Свиньин Игорь : другие произведения.

Каменный змей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Древний Тарт пал под натиском войск юной Лоарской империи. Только Храм Змея остается неприступным. Ученику мозаичных дел мастера выпала небывалая честь - скопировать священную мозаику со Спящим Змеем. Эта работа сулила ему признание и богатство, но судьба распорядилась по иному.

   Каменный змей
   Говорили мне, что весь поднебесный мир с ветрами и безбрежными водами океана, островами в море и утесами побережий, кораблями в портах и каменными храмами всего лишь яйцо Великого Змея.
   Часть первая. Серые камни Тарта
  
   Нежно-розовым румянцем на щеке девушки полоска зари разливалась по небу. Серый камень скалистых зубцов окрасился алыми потеками, словно по нему разлили свежую кровь. Над западным окоемом небо было еще черно. Но скоро, скоро стрелы небесного лучника разгонят этот мрак! Победа останется за Ллугом!
   Высокий властный мужчина стоял у края обрыва лицом к океану. У него за спиной расстилались холмистая равнина, прежде тихая и пустынная. Сейчас ее попирали походными сапогами тысячи Лоарских солдат. Десятки окованных медью колесниц. Сотни пятнистых боевых котов, готовых броситься на врага. Грозная армада замерла, ожидающая решения предводителя.
   По ту сторону каменного кряжа, за стеной прибрежных утесов, прятался надменный Тарт, уверенный в своей неуязвимости. Последний оплот былых властителей океана. Последняя гавань для остатков побежденного флота чернокорпусных галер, не успевших уйти к закатным островам.
   Свежий ветер с моря шевелил черные с проседью волосы. Бронзовый панцирь сверкал позолотой. Свита военачальников ждала приказаний на почтительном отдалении, и только высокий старик в белом с зеленой оторочкой плаще стоял рядом с царем. Жрец Апсуса сгорбился, опираясь на длинный резной посох. Навершие древка обвила серебряная змейка.
  -- Ты ручаешься, старик?
  -- О чем тревожиться могучему Гармосу, когда рядом с ним слуги пресветлого Ллуга?! - Жрец спрятал в бороде ехидную ухмылку.
   Властитель нахмурился, отслеживая взглядом полет степной пустельги. Птица заложила новый круг над головами пришельцев, опускаясь все ниже.
  -- Ты же знаешь, они годны только пускать пыль в глаза, да рабов одурманивать. Будь моя воля, я бы погнал храмовников впереди войска, как стадо быков на убой. Но не могу! Раздери их бухор! Они снова спрячутся за наши спины. Архонт хочет, чтобы я забил ущелье Агзума трупами своих солдат! Теперь, когда Тар пал, моя армия ему не нужна. А с династами он сторгуется.
   Старик взялся за посох обеими руками, распрямил спину, оправил белоснежный плащ. Змейка на посохе сверкнула изумрудным глазком.
  -- Сегодня мертвые не помешают тебе, клянусь Апсусом! Твоя армия останется при тебе. Моему слову ты веришь?
  -- Твоему, да, - кивнул царь. - Тарт тебе нужен больше, чем мне. Что ты там ищешь, старик?
  -- О, пусть дела ничтожного врачевателя не волнуют великого Гармоса. Лучше прикажи войску приготовится. Солнце всходит!
   Властитель положил левую ладонь на резную рукоять меча, отступил от края обрыва и обернулся.
   Военачальники четырех племен, собранные под знаменем Луга, ждали его приказа. Светловолосые астийцы и черноволосые лоарцы, плосколицые аханы и гордые илланы.
   Гармос отыскал взглядом невысокого лоарца в пропыленной одежде бродячего торговца. Серый и неприметный, он стоял чуть в стороне от гордых воителей. Старший Раб Архонта, глава всех соглядатаев, прознатчиков и тайных убийц Храма Ллуга.
   Во взгляде Гармоса промелькнула брезгливость. Честный воин не опустится до слежки и вынюхивания. До удара клинком в спину, или яда в вине. Но и без этих хитрых крыс на войне не обойтись.
   Гармос жестом подозвал Косту и снова повернулся лицом к морю.
   Соглядатай торопливо приблизился, склонился в низком поклоне и замер слева от властителя, ожидая приказаний.
  -- Что узнали рабы Архонта? - Царь даже не старался скрыть нотки презрения в голосе.
  -- В ущелье только шестеро дозорных, мой Гармос, - доложил серый. - Мои братья о них позаботятся. Тары надеются на своих мертвецов. Они услышат гром твоих колесниц, когда будет уже поздно.
  -- А мертвые? Или ты хочешь сказать, что Тариоты полные идиоты?!
  -- Небесное Око! Его сила велика, повелитель. Оно защитит праведных детей своих, тех, кто в него верит.
   Отличная отговорка. Потом они скажут, что все, кого разорвут призраки, не верили в Небесное Око, или были неправедны.
   Уголки губ царя сжались. Вкрадчивый шепот соглядатая напомнил ему змеиное шипение. Раб Архонта и был змеей, хитрой, жестокой и смертельно ядовитой. Гармос знал, что и для него самого у серых давно готово зелье, вызывающее долгую мучительную смерть. Но он еще нужен Храму Ллуга. Пока не пал последний Дом Змея.
  -- Где войско Тарта?
  -- В скалах у пирамиды. Стережет береговую косу, тропы в камнях к закату от бухты. Династы думают, мы пойдем в обход, у северного мыса.
  -- Я бы так и сделал, если бы не...
   Воин посмотрел на стоящего справа старика и осекся. Жрец глядел на закат, застыв, словно каменная статуя. Он ненавидел серых даже больше, чем сам Гармос.
  -- Мой господин обижает Ллуга, - прошелестел голос Косты, - он не верит в силу Небесного Ока? Зачем тебе держать при себе знахаря. Его место в обозе...
  -- Ты забываешься, - сквозь зубы процедил Гармос, - пока еще я царь. И это мое дело, кого держать при себе!
  -- О, я не думал... это только совет...- скрючился в полупоклоне раб Архонта.
   Царь жестом ладони отпустил соглядатая, не оборачиваясь, произнес:
  -- Арат! Тисс!
   Из рядов пехоты, гремя доспехами, вышел пожилой лоарский воин, плечами раза в два шире повелителя. Высокий желтоволосый Иллан - мореход в кожаной куртке с костяными пластинами брони оказался рядом совершенно бесшумно.
  -- Воины готовы?
  -- Да, Гармос.
  -- Корабли?
  -- Подходят к бухте. - Бледное лицо Тиана илланов застыло, словно ледяная маска. Таким же холодным был и его голос. - Аханы высадятся в скалах. Они отсекут тариотов от города и гавани.
  -- Арат, веди две сотни к западному мысу. И возьми полк илланов. С ходу вступайте в бой. Пусть думают, что это вся наша армия. Не жалейте стрел. А людей береги. Мертвый ты мне не нужен.
  -- Да, Гармос. - Тиан склонился, приложив правую руку к сердцу и, гремя доспехами, зашагал к своим сотням.
  -- Ну, старик, - властитель повернулся к жрецу, - теперь дело за тобой!
  -- Не забудь о моей просьбе. Они нужны мне живыми!
  -- Я помню, - кивнул властитель. - Анор!
   Подбежал сотник личной охраны Гармоса.
  -- Анор, пять лучших воинов из твоей сотни и ты сам. Пойдете...
  -- С моим учеником. - Жрец обернулся, призывно махнул. Из-за колонны копейщиков появился молодой лоарец в зеленом плаще лекаря. Подошел к учителю. Старик подтолкнул его ближе к Гармосу. - Он укажет, что делать.
  -- Анор, идете с ним. - Гармос кивнул на ученика, - Слушать, как меня! Ответишь за него головой!
  -- Да, Гармос.
  -- Ты доволен, старик? - властитель повернулся к жрецу, но тот уже спускался с обрыва по узкой тропе к источенным пещерами скалам, в Агзум - древний город мертвых. Гробницу бесчисленных поколений Тариотов.
   Царь следил, как фигура в белых одеждах удаляется, скрывается в утреннем тумане. Вдруг силуэт старика расплылся белым облаком, осел и сгустилась в иной образ. И тут же скрылся за скалой.
   Гармос впился взглядом в белую пелену, пытаясь разглядеть еще хоть что-нибудь. Но камни оставались неподвижными и безжизненными. Неужели слухи, что доходили до него, правда? Нет, наверное, показалось.
   Его войско ждала другая дорога. Когда-то древние тары углубили ущелье, ведущее к укромной бухте, проложив путь по его дну. Из двух утесов по сторонам сделали сторожевые башни, а между ними выстроили стену с двустворчатыми воротами.
   Но столетия господства сделали таров беспечными. Кого было бояться владыкам побережий? Кто мог прийти из безлюдных равнин Тарта, миновав город мертвых? Камни рухнувшей стены заросли степным вьюном. От ворот остался только массивный брус порога, вырубленный прямо в скале.
   С неба долетел крик пустельги. Настырная птица опустилась совсем низко. Слишком низко. Царь нахмурился. Кто знает, на что способны Тартские колдуны? Ему сейчас не к чему вражеский соглядатай.
  -- Анор, - Гармос указал на птицу, - твои лучники могут подстрелить эту пташку?
   Сотник взмахнул рукой, указал на пернатую цель. Из строя выступил желтоволосый Иллан. Снял с плеча лук в шесть локтей. Стрела прошила пустельгу навылет. Птица рухнула в скалы, рассыпав облачко перьев. Царь удовлетворенно улыбнулся и повернулся к войску.
   Первые лучи Небесного Глаза осветили вершины скал. Медные шлемы и наконечники копий брызнули колючими бликами.
   Пора!
   Гармос надел островерхий шлем с огромным сердоликом во лбу и золотыми соколиными крыльями, знаком Небесного Ока. Повернулся к войску. Пробежал взглядом по шеренгам панцирной пехоты с высокими щитами, по запряженным антилопами астийским боевым колесницам, по рядам лучников - илланов. И поднял к небу правую руку, приветствуя новое утро и свое непобедимое войско.
  -- Солдаты, вы прошли безлюдные равнины Тара. Перед вами надменный Тарт, последний оплот мерзкого Змея и его прислужников. Возьмем город и заслужим вечную славу и место в чертогах Ллуга. Власть Небесного Ока защитит нас от мертвых. Разберитесь с живыми!
   Властитель вынул из ножен длинный прямой клинок, поднял над головой. Солнце сверкнуло на полированной бронзе и золотой рукояти в виде распахнутых соколиных крыльев.
  -- Ллуг! - Выкрикнул он и тысячи глоток повторили клич, заглушая грохот колесниц, помчавшихся вниз по ущелью, по узкой дороге, ведущей к обреченному городу.
  
  -- Ток, где моя вода?
  -- Сию минуту, мастер.
   Лысый раб - ахан принес глиняное ведерко. Осторожно поставил рядом с верстаком. Замер в ожидании новых распоряжений. Данаас, любимый и единственный ученик хозяина, сунул тряпку в воду, отжал и осторожно протер почти завершенный мозаичный набор. Увлажненные грани заблестели, налились глубиной.
   Но все же холодный свет висящей под потолком вечной лампы искажал истинные цвета. Юноша поднес к раме, набитой колотыми столбиками камня и смальты горящий масляный светильник. Под пляшущими бликами желтого пламени картинка ожила. Сам Великий Змей глянул из бездонных глубин на своего потомка.
   Подмастерье любовался почти законченной работой, то отдаляя, то приближая светец. Лучше не сделает и сам мастер Тиаас. Осталось подобрать два последних синих фрагмента. Данаас, не отрывая взгляд от рамы, положил ладонь на ячейку столика с сортированными заготовками. Тренированными пальцами мгновенно оценил размер осколков. Выдернул два из них. Левой рукой вставил в щель набора тонкий широкий нож. По нему столбики легко скользнули на свое место.
   Данаас выдернул лезвие. Все! Закончено! На этот раз учитель будет доволен. Или пересчитать камни еще раз? Да какая разница. Получилось даже лучше, чем на старой мозаике.
   Бетонная плита с раскрошенными краями стояла у стены. С нее на ученика смотрел точно такой же Змей, как и на только что законченном наборе. Эта мозаика была очень старой, ровесница пирамиды на скале. Но камни не тускнеют! Стоит лишь затереть швы между столбиками свежим раствором, и никто не отличит ее от новой.
   Юноша встал, поднял руки, потянулся до хруста, расправляя затекшие плечи.
  -- Ток, открой ставни.
   Раб молча распахнул деревянные створки. Из узкого проема хлынул яркий утренний свет. Волна холодного воздуха прокатилась по комнате, выдув масляную гарь и едкий дух извести. Знакомые с детства запахи рыбного рынка, корабельной смолы, водорослей и самого океана заполнили мастерскую.
   Данаас подошел к окну, подставив сухую кожу лица под влажные порывы ветра. Со второго этажа дома Тиааса был виден весь нижний город. Ряды угрюмых каменных коробок спускались к океану, укрытому утренним туманом. Бухта с причалами совершенно утонула в белесых клубах, только верхушки мачт торчали над зыбким покрывалом. В его глубине мелькали неясные тени и огни факелов. Тары готовились к бегству.
   Гордые династы и простые ремесленники тащили свой скарб на чернобортные галеры, толкаясь и бранясь. Прежние властители побережий покидали свой последний порт на материке, надеясь укрыться от завоевателей за морем.
   Где-то там ждала юношу Амаали.
   Говорили, она полукровка. А ее мать - рабыня илланка, истинная илланка с берегов Ваилла. Второй династ сам пленил ее во время давней войны. В открытом всем ветрам Тарте она прожила не долго, но оставила хозяину дочь.
   Когда Данаас впервые увидел Амаали, он не мог и надеяться на взаимность. Голубоглазая красавица прошла мимо, даже не заметив сына каменщика. Данаас остался стоять посреди улицы, глядя ей вслед. Позже много ночей провел под ее окнами, не смея показаться поблизости днем. Но потом, когда на стройке погиб отец, его нежданно взял в ученики сам Тиаас!
   Сколько сил и денег юноша потратил, добиваясь благосклонности Амаали, и ее руки. Теперь она ждет на пристани. Сегодня они вместе отправятся за море, на закатные берега. Там второй династ совершит древний обряд и передаст свою дочь Данаасу. Но сначала нужно закончить работу.
   Юноша вернулся к верстаку. Еще раз осмотрел готовый набор.
  -- Ну, Ток, скажи, как получилось? - подмастерье кивнул на раму.
  -- О, мастер Данаас, скоро вы превзойдете хозяина.
   В коридоре послышалось шлепанье сандалий. Раб поспешно выскользнул из комнаты, а на пороге появился сам мастер Тиаас. Еще с порога он увидел готовую мозаику.
  -- Дан, мальчик мой, ты закончил, слава Змею! Нужно срочно готовить ее к перевозке.
   Мастер подошел к столу.
  -- Отлично, отлично, ты станешь великим мастером. Но сейчас надо торопиться. Надо собрать все. Все, что сможем увезти. Война, мальчик, война. Не сегодня - завтра Гармос возьмет Тарт. Одному Спящему ведомо, когда мы вернемся.
   Мастер на мгновение застыл, впился взглядом в мозаику, пробежал пальцами по рядам, пересчитывая цветные кубики...
  -- Данаас, проглоти тебя акула, - мастер в сердцах ударил по столу, - что это такое! - Он ткнул пальцем с раздутыми болезнью суставами в левый угол. - Что я говорил?! Все как на старой, все до мельчайшего камешка!
  -- Но учитель! Ведь так лучше...
  -- Мальчишка, ты понимаешь, что испортил ее? О, Спящий, если бы я мог сам. Проклятые суставы...
  -- Но...
  -- Это не просто картинка на продажу, это священная мозаика! За последние пять сотен лет ты первый, кто удостоился чести сделать копию! И то лишь потому, что мои пальцы уже не держат шила. Каждый камешек должен быть на месте. В ней скрыта мудрость и спасение Тарта. Если бы не война...
   Старый мастер замолк, глянул в окно. Над серым покрывалом тумана плыл храм Великого Змея. Где-то там, по ту сторону скалистого мыса, ждет проклятых быколобых захватчиков армия священного Тарта.
   Она выполнит долг, сдержит варваров, пока последний корабль не отчалит из порта, увозя детей Змея к закатным островам. А ему нужно исполнить свой долг, скопировать священную мозаику, чтобы мудрость Тарта не пропала вместе с ней.
  -- Придется переделать. - Тиаас повернулся к ученику, поднял с пола тонкий нож - шило и воткнул в дерево верстака рядом с рамой набора. - И торопись, скоро отлив. Думаешь, корабль будут ждать нас, пока Змей не проснется?
   Данаас с покорным видом принялся выковыривать каменные столбики. Освободив угловой кусок набора, вынул его и ссыпал в ящик для отхода. Придвинул к себе столик с сортированными заготовками.
   Глянув на сноровистые движения ученика, мастер одобрительно похлопал его по плечу и зашлепал прочь из комнаты. Дан недовольно глянул вслед учителю. Сколько времени придется потратить на переделку. А он ведь обещал Амели быть на пристани. Она будет ждать. Рассердится. Неужели это так важно, несколько камешков...
   Спокойней, нельзя злиться. Нужно быть внимательным. Придется пересчитать дважды. Три белых - мрамор, пять темно синих - лазурит. Следом два голубых - халцедон, два серых - базальт.
   Следующий ряд, пять белых, три темно синих, два голубых, два серых. Осталось еще три ряда. Тряпка, вода. Теперь подровнять деревянной колотушкой.
   Данаас настолько увлекся работой, что окружающий мир перестал для него существовать. Пальцы сами сновали по ячейкам, ощупывали каменные столбики, определяя их размер. Если бы он не боялся ошибки, он бы мог закрыть глаза, и на ощупь определить любой из камней. Но сейчас было не до похвальбы.
   Осталось место для двух последних бирюзовых столбиков. Этот слишком узок. Вот. Эти два как раз подходят!
   Закончил!
   Данаас вздохнул, рассмотрел набор с разных сторон. Нет. Все же в первый раз было лучше, но зато сейчас две мозаики похожи, точно отражения. Осталось залить набор раствором.
   Два каменных змея глядели из глубин первородного океана, сверкая сердоликом глаз.
   Наверное, учитель прав, и он, Данаас теперь самый лучший мастер мозаики. Тогда очень скоро он будет богат и сможет купить Амели все, что она захочет, все чтобы...
   Данаас встал, отступил на два шага, еще раз сравнивая два набора, свои и старый. Это и спасло ему жизнь.
   Цветные кубики брызнули, разлетаясь, сверкая острыми гранями. Тяжелое лоарское копье влетело в окно. Бронзовый наконечник пропахал верстак и до половины вошел в табурет, на котором только что сидел подмастерье.
  
   Окованные медью колеса перепрыгивали через каменный брус. Лавина меди, бронзы и живой плоти катилась вниз по ущелью неудержимым потоком.
   Гармос взошел на личную колесницу и еще раз оглянулся на скалы Агзума.
   Над городом мертвых расползалась серая дымка. Невесомым покровом вползая на склоны утесов, вливаясь в черные зевы бесчисленных пещер.
   Царь щелкнул пальцами. Возница тронул поводья, и антилопы устремились вперед, догоняя колонну сотни Анора.
   Гармос снял тяжелый шлем и надел на специальную стойку колесницы. В ущелье можно не опасаться случайной стрелы. Тариоты сами боялись своих мертвых. В здешние скалы заходили только похоронные процессии династов. А их хранила магия Змея.
   Тяжелая пехота бежала вниз по ущелью, гремя доспехами, наступая на пятки разношерстной толпе наемников. Им первым придется идти под стрелы тариотов. Дантол будет зол. Но это последний бой, в котором Гармосу нужны его услуги. Скорая зима положит конец этой войне.
   Войдя в каменный желоб, даже шумные северяне поутихли. Астийцы и аханы откровенно испуганно поглядывали на скалы, окружавшие ущелье между валунами, в разломах и расселинах висела серая пелена, сплошной стеной отгородив Агзум от дороги. В серой дымке угадывались странные размытые силуэты, они кидались на невидимую преграду, которая отбрасывала их назад.
   Старик сдержал слово. Гармос нашел взглядом его ученика. Молодой лекарь ехал в повозке, окруженный латниками Анора.
   Но и храмовники Архонта кое на что годились. Легкое серебристое сияние висело над рядами пехоты и повозками, поглощая звуки, словно вата. Армия двигалась по ущелью в полной тишине.
   Гармос надел шлем, проверил меч и щит. Впереди показались ворота Тарта.
   Беспечность тариотов и здесь сыграла на руку Лоарцам. Невысокая каменная стена в два роста и хлипкие деревянные ворота могли сдержать разве что стаю голодных пустынных волков, забредших в ущелье в поисках добычи.
   Два десятка лучников - стража ворот и колдун тариот были слишком ошеломлены видом армии, бесшумно появившейся из-за поворота ущелья.
   Теперь таиться не было смысла. Серебристая дымка рассеялась, и грохот сотен щитов и колес покатился на город, отражаясь от высоких стен. Наемники с ревом бросились вперед, вращая над головой мечи и топоры. Следом двинулась лоарская фаланга, перестраиваясь в боевой порядок. Но прежде чем она дошла до укрепления, все было кончено.
   Наемники распахнули ворота. Теперь лоарская армия свободно вливалась в беззащитный город, словно полноводная река в тихую заводь. Гармос поднялся на сторожевую площадку, переступил через труп колдуна со стрелой в груди и окинул взглядом обреченный Тарт.
   Астийские колесницы с лучниками Илла вырвались из ущелья и устремились вниз, к порту. Наемники Дантола растекались по улицам города, добивая последних защитников. Доносились крики и звон оружия. Над одной из крыш показался дым первого пожара.
   Фаланги лоарцев, перестроив порядки, двинулись к каменному мысу, полумесяцем охватившему бухту. На его оконечности, на плоской вершине огромного утеса высилась серая пирамида храма-крепости. Там, свернув кольца, лежал Каменный Змей,
  
   С улицы ворвались крики и звон металла. Данаас бросился к окну, но рядом свистнула стрела, ударилась в стену и упала к ногам. Юноша отскочил в сторону, бросился к выходу на галерею внутреннего дворика. Но добежать не успел. В дверях показался Ток.
   Тучный ахан тащил под руки хозяина. Мастер был без сознания, лоб рассечен, глаза залила кровь. Под левой ключицей торчал обломок стрелы.
  -- Лоарцы в городе, - задыхаясь, прохрипел Ток.
   Вдвоем подмастерье и раб осторожно усадили мастера у стены. Дом сотрясли тяжелые удары. Быколобые взламывали входную дверь.
   Тиаас очнулся, попытался открыть глаза, простонал:
  -- Ток. Ток, где Дан?
  -- Я здесь, учитель.
  -- Подойди.
   Хозяин нашарил плечо ученика.
  -- Дан, мальчик мой, ты был мне как сын. Я хотел сделать тебя наследником... Теперь только ты владеешь языком камней. Мозаика... где?
  -- Мастер... - юноша оглянулся на рассыпанные кубики набора, - они обе здесь, мастер.
  -- Унеси, спрячь, и помни, чему я тебя учил. Каждый камень- стихия, каждый камень, - сущность, каждый камень - действие. По числу частей... И главное огонь. Но не свет, не надо света... Ты понял? Каждый камешек, это... это...
  -- Тише, тише, мастер, не надо вам...
  -- Беги, пещеры, где мы добывали... там запас... доберешься. Спрячь, пережди,... потом династы найдут тебя... покажешь им...
   Тиаас вздрогнул, вытянулся. Старческая рука соскользнула с плеча Данааса.
  -- Хозяин, хозяин. - Ток осторожно потряс мастера. - Хозяин... - толстый раб заплакал, сжав ладонь старика. Потом обернулся к юноше. - Бегите, мастер Данаас, он хотел, чтобы вы...
   В коридоре послышался грохот, лоарская ругань и звон меди. Ахан вскочил, начал шарить взглядом по комнате, выискивая оружие для защиты.
  -- Прячьтесь мастер, скорее.
  -- А ты?
  -- Я отвлеку. А вы бегите.
   Юноша схватил мозаику и нырнул за занавес ниши с домашним алтарем. Вжался в стену. Через неплотно закрытый занавес ему был виден вход в комнату.
   На пороге появился пожилой лоарский воин в богатом медном доспехе с окровавленным мечом в руке. Он шагнул внутрь, скользнул взглядом по комнате. Следом за ним вошли два мечника и юноша в зеленом плаще.
   Предводитель бросил меч в кольцо на поясе, ткнул носком сапога мертвого старика.
  -- Кто это? - Спросил он ахана на тари, коверкая слова.
  -- Хозяин, - покорно и равнодушно ответил Ток.
  -- Мастер мозаики Тиаас?
  -- Да.
  -- Бухорово отродье! - воин в гневе обернулся к мечникам, - я же приказал не трогать этот дом!
  -- Это наемники, тиан Анор. - Мечник шагнул к верстаку. Наступил ногой на сиденье и вырвал из него застрявшее копье. Протянул тиану. - Мы подошли, когда они уже выломали дверь.
   Анор принял копье, осмотрел древко и наконечник.
  -- Из северного гунта. Но с Дантола не спросишь! Это мой просчет. - Тиан отступил в сторону, повернулся к ученику жреца в зеленом плаще. - Что вы искали в этом доме?
   Молодой лекарь подошел к Тиаасу, склонился над ним, коснулся шеи пальцем. Выпрямился. И обратился к рабу на безупречном тари.
  -- Мозаика с Великим Змеем, где она?
  -- У нас их много. Полный сарай. Как раз к торгам готовили...
  -- Нет, - покачал головой лекарь, - Та Самая Мозаика. Ты не можешь не знать.
   Раб молча пожал плечами.
  -- Не понимаю, какая та? У нас их...
   Один из стражников ударил раба ребром короткого щита в бок. Ток согнулся от боли. Второй мечник пнул его кованым носком сапога по лодыжке. Тучный ахан кулем свалился на пол, прикрывая руками лицо.
  -- Отвечай господину! - мечник занес ногу для нового пинка.
  -- Стойте, - остановил их Анор. - У нас еще будет время поговорить. Обыщите дом. Я осмотрю комнату.
   Оба стражника вышли. Лекарь подошел к верстаку, с любопытством рассматривая столик с сортированным по цвету камнем, наборные рамы, инструменты. Тиан отшвырнул носком сапога рассыпанные кубики смальты и шагнул к занавешенной нише, в которой притаился Данаас. Протянул руку, чтобы отдернуть ткань...
   Раб прыгнул на него сзади. В руке сверкнул длинный и широкий наборный нож. Лезвие проскрежетало по пластине панциря. Тиан отшвырнул тяжелого ахана, словно пушинку.
   Лекарь едва успел отскочить в строну. Ток упал на верстак, опрокинул его и упал на поднос с разложенными инструментами. Дернулся, потянулся рукой за спину.
  -- Мастер Данаас... - прошептал ахан и повалился на бок. Под лопаткой торчала рукоятка наборного шила.
  -- Проглоти тебя змей! - Анор подскочил к рабу, перевернул вверх спиной, вырвал шило. - Теперь и этот!
   На шум прибежали оба мечника. Остановились в дверях. Тиан перевернул раба, хлестнул по щекам. Голова Ахана безвольно упала. Анор отбросил его, выпрямился.
  -- Ушел за красные пески. Светлый Ллуг, почему ты от меня отвернулся?! Что я скажу Гармосу?
  -- Тиан, в доме больше никого. Все разбежались. Только два убитых раба во дворе, - доложил мечник.
  -- Запереть дверь, и перевернуть тут все. До последнего камня. Все мозаики собрать и в личный обоз Гармоса!
  -- Сделаем! - мечник повернулся, чтобы уйти. И вдруг покачнулся и упал. В глазнице торчала рукоять ножа.
   Второй мечник успел отступить за дверь, выхватил кинжал и метнул в проем. Со двора послышался вскрик. Солдат повернулся к Тиану и... сполз по стене, схватившись рукой за вонзившийся в горло нож. За спиной Анора вскрикнул лекарь.
   Сотник стремительно обернулся и без замаха швырнул наборную иглу в противника. Бронзовое лезвием вошло в прорезь маски. Соглядатай в сером балахоне без звука выпал в окно.
   Тиан довольно хмыкнул. В искусстве летящего ножа он не уступит рабам Архонта.
   Неприметный лоарец в одежде торговца спрыгнул с подоконника, сжимая в руке стилет. Стянул с лица холщевую маску.
   Анор выхватил меч, оскалившись в злорадной улыбке.
  -- Коста! Я долго этого ждал! Я знал, что это ты мутишь воду...
  -- Я, - насмешливо кивнул серый. Он отступил от окна, вынул из поясных ножен еще один метательный клинок. - Пусть это будет тебе утешением, когда ты отправишься в чертоги Ллуга...
   Глава соглядатаев метнул оба клинка. Тиан отбил первый широким наручем, увернулся от второго, а потом метнул в серого свой меч. Широкое лезвие сверкнуло в воздухе, очерчивая дугу. Тяжелая рукоять ударила храмовника точно между глаз.
   Серый упал на спину и остался лежать неподвижно. Анор шагнул к нему, с силой впечатал в бок носок кованого сапога. Тело безвольно качнулось. Воин еще раз пнул врага, потом склонился над ним.
  -- Нет, ты так просто не умрешь! Я спущу с тебя шкуру и сварю в масле...Ахх...
   Серый всадил под мышку тиана меж пластин панциря узкий нож-иглу. Воин схватил горло шпиона, сжал из последних сил, прохрипел: - храмовая крыса! - и грузно осел.
   Неприметный Лоарец с трудом сбросил с себя тяжелого воина, отряхнул куртку. Зыркнул глазами по комнате. Шагнул к лекарю, обшарил тело. Снял с покойника зеленый плащ, свернул и убрал в заплечную сумку. Туда же сунул несколько найденных кожаных мешочков. Собрал метательные ножи. Перевернул верстак, разворошив кучу обломков. Подошел к нише, прислушался.
   Храмовник резко отдернул занавеску и встретился глазами с Даном.
  
   Город лежал перед царем как на ладони. Над бухтой еще висел утренний туман, скрывая корпуса галер. Одна из них пылала, подсвечивая алым серую пелену.
   Боевые колесницы, громыхая по мостовым, ворвались в порт. Одетые в медь астийцы смяли немногочисленную стражу причалов. И уже штурмовали корабли. Но здесь им пришлось туго.
   Тариоты, владыки побережий, были мастерами абордажных поединков. Моряки, на суше беспомощные перед слаженным строем пехоты или яростным натиском колесниц, на воде оказали неожиданно сильное сопротивление. За высокими бортами галер, увешанных чернеными щитами, они чувствовали себя словно в крепости, а закованные в тяжелые панцири астийцы вынуждены были взбираться на корабли по узким шатким трапам.
   Хорошо, если на галерах нет ни одного сильного колдуна, иначе храмовникам, отправленным на пристань, придется туго.
   Лоарские фаланги выстроились у каменной гряды мыса, готовые идти на приступ главной твердыни города - Храма Спящего.
   Издали серая каменная пирамида с зубчатыми уступами, увенчанная огромной драконьей головой, действительно казалась свернувшимся в кольца Великим Змеем. Сходство подчеркивали окованные медью зубцы гребня и клыки.
   Храм венчал собой утес на конце мыса, полумесяцем, охватившего бухту. Нависая над узким фарватером, он закрывал единственный вход в гавань Тарта.
   В мастерстве Тартских механиков Гармос не сомневался. Любой вражеский корабль, намеренный прорваться к пристаням, окажется под огнем баллист Храма и будет потоплен. С моря Тарт был абсолютно неприступен. Отвесные скалы делали невозможной высадку войск. Пристать к берегу можно было только на песчаной косе много севернее мыса, но и оттуда добираться до города пришлось бы по узкой полосе берега, под градом стрел стражей пирамиды. Но воины ахи высадились там с другой целью - отрезать от города засевшую в скалах армию тариотов.
   Если бы не брешь в агзуме, если бы с Гармосом не было старика, пришлось бы брать город с моря, или идти через те самые тропы в скалах к северу, где сейчас сражается Арат. Тогда за победу пришлось бы заплатить слишком дорого. Армия была измотана походом сквозь безлюдные и опасные равнины полуострова. Наемники были недовольны. Они бы покинули армию до начала штурма. Но оставлять такую толпу мародеров у себя в тылу рискованно. На равнинах Тарта нечем разжиться и северянам пришлось бы грабить армейские обозы.
   Лоарская пехота пошла на приступ. Стража пирамиды осыпала их стрелами, вниз покатились припасенные загодя камни. На бугристом склоне лоарцы потеряли строй, рассыпались на мелкие группки. Но упрямо ползли вверх, оставляя на скалах трупы.
   Воздух над утесами подернулся рябью, помутнел. Храмовники вступили в схватку с династами.
   Гармос подозвал вестового.
  -- Тисса ко мне.
   Иллан появился рядом и склонился в полупоклоне.
  -- Тисс, всех стрелков в скалы над утесом. Очистить его от стражи Я не хочу, чтобы мою пехоту передавили камнями.
  -- Будет исполнено.
   Тиан лучников кивнул, сбежал по ступеням и исчез среди домов.
   Вскоре на скалах показались фигурки стрелков. Им было нечего бояться. Только длинные илланские луки могли перекрыть расстояние между утесом и пирамидой. Но жрецы Дома Змея могли наслать морок и заставить их перебить собственных союзников. Гармос хорошо помнил урок, преподанный ему у крепости, на перешейке Ворот Тара. Оставалось надеяться на слуг Ллуга.
   Ливень стрел быстро выкосил ряды стражников пирамиды. Получив передышку, пехота сделала рывок и достигла макушки мыса, перевалила его и устремилась вдоль берега на подмогу аханам.
   Бой у причалов уже затих. Но три галеры успели отшвартоваться и теперь торопливо выгребали к выходу из бухты.
   Из тумана показались паруса илланского флота. Пять, десять, двенадцать галер вышли из-за северных скал, встали вне досягаемости для баллист пирамиды, преграждая беглецам дорогу в открытый океан.
  
   Раб Архонта и подмастерье замерли, упершись друг в друга взглядами. Коста медленно тянул пальцы к перевязи с ножами. Дан левой рукой прижал к груди холодную бетонную плитку, другой стиснул длинный острый резец.
   Соглядатай увидел мозаику.
  -- Отдай мне, - прошептал он на тари, - отдай, и будешь жить.
   Дан в ответ только покачал головой. И вытянул перед собой руку с резцом.
  -- Ты выбрал!
   Серый выхватил стилет... и выронил, схватившись за правый бок. Копье, брошенное слабеющей рукой раба ахана, скользнуло по ребрам храмовника, ударилось об алтарь в глубине ниши. Серый удивленно оглянулся.
  -- Беги, мастер... - прохрипел Ток и сполз по стене.
   Подмастерье ударил врага резцом в живот, оттолкнул и выскочил из комнаты.
   На галерее внутреннего дворика не было никого. Данаас сорвал со стены занавесь, укутал плиту и сбежал по лестнице вниз.
   На мозаичном полу атриума лежал раб-привратник. Под ним растекалась темная лужа. Рядом валялся труп серого с кинжалом в груди. Подмастерье бросился было к входной двери, но остановился.
   На улицу нельзя. Там Лоарцы. Нужно задними дворами проскользнуть к рыбной пристани в сараи и склады. И до скал будет рукой подать.
   Дан перебежал дворик, взялся за засов задней калитки. С улицы донесся женский крик, затем визг. Молнией промелькнула мысль - Амаали! Она ждет его на пристани! К ней! Бежать, спасти!
   А мозаика?!
   Дан застыл у калитки, сжимая в руках хрупкую мудрость Тарта, разрываясь между любовью и долгом. Он обязан сберечь мозаику. Непонятно, что в ней такого ценного, только так хотел учитель. Но Амаали, - она смысл его жизни. Зачем ему Тарт без Амаали?
   Спрятать плиту! Только где?
   В сарайчике с готовыми для продажи мозаиками! Дан толкнул дверь. Закрыто! Бросился назад, к лестнице в дом. Поскользнулся в луже крови и едва не упал, пробежал по галерее, ворвался в комнату.
   Ключи висели у Тока на поясе. Подмастерье теребил кожаные завязки, но узел никак не поддавался. Тогда он просто сорвал тяжелое бронзовое кольцо. И вдруг заметил, что вожака храмовников нет в комнате. Резец, которым Дан его ранил, лежал в темной луже, а самого серого не было. От лужи к окну тянулся кровавый след. Значит, храмовник жив, ушел за подмогой!
   Дан подобрал с пола наборный нож и выбежал из комнаты.
   Ключ с глухим звяканьем трижды повернулся в замке. Дверца со скрипом распахнулась, и подмастерье юркнул внутрь сарайчика.
   У стен на козлах лежали сложенные в аккуратные стопы, бетонные плиты готовых мозаик, увязанные веревками. И на каждой был каменный змей. Где еще можно спрятать картину, как не среди двух десятков таких же?
   Развязать подходящую по размеру пачку, приподнять две верхние плиты и всунул под них свою, было делом пары мгновений. Дан снова тщательно завязал узлы, подобрал с пола щепотку пыли и припорошил всю стопу. Вышел, закрыл дверь и засунул ключи в нишу между стен.
   Амели, я иду!
   В проулке было тихо и пусто. Удивительно пусто для захваченного врагом города. Глухие каменные стены, кое-где прорезанные деревянными дверьми, тянулись на полста шагов. И оканчивались аркой ведущей на улицу.
   Дан добежал до угла бесшумно, как кот, прижимаясь к каменной стене, остановился, выглянул. И отшатнулся. Прямо к нему шагали пятеро лоарцев в медных панцирях с окровавленными копьями в руках.
  
   Гармос сидел в высоком кресле на каменном балконе богатого дома верхнего города. Отсюда были прекрасно видны и порт, и возвышавшийся над ними скалистый мыс с пирамидой на его оконечности. Каменный змей возлежал на скале, повернув морду на закат. У него на спине копошились защитники крепости. На зубчатых уступах сверкали латы тариотов, горели костры, на которых грели смолу. К небу поднимался едкий дым.
   У подножия пирамиды кипело людское море. Войска Лоарии оседлали очищенную лучниками Илла вершину мыса и теперь шли на приступ.
   В порту догорали две галеры, так и не успевшие выйти в море. Кое-где в городе виднелись дымы пожаров. Мудрый, но дряхлый Тарт склонился перед молодой силой детей Ллуга. Только твердыня на скале осталась неприступной.
   На балкон ступил тиан Парцип.
  -- Говори, - не оборачиваясь, повелел Гармос.
  -- Повелитель, город наш, но пирамида...
  -- Мои воины разучились брать крепости? У вас мало лестниц? Или кончились стрелы?
  -- Нет, повелитель, но...
  -- Тогда почему династы до сих пор не стоят передо мной на коленях, вымаливая пощаду?
  -- Мы не смогли взломать ворота. Они слишком узкие и перекрыты сплошной каменной плитой. Стены слишком высокие. И солдаты боятся...
  -- Чего?
  -- Они говорят, сам Змей смотрит им в глаза, когда они лезут на стены. У них слабеют руки и...скоро у нас останутся одни калеки.
  -- Опять колдовство! Что говорят храмовники?
  -- Твердят: сила Ока с вами. Трясут погремушками и дымят, призывают Ллуга, только...
  -- Значит, они не могут отвести этот морок. Сильны дети Змея! Где старик?
  -- Он не выходил из Агзума.
  -- А его ученик?
  -- Ушел с Анором и...
  -- Найти немедленно! И приведите ко мне старшего храмовника и Дантола.
   Тиан склонился в полупоклоне и отошел.
   Гармос скрипнул зубами, сжал каменные перила, вперив взгляд в серую зубчатую пирамиду. Где же ты, старший жрец Апсуса? Только тебе по зубам здешние колдуны.
   Я не могу позволить этой осаде тянуться больше недели. Обозы давно опустели. Того, что мы захватили в городе, едва ли хватит на обратный переход до Врат Тара. С новой луной придут осенние шторма. Тогда даже Илланы не посмеют выйти в море. Я рискую остаться зимовать в этом каменном мешке вместе с голодной армией.
  
   Данаас отпрянул, вжался в стену. Звон доспехов приближался. Спрятаться! Но где? Соседский двор!
   Подмастерье бросился назад, взлетел на каменную стену забора. И только спрыгнув на другую сторону, услышал злобное шипение. В трех шагах, натянув веревку, оскалился пятнистый сторожевой кот. Он бил лапой воздух, стараясь достать гостя внушительными когтями.
   Сейчас выбегут хозяева! Но на галерее внутреннего двора было пусто. Видно, соседи уже давно были в порту. Кот шипел и фыркал. Нужно уходить, иначе его услышат быколобые.
   Было слышно, как латники прошли по переулку к задней калитки дома мастера Диааса. Послышалась ругань и недовольные крики.
   Кот бросался на чужака, натягивая долинную веревку, завывая от бессилия. Недоступен ему был только пятачок двора у задней стены. Туда на свое счастье и спрыгнул Дан. Калитка была тоже под охраной зверя.
   Скоро Быколобые обратят внимание на вопли кота в соседнем дворе. Нужно бежать. Юноша осмотрел забор, но, видно, двор был много ниже переулка. Слишком он высокий и гладкий, наклонен внутрь. Настоящая ловушка для вора! Не взобраться, что же делать?
   Дан на что-то наступил и чуть не упал. Штора! Он так и таскал ее с собой и только сейчас это заметил. Юноша изловчился и накинул плотное полотно на морду зверя. Проскочил мимо него к внутренней калитке. Кот завыл, катаясь по песку, полосуя ткань когтями.
   Над забором со стороны дома Диааса показалась голова. Лоарец в легких кожаных доспехах что-то крикнул остальным и перепрыгнул через стену.
   Запор калитки никак не поддавался. И кот уже почти освободился. Лоарец обнажил короткий меч и бросился к юноше. Щелчок. Калитка открылась. Беглец выскользнул в проулок. Лоарец допрыгнул до калитки, уперся плечом, не давая юноше ее захлопнуть, но в этот миг кот сбросил с морды исполосованную тряпку и увидел нового врага.
   Динас подобрал плоский камень и загнал его в притвор, заклинив калитку. Во дворе слышался вой кота и крики лоарца.
   Проулок был пуст. Дан выскочил на улицу и бросился в сторону пристани. От него отшатнулась женщина, прижимая к себе детей. Рыбак в кожаной куртке, запятнанной прилипшей чешуей, тащил мешок, пыхтя и отдуваясь. Пробежала толпа подростков. Но ни одного лоарца и ни одного воина тариота поблизости не было.
   И все-таки увидев первый же узкий проулок между складами, юноша юркнул в него.
   В полумраке Данаас чуть не налетел на валявшиеся поперек прохода трупы мужчин в рыбацкой одежде. Где-то поблизости раздался стон. Один был еще жив. Сидел, привалившись к стене, держась за застрявший в животе обломок стрелы. Увидев юношу, прохрипел:
  -- Помоги.
   Подмастерье отвел глаза, перешагнул через трупы и побежал дальше. Рыбный базар был уже близко. С пристани доносились крики, шум толпы, звон металла. Юноша пробрался к причалам, выглянул из-за угла.
   На пристани волновалась толпа. Лоарцы в медных панцирях теснили тариотов с пожитками в руках, к рядам рыбного базара, сбивая в кучу. Над крышами виднелось зарево. В порту что-то горело.
   За рядами медных шлемов послышались крики. Женский визг.
   Среди лоарцев, столпившихся у груды тюков, мелькнуло синее платье дочери династа. Потом белая кожа голого тела. Латники собрались в круг, послышался гогот, ругань и женские стоны.
   Кровь ударила в голову подмастерья. Данаас схватил валявшуюся неподалеку весло и бросился к тюкам. Он сшиб одного из лоарцев, успел ударить второго, влетел в круг, ударил по спине насильника. И увидел девушку в разорванном платье, расширенные от ужаса глаза, разметанные по грязной мешковине черные! волосы.
   Это была не Амаали!
  
   За спиной звякнул металл. Гармос обернулся. Парцып вышел из под навеса, склонил голову в полупоклоне.
  -- Где ученик старика?
  -- Найден убитым в доме мозаичника.
  -- Проклятье! Анор?
  -- Найден мертвым там же.
  -- Храмовник Коста?
  -- Пропал. Но там же найдены трое мертвых детей Архонта.
  -- А хозяин дома и его подмастерья?
  -- Убиты. Старший ученик пропал.
  -- Поставить у дома стражу. Я сам все осмотрю! Где жрец?
  -- Я здесь, великий. - Из-за колонны, не переставая кланяться, выступил младший жрец Ллуга.
   Гармос жестом отпустил тиана. Недовольно глянул на храмовника и отвернулся, упершись взглядом в неприступную пирамиду.
  -- Что скажет мне служитель Небесного Ока? Почему мои солдаты сыпятся
  -- с лестниц, как зерна чечевицы? Или у Ллуга недостаточно сил, чтобы противостоять Змею?
  -- Воля Ллуга неисповедима. Возможно, твои солдаты были недостаточно праведны и усердны в своих молитвах...
  -- Не юли, жрец. Говори прямо, вы можете отвести морок?
  -- Сила жрецов Небесного Ока велика, но не беспредельна. Ллуг не хочет помогать нам в этих проклятых землях. Возможно, если мы все отринем греховные...
  -- Значит, кишка тонка.
   Гармос замолчал, угрюмо всматриваясь в твердыню на скале. Жрец тоже испуганно смолк, опасаясь даже громко дышать.
   Царь всматривался в серую уступчатую пирамиду. Пока она в руках Династов, Тарт не побежден. Каменный Змей - сердце Тара. Нужно было с ходу вырвать его, но сил не хватило.
   Можно завалить подножие пирамиды телами лоарцев, астийцев и илланов, и взять крепость приступом. Но кто он будет без своих солдат? Военный царь без армии.
   Нужно еще вернуться в Лоарию. Он уже потерял достаточно людей. Скольких он еще потеряет, пока доберется до Врат Тара. Если он вернется без армии, Архонт сразу вцепится ему в глотку.
   Можно устроить осаду и ждать.
   Сколько смогут продержаться династы? Сколько запасов у них в пирамиде? По слухам, воды у них достаточно. Колодцы прорублены в скале к родникам в самых недрах. Если они смогут удержать храм хотя бы до середины зимы, его армия начнет вымирать от голода.
   Остается третий путь, переговоры. Выторговать у таров все, что только можно. В конце концов, кому, кроме них, нужен этот холодный, продуваемый всеми ветрами город.
   Решено. Гармос поднялся. Подозвал скорохода.
  -- Вестовой, передай Парцыпу: прекратить штурм. И сообщить династам на пирамиде, - я сам буду вести с ними переговоры. Дантол, - из-за колонны выступил командир северных варваров. - На два дня город ваш. Это плата. Ваша служба окончена. Ты доволен?
  -- Да, повелитель!
  -- Все, кроме кораблей и порта.
   При последних словах Дантол, надеявшийся на поживу в торговых складах, недовольно скривился, но все же повторил:
  -- Да, повелитель. - И, склонившись, вышел. Все-таки в городе оставалось еще достаточно добычи, даже для алчных наемников.
   Гармос проводил северянина тяжелым взглядом. Нужно отрядить патрули присмотреть за варварами. Жестом подозвал охранника.
  -- Приготовить мою колесницу. Мы едем к пирамиде.
  
   Великий Змей, как же болит голова! Под черепом словно бухал молот каменотеса, разнося стеклянные мысли на сотни осколков. В уши ударил гул толпы, стоны, молитвы. Возмущенные крики. Но хуже всего холод. Он вцепился во внутренности скрюченными пальцами. Режет левый бок ледяным ножом. Данаас нащупал под собой каменную мостовую. Приоткрыл глаза и снова их зажмурил.
   Солнце стояло в зените и светило прямо в лицо подмастерью, лежащему посреди рыбного базара. Вокруг толпилось множество тариотов. Над их головами сверкали бронзовые наконечники лоарских копий.
   Юноша застонал, и постарался сжать голову ладонями. И тут же получил пинок под ребра.
  -- Очухался, змеиный выродок. А ну, вставай.
   Приказ подкрепили новым пинком. Поневоле пришлось открыть глаза. Над Данаасом навис грузный Астиец в лоарском доспехе.
  -- Ты встанешь, падаль, или хочешь еще? Глянь, он, похоже, влюбился в мои сапоги.
   Астиец загоготал и снова пнул пленника под ребра. Стоящий рядом Лоарец пожал плечами и отвернулся. Дан попытался подняться, оперся рукой о землю. Но охнул от боли и снова рухнул на левый бок.
  -- Ну, так здесь и валяйся. - Астиец занес над подмастерьем копье.
  -- Постой, уважаемый. Позволь, я ему помогу.
   Моряк в порванной одежде склонился над юношей. Его левый глаз скрыл огромный синяк.
  -- Тогда сам его и потащишь. А будешь отставать, запорю обоих. Дорожка нам еще дальняя. - Охранник взмахнул бичом. - Шевелитесь, облезлые кошки! Шевелитесь, топать пора.
  -- Вставай, парень, вставай, иначе будет плохо. Нам обоим.
   Моряк помог Данаасу подняться. Юноша скривился от боли в ребрах, но сдержал стон. Они заняли свое место в веренице рабов, которых гнали по улицам родного города, к ущелью Агзума.
   Часть вторая. Горькая пыль равнин
  
   Коста подполз к концу деревянной балки, свесился вниз и выглянул из-под свеса черепичной крыши. Двое латников в переулке охраняли заднюю калитку дома Тиааса. Над забором виднелись наконечники их копий. Значит, Гармос приказал взять дом под охрану и вскоре появится здесь сам. Ждать больше нельзя.
   Соглядатай вполз назад на чердак, привалился к стойке стропила и вытащил из-за пазухи моток тонкой веревки. Скривился от боли в боку, закрыл глаза и застыл на мгновение, подавив рвущийся наружу стон. Внизу как раз послышались шаги.
   В пыльном луче сверкнул синий стеклянный флакон, вынутый из кошеля на поясе. Коста вытащил зубами пробку и сделал крохотный глоточек. Открыл рот, хватая губами воздух, тряхнул головой, бодро вскочил и пробежал по балке к другому краю крыши. Сделал на веревке петлю и привязал ее к перекладине. Осторожно спустился во двор и дернул второй конец мотка. Хитроумный узел развязался, и стропа змейкой стекла к ногам.
   Двор был пуст, и все-таки Раб Архонта нырнул в тень навеса галереи. Стелясь по стене, добрался до сарая. Бронзовое кольцо с ключами лежало там, куда его спрятал подмастерье.
   Коста усмехнулся. Конечно, мальчишка хитер. Но он и подумать не мог, когда прятал мозаику, что за ним следят.
   В кладовой было темно. Только сквозь щели в крыше проникали чахлые лучики. Соглядатай осторожно ощупал связки бетонных плиток. Мальчишка не учел одного - все мозаики здесь были новыми, а спрятанная - старой. За века известковый раствор из швов выкрошился под пальцами чистивших ее жрецов. И края, вырубленные из кладки стены, были рваными. Возможно, хитрость сработала бы с солдатами Гармоса, но не с ним.
   Коста быстро нашел заветную плиту, вынул из стопки и снова завязал узлы. Теперь предстояло незаметно покинуть город.
  
   Колесница Гармоса миновала последние дома верхнего города и подкатилась к прибрежным утесам. Вдоль гребня мыса, от города, до самых врат Храма Спящего, пролегала высеченная в скале широкая дорога. Солдаты растащили в стороны трупы и выстроились в две шеренги, криками и звоном оружия приветствуя своего полководца.
   Гармос сошел с колесницы у ворот ступенчатой пирамиды. Вблизи величие Храма Змея просто подавляло. Только нижнее, первое кольцо - уступ было никак не меньше тридцати локтей в высоту. Верхние два были чуть ниже, но они возносили каменную драконью голову на недосягаемую высоту. Обрывистые склоны утеса и гладкие грани огромных стенных блоков не оставляли надежды хоть на какую то опору для осадных машин. Штурмовать пирамиду можно только со стороны дороги.
   Все, что удалось пехоте Лоарии - это разбить малые ворота и захватить короткий хвост Змея - предвратный дворик.
   Каменная плита, перекрывшая арку входа в пирамиду, сидела в пазах главной стены словно влитая. Ее поверхность была испещрена выбоинами от тарана. Но ни одной трещины.
   Обгоревшее деревянное бревно с медным оголовком валялось тут же, среди изломанных осадных щитов и сброшенных со стены камней.
   Главные ворота пирамиды и впрямь были неприступны.
   Двое глашатаев протрубили в рог и трижды прокричали все титулы царя. С пирамиды раздалось ответный рев шести огромных морских раковин, и над зубцами выдвинулась балка подъемника. Дощатая платформа опустилась к подножию стены, и на залитый кровью и дымящейся смолой камень сошел старец в снежно белых одеждах и двое стражей храма.
   Гармос глянул вверх. Зубцы стен ощетинились наложенными на луки стрелами. Лоарский царь протянул вперед пустые ладони и шагнул навстречу династу.
  
   Данаас брел вверх по улице под свист и щелканье бичей. Теперь, когда боль немного отступила, он, наконец, огляделся вокруг.
   Лоарские воины остались на пристани. Надсмотрщиками и охранниками были астийцы и плосколицые аханы. Лоарцы и тем более илланы не считали это дело достойным себя. Теперь бывшие подданные сполна отплатили бывшим хозяевам за унижение. Они нещадно избивали любого споткнувшегося и приотставшего. Угощали когда-то гордых тариотов бичом за один косой взгляд и слишком прямую осанку.
   В колонне были только мужчины. Девушек, женщин и детей оставили в порту. Моряки, нищие, ремесленники, торговцы и даже несколько династов, все оказались в одном ряду, все стали рабами завоевателей, и неизвестно, какая судьба ждала их за воротами Агзума.
   Но и тем, кто остался в городе, не позавидуешь. Дан слышал крики, видел, как северяне в варварской одежде расправлялись с хозяевами домов и волокли куда-то их дочерей. Наемники пользовались дарованной им властью вершить разбой и скорую расправу.
   Голова колонны достигла входа в ущелье. Многие оборачивались, последний раз глядя на родной город.
  -- Двигай, двигай, змеиная отрыжка, - ревел рослый ахан, размахивая бичом, щедро раздавая удары, - шевелитесь, бухорова падаль. Нам до вечера из ущелья подняться надо. Кто будет отставать, того я на веки успокою.
   Солнце уже перевалило за полдень, но на скалах Агзума до сих пор лежал странный серый туман. Оказавшись между стен ущелья, надсмотрщики притихли, с опаской поглядывая на темные расселины, и только для порядка щелкали бичами, подгоняя совсем уж замешкавшихся.
   Но и тариотам было не по себе. Никогда прежде они не видели подобного тумана, а про обитателей города мертвых ходило немало жутких легенд. Потому предпочитали не отставать от колонны, считая, что лучше быть живым рабом, чем кормом для умертвий.
  -- Смотрите, смотрите, - прошелестел по рядам испуганный шепот.
   На фоне утеса проступила белая тень волка. Зверь стоял неподвижно, осматривая проходивших внизу людей. Сквозь него просвечивали желтоватые полосы кварца в сером каменном монолите.
   Данаас встретился глазами с призраком. Взгляд зверя сверкнул торжеством. Волк бросился вперед, но наткнулся на невидимую преграду. Серый туман в расселинах забурлил, выбрасывая в сторону людей хищные щупальца.
   Подмастерье получил мягкий, но сильный удар в грудь. Что-то острое рассерженным насекомым кольнуло его в солнечное сплетение. И тут же волк потерял его. Зверь в недоумении шарил глазами по рядам людей, растерянно тряся головой. Его силуэт начал расплываться и таять.
   Надсмотрщики, оторвав завороженные взгляды от исчезающего призрака, защелкали бичами, подгоняя колонну.
   Данаас незаметно сунул руку под рубаху, туда, где кольнуло невидимое жало. И нащупал медную бусину на нитке. Он и забыл про нее. Глаз Змея. Единственный на свете амулет из морской меди.
   "Носи его с собой и проклятое ведовство тебя не коснется, - говорил учитель, - сам Змей защитит тебя. Это знак хранителя мудрости Тарта. Знак читающего камень. Если мне не придется увидеть закатные берега, им станешь ты".
   Пленных еще не обыскивали. Только отобрали все, что было на виду. Нужно спрятать бусину!
   Отвернувшись от охранника, Данаас сунул холодный шарик в рот и перекусил жилку. Вытянул нитку из-за ворота и спрятал в кулаке, а бусину засунул под язык.
   К вечеру колонна миновала ущелье. Перешагнув через брус ворот Агзума, рабы оказались на холодных, продуваемых всеми ветрами равнинах Тара.
   Отогнав товар подальше от скал, надсмотрщики принялись его сортировать, отделяя парней от мужчин и стариков, а рыбаков и бедноту от моряков, купцов и ремесленников.
   Юношей собрали в кучу около полукруга крытых повозок. Потом выстроили в ряд. Невдалеке уже горели костры. Там, среди множества вооруженных лоарцев, мелькали тоги жрецов Ллуга.
   Рядом с учеником Тиасса оказался испуганный парень в кожаном переднике каменщика. Грубые холщевые штаны были измазаны засохшим глиняным раствором. Подмастерье, глиномес, - сразу понял Дан, - младший ученик каменщика.
  -- Сейчас ворожить начнут, - прошептал сосед, стуча зубами от страха, - колдуны проклятые! Бычье отродье! Сейчас душу вынут. А нас тут бросят, вархам на поживу...
   Свистнул бич, обвив плечо глиномеса. Парень вздрогнул, скорчился, боясь пошевелиться и даже застонать.
  -- Ты чего там шипишь, рыбьи потроха? - Ахан подошел сзади. Схватил раба за волосы, потянул назад, запрокинув ему голову.
   Глиномес дергал кадыком и таращил глаза.
  -- Будете каркать, когда я разрешу, - проревел надсмотрщик - И мочиться тоже, - брезгливо сплюнул он, заметив мокрое пятно на штанах глиномеса. Выпустил его волосы и обтер руку о бедро.
   У костров возникло оживление. В сторону юношей направились десяток копейщиков и два жреца с медными ковшами в руках. Над черпаками, полными алеющих углей, поднимался дымок.
   Лоарцы встали напротив пленников. Колдуны разошлись к разным концам ряда. Ковш с углями подносили к самому лицу раба. На угли падала щепоть порошка. Дым поднимался тонкими струйками - щупальцами, тянулся к лицу. Следовал приказ: "дыши!". Сзади надсмотрщик подкреплял его чувствительным ударом. Потом жрец начинал спрашивать.
   Вскоре черпак оказался перед Даном. Дурман поднялся над жаром, потянулся к нему. Почувствовав удар рукоятью бича, подмастерье втянул ноздрями щекочущие струйки. Жрец - старик Лоарец со сморщенным лицом, вцепился острым, колючим взглядом в его зрачки, не отпуская, не позволяя сморгнуть. Мир вокруг поплыл. Ученик мозаичника провалился в крутящийся омут, который затягивал его все глубже и только глаза жреца бордовыми угольками полыхали сквозь муть.
   Металлический шарик под языком налился теплом. Начал покалывать тонкими иголками. Его жалящие укусы не давали соскользнуть в водоворот морока, выталкивали наверх. Вялые, ускользающие мысли налились ясностью.
   Но Дан не позволил себе вынырнуть окончательно. Показать старику, что его власть над рабом неполна.
  -- Ты Данаас? - Прогремел голос жреца, - ученик Тиааса?
  -- Нет, - мотнул головой Дан.
  -- Ты ученик мозаичника?
  -- Нет.
  -- Кто ты?
  -- Тирес, сын Талааса. - Дан вовремя вспомнил имя давно умершего брата.
  -- Ты владеешь ремеслом?
  -- Я ученик каменщика.
  -- Ты умеешь класть стены?
  -- Да
  -- Ты владеешь оружием?
  -- Нет.
  -- У тебя есть семья?
  -- Нет.
  -- Ты служишь Змею?
  -- Да
  -- Запомни, отныне ты слуга Ллуга!
  -- Да.
  -- Ты раб своего хозяина и поднявшаяся на него рука твоя отсохнет.
  -- Да.
  -- И задумав на него недоброе, ты сам повинишься перед ним!
  -- Да, - покорно кивнул подмастерье.
   Жрец устало вздохнул. Горящие угли глаз потухли. Бусина под языком начала остывать. На этот раз душа Данааса осталась при нем. Только тело было измотано. Он едва не рухнул здесь же. Но ему не дали, тычками и пинками направив к кучке валяющихся на земле одурманенных рабов. И только там позволили упасть и забыться.
  
   Гармос остановился посреди внутреннего дворика в доме Тиасса. Мощеный цветными плитками и камнем пол был истоптан и залит кровью. В большом мозаичном круге лежало два тела - раба привратника и соглядатая в просторном сером балахоне.
  -- Переверните его, - приказал царь, указав на собрата Косты.
   Солдат подал повелителю вынутый из груди серого кинжал.
  -- Лоарский, - Гармос повернул клинок, - Из Гарса. Чей он?
  -- Лата, повелитель. Я его знал. Он лежит там, наверху.
  -- Веди.
   В мастерской все оставили по-прежнему. Семь тел лежали среди обломков мебели и рассыпанных брусочков цветного камня. Гармос осмотрел каждое. Заглянул в нишу алтаря с разбитой копьем фигуркой Змея. Поднял лежащий в луже крови медный резец. Протянул десятнику.
  -- Убийцу ранили вот этим. Остальных другим оружием. Вы собирали метательные ножи?
  -- Нет, повелитель.
  -- Значит, их собрал убийца или пропавший ученик. Если это был убийца, то это мог быть только Коста. Не поверю, что он спустил своих псов, а сам отсиживается где-то. Почему он не поджег дом, чтобы скрыть следы? Вы обыскали все?
  -- Да, повелитель.
  -- И чердак?
  -- Нет, повелитель, но...
  -- Бухор вас раздери! всех сюда. Может, он еще в доме! Всех на крышу!
  
   Отдохнуть рабам не дали. Ударами палок и бичей тариотов подняли на ноги, едва закончился магический допрос. Хуже всего пришлось тем, кого допрашивали последними. Пленников раздели догола, отобрали все, кроме одежды. Потом замкнули на ногах медные кольца с пропущенными в их ушки веревками, скрепив пленников попарно и всех вместе в длинную вереницу. И погнали на восток вдоль побережья полуострова.
   Дан оказался в паре с глиномесом. После допроса тот едва тащился, все время стонал, охал и спотыкался, жалуясь Спящему на судьбу. Но и Ученик Тиасса уже не очень понимал, где явь, где сон. Бусина под языком лежала холодным мертвым шариком. Мысли расплывались в вязкое желе. В глазах все плыло. Но, как ни странно, магическая отрава притупила не только чувства, но и боль. И душевную тоже. Ярость, обида, страх - все выгорело, оставив тупое, покорное равнодушие.
   Идти стало немного легче. Но и теперь все силы уходили на то, чтобы просто двигаться, не отставая от колонны, не давая повода надсмотрщикам нанести очередной удар.
   Холодный ветер свободно гулял по плоскому нагорью, вознесенному высоко над морем, трепал одежду рабов и отороченные мехом плащи лоарцев. Привычным к морю рыбакам было проще, а вот городских жителей он пробирал до костей. От сосущего холода некуда спрятаться.
   К счастью, светило уже висело над самым горизонтом, и переход был недолгим. Караван остановился на ночь посреди степи. Рабам раздали по сушеной рыбине с тартских складов и дали выпить по плошке мутной солоноватой воды.
   Прежде чем вцепиться зубами в жесткий рыбный хребет, Данаас привычно повернулся на закат, чтобы поблагодарить Змея, но увидел, что многие этого не сделали. Кто-то был слишком измотан, а кто-то затаил обиду на своего бога, не охранившего, не защитившего детей своих, кто-то просто сидел, покачиваясь и обхватив голову руками, не в силах смириться с новой рабской участью.
  
   Гармос удобно расположился в невысоком, отделанном перламутром и костью кресле. На шелковые сайнские подушки набросили шкуру снежного кота. Царь предпочитал его мягкий мех любому другому. Закрыв ставни и повесив на стены три вечных лампы, слуги удалились.
   Угрюмый и неказистый, сложенный из массивных серых камней, внутри дом первого династа блистал роскошью. Дорогие златошитые занавеси, стены, отделанные бирюзой, перламутром и каменной мозаикой. Мебель из астийского дуба и груды серебряной посуды.
   Вот только из съестного в доме была только рыба. И множество дорогих пряностей.
   Гармос приказал повару отправляться в обоз, и найти хоть что-нибудь похожее на добрую еду. Теперь, наконец, можно в тишине обдумать завтрашние дела. Вскоре должна прибыть галера с посланцами Архонта для переговоров с династами, запершимися в пирамиде. Пусть теперь храмовники разбираются с требованиями вздорных Таров.
   А его армии нужно готовиться к обратной дороге через холодные равнины полуострова.
   Занавесь всколыхнулась, пропуская в комнату Арата. Он вошел, гремя доспехом и замер у двери, ожидая внимания повелителя.
   Гармос вздохнул, открыл глаза, глянул на старейшего из своих тианов. Лицо старого воина было непроницаемо, словно храмовая маска.
  -- Вы нашли Косту?
  -- Мы обыскали весь город, повелитель. Его нет! Эта крыса где-то прячется. Он не сможет уйти из Тарта. В порту и на мысу стража с факелами. В трех шагах друг от друга. Если только он не последний балван и не пойдет через Агзум.
  -- Объяви награду тому, кто поймает Косту: десять золотых динариев и владение в Лоарии. И смерть на колу любому, кто его упустит!
  -- Да, повелитель.
  -- Подмастерье нашли?
  -- Среди пленных его нет, повелитель.
  -- А старик? Он вернулся?
  -- Нет, повелитель.
  -- Плохо! Удвойте стражу в ущелье. И поторопи повара, или я прикажу сварить его самого.
  
   К ночи небо над полуостровом подернулось сетью рваных облаков. Сквозь частые прорехи светили яркие звезды и почти полная луна. В ее медово-серебряном свете туман, окутавший скальный город, истончился, стал неощутимо прозрачным. Еще резче проступили острые грани камней, очерченные синими тенями. Только белые полосы кварца ярко сверкали, преломляя звездный свет.
   В такую ночь даже самый сильный из колдунов династов не отважился бы войти в город мертвых. И все таки по залитой мертвенным светом узкой расщелине пробирался человек в одежде лоарского торговца с бурым пятном на боку, сжимая под мышкой большой холщевый сверток. За ним по пятам текла белесая дымка, стелилась по камням, тянулась к живому телу, к бурому пятну, благоухающему свежей кровью. Одна, длинная и толстая струйка - щупальце уже коснулась его, начала погружаться в ткань...
   Коста почувствовал опасность, обернулся. Увидев нацеленные на него щупальца, взмахнул рукой, веером рассыпая с ладони тончайшую пыль. Дымка вздрогнула, отпрянула назад. В мутной пленке прорвались огромные дыры.
   Человек бросился бежать вверх по расселине, выскочил на узкий уступ и спрыгнул в широкое русло сухого ручья. Под ногами хрустнула мелкая каменная крошка. Звук громко разнесся в тишине ночи. Серый недовольно прошипел что-то под нос, злобно сплюнул. Не стоит заявлять о своем присутствии здешним обитателям. Выход из Агзума еще не так близко.
   Раб Архонта направился вверх по сухому ручью, стараясь ступать бесшумно. Впереди из-за камня вышел белый волк. Увидев его, Коста остановился, оглянулся.
   Сзади по узкому руслу двигались серые тени с просвечивающими костяками, темные шатающиеся фигуры, словно обвешанные лохмотьями, со странными, изломанными силуэтами. Они были еще далеки, и двигались медленно. Но задерживаться не стоило. Вот только волк.
   Коста глянул вперед, но теперь там стоял, опираясь на посох, высокий старик в белоснежной с зеленым подбоем тоге.
  
   Сумерки быстро сгустились и темнота накрыла равнины Тара. Рабов оставили связанными и на ночь. Вокруг них разожгли кольцо костров. Вдоль него прохаживались караульные копейщики. Повозки со стражей и надсмотрщиками расположились в стороне, на невысоком взгорке.
   После заката ветер немного утих и рабам, улегшимся на голой земле, удалось немного согреться. Кто-то уже спал, поддавшись усталости и остаткам дурмана. Кто-то тихо постанывал и причитал.
   Моряк с заплывшим глазом надергал сухой травы, устроил себе подобие подстилки и улегся на бок, спиной к костру. Дан последовал его примеру. Но засыпать не спешил. Дождался, когда лагерь затих, вынул из-под языка бусину и нанизал на выдернутую из рубахи нить. Привязал свою драгоценность к вороту, чтобы ненароком не проглотить во сне. Позже нужно будет придумать, куда спрятать бесценный шарик, единственную защиту от колдовства.
   Как ни странно, несмотря на ужасную усталость, подмастерье никак не мог заснуть. Перед глазами мелькали мгновения прошедшего дня. Мертвый учитель, Ток, сползающий по стене, девушка в порту, распятая на тюке и холодные, жестокие глаза храмовника. Глаза готовой к прыжку змеи.
   Потом вспомнилась Амаали. Она предстала стояла перед ним веселая и прекрасная, гуляющая по пристани, всходящая на борт галеры. Где она? Дан вцепился ногтями в твердую сухую землю в немом бессилии. Как узнать? Как найти?!
   Все-таки усталость победила, и он забылся зыбким полусном - полубредом, в котором заново переживал прошедший день. Снова и снова.
   И вдруг видения прекратились. Дан повис в вязкой ватной тишине, в серой мути. Из нее выплыл белый граненый столб. Между ними повис медный шарик. Зеленая бусина мягко светилась. На поверхности металла извивались изумрудные прожилки.
   На белоснежной грани камня проступило темное пятно. Мутный, оплывший контур человеческой фигуры. На юношу пахнуло гарью и сыростью. Появилось давящее чувство чужого присутствия. Он начал сопротивляться, вырываться из серой ваты, пытаясь отдалиться от камня.
   Из темного пятна выступила Амаали! Она протянула к Дану руки, шагнула навстречу. Зеленый шарик вспыхнул еще ярче. Девушка закрыла глаза ладонью. Ее губы шевельнулись и прошептали:
   "Верни, отдай, принеси!"
   Дан шагнул ей навстречу. Протянул бусину на раскрытой ладони. Шарик приугас, почти потух. В глазах Амели сверкнуло торжество. Она жадно потянулась к бусине, и подмастерье отпрянул, из последних сил сжал бисерину в кулаке. И очнулся.
   Лагерь спал. Тлели угли в притухших кострах. Охранники дремали, опершись на копья. Рядом причитал во сне глиномес.
   Дан действительно сжимал в кулаке холодный шарик, сорвав его с ворота рубахи. Сейчас он чувствовал себя еще хуже, чем до заката. Ватная слабость растеклась по телу. Если утром он проснется таким же, то и идти не сможет.
   Дан снова привязал петлю с бусиной к прорехе. Ударил себя по щеке, убив разбухшего кровососа и, натянув на лицо рубаху, постарался уснуть. Нужно восстановить силы. Завтрашний день будет тяжким.
  
  -- Старик? - в голосе Косты прозвучало неподдельное удивление? - так это твое колдовство. Ты что, заложил свою душу за победу этого напыщенного болвана?
   Жрец Апсуса бесшумно шагнул вперед. Теперь стало заметно, что сквозь полы плаща просвечивают камни русла.
  -- Это победа Ллуга над Змеем. А ты, Раб Архонта, что сделал для нее?
  -- Брось, старик. - Коста скривился, словно от зубной боли, - оставь свой сказки для солдат и плебеев. Богам нет до нас никакого дела. Тебе ли этого не знать. Ты искал здесь то же что и я. А гармос... ты его просто использовал.
  -- Не суди всех по себе, Раб Архонта. Я не продавал своей души за пригоршню серебра!
  -- Что ты знаешь обо мне, старик?! Лучше уйди с дороги.
  -- Значит ты боишься этих? - старик ткнул посохом за спину соглядатая. - А ты знаешь, что несешь с собой? - Змейка на конце посоха уперлась в холщевый сверток. - Смрад затопит все земли, от моря до моря! Ты думаешь, тебе найдется место?
  -- Отойди, старик. У меня мало времени. Или убей, если сможешь. - Коста опасливо оглянулся.
   Волна духов и умертвий замерла всего в трех шагах, алчно глядя на близкую жертву
  -- С этим и они справятся. Но пока я их держу. Если хочешь пережить эту ночь, отнеси плиту назад. И отдай Гармосу. Тогда я позабочусь чтобы ты вышел живым из Агзума.
  -- А я, чтобы ты здесь и сдох.
   Коста широким махом сыпану вокруг себя тончайший серый порошок. Волна умертвий отхлынула назад. Многие расплылись, развалились на куски и теперь беззвучно вопили, пытаясь отползти подальше, но мертвая плоть, касаясь припорошенных пыльцой камней с шипением исчезала. Коста с торжествующей ухмылкой повернулся к старику, чтобы увидеть, как последние крупинки осыпаются сквозь него на камни.
  -- Глупец! - Жрец невредимым шагнул вперед, провел по камню концом посоха.- Пыльца бессмертника. И сколько детей вы замучили, чтобы получить эту щепоть?
  -- Ты жив! - Раб архонта был ошарашен. - Ты совершил ритуал на крови! Я прав, старик? Запер в Агзуме себя и немертвых как в крысоловке! Ты глуп жрец. Когда твое тело умрет, ты станешь одним из них. - Коста кивнул за плечо.
  -- Может быть, но ты не выйдешь отсюда с этим. - Старик ткнул концом посоха в сверток. И Коста едва его не выронил.
  -- Кто мне помешает?
  -- Они.
   Старик шагнул назад. Волна призраков хлынула на человека. Он снова крутанулся, рассыпав вокруг себя щепоть пыльцы. Она осела серым кольцом. Призраки остановились у его границ. Коста подошел к его верхнему краю раскрыл ладонь и сдул с нее новую порцию порошка. Прошел по серой дорожке вверх по руслу и снова дунул на ладонь. И снова поднялся выше.
   Умертвия бесновались с обеих сторон дорожки, образовав две смертоносные стены. Старик стоял в стороне, опираясь на посох. Увидев, как соглядатай в пятый раз пробивает себе проход к границе города мертвых, он не выдержал.
  -- У тебя хватит пыльцы до границы Агзума?
   Коста не удостоил его ответом.
  -- Значит, мне придется самому остановить тебя!
   Старик шагнул вперед, взмахнул посохом. Призраки разлетелись в стороны. Коста едва успел отбить конец белоснежной палки обернутой в тряпку плитой, отскочил назад. Увернулся от протянутых к нему мертвых рук и впрыгнул в припорошенный пыльцой круг, но пропустил очередной удар.
   Призрачный посох ударил по руке с силой толстой дубины. Соглядатай выронил мозаику и упал спиной на камни.
  -- Верни ее в Тарт! или умрешь здесь. - Жрец Апсуса занес над ним посох.
  -- Нет, умрешь ты!
   Коста перекатился влево, вскочил на ноги, из рукава вытекла цепочка со стеклянным грузиком на конце. В прозрачной темнице светилась капля настоящего живого огня. Призраки бросились в рассыпную от мягкого сияния.
  -- Солнечные слезы! - старик закрылся рукой, попятился. - Отдай его мне, я выжгу всю нечисть в Агзуме!
  -- Нет, я сожгу тебя!
  -- Что ты делаешь!
   Горящая капля описала полукруг, рассекла призрачное тело жреца, и ударилась о камни.
  
  -- Кан Марат, в ущелье мертвые! - дозорный был сам не свой.
  -- Что?
  -- Где-то в скалах полыхнуло. Туман с горы пополз, а потом... они сейчас будут у ворот!
   Десятник выскочил из караулки и подбежал к стене. Лучники уже занимали свои места у бойниц. В медные кольца у зубцов втыкали пылающие факелы.
  -- Крепить створки, шевелитесь, бухоровы дети! - проревел Марат и повернулся к вестовому. - Беги в город к Тиану. Проси подкрепления!
   Четверо солдат уже подтаскивали к створкам брусья и камни, подкатили стоящую рядом повозку, и опрокинули на бок, укрепив кучу. Канн пробежал вдоль левой стены проверил запасы стрел в корзинах.
  -- Где храмовник?
  -- Там, - солдат показал на правую часть укрепления. Младший жрец Ллуга обходил стрелков, возился с факелами и горшками со смолой.
   Канн окинул взглядом поле будущего боя. Не помешало бы затащить на стены бочки с морской водой, которую так не любят мертвяки, но времени уже не было. Вниз по ущелью катилась волна нечисти. До стены укрепления осталось не больше двадцати шагов.
  -- Готовь!
   Солдаты наложили на луки стрелы с промасленной паклей на оголовках. Подожги от факелов.
  -- Давай! - Крикнул Марат.
   Огненные шары унеслись в ущелье. Сотканным из тумана призракам они не причинили вреда. Хорошо, что таких было не больше полдесятка. Другим же, хоть частью состоящим из мертвой плоти они пришлись не по вкусу. После трех залпов многие превратилась в смердящие факелы.
   Но некоторые уже доковыляли до укрепления. И ударили в ворота. Под натиском мертвых тел створки содрогнулись. Доски затрещали, но завал из камней принял удар на себя.
   Храмовник швырнул вниз горшок. По подножию стены растеклось синее пламя. Мертвяки отпрянули. Два наименее удачливых вспыхнули, в один миг превратившись в груду обгоревших костей.
   На другой стороне ворот послышались крики. Одного из солдат сволокли вниз и теперь рвали на части.
   Слева, над стеной показалась мертвенное свечение. Марат бросился туда, взмахнул коротким бронзовым мечом. Но лезвие прошло сквозь голову призрака с чмокающим звуком, не причинив видимого вреда. И все-таки монстр отпрянул свалился со стены. Но вскоре вновь вскарабкался к бойнице. Тогда канн схватил факел и ткнул прямо в полупрозрачную морду. Древко прошло сквозь мерцающую плоть, но огонь вихрем взвился вокруг нее. Умертвие взвыло и исчезло. Надолго ли?
   Из десяти стрелков у бойниц осталось только шестеро. У левого края стены рослый призрак с белым костяком и длинными как у лесного демона руками наседал на двоих прижатых к скале солдат. Рядом мелькнул храмовник, швырнул вниз очередной горшок. Ворота снова затрещали под ударом. Над створкой показалась рука увешенная ошметками гнилой плоти.
   Канн Марат заглянул в бойницу. Ходячих трупов под стеной было еще не меньше двух десятков. Забавно, видно придется умереть, защищая Тарт от его же мертвецов!
   От города донесся звук рога, грохот колесниц. Помощь рядом! Кан ухватился за камень арки, свесился к воротам и рубанул по вцепившимся в верхнюю кромку мертвым костям.
  
   Рабов подняли на заре, дали по плошке воды, и караван двинулся дальше. Пленных гнали весь день, останавливая только справить нужду. Двоих, в конец обессилевшего от ран рыбаков, закололи и бросили в степи, в назидание остальным.
   Сами надсмотрщики и солдаты менялись, отдыхая в повозках, влекомых двужильными астийскими быками. У тариотов не было времени даже глядеть по сторонам, только под ноги. Все помнили, какая судьба ожидает упавшего.
   Наконец Спящий сжалился над своими детьми, солнце коснулось горизонта. Колонна остановилась, пытка кончилась, обессиливших от жажды и голода рабов ждал отдых.
   Караван расположился у подножия небольшого пологого холма. Солдаты взобрались на вершину, рассматривая окрестности, надсмотрщики принялись обустраивать место для лагеря. Дан стоял, пошатываясь, не чувствуя даже пронизывающего закатного ветра. Минуло много сотен ударов сердца, прежде чем он начал понимать, что происходит вокруг.
   Еще в полузабытьи ему казалось, что он снова вернулся в Тарт, в уютный внутренний дворик дома Тиасса. Но теперь он понял, почему.
   Под ногами рабов сквозь пыль и песок проступали круги и спирали каменной кладки. Дан сел на корточки, сгреб в стону песок и камешки. Это была мозаика. Она напоминала Тартскую, но углы, цвет и самое главное, форма камней были иными. Выпуклые, округлые восьмиугольники, словно пластины панциря морской черепахи, вытесанные из неподатливого серого диорита.
   Прежде здесь, посреди ровной степи, возвышалось одинокое строение с мощеным двориком. Очарованный лаконичной красотой, ученик мозаичника сел на корточки, принялся расчищать соседние ряды кладки и тут же получил удар бичом.
  -- Вставайте бухорова слизь, шевелитесь, ишь разомлели! Команды отдыхать не было!
   Рабов согнали в кучу, к купе сухих кустов. Охранники расположились вокруг, распрягли антилоп, разожгли костры.
   На этот раз тариотам бросили несколько охапок соломы. Началась потасовка. Немногие пленные, оставшиеся в силах драться, пытались отхватить охапку побольше.
   Надсмотрщики, довольные развлечением заработали хлыстами.
   Данаас не стал участвовать в этой и получил свою подстилку после того, как надсмотрщики вволю угостили самых рьяных бичами. После этого солому чинно разделили поровну.
   На этот раз для рабов разожгли костры и разрешили наломать веток. Тариоты улеглись у огня, дожевывая сушеную рыбу.
   Дан заранее постарался протиснуться к самому огню и теперь стойко боролся с дремотой. Уставшая стража дремала на посту. Надсмотрщики давно разбрелись по повозкам и рабы, утомленные переходом, крепко спали. Только сторожевые коты бродили вокруг лагеря, пробуя на прочность свою привязь и оглашая окрестности шипением и воем.
   Самое время. Ученик мозаичника осторожно подполз к огню настолько, насколько позволила веревка. Глиномес, который был с ним в одной связке, недовольно заворчал во сне, но снова затих.
   Весь долгий день пленник пытался постичь, зачем Спящий, прислал ему видения прошлой ночи. Но понял только одно - нужно спрятать бусину как можно надежнее. Он заранее подобрал два острых осколка кварцита и теперь, зажав между ними бусину, прокалил на огне. Один осколок с медным шариком отложил. Убедившись, что за ним никто не следит, лег на спину, зажал в зубах рыбный хвост и воткнул в левое плечо каменное острие.
   Может быть, до сих пор действовал дурман жрецов, или измученное тело уже привыкло к истязаниям, но боль удалось перетерпеть без стонов. Только зубы с хрустом прокусили сухой рыбный хребет.
   Выдавив кровь, Дан поднял второй осколок камня на котором лежал медный шарик и быстро впихнул бусину в рану, протолкнув ее внутрь, зажал края разреза пальцами и лег на солому.
   Рана горела, Дан боялся заснуть и выронить бусину, но все-таки он задремал.
  -- Эй, просыпайся, - рядом сидел Глиномес.
  -- Чего тебе?
  -- Я все видел, - подмастерье довольно улыбнулся. - Зачем ты проткнул плечо? Ты тоже колдун! Я знаю, это тебя искали храмовники! Ведь это ты учился у мастера. Я видел тебя в гильдии, и помню, как тебя забрал Тиаас. Я тогда очень завидовал.
  -- Ты скажешь страже?
  -- Конечно, - пропел раб. - Получу лишнюю рыбину. А может даже и больше того.
  -- Грязный варх! Сейчас придушу тебя. - Дан хотел вскочить, но боль в плече напомнила о себе. Нельзя вставать, пока кровь не запеклась!
  -- А я закричу, и стража накажет нас за драку. Но тогда я точно тебя выдам. Слушай, у меня есть мысль лучше. Ты будешь отдавать мне половину своей еды. Пока. И не пытайся убить меня ночью. Я чутко сплю.
   Глиномес отполз, улегся лицом к Дану, рассматривая его, словно новое приобретение, смакуя ощущение власти над чужой жизнью. Только что он был просто грязью на чужих сапогах, а сейчас держит другого за горло. И скоро начнет извлекать из этого выгоду.
   Дан сплюнул, скривился и растянулся на скудной подстилке. За что Спящий?! После всех напастей, еще и эта крыса на мою голову. Только ты, Амаали луч надежды в этом мраке. Я все вытерплю, но найду тебя, спасу, куда бы тебя не увезли.
   Она пришла к нему ночью. Данаас снова был в Тарте, на берегу океана. Говорил, а она слушала, кивала и молчала, отодвигаясь, уходя все дальше, теряясь в молочной дымке. Потом все померкло, и из тумана выступила сверкающая каменная игла, темное пятно на белой грани, бездонный провал и манящий, алчный взгляд из глубины.
  
   Ночь принесла покой. Луна слабо светила сквозь рваные серые облака, превратив равнину в призрачное застывшее царство. Даже промозглый закатный ветер утих, устав тревожить ломкие осенние травы. Бесшумные ночные охотники таились в тени, вслушиваясь, ловя ноздрями воздух. Сегодня им было чем поживиться. По равнине Тара брел человек.
   На сухой степной пыли даже в лунном свете были хорошо видны следы. Совсем недавно здесь прошли сотни людей и десятки повозок. Караван двигался на восток к Вратам Тара.
   Коста торопился, подстегивая себя остатками магического зелья, забывая про слабость и боль в боку. Остановиться означало умереть. Он уже же давно заметил осторожные тени и блеск голодных глаз. Вархи шли по пятам, окружая добычу, но пока не решались напасть. Слишком уж непривычный и опасный запах шел от одинокого человека. Слишком пугающий.
   Свертка с плитой при соглядатае не было. Мозаика осталась лежать в сердце Агзума у подножия белой плиты, там, где огненные слезы выжгли камни, испепелив и алчных призраков на лигу вокруг и старика в белом, разорвав вязь заклятий и освободив уцелевших умертвий из многовековой клетки.
   Но все это уже не волновало Раба Архонта. Теперь он шел по следу мальчишки. С камнем ничего не случиться. Мертвые - лучшие сторожа. Но без мастера, читающего письмена Змея это только бесполезная плита.
   Нужно нагнать лоарский караван с рабами. Они еще не знают, что Гармос объявил охоту на серых, а многие и в лицо его никогда не глядели. Он сможет представиться отставшим от каравана и ограбленным дезертирами торговцем. Самому ему до Врат Тара не добраться. Эликсиры уже на исходе. И само тело, напитанное колдовскими силами, скоро просто выгорит изнутри, став никчемной грудой костей и полуживого мяса.
   Вархи осмелели, голод, наконец, взял верх над осторожностью. Четыре зверя нагнали жертву, взяв ее в кольцо.
   Коста усмехнулся, руки скользнули за пазуху, вытянув из ножен два узких трехгранных кинжала. Страха он уже давно не испытывал а что опаснее - голодные призраки или голодные звери, одному Ллугу известно.
   Рослый ширококостный вожак первым бросился на человека и первым получил клинок под ребро. Коста увернулся от упавшей, истекающей кровью туши, но и сам скривился и прижал локтем бок. Рана напомнила о себе, сковав мышцы болью. Но на отдых времени не было. Второй варх не стал повторять прыжок вожака и постарался ухватить человека за ногу. Коста только отмахнулся, проскрежетав острием по морде. Зверь откатился с визгом-воем, закружился на месте, разбрызгивая кровь.
   Теперь прыгнул третий зверь. И напоролся грудью на сверкнувший клинок. Коста поднял содрогающегося варха на остриях, потом выдернул кинжал пронзивший горло. Кровь брызнула струей. Человек поймал ее губами, припал к ране, глотая вместилище чужой жизни. Пропитавшая его тело ворожба вбирала силу алой горячей влаги, вливая в него новые силы. Стая, лишившись самых смелых собратьев, замерла, глядя на сильнейшего из хищников.
   Когда поток иссяк, Раб Архонта отбросил тушу и расхохотался. Потом наклонился, вытер клинки о шерсть растянувшегося под ногами вожака, вложил в ножны и, не оглядываясь, зашагал на восток. За спиной слышалось ворчание, рык и хруст костей.
  
   Гаромос поднялся на левую сторожевую башенку. На перегородившей ущелье стене кипела работа. Рабы волокли вверх дрова для костров, камни, пучки стрел и горшки со смолой. Со стороны гавани подошла телега с бочками, полными морской воды. Лоарцы укрепляли рубеж, готовились к новой ночной атаке.
   Оба храмовника были там же, крошили в смолу тайные порошки, добавляли в масло и воду настои из стеклянных пузырьков. Один из жрецов сгинул под стеной прошлой ночью, потому оставшихся в живых были особо старательны в приготовлениях. Гармос даже почувствовал к ним нечто вроде уважения.
   Новорожденный день осветил ущелье. Стали видны многочисленные темные кучи обгоревшей плоти под стеной, еще источающие едкий смрад и копоть, все, что осталось от немертвых. Сегодня их было вдвое меньше, но и они собрали неплохую жатву. Тупые ходячие мешки с костями сгинули еще в первой волне. На следующий день вернулись самые живучие и опасные, те, кому были нипочем бронза и огонь. Попробовав живой плоти, призраки стали умней и быстрей. Теперь спасением были только эликсиры и заклинания слуг Ллуга.
  -- Повелитель.
   На смотровую площадку поднялся глава северных воинов. Теперь варварское меховое облачение наемника блистало вкраплениями золота и самоцветов, прежде лежавших в кубышках тариотов. На груди красовалась медная пластина панциря, снятого с храмового стражника, шею украсили сразу три ожерелья, запястья плетеные браслеты.
   Гармос усмехнулся про себя. Только дикарь из Гунта мог нацепить на себя столько женских побрякушек. Хотя в храбрости северянам не откажешь. Но ни о дисциплине ни о месте в едином строю они не слышали, и что еще печальнее, не хотели слышать. Каждый мнил себя величайшим воином и потому для лоарской фаланги был бесполезен.
   А теперь, запертые в городе с малым запасом продовольствия, наемники превратились в серьезную проблему. Арат уже доложил о трех стычках Илланов и Лоарцев с северянами. Но пока, хвала Дадре, до убийства не дошло.
  -- Дантол, ты собрал всех своих людей?
  -- Да повелитель, - варвар склонился в легком поклоне.
  -- Вы довольны добычей.
  -- Довольны.
  -- Сегодня два дня истекли. Когда лучи Ока коснуться крыш, в городе не должно остаться ни одного северяина. Все, кто ослушаются, отправятся рабами на галеры.
  -- Но повелитель, куда мы пойдем? Или ты хочешь, чтобы мы очистили для тебя ущелье? - Дантул махнул рукой в сторону Агзума. - Это не входит в договор! Мы шли биться с живыми! Это мы первыми вошли в Тарт!
   В глазах наемника сверкнули искорки гнева. Он уже решил, что его обманули и снова хотят послать вперед, как скот на удой.
  -- Нет, в ущелье никто не пойдет. - Гармос повернулся к бухте. - В порту стоят две тартские триеры. Грузитесь на них и идите в Антолл. Вы успеете до зимних штормов. Илланы пропустят вас в Гунт и даже обменяют корабли на повозки для трофеев.
  -- Но рабы и скот...
  -- Оставьте здесь. Архонты заплатили за них три таланта золота. Раздели среди своих людей сам. Теперь все?
  -- Да, повелитель. Я доволен.
  -- Помни, до первых лучей.
   Варвар скрылся в люке. Гармос знаком подозвал Тираса, нового сотника личной стражи, заменившего Анора.
  -- Проследи, чтобы Дантол все выполнил в точности, особенно на счет рабов. Мы заключили соглашение с Династами.
  -- Думаю, они не захотят отдавать всех женщин, повелитель.
  -- Именно поэтому я и посылаю в порт тебя. Все должно быть исполнено в точности. И прикажи еще раз осмотреть город.
  -- Да, Гармос.
   От варваров удалось избавиться, хотя вряд ли они уйдут без шума. Заодно отгонят тяжелые Триеры к берегу Илла. Но что же делать с армией? Война окончена, теперь астийцы и аханы получат свои наделы на равнинах Тара, но лоррская армия должна вернуться в столицу и пройти с почестями до храма Ллуга.
   Идти на равнины через Агзум или ждать корабли?
   Вряд ли архонт пришлет за ними флот. Зима надвигается. Галеры, вернув Лоарцев на побережье Астии, останутся в портах до весны, а они нужны на юге. Хорошо хоть обозы с пленными успели уйти к Вратам Тара до нападения мертвецов.
   Есть еще одна дорога, через Мыс Змея и северные скалы в обход Агзума. Но по узким тропам не пройдут груженые колесницы.
  -- Тиис, трофеи войдут на ваши галеры?
  -- Да, повелитель. Но быков придется оставить.
  -- Пусть остаются. Пойдут на прокорм нашего гарнизона и оставшихся жителей. А я заберу все, что можно легко унести с собой.
   Из люка показался посох и вскоре тяжело дышащий слуга Ллуга взобрался на площадку.
  -- Чего тебе жрец?
  -- Горожане пришли с просьбой позволить похоронить мертвых в Агзуме.
  -- Пусть устроят огненные похороны. - Гармос указал на южный край бухты, где на короткой песчаной косе догорали погребальные костры астийцев, аханов и лоарцев. Только Илланы везли своих мертвых в родные земли. - У них что, не хватает дров или масла?
  -- Соглашение заключено, повелитель, мы должны чтить обычаи Тара.
  -- И ради этого будем множить умертвия?
  -- Не бойся, господин, они не восстанут. - Жрец усмехнулся. - Это плебс, горожане. Опасны только династы и высшие мастера гильдий. Накопленная сила не дает им уйти.
  -- Хорошо, в полдень мы откроем ворота. Но вы пойдете с ними. Теперь это посланные Архонта, значит, вы должны их беречь.
  -- Но господин, не думаю, что мы двое сможем...
  -- Хорошо, возьмите с собой четыре десятка из сотни Арата. Но дальше самых ближних склепов они не пойдут.
  
   Утром рабам раздали жидкую похлебку и по луковице дикого стрельника. После трех голодных дней - настоящий пир.
   Данаас сел в стороне. Глиномес быстро выпил мутную жижу, потом подсел к соседу и молча забрал лежащую у его ног луковицу. Отошел в сторону, обшелушил и сгрыз, спрятав свою за пазуху. Сидевший неподалеку моряк вопросительно глянул на Дана.
   Но подмастерье промолчал, выпил похлебку, и отдал глиняную плошку разносчику. Моряк хотел заговорить с ним, но не успел. Как раз в этот момент защелкали бичи надсмотрщиков.
  -- Поднимайтесь, бухорова отрыжка, поднимайтесь. - Орал рослый ахан.
   Начался еще один день бесконечного пути по голой равнине.
   Стало попадаться все больше оплывших возвышений, покрытых сухим кустарником и дроком. Караван двигался по землям древних городов, давно забытым, потерявшим даже свое имя. Они стояли здесь прежде, чем лег первый камень в основание Пирамиды Змея, прежде чем к этим берегам причалили первые корабли Детей Спящего.
   К ночи караван достиг подножья высокого холма. Рядом виднелись еще два таких же.
   Старик жрец прошел вдоль ряда рабов и остановился напротив Данааса. Жестом подозвал надсмотрщика, приказал ему что-то на лоарском наречии. Подбежал второй Ахан.
  -- Стой спокойно рыбий потрох!
   Здоровяк проворно разомкнул кольцо на ноге дана Дана.
  -- А теперь бегом, рыбье вымя! - Ахан указал на повозку храмовников. - Тебя вся колонна ждет!
   Еще один слуга Ллуга сидел под навесом повозки. Увидев подбежавшего раба отложил свиток и повелительно взмахнул рукой.
  -- Подойди! Ближе!
   Старик схватил пленника за левую руку, рванул к себе. Уставился в рану на плече.
  -- Что с рукой?
  -- Поранил ночью, господин, острым камнем.
  -- Правда? - жрец впился взглядом в его зрачки. - Смотри на меня. Что ты скрыл от хозяина?
  -- Я ничего... я поранил, правда... - Дан ощутил знакомый дурман и вдруг шарик в глубине раны налился теплом, кольнул. Горячие струйки растеклись по жилам, стирая подступившую слабость. Но мозаичник снова притворился испуганным и околдованным.
  -- Ты хотел испортить себе руку? Хотел стать калекой? - каждый вопрос раскаленным гвоздем входил под череп. - Думал, мы бросим тебя здесь? Ты теперь имущество Архонта! Ценное имущество. Любая злонамеренная порча его собственности карается смертью! Сознайся. Или я прикажу разорвать тебя повозками в назидание остальным!
  -- Нет, господин, я не думал... - бормотал Дан изображая полную покорность. - Я ночью... камни острые...
  -- Вархи! Вархи! - Раздалось от первой повозки.
  -- Тебе повезло сегодня.
   Старик отпустил руку раба, вытянул из мешка чистую тряпку, подцепил пальцем из горшочка желтого жира, намазал на лоскут.
  -- Привяжи к ране. Давай, иди на место, не до тебя. Эй, там...
   Надсмотрщик отвел Дана назад, и снова защелкнул хитрый замок кольца у него на ноге.
  -- Вернулся! - Прошипел глиномес. - А я уже хотел крикнуть надсмотрщика. Ты поди, на кого донес, чего тебя так сразу вернули, а?
   Дан не удостоил его ответом.
   Рабов согнали в кучу, повозки встали полукругом, разожгли костры. Стража с факелами высматривала между холмами степных хищников. Двое стариков отправились вместе с ними, бормоча молитвы, замыкая охранное кольцо вокруг лагеря. Погонщики рубили сухие кусты, скидывая их в колючий. На рабов никто не обращал внимания. Какой дурак побежит в ночь, в лапы голодной стаи?
   Тариоты расселись на земле, дожидаясь кормежки. Дан подвинулся ближе к рыбаку.
  -- Плохое место. Слишком близко. - Проворчал моряк и кивнул Дану. - Найди себе камень по руке и будь начеку.
  -- Зачем? От чего близко?
  -- От клыка Моорла. Смотри, вон он.
   На дальнем холме виднелась молочная каменная игла. Дан, занятый своими мыслями и раной заметил ее только сейчас. Мегир в точности повторял меловой столб из его сна.
  -- Моорл, это же сказки. Ими детей пугают.
  -- Сказки или нет, ночь сегодня будет беспокойная, - буркнул рыбак и сжал в руке подобранный голыш.
  -- Чего ты каркаешь, - встрял глиномес. - чего пугаешь? Смолчал бы лучше. Тут колдуны Лоарские, вот пусть они нас и охраняют.
  -- Глупец. - Моряк отвернулся, сел спиной к костру.
   Дан тоже молчал, присматриваясь к месту ночлега. Даже в сумерках было понятно, что это не простые взгорья. Место, где остановился караван, было слишком ровным. Он нашел камень и начал осторожно, не привлекая внимания, капать землю между ног. Долго трудиться не пришлось, углубившись едва ли на ладонь, камень скребнул по камню. Вод бурой почвой крылась знакомая мостовая из серых, выпуклых восьми угольников.
  -- Это развалины. А мы сидим посреди площади, - Дан пододвинулся ближе к моряку. - Что это за место?
  -- Не знаю, - пожал плечами рыбак, - Слышал только про клык.
   Охрана закончила приготовления, и надсмотрщики раздали рабам по луковице стрельника и плошке воды.
   Дан выпил воду, подал черпак разносчику и откусил от луковицы большой кусок.
   Глиномес стукнул его в раненое плечо.
  -- Эй, ты что, забыл! Ты должен ее мне!
  -- Бери. - Дан откусил еще кусок и протянул огрызок соседу.
   Тот глянул на него, скривился.
  -- Нет, сегодня я добрый, доедай сам.
   Наскоро утолив голод, тариоты улеглись на куцые клочки соломы. Моряк уже давно спал, или делал вид, что спит. Только Дан смотрел на дальний холм с белым камнем, вспоминая старые легенды.
   Моорл, сказочное чудище, которого Змеей похоронил под поднятой со дна моря землей, создав Тар. Только клык остался торчать наружу. Неужели это он? Нет, это ведь не зуб, а просто камень.
   За кострами взвыли сторожевые коты, послышались крики стражи. Стая вархов кружила вокруг лагеря, не приближаясь, но и не уходя. Голодные звери чуяли поживу. Встревоженные быки ревели в загоне, солдаты держали наготове луки, всматриваясь в ночь. К несчастью плотные облака заволокли небо, и даже луна не могла сквозь них пробиться.
   Степь снова огласили, крики, звон металла, взвой кошек, потом долгое затишье. Два стражника с факелами остановились неподалеку от Данааса. Ахан и Астиец разговаривали на тари, языке своих давних хозяев.
  -- Ну и куда делись эти бухоровы отродья?
  -- Похоже ушли, слава Дадре. - Ахан вздохнул, снял кожаный шлем и утер лоб. - Я уже взопрел, за ними кружить. Может, испугались?
  -- Вархи испугались нас? Не смеши. Вот если кого другого.
  -- Не слышал, чтобы они кого-то боялись.
  -- Вот и я о том. - Астиец взмахнул факелом. - Смотри в оба, мне за красные пески пока рановато...
   Сторожевые коты разом взвыли, потом с шипением припали к земле и начали отползать к костру, дальше от склонов холма, натягивая привязи.
  -- Смотри, там. - Стражник указал факелом на вершину.
   Дан сел. Камень на дальнем взгорке едва заметно светился, отливая белизной на фоне темного неба. Потом его накрыла мутная волна, почти заглушив молочное сияние.
   Со стороны холма катилось темное облако.
  
   Коста не сумел догнать обоз до заката, как ни старался. После схватки с вархами в нем просто бурлила сила, и даже рана на боку перестала беспокоить. Краденая жизнь горела в жилах, давая неутомимость, быстроту и отличное чутье. Он издали слышал шуршание юрких грызунов в темноте, шелест крыльев ночной птицы и шепот ветра в ветвях кустов. Нос ловил мириады ароматов, плывущих по ветру, запах быков и сухого сена, сушеной рыбы и вянущего стрельника, кожаных доспехов и сотен человеческих тел.
   Караван был близко. Едва ли в полудне пути обычного человека. Но серый уже не был обычным человеком. Сначала он размашисто шагал по степной дороге, потом перешел на бег.
   Скоро, очень скоро заемные силы иссякнут, и тогда стая, идущая по пятам, отыграется за недавнее унижение.
   Небесное око давно уже спустилось в нижний мир, а до ночлега каравана оставалось не меньше пяти стадий. Соглядатай уже видел лагерные костры, когда учуял новую стаю вархов. Сначала звери кружили в ночи, не решаясь пересечь границу света, потом разом бросились бежать прочь, в голую степь.
   Сердце ударило лишь раз, и Коста понял, от чего они бежали. Волна тьмы пришла со стороны холмов, ощутимая, словно толчок в грудь. Поселившаяся внутри чужая суть взъярилась, понуждая бежать навстречу, сразиться, пресечь, загнать назад, но серый сдержал ее и вслушался в происходящее.
   В центре расходящейся волны сияла белая игла. Его новая часть его понимала, что именно она причина и дверь.
   Хищник внутри рвался в схватку и Коста бросился в сторону лагеря. Но темная туча схлынула прежде, чем он пересек охранный круг. Запредельная сила ушла. Остались перепуганные люди, скот, воющие коты. Серый на негнущихся ногах дошел до границы света факелов и упал навзничь под ноги перепуганных стражников.
  
   С холма катилась темная туча. Достигнув охранного круга, она рассыпалась на отдельные трепещущие лоскуты, отороченные бахромой щупалец. Темно-бурые клочья сыпались на лагерь, падая на людей и быков в загонах.
  -- Дурги! - прошептал рядом рыбак.
  -- Дурги, дурги, - раскатилось по лагерю.
   Ночные пиявки, ужас равнин Тара, сосущие жизненную силу. Но ведь они живут в пещерах, а здесь их нет! Развалины, под холмами развалины...
   Стражники размахивали факелами, но огонь гас под ударами кожаных крыльев. Ножи и мечи рассекали перепонки, но кровососов было слишком много.
   Тариоты отбивались руками и камнями. Глиномес, обхватив голову, тихо скулил и вдруг захрипел и повалился набок. Похожая на медузу тварь обняла его шею и замерла, изредка вздрагивая.
   Дан схватил ее за отростки оторвал и швырнул в костер. Щупальца обожгли пальцы, немота быстро поползла вверх, к локтю.
   Еще одна ядовитая тварь упала на левое плечо, вцепившись в кожу. Третья прыгнула в лицо. Он успел отбить ее онемевшей рукой и упал.
   Вспышки осветили равнину, белый дым окутал лагерь. Попавшие в него пиявки падали на землю. Это жрецы бросали в костры особые наговоренные факелы.
   Липкие объятия ослабли, потом исчезли, но свет факела в руках стражника медленно гас, тонул в густой белой дымке. Только слух еще доносил далекие голоса.
  -- Отбились, слава Лугу.
  -- Да, я думал, пора моей старухе готовить масло.
  -- А эти? Пиявки вроде сдохли, отвалились.
  -- Живы. К утру очухаются.
  
   Вокруг не было ничего, только густое молоко, белое марево, вязкое и прохладное. Плотное, непроницаемое, без вкуса и запаха. Но темно не было, туман сам был светом, но светом без теней. Собственные пальцы Дан увидел, только приблизив к самым глазам.
   Белый свет, пустота, тишина. Что это за место, где все остальные?
   Он отлично знал, что случилось совсем недавно, но понять, как он здесь оказался, не мог. Сейчас он стоял на ногах, но не помнил, как поднимался с земли. Прохладный кисель вливался в него с каждым вдохом, наполняя покоем, единственным желанием, стоять так вечно, смотреть в сияющую мглу.
   В молоке проступило темное пятно, потянулось к Дану сотнями щупалец и отпрянуло. Туман вокруг немного рассеялся, и из него выступила фигура Амаали. Девушка улыбаясь, шагнула навстречу, протянула руки и вдруг отступила назад, тая. Подмастерье метнулся следом, но марево уже сомкнулось. У самого лица проступили темные щупальца.
   "Отдай, отдай, отдай..." - шуршали в голове сухие, как дорожная пыль, голоса.
   "Что, что отдать?"
   Темные отростки метнулись к нему, коснулись и отпрянули.
   Туман вновь раздвинулся, словно занавес, выпуская из недр Амаали. Она снова улыбалась, тянула к нему руки.
   "Отдай, отдай, отдай..." - шепот оглушал, разрывая голову изнутри.
   "Что, скажи, что?" - крикнул в пустоту Дан и бросился следом за любимой.
   Серые отростки схватили, спеленали его, остановив, обожгли пронизывающим холодом и потянули в темноту.
  
   Армия Ареха уходила из Тара. Лучники, мечники и возничие, поднимались по дороге на гребень мыса и уходили по узкой тропе в скалы, обходя Агзум с севера. С собой вели ездовых антилоп, несли разобранные повозки.
   Спящий Змей высился над темными волнами осеннего моря. Храм остался непобежденным. Династы так и не открыли ворота, опасаясь вероломства захватчиков. Ни один солдат Гармоса не ступил на его стены.
   Утренний ветер трепал штандарты Лоарцев и знамена Илланов, гнал к берегу крупную рябь, швыряя пену на скалы. Но на вершине пирамиды горел огонь. Ровно, ярко. Не иначе династы зачаровали пламя.
   Полководец плотнее надвинул на лицо меховой капюшон теплого плаща. Как горожане живут здесь зимой, в своих каменных лачугах? Не удивительно, что никто на Тар не зарился.
   До самого полудня солнце так и не показалось из-за плотного одеяла облаков, но ветер немного утих. Гармос снова стоял над полосатыми береговыми утесами, глядя в сторону моря. Последний город семи срединных царств пал к ногам Архонта. Герои возвращаются домой со славой и трофеями. Они довольны.
  -- Мой Гармос! - Тирас остановил колесницу, спрыгнул и склонился перед владетелем.
  -- Что вы нашли?
  -- Вот это, на тропе, выходящей из Агзума.
   На ладони тиана лежал метательный нож с обломанным острием.
  -- Нож серых. Значит Коста прошел через скалы ночью. Я его недооценил. Надеюсь, вархи о нем позаботятся, иначе я достану его из-под земли.
   Живой соглядатай был опасен, тем более теперь, когда война окончена. Что он донесет архонту, какие тайны выведал? Нужно спешить в Арех, если позволит Дадра, удастся опередить серого.
   Царь обернулся к стоящим позади воинам.
  -- Арат, мы выступаем немедленно.
   Полный текст на zelluloza
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"