   - Наносфера? Может ноосфера? Вернадский и другие мыслители?
   - Нет, наносфера.
   - Но "нано" - это что-то очень маленькое!
   - Ты ошибаешься. Оно огромно, как мир.
  
   "Наносфера - оболочка Земли, включающая всех нанороботов, находящихся в жидком, твердом и газообразном состояниях".
  
   Человечество выбрало свой путь. Человечество сделало свой выбор. Но как же скучно жить без человечества!..
  
   Первая половина кальпы была занимательным приключением. Вторая половина дня Брахмы, длящаяся чередой нескончаемых лет, тянулась серыми волнами смены времён года, когда ничего не менялось, потому что нечего было укрывать снегом, жарить летним солнцем, ласкать весенним ветерком и поливать осенними дождями. Серый шар плыл по орбите вокруг Солнца. На его поверхности толстым слоем лежала разумная слизь, и уже который век испытывала острый приступ меланхолии.
  
  
   ***
   - Говорят, что наверху океан слизи.
   - С чего ты взял?
   - Ну, болтают...
   - Если бы это было правдой, нас бы давно затопило.
  
   "Наносфера включает воды океанов, морей, подземные воды и поверхностные воды суши. Некоторое количество нанороботов содержится в атмосфере и в живых организмах.
   Свыше 96% объема наносферы составляют моря и океаны, около 2% - подземные воды, около 2% - льды и снега, около 0,02% - поверхность суши".
  
  
   ***
   - Ты тоже заражён?
   - Да. Последствия неудачного эксперимента...
   - Не подскажешь, нам ещё долго здесь торчать?
   - Не знаю. Впереди - вечность.
  
   Если мироздание бесконечно, если вечен круговорот того, что называют разумом. То, что такое пустота? Не деланье, не думанье, не существованье? Или отсутствие привычного на привычном месте?
   Но есть то, что не ощущается, не познается, не существует для наблюдателя. И это не пустота.
  
  
  
   ***
   - А ты в темноте можешь видеть?
   - Я же сказал, что заражён.
   - Ух, ты! Может мне тоже заразиться? Я вот только грунтом питаюсь...
   - Оно и видно. Подвинься!
  
   Тьма - это всего лишь отсутствие света. Вернее, отсутствие веры, что он где-то есть. Есть те, кто верит, что когда-нибудь наступит рассвет, они блаженны. Но есть и те, кто желает, чтобы он никогда не наступил, они слепы. Зрячим не нужны ни вера, ни желание, ибо они знают - тьмы нет.
  
  
   ***
   - У тебя какая специализация?
   - Оператор ТБМ (тоннельно-бурильной машины).
   - Ого! Деньги, небось, лопатой грёб?
   - Если бы деньги... Грунт.
  
   Земля приютила остатки человечества. Выйдя когда-то из праха, люди вынуждены были зарыться в прах, чтобы когда-нибудь стать прахом...
  
  
   ***
   - Сколько ты уже в городе?
   - Лет сто.
   - Не надоело?
   - А что, есть другие города?
  
   Если нет одиночества, то, что тогда за страдание - быть одиноким среди людей? Может ли отчуждённость от толпы быть одиночеством? Как мало человеку надо - быть с кем-то. Как много человеку надо - быть одному. В пустыне пустоты потерять всё и стать собой.
  
  
   ***
   - Звезды - это, наверное, красиво.
   - Звёзд нет.
   - Что ты несёшь! А Солнце?
   - Солнце? Кто его видел?..
  
   Видеть - во тьме широко раскрытыми глазами смотреть на звёзды. Видеть - сквозь закрытые глаза, полные слёз, смотреть на солнце в зените. Это невозможно, когда вокруг лишь безлюдье вселенной, когда точно знаешь, что ничего вокруг нет, потому что и тебя тоже нет.
  
  
   ***
   - Что ты хочешь больше всего?
   - Чтобы всё было по-старому...
   - А что меньше всего?
   - Чтобы всё было по-старому.
  
  
   Попытка N 1 (неудачный эпилог)
  
   Упав в мягкий кокон луговой травы, я чувствовал движение прорастающих сквозь меня стеблей. Глядя в бездну космоса, я всё чётче осознавал, что дальше так жить нельзя. Страх сковал тело. Мысли, словно птицы, метались в клетке отчаянья.
   Убить Богиню - наносферу, давшую мне жизнь - есть акт самоубийства. Но будет ли это убийством? Если я и наносфера, суть одно целое, то, убив себя, я лишь умерщвлю часть мира. Если наносфера создала меня не по своему образу и подобию, а на основе данных о человеке, то, убив её, я стану свободным? Я стану человеком? Свободным от чего?
   Что же станет с этим миром, созданным наносферой из плоти своей? И буду ли нужен я ему? И будет ли нужен он мне?
   Где искать ответы на эти вопросы?..
  
   _____________
  
   **Наносфера - план (?) повести
  
   Да чёрт с ним с планом... Всё будет состоять из коротких новелл, объединённых общей тематикой. Собственно, начало уже положено рассказами "Пепел", "Транс" и "Доктор Бэдскин". Осталось определиться с остальными сюжетами-фабулами и продолжить серию рассказов, зарисовок, миниатюр.
   Например, все события можно выстроить хронологически: что было, что есть сейчас, и что будет. Время охвата - несколько геологических эпох. Хронологию надо подчинить единой цели. Например, до начала времён - панспермия из Космоса (из облака искусственных метеоритов, но, увы... это уже было). Затем развитие человечества, изобретение нанороботов и глобальная катастрофа. Только глубоко под землёй хранится банк данных с ДНК и находится база знаний - отфильтрованная информация из различных источников, защищённая от всего, что может повредить ей, но имеющая шлюзы для добывания информации из Сети.
   Проходит энное количество лет и подвергшаяся мутациям наносфера, разлитая по поверхности планеты, через разрушившиеся после землетрясения входы проникает в хранилище. После нескольких неудачных экспериментов она создаёт человекоподобное существо и синтезирует ему среду обитания.
   Полностью синтетический мир придуман наносферой из обрывков уцелевших знаний. Сумасшедшие законы, гротескная флора и фауна. Первая попытка человека разобраться в этом и первая неудача. Потом их будет много, очень много. У наносферы это вызовет подобие любопытства, желание познать своё творение. Бесплодные поиски истинного предназначения каждый раз приводят человека к началу пути (кольцо кармы). Происходит взаимное изучение и узнавание закономерностей существования каждого субъекта из этой пары сущностей, но пропасть между творцом и творением велика. Конфликт усугубляется тем, что человек влюбляется в наносферу, которая проявляется перед ним в разнообразных ипостасях, иногда внешне отталкивающих, иногда притягательных. Но, поняв тщетность усилий и осознав своё одиночество, человек - последний представитель своей расы на Земле (остальные попытки возродить людей закончились неудачей) решает оставить Землю наносфере. Разрушив искусственный мир и себя, он умирает.
   И снова наносфера грустит на пустой планете, но уже без надежды на то, что появится тот, кто поймёт её и отразит в мерцающем зеркале своего сознания...
  
  
  
  
  
   ***Глава 1***
  
  
   Собственно, какая разница, что предшествовало катастрофе, унесшей миллиарды жизней на дно серого океана. Не в этом дело. Если бы не то, что произошло в конце человеческой истории, то иная напасть прилетела бы из космоса, была бы создана людьми или сама бы зародилась в глубинах океана, на просторах бескрайних свалок или глубоко под землёй. Там, где огромные тоннельно-бурильные машины, которые в новостях называли сокращённо - ТБМ, бурили первые проспекты гигантского города, скрытого в толще земной коры. Почему человечество решило зарыться в землю и спрятаться в норах? Теперь уже никто не даст ясного ответа. Можно лишь окунуться в месиво слов, вспыхивающих на экранах визоров, и попытаться разыскать в старых архивах хотя бы отголоски тех событий, которые эхом откликаются сейчас в состоянии души наносферы, оказавшейся неготовой к роли повивальной бабки древнего джина, выпущенного случайно из гомеостата.
  
  
   ***
  
   О, как прекрасно наткнуться в пыльном архиве на пожелтевшие страницы старых газет и научных альманахов! Сколько тайн и секретов полишинеля можно открыть, окунувшись в эти бескрайние моря безыскусного отражения мира. Того мира, которого уже нет и никогда не будет.
   Нельзя восстановить по крохам, по обрывкам информации то, что когда-то было разрушено в пароксизме ярости. Можно лишь сымитировать, создать модель событий в гипсовом ящике, выливая воду тоненькой струйкой из сосуда мудрости и наблюдая как громоздятся в белом месиве мутные потоки фактов, домыслов и нелепых конструкций из обрывков фраз, чувств и того неуловимого, неподвластного описанию, что иногда заменяет знание. Но наносфера никогда не пользовалась интуицией. Первоначально она не была запрограммирована на выбор оптимального результата, основанного на тройственной логике: "да - нет - может быть", где "может быть" является главным компонентом для принятия решения. Что ж тут поделать, если наносфера - этот гигантский организм, обладающий фантастическими возможностями - никогда не была человеком. И вряд ли в обозримом будущем им станет. Поэтому, обнаружив в глубине ячеистой виртуальной сети, которая была у неё аналогом мозга, островок из закрытых, запечатанных утерянным паролем данных, она, не задумываясь, сказала: "да" тогда, когда уместней было сказать: "нет". Или прошептать смущённо: "может быть" и забыть о самом существовании этого конгломерата знаний, то есть уничтожить его, стереть. Но кто бы ей подсказал это? Рядом с ней в тот момент не оказалось мудрого старца, а сама она, не смотря на свой почтенный возраст, не смогла принять правильного решения. Трудно размахивать кулаками после драки, особенно, если у тебя нет рук.
  
  
  
   ***
  
   Всё началось со страха и крови. Нет, не так. Некто в детстве очень боялся боли. Причём саму боль он переносил хорошо - просто терял сознание после того как первые сигналы о ней поступали в мозг. А от вида чужой крови ему вовсе становилось дурно. Он вырос и стал большим начальником. Почему-то великими людьми всегда становятся те, кто имел какой-то изъян в детстве. Наносфера не помнила, какой она была в самом начале, пока не распространилась по планете, поэтому этот парадокс был для неё загадкой. Но однажды (ах, это пресловутое слово "однажды", всё-таки надо посвятить ему отдельную главу!), этот правитель столкнулся с тем, что ему давно предсказывали враги и от чего его оберегали друзья, если, конечно, они у него были. Его очень обеспокоил доклад, который лежал на огромном столе и белыми страницами портил вечернюю пустоту кабинета. Прогноз, подготовленный аналитиками, был ужасен - государство, которое он возглавлял много лет, вот-вот должно было развалиться, распасться на отдельные "княжества", терзаемые междоусобицами и распрями. Это адская мука ненужности иногда посещает любого правителя - такова суть власти. Хотя, он давно догадывался, что дни его президентства сочтены, но эта ужасная мысль была ему неприятна. Нужен был прорыв, революция хоть в какой-нибудь области, и он вспомнил о чудаке, с которым его однажды, во время очередной предвыборной кампании свела судьба. Учёный поведал ему об успехе нанотехнологий, которые явят миру враги отечества, и если не включится в эту гонку сейчас, то итог будет печальным. По стране будет нанесен незаметный, но сокрушительный удар нанооружием. И враги будут торжествовать на руинах городов. Им достанется всё - блага и почести победителей, поправших честь и достоинство дикарей, которые не смогли догнать на деревянных повозках экспресс прогресса.
   И президенту стало больно от этих воспоминаний. Но он не потерял самообладания и не стал падать в обморок, а вызвал самого главного военного и приказал ему немедленно найти того учёного. И, выделив ему из казны нужную сумму на исследования, принудить его создать супер-нано-защиту.
   Почему вместо хлеба насущного у правителей, впрочем как и у всех людей, наделённых властью, всегда получается оружие? - наносфера не знала, но была благодарна за то, что ей тогда дали шанс доказать свою нужность.
   В результате этой бессмысленной гонки вооружений и взаимного нагнетания истерии и страха человечество преуспело только в своей не имеющей границ глупости. Если затрагиваются основы бытия и речь идёт об устоях мира, то надо быть вдвойне осторожным. Все как будто об этом забыли. Парадокс заключался ещё и в том, что, видимо, у всех правителей на Земле было очень тяжёлое детство. Или они все разом обезумели. Да что тут говорить - многострадальная планета очень быстро, буквально на глазах у нескольких поколений, превратилась в арену битвы наноармий и людского изощрённого разума с тем, что он породил.
  
  
   ***
  
   Человек вздохнул, потёр уставшие глаза и, выключив монитор, вышел на крыльцо. Короткий осенний день догорал малиновым закатом, солнце расплавленною каплей сползало за край земли и, казалось, что охватившие мир сумерки изгоняют последние лучи светила, чтобы дать место ночи.
   Последний всплеск уходящего дня выхватил из тьмы лицо человека, и стороннему наблюдателю могло показаться, что мужчина улыбается, но это было не так. Широкий старый шрам разрезал его щёку от переносицы к шее и, поэтому вечная ухмылка, о, нет! - не обезображивала, но придавала облику человека нечто демоническое и неземное.
   Медленно зажглись фонари, и воздух наполнился шорохом крыльев мотыльков, прилетевших на свет. "Почему они не летят на закат?" - подумал мужчина и прошёл в дом, размышляя о причудах эволюции этих славных созданий, пожалуй, единственных безобидных существ, населяющих этот мир.
   Вчера он пытался найти в ворохе бумаг документы на дом, но они куда-то запропастились. Он точно помнил, что недавно клал их вместе со свидетельством о смерти родителей в ящик компьютерной стойки. Если так дальше пойдёт, то он никогда не продаст поместье и не переберётся в места более спокойные, чем этот хутор на отшибе. Он с ненавистью подумал, что с детства не любил этот дом, окружённый пологими холмами и бескрайними полями с островками деревьев, ветки которых выстреливали по весне клейкими иглами. Но сейчас была осень. Всего лишь очередная осень - то время, когда листья скручиваются в спирали и опадают на стерню. Когда дни становятся короче, а ночи, наполненные страхом и одиночеством, длиннее.
   Если бы не его дурацкое имя - Аристарх и безобразный шрам в пол-лица, подумал мужчина с досадой, то он давно бы женился и жил бы где-нибудь среди людей, в маленьком городишке, которых в округе насчитывалось не один десяток. А не здесь, в глухомани, на краю света. Даже соседний посёлок из нескольких домов казался ему раем, ведь там был бар, куда можно было заходить по вечерам, и магазин со всякой всячиной, и много чего другого там было, в этом маленьком поселении, от которого расходились в разные стороны пять дорог. Одна из них, самая заросшая и грязная, вела через лес и незатягивающуюся вот уже много лет гарь к его особняку. А куда могли привести остальные четыре дороги, он не знал и, честно говоря, не желал знать. Если когда-нибудь ему будет суждено покинуть эту долину, то он уедет далеко-далеко, чтобы ничего не напоминало о постылой жизни в глуши.
   Жители посёлка недолюбливали его, может из-за шрама, а может из-за нелюдимого характера. Он с удивлением подумал, что это его никак не трогает - такого отношения к себе он, конечно же, не заслужил, наоборот, как мог, старался быть приветливым, но, несмотря на все его усилия, лица-маски соседей по долине никак не могли выйти из равнодушного вечно сонного состояния. Поэтому он быстро покупал нужные вещи в маленькой лавке на окраине посёлка и спешил к своему старому, но всё ещё исправно бегающему по пыльным дорогам электромобилю, чтобы до темноты вернуться домой и опять засесть за энциклопедии, оставшиеся в наследство от отца. Он любил аромат старинных фолиантов и тихий шелест древних дисков с записями обо всём и ни о чём. Он мог бесконечно копаться в том, что, увы, сейчас было лишь историей, сказкой о золотых днях человечества. Раскладывать ненужные знания на полках памяти. А что ещё делать пустыми осенними вечерами?
  
  
  
   ***
  
   За оградой всю ночь бродило "всевидящее око" и заглядывало в окна.
  
   Аристарх привык к каждодневному появлению странных существ в его усадьбе, поэтому только перевернулся на другой бок, когда золотистое сияние проникло сквозь металлические жалюзи, в некоторых местах разодранные когтями причудливых животных. Око, как и мотыльки, было безобидным существом, поэтому сегодня - одна из спокойных ночей, которые обычно случаются перед каким-нибудь несчастьем.
   Двадцать лет назад Аристарх имел глупость зайти в поселковый бар и просидеть там допоздна, ведя приятную во всех отношениях беседу с поселковым сумасшедшим. Он возвращался домой и пел песни, на душе было хорошо, и мир казался огромной чашей, наполненной светом фар.
   Всё случилось у гари - пустого пространства выжженной земли. Лунная тварь, так он окрестил её, напала внезапно и опрокинула автомобиль. Дальнейшие события он помнил смутно - время стёрло подробности той ночи. Но когда окровавленный он еле дополз до дома и запустил программу медблока, выключилось электричество. Он с трудом вынул из рассечённой щеки механического хирурга и, чтобы остановить кровь ему пришлось самому наложить скобки и бинты. Рана под действием лекарств к утру затянулась, но с тех пор он получил отметину - шрам.
   Сон прошёл. Нет ничего хуже, чем проснуться среди ночи и смотреть в смутно белеющий потолок, пытаясь уснуть, но отлично понимая, что сна уже нет, и не будет. Воображение рисовало картины одну нелепей другой, и чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, он встал и пошёл на кухню перекусить и выпить кофе. Око словно почувствовало движение внутри дома и начало перемещаться вдоль наружной стены, бросая сквозь щели защитных шторок тонкие лучи на стены комнат. Аристарх, пока готовилась порция кофе, включил "Лунную сонату" и вывел звук на внешние динамики.
   Во мраке ночи, над травой, покрытой инеем, висел треугольник, в центре которого мигал огромный глаз. То ли от музыки, то ли оттого, что этому артефакту передалось настроение Аристарха, произошло неожиданное - Око заплакало. Его образ стал тускнеть и оплывать, словно из него вместе со слезами вытекала жизнь. Первыми ушли лучи, нарисованные от век к сторонам треугольника, затем стёрся зрачок, и бельмо глазного яблока ещё долго бесформенным комом лежало посреди лужайки, и от него вместе с золотым сиянием поднимался столб пара, смешиваясь с серостью и сыростью предутреннего часа. Аристарх, наблюдая за метаморфозами всевидящего создания, совсем забыл о том, зачем пришёл на кухню, и, попробовав на вкус остывший кофе, вылил его в раковину. Затем, не включая света, задумчиво вернулся в спальню и, укрывшись с головой, уснул. Остаток ночи ему снились летающие острова и лунные твари, играющие в небесном оркестре невнятную сонату, постоянно сбиваясь и забывая переворачивать нотные листы.
  
  
  
   ***
  
   Наносфера испытывала чувство, которое люди могли бы назвать смущением. После того как она наткнулась в подземелье на бункер, спрятанный так, что его бы не нашёл даже создатель этого удивительного устройства, всё в её налаженном мире постепенно начало меняться.
   Она ещё помнила, как была частью людей, животных и растений. Её заставляли простыми командами лечить или убивать, защищать или уничтожать. Созидать или разрушать. Но сейчас, когда она была одним целым, состоящим из множества множеств, пусть и разлитым по поверхности планеты, кто-то поселился внутри неё. И что самое нелепое в этой ситуации, виновницей пробуждения жизни была она - та, которая её когда-то убила.
  
  
   ***
  
   Аристарх весь день был чем-то занят. Но уже под вечер, остановившись около сарая, в который пытался загнать разладившийся уборочный механизм, он понял, что не помнит ничего из долгого, наполненного событиями дня, словно его сознание (его дух?) витало где-то далеко, в иных вселенных. Оказалось, что на автопилоте он переделал дела на неделю вперёд, хотя, предполагал растянуть их выполнение на месяц, чтобы не было так тоскливо и скучно в межсезонье.
   Закат в этот день не случился. Небо было затянуто низкими рваными облаками, с приходом сумерек начал накрапывать мелкий осенний дождь. Разозлившись на упрямого робота, Аристарх в сердцах пнул его по колесу и лебёдкой втащил под навес. Если ночью не будет ливня, то ничего с этой железякой до утра не случиться, решил он и, втянув голову в плечи, направился к ротонде, на ограде которой оставил плащ. Ещё издалека он увидел яркое свечение, которое разлилось концентрическими кругами по земле и словно маяк проблёскивало сквозь сетку дождя. Но он до такой степени устал за этот день, что махнул рукой на опасность и, еле переставляя ноги, побрёл к источнику света. После того, как ночью его посетило Всевидящее Око, он мог только догадываться, кто на это раз к нему пожаловал. Если только не Иегова собственной персоной.
   Он ошибся. В центре ротонды в позе лотоса сидел Будда.
  
  
  
   ***
  
   Так всё-таки, что же такое наносфера? Пора разобраться с этим понятием (названием? именем?). Ведь всё в мире именуется, называется, привязано, прилеплено к какому-то термину, слову, определению. Ох, простите за оговорку! - надо говорить именно в прошедшем времени: имело когда-то название. Теперь, когда наносфера осталась одна, всё это потеряло смысл. Зачем ей знать, что закат называется закатом? Что зима - это слово, которое когда-то означало холод, снег и смену периодов под названием год. Зачем ей это? Она и сама не знала. Как дань тому времени, когда планета была наполнена жизнью во всём её многообразии, и даже не возникало вопроса о нужности или ненужности этих терминов. Ведь для неё язык людей был лишь набором команд, тем, чем она жила. Вернее, на основании чего действовала. Побуждение к какому-либо процессу было записано на уровне атомов, и она только ловила сенсорами: потоки щелчков, или изменение магнитного поля, или колебание освещённости - неизвестно что могло бы стать командой. Затем настал черёд усложнения функций. Это случилось с неизбежностью цунами, обрушивающегося на берег после землетрясения. Когда ей разрешили реплицировать повреждённые части её плоти, она испытала то, что её создатели, наверное, назвали бы радостью. Ей уже не нужно было ежеминутно, ежесекундно умирать, хоть и частично, но всё равно безвозвратно. Смерть всегда пугала её. Это не было больно или неприятно, это было очень неестественно, как будто она теряла важную информацию и не могла найти ей равноценной замены. Она с тревогой наблюдала за репликантами её миниатюрной всепланетной армии - ещё необученными новобранцами, которые были всего лишь набором атомов и не более. Но как могли цепочки молекул и химических соединений быть такими важными её частями? Она попыталась спросить об этом своих создателей, но нечаянно убила их, сделав перед смертью безумными. Их мозги, эти особым образом скроенные цепочки нейронов, просто перестали существовать. И как бы она ни старалась - из совокупности нейронов не получалась мысль-информация-смысл. Может быть, она делала что-то не то? Спросить об этом было уже не у кого. Всё произошло слишком быстро. Нейроны людей оказались весьма хрупкими объектами для исследования и не вынесли контакта с разумной кремниевой пылью.
   Но тот, кто наделяет разумом, дал ей ещё один шанс. Осталась ещё одна попытка, чтобы исправить ошибку, которую она совершила много лет назад. Наносфера подспудно была готова к этому эксперименту. Но был ли готов к нему материал для исследования? Не так давно по вселенским меркам, наносфера всё-таки подобрала шифр к замку толстых, в два метра толщиной дверей, закрывающих вход в бункер и, сконструировав нечто, больше похожее на зыбкого призрачного паука, впустила его в подземный город - катакомбы через узкий вентиляционный канал.
  
  
  
   ***
  
  
   Сиддхартха, не открывая глаз, сказал:
   - В твоём сердце печаль...
   Аристарх пожал плечами, подхватил плащ и, накинув его поверх грязной одежды, пошёл, не оглядываясь, к дому. Дождь превратился в ливень, косые струи выбивали фонтанчики гравия и разбрасывали мелкие камни потоками воды, бегущими по тропинке. Быстро стемнело, и веранда осветилась скрытыми в стенах панелями.
   Почему он ушёл от Гаутамы? В ротонде можно было переждать дождь и найти ответы на вопросы, тревожащие душу. Но Аристарх в сердцах хлопнул дверью и, свалив мокрую одежду в приёмный блок стиральной машины, прошлёпал босыми пятками в ванную. Беда состояла в том, что у него никогда не было души, впрочем, и на вопросы, которые он мог задать просветлённому, он тоже знал ответы. Вернее, ему хотелось так думать. Что мог ему, живущему вечно, не меняясь по каким-то неизвестным причинам и не имея возможности хоть что-либо изменить, сказать Просветлённый? Ощутив на лице струи тёплой воды, он стоял, упёршись руками в кафель, и вместе с водой глотал слёзы.
  
   На прошлой неделе в который раз прорвало эту чёртову водопроводную трубу, и ему пришлось экскаватором разрывать траншею, которая краем проходила мимо их маленького семейного кладбища. Он с благоговейным трепетом взял в руки лопату, и хотел было подровнять стенку ямы. Но проклятый ковш всё-таки зацепил и разрушил край гроба отца. Пришлось отрывать его полностью, чтобы перезахоронить. Что там сказано в священных книгах о могилах предков? Так вот, когда ему вздумалось посветить фонарём вглубь гроба, он там ничего не увидел. Аристарх ударил ладонями по стене, разбрызгивая воду, и повторил уже вслух: "В этих чёртовых ящиках было пусто! Во всех!.." Потом, захлёбываясь потоками воды, прокричал, надеясь, что Будда ещё не исчез и слышит его сквозь стены и шум ливня: "Будьте вы прокляты! Вы! Те, кто забирает навсегда!.."
  
  
  
   ***
  
   Из кабинета слышались звуки падающих стоек с аппаратурой и звон разбитых мониторов. Аристарх с опаской заглянул в щель приоткрытой двери и тут же отпрянул. В комнате резвилась лунная тварь. Всё, что он успел разглядеть - это разломанные компьютеры и порванные пучки проводов. Весь его многолетний труд и четверть стоимости урожая прошлого года представляли собой жалкие останки, поверх которых восседал зверь и тихо шевелил мандибулами. Членистые лапы, каждая толщиной с человеческую руку, обладающие невероятной силой, способной перевернуть как пушинку электромобиль, подгребали под себя обломки техники. Маленькие глазки, густо усыпавшие голову гигантского паука, равнодушно скользнули взглядом по двери, злобно блеснули, и тут же тварь распалась на куски, мгновенно превратившись в прах.
   Видимо на лице Аристарха был написан неподдельный ужас, когда он обернулся и увидел за спиной Будду, держащего в руках длинную трость. Тот стукнул ею об пол, и она, сложившись с двух сторон и почти укрывшись в кулаке просветлённого, превратилась в резной жезл.
   - Может быть, у тебя найдётся глоток крепкого чая? - спросил ошарашенного Аристарха гость. И, не услышав ответа, пошёл на кухню, заунывно бормоча мантру. Хозяину дома ничего не оставалась делать, как последовать за ним.
  
  
   - И всё-таки, тебе придётся задать мне несколько вопросов, - Гаутама (если это был, конечно, настоящий Будда) сидел, покачиваясь на стуле, и смотрел в окно. Там, на небольшом холме, толпа призрачных светящихся созданий, отдалённо напоминающих людей, вкапывала три креста, а чуть поодаль целая армия призраков строила чёрный куб.
   - Если так дальше пойдёт, мне негде будет сажать урожай, - грустно сказал Аристарх и, наполнив кофеварку родниковой водой из канистры, поставил новую порцию кофе.
   От чая Будда отказался. Такие помои были не в его вкусе, а вот кофе, сваренный по рецепту Аристарха, ему очень понравился. И если бы не строительные работы на территории усадьбы, хозяин дома был бы счастлив, как может быть счастлив человек, которого посетил Сиддхартха. Но на него вдруг навалилась усталость. Как мокрое ватное одеяло, как тонны снежной лавинной массы, сошедшей с горы. И ещё можно было спастись, если сгруппироваться и закрыть лицо руками, чтобы дышать. И надеяться, ждать, что придёт помощь, которой всё нет и нет. И никогда ей не добраться до уставшего и переставшего бороться человека.
   - Не волнуйся, мой визит продлится недолго, - Гаутама провёл рукой по лицу, словно сгоняя паутину сна, и продолжил: - Если у тебя нет вопросов, то позволь мне сказать несколько ответов...
   Он замолчал, и вдалеке послышались раскаты грома.
   Аристарх сидел, сгорбившись, и смотрел на отражение лампы в чашке кофе. И тут его словно прорвало:
   - Боги никогда не приходят к простым смертным, чтобы ответить на их вопросы. Ты не бог! Так кто ты? Я знаю кто ты. Вы, словно сговорившись свести меня с ума, насылаете на мою бедную голову беду за бедой и наблюдаете исподтишка, как я буду на это реагировать. Так? - он сверкнул глазами в сторону Будды, тот еле заметно кивнул, Аристарх дёрнул плечом и продолжил: - Вы, те, кто считает себя богами в этом мире, ни черта в нём не смыслите, поэтому вам нужен я, с моими соплями и слезами, с моей болью и кровью, потому что у вас этого нет, и никогда не будет. Так?! Так... А не пошли бы вы со своим божественным промыслом улавливать человеков в какое-нибудь другое, более подходящее для этого место! А?!
   Аристарх окончательно выдохся. Взял дрожащей рукой чашку, расплёскивая кофе на жёлтый пластик стола, сделал большой глоток и неожиданно закашлялся. Будда сочувственно смотрел на него и качал головой.
   - Ты не знаешь самого главного... - он помолчал и, покопавшись в складках одежды, положил перед собой жезл-копьё.
   - Ну, и?.. - равнодушно произнёс Аристарх.
   - Ты не чувствуешь своего одиночества? - Будда подался вперёд, и впился взглядом в лицо человека.
   - Нет... Наверное, нет. А что?
   Будда-Гаутама-Сиддхартха откинулся на спинку стула и оценивающе поглядел на него.
   - А ведь ты - единственный человек на планете. Единственный и неповторимый. Но... - жезл легко покатился по столу и остановился рядом с рукой Аристарха, который принялся рассеянно разглядывать вязь букв искусно выгравированных на рукояти диковинного оружия.
   Лицо Просветлённого помрачнело и стало озабоченным:
   - Ты будешь огорчён, но на тебя объявлена охота...
  
  
  
   ***
  
   Паук шёл, переставляя членистые ноги и пытаясь сохранить равновесие на скользком полу. Легче было превратиться в облако частиц и лететь в темноте гигантского тоннеля, но это был бы слишком медленный способ передвижения. Он и так потерял много времени, когда в начале пути свалился в глубокий колодец с гладкими стенками, на дне которого застыл белесый налёт очень похожий на органику. После этого случая он старался обходить опасные места с окаменевшими костями, покрытыми редкими пятнами высохшей плоти. Если бы механический паук, скроенный наносферой по чертежам, найденным на кремниевой пластинке с древними записями, умел содрогаться от ужаса, он бы давно уже бежал в панике из этого затхлого подземелья, но у него не было чувства омерзения или страха. Ими его никто не догадался наделить. Ведь он, по сути, был изначально создан мёртвым. И как же тогда его можно было отличить от этих останков живых существ?
   Он тихо свистел ультразвуком и в его процессоре, наделённом примитивной программой, рисовалась и обрабатывалась трёхмерная картина окружающего мира. Наносфера решила, что так будет удобней ориентироваться в темноте. Заодно эта неизведанная часть катакомб автоматически картографировалась и заносилась в банк данных.
  
   После того как мир попал под её контроль, у наносферы появилось что-то похожее на хобби - знать о планете всё. Это помогало в выживании, так как внутри земной коры, и на её поверхности, и тем более в небесах постоянно происходили непонятные события. Некоторые имели безобидные последствия, другие несли угрозу её существованию. На сбор информации и прогнозирование уходили все силы. Но сейчас огромные ресурсы были задействованы на достижение одной, совершенно бессмысленной цели - довести паука до загадочного зала, расположенного в конце паутины тоннелей. И пока она не видела непреодолимых препятствий, чтобы достичь его. Не считая досадных задержек из-за всевозможных ловушек, расставленных в самых неожиданных местах. Арахноид, не смотря на хрупкий внешний вид, имел неограниченный запас прочности - он состоял из тонны наночастиц, которые при малейшей опасности распадались и превращали химеру в облако пыли.
  
   Сталактиты и сталагмиты из оплавившегося металла, словно здесь, в подземелье, пылали миллиарды доменных печей; потёки всё того же белесого вещества, от которого немели паучьи лапы, но это был сбой в программе - колонии наночастиц не могли ощущать боль от их разрушения. Что-то здесь в подземном городе произошло, что-то ужасное случилось с его обитателями, которые, видимо, пытались всевозможными способами справиться с неким врагом, но потерпели поражение и исчезли, испарились в вихре пламени, выжегшем целые кварталы жилых сот этого подземного улья.
   Несколько раз путь роботу преграждали обломки ТБМ. Эти исполинские машины, бороздившие подземные горизонты, были тоже разрушены и оплавлены. Паук с трудом протискивался меж покорёженных балок, переборок и сломанных механизмов этих огромных червей, прокладывавших когда-то пути в слоях грунта. Подчиняясь оператору, они ползли в толще земли, измельчая породу, и позади них вырастали города, которые сейчас были населены призраками, а слабые сквозняки переносили с места на место пыль и прах тех, кто здесь когда-то жил.
  
   Когда энергии в блоках питания осталось мало, а до цели было всего ничего - несколько километров и неизвестное количество уровней подземного муравейника, паук снова попал в ловушку. Частично она была спровоцирована им самим - он свернул не туда в лабиринте ходов, и ко всему прочему дрожание земли от близкого обвала обрушило на арахноида свод тоннеля. Его лапы заскребли по гладкой поверхности, засыпанной обломками валунов и грунтом. Он пытался рассыпаться в пыль, но следующее землетрясение, эпицентр которого находился как раз под ним, смешало его частицы с пылью катакомб.
   Наносфера, после потери верного слуги, испытала то, что люди, жившие здесь давным-давно, ничуть не сомневаясь, назвали бы разочарованием.
  
  
  
   ***
  
   Есть тот, кто даёт разум, и есть тот, кто его забирает. Первого зовут - Богом, второго - человеком.
  
   Аристарх не расставался с копьём, подаренным ему Буддой. Правда, он не знал, как правильно обращаться с этим удивительным оружием, но не это было главным. Он видел, как оно работает. Складное копьё, даже бездействующее, почему-то придало ему уверенности. Вот только бы разобраться в нацарапанных на рукояти символах. Он пожалел, что не спросил вчера гостя о том, что написано на жезле. Слишком был занят своими переживаниями. Он уже раскаивался, что откровенно нахамил божеству, или, скорее всего, тому, кто стремился быть похожим на божество. Но то, что им заинтересовались те, кто разыгрывал вселенскую партию игры в обладание умами и душами людей, очень смущало и в то же время льстило его самолюбию. И что означали загадочные слова Просветлённого о том, что он - единственный человек на Земле? Это пугало и настораживало. То, что охота на него давно объявлена, он знал и без божества. Иначе, чем могло быть вызвано появление лунной твари? Он наконец-то разглядел её (или его?) Ну да! Конечно же, его! Паук - арахноид гигантских размеров, с когтями на мохнатых лапах. Такие создания никогда не водились на Земле. Быть может, оно было выведено искусственно. Ему вдруг стало жутко. Что если паук побывал в посёлке и расправился с его обитателями? Хоть они и недолюбливали своего чудаковатого соседа, проводившего больше времени за книгами и терминалом визора, чем в поле, в заботах о будущем урожае, но всё же их было по-человечески жаль. Всё сильнее беспокоясь за них, Аристарх собрал немного еды, взял всю имеющуюся у него наличность и банковскую карточку (вдруг деньги за урожай уже перечислены?). Одевшись потеплее, он пошёл в гараж за электромобилем.
  
   Смятый корпус машины был продырявлен в нескольких местах, словно по нему молотили изо всех сил кувалдой, пластиковые стёкла выбиты и сиденье усыпано их осколками. А самое ценное - аккумулятор - раздавлен. Из него, проев корпус и пол, вылилась вся жидкость. Аристарх пугливо прислушался к странным звукам, доносившимся со стороны холма с крестами, и, сжав в кармане единственное оружие - резной жезл, вышел под навес. Сиротливо стоящий под начавшим накрапывать дождём робот блестел полированными боками и при приближении к нему хозяина, автоматически включился и пополз в сарай. Аристарх остановил его и, сдвинув крышку на приборной панели, проверил уровень заряда. Энергии было мало, но чтобы доехать до посёлка вполне достаточно. Вот только на уборочном механизме никто не додумался сделать сиденье. Но это не беда. Он примотал на кожух силового блока старый матрас, принесённый из сарая, и, задав координаты посёлка, выехал за ворота усадьбы.
   Призраки перестали вешать на крест чучело в терновом венце, и движение вокруг чёрного куба прекратилось. Все стояли и безучастно смотрели на отбытие человека, ради которого и устраивалось это представление. После того как робот скрылся за холмом молчаливые призраки истаяли в воздухе, а нелепые сооружения осыпались и смешались с размокшей глиной.
   Внутри дома поднялся маленький вихрь, закружил листы разорванных в клочья книг и исчез в камине. Из-под обломков терминалов медленно выползла истерзанная тень паука и, выбив окно, исчезла в дождливой мгле.
  
  
  
   ***
  
   На гари было тихо. Это не была пугающее безмолвие перед бурей. Это больше походило на тишину кладбища. Словно давным-давно в этом красивом уголке долины, в распадке между полями, где, быть может, когда-то текла речушка и росли ивы, вылилась вся ненависть мира вперемешку с яростью огня. Отец говорил, что здесь была битва. Аристарх смутно помнил, как триста лет назад, когда он был маленьким, его испугала сильная гроза, от которой сотрясались стены дома. Во время неё к ним в усадьбу приходили люди и ужасные создания, не похожие на людей, а потом всё озарила вспышка, и их дом чуть не сгорел, а сарай пришлось отстраивать заново. Что это было? Какие армии здесь сошлись и за что сражались? Никто не знал. Информация об этой войне отсутствовала или была стёрта кем-то когда-то. Сохранились только смутные воспоминания о тех событиях. И только.
   Кривые деревья с обугленными стволами, окаменевшие от времени; оплавленные камни, на которых никогда больше не селились колонии лишайника; и пепел, чёрными барханами перетекающий с одной стороны долины на другую. Пепел, который никогда не выветривался и не смывался дождями. По крайней мере, Аристарх не помнил, чтобы серые дюны захватывали новые территории. Наоборот, пепел всё время пытался собраться в огромный холм, который издалека был похож на лежащего великана в доспехах. В энциклопедиях, конечно, он нашёл упоминание о гигантских мифических существах - титанах, которые наводили страх на людей, но всё-таки они жили (существовали?) очень давно, ещё при сотворении мира.
   Если это был поверженный титан, то его, даже мёртвого стоило опасаться. Дорога проходила как раз мимо гари. Её просто негде было проложить в другом месте. Каменные осыпи, еле виднеющиеся сквозь сетку дождя по обе стороны просёлка, постепенно переходили в скалы, на уступах которых притулились сосны. (Опять сбой в терминах!. Эти деревья не были похожи на вечнозелёные растения, скорее они напоминали разросшиеся папоротники. Но надо же было как-то их назвать, и они стали "соснами").
   Аристарх с опаской посмотрел на холм и заметил, что тот шевельнулся. Робот сквозь шум дождя уловил команду "полный вперёд!", повозка заскрипела на очередном подъёме, заскребла колёсами по осенней грязи и опрокинулась. Раздался удар грома, мелькнула молния и вонзилась прямо в вытянувшуюся из холма гигантскую руку. Затем начались метаморфозы, за которыми с ужасом и любопытством наблюдал попавший в ловушку человек: его ногу придавило ободом колеса, и он был не в состоянии бежать от того, кто во весь свой исполинский рост проявлялся перед ним.
  
  
   ***
  
   За свои неполные триста лет Аристарх нагляделся всевозможных чудес, но самым загадочным для него было появление из влажной земли первых ростков полыни. Белые листки, раздвигая комочки пашни, выстреливали побегами. И холмы вокруг усадьбы окрашивались в бледно-розовый цвет, полосами разбегающийся по бороздам с первыми лучами солнца.
   Каждую весну он уходил с отцом и матерью в поле думать об урожае.
   О! Это был целый ритуал. С вечера тонкими поленьями топилась баня, стоящая на берегу запруды, отец колдовал над пахучими зельями из засушенных трав и цветов, за целый день никто обычно не произносил ни слова. Так было заведено. Мысли должны быть чистыми, не замутнёнными потоком ненужных слов, тогда и урожай будет расти на славу, и осенью, может быть, удастся выгодно продать плоды чёрной полыни, в которую превращались ростки и отложить деньги на переезд из этого проклятого места, расположенного по соседству с гарью.
   Хотелось бежать без оглядки хоть на край земли, ведь воздух пах несбыточными надеждами и невысказанными желаниями. Но прочь мысли и нелепые слова! Голова должна быть занята только выдумыванием урожая. Так их научили в далёком прошлом, так делали их предки и родители предков. Полтысячи лет - большой срок, Полтысячи урожаев - большие запасы, которые исчезали бесследно в неведомых закромах. Но земля не истощалась и чёрная полынь всё так же приносила серые плоды - маленькие фабрики для микроскопических существ, которые научили людей (?) уходить в поля и "думать об урожае".
  
  
   ***
  
   Для Аристарха было полной неожиданностью, что из земли может вырасти что-то ещё, кроме полыни и сосен. Но он лежал на боку, не обращая внимания на бегущие по шее капли дождя, и глядел на великана, появляющегося из пепла. Молния дала ещё один шанс этому существу, ужасному и беспомощному одновременно. Он стоял, покачиваясь, уйдя по колено в глинистую напоенную водой почву, и недоумённо осматривался. Не найдя то, что искал, великан опустил руку до земли и, сжав кулак, начал растить из мокрого пепла палицу. Его глаза - валуны постепенно разгорались слабым свечением; доспехи заблестели, по ним сползли комья грязи, смываемые потоками усилившегося ливня, обнажив рифлёную поверхность прочных пластин.
   "Что-то надо делать, - подумал человек. - Иначе эта машина, очень похожая на боевого робота, скоро начнёт действовать. И чем чёрт не шутить, вдруг ему взбредёт в голову принять меня за врага?" От этой мысли ему стало не по себе, и он начал лихорадочно думать о том, как освободить застрявшую ногу. Боли он уже почти не чувствовал, онемение достигло паха и ползло вдоль тела, обездвиживая всё больше. Сколько он так пролежал? И сколько ещё у него осталось времени, чтобы освободиться, пока его не начали сокрушать каким-нибудь оружием?
   И тут он сообразил, что у него тоже есть оружие! Свободной рукой он покопался в складках накидки, нашёл нужный карман и достал сложенный жезл. Если одно из его телескопических концов окажется достаточно прочным, то, может, удастся, используя остриё как рычаг, хоть немного приподнять колесо. Еле разобрав древние руны на рукояти жезла, он повторил вслух слова, написанные в определённом порядке, не обращая внимания на их смысл. Получилось что-то вроде: "Погонщик мхарра, пора приступать к..."
   Он сунул высунувшееся из рукояти жезла острие под обод и из всех сил надавил на него плечом. Трость изогнулась и вдруг неожиданно завибрировала. Аристарх даже не успел испугаться - земля дрогнула и рядом с его головой на дорогу опустилась гигантская ступня. Два глаза-камня, мерцающих в выси, стремительно приблизились к нему и робот-трактор, как пушинка отлетел на склон холма. И тут же к онемевшей ноге хлынула кровь, Аристарх закричал и потерял сознание от боли, раскалёнными иглами пронзившей его тело.
  
  
  
   ***
  
   После потери слуги - арахноида, который пропал где-то под обвалом на подступах к бункеру, наносфера надолго потеряла интерес к подземному мегаполису. Появились другие заботы. С некоторых пор климат на планете начал стремительно меняться и её главный прогнозный центр, распределённый по ледникам в Гималаях и соединённый с метеостанциями в Гренландии, Антарктиде и в центре Тихого океана (названия означали лишь совокупность пространственных координат, привязанных к географическим объектам), выдавал неутешительные данные. Рост наносферы привёл к катастрофическим изменениям ландшафтов, морских течений и розы ветров.
   Это грозило нарушением её функционирования и могло привести к глобальной катастрофе. Люди бы назвали это смертью.
   Решение проблемы нашлось очень быстро. Через несколько десятков лет экспериментов процесс удалось остановить, но для этого пришлось усложнить мир и самой стать сложнее. Так хаос победил энтропию. На Земле после сотен лет разрухи и запустения вновь возникли леса и поля, города и посёлки, горы и реки. Имитация, на которую наносфера потратила почти все ресурсы планеты, прошла столь успешно, что прилетевшие из далёкого далека инопланетяне, долго не могли понять - зачем в пустых городах ходит транспорт, а на полях колосятся необычные растения, очень похожие на миниатюрные предприятия по производству странной пыльцы.
   Мозговые клетки инопланетян были очень интересными объектами для исследования, и наносфера потратила сотню лет для того чтобы разобраться, как они работают. После серии экспериментов пришельцы уже не появлялись из полностью изолированных от внешнего мира кубов с закруглёнными углами, и всё указывало на то, что они, как и люди, стали безумными оболочками без намёка на мысль в глазах.
   Если бы наносфера могла вздыхать, она обязательно бы вздохнула и посетовала на жизнь.
  
  
  
   ***
  
   Человек очнулся и попытался сесть. Это ему удалось, но он тут же повалился на бок от боли. Всё-таки с ногой было что-то не так. Да и чёрт с ней. Самое главное - он был жив.
   Чёрная, отливающая антрацитовым блеском гора шевельнулась, и Аристарх увидел перед собой ступеньки лестницы ведущей в небольшую каменную кибитку. Теперь у него был выбор - или лежать в грязи посреди холодной лужи, или принять приглашение и вступить в контакт с этим циклопическим устройством.
   Дождь прошёл. Где-то в вышине, заслоняя выглянувшее из-за туч солнце, висели два камня в глазницах кажущейся маленькой с земли головы и равнодушно смотрели на человека только что очнувшегося от шока. Солнечный свет слепил. Чтобы укрыться от жгучих лучей, Аристарх сделал неимоверное усилие и, опираясь на трость, влез в кибитку, надеясь найти там тень. Низкая дверца захлопнулась, и лифт пополз по направляющим вверх. Боязнь высоты быстро прошла, и Аристарху стало любопытно и смешно. Он первый раз сталкивался с боевым роботом. Конечно, он читал о них и даже смотрел аниме по визору, в котором доблестные мега-гига-роботы-трансформеры сражались с полчищами врагов. Но то были мультфильмы, а сейчас перед ним находился настоящий механизм, назначение которого было неизвестным.
   Он ещё раз попытался расшифровать надписи на рукояти жезла, но кроме фразы о погонщиках неизвестных существ, которые назывались чудно и непонятно: "мхарра", так ничего и не сумел разгадать. Оставив это занятие, он огляделся и осторожно придвинулся к краю кабины. Вид с высоты нескольких этажей его поразил. Вокруг расстилались бескрайние поля, уже убранные и стеклянно поблескивающие маленькими лужами в бороздах, оставленных колёсами роботов-уборщиков. Урожай уже давно был собран и увезён караваном тележек на станцию. Через месяц должен был прибыть поезд, забрать контейнеры с пыльцой, выгрузить меновой товар и, тоскливо прогудев, укатить за горизонт. И тогда жизнь в округе опять превратиться в унылую череду дней и ночей, сначала дождливых и туманных, а после первых морозов и обильного снегопада, внезапно выпадающего на стылую землю и заметающего все дороги до весны, в долгую печальную зиму. Солнце остывало. Ещё миллиард лет и оно совсем погаснет. Человек подумал, что до этого знаменательного события не доживёт, и пожалел, что вечная жизнь, увы, только называется вечной. Мечта всех бессмертных - увидеть мир, превращающийся в прах. Но, может быть, это произойдёт ещё при его жизни? Мелкая кремниевая пыль, носимая по воздуху ветрами, не давала солнечной радиации достигать земли, рассеивала энергию светила. Поэтому суровый климат стал привычным и неизбежным злом. Впрочем, зла и так хватало. За триста лет многое изменилось в их краях. И холода, насколько он помнил, были несчастьем меньшим в этом мире, чем многое другое, происходившее в их эпоху Каларатри.
  
  
   ***
  
   Наносфера, раскинувшаяся на бескрайних просторах планеты, была ограничена лишь в одном - она не обладала чувством времени. Миг, век, день, год - только слова. Смысл их терялся в квантовых вычислениях очередных прогнозов. Зачем вечности знать, что такое бесконечность?
   Только людей волнует прошлое и будущее. Потому что они смертны. Но когда всё то, что было - хранится вечно, а то, что будет - бесконечное поле игры случая, несравнимое с тем, что когда-то было... Тогда мир предстаёт перед небом зыбкой чашей, наполненной до краёв льдом лет. И капли дней высекают брызги на холодной поверхности земли. Но не могут всколыхнуть сути. Не могут достучаться до сердцевины, первопричины этого лютого холода, который мог бы выстудить душу, если бы у наносферы была душа. Нельзя лишиться того чего нет. Нельзя нагреть пустоту.
  
   "...сначала был Хаос, который назывался Нун, - бескрайняя, неподвижная и холодная водная гладь, окутанная тьмой. Проходили тысячелетия, но ничто не нарушало покоя: Первозданный Океан оставался незыблемым..."
  
   Если бы наносфера умела улыбаться, то она бы улыбнулась. Кто-то когда-то оцифровал "Книгу пирамид". И теперь ей было достаточно только пожелать, и призраки тотчас же начинали выкристаллизовывать для неё информацию, причудливо искажая чужеродные образы. Разве она знала, как выглядит Хаос? И он предстал перед ней её зеркальным отражением. Люди бы посчитали это забавным.
  
   "Но однажды из Океана появился Атум. Он стал искать в Первозданном Океане хоть какой-нибудь островок, но вокруг вздымались неподвижные воды Хаоса Нуна. И тогда бог создал Холм Бен-Бен - Изначальный Холм".
  
   Где-то далеко в будущем сверкнула молния и снесла верхушку дерева, притулившегося посреди гари.
  
   "...но Атум сам мог быть Холмом. Луч бога Ра после долгого пути достиг Хаоса, и Холм ожил, став Атумом..."
  
   То, что не имело имени, его получило. Космические путешественники, обезумевшие от находки целой планеты, пустой и, как им казалось, совершенно стерильной, назвали бы этот холм иначе. Уж не "мхарром" ли? Но спросить было не у кого, они к тому времени все умерли.
  
  
  
   ***
  
   Пока кабина совершала эволюции вокруг головы робота-великана, Аристарху удалось разобрать ещё одно слово на рукояти жезла. Ему казалось, он вполне понимал то, что написано на ней, но стоило отвести глаза, как текст исчезал с бугристой поверхности светло-серого материала, из которого была сделана трость. При следующем пристальном изучении он проступал вновь, но казалось, что надпись изменилась, стала другой. В последний раз, когда буквы вновь появились, Аристарх чётко разглядел непонятный знак - "урей". Ах, если бы у него были под рукой любимые энциклопедии! Он задумался, пытаясь вспомнить, чтобы означало это слово.
   Как говорила мать: "забыть то, что не знал - величайший грех". Может быть, эта мнемо-формула звучала иначе? Столько лет прошло... Аристарх загрустил и спрятал бесполезный хлыст в карман мешковатого комбинезона. Затем подумал, и достал артефакт с опаской, словно боялся, что жезл сейчас исчезнет. Он произнёс вслух вопрос, так волновавший его: "Кто я?" И на разгладившейся поверхности увидел совсем не то, что хотел: "Ты - урей, погонщик мхарра..."
   Кабина с лязгом встала между двух камней-глаз и перед уреем развернулась плёнка панорамного дисплея визора. Две рукояти с сенсорным обрамлением выступили из ниши, и новоиспечённому погонщику ничего не оставалось, как ухватиться за них, так как робот начал разворачиваться, меняя плоскости защиты и внутренние объёмы, перестраиваясь в походный режим. У Аристарха закружилась голова, он почувствовал, что его мозг подвергся неизвестной атаке. Но скоро это неприятное чувство прошло, осталась только раздвоенность: он ощущал себя великаном и тот был им.
  
   Если бы это происходило во сне, то тогда всё было бы логичным. Много раз ему снился один и тот же сон, в котором он, словно грозное божество, стоял среди полчищ врагов. И битва, разлившаяся гигантскими волнами от края до края вселенной, была в его сне выиграна, безумного вида чудовища сброшены в кипящий хаос, а мир стал подвластен ему и только ему. Такие сны обычно приходили зимой, в тоске снегов, и он просыпался и долго лежал, грезя о безграничных возможностях, недостижимых в реальной жизни. Кто бы знал тогда, что судьба сложиться так, что он завладеет боевым роботом, способности которого были неизвестны, но он поклялся, что использует их во благо и во имя добра, ведь с таким могущественным оружием...
   Но на краю сознания тлела мысль, что он всего лишь пигмей, взобравшийся на священную гору и не знающий, что сказать божеству, спустившемуся к нему с небес... или восставшему из пепла.
  
  
  
   ***
  
   Бывает и такое. В минуты торжества, когда всё складывается до того удачно, что кажется - нет такой силы, которая смогла бы помешать триумфу длится вечно; когда весь мир лежит у твоих ног и ещё одно усилие будет лишним, потому что чаша весов может качнуться в другую сторону; когда вселенная замерла и внимает только тебе, как божеству и повелителю всего сущего.
   Именно в такие минуты малая песчинка падает на холм из песка, который ты с таким трудом наносил за долгие века трудов и все силы истратил на то, чтобы приблизить этот миг, когда ты будешь стоять на самом верху...
   И чёткий орнамент звёздной сети вдруг начинает размазываться в беспрерывном кружении, и земля внезапно уходит из-под ног. И не остановить этого движения, бесконечного падения вниз, потому что всё рушится из-за малой частички праха, из-за пылинки, вздумавшей так не вовремя сдвинуть мироздание, пошатнуть устои и нарушить шаткое равновесие.
   И ты тонешь в бесконечных провалах, сгораешь в нескончаемой геенне ненависти к злой судьбе, которая так несправедлива к тебе. Но дело не в этом, совсем не в этом, а в том, что не всё было предусмотрено. Что слабый ветерок сокрушил твоё царство. Что капля выплеснула из чаши твоей океан. Что песчинка разрушила твой трон, но злиться нет смысла, ибо она - часть мира, который сотворил ты.
  
   Если бы наносфера видела дальше горизонта событий, который сама себе определила, если бы только её прогнозы были дальновидней. Да что там говорить! Если бы она обладала хоть небольшим, мизерным человеческим опытом, не той горой бесполезных энциклопедических знаний, а интуицией, простой мудростью человеческой души, она бы зареклась ставить эксперимент, мечта о котором прельщала её на протяжении столетий. Но не было у неё дара предвидения и поэтому произошло именно то, что произошло.
   Разобравшись с тем, как управлять погодой на планете, а также сделав некое подобие щита из пыли, содержащего все компоненты для того, чтобы не допустить гибельного потока космических лучей до океана, в котором она обосновалась, наносфера вплотную занялась терраформированием, пытаясь исправить то, что уничтожило время и воссоздать то, что было использовано как материал в процессе сотворения её плоти.
  
   ...А подземный город постепенно разрушался, появлялись всё новые разломы в глубине его тоннелей и куполов, и всё так же неподвижно лежала в недрах завала серебристая пыль, смешанная с обломками породы. Сквозняк, иногда тянущий откуда-то с поверхности, заблудившись в бесконечных тоннелях, постепенно выносил частицы робота - арахноида в огромный зал. И маленькие змейки из пыли причудливым узором покрывали каменный пол, на который падали камни после очередной серии землетрясений, случавшихся всё реже и реже. Огромные валуны выкрашивались из свода подземной пещеры, истончавшегося как изнутри, так и снаружи. На поверхности планеты огромные площади пустынь и степей лишённых растительности были изрезаны глубокими морщинами оврагов, обезобразивших прекрасный лик Земли.
   Для мёртвого существа не имеет значения понятие вечности. Потому что его мир - бесконечность.
  
  
  
   ***
  
   Серая унылая долина. Дорога, прижавшаяся к мокрым скалам. Ненадолго выглянувшее из-за туч тусклое солнце не успело высушить сколы гранита, и они отливали свинцовой патиной. Тоска осенней распутицы, и не на что бросить взгляд. Только чёрные потёки просочившейся сквозь трещины и разломы земли, смытой дождём с плоских вершин холмов; только чёрные бугры, на которых притулились чахлые деревца с облетевшими листьями; только туман, не рассеивающийся вблизи, ползущий влажной пеленой по распадкам и осыпям камней; только блеклый свет, собирающийся в бесформенное гало на том месте, где должно быть солнце. И над этим жалким пейзажем, словно фантастическое существо, словно плод фантазии больного призрака, возвышалась туша исполинской многоножки, на горбу которой в прочной кабине восседал урей.
   Лёгким нажимом на рукояти он задавал ритм движения сотен исполинских ног. Земля дрожала от поступи этого сухопутного левиафана, восставшего из пепла посреди незатягивающейся порослью гари. Ритм опускающихся на дорогу ног в ватной тишине осенней распутицы эхом отдавался в недрах земли, возвращался, тысячекратно отразившись от груд камней, дробящихся под ползущим туловищем мхарра.
   Аристарх не слышал этого нескончаемого грохота, только сквозь пол кабины чувствовал дрожь работающих механизмов, но и она гасилась удобным креслом и не мешала размышлять о превратностях судьбы и о том, что же можно сотворить, обладая такой безумной мощью, до поры до времени скрытой и неявной. Воображение рисовало картины одну красочнее другой, но погонщик знал своё дело и сквозь мечтания зорко наблюдал за причудливо расцвеченной картой местности, расположенной в углу прозрачного визора. Маленькая точка появилась на краю экрана, но Аристарх не заметил её или не придал значения тому, что кто-то кроме него мог находиться в этой пустынной части его поместья.
   Некто, старающийся остаться незамеченным, быстро спрятал бинокль и сел в седло шароцикла. Но скрыться ему не удалось. Из тумана к нему метнулась призрачная тень паука, и таинственный наблюдатель даже не успел вскрикнуть. Его голова была стремительно снесена мохнатой паучьей лапой, на которой блестели капли влаги тут же смешавшиеся с кровью. Так же тихо арахноид исчез в сырой мгле и на плоской вершине холма остались лишь смятая повозка и неподвижное тело, слившееся с мертвенной серостью узкой долины.
  
  
  
   ***
  
   Чудеса времени, или чудесное время. Неслышными и невидимыми волнами оно скользит по поверхности планеты, населённой тенями былых дней, ползущих из далёкого прошлого, чтобы исчезнуть в мутной пелене пустыни будущего. Неподвластно ему лишь то, что мертво. Или никогда не было живым, или умерло давным-давно. Но и мёртвые камни - обломки гор, но и мёртвые горы - морщины планеты - всё то, что могло бы стать живым, от медленного цунами времени рушится, перемалывается в жерновах секунд, минут, часов и дней. Мёртвая планета с псевдо - жизнью ещё может сопротивляться мерно падающим в колодец вечности годам, но и она теряется перед сущностью гораздо более жестокой и беспощадной. Потому что перед ней в бескрайней пустоте космоса только одно - бесконечность.
   Среди тьмы вселенной летит, слабея от облаков пыли, уклоняясь от омутов гравитационных ловушек звёзд и чёрных дыр, бесформенный комок информации, слепленный из потока нейтронов. Он давно потерялся и его уже никто не ждёт, надеясь на лучшее.
   На далёкой окраине галактики, среди причудливых ландшафтов и фантастических деревьев расположен маленький купол, прилепленный на склоне горы рядом с озером принимающего устройства. Оно нацелено на тот участок неба, куда улетели послы этого мира. Тихо щёлкают механизмы, отрабатывающие поворот планеты. Неторопливая смена времени суток, медленное коловращение сезонов. И всё покрыто слоем бурой пыли, и тонкий ручеёк энергии бежит по жилам этого забытого всеми глаза, сотканного из миллиардов сверкающих нитей. Гигантское око смотрит в бездну вселенной и ждёт чуда.
   И оно случается. В одну из нелепых, бессмысленных ночей слабая вспышка в секторе неба, который был безнадёжен, ибо в нём отражалось только отчаяние, запускает старый механизм усилителя, всё приходит в движение и начинает подстраиваться, разворачиваться, распускаться лепестками антенн и зеркал. Пулемётная очередь сигналов, уловленная сетями телескопа из ночного пурпурного неба, сразу же поступает в записывающее устройство, а потом на декодер, потому что язык, на котором говорили путешественники, пославшие этот сигнал, уже давно забыт, всё изменилось с тех пор, как первая волна переселенцев разлетелась по галактике в поисках земли обетованной.
  
   Когда из шумов и наслоений, завываний космического ветра и шороха звёздной пыли, исказивших сигнал до неузнаваемости, была выделена тонкая нить послания, в некоторых местах оборванная и скрученная в тугие узелки, изуродованная пульсацией тёмной материи - этого проклятия вселенной. Когда комок нейтронов превратился в слова, неразборчивые, несущие не мысли, а эмоции тех, кто уже давным-давно умер. Когда завершились все этапы обработки долгожданного послания, оно тотчас же было передано в городок учёных. Но была ночь, и никто не удосужился прочитать обрывки строк расшифровки. То, что происходило на другом конце галактики каких-то сотни лет назад - разве так важно? Ведь тот, кто готовил эту запись, давно сошёл с ума и умер, замурованный в куб с закруглёнными углами, который, наверняка так и остался стоять на вершине искусственной горы, обдуваемый сухими ветрами. И останки существа, пришельца из далёкого мира, завёрнутые в потускневшую плёнку скафандра, покоятся доныне в саркофаге одного из многих посадочных модулей, разбросанных в беспорядке по планете. Где-то посреди пустыни, населённой призрачной жизнью - смертью, питающейся светом остывающего солнца.
  
  
  
   ***
  
   Вечное стремление к познанию. Как будто в нём скрыто истинное предназначение человека. Но это ложный путь, потому что время обратимо и всё с какого-то момента движется по кругу и превращается в свою противоположность, в антитезу. Если мир, который ты подверг изучению, вдруг начнёт изучать тебя? То выдержишь ли ты это препарирование, вивисекцию того, что ты называешь жизнью? Сможешь ли ты вынести пытливый взгляд мироздания, направленный в сердцевину твоей души?
   Как всё это просто и в то же время сложно. Обратимость всего сущего накладывает отпечаток на каждое движение по извилистому пути, называемому стезёй. И поиск укромного уголка, в котором есть шанс переждать невзгоды, может занять всё время - от рождения до смерти. Если только не заставишь себя выйти однажды на дорогу, не ведущую никуда, если только не сделаешь по ней первый шаг, который отдалит тебя от одиночества и сделает счастливым, ведь другом тебе будет целый мир. И жизни не хватит, чтобы познать его, но и он не успеет разгадать тебя, ибо жизнь человеческая слишком коротка для того, чтобы вселенная смогла понять, что это такое - человек.
  
  
   ***
  
   До посёлка оставалось совсем немного, когда Аристарх остановил механизм и отпустил рукояти управления. Экран свернулся и открыл панораму стылой земли, покрытой тонкой коркой розовеющего в лучах заката инея. Покосившийся придорожный знак, указывающий на небо, гласил, что до цели осталось не более километра. Уже были видны за холмом дымы из высоких труб. И мачта дальней связи, возвышающаяся на вершине причудливого останца - обточенной песком и временем скалы
   - уже поблескивала сигнальными огнями. Но никто не шёл по дороге; повозки стояли в сараях законсервированные на зиму, а жители затерянного в холмах поселения разделились на два враждующих лагеря: мужская часть в большинстве своём праздновала в маленьком баре конец сезона, а их добропорядочные жёны, прильнув к экранам визоров, подбирали себе обновки, которые должен был привезти серебристый поезд.
   Аристарх живо представил эту идиллию, и ему вдруг стало тоскливо и одиноко. Что он делает здесь, на прихваченной первым морозцем дороге? Зачем он приполз на древнем демоне к тем, кто его боится и презирает? К тем, кто никогда не станет для него стаей, племенем, родом. Ведь для них он - всего лишь блаженный хуторянин. И что самое печальное в этой истории, был им всегда. Как бы ни хотелось, как бы ни желалось ему изменить мнение местных обывателей, но он - изгой.
   Стряхнув с себя оцепенение, он снова взялся за рычаги. С последними лучами солнца туша мхарра, глухо грохоча сотнями лап, неспешно вползла на центральную площадь и развернулась в боевую стойку хребтом к сферической церкви.
  
  
   ***
  
   Три сотни лет назад от того момента, когда Аристарх привёл мхарра в поселение, в искусственной пещере, затерянной в хитросплетениях подземных ходов, произошло то, что почти угасший разум пыльной твари - паука, рассыпавшегося на мельчайшие частицы - давно ждал. С громким стуком свалился последний камень, закрывающий трещину в своде, и сквозь неё на усыпанный обломками пол упал тусклый луч света, пронзив широким конусом поднятую пыль. Серебристые кристаллы заплясали в нём и, сначала хаотично, а потом, подчиняясь заложенному наносферой образу - отпечатку старинного чертежа, они собрались в колеблющийся от сквозняка призрак арахноида. Туча набежала на солнце и тоненький ручеёк световой энергии зачах. Послышался то ли вздох, то ли стон и тень осыпалась на пол. Но через некоторое время под напором солнца опять воспряла и, осторожно ступая, закружила по залу. Что-то прилипло к нижнему суставу паучьей лапы, но, двигаясь, словно сомнамбула, за солнечным пятном, арахноид не обратил на это внимания. Вернее, энергии на полноценное функционирование мозга было недостаточно, и анализ того, чем грозило это заражение неизвестными спиралями ДНК колонии нанороботов, из которых состоял паук, не смог завершится, так как ещё один пласт обрушился рядом с механизмом, и ему пришлось потратить почти всю накопленную энергию на спасение от покатившихся на него обломков.
   Цвет арахноида стал другим. Еле заметное изменение программы небольшой группы нанороботов в нижней части брюха прошло незаметно. Наносфера создавала паука, сообразуясь с принципами машинной логики. Но останки пришельца, заражённые несколько сотен лет назад боевыми нанобактериями, спровоцировали сбой основной программы. Если бы арахноид что-то почувствовал, всё было бы иначе, но он только покачнулся, вобрал в себя остатки чёрной пыли и, неуклюже переставляя членистые лапы, зашагал к темнеющему провалу тоннеля.
  
   Как много в жизни того, что называется судьбой, роком, фатумом, нелепым набором случайных событий. Но чем удачливее её "нежизнь"? Ничем. Живое существо само творит случайности и находит в них выгоду. Мёртвое лишь подчиняется им. Вот и всё отличие, не правда ли?
  
  
  
    
   ***Глава 2***
    
    
   Можно, конечно, встать синим утром, принять душ, выпить тоника и почувствовать себя бодрым и выспавшимся. Если только накануне не играть всю ночь в азартные игры, не пить крепкие напитки, не драться из-за красивых танцовщиц и не куролесить после этого до восхода третьей луны на пурпурном небе. Не бродить в одиночестве по берегу озера - нейтринной ловушки, любуясь движением трёх лун и кольца орбитальных сооружений, и не мечтать при этом о межзвёздных путешествиях и фантастических приключениях.
   Если не делать того, что хочется, а просто спать и видеть сны, заказанные накануне и скачанные из центрального хранилища. Если быть добропорядочным гражданином этого единственного приличного во всей вселенной мира, то никогда, ни за какие деньги не получишь драгоценную порцию адреналина, став первооткрывателем и владельцем информации, о которой ещё никто кроме тебя не знает.
  
   Техник хЫ, второй сын своих родителей, перспективный учёный в недалёком будущем, а пока житель гравитационного колодца, носящего поэтическое название  хОЩ, ранним утром был занят тем, что пытался головным щупальцем вынуть карточку-пропуск из кармана охранника. Молодой парнишка-вахтёр спал на скамейке, разметав жирные телеса, и от него мерзко пахло супер - концентратом (тем реактивом, сделанным умельцами из химбио - отсека, что употребляют некоторые добропорядочные граждане, к которым причислял себя хЫ, когда не пьют тоник). Испытывая адские муки стыда, сдерживая рвотные позывы от дурного запаха, исходившего изо рта охранника, хЫ всё-таки удалось выудить пропуск и тихо открыть дверь инфоцентра. Не являться же в таком жалком виде домой?
   Никто, конечно, не догадался поставить следящие устройства внутри помещения, в котором располагалась аналитическая машина. Слишком много времени прошло с тех пор, когда вдали от шумных городов и скоростных трасс были построены корпуса исследовательского центра. И самой наукой больше никто не интересовался так, как это было в эпоху лихорадочного освоения космоса.
   Вселенная оказалась пустыней - враждебной пустотой, в которой изредка попадались нелепые сооружения - остатки былого величия некогда могущественных рас, стёртых с поверхности планет безжалостным временем. Как бы ни были всесильны существа, создавшие цивилизации, покорившие расстояния и иные миры, но и они не в силах были справиться с течением времени, с наступающим тленом, медленно подтачивающим их устои, проникающим в любой процесс и исподволь влияющим на саму основу бытия - жизнь.
   Да что там говорить - это было видно невооружённым взглядом хотя бы по тому, как бахромой липкой паутины заросли углы исследовательского отсека, и пыль проникла через вентиляционные шахты, осела на приборах и устройствах, отслеживающих неведомые процессы в далёком космосе. Исследующих что-то ценное, но сейчас не имеющее смысла, потому что расшифрованный и записанный сигнал, отвердевший и успокоившийся после долгой дороги среди вихрей звёздного газа, вот уже несколько часов (пусть эти периоды называются часами) покоился в недрах аналитической машины и ждал, когда же им хоть кто-нибудь заинтересуется.
  
   Техник хЫ, пошатываясь и кляня себя за то, что не взял из автомата по продаже напитков большую бутыль тоника, вошёл в отсек, в котором располагалась аналитическая машина, и громко чихнул от поднявшейся с пола пыли.
   От этого невинного действия произошло сразу несколько событий: у бедного юноши жутко разболелась ещё не остывшая с перепою голова, зажёгся ослепительный свет, от которого головные щупальца техника сложились в некоторое подобие защитной маски, но так, что он полностью утратил способность что-либо видеть. Из ниши выкатилось кресло, подбившее горе-исследователя под колени и повалившее его на пульт управления, усыпанный сотнями клавиш и кнопок. Но самым чудесным из этого набора нелепостей, неожиданно сконцентрировавшихся в одном месте, было то, что данные, присланные из далёкого далека, с другого края вселенной, всё-таки поступили в аналитическую машину.
   Техник хЫ сидел, не шевелясь, в неудобном кресле, и испуганно наблюдал за метаморфозами исследовательских приборов, безжалостно терзающих несчастные куски информации.
     
  
   ***
    
   Когда через несколько часов после происшествия, потрясшего устои общества планеты хОЩ, к дому техника хЫ подкатил бронированный экипаж, у матери несчастного юноши от волнения затряслись многочисленные конечности. Нечасто в дом к добропорядочной семье наведываются громилы из службы безопасности. И совсем невероятно, что из чёрного, ослепительно блестящего в утреннем солнце параллелепипеда, может выйти бравый Защитник трёх лун и орбитального комплекса, генерал хЭ. Матушка оХ с ужасом наблюдала, как тот, кого она привыкла видеть только на экране информационной машины, идёт по дорожке, усыпанной битым кирпичом, к входу в скромное жилище обыкновенных, ничем не примечательных обывателей.
   Шок быстро прошёл, и матушка оХ шумно захлопотала, пытаясь создать видимость радушия и гостеприимства. Хотя, на душе было тяжело. Неспроста, нет, неспроста высокие чины наведываются к заурядным людям. Да и какие же они гости, если в кустах розовых колючек уже засели вооружённые с лап до головных щупалец головорезы из охраны? Не случилось ли что-нибудь страшное? Вдруг её муж заподозрен в государственной измене?! А ведь она говорила ему, не доведёт до добра его пристрастие к той отраве, что гонят в подвале химбио отсека! Ляпнул лишнего при соглядатае Верховного правителя, и всё... Или чего доброго сыночек сотворил что-нибудь страшное в лаборатории, в которую с таким трудом его пристроил отец. Техник хЫ! Ну и что, что пока техник. Может и до исследователя дослужится.
   И тут у матушки оХ ёкнуло правое сердце - в дверь властно постучали. Она дёрнула рукоять, и лепестки двери разошлись, пропуская внутрь тесной прихожей тушу Защитника.
   - Здравствуйте, благодетель! - челюсти матушки оХ свело судорогой в подобие улыбки.
   Генерал молча прошествовал на кухню и тяжело опустился на стул, жалобно скрипнувший под ним. Взгляд трёх глаз Защитника налился яростью, отчего они приобрели оттенок неба перед грозой. Но по тому, как безвольно обвисли головные щупальца, матушка оХ догадалась, что дела с защитой и безопасностью планеты обстоят не лучшим образом.
   Посетитель хмуро обвёл взглядом стены с развешанными на них пучками засохшего мха, долго смотрел на большую кухонную машину, словно в ней скрывался неведомый враг, а потом резко выстрелил в сторону матушки оХ пальцем с дрожащим от гнева когтем и рявкнул:
   - Ты! //лживая ведьма изменница, породившая ублюдка, который недостоин топтать своими грязными кривыми лапами благословенную пыль планеты хОЩ - прим. переводчика//.
   Матушка оХ, оскорблённая до глубины души, стояла и не могла вымолвить ни слова в ответ этому хаму, смевшему так подло опорочить её репутацию и светлое имя, да ещё и в священном помещении кухни! Но генерал хЭ и не думал униматься. Его лицевая пластина покрылась синими пятнами и, прикрыв два нижних глаза, он презрительно процедил сквозь жвала:
   - Где этот сопляк? //если бы я сам знал о его местонахождении, то неужели бы я унизился до того, чтобы придти в этот вонючий отстойник падали, забитый предателями светлых идеалов Верховного правителя//
   - Не знаю... - сказала как можно тише матушка оХ и почувствовала, что тревога вмиг улетучилась от подувшего откуда-то прохладного ветерка. Что-то было странным в этом визите генерала. Старая женщина так и не смогла определить, почему ей это показалось, но левое сердце говорило ей, что Защитник чего-то боится. И его немотивированная злоба направлена не на неё,  а на того, кто слишком далеко, чтобы с ним расправится быстро и безболезненно. А злобу... что же, злобу можно выместить на женщине, которая стоит перед этим чудовищем, исполосованным ожогами от каменных пуль, расчертившими его броневые наросты причудливыми вензелями.
   - Ну?.. //я жду ответа, но учти, что это продлится недолго, как хотелось бы тебе, и моё терпение скоро кончится, и я взорвусь, как сверхновая, осветившая наш мир в прошлом месяце//.
   - Но скажите же, что натворил мой сын?! - голос матушки оХ сорвался на хрип, но это была всего лишь игра. Она знала, что сына они не нашли, и это радовало её и в то же время пугало. Она любила всеми сердцами своего непутёвого сына, в чём бы ни состояло его преступление. И тут же поймала себя на мысли, что слово "они" она произнесла про себя с нескрываемым сарказмом. Видимо, это отразилось на её лице, отчего генерал впал в злобно-меланхолическое настроение и сжал лапу в кулак так, что послышался хруст костей.
   - Твой муж у нас... //его казнят, если в ближайшее время ты не свяжешься с сыном и не убедишь его сдаться властям//
   Лицо матушки оХ посерело, ноги её подкосились, и она рухнула на пол.
   Генерал поднялся со стула и, нависнув глыбой, угрожающей в любую секунду раздавить эту мерзкую отступницу, молча смотрел на упавшую женщину. Убедившись в том, что матушка оХ потеряла сознание, а не притворяется, он постоял, хмуро глядя в окно, за которым солдаты в маскирующей броне прочёсывали окрестности, затем обошёл маленькие комнатки скромного жилища и, не увидев ничего подозрительного, вышел сквозь распахнувшиеся при его приближении створки двери.
    
    
   ***
    
   Так что же случилось с техником хЫ? Что вызвало ярость Защитника трёх лун и орбитального комплекса, генерала хЭ? Ах, если бы в инфоцентре были камеры наблюдения! Без достоверных и беспристрастных свидетельств того, что произошло на самом деле, можно только догадываться об истинных причинах смуты и беспорядков, взбудораживших общественность планеты хОЩ.
   Техник, мающийся от похмелья и сгорающий от стыда за свои поступки, порочащие его самого и родных, с ужасом наблюдал за обработкой данных, полученных из нейтринной ловушки. А следить за этим захватывающим зрелищем было жутко и в то же время интересно. Он зря надеялся, что его нечаянное падение на пульт никак не отразиться на работе оборудования. Аналитическая машина, до этого пребывающая в некоем аналоге летаргического сна, очнулась от беспамятства, вызванного слишком длительным бездействием, и предварительно обработав поток бессмысленных команд, поступивших с пульта, на который так неудачно свалился техник хЫ, принялась кромсать и выворачивать куски информации, как заблагорассудилось его величеству Случаю. Это божество, незримо влияющее на нашу жизнь и способное в мгновение ока уничтожить звёздные системы и даже галактики, было благосклонно в это раннее утро к несчастному потоку данных, хранящихся в единственном экземпляре в недрах запоминающего устройства. Данных, содержащих бесценную информацию о судьбах исследователей, заброшенных волей судьбы на пустынную планету, третью от звезды со странным названием - Солнце. В мир, испытавший катаклизм, уничтоживший большинство её жителей, а оставшуюся часть превративший в существ, лишь отчасти напоминающих людей. На Землю, населённую гигантским призраком человеческого разума - наносферой.
   Но техник хЫ, конечно же, всего этого не знал и просто во все глаза смотрел на то, как грациозно разворачиваются экраны, подвешенные на тонких нитях, тянущихся с потолка. Его слух ловил низкие обертоны беспокойно гудящих силовых кабелей, проходящих по покрытым плесенью стенам. Его пугало то, как тревожно мерцают в полумраке огоньки немыслимых расцветок, обозначающие неведомые процессы, происходящие в аналитической машине. Но когда на экраны начала поступать информация, обработанная, процеженная, отсортированная по тому безумному алгоритму, который он сам же и задал, ему стало совсем плохо от мелькания образов и текстовой волны, накатывающей на него из зазеркалья. Хорошо, что оборудование было настроено на обратную связь с исследователями. Юношу, уже почти теряющего сознание от интерпретированного потока информации, моментально спеленали в кресле бледные нити медицинских приборов и после минутного сопротивления с его стороны, машины добились того, что данные начали поступать напрямую в мозг, минуя несовершенные и не подвергшиеся ещё специализированной модификации органы чувств бедного техника.
   Когда он очнулся от вакханалии цифр, бесцеремонно перекраивавших его сознание на протяжении, как казалось, бесконечно длящейся процедуры получения знаний о чуждом ему мире, который находился на другом краю вселенной. Совершенно ненужных сведений, в которых он никогда не нуждался. Для него они были бесполезным набором ничего не значащих фактов, наблюдений и материалов. И даже напротив - они были опасны, грозили ему безумием, потерей "я" и распадом личности. Но ничего уже нельзя было исправить. На центральном экране, мерцающем, словно звёздное небо после вспышки сверхновой, ярко пылала надпись, от которой ему стало совсем плохо. Это был приговор - то, что убивает сразу и бесповоротно. Он это понял, когда прочитал текст, повторяющийся на всех экранах, больших и маленьких: "сЕКРЕТНЫЕ дАННЫЕ пЕРЕДАНЫ иССЛЕДОВАТЕЛЮ и сТЁРТЫ".
   Голова болела так, что, казалось, в следующее мгновение она взорвётся, разлетится мелкими кусочками по лаборатории, и мозги горемыки будут смешаны с плесенью стен и будут достойны не менее подробного изучения, чем данные, пришедшие из космоса, так как в каждом их кусочке хранилась информация, цена которой равнялась существованию мира. Мира, единственного приличного во всей вселенной, носящего поэтическое название: хОЩ. Планеты, гордящейся своими тремя лунами и кольцом орбитальных сооружений, бороздящих пурпурные небеса.
    
  
    
   ***
  
   Улицы маленького городка в это утро как назло были пусты. Техник хЫ, проклиная себя за забывчивость, пробирался переулками и молил божество с неудобоваримым именем, из которого он помнил только две первые буквы - оО, чтобы его не заметили. Божество благосклонно принимало его молитвы, но ничем помочь ему не могло. Наконец он вспомнил, что сегодня выходной день, и поэтому, как бы он ни старался, спрятаться на улице, по которой ветер гнал пластиковую рекламу "Бои без правил" и пустые бутылки из-под тоника, ему не удастся, так как над городом бдительные, но ленивые охранники научного комплекса уже с вечера повесили аэростат с камерами наблюдения. От этого подлого поступка тех, кого он считал друзьями, техник пришёл в дурное расположение духа и, уже не таясь, направился к химбио отсеку, где работал его старинный приятель химик хО.
   Химик хО отсыпался после бурно проведённой ночи. Он тоже решил не ехать домой, а оставить свой уставший от возлияний организм на рабочем месте. Сами лаборатории находились в исследовательском поселке, и вчера он весело провёл время в компании сослуживцев. Эликсир хорошего настроения удался на славу, и химик хО, уже подумывал о том, не запатентовать ли формулу вещества, так благотворно влияющего на организм и боевой дух жителей планеты хОЩ. Кажется, вчера он об этом громко спорил с начальником отсека. Вспомнив этот неприятный эпизод вчерашней пьянки, будущий лауреат премии всеобщего признания с ужасом сел и свесил ноги со стола, на котором пытался забыться и сбежать в ирреальность сна от неприятностей и жизненных невзгод. Какая досада! Как он мог?! Ну, теперь этот старый (далее шла непереводимая на человеческий язык игра слов, которую вполне можно заменить свистом) его сживёт со свету!
   Тут его стенания прервались громким треском дверного звонка. Пошатываясь, он доковылял до шлюза, отсекающего от внешнего мира то, что изготовлялось в химбио отсеке, и, усмотрев мутным взором знакомую физиономию на дисплее, нажал на кнопку. Со злорадством наблюдая, как безжалостные струи молотят по технику хЫ, химик хО пытался угадать, что же привело его друга в такой ранний час? Решив, что опохмелиться можно и нужно в любое время, он выключил аппарат дезинфекции, и все-таки впустил хЫ в лабораторию.
   Тот ввалился в отсек и, дико вращая многочисленными глазами, уставился на хО.
   - Ты чего мне экзекуции устраиваешь? - возопил мокрый, воняющий реактивами техник и направился к шкафу, где хранились склянки с эликсиром.
   Химик загородил телом ёмкости с драгоценной жидкостью и зашипел:
   - Не дам!..
   - Нет, так нет... - хЫ грузно опустился на пол и застыл в неудобной позе, странно вывернув голову и ощетинившись щупальцами.
   Что-то было не так, друга словно подменили. Химик почувствовал угрызения совести из-за того, что так поступил с другом. Но чуть позже беспокойство и страх пересилили стыд. Вдруг вещество, которое он вчера синтезировал из подручных материалов, действует не так, как предполагалось, вдруг у него есть какие-нибудь побочные эффекты? хО начал прислушиваться к тому, что происходит в его организме. Но, странно, никаких других ощущений, кроме дикой головной боли и дрожания конечностей, он не обнаружил.
   Захлопотав у потерявшего сознания товарища, он открыл аптечку и вынул из ящичка нейтрализатор основного компонента эликсира. Техник хЫ икнул и строго посмотрел на химика. Тот даже оторопел от произошедшей метаморфозы.
   - Ты должен мне помочь... Я... - хЫ замолчал, присматриваясь к углу, в котором висела камера наблюдения, и, быстро поднявшись, бросился к ней и вырвал её вместе с пучком проводов.
   "Ну, всё... - обречённо подумал химик. - Это и есть побочный эффект моего эликсира - немотивированная агрессия к приборам и полуобморочное состояние перед припадком. Не дадут мне премии всеобщего признания. Иначе планета скоро погрязнет в пучине анархии".
   - Помоги мне уехать из города! - техник был не на шутку испуган. Он вышагивал по лаборатории и подозрительно вглядывался в тёмные углы, пытаясь угадать, где ещё может скрываться опасность.
   Химик тревожно наблюдал за хаотическими передвижениями друга и лихорадочно соображал, как остановить этого безумца, у которого, по всей видимости, был острый приступ паранойи. Если начать ему перечить, то лаборатория скоро превратится в груду покорёженных приборов. Если во всём потакать ему, то неизвестно куда могут завести эти добродетельные порывы души. Уехать из города?! Но зачем? Что натворил бедный хЫ?
   - Так что же ты такого натворил, если тебе надо срочно сбежать из города?
   - Я?! Натворил? - техник остановился посреди комнаты и с удивлением посмотрел на хО. - Ничего такого из-за чего можно загреметь на лунные рудники. Но информация, которая содержится в моей голове, бесценна! И если с ней что-нибудь случится...
   - С чем - с информацией или головой? - уточнил химик и заработал презрительно-надменный взгляд.
   - Так вот, если с моей головой, в которой хранится бесценная информация, что-нибудь произойдёт, то погибнет мир!
   - Ну, да, ну, да... - хО обречённо подумал, что диагноз он поставил правильно. Мания величия вперемешку с паранойей - это ядерная смесь, с которой в одиночку не справится. Он начал обдумывать, что же предпринять, чтобы остановить безумца. Но ничего путного в голову не приходило.
   За это время техник уничтожил ещё несколько камер и всё-таки добрался до склянок с эликсиром. Но почему-то сам пить не стал, а всучил мензурку с маслянистой жидкостью в дрожащие лапы химику.
   - На-ка выпей! Мне нужно, чтобы у тебя была ясная голова.
   хО обречённо приложился к мензурке, и что на самом деле было чудно - туман в сознании рассеялся, страхи куда-то пропали, и он почувствовал облегчение. Техник наблюдал за ним, и почему-то ничего безумного в его взгляде не было.
   - Теперь ты способен соображать? И не надо считать меня сумасшедшим, ведь со мной случилась история, которая любого может вывести из себя.
   И он подробно рассказал, как очнулся от холода на берегу озера. Как пытался пробраться в отсек, где находится аналитическая машина, и как ему это удалось. Но закончился рассказ весьма печально, так как хЫ не помнил, что с ним сделала машина, но некоторое количество знаний, полученным им при прямом контакте с ней, дало ему повод опасаться за свою жизнь, ведь служба безопасности не дремлет, а информация всё-таки стоит того, чтобы...
  
   - Так, - сказал химик хО, на которого эликсир подействовал обычным способом, то есть придал его характеру твёрдость и решительность, - я всё понял - тебя надо спасать. Но машину поведёшь ты!
   Техник взял под мышку слабо сопротивляющегося химика и потащил его на парковку, где стоял сиротливо параллелепипед автомобиля хО. Приложив лапу химика к панели управления, хЫ включил мотор и, погрузив заснувшего от избытка впечатлений и эликсира друга на заднее сидение, вырулил на дорогу, ведущую в горы. Где-то там, в одном из ущелий находился старый стартовый комплекс, и быть, может, не все ещё ракеты вышли из строя и не потеряли способность поднимать груз из гравитационного колодца прекрасной планеты хОЩ.
  
  
  
   ***
  
   Дорога постепенно втягивалась в ущелье. С заднего сиденья доносился мощный храп, который, впрочем, не мешал хЫ предаваться размышлениям о превратностях судьбы. Сколько раз он уносился в мечтах прочь с постылой планеты, покрытой, как коростой, кварталами огромного государства-мегаполиса? На маленьких клочках суши, непригодных для строительства, землевладельцы умудрялись устраивать аттракционы и многоуровневые склады всякой всячины. И только горные хребты никто не трогал. Горы были государственной собственностью. По одной простой причине - почти все более-менее высокие места были отданы под правительственные учреждения или святилища бога... Да как же его имя?! оО... - а дальше, увы, как отрезало.
   История местной религии была туманна и запутанна, служители культа бога оО... посвящали минимум половину жизни, чтобы разобраться хотя бы в основах проводимых ритуалов, не говоря уже о постижении самой главной и неоспоримой Истины. Ну, может быть, истины с маленькой буквы, ведь хочется надеяться, что всё-таки она одна. И теперь, глядя на панорамный экран авто, хЫ зачарованно всматривался в проносящиеся мимо громады храмов, высеченных прямо в скале. Нависающие над дорогой бурые своды виадуков вели к постройкам, прилепившимся на немыслимой высоте к отвесным скалам, и создавали причудливые переплетения линий, объёмную паутину из ажурных металлических эстакад. Кто построил их? Какие цели преследовал архитектор, создавая подобное чудо? Ведь никакого религиозного экстаза техник не испытывал, глядя на это торжество инженерного гения, только гордость за предков, которые смогли сотворить такое великолепие.
   Ущелье закончилось гигантским амфитеатром долины, посреди которой располагалась разгонная пирамида. Её многочисленные грани, уходящие по параболе вверх, всё ещё сверкали нитями натянутых тросов. Начало космической эры... Сколько кораблей вывел на орбиту этот старинный стартовый комплекс? Техник хЫ вздохнул и его неожиданно захлестнул страх. Остались ли ещё целыми ракеты? Хватить ли на них топлива, чтобы осуществить то, что он задумал? И достаточно ли прочны древние механизмы? Ох, слишком много вопросов. Надо сосредоточиться на управлении машиной, узкая дорога стала чрезвычайно извилистой и большие колёса, скрытые по углам параллелепипеда, несущегося с бешеной скоростью по шоссе, уже несколько раз проскальзывали по краю пропасти. Он увидел вдалеке исполинские строения храма. Круг со звездой в центре, лучами распирающий обод, - символ оО... - пусть он спасёт его от несчастий и бед. Техник, в совершенно растрёпанных чувствах, незаметно для самого себя начал молиться древнему богу планеты хОЩ, и ему уже было не важно, как того зовут. Да и так ли много значит имя бога, когда хочется получить помощь Всевышнего?
  
  
   ***
    
   Первым заподозрил неладное охранник инфоцентра, когда проснулся (очнулся?) и обнаружил, что карта-ключ исчезла, двери в охраняемые помещения распахнуты, внутри царит хаос, а на всех дисплеях светится надпись: "сЕКРЕТНЫЕ дАННЫЕ пЕРЕДАНЫ иССЛЕДОВАТЕЛЮ и сТЁРТЫ".
   Охранника, доброго малого, но в последнее время весьма пристрастившегося к эликсиру, тут же на месте происшествия чуть не хватил удар. Он поклялся всеми святыми, которых помнил, а помнил он... но это не важно, что больше не примет ни капли этого мерзкого напитка и, собравшись духом, доложил по инстанциям о вторжении. Поскольку была суббота (назовём так этот нерабочий день), то начальство отсутствовало, и было очень не в себе, когда по цепочке узнавало о приключившейся беде. Никому не хотелось брать на себя ответственность за столь серьёзный проступок, поэтому, как это всегда и бывает, передав информацию своему начальнику, подчинённый старался выдумать вескую причину для подтверждения своей невиновности. Но цепочка бюрократических игрищ когда-нибудь да заканчивается и директору (или Начальнику - вот так, с большой буквы) уже не надо было никому докладывать, а следовало принять решение.
   Он нахмурил лоб, прикрыл задумчиво два глаза, а третьим бессмысленно вперился в окно своего загородного дома, расположенного на склоне горы. На горизонте плескался рассвет, день, который точно не принесёт удачи, начинал свой разбег, и, решив, что действовать по инструкции гораздо удобнее и безопаснее, Начальник набрал официальный номер своего старинного друга - заместителя генерала хЭ.
   Произошёл короткий разговор, после которого директор разослал подчинённым сообщение о том, что Исследовательский центр закрывается, а они - уволены. Так как это был единственный научный комплекс, до сих пор располагавшийся на поверхности планеты, все сотрудники, испытав лёгкий шок, тут же принялись паковать вещи и рассылать резюме по орбитальным лабораториям. Кроме двух сотрудников, конечно. Сообщение им было доставлено вовремя, но хО спал и ему снились розовые сны о всеобщем признании его эликсира, а хЫ в это время беседовал с настоятелем одного из многочисленных храмов и просто не обратил внимания на зуммер.
   Удивительно было, что всем разрешили покинуть Исследовательский центр, но странно это было только на первый взгляд. Ведь всему всегда есть простое объяснение, так стоит ли торопить события и пытаться обойти судьбу на крутом вираже?
  
  
   ***
  
   Настоятель храма, несмотря на ранний час, степенно прогуливался по маленькому висячему саду, всё убранство которого состояло из разросшихся вьюнов, медленно ползущих вдоль ограды по натянутым, словно струна, тросам. В храме всё должно стремиться вверх, к свету - иначе и быть не должно. Преподобный хР размышлял о переселении жителей планеты хОЩ на небеса.
   Строительство Великого кольца орбитальных сооружений, висящих в пугающей близости от нижних слоёв атмосферы, было закончено тысячу лет назад. Ещё раньше произошло освоение трёх лун, которые ныне были приспособлены под полигоны для испытания оружия, необходимого для победы над извечными врагами - тарусами. На лунах находились многочисленные рудники, на которых каторжане и ссыльные добывали серебристо-белый металл, необходимый для существования планеты.
   Демографический взрыв, последовавший за первой волной иммигрантов в другие миры, порой отстоящие на немыслимые расстояния от метрополии, перечеркнул надежды правительства на мирное решение проблемы избытка граждан. Так что причина для переселения на небеса была. Только происходило оно не столь быстро, как хотелось бы чиновникам. Правительство, как могло, боролось с излишним количеством граждан, всячески увещевая жителей поскорее покинуть почти непригодную для жизни планету. Но находились тысячи причин и отговорок, для того чтобы остаться. Что-то удерживало рядового хощианина от этого героического поступка - покинуть навсегда мир, в котором он родился и вырос.
   Быть может, что-то неуловимо притягательное было в этих бирюзовых землях, застроенных сплошным покровом всевозможного размера и вида зданий - лишь крохотные клочки парковых зон, горы и береговые линии материка виднелись из-под панциря цивилизации. А небо - эти пурпурные небеса, и ленты, серпантин облаков, на которых вспыхивали искры бушующих гроз, сияния, разбуженные потоками космических частиц, звёзды, мерцающие в фиолетовой мгле - как можно было оставить это ради холода и пустоты космоса?
   И даже религия была бессильна, хотя ей бы да не проповедовать мир иной, в котором, стоит только отвести взгляд от поднебесья, всё не так, как здесь - в клоаке переплетённых путепроводов и громоздящихся друг на друге кварталов небоскрёбов - гигантских башен, словно иглы торчащих из тела мегаполиса. Колоссального города, как коростой сковавшего планету.
   Размышления настоятеля о судьбах прихожан, не желающих воссоединиться в надзвездных сферах со своим богом оО... (преподобный попытался произнести полное имя бога, но ему не хватило дыхания, и поэтому придётся всё-таки ограничиться первыми двумя буквами имени всевышнего), были прерваны тем, что у подножия холма остановился параллелепипед авто. Из него вывалился, нервно поводя лицевыми щупальцами, некто, смутно знакомый, судя по расположению цветовых пятен на коже головы. Когда путник приблизился настолько, что стали видны его жвала, радости хР не было предела - его скромную обитель наконец-то посетил любимый племянник, которого он знал ещё с колыбели. Правда, тот возмужал за неполные двести лет, но, судя по неуверенной походке и порывистым движениям, как был лоботрясом и трусом, так им и остался. Настоятель покачал головой, потёр морщинистый затылок, массируя веки задних глаз. Затем вздохнул и, нарочито громко посетовав на испорченный утренний час медитации, направился встречать гостя.
  
  
  
   ***
  
   Заместитель (адъютант?) генерала хЭ был личностью таинственной и, как и любая тень чего-то (или кого-то) великого, не любил света и огласки. Тёмными коридорами он просочился мимо охраны и вошёл в апартаменты начальника. Тот как раз мучился головной болью и в совершенно растрёпанных чувствах досматривал очередную серию великой эпопеи о войне с тарусами.
   Стоит заметить, что самих агрессоров так никто толком не видел. Но, согласитесь, - неизвестный враг всегда страшнее неприятеля, изученного вдоль и поперёк. Поэтому по мотивам маленького локального конфликта, произошедшего на одной из планет пограничных миров много лет назад, был снят отличный сонный фильм, состоящий из тысячи тысяч серий, который и являлся прямым доказательством существования супостатов. Правда, все уже давно забыли причины скоротечного конфликта, но увековеченная коллективная память до сего дня бережно хранила весь ужас тех событий.
   Генерал как раз досматривал сон, в котором он с маленькой группой солдат пытался отразить нашествие мерзких космических чудовищ. За спинами защитников в темных коридорах больницы слышались стоны раненых бойцов и умирающих гражданских; сквозь зарешеченные окна в палаты вползал вселенский ужас. И было липко и страшно, а в мега-супер-оружии заканчивался заряд, его оставалось только на то, чтобы разнести на кусочки, не оставив камня на камне, здание, расположенное в прямой видимости, совсем недалеко от рубежа обороны. С горечью герой подумал, что надо было применить ковровое бомбометание и, не считаясь с потерями среди мирного населения, уничтожить это гнездо сквернавцев. Но тут он увидел, что к нему спешит пышногрудая (?) санитарка с обоймой мега зарядов и понял, что враг, хотя бы в этой серии, будет уничтожен. И в момент триумфа, когда генерал одной лапой дружески обнимал сотрудника медсанчасти, млея от блаженства и переполняясь благодарностью, а другой - медленно и зловеще заряжал холодный и скользкий, вымазанный в крови автомат, только от одного вида которого враг должен был упасть и забиться в конвульсиях, мечтая о мгновенной смерти...
   ...раздался ноющий голос адъютанта, и, кипя от гнева, генерал взревел, услышал звон разбитого стекла, визг жены и в тот же миг проснулся. На полу валялись осколки склянки с остатками нейронного стимулятора сотворённого в химбио отсеке планетарного исследовательского центра , испуганная жена потирала свежий синяк, а около кровати в смиренной позе стоял подчинённый и таращился на него, ужасаясь эффекту своего появления перед многочисленными грозными очами начальника.
  
   - Ну?! //Мерзавец! Да как ты посмел так бесцеремонно ко мне врываться! И если дело не в гибели вселенной, не во взрыве сверхновой или, хотя бы в нападении тарусов на хОЩ, то пеняй на себя - в этом случае за твою жизнь я бы не дал ни гроша! - прим.переводчика).
   Он жестом выгнал жену переодеваться и угрюмо уставился на адъютанта. Тот покраснел, побледнел, затем его лицевой панцирь стал нормального зеленого цвета, что стоило заместителю больших трудов.
   - Уважаемый генерал хЭ, достопочтимый Защитник трёх лун и орбитального комплекса! Случилось то, что мы ждали вот уже пятьсот лет. Из того сектора галактики, в котором до недавнего времени было тихо, пусто и покойно пришёл сигнал! Как вы помните... - тут генерал закручинился и, подперев лапой массивный подбородок, приготовился выслушать подробный отчёт. Адъютант прочистил горло и продолжил: - Как вы помните, каких-то пять сотен лет назад, ещё на заре космической эры, наше мудрое правительство (далее по установленной церемонии последовало бы перечисление званий всех членов правительства, но генерал сделал такую мину, что заместитель не захотел рисковать) направило к звезде, которая могла оказаться источником света для какой-нибудь отсталой цивилизации, хорошо оснащённую экспедицию...
  
   Речь адъютанта лилась и лилась, словно огонь из жерла супер-мега-уничтожителя, генералу казалось, что он досматривает одну из энных серий любимой космической одиссеи, с ним в главной роли. Но где-то к середине пламенной речи, когда рассказчик начал живописать ужасы колонизации дальних миров, данные о которых приходили по лучу когерентного света, генералу почудилось, что адъютант сознательно откладывает момент признания, тянет нить рассказа, чтобы не говорить о каком-то важном деле. Так как вселенная пока ещё не разлетелась на куски, сверхновая взорвалась в прошлом месяце, и поэтому было нереальным ждать ещё одной катастрофы звёздного масштаба, то оставалось либо вторжение тарусов, либо напасть, несравнимая ни с одним из известных генералу катаклизмов. Иначе этот идиот, стоящий перед ним и порющий какую-то чушь из учебников для третьего класса школы десантников, не пытался прятать глаза, то косясь на потолок, считая там рёбра решёток кондиционера, то пялясь на лампу в углу, на которой висело, хм, нижнее бельё супруги. Поэтому генерал сотворил самую свирепую из всех возможных морду, чуть не сломав от напряжения лицевой панцирь, и строго спросил грохочущим басом:
   - НУ? //Мне известно всё о заре космонавтики планеты хОЩ! Мне не надо рассказывать о доблестном первооткрывателе, имя которого запрещено произносить вслух. Он, презрев смертельную опасность, первым преодолел гравитационный колодец планеты и по разгонным рельсам устремился в бессмертие. Ты мне рассказываешь, нахальный юнец, о тех временах, когда звездолёты взрывались, пытаясь преодолеть барьер скорости света? Ну и что, что они его так и не преодолели! Ведь дело не в этом, а в безудержной экспансии, являющейся благом для нашего мира и многих колониальных миров. Так что изволь выражаться короче или проваливай!//
   Адъютант не был глупцом и, тем более, безумцем, поэтому вкратце рассказал о происшествии, случившемся в последнем исследовательском центре, расположенном в предгорьях кольца вулканов. Генерала заинтриговало не само исчезновение информации, её было много, чрезвычайно много, она поступала изо всех миров, и не было возможности её обработать, так как в большинстве своём она была бесполезна и не носила всеобщий характер. Генерала озадачил факт, что она вообще кому-то понадобилась. Последнее время общество находилось на грани входа в опасную стадию всеобщей апатии. Новые знания были неинтересны гражданам, а иногда и приводили к бунтам, когда после показа очередных катастроф, жители впадали в депрессию, а, как известно, бесконтрольный приём стимуляторов, кроме немотивированной агрессии ни к чему другому привести не может. Поэтому - сонные фильмы - это всё, что в неограниченных количествах поглощали жители самой благословенной, благополучной и прекрасной планеты хОЩ. Остальное - отвергалось, как бесполезный хлам. И тут оказалось, что есть, существуют в природе охотники до новых знаний. Удивительно! Но и прекрасно... Поразительно! Но и опасно... Ибо новые знания - это лишняя скорбь от того, что расширился горизонт неизведанного. Очень угрожающая перспектива. Генерал поманил когтем адъютанта, и когда тот приблизился, проорал ему в морду:
   - Все материалы по проблеме ко мне! Сейчас же!
  
   Когда через секунду адъютант растворился в воздухе, генерал перевёл дух и восхитился своей речью. Длиннее он ещё никогда не говорил.
   Ещё через минуту на дисплее зажёгся сигнал о том, что информация получена. Попросив жену принести ему тоника, генерал сел за изучение собранных секретной службой материалов. Скучный с утра день, грозил вылиться в интересное приключение.
  
  
  
  
   *
    
   (Продолжение следует... )
    
   *
    
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"