Аннотация: Первая книга дилогии. ОБНОВЛЕНО 19.03.2013
Наследники Илланкуэитль
'Страна обманутая, преданная, проданная,
побежденная предсказанием, гением,
женщиной и конем...'
Бальмонт К. Змеиные цветы. М., 1910. С. 3.
ПРЕДИСЛОВИЕ
О древних ацтеках и майя нам известно немало, пусть не всегда правильно мы можем произнести названия их городов или имена правителей, но неизменным остается интерес к этим народам - основателям великих цивилизаций древнего мира, во многом опередивших развитие государств Европы того времени.
Возникает естественный вопрос и недоумение, о чем же новом может рассказать этот роман, или читателю вновь повторят уже известные факты, на основе приключенческого сюжета?
Уважаемые читатели, археология, история и филология не стоят на месте, радуя общественность новыми открытиями. Постепенно становятся доступными для чтения древние письмена, и этот неповторимый мир раскрывает нам свои тайны.
Еще совсем недавно ученые искали ответы на некоторые вопросы:
Как Эрнан Кортес с горсткой людей смог одержать победу над считаюшейся непобедимой армией ацтеков?
Какая сила или причина заставила целые народы переходить на сторону испанских завоевателей?
Почему Э. Кортесу индейцы не просто покорились, а признали его власть легитимной?
Что за женщина была рядом с ним, и почему испанца стали с уважением называть ее именем Малинальцином - владыкой Малиналли?
Раньше считалось, что Марина - это обычная рабыня, подаренная завоевателям, но такие ли подарки преподносят долгожданному гостю, и будут ли его нарекать ее именем, если считают вернувшимся богом?
При изучении материала мы наткнулись на работу А. Г. Степаненко 'Проект живая история', где рассуждения и приводимые аргументы показались нам убедительными и достаточно интересными.
Для удобства читателя приведем некоторые тезисы.
К моменту появления испанцев на землях страны Анауак это была действительно огромная империя с утвержденными законами, культурой, устоявшимся укладом жизни и постоянно раздираемая восстаниями покоренных народов. То есть, последний тлатоани Теночтитлана не успел завершить объединение страны, а даже наоборот еще более ожесточил против ацтеков племена империи.
Передача власти по наследству от отца к сыну была во всех правящих семействах страны Анауак, за исключением верховной у ацтекских правителей в городе Теночтитлане. Здесь она передавалась через женщину - носительницу 'крови', наследницу прародительницы Илланкуэитль из города Кулуакан. Кулуа - "место тех, кто имеет предков". Причины такой передачи легитимной власти уходят в далекие времена, когда кочующие ацтеки перестали довольствоваться ролью наемников у племени тепанеков из города Аскопотцалько и приняли решение навсегда остаться в долине. Одним из обязательных пунктов законности их пребывания стал брак с женщиной из Кулуа, являющегося 'наследником' и хранителем культуры более древнего племени тольтеков.
Последний правитель Теночтитлана Мотекусома II имел старшего брата Макуилмалиналлицина. На выборах нового тлатоани победила жреческая верхушка, выдвинувшая претендентом Мотекусому II - главного жреца верховного бога ацтекской империи - Уициллопочтли. Но существовала и еще одна причина, более веская - старший брат был женат на дочери Несауальпилли - правителя чичимеков, и это означало переход верховной власти страны Анауак из Теночтитлана в город Тескоко.
Некоторые авторы, и мы в том числе, полагаем, что Малиналли-Марина, которая сопровождала Э. Кортеса, является дочерью Макуилмалиналлицина, правнучкой Несауалькойотля - 'Соломона древней Мексики' и внучкой правителя города Тескоко - Несауальпилли - великого поэта, философа и колдуна (записано в исторических хрониках) индейского народа чичимеков.
О доктринах веры ацтеков, подкрепляемых человеческими жертвоприношениями, известно любому читателю, очевидно, это своеобразная 'визитная карточка' страны Анауак, а вот о великих индейских магах - нагуалях, способных передавать мысли, диктовать приказы и быть одновременно в нескольких местах, не говоря уже о различных превращениях в животных и огненный шар, почти ничего. О тайном ордене нагуалей, который противостоял жрецам кровожадного Уициллопочтли, а в последствии стал вдохновителем многих индейских восстаний, оказывал реальное сопротивление конкисте только иногда мелькают сообщения в исторических документах.
Этот роман о семье правителя чичимеков, о храбрых и мужественных людях, чьи судьбы очень часто совершали головокружительные виражи; о противостоянии тайного ордена нагуалей сначала жреческой касте страны Анауак, а затем инквизиции и испанским конкистадорам.
Перед каждой главой мы поместили краткий список дат и событий, подтвержденных историческими хрониками.
КНИГА I. ИСТОКИ НЕНАВИСТИ
Глава I. Прародительница Илланкуэитль
Хроника исторических событий: 1295 год воздвижение первого святилища и встреча праздника - Рождение Нового Огня на холме Чапультепек ("Холм Кузнечика"), принадлежавшему городу-государству Аскопотсалько. 1322 год жители города Кулуакан прогоняют ацтеков из своих земель, и они перебираются вглубь озера на болотистые островки. По другой версии - получают независимость и покидают этот район - Тисапан ("У меловой воды"). 1325 год на небольшом островке озера Тескоко ацтеки наяву увидели древнее пророчество, явившееся вождю Теночу, в котором главный бог ацтеков Уицилопочтли предрекал им обосноваться там, где они увидят орла, держащего в когтях змею и сидящего на кактусе. В этот же год 2 Дом (2 Каса) и была основана столица будущей империи ацтеков - Теночтитлан, названный в честь легендарного вождя Теноча.
В пронзительно голубом небе парил белоснежный орел. Он высоко взлетел ввысь и оглядел просыпающуюся зеленую долину - она вся была под ним. Грациозный, плавный взмах и птица поднимается выше и выше - теперь вечно дымящий, с ледяной шапкой, вулкан Попокатепетль посылает ему теплые волны. Черные перья на кромке белоснежных крыльев слегка шевельнулись, послав другу молчаливый привет.
Но вот яркие лучи восходящего солнца ударили в глаза.
Птица замерла, нервно забила крыльями, потеряла воздушную волну и опустилась ниже. Отсюда светила не видно - не взошло, лишь золотится ровная линия горных вершин.
Вновь потянуло холодом - это подруга Попокатепетля - гора Истаксиуатль напомнила о своей печальной любви.
Орел и ей приветливо махнул, а теперь внимательный взгляд вниз:
'Что там, у людей?'
Болота соленого озера Тескоко - обитель мешиков. Это дикое племя, которое в долине появилось давно и сразу попыталось утвердиться на новых землях. Но слишком жестокими оказались пришлые и боги их кровожадными для последователей учений великого и доброго Кетцалькоатля - не приняли мешиков потомки тольтеков, живущие в древнем городе Кулуакане.
И покинул мир благодатную долину. Ее жители пошли войной на чужаков, сбросили их в воды озера, но изгнать не получилось. Зацепились отверженные на клочке суши - маленьком скалистом острове, где только змеям было приволье, кровососы несмолкаемо пели, и камыш шелестел грустно.
Ни пресной воды, ни еды, а мешики радуются и смеются над кулуаканцами, да знай, костры жгут и змей жарят - любимой пищей для них оказалась вся погань болотная...
Вот и сейчас орел заметил как на плоскодонных лодках, украшенных расписными щитами, пробираются мешики через камыш к чистой воде. У них большой отряд, не сетями вооружены, а палицами со вставками из обсидиана и копьями, значит, не рыбу ловить собрались, а вновь напасть на прибрежное селение.
'Нужно проследить, куда последуют эти дикари!' - зоркий глаз наблюдателя выхватил, задержался на одном из мешиков - тревожно стукнуло сердце, предвещая неведомую беду. Воин, как воин: статный, пятнистая шкура ягуара плотно облегает мощное тело, не стесняя движения, тяжелое золотое ожерелье на шее означает, что он из знати. Вот только лица не рассмотреть - вместо него звериная морда в замершем оскале...
Орел отвел взгляд от мешика - куда важнее, что, в очередной раз, задумали чужаки, кого предупредить о готовящемся нападени...
Но долина большая, и не только дикари из топей несут угрозу миру. Орел чуть повернул голову. Западнее мешиков, уже на берегу, где плодородная земля засажена садами и огородами, тушат ночные костры в городе тепанеков Аскапотсалько, которым правит жадный и хитрый Тесосомок. Он тоже враг спокойной и размеренной жизни. Здесь военных отрядов не видно, один простой люд просыпается, да торговцы собирают караваны в дальний путь.
Теплые лучи восходящего светила только-только коснулись озера Тескоко и заскользили к его младшему брату Шочимилько, позолотили листву многочисленных садов в окрестностях древнего города Кулуакана. Играючи, солнце разбудило жителей, проникнув сквозь зарешеченные окна и прозрачные расписные занавески, нежно коснулось смуглых лиц, пригладило вихрастые волосы детворы и во всю заявило - новый день настал.
'Я здесь, я с вами, жители Кулуакана!'
По округе поплыл густой звук, его подхватили раковины, известив горожан о начале нового дня. Этот же сигнал еще не раз повториться: он польется по городу, извещая о середине утра, дня и так восемь раз.
Орел проследил, как на вершинах пирамид-теокалли занялись ежедневными хлопотами жрецы и служители бога-покровителя города Пернатого Змея - Кецалькоатля. Значит, ему, белоснежному орлу, пора возвращаться на землю, домой. Сильными взмахами крыльев прекрасная птица набрала скорость и быстро спустилась вниз, спикировав на подоконник распахнутого окна богатого дома в центре древнего Кулуакана.
Прыжок в комнату, и всего несколько легких перышек наперегонки с блестящими пылинками закрутились в солнечных лучах, как доказательство, что орел был здесь, ибо вместо него от окна отошел высокий мужчина - правитель, глава совета старейшин города Кулуакана по имени Синее Перо.
Накинув на плечи плащ, украшенный белыми перьями цапли и красной бахромой, он покинул маленькую комнату, где все стены были в полках со свитками и многочисленными, разных размеров, глиняными горшочками. В другой, куда вошел Синее Перо, более просторной, в центре тлели угольки в очаге из трех больших гладких и плоских камней. Яркие ширмы отгораживали пространство в двух углах (там хранилось оружие хозяина дома и дорогие головные уборы), возле окон расположились плетеные сундуки с различной утварью. В глубине комнаты ворох из одеял и спавшая женщина обозначали место отдыха. Вождь его покинул, едва трубы на теокалли отметили конец вчерашнего дня.
- Я ухожу, - сказал Синее Перо жене, которая распахнула глаза, едва он подошел к ложу. Она улыбнулась сонно, немного смущенно:
- Опять не спал?
- Да, большой отряд мешиков направился на юг, в нашу сторону. Предупреди дочь, чтобы не покидала город!
- Хорошо! - жена опять закрыла глаза, собираясь еще немного вздремнуть - слуг в доме достаточно, а ей нездоровилось.
***
- Илланкуэ!.. Сколько можно тебя ждать?! - послышались со двора звонкие девичьи голоса. Это подруги торопились к озеру.
- Иду! - ответила девушка, выглядывая в окно с плетеной решеткой, отодвигая полупрозрачную занавеску, вышитую голубым орнаментом рыбок, резвящихся в водовороте.
Илланкуэ поправила складки на белой юбке, тряхнула черными косами.
Опять выбилась прядь! Пригладила. Затем выбрала из вазы с букетом георгин белый цветок и прикрепила его над ухом, все - теперь она выглядит очень привлекательно!
Девушка загадочно улыбнулась - ночью видела удивительный сон. Словно наяву, подплыла лодка, из нее сошел воин, но не такой, как мужчины Кулуакана, совершенно другой, сильный, красивый... Илланкуэ не сомневалась, что приснившееся сбудется, и именно сегодня - так было всегда, это ее не удивляло - она происходила из рода тольтекских правителей, обладающих древними знаниями.
С давних времен их предки жили в Кулуакане на берегу озера Шочимилько. Плодородные земли, богатые дичью леса, множество водных обитателей делали эти места не только удобными для проживания, но и лакомым куском в притязаниях соседей. То с противоположного берега приплывут тепанеки, то чичимекам из Тескоко неймется, то мешики внезапно нападут. А город, словно окутывало непроницаемым плащом из разноцветных перышек колибри, и возвращались завоеватели домой ни с чем. Видно, жителям покровительствовал сам Пернатый Змей - Кетцалькоатль - добрый бог-демиург. Так и жили кулуаканцы, развивали науки, хранили знания предков, но никогда не забывали о воинственных соседях.
- Илланкуэ! - опять закричали во дворе, но девушка уже выбежала к подругам.
По пути она встретила мать, что вышла из комнаты.
- Ты куда? - остановила женщина дочь, схватив за руку.
- На озеро! Меня ждут! - от нетерпения Илланкуэ крутанулась на одной ноге, поглядывая на выход. Густые брови матери сошлись на переносице:
- Вот еще! Никуда ты не пойдешь. Знаешь ведь, что отец рассердится!
- Но его же нет! А я успею вернуться! Обещаю! - Илланкуэ нежно обняла мать и ласково потерлась тонким носиком о ее мягкую щеку, вдохнув родной и вкусный запах чоколатля. В какой-то момент сердца их стукнули в унисон, и возникло желание остаться дома.
- Илланкуэ, отец сказал, что дозорные видели рядом с городом диких поедателей змей! Будь осторожна! Возьми воинов!
- Мы будем осторожны! - девушка уже добежала до выхода, обернулась и задержалась на пороге только для того, чтобы успокоить мать улыбкой.
Женщина грустно вздохнула, но подходить к окну, откуда доносился смех и приветствия молодежи, не стала. Она присела у очага в центре комнаты, протянула над ним руки и прошептала:
- Отец-огонь, защити мою дочь! Мать-вода, не гневайся на мою Илланкуэ!
Бросив в очаг щепоть листьев сушеной полыни, брызнув воды из кувшина, Тонкая Ветка подошла к циновкам, на которых лежало рукоделие, и занялась вышиванием.
***
Девушки радостно приветствовали Илланкуэ. Еще с вечера подруги договорились, если день будет погожим, отправиться к озеру: покупаться и нарвать цветов. На группу воинов, последовавших за веселой компаний, никто не обратил внимания - привычное дело - в долине неспокойно, а Илланкуэ - дочь правителя.
Синее Перо, перед тем как уйти, строго наказал охране следовать за наследницей, хорошо зная: девушка не усидит дома и ослушается. Поэтому, на тяжелую поступь отряда отреагировала только Иланкуэ - поморщив в возмущении тонкий носик и подавив грустный вздох.
Подруги весело бежали по деревянным мосткам, соединяющим чинампы - плавучие островки - огороды, засаженные томатами, перцем или разнообразными яркими цветами. Все это играло пестрыми красками. Изящество линий и форм заставляло замедлить передвижение. Запах опьянял и навсегда порабощал дивными сочетаниями. Никого не могли оставить равнодушным эти пестрые ковры розовых, желтых, белых, алых бутонов или распустившихся сказочных растений.
Над окрестностями поплыл густой тягучий гул труб с теокалли, известивший горожан: полдень наступил. По каменным мостовым зашлепали босые ноги работников, спешащих на завтрак. К назначенному времени женщины растерли зерна маиса и уже успели испечь лепешки, сварилась и фасоль. Аромат полуденного шоколада, приправленного острым перцем, поплыл из окон крестьян, живущих тут же на плавучих чинампе-островах. Он добавил тонкую нотку, будоражащую взыскательное обоняние.
Это были знакомые и любимые запахи родного дома.
Полные водой густого золотистого цвета многочисленные каналы, ведущие к центральным теоакалли и административным зданиям города, впадали в пресноводное Шочимилько и уже с рассвета настолько заполнялись каноэ, гружеными товарами, что порой возникали заторы. И тогда поднимался шум - звучали громкие крики гребцов и торговцев. Они разгоняли опьяняющую дрему, вызванную смесью цветочных ароматов, возвращали в мир людей путника, зазевавшегося на красоты здешних мест. К всеобщему гаму добавился бы громкий лай маленьких собачек - ксоло, обитающих практически во всех домах, но они были настолько раскормлены и ленивы, что давным-давно разучились это делать, и лишь недовольно кряхтели. Шум и им мешал.
Смеясь, девушки помогали друг другу вплетать цветы в длинные черные косы. По пути срывали спелые томаты и утоляли голод - никто из них не позавтракал, так спешили поскорее окунуться в озеро. У каждой дома имелась баня, но разве можно сравнить ее, пусть даже и целебные свойства, с удивительной гладью Шочимилько! И простор, не затененный городскими деревьями, а на далеком горизонте удивительный вид гор, темнеющих сквозь солнечную дымку!
Дух захватывало от красоты.
Наконец и долгожданный берег озера. Там, где каналы начинают путь, их мутные воды, оттенка старого золота, сливались с прохладной голубизной прозрачного Шочимилько.
Пробежав мимо рыбацких хижин со стенами, выбеленными известью, миновав сохнущие сети и многочисленные плетеные корзины с серебристым уловом, девушки с разбегу прыгнули в воду.
Набрав воздуха, и привыкнув к температуре, Илланкуэ нырнула и распахнула глаза, всматриваясь в дно и заросли подводного мира, выискивая забавных аксолотлей. Ей пришлось несколько раз нырять и отплывать подальше, чтобы их обнаружить. Живые водяные игрушки лежали на дне и казалось, что передние лапки нежно обнимают камни, когда тяжелые головы лежат, совсем как у людей во время сна. Мирно колыхались, очень напоминая крылья птиц, два ряда жабр на спине. Яркое оперение лениво подрагивало под невидимым течением и всплесками любопытной ныряльщицы.
Махнув руками, Илланкуэ дерзко шевельнула водоросли, чтобы вспугнуть сонное царство. В тот же миг небольшое пространство, подсвечиваемое проникающими солнечными лучами, вспыхнуло безумным всплеском диких красок. Каких только не было потревоженных аксолотлей: белоснежные с розовыми жабрами, зеленые с золотистыми, на кончиках переходящие в оранжевый, пара золотых, как ее браслеты, серебристые с красным оперением...
Водяные игрушки стремительно рванули к водной поверхности, чтобы избежать опасности. Ей уже не хватало воздуха, но девушка все смотрела и не могла оторваться от уплывающих животных, так похожих на земных ящериц.
Илланкуэ вынырнула, вслед за последними мелкими пузырьками воздуха, тряхнула головой, пальцами смахнула с длинных ресниц капли воды, чтобы раскрыть глаза. Вокруг, как и она, резвились другие девушки, так же гоняющиеся за аксолотлями. Охрана стояла на берегу и внимательно следила за происходящим.
Холод погнал Илланкуэ из озера. Она быстро поплыла. Вышла. Отжала сначала косы, вытряхнув из них потяжелевшие и обмякшие цветы, затем подол юбки, который прилепился к стройным ногам и мешал идти. За пазухой что-то шевельнулось, яростно трепеща в борьбе за свободу. Девушка выпростала рубашку, белую с голубой каймой по вороту, и вытряхнула 'неудобство' на теплую гальку берега.
Выпавший маленький золотистый, без единого постороннего пятнышка аксолотль, не теряя драгоценного времени, быстро перебирая лапками, заспешил к воде. Он стремился ползти по мокрому следу, который оставила похитительница. Это было так забавно, что девушка рассмеялась:
- Прости меня, Маленький Брат! Я не хотела тебя пленить! Сейчас помогу вернуться! - Илланкуэ подхватила живую игрушку и понесла ее к воде. В ней она опустила руки и раскрыла ладони. Аксолотль нырнул, махнув гибким хвостом, и на прощание блеснул золотой искоркой. Как бы говоря:
' Я не в обиде!'
А вокруг уже спорили девушки, куда идти за цветами, у какого известного садовника лучший выбор. Решили, что рядом со зданием совета, в центре Кулуакана, живет настоящий волшебник, только у него можно составить изысканный букет. Туда и отправились, но не пешком, а наняв большое каноэ.
Они плыли по каналам быстро - заметив охрану Илланкуэ, лодочники старались прижать плоскодонки к берегу, чтобы их пропустить. Миновав очередную лодку, загруженную плетенными корзинами с кусками серебряной руды, девушки замолчали, удивленно рассматривая борт, украшенный чужими боевыми щитами. Яркая роспись по коже, обтягивающей деревянную основу, состояла из геометрических фигур красного и черного цветов. Низ и верх украшали белоснежные, синие и зеленые перья. Над палубой высились, а иногда цеплялись за нависающие ветки деревьев трехметровые копья; параллельно им возвышалось несколько штандартов, на острие каждого сидел золотой орел, держащий в когтях извивающуюся змею, а на перекладине болтались пучки разноцветных окрашенных хвостов.
Увидев на штандарте фигуру орла - символ дикого племени, девушки больше не сомневались, перед ними - мешики!
Интерес, а не страх (из подружек никто и никогда не видел этих воинов вблизи) пересиливал смущение и воспитание. Девушки позволили себе украдкой взглянуть на пассажиров. Этого кулуаканкам хватило - раскраска лиц гостей была мирных цветов: зеленой и синей. И не шкуры ягуаров, натянутые на крупные мощные тела напугали их. Шлемы, вот причина, из-за чего не хотелось больше смотреть на мешиков, они - великолепные произведения искусных мастеров военной амуниции, заставили вздрогнуть девушек. Очень правдоподобно грозными были морды ягуаров, с блестящими совсем живыми глазами из нефрита. Суровые лица смуглых воинов проглядывали в обрамлении белоснежных клыков, на кончиках которых алела краска, имитирующая кровь.
Сердце Илланкуэ вдруг застучало, как-то особенно, непривычно. Кровь прилила к лицу и заиграла ярким румянцем. Предчувствие надвигающегося важного события, связанного с гостями, непонятной тревогой затопило ее, когда она встретилась с тяжелым взглядом одного из воинов.
Сначала девушка почувствовала, что нравится мужчине - он смотрел на нее открыто и не скрывал интереса. Ее взгляд, брошенный украдкой, мешику польстил - горожанка была красивой и статной, явно из знатного тольтекского рода - судя по большому сопровождению. Уэуэ, так звали чужака, приплыл в древний Кулуакан с важным поручением от совета племени - найти себе достойную жену для укрепления связи с тольтеками. А чтобы грозный правитель Аскопотцалько не смог заподозрить племя изгнанных в измене, старейшины отвергли готовность вступить в брак главного вождя. Хитрый замысел, подсказанный жрецам богом Уицилопочтли, мешики решили осуществить через Уэуэ - брата предводителя, используя как шанс отвести гнев Тесосомока от своих хижин. Посланникам было велено просить в жены дочь правителя Кулуакана, что еще раз могло послужить подтверждением о незначительности события для возможной ссоры.
Уэуэ приходился родным братом Орлиному Когтю - военному вождю, избранному главным два года назад. Так что сватовство должно было пройти успешно, если только кулуаканцы не припомнят мешикам первую невесту - дочь Ачитометля, которую они посвятили богу Уицилопочтли. Да дело прошлое, время другое - изгнанные теперь имеют сильного покровителя, а тольтеки никогда не слыли глупцами, им этот союз также выгоден - гарантия мира в долине.
Уэуэ прибыл не с пустыми руками, он вез заверения совета племени и мог считаться весьма завидным женихом. Случайная встреча его обрадовала - хорошенькая горожанка, если правитель города откажет, могла стать равносильной заменой. Все они, тольтечки из Кулуакана, считались лучшими невестами в долине.
Илланкуэ вдруг почувствовала, как на глаза падает белесая дымка, и вместо богатого борта лодки гостей и мужчины, встревожившего ее, возникают совсем иные, быстро сменяющиеся, картины.
... Дым костров и крики откуда-то слева, Илланкуэ привычно вздрагивает - это на плите из большого камня поочередно убивают пленных, принося в жертву богу Уицилопочтли. Что она делает рядом с храмом дикого народа? Почему она здесь, слышит это и не удивляется?..
... Теперь вход в крытую тростником хижину - жалкое пристанище из глины, стены которого отбелены известью. Девушка неожиданно с ужасом понимает, что это ее дом! Темный вход манит - начался мелкий дождь, нужно укрыться, и Илланкуэ вынуждена войти, хотя в ней все бунтует от омерзения, но нельзя уронить достоинство и показать сколь презрительно это именовать 'домом'...
... Крыша хижины изнутри не кажется ей такой уж гадкой - ее подсвечивают золотые всполохи небольшого очага. Она только проснулась и сонно потягивается. От огня идет тепло, оно успокаивает и примиряет. К тому же мягкая шкура внизу на подстилке греет, а сверху шерстяное одеяло. Дорогое - зерен пятнадцать чоколатля, не меньше, и не колючее, а нежное, совсем как те незнакомые руки, что ласково касаются тела. Илланкуэ резко поворачивает голову, пытаясь рассмотреть человека, который позволил такую вольность. Это мужчина, она не видит лица - свет очага со спины бросает густую тень, но чувствует его запах - резкий, грубый, который сначала отталкивает, ибо непривычен, а потом возбуждает, как ласка нетерпеливых рук.
Она скорее догадывается, чем понимает - это ее муж...
... Теперь ночь. Мрачную похоронную песнь отстукивают барабаны. Повсюду горят костры, дым от них мешает дышать, она кашляет.
Неприятный привкус горечи и утраты...
Илланкуэ расположилась под навесом, но не на циновке, а на низком сидении с высокой спинкой, как у ее отца в зале советов... Ей зябко - тянет сыростью от воды. Незнакомая женщина набрасывает на ее плечи шкуру оленя и заботливо укутывает. Но ощущение холода сменяет горечь пустоты - Илланкуэ одна в этой толпе чужих людей. Суетятся вокруг нее, чего-то ждут. К ней подходят люди, что-то говорят. Она не слышит слов, понимает только интонацию - ей сочувствуют. Но вот сквозь общий шум пробивается голос, возникает крупный мужчина с седыми волосами, перехваченными пестрой тесемкой, а сбоку в запутанных прядях несколько перьев цапли, багровые от запекшейся на них крови. Его слова пробиваются сквозь шум:
- Мы отомстим, Илланкуэитль! - незнакомая приставка к имени 'итль' - она госпожа дикого народа?!
- Илланкуэ, что с тобой? Тебя напугали мешики? - прорываются сквозь пелену видения голоса подруг. Она пытается на них смотреть, но пока видит только расплывчатые очертания. Отрицательно машет рукой. Ей не до того - сегодня впервые увидела себя, а потому и тревожно. С трудом давит желание заплакать - она не хочет жить в хижине! Хотя бы в доме, пусть не каменном, а деревянном, но пахнущим лесом... Как же так? Чем заслужила и прогневила богов?! Мысли о безрадостной судьбе повисают тяжелым грузом. Не отмахнешься, как только что от подружек. Какие уж теперь цветы и букеты! Нет, она едет домой! Вечером поговорит с отцом, он подскажет, ведь Синее Перо - нагуаль и владеет древними знаниями.
***
Жена правителя Кулуакана присела у окна на сундук, собираясь закончить вышивание рубашки для мужа. Мелкие камни нефрита и кусочки золота играли в потоке солнечных лучей, хорошо освещая вышивку и саму Тонкую Ветку. Она аккуратно подбирала бусинки, тщательно осматривая каждую. Ловкие пальцы выхватывали очередную из глиняной миски, затем подносили к глазам - жена правителя плохо видела - и только камешек полностью без изъянов удостаивался чести стать элементом в ручной мозаике. Его нанизывали на тонкую нить и пришивали в нужном месте. Не забывала рукодельница шептать заговор-обращение к духам рода, чтобы рубашка долго носилась и защищала мужа от сглаза или иной беды.
Закончив вышивание каймы, женщина приступила к самому важному - защитным символам огня и воды. Теперь работа пошла медленнее - молитвы были длинными. Порою она сбивалась. Тогда закрывала уставшие глаза, откладывала рубашку и, положив руки на колени, сидела молча, раскачиваясь, вспоминая внезапно забытые слова. Беззвучно шептали губы, улыбка появлялась, когда потерянные фразы вспыхивали в памяти то золотыми, то голубыми символами - цветами Матери-воды и Отца-огня.
Так незаметно прошел день, солнцу осталось совсем мало времени, чтобы скрыться за вершинами гор. И только тогда хозяйка почувствовала беспокойство: муж задерживался на совете. Дочь вернулась с прогулки чем-то встревоженная, но отказалась поведать причину расстройства, ушла в свою комнату. Уж вечер, а все не выходит. Может, приглянулся ей кто?.. Переживает. Глупенькая - она так любима отцом, что тот ради нее и тучи руками разведет, но добудет счастье!
Отложив рукоделие - женщина его почти закончила, пошла во внутренние помещения большого дома, проверить, готов ли ужин, который поручила служанке. Поговорив с нею, она наконец-то услышала долгожданный шум во дворе - вернулся Синее Перо.
Мужчина вошел в дом, устало присел на циновку, расправил белую набедренную повязку на коленях, украшенную вышивкой и красной бахромой, и только тогда сообщил жене новость, которая была столь же неожиданной, сколько и неприятной:
- Сегодня принимали послов от мешиков. Они приняли решение навсегда остаться в наших местах.
- Эти наглые рабы посмели явиться в Кулуакан? Эти дикари, которых мы прокляли? Как только посмели?! - женщина вскрикнула и прикрыла рот руками, но они тут же бессильно упали на колени. Гнев и презрение не успели выплеснуться - потухли, уступив место печальной догадке. - Им нужна новая женщина?
- Ты ошибаешься только в одном: они теперь наемники Тесосомока и хотят по обычаю стать равноправными жителями долины. Мешики просят Илланкуэ. Я горько сожалею, что три месяца назад не согласился выдать ее замуж в Аскопотцалько. Всему виной моя гордыня!
- Наш род уже отдавал пожирателям змей женщину. Ты забыл, что они сделали с твоей сестрой?! Забыл крики обезумевшего Ачитометля? Хочешь такой же участи для нашей дочери: приехать и увидеть на одном из жрецов кожу Илланкуэ?! У тебя нет сердца! Ты не отдашь им нашу дочь!
Синее Перо вздохнул, он знал, что дома услышит крики жены и увидит ее слезы. Прошло не так-то много времени, когда погибла дочь Ачитометля - предыдущего правителя Кулуакана. Мешики обманом получили девушку, якобы в жены их вождю, но на самом деле содрали с нее кожу и, одев в нее одного из жрецов, справляли дикие обряды. Так они отплатили доброму Ачитометлю, который позволил варварскому племени остановиться в их долине. Именно гибель его дочери подняла тогда всех жителей Кулуакана. Граждане загнали этих дикарей в непроходимые безжизненные заросли в западной части озера Тескоко.
Некоторое время мешики не появлялись, отсиживались в болотах, обнаружили там остров. Разведчики доносили, что нечестивцы умудрились возвести из камыша и глины храм жуткому богу Уицилопочтли. Нашли источник с пресной водой, обжились - по ночам, над теми местами, к небу взлетали искры от многочисленных костров.
Столкновения между мешиками и жителями города Кулуакана прекратились, и вообще все страсти успокоились, как вода в болоте, вроде и гниет, да никто муть со дна не поднимает. Тесосомок хоть и жадный был, но Кулуакан обходил стороной - боялся всеобщего возмущения племен долины. Только вот недавно дал чужакам покровительство. Значит, ждать беды.
Вот наемники и обнаглели, вновь просят женщину, которая узаконит их жизнь здесь, поставит дикое племя вровень с народами, видевшими и слышавшими слова великого Пернатого Змея!
- У меня есть сердце, женщина, но нет выбора. Совет решил заключить союз с мешиками. Мы отдаем Илланкуэ замуж за Уэуэ - младшего брата их военного вождя. Может, наша дочь будет счастлива? Ведь боги оказали милость другой моей сестре - Атотостли никогда не жаловалась, а муж ее Опочтли самый мешик и есть, и не из вождей!
- Опочтли жил в Кулуакане, а не на болотах! Атотостли тоже немало горя пережила после его вероломного убийства! И ее бы зарезали с сыном, только она успела вовремя спрятаться в камышах и уплыть с Акамапичтли! До сих пор живет не в родном доме, а в Коатличане. Опасается, что сына ждет судьба отца. И кому была нужна жизнь торговца? Нет! Опасно связываться с нечестивыми поедателями змей! Не верю я в счастливые браки с мешиками, не тем они богам поклоняются! Чужими пришли в долину, чужими и остались!.. Гнать их нужно, а не скреплять союз с браком! Слепы вы!
***
Известие о скором замужестве с вождем мешиков Илланкуэ восприняла спокойно. Она только уточнила дату свадьбы, почему-то не интересуясь остальным. Мать посчитала, что это из-за боязни повторить трагическую судьбу тетушек, а потому все свободное время посвятила молитвам и приношениям богам, вымаливая для любимицы их снисхождение. Отец же, обладая древними знаниями своего народа, тяжело вздыхал - ему был известен жизненный путь дочери. Он сожалел лишь, что не подвластно его изменить.
День свадьбы наступил быстрее, чем хотелось невесте. С утра ее хорошо попарили в бане, причитая и жалея - отдают красавицу в далекие края. На чистое тело надели из тонкого выбеленного хлопка юбку и рубашку, вышитую камнями бирюзы и кусочками золота, где оно изображало огненные вихри, а синева полотна реки. Отделка была тяжелой, ворот плотно прилегал к телу и холодил грудь. Рукава колоколом обрамляли тонкие кисти безжизненно опущенных рук. В правой невеста держала красивый букет из пестрых цветов, который подобрал тот самый известный садовник, к которому Илланкуэ не дошла несколько дней назад.
У входа в дом девушку ожидали крытые ярко-красной тканью носилки из сосны с красивой резьбой. Дополняли украшения многочисленные разноцветные перья. Илланкуэ вышла во двор, где кроме прислуги и членов семьи, собрались не только подруги, но и городской совет, отдельной кучкой стояли любопытные горожане и ремесленники из лавок, расположившихся по соседству. Народ восхищался богатым нарядом невесты, громко выкрикивал пожелания счастья. Синее Перо помог дочери сесть в носилки. Мать, утирая слезы, положила Илланкуэ на колени богато расшитый свадебный пояс с красной бахромой.
Сама невеста напоминала куклу: послушно шла, куда говорили, поворачивалась и кланялась родителям, казалось мысли ее далеко, уже там, в болотах, где проживал жених из дикого племени мешиков. Колыхалась бахрома на носилках, пели птицы, только девушка неподвижно сидела на скамеечке, и лишь тонкие пальцы нервно теребили свадебный пояс, да в живых глазах проскакивали искорки, когда ее проносили мимо любимых мест в городском парке. Она волновалась. Ей было страшно. И только воспитание заставляло сдерживать слезы. С трудом Илланкуэ сцепила зубы, чтобы те не стучали в такт равномерному покачиванию носилок.
Скорее бы отчалило каноэ, на которое внесли наследницу правителя!
Быстрее прервать тягостное прощание с близкими!
Мощный взмах весел и плоскодонка, украшенная гирляндами живых цветов, взяла курс на север.
***
Непривычно потянуло солью, Илланкуэ догадалась, что родное озеро Шочимилько осталось позади, а они рассекают водную гладь Тескоко.
'Вот каким теперь будет запах дома: без цветочной гаммы и сваренного с перцем шоколада... Соль. Только соль' - девушка несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь определить: нравятся или не нравятся новые ощущения, но ничего не решила. Вода в озере начала постепенно приобретать желтоватый оттенок под лучами уходящего солнца. Чем дальше они плыли, тем больше к соленому привкусу примешивался терпкий, сладковатый запах гниения - впереди тонкой линией зачернели заросли камыша - начинались болота мешиков. Илланкуэ привыкла к другим ароматам - ее передернуло. Она закашлялась. Похоже, что плоскодонка пересекла некую границу чистоты, отрезав путников от близкого и родного мира.
'Как же люди здесь живут?! Тут дышать нечем!'
Неприятной очередной неожиданностью стал надоедливый писк. Он возник, едва каноэ покинуло простор озера Тескоко и ворвалось в стену камыша. Это насекомые первыми радостно приветствовали девушку. Они тучами взвились и закрутились над путниками. Илланкуэ едва успела опустить полог и отрезать дорогу незваным гостям. Чтобы прихлопнуть с десяток насекомых, пришлось забыть об обычае изображать из себя каменного идола. Под вопросом была красота. Шутка ли оказаться среди чужих людей с покусанным лицом! И это во время свадьбы! Ее снова передернуло от ужаса, стоило представить воспаленную и зудящую кожу и насмешливые женские взгляды.
Вот они - прелести новой дикой жизни! Началось.
Где-то в вещах, среди богатого приданого, лежал горшочек с вонючей смесью от этой напасти, но не достать, не намазаться. Остается рассчитывать на плотность полога и терпеливо ждать, когда достигнут места под названием Теночтитлан. Там можно будет спрятаться в дом и... Тут Илланкуэ вспомнила свои видения и тяжело вздохнула - стены той хижины - слабая преграда для кровососов.
Уже стемнело. Плоскодонка заскользила быстрее - гребцы вывели судно в канал. Вода в нем была мутной. Вдали горели маяками яркие костры, мелькали фигуры, чьи высокие плюмажи отбрасывали причудливые тени на ставшую почти черной воду озера.
Глухой стук - судно коснулось деревянного, добротно сколоченного широкого причала.
Илланкуэ замерла. В волнении непроизвольно скрестила руки на груди, ладони ощутили быстрый, тревожный стук сердца.
'Выйти?.. Нет, останусь здесь!.. Кто за мною придет: жених или его мать, а может старейшины?! О-о-ох, как же тяжело ждать!'
Зашлепали по мосткам чьи-то босые ноги.
На пологе постепенно вырастали темные фигуры, которые приближались к лодке. Напряжение Илланкуэ переросло в страх - ползущие тени принимали зловещие очертания неведомых жутких дивных животных и, казалось, что они движутся на нее и вот-вот ее проглотят.
'Только бы не повторить судьбу тетушки! О, боги, спасите меня!' - мысли метались надоедливыми кровососами, попавшими в ловушку. Девушка позавидовала им - легкая и быстрая кончина, что может быть лучше в сравнении с долгим процессом сдирания кожи?! В панике Илланкуэ забыла - в ее видениях не было смерти.
Поэтому, когда некто резко отбросил полог, невеста вздрогнула, но крик сдержала и осталась сидеть на скамье, сохраняя безмятежность на лице и гордую осанку. Только руки птицами взлетели и судорожно вцепились в подлокотники.
Пришедших было четверо. Трое мужчин. Лиц не видно, вместо них густая тень - свет факелов на берегу бьет им в спину.
Четвертую фигуру Илланкуэ сначала и не заметила, это оказалась женщина, которая бесцеремонно растолкала мужчин и бодро произнесла:
- Приветствую тебя, Илланкуэ, дочь нашего друга Синего Пера! Надеюсь, путь был легким, как перышко, гребцы твои сильны, как молодые олени, и ты не утомилась! Меня зовут Семь Кроликов, я - сваха, буду помогать готовиться к свадьбе! Пойдем!
Семь Кроликов говорила тихо, немного пришепетывая, отчего речь ее невольно успокоила девушку, вызвала доверие. Она взяла протянутую руку, оперлась и встала рядом. Илланкуэ помогли забраться на пирс, который возмущенно скрипнул и закачался под тяжестью стольких путников.
Мелкими шажками, гуськом, процессия наконец-то сошла с мостков и остановилась. Невеста осторожно подняла голову и, бросив быстрый взгляд, осмотрелась: казалось, собралось все племя - горящие факелы позволили разглядеть большую темную толпу за спинами группы, к которой они подошли.
Впереди всех стоял вождь мешиков.
'Это не он!' - мужчина оказался не похож на того, из ее видений, и девушка готова была вновь испугаться, а то и броситься бежать: к воде, в лес! Утопиться, затеряться! Но к вождю подошел другой. С таким же крючковатым носом, гордой осанкой, богато и нарядно одетый. Что-то неуловимое мелькнуло в его облике, и Илланкуэ успокоилась:
'Он!'
И сразу куда-то ушло напряжение, улетучился страх. Слезы, готовые слететь с ресниц, высохли; девушка пришла в себя и услышала конец фразы, где Семь Кроликов, представляла невесту жениху и его семье. Сваха умело расхвалила достоинства девушки и заставила ее смутиться.
- Приветствую тебя, Илланкуэ, дочь нашего друга Синего Пера! - произнес вождь, когда женщина закончила. Он сделал шаг вперед, положил руку на плечо гостьи и продолжил:
- Мы рады породниться с твоим народом, Илланкуэ, буду молить богов, чтобы они даровали счастье моему брату и тебе! Готовься к свадебному обряду!
После знакомства, Семь Кроликов повела девушку к себе домой, вглубь деревни.
Хижина свахи сияла чистотой. Простая обстановка: лежанка из душистой соломы, накрытая шкурой, очаг из трех камней, прикрытый большим глиняным кругом для выпекания маисовых лепешек, низенький деревянный столик, пара факелов на стенах, несколько тюков - очевидно с одеждой. Вот и все. В помещении было светло и тепло. Приятно пахло травами, кровососов не наблюдалось. Это обрадовало невесту, потому как по пути ей пришлось тяжело - они тучами кружились над процессией.
Наконец-то Илланкуэ смогла рассмотреть хозяйку, когда та скинула с головы покрывало и села напротив гостьи, которую расположила на лежанке. Невеста вдохнула - аромат трав оказался знакомым, дома их тоже использовали для сна, спокойного и лечебного.
Семь Кроликов была женщиной в возрасте, с живой мимикой, отчего на лице, покрытом желтой пудрой из глины, постоянно возле уголков карих глаз возникали лучики-морщинки. Она вертела головой, и веселые глаза то прятались в тени причудливой прически с рожками из уложенных кос, то озорно поблескивали в свете огня.
- Не бойся, Илланкуэ, тебя взяли для союза! Расслабься, девочка! Жених из хорошей семьи, приличный юноша... - шепелявила, не умолкая, говорливая сваха, наливая в глиняные плошки отвар.
Напряжение пропало после забавной ситуации. Залетел кровосос. Уж как он пробился сквозь стену из различных окуривающих смесей, которые Семь Кролик зажгла, едва переступила порог... Насекомое крутилось вокруг рожек на голове у свахи и, спрятавшись на миг, нагло впилось женщине в щеку. Сваха не растерялась. Шлеп! Тельце кровососа полетело в очаг, а на желтой щеке расплылось пятно. Женщины рассмеялись.
- Ну вот, теперь и румянец рисовать не нужно.
Пока не легли спать, сваха обстоятельно просветила невесту, из чего будет состоять обряд, и Илланкуэ внутри содрогнулась, но внешне вида не показала, что ее смущают испытания для молодоженов.
Под мирное бормотание - сваха продолжала просвещать невесту - Илланкуэ уснула. Ее заботливо укрыли в шкуру, и она проспала до самого утра.
***
Разбудили девушку гости. Женщины вошли шумно, с пением и смехом. Нарядные, напудренные желтой смесью, у каждой прическа из рожек, венчаемых кисточками. В руках у всех были подарки, не такие роскошные, как Илланкуэ привезла в приданом, но нужные для будущей семейной жизни. Кувшины и миски, несколько кусков белой ткани, веник, украшенный синей ленточкой, связка перьев цапли и еще некоторые мелочи аккуратно сложили под стену. Невеста вежливо поблагодарила и послушно отправилась с женщинами к очагу - жарить тамале, его, конечно же, для всей свадьбы уже приготовили, но для жениха Илланкуэ должна была приготовить своими руками.
Невеста занялась свадебным блюдом со сноровкой, ее не сбивали шутки и внимательные, немного придирчивые, взгляды женщин. Она ловко и быстро растерла зерна золотого маиса между двух небольших камней, заботливо пододвинутых Семь Кролик. Получилась воздушная мука, и гости довольно закивали головами. В это время уже прокипели мелко нарезанные зеленые томаты с перцем и кусочками индюшачьего мяса. Птицу Илланкуэ привезла с собою.
'Ох! Я же вчера забыла замочить листья маиса. Что же теперь делать?! Какой позор' - невеста растерянно осмотрела все предметы возле очага, но нигде не было видно плоского блюда с таким важными для нее составляющими. Как по волшебству, перед нею возникли недостающие ингредиенты, их подала сваха, озорно подмигнув, дескать:
'Держись, девочка, ты в надежных руках!'
- Ты ищешь листья маиса, Илланкуэ? Так вот же они, забыла, куда поставила с вечера размокать? - добавила Семь Кролик, усаживаясь поудобнее рядом с невестой.
Облегченно вздохнув, девушка опустила голову, скрыв румянец смущения, и принялась раскладывать тесто на листики, а поверх него начинку. Тонкие пальчики весело порхали, ловко сворачивая в кулечки еще сырое тамале, оставляя внутри немного свободного места, чтобы тесто смогло подняться.
Кисточки в прическах женщин вновь довольно закачались - определенно им начинала нравиться горожанка из Кулуакана, так хорошо обученная матерью. Честь той и хвала!
Когда закончили, невесту повели к озеру купаться. Илланкуэ коснулась поверхности кончиками пальцев и обрадовалась - вода теплая, с легкой пеной набегает. Погода хорошая - нет ветра - камыш стоит далеко и не шевелится. Перед берегом, где собрались купать невесту, мешики расчистили озеро. Красота! Даже сладковатый запах гнили едва доносится. А может быть, она к нему уже привыкла?..
Подобрав юбку, чтобы не намочить в воде, Семь Кроликов подала корешки мыльного дерева Илланкуэ, которая с интересом рассматривала окрестности:
- Возьми, волосы тоже нужно хорошо вымыть!
- Они чистые, а здесь вода соленая! - изумилась девушка.
- Сделай так, как я сказала, - улыбка слетела с лица свахи.
- Да зачем?! Не буду! - насупилась невеста.
- Не нарушай обычая, Илланкуэ! - спокойно, но с хорошо ощутимыми жесткими нотами в голосе, произнесла Семь Кроликов.
'Что делать?.. Нужно покориться' - девушка послушно подставила голову, позволила намылить ее и смыть солеными водами Тескоко. Она покорно разрешила выкупать себя и затем обрядить в одежды женщин мешиков - обычную белую юбку из куска материи и рубашку. Ее привели в дом свахи, усадили рядом с огнем на небольшое возвышение, которое сделали пока они ходили на озеро.
До прихода родственников жениха оставалось совсем мало времени, а невесту нужно было еще украсить. Осторожно кисточками из кроличьих хвостиков модницы покрыли смуглое лицо девушки желтой пудрой. Заставили высоко задрать юбку и занялись выкладывать узоры на ногах красными перышками, прикрепляя пчелиным воском и красивыми лентами с орнаментом. Не забыли и о руках - украсили так же, только перышки скрепили золотыми браслетами. Илланкуэ вновь была покорна и послушна. И в самом деле, это другой народ, она в чужой семье, значит, все должно происходить по их обычаям.
'Хорошо, что не отдали кровожадному богу!' - скрывала радость Илланкуэ, пытаясь подавить последние капли страха.
- Успели! - воскликнула Семь Кроликов, когда снаружи раздался громкий, протяжный гул раковин, которые извещали, что вот-вот пожалуют родственники жениха, чтобы забрать невесту и продолжить праздник в другом месте.
Пожилые люди - дяди и тети жениха Илланкуэ произнесли много поздравительных речей, они откровенно восхищались девушкой и радовались, что им удалось породниться со столь важной семьей.
Семь Кроликов и ее подруги считались гостями со стороны невесты, они и потчевали представителей жениха - пиршество продолжалось до самого захода солнца.
Илланкуэ уже начала волноваться - что происходит, где жених? Может быть, она ошиблась, успокоившись, и ее готовят богу - кто их знает, какие обычаи у милых, но все же дикарей?! Такой насыщенный день давал знать - невеста устала и тайком позевывала, прикрываясь ладонью.
В положенное время Семь Кроликов подала знак, и первыми к выходу потянулись родственники жениха, затем остальные гости. Невеста встрепенулась, как птичка - опять страх пробудился, и замерла - в хижине никого не осталось, кроме нее, Семь Кроликов и невысокого коренастого мужчины.
- Ну, в добрый путь, Илланкуэ! Это сват, - представила его женщина, невеста попыталась успокоиться, с интересом ожидая, что же последует дальше.
Мужчина подошел к возвышению, присел на корточки и застыл.
- Острая Стрела понесет тебя в дом к жениху, забирайся к нему на спину!
Илланкуэ встала, и растерянно посмотрела на сваху, не сдвинувшись с места:
- Как?
Семь Кроликов возмущенно покачала головой, приподняла юбку и взгромоздилась на свата, который невольно крякнул под ее тяжестью:
- Не усердствуй, уважаемая! Слазь, такую ношу одному и до порога не дотянуть!
- Да ладно, уж не так и тяжела! - рассмеялась сваха, подтолкнула бестолковую невесту к носильщику. Илланкуэ села, скрестив ноги на бедрах носильщика, тот, видно в радостях, что эта ноша легче предыдущей, чуть не загарцевал под нею. Вовремя остановила Семь Кроликов:
- Постой! Вот закреплю, тогда и побежишь! - сваха заботливо привязала полотнищами белой ткани драгоценный груз, затем расправила одежду и проверила все ли в порядке с красными перышками - не слетели, не помялись? Невеста должна прибыть к жениху красивой и безупречной - доказательство хлопот свахи.
- Готово! Ну... В добрый путь, Илланкуэ! - выдохнула Семь Кроликов, и все направились к выходу.
О том, что праздник касается всего селения, говорили ярко горящие костры и факелы. Множество народа встречало невесту, выходя из хижин. От выкрикиваемых приветствий и пожеланий шум стоял неимоверный.
Илланкуэ вертела головой, стараясь рассмотреть деревню - любопытство пересиливало! Не мешала и тряска - тропа была неровной, Острая Стрела только поначалу резво взял, а теперь шел медленно, переваливаясь и обходя камни, которые буквально росли из земли.
Ее принесли и поставили на ноги с помощью Семь Кроликов - она шустро распутала и отцепила невесту от свата, перед той самой хижиной, что привиделась ей когда-то на канале. У входа ожидало много людей. И, вот чудо!
Мелькнуло знакомое лицо - да, это же тетушка Атотостли!
Атотостли подошла и обняла племянницу:
- Надеюсь, путь был добрым, Илланкуэ? Ты позволишь, я заменю твою мать в свадебном обряде? - невеста немного растерялась от неожиданной встречи и радости - среди чужих людей она не одна. Сил хватило лишь кивнуть. К ним присоединился юноша, невеста догадалась - это ее брат Акамапичтли, настолько чертами лица он был похож на мать. Правда, одет мешиком, но теплая улыбка сглаживала воинственный вид. В руках он держал сверток, протянул его Атотостли, которая взяла племянницу за руку и повела к хижине жениха, где ожидала будущая родня.
- Послушай меня, Илланкуэ! Родители дали тебе мужа - вождя Уэуэ. Почитай и слушайся его и с радостью делай то, что тебе сказано. Не отворачивай от него лица своего, а если он обидит тебя, забудь об этом. Если он живет только твоим трудом, не презирай его за это, не будь сварлива или не любезна с ним, ибо тогда ты погрешишь против бога, а твой муж будет сердиться на тебя. Скажи ему кротко о том, что, по-твоему, ему следует сделать. Не обижай его и не говори обидных слов ему перед чужими людьми и даже наедине с ним, потому что тогда ты навредишь и себе, и вина в этом будет только твоя. Ступай к жениху, Илланкуэ!
Атотостли подтолкнула племянницу к входу в хижину. С сердцем, которое то замирало, что у нее перехватывало дыхание и темнело в глазах, то начинало стучать в ритм барабанов и казалось оно выскочит и улетит, как маленький колибри... Куда? Домой, конечно же домой! Илланкуэ переступила порог хижины.
Помещение ярко освещали сосновые факелы. На возвышении сидел ее будущий муж Уэуэ. Он внимательно слушал наставления старшего брата.
- Не бросай свою ношу, не позволяй себе лениться. Ибо, если ты будешь нерадив и ленив, ты не сможешь обеспечить себя и жену, и детей... Люби и будь милосерден. Не будь гордецом и не делай зла другим!
Атотостли оставила Илланкуэ у порога, а сама подошла к вождям.
- Позвольте преподнести подарок нашему родственнику? Эта набедренная повязка расшита невестой, она скроет наготу жениха. А эта накидка согреет его в прохладную пору.
Уэуэ поднялся, Илланкуэ увидела, что жених наг, только грудь прикрывают ожерелья из перьев и золота. Атотостли с сыном протянули юноше кусок ткани, который он обмотал вокруг тела и накинул короткий плащ вышитый синими рыбками.
Перед невестой возникла Семь Кроликов. В руках она держала рубашку, юбку и покрывало. Щеки Илланкуэ невольно ярко вспыхнули, и немного резко, но только бы споро, она скинула одежду. Еще быстрее обрядилась в новую, подаренную родней мужа.
Атотостли вернулась к племяннице и помогла свахе расправить свадебные перышки. Женщины взяли невесту под руки и подвели к жениху, который поднялся на возвышение, где перед этим сидел.
Илланкуэ ощутила легкий толчок в спину - это тетя приказывала ей занять место рядом.
Опустилась, не глядя, чуть дыша. А вокруг, насколько позволяло пространство хижины, закрутилась Семь Кроликов, что-то бормоча и шепелявя себе под нос. Остановилась за спинами молодых. Илланкуэ ощутила, как сваха цепко ухватила ее рубашку за плечо. Интуитивно попыталась отодвинуться, но не получилось - женщина ловко связала их одежды: ее рубашку и плащ жениха.
Поплыл запах странного сочетания трав, Илланкуэ попыталась определить, из чего он состоит, но не смогла. Это четверо пожилых людей - ее полуденные гости, стали окуривать жениха с невестой, ходя по кругу и произнося пожелания в счастливой жизни, долголетии и богатстве.
Атотостли возникла перед молодыми из туманной дымки и протянула красивую глиняную чашу с жидкостью, пахнущую довольно приятно, но достаточно резко и сильно, чтобы перебить общий запах, заполонивший комнату.
- Обрызгайте священной водой друг друга!
Жених и невеста, окропили пальцы и брызнули. Илланкуэ постеснялась посмотреть на жениха и не подняла глаз. А вождь замешкался, но не упустил возможность увидеть девушку поближе.
Атотостли кашлянула, скрыв улыбку.
- Великая Чиконауи соединила этого мужчину и эту женщину! Радуйтесь, люди! Празднуйте! - провозгласила окончание церемонии Семь Кроликов.
Илланкуэ ощутила, как жених облегченно вздохнул.
Их опять пригласили подняться и выйти на улицу.
Там под навесом было устроено еще одно возвышение, куда их усадили. А гостям, которые начали веселиться вынесли на больших блюдах индюшек, рыбу, маисовые лепешки, тамале. Мешики тут же разделились: молодежь едва притронулась к еде, убежав к музыкантам танцевать и петь, а вот старшее поколение, посмаковав угощение, принялась за октли.
Уэуэ, как только внимание гостей сосредоточилось на еде, быстро взял с блюда пару лепешек из маиса, одну, не глядя, протянул невесте.
Илланкуэ есть не хотела, но приняла.
- Ешь. Обряд еще не закончился. Тебе будут нужны силы, - услышала она жениха. Он говорил тихо, голос был низким, немного хриплым.
'Волнуется' - поняла невеста. - 'Обряд еще не завершен?! А уже середина ночи'
- Вы подкрепили свои силы? - возникли перед молодыми Атотостли и Семь Кроликов, спустя некоторое время.
Молодые кивнули. Невеста замерла - сейчас их отведут в хижину и оставят одних... Не сказать, что она боялась или не знала, что происходит между мужем и женой. Знала. И мужчина, который сидел рядом, не был ей неприятен. Он молчал. От него исходило тепло и какая-то неуловимая, притягательная сила.
- Тогда пойдемте!
Их отвели в хижину, где теперь горело не так много факелов, усадили у очага и оставили одних.
- Что теперь? - спросила Илланкуэ.
- Теперь? Теперь мы проведем в молитвах четыре дня и четыре ночи!..