Свиридова Мария : другие произведения.

Терновник и меч

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он - Воин Церкви, невозмутимый, как его клинок, беспощадно истребляющий таких, как она. Она - троллиха, не гнушающаяся человеческого мяса и живущая ради ярости боя. Трудно представить себе более различающихся существ, и их вражда была предопределена задолго до их рождения. Но судьба заложит новый вираж и, чтобы выжить, им придется держаться друг друга...(не окончено, обновление от 14.05.2014)
  В гладиаторском бараке было тихо. Люди устало сидели у стен, почти не шевелясь, наслаждаясь кратковременной передышкой - боев в этот день не было, но изматывающие тренировки были немногим лучше. Когда надсмотрщикам было скучно, они заставляли рабов отрабатывать приемы друг на друге вместо манекенов, после чего некоторые гладиаторы не доживали до собственно боев. Надсмотрщикам было плевать на это - одним больше, одним меньше, бросовый товар, ещё притащат. Подтверждая эту печальную истину, двери распахнулись, на миг впустив внутрь солнечный свет, и в них с размаху влетело чьё-то тело.
  - Удачи, святоша! - презрительно выплюнул один из притащивших тело солдат и, пнув напоследок слабо дернувшееся тело, захлопнул дверь.
  Тело вяло шевельнулось, оказавшись довольно молодым(хотя под слоем грязи и крови это не так-то просто было разглядеть) человеком с неожиданно правильными чертами аристократического лица и длинными спутанными волосами. Из одежды на нём были только штаны, верхнюю часть тела 'украшала' россыпь синяков и многочисленных порезов, под которыми виднелось множество других, намного более старых, отметин - жизнь мужчины явно не была легкой. Об этом же говорили и перекатывавшиеся под бледной кожей мускулы - такие получают не на показушных тренировках, а в реальных боях. Ярко-зелёные глаза настороженно оглядели полутемное помещение, на миг задержавшись у компании, сидевшей у ближайшей стены. С полдюжины заросших мужчин, вокруг которых, несмотря на тесноту барака, было порядочное свободное пространство, в которое никто не решался вторгаться. Зеленоглазый с трудом поднялся и, пошатываясь, направился к ближайшему свободному лежаку.
  Сидевшая у стены компания переглянулись. Один из них поднялся - плавным, сильным движением умелого воина - и шагнул вперёд, с нехорошим интересом оглядывая вновь прибывшего. Он был невысоким и коренастым, с неровно обрезанными грязными волосами и жутким шрамом на месте правого глаза. Его спутники сгрудились за его спиной, полностью перекрыв проход.
  Одноглазый мерзко ухмыльнулся, демонстрируя желтые, местами гнилые зубы.
  - Ну-ка, ну-ка, кто тут у нас? Ты посмотри, какой красавчик!
  Вновь прибывший прищурился, но промолчал.
  - Молчишь? Молчит...ребята, да он нас, похоже, совсем не уважает! - 'ребята' поддержали его дружным гулом.
  Зеленоглазый шагнул было в сторону, но гладиатор, продолжая мерзко ухмыляться, снова оказался у него на пути.
  - Я просто хочу пройти, - у 'новенького' оказался приятный негромкий голос.
  - Да неужели? А мы вот, например, хотим...ого, что это тут у нас?
  В луче солнца, на миг заглянувшего в маленькое зарешеченное окошко под самым потолком, на груди 'новенького' что-то блеснуло. Один из, видимо, более слабонервных подельников Одноглазого изумленно охнул, сам Одноглазый переливчато присвистнул. На покрытой старыми шрамами и свежими синяками груди переливался золотой крест на тонкой цепочке. Он был весь в грязи и крови, потому его и не заметили сразу, но теперь не узнать его было невозможно. Одноглазый протянул руку, словно желая убедиться, что глаза его не обманывают, но стальные пальцы перехватили его запястье в воздухе.
  - Не стоит, - в зеленых глазах блеснула сталь.
  Секунду Одноглазый удивленно смотрел на него, а затем неожиданно расхохотался, громко, почти до слез.
  - Ахахаха!! И вправду святоша! Священник...настоящий священник, мать вашу!
  По рядам гладиаторов пробежал удивленный шепоток. Воинов церкви знали и если не уважали, то по крайней мере боялись, но как мог один из них очутиться в таком месте? Говорили, что церковь горой стояла за своих и люто мстила за любое неуважение.
  Сидевшая у дальней стены в тени фигура, до этого не обращавшая на происходящее никакого внимания, заинтересованно обернулась, но не сдвинулась с места.
  - О, теперь понятно, почему ты не хочешь с нами разговаривать - ещё бы, воин церкви, неприкосновенный, куда до тебя нам, простым смертным...высокомерные ублюдки! Ну и как тебе оказаться на месте обычного человека, а, святой отец? На месте раба, которого не сегодня-завтра убьют на потеху толпе? Что молчишь, отвечать всякому сброду ниже твоего достоинства?! - Одноглазый размахнулся и ударил священника в живот. Тот пошатнулся, но устоял. Люди вокруг притихли. Многие втайне не любили людей церкви, высокомерных выскочек, обладавших почти неограниченной властью, но мало кто осмеливался показывать свою нелюбовь, слишком страшно церковь мстила за своих, слишком глубоко в умы большинства людей проникла мысль о неприкасаемости священников.
  Зеленоглазый с трудом распрямился. Его руки сжались в кулаки - правый сжался неплотно, словно держа что-то...застывшая у дальней стены тень с любопытством прищурила алые глаза. 'Мечник...интересно.'
  - Кто я, не имеет никакого значения. Мы все здесь в одной лодке. Просто дай мне пройти, - голос священника был тих и абсолютно бесстрастен. Он всё ещё пытался решить дело миром. 'Дурак,' - насмешливо хмыкнула тень. Обычно при звуках такого неестественно спокойного голоса люди терялись и отступали...но собравшимся здесь нечего было терять.
  - Значит, ты хочешь пройти...знаешь, а у меня есть идея! - голос Одноглазого, напротив, был полон эмоций - издевка, злость...предвкушение. - Ты хочешь пройти, я и мои ребята тоже кое-чего хотим...отдашь нам это и, так и быть, можешь валить на своё место!
  Священники не торгуются. Священников не интересуют требования всякого сброда, они - карающий меч в руках церкви...но церковь была далеко, а этот священник дураком не был.
  - У меня ничего нет. Что вы хотите? - зеленые глаза обшаривали помещение в поисках выхода, но его не было. Стоявшие вокруг люди, сообщники Одноглазого, поначалу растерявшиеся, теперь мерзко ухмылялись, понимая, что высокомерный ненавистный священник попал в ту же ловушку, что и они, и возможно, завтра же умрет на арене. Да, он оставался священником, наверняка великолепным воином, но он был один и избит, а их было много...и у него не было оружия.
  - Ну, так уж и ничего...у тебя же всё ещё есть ты, не так ли?
  - Я не понимаю, - голос был всё так же бесстрастен, но в зелёных глазах мелькнула растерянность. 'Ну ещё бы, благорооооодному священнику такое, поди, и в голову не придёт...' - снова фыркнула про себя тень у дальней стены, презрительно скривив полные губы. Она-то прекрасно знала, на что намекает Одноглазый. Справедливости ради надо отметить, что Одноглазого и его стаю шакалов она терпеть не могла...но священников она не любила ещё больше, а потому только чуть шевельнула заостренными ушами, внимательнее прислушиваясь к разговору.
  - Да что же тут не понимать, красавчик? - глумливо протянул Одноглазый. - Ты себя в зеркало-то давно видел? Волосы длинные, мордашка правильная, глазки зелененькие...любая баба обзавидуется! А у нас тут, сам видишь, с бабами туговато... - он хохотнул. - Так что придется тебе её заменить...временно, до более подходящей кандидатуры, - по глумливой усмешке можно было прочесть, что 'более подходящая' кандидатура если и найдётся, то не скоро. - Так что, давай, красавчик, ложись на животик, снимай штанишки и расслабься...а мы уж, не сомневайся, в долгу не останемся - и к кроватке тебя пропустим, и едой поделимся, и согреем, ночами-то тут холодн...
  Одноглазый не договорил - кулак бледного от ярости священника врезался ему в подбородок, отшвырнув на несколько шагов. Едва ли Одноглазый не ожидал этого, произнося свою пламенную речь, но удар всё же оказался слишком быстр для него. Тень у дальней стены невольно уважительно хмыкнула, наблюдая за происходящим.
  - Ах ты, урод!! Мы к нему по-хорошему, а он...бей его, ребята! - завопил одноглазый откуда-то с пола. Судя по разборчивости звуков, челюсть ему таки не сломали, а жаль.
  'Ребята' в поощрении не нуждались - стоило вожаку отлететь в сторону, они тут же набросились на священника. В обычной жизни каждый из них предпочел бы обойти его далеко стороной, не связываясь, но теперь, в полутемном гладиаторском бараке, у арены, над который витал тяжелый дух крови и смерти, все были равны, и каждому хотелось 'отомстить' священнику за раболепие и страх, внушаемый такими, как он, в прошлой жизни, как будто это могло изменить что-то в нынешней.
  Священник и вправду оказался отличным воином, даже без оружия. Он сам был оружием. Он двигался молча и быстро, раздавая сильные и четкие удары...их было около десятка на него одного, и всё же, если бы он не был ослаблен предыдущими побоями, возможно, им так и не удалось бы его одолеть...или если бы хоть кто-то из тех нескольких десятков, жмущихся у стен, вступился, подарив хоть секундную передышку. Но никто не вступился - кто-то трусливо отвел глаза, отодвигаясь в сторону, чтобы не попасться на пути разгоряченной своре, кто-то и вовсе присоединился к оной, в восторгом выражая на слабеющем священнике свои злость и страх...вот он пропустил один удар, пошатнулся, почти восстановил равновесие, но следующий удар пришелся по спине, уронив его на колени...он смог подняться, ловко прикрывшись ближайшим противником от града ударов, но долго это продолжаться не могло. Через несколько минут священник, тяжело дыша, лежал на полу. На спине, придавив его к полу, сидел здоровяк по кличке Боров - один из заводил стаи Одноглазого, неведомо как умудрявшийся сохранять свои немаленькие размеры даже на скудном гладиаторском пайке. Его толстые бока свисали почти до пола, намертво придавив зеленоглазого священника. Ещё четверо держали его за ноги и за руки.
  Тень у дальней стены презрительно скривилась, в полумраке блеснули клыки. Если и было что-то, что она ненавидела сильнее священников, то это были трусость и подлость, как раз то, что сейчас светилось торжеством в глазах этих людей - людей, в два десятка бивших своего товарища по несчастью, чтобы, унизив и причинив боль, почувствовать своё 'превосходство' над тем, кто раньше был неприкасаем для них.
  Тяжело дышащий Одноглазый медленно подошел к священнику и, не говоря ни слова, наступил ему на пальцы правой руки. С наслаждением перенес свой вес на эту ногу и качнулся туда-сюда, вслушиваясь в хриплое, прерывистое дыхание. Зеленоглазый не позволил себе ни единого стона, только по окровавленному телу пробежала дрожь, когда хрустнули, ломаясь, тонкие кости.
  - Ну что, красавчик? Нравится?
  Священник не ответил, и Одноглазый наклонился к нему, дернул за волосы, заставляя поднять голову. Лицо оказалось почти не тронуто, не считая тонкой струйки крови из разбитых губ.
  - Красивый, зараза...и вправду ведь красивый! - задумчиво, словно про себя, протянул Одноглазый, рассматривая идеально правильные черты лица. - И волосы золотые...Златовласка, гыгы! - под грязью и кровью волосы и впрямь оказались цвета червонного золота. Священник бессильно висел на своих волосах...ровно до того момента, как Одноглазый неосторожно не придвинулся слишком близко. Молниеносное движение, и Одноглазый с воплем отскочил в сторону, зажимая руками опухший нос, на котором отчетливо отпечатались два ряда зубов.
  - Хохохо, и прикус у него тоже ничего так...красивый...ахаха, хорошо он вам его продемонстрировал, босс...то есть... - Боров торопливо заткнулся под не предвещавшим ничего хорошего взглядом своего вожака. - То есть я не это имел в виду... - промямлил он, на глазах сдуваясь.
  - Пшел вон отсюда! - зло прошипел Одноглазый. Толстого гладиатора как ветром сдуло - несмотря на свой размер, когда надо, он умел двигаться очень быстро.
  - Посмотрим, как ты теперь покусаешься... - мстительно прошипел Одноглазый, со всей силы пиная священника в бок. И ещё раз. И ещё. Священник закашлялся, судорожно пытаясь вдохнуть. Тем временем Одноглазому, видимо, надоело однообразное избиение - тем более, когда жертва упрямо молчит, никакого интереса - и он одним рывком содрал со священника и так уже изрядно подранные штаны. Тот дернулся всем телом и судорожно забился в руках своих мучителей, на миг показалось даже, что ему удастся вырваться...но нет, ещё несколько человек навалились сверху, а затем Одноглазый, мерзко ухмыльнувшись, потянул на себя цепочку, на которой висел золотой крест. Тонкие звенья впились в шею, заставив священника мучительно выгнуться и захрипеть.
  - Удобная штучка эта твоя цепочка, красавчик...какая ирония, да? Тебя душат цепочкой, на которой висит амулет твоего Бога...где же твой Бог сейчас, почему не придёт тебе на помощь? Или, может, ему просто нравится смотреть, как тебя корчит, а? - наклонившись к самому уху, почти ласково прошептал Одноглазый. - Это было бы совсем неудивительно, мне тоже нравится... - продолжая натягивать цепочку одной рукой, второй Одноглазый развязал собственные штаны. Почувствовав, как кожу на его бедрах мимоходом мазнуло что-то отвратительно горячее, священник снова дернулся. Из-под впивавшейся в горло цепочки побежала тонкая струйка крови. Тень у дальней стены задумчиво прищурилась, глядя, как в зеленых глазах священника появляется мрачная решимость. Он потянулся дальше вперёд, пытаясь не то перерезать самому себе горло, не то хотя бы просто потерять сознание, но ему не дали.
  - Ну нет, красавчик, трахать безжизненное тело нет никакого интереса! Дылда, придержи-ка нашего принца за волосы, а то он, чего доброго, поранится ещё... - под одобрительный гогот Дылда - высоченный бугай, заросший бородой так, что на лице едва можно было разглядеть маленькие темные глазки - схватил священника за волосы и оттянула голову назад, не давая пошевелиться. На мгновение священник замер. Зеленые глаза лихорадочно метнулись в одну сторону, в другую, ища выход, лазейку...но их не было. На лицах окружавших его людей стыли злорадство, ненависть, некоторые стыдливо отводили глаза...никто из них не собирался вмешиваться. Не собирались и охранники у дверей барака - они наверняка если не знали, то догадывались о происходящем, но их мало беспокоило положение заносчивого священника. Вот если его убьют, тогда да, попадёт и охранникам, за то, что не уберегли ценного раба, но Одноглазый слишком осторожен для этого - он любил лично 'знакомиться' с каждым новоприбывшим, но никогда не переходил грань, за которой боеспособный, пусть и слегка побитый, раб, превращался в ни на что не годного калеку.
  Фигура у дальней стены шевельнулась, с интересом вглядываясь в глаза священника. Они смотрели почти прямо на неё, но едва ли видели что-то в густой тени в отдалении. Принадлежи фигура человеку, едва ли и он сам смог бы разглядеть глаза священика в таких подробностях...но человеку она не принадлежала.
  Странно...она ненавидела таких, как он, высокомерных, уверенных в своей непогрешимости ублюдков на службе у всемогущей Церкви, и у неё были причины. Но сейчас, не видя в зелёных глазах обычного высокомерия, она почему-то не чувствовала удовлетворения.
  В растерянно распахнутых глазах священника мелькнуло...отчаяние? Обреченность?...он закрыл глаза.
  Тень у стены лениво шевельнулась, нашарив что-то у пояса; откинулась на стену и задумчиво прокрутила нашаренное в пальцах. Алые глаза внимательно следили за происходящим.
  Вот Одноглазый подался вперёд, с мерзкой ухмылкой шепнув что-то на ухо священнику...что - не уловили даже по-звериному чуткие уши укрытой тенями фигуры, но священник не смог сдержать невольной дрожи отвращения, прокатившейся по телу... ...вот священник рванулся в последний раз, бессмысленно, обреченно... ...вот Одноглазый сильнее натягивает цепочку, заставляя священника захрипеть... ...фигура в тени лениво подается вперёд... ...вот Одноглазый, предвкушающе ухмыляясь, садится на плотно сжатые ноги священника и, вводя между ними ладонь, с силой раздвигает их... ...фигура наводит найденный у пояса предмет на цель - медленно, не спеша... ...священник дергается и хрипит, почувствовав, как что-то - уже не рука - мазнуло его между ног... ...молниеносно пущенный точной рукой снаряд со свистом разрезает воздух и находит цель, а затем всё происходит почти одновременно.
  Священник удивленно распахнул глаза, почувствовав, что давление на горло исчезло, жадно глотнул воздух...и ошеломленно уставился на ложку, торчавшую прямо перед его носом. Обыкновенную, грубой работы деревянную ложку с остро заточенным кем-то кончиком, неведомо как умудрившуюся перебить прочнейшую цепочку, состав которой был выведен лучшими алхимиками церкви, а потом ещё и глубоко вонзиться в щель между плитами пола.
  Владелец, а точнее, владелица, чудо-ложки выступила из тени, где скрывалась до этого.
  -ТЫ!!! - рявкнул Одноглазый.
  - Я, - клыкасто ухмыльнулось новое действующее лицо.
  Зрачки священника изумленно расширились...меньше всего он ожидал встретить здесь одну из дочерей Лесного Народа. Перед ним стояла троллиха, или, как они сами себя назвали, тролли. Типичный представитель своей расы - голубокожая, высокая, мускулистая, с огромными ступнями и острыми желтоватыми клыками, вызывающе оскаленными в усмешке. Правильной формы голову венчал ярко-фиолетовый ирокез, спускавшийся по шее к спине, где он плавно переходил в спинной гребень. Гибкий хвост, увенчанный фиолетовой же кисточкой. По-звериному перекатывающиеся под голубой кожей мускулы. Длинные заостренные уши, с добрым десятком серег в каждом. Множество браслетов на запястьях, плечах и даже лодыжках, россыпь амулетов на сильной шее - походе, тролли повезло: большинство попавших сюда лишались подобных украшений ещё на входе, но нелюдские амулеты, видимо, трогать побоялись. Хищный нос, раскосые глаза со слишком большой для человека радужкой насыщенно-красного цвета. Вопреки обычаям своего народа, тролли была одета в просторную рубаху, перетянутую каким-то поясом, и простые штаны. По левой руке её, заползая на шею, змеилась сложная татуировка, изображавшая терновник.
  'Шаманка...или скорее ученица шамана, будь она шаманом, её бы не поймали. Но амулетов слишком много для простого тролля, даже с учетом их любви к побрякушкам. Татуировка...клан Терновника', - подумал священник. Тролли перехватила его взгляд и неожиданно...подмигнула.
  А секунду спустя священник почувствовав, что его волосы снова свободны; стремительное движение тролли не успел опередить даже глаз, не говоря уже об испуганно отшатнувшихся людях. Дылда с высоким, женским каким-то визгом отлетел в сторону, секунду спустя за ним последовал и Одноглазый - тяжесть с ног исчезла. Извернувшись змеей, священник увидел, как тот скорчился у стены, сжимая ладонями причинное место. По окровавленным губам скользнула мимолетная усмешка. Рядом появилась было мерзкая рожа Борова, но тут же мелькнул мускулистая синяя нога, и рожа с воплем исчезла. Опомнившиеся гладиаторы набросились на тролли, забыв о первоначальной жертве. Воспользовавшись случаем, священник попытался откатиться к противоположной стене, но прежде, чем ослабленному мужчине это удалось, его придавило к земле тяжеленное тело Борова.
  - Врешь...не уйдешь! Босс позабавится, потом и нам что перепадёт... - злорадно просипел толстяк. Священник дернулся, но оседлавший его гладиатор, кажется, этого даже не заметил. К нему присоединился ещё один, с видимым удовольствием наступив на лежавшие на полу волосы. Остальные были слишком заняты 'общением' с тролли.
  Сил сопротивляться больше не было - сильное, тренированное тело подошло к своему пределу и больше не желало слушаться хозяина. Зеленоглазый мужчина сжал зубы и скосил глаза в сторону свалки в центре барака.
  Тролли вертелась ужом, но противников было слишком много. Одноглазый, вдохновлявший свою свору от стены, не решаясь лезть в ближний бой, издал ликующий клич, увидев, как тролли окончательно скрылась под телами его сообщников. Впрочем, мгновение спустя ликующий клич перешел в полузадушенный хрип, когда тролли, со звериным рыком разметав гладиаторов, метнулась вперёд. Одноглазый сглотнул, глядя в оказавшиеся вдруг совсем близко глаза, горящие злым алым огнем. О боевой ярости Детей Леса ходили легенды, больше похожие на страшные сказки. Судя по горящим глазам и зло ощеренным клыкам, сейчас тролли была в крайней стадии бешенства. Одноглазый осторожно скосил глаза вниз - в его горло острым концом упиралась всё та же ложка. Наверное, это могло бы быть смешно, если бы не было так страшно. Оружия гладиаторам давали только на арене, но Одноглазый достаточно повидал в жизни, чтобы представлять, что может с ним сделать с помощью простой заточенной ложки разъяренная тролли.
  - Отзови своих шавок! - рявкнула тролли.
  - А не то что? - несмотря на бьющееся где-то в горле сердце, ухмыльнулся Одноглазый. - Убьешь меня? Тебя саму потом надсмотрщики четвертуют.
  Острие ложки скользнуло вниз, к животу.
  - Не исключено, - 'задумчиво' протянула тролли. - Но, видишь ли, в чем фишка...ты этого уже не увидишь. Потому что сдохнешь здесь и сейчас, корчась в агонии в собственном дерьме, где тебе самое место!! - голос тролли звучал искаженно, с гортанным подрыкиванием, словно пытался говорит дикий зверь.
  - Не посмеешь... - прошептал бледнеющий на глазах гладиатор.
  - Я не посмею?! - уши тролли разъяренно прижались к голове, она неожиданно зашипела, низко и угрожающе, как змея перед броском. - Ты готов поставить на это свою жизнь, ублюдок?!
  Несколько секунд стояла тишина. Замерли все - ожидающие ответа Одноглазого гладиаторы из его своры, напуганные люди у стен, хищно сверкающая глазами тролли...
  Их было больше. И будь на её месте человек, они, наверное, бросились бы не задумываясь. И наверняка ничем не рисковали бы, ведь ни один человек в здравом уме не станет убивать ради спасения чужака, если платой за это будет его собственная жизнь. Но зло скалившаяся тролли на человека никак не походила.
  - Бешенная... - пробормотал, сдаваясь, Одноглазый. - На кой черт он тебе вообще?! Вы же их ненавидите, это всем известно!
  Тролли ощерилась.
  - Это мое дело!
  - Да подавись таким сокровищем...ребята, оставьте его!
  Боров с недовольным ворчанием поднялся. Свора Одноглазого неохотно расступилась, с ворчанием отходя от священника.
  - Вот же тварь... - пробормотал себе под нос Одноглазый.
  Тролли резко развернулась. Ложка с тихим свистом рассекла воздух. Одноглазый судорожно сглотнул и ощупал вонзившееся у него прямо между ног, в сантиметре от штанов, древко. Выдернуть его не получилось ни с первой, ни со второй попытки.
  - Если кто-то попробует повторить попытку...дважды не предупреждаю.
  В установившейся мертвой тишине тролли молча подошла к безуспешно пытавшемуся подняться священнику. Пару секунд посмотрела на него, борясь с безотчетным желанием отвесить ненавистному святоше хорошего пинка, а затем со вздохом протянула ему руку, предлагая помочь подняться.
  Зелёные глаза расширились от изумления. Священник машинально коснулся рукой шеи и, не обнаружив на привычном месте креста, торопливо огляделся. Тускло блестящий сквозь грязь и кровь крест обнаружился совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
  - Не стоит, - на пути той самой вытянутой руки внезапно оказалась огромная синяя ступня.. - Здесь от этой игрушки будут одни неприятности....если ты ещё не заметил.
  - Это символ моей веры, - тихо отозвался мужчина, упрямо сощурив зеленые глаза.
  Тролли презрительно поморщилась.
  - Люди... - пробормотала она. - Вера должна быть вот здесь, - тролли приложила ладонь к груди. - Всё остальное - мишура и пыль в глаза. Эта игрушка - символ власти, а не веры. Власти, который ты теперь лишен, и власти, за которую каждый здесь захочет тебе отомстить. Здесь ты не неприкасаемый рыцарь Церкви, а всего лишь раб, призванный умереть на потеху толпе...как и все мы. Здесь каждый каждому - волк. Но тебя травить они будут всей стаей. - Тролли презрительно качнула головой в сторону Одноглазого с компанией. - Если ты хочешь выжить - ты забудешь об этой побрякушке, и, если тебе очень повезёт, возможно, когда-нибудь ты снова будешь жечь деревни моего народа. Впрочем, если ты мечтаешь как можно быстрее героически погибнуть во славу своего бога... - тролли убрала ногу.
  Несколько секунд священник сидел молча, не шевелясь. Потом всё же протянул руку к кресту - тонкие пальцы осторожно, почти нежно коснулись металла...прощаясь. Священник убрал руку, так и не взяв крест. Когда он поднял глаза на тролли, его лицо уже снова ничего не выражало, хотя та могла бы поклясться, что ещё мгновение назад на его лице была...растерянность?
  Тролли хмыкнула и, больше не церемонясь, схватила священника за здоровую руку, потянув в сторону лежака. Впрочем, 'потянув' быстро превратилось почти в 'понеся', потому что сам священник едва мог стоять. Тролли, однако, тащила его практически на себе без видимых усилий.
  Без особого пиетета уронив зеленоглазого на лежак, тролли быстро исчезла куда-то, впрочем, уже через пару минут появившись с какими-то тряпками и небольшим мешочком. Священник даже не открыл глаз при её приближении, казалось, он потерял сознание. Впрочем, стоило тролли потянуться к нему, как её запястье мгновенно перехватили и сжали - не больно, но ощутимо.
  - Почему ты мне помогаешь? - зеленые глаза, мутные от слабости и боли, смотрели твёрдо.
  - На твоём месте я бы радовалась, священник, - фыркнула тролли. - Ну и там спасибо бы сказала, что ли.
  - Ты не ответила на мой вопрос.
  - Вы все такие зануды? Я помогаю себе. Ты достойный противник. Таких, как ты, можно ненавидеть, но не уважать нельзя...в отличие от всего остального местного сброда. Для меня будет честью скрестить с тобой оружие, священник. Будет жаль, если ты героически сдохнешь до того, как доставишь мне эту честь.
  Священник медленно кивнул, принимая ответ. Для троллей, диких Детей Леса, живущих от битвы к битве и больше всего на свете ценящих хороший бой с достойным соперником, такой ответ был в норме вещей. Пальцы разжались, рука бессильно упала на лежак.
  Фыркнув, тролли намочила тряпки в стоявшей неподалеку бочке с водой и принялась без излишней нежности промывать раны и ссадины. Священник сжал зубы, но не позволил себе ни единого стона.
  - Спасибо, - негромко проговорил он.
  - Ты дурак? Я же только что сказала, что помогаю в первую очередь себе! - Тролли открыла мешочек. Терпко запахло какими-то травами.
  - Что это? - тут же отреагировал священник.
  - Так...травки...цветочки...лекарства... - тролли с задумчивым видом копалась в мешочке, пока не вытянула оттуда несколько мясистых листьев. Прошептала что-то себе под нос и рванула листья клыками, собирая обильно выступивший сок на очередную тряпку.
  - Шаманские штучки, - медленно проговорил мужчина.
  - О да! Святое слово, как ты уже успел убедиться, в этих стенах не слишком-то эффективно. Так что придётся тебе сжать зубы и перетерпеть языческие манипуляции...если ты всё ещё хочешь выжить, конечно.
  Мужчина промолчал. Но и не сопротивлялся, ни когда тролли крепко, но осторожно перевязала раны смоченными соком тряпками, ни когда медленно водила над ними ладонями, едва слышно напевая что-то себе под нос на неведомо языке. Только крепче сжал зубы, сдерживая стон.
  - Герой, - тролли на миг прервалась, скептически цокнув языком. - Кричал бы уж лучше, что ли. Больно же. Перед кем здесь выделываться?
  Не дождавшись ответа, тролли только пожала плечами. Кажется, неразговорчивость неожиданного пациента ничуть её не смущала.
  - Это поможет ранам затянуться быстрее...и заодно помешает тебе подхватить заражение крови и негероически сдохнуть в первый же день. Постарайся расслабиться, мне сложно на тебя воздействовать.
  Снова молчание в ответ...но напряженные до боли, до спазмов мышцы медленно и неохотно расслабляются под её руками. Мужчина закрывает глаза и если бы не тяжелое, прерывистое дыхание, можно было бы подумать, что он уснул.
  Тролли осторожно кладёт пальцы на искалеченную руку. Такие тонкие пальцы...сильные...были... но тонкие. Сломанные кости торчат, прорвав кожу. Плохо. Воин без руки - не воин. Тем более мечник.
  Шепот становится громче, настойчивей. По телу мужчины пробегает судорога, он выгибается дугой, сквозь стиснутые зубы прорывается осколок стона. Тролли прижимает его коленом к полу, осторожно, но без излишней нежности. Ещё одна судорога. И ещё. Да, это больно. Пожалуй, даже больнее, чем когда пальцы ломались.
  Но кости больше не торчат, а к утру только синяки на тонких пальцах будут напоминать о том, где были переломы.
  
  Тролли убирает руки и смахивает со лба выступившую испарину. Пальцы ощутимо дрожат.
  - Всё...хватит с тебя. Дальше сам, и только попробуй сдохнуть до нашего боя!
  Тролли отвернулась, собираясь уйти.
  Тонкие пальцы левой, здоровой, руки перехватили за запястье.
  - Погоди, - он всё-таки открыл глаза. - Я...обязан тебе жизнью. И я постараюсь вернуть долг. Но это ничего не меняет...и если мы сойдемся в бою - на этой арене или любой другой...не жди пощады. Я не остановлю меч.
  - Знаю, - тролли ухмыляется, обнажая клыки. Хищно и как-то жутко. - Другого я от тебя и не жду. И именно поэтому буду рада сойтись с тобой на арене, священник. До встречи.
  Она уходит, не оборачиваясь. Священник обессиленно закрывает глаза, почти мгновенно проваливаясь в неспокойный сон.
  __________________________
  Тролли стояла у узкого зарешеченного окна, наблюдая за боем. Таких окон в бараке было несколько, и за место у каждого из них обычно разыгрывалась нешуточная схватка. Увидеть, как сражается тот, кто завтра, возможно, будет уже твоим противником. Любимые приемы, слабости, полученные ранения. Кто предупрежден, тот вооружен. ...ну и просто посмотреть на то, как двое сходятся в жаркой схватке, и один убивает другого, а алая кровь впитывается в песок. Гладиаторы тоже люди, и им тоже нравится смотреть.
  Тролли смотрела ради информации.
  Сегодня ей даже не пришлось драться за места. Видимо, драка несколькими днями ранее произвела сильное впечатление. Недобрых взглядов в спину стало чуть больше...зато в лицо огрызаться остерегались.
  Пока.
  Плевать. Полезут - найдётся чем ответить. А нет...значит, нет.
  На арене сражались двое...точнее, нет. Сражался один. Нанося удары, парируя, пытаясь увернуться...хорошая школа, но маловато опыта...а приобрести его он вряд ли успеет. Второй танцевал. Он не надел доспех, и его босые ноги, казалось, едва касались песка. Тонкий чуть изогнутый клинок был продолжением его руки, и казалось странным даже представить их по отдельности. Быстрые, стремительные, изящные движения. Золотые волосы - перед боем гладиаторам давали вымыться, негоже раздражать зрителей непристойным видом - продолжением движения кружились вокруг него. Длинные, ниже пояса...как только не мешают? Не мешали.
  Он был совершенен. Он сам был клинком. И они танцевали вместе, как одно. Опасно. И безумно, завораживающе красиво в своем совершенстве. Тролли умеют ценить подобную красоту.
  Жаль, что танец получился недолгим. Ещё одно па - слишком изящное, чтобы называть его как-то иначе - быстрое, почти неуловимое движение и клинок танцора вонзается в ногу противника, в узкую щель между сочленениями доспеха, юркой змейкой скользнув под кромкой щита. И тут же продолжением движения танцор скользит в сторону, уходя от ответного удара.
  Тролли неодобрительно кривится. Щадит. Можно было ударить сверху, над щитом...в шею. В тонкую щель между пластинками доспеха. И танцор не мог этого не видеть.
  Противник танцора быстро теряет силы, его удары становятся неуклюжими, замедленными...новый удар изогнутого клинка просто выбивает меч из его руки. И, не удержавшись на ногах, раненный воин падает - сначала на колени, потом неуклюже заваливается на спину. От удара о песок у шлема открывается забрало...он предпочел закрытый доспех...предпочитал. Зря. Изогнутый клинок замирает у его шеи. Кажется, тролли даже из окна слышит его нетерпеливый звон...но нет. Танцор отводит руку и, помедлив, поднимает взгляд на трибуны. Всё правильно, противник повержен, его судьбу решит толпа...и Сенатор. Толпа кричит и беснуется от вида крови, она хочет ещё...тролли знает, что они выберут. И священник тоже знает, только ещё не верит.
  Безумные глаза, отчаянные крики('Добей!' 'Ну же!' 'Почему он остановился?!') и повернутые вниз большие пальцы. Большинство...нет, почти все.
  И Сенатор в этот раз не спорит с волей народа, тоже направляя вниз большой палец.
  Смерть. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит, и толпа замирает в предвкушении.
  И священник тоже замирает на миг, словно не веря. Колеблясь. На миг тролли показалось, что он откажется исполнять приказ. Как будто это что-то изменит...нет. Он не дурак. И он действительно хочет выжить. Клинок вспарывает воздух, безошибочно находя сердце. Легкая смерть.
  Легкая победа.
  Но в тяжелой поступи священника, уходящего с арены под восторженные вопли толпы, нет торжества.
  Тролли отошла от окна. Она увидела всё, что хотела. Пожалуй, даже чуть больше.
  ______________________________
  Тролли налила себе полную тарелку похлебки - если, конечно, буроватое месиво в тарелке можно было называть этим громким словом - и прихватила последний кусок хлеба как раз из-под чьей-то недостаточно расторопной руки. Жаловаться хозяин руки не осмелился, и правильно. Кормили гладиаторов сытно, но невкусно. Еды хватало на всех, даже с избытком(тролли не без оснований подозревала, что 'избытки' плавно перетекают в котел для следующей трапезы, но предпочитала не портить себе аппетит подобными размышлениями. Впрочем, его вообще сложно было испортить), но условно 'лакомых' кусочков вроде почти съедобного, пусть и черствого, хлеба, вечно не доставало. Вообще, если размочить хлеб в...похлебке, получалось не так уж и плохо. Тролли не жаловалась, её желудок мог переварить и не такое.
  Как обычно, она устроилась в углу, лицом к залу. Едва ли кто-то захочет драться во время еды, но осторожность никогда не бывает лишней, а отсюда видно всех, ну или почти всех. И как обычно, места поблизости пустовали. Её боялись и ненавидели, а после недавней драки особенно. Впрочем, от отсутствия собеседников она совершенно не страдала.
  Кое-что всё же было не как обычно. Она ещё не успела толком начать есть, когда на стол упала длинная тень. Тролли неохотно подняла глаза. У её стола стоял священник. Не то чтобы она не видела, как он подходил, просто надеялась, что он подходит куда-нибудь ещё. Но, похоже, надеждам не суждено было сбыться.
  - Можно? - поинтересовался тот, кивая на соседний стул.
  - Если я скажу 'нет', ты уберешься? - полюбопытствовала тролли.
  - Нет, - мужчина чуть усмехнулся уголками губ - или это только почудилось? - и плюхнулся таки рядом. - Нам надо поговорить.
  - Нам не о чём говорить. Мы же тёмные презренные твари, примитивные чудовища, оскверняющие землю одним своим существованием...или как оно там?.. Воины церкви не разговаривают с такими, как я. - Тролли с мерзким хлюпающим звуком отхлебнула супа. - Да и мы с вами тоже как-то не очень. - Подумав, добавила она, сыто рыгая.
  - Вы - варвары и людоеды, устраивающие набеги на человеческие поселения ради еды, - слова падали медленно и тяжело. Мужчина не отвел глаз, прямо выдержав нехороший прищур тролли. - Но из всех, кто был тогда в бараке, по-человечески ко мне почему-то отнеслась только ты...презренное примитивное чудовище, - горькая усмешка в голосе. - Не человек.
  Он помедлил, отвёл глаза. Тролли сосредоточенно жевала хлеб, чавкая.
  - Я не выдержу...просто сойду с ума, если не смогу хотя бы поговорить с кем-то, - тихо-тихо, скорее для себя, чем для неё, но троллий слух куда острее человеческого. Священник на мгновение закрыл руками лицо. Пальцы его слегка дрожали.
  - Крепко же тебя прижало, если ты не нашёл ничего лучшего, чем обратиться с подобной надобностью ко мне...впрочем, валяй, говори, - сытые тролли очень благодушны. А это могло быть интересно...к тому же всегда полезно знать слабости противника.
  - Я выиграл свой первый бой сегодня, - тихо поговорил священник, снова глядя в глаза тролли. Пристально, словно пытаясь отыскать там что-то важное, чего там отродясь не ночевало.
  - Знаю, видела. Поздравляю. Хорошо двигаешься, - даже более чем хорошо, но этого она ему говорить не будет.
  - Когда он упал, у него забрало открылось...он совсем молоденький паренёк...был. Мальчишка ещё. Наверное, и двадцати не было.
  Священник отвёл взгляд. Эта картина до сих пор стояла перед его глазами, как наяву.
  ...откинувшееся забрало. И за ним - совсем юное, по-детски округлое лицо. Кудрявые волосы выбились из-под шлема, а в широко распахнутых ореховых глазах страх. И мольба.
  - Пожалуйста...я не хочу умирать!
  И веснушки на щеках. Совсем ребёнок. Как его угораздило здесь оказаться? Неважно... Клинок разочарованно звенит, утыкаясь кончиком в песок - Воины церкви не добивают побежденных...и детей.
  ...а вот гладиаторы - очень даже. И глаза паренька расширяются от ужаса, когда он понимает, что обречен.
  И священник медленно обводит взглядом трибуны, ещё не веря...не может быть. Пьяные от алкоголя и крови лица, крики...и пальцы, показывающие вниз. Смерть. Кому? За что? Ради чего? Им плевать, они просто хотят ещё крови и зрелищ. И Сенатор не собирается лишать их подобного права.
  ...он знал, что так будет. И знал, зачем люди ходят на гладиаторские бои. Но почему тогда так странно пусто в груди?
  На побелевших щеках ярче выделяются веснушки. И...слёзы? Он ещё не разучился плакать....и уже не успеет разучиться. Клинок пронзает плоть легко, почти не встречая сопротивления. Зрачки в ореховых глазах, таких живых, расширяются...и застывают навсегда. Песок жадно впитывает кровь, и что-то восторженно кричат трибуны, а ему больше всего хочется вогнать свой клинок, ещё теплый от крови, в глотку одному из этих крикунов.
  - ...я воин, тролли. И убивать...это моя работа. И я делаю её хорошо. Мои руки в крови не по локоть даже - по плечо, я знаю. Но я никогда не убивал ради убийства, на потеху толпе...и я никогда не убивал детей. Раньше - никогда.
  - Хорош ребёнок! Он воин! И не так уж плохо он сражался, может, он даже успел кого-нибудь прибить до тебя.
  - Он не должен был быть воином! Это тоже часть моей работы - сделать так, чтобы таким вот мальчишкам не приходилось убивать! Чтобы они могли спокойно взрослеть, любить, создавать семьи, воспитывать детей...писать стихи, рисовать картины, вырезать статуэтки из дерева и слоновой кости...жить. Просто жить, а убивать и так найдется кому.
  - У нас считают, что мужчина, не способный держать в руках оружие, не достоин жизни, - фыркнула тролли.
  - У него...были живые глаза, тролли, - словно не слыша, продолжил священник. - В отличие от большинства...этих, - широкий взмах рукой в сторону едального зала, где сейчас собрались почти все гладиаторы, - у него были такие солнечные, живые глаза...пока я не убил его. Ждал ли его кто-то за этими стенами? Или что-то? Может, он стал бы художником, написавшим великие картины? Или музыкантом...
  - ...или он серийный убийца-маньяк, попавший сюда по решению суда, и туда ему и дорога. А что молодо выглядел, так он, может, ванны из крови жертв принимал, говорят, помогает...не знаю, не пробовала...
  Тролли одарили взглядом, полным любви и обожания. Кажется, отчетливо послышался скрип зубов. ...зато, по крайней мере, из зелёных глаз исчезла эта жуткая пустота.
  - А если серьёзно, святоша, то...забудь, - тролли отодвинула в сторону почти пустую миску и теперь не мигая смотрела на священника. - Нет, ты, конечно, всё равно не забудешь, но ты постарайся. Без толку гадать о том, что могло бы быть...ты не знаешь, кем он был. А кем он мог стать и вовсе не узнаешь. Их много таких будет...и каждый мог бы кем-то стать. Может, хорошим. Может, не очень. Не думай об этом. Если хочешь выжить - не думай. Если хочешь выбраться отсюда и снова делать...что там обычно делают священники...жечь неверных, наставлять сомневающихся и защищать неблагодарное человечество от всяких монстров вроде меня во имя добра и справедливости - не думай. Тут вообще вредно много думать... умрешь так же, как этот паренёк, и толпа будет так же кричать, радуясь твоей смерти. А потом на арену насыплют свежего песка, отдадут твой меч другому несчастному и всё повторится снова, только уже без тебя.
  Любовь и обожание понемногу исчезли из взгляда. Он слушал внимательно, серьёзно. И нельзя было понять, как он к услышанному относился. Тролли надеялась, что серьёзно.
  Будет обидно потерять такого шикарного противника ещё до боя, по его собственной глупости.
  Священник вздохнул и устало потёр виски. Вечная маска абсолютной невозмутимости - иногда казалось, что это и есть настоящее лицо всех Воинов Церкви - трескалась, обнажая обычные человеческие эмоции. Усталость. Боль. Растерянность? Пожалуй, да.
  - Тролли... - он помедлил. - Как тебя зовут? Или у вас не принято называть имена чужакам?
  Девушка прищурилась, рассматривая его. Не принято. Но достойный противник достоин знать имя своего врага. И, пожалуй, она даже не будет язвить насчет того, то у чудовищ имён не бывает, а то как бы тарелка с остатками супа не оказалась у неё на голове. Нервы у святого отца сегодня явно ни к черту.
  - Мист. А тебя, священник? У тебя есть имя? - совсем немного издевки и искренний интерес.
  Колеблется, но всё же отвечает.
  - Альвис.
  - Надо же...а говорят, у вас нет имён, только клички, как у собак...впрочем, вы же и есть...верные псы церкви, - тролли презрительно кривит губы, но священник предпочитает не реагировать на сарказм. Или просто не замечает?
  - Так и есть...я - Танцующий с Мечом. Или просто Мечник. Но я же не всегда был священником...когда-то у меня была семья, и мать, которая и дала мне это имя.
  - И что с ними стало? - лишняя информация, но женское любопытство не является индивидуальной особенностью человеческой расы.
  - Мертвы, - и маска возвращается на место, скрывая на миг промелькнувшую в глазах боль. Следовало бы догадаться. Какая мать захочет, чтобы её ребенок навсегда ушёл от неё, умер для мира, отказавшись даже от имени? Хотя люди такие странные...может, у них всё иначе.
  - Да найдут их души дорогу в...небесные чертоги или куда им там надо, - тролли касается груди ритуальным жестом. Священник смотрит подозрительно, ища подвох. Но подвоха нет...зачем? Поссориться они всегда успеют. А семья - это святое, по крайней мере, для троллей. - У нас говорят 'да найдут их души дорогу к корням Великого Древа', - пояснила девушка.
  Священник осторожно кивает.
  - Спасибо. Мист...скажи, у тебя получается? Не думать, не жалеть, не вспоминать...вы воины...и убийцы, но вы ведь никогда не убиваете ради потехи. А ты? Сколько ты уже здесь? И скольких убила?
  Четыре месяца или около того, если судить по солнцу. Счёт дням она уже давно потеряла. Иногда ей казалось, что так было всегда, а то, что было до этого - родной лес, деревня, семья, старый шаман...охота...неосторожная вылазка к городу, где её и поймали...всё это лишь сон. И это было страшно, потому что настоящий воин не верит снам...но чему ещё верить, чтобы не сойти с ума? Может, поэтому она и полезла спасать священника, извечного врага, потому и говорила с ним сейчас? Потому что уже сошла с ума...или не хотела сойти впредь. Второй вариант нравился ей куда больше.
  Убила...многих. И несмотря на всё ею сказанное, она помнила каждое лицо - бережно хранила в дальнем уголке памяти, чтобы потом, когда...если...она отсюда выберется, вознести молитву Великому Древу, дабы их души поскорее нашли дорогу в следующее перерождение. Троллям в каком-то смысле проще. Они верили, что жизнь - череда воплощений, и смерть - лишь ступенька перед новым воплощением. Конечно, обидно уйти раньше времени, не сделав всего, что хотел, но хороший воин найдёт дорогу...особенно если о нём вспомнят и слова старой, как мир, молитвы осветят путь. Не все из них были хорошими воинами, и никто из них не был по-настоящему достойным противником, но...она всё же помолится за них, потому что в одном святоша...Альвис...прав - нельзя убивать ради забавы. Жизнь и смерть - не игра. И если уж случилось оборвать чью-то нить ради пустой забавы, стоит хотя бы оказать ему последнюю любезность. А пока она просто задвинет воспоминания в самый дальний уголок сознания, чтобы вспомнить о них только потом...и редкие кошмары - снились ей обычно не те, кого она убила, но толпа, орущая, пьяная, жаждущая крови...вот уж от чего её передергивало...редкие кошмары не испортят ей жизнь. Наверное.
  Но священнику, наверное, сложнее. Они же там верят, что путь конечен, и душа после смерти отправится или в рай, или в ад...как глупо. Что ей там делать, душе-то, целую вечность? Скучно ведь.
  Священник по-прежнему смотрел, не торопя с ответом. Пристально, выжидающе. Ему важен этот ответ. И, наверное, ему безумно сложно переступить через себя и обратить за помощью...советом...смешно даже!...к тролли.
  - Достаточно, - она неохотно разлепила губы. - И достаточно давно, чтобы понять, что я не хочу тут подыхать. Я выживу, им всем назло выживу, слышишь, священник?! И ты...не дай им себя сломать. Хотя бы потому, что иначе получится, что тот мальчишка умер зря.
  Он кивает. Медленно, неохотно, но принимая её объяснения. И пальцы уже не дрожат.
  - Ясно, - что ему ясно? - Спасибо. И...рад знакомству, Мист.
  Поднялся и ушёл, больше ничего не сказав. Ну и как это понимать?
  __________________________________
  Сегодня её бой. Она хороший воин...хороший, но не лучший. Её учили быть шаманом - лечить, говорить с животными и растениями, заклинать погоду и духов леса, наводить и снимать порчу и проклятия...и сражаться, конечно, тоже - всех троллей учат сражаться - но всё же меньше.
  Она сражается посохом. Ей привычнее её родной, ритуальный - его дерево изрезано различными символами, а навершие украшено птичьими перьями, листьями и мелкими костями, и каждая мелочь что-то значит...такой посох помогает заклинать духов, а при желании им и по затылку можно хорошо приложить. Но увы, её посох сожгли при поимке - слишком боялись 'тёмного колдовства'. Пришлось обходиться тем, что есть - очередной модификацией глефы, с тяжелым навершием с одного края и изогнутым лезвием с другой. Исчерченное многочисленными царапинами дерево дополнительно укреплено - и утяжелено - железом, однако тролли обращается с ним с легкостью.
  Но сегодня ей не повезло. Её противник быстр, юрок и чертовски опасен. Южанин. Чёрные волосы, раскосые чёрные глаза и два длинных кинжала, мелькавших, словно когти. Может, он один из Теней, знаменитых убийц пустынь? Уж больно быстры его движения. Это понимает и сама тролли, пытающаяся сохранять дистанцию, и задумчиво наблюдающий за ней светловолосый мужчина. Он уже вполне отошел от ран, и сегодня ему не посмели заступить место у окна.
  В отличие от большинства остальных, он не любил смотреть на бои. Пусть даже ради информации. Но на её - смотрел. Быстрые, ловкие движения...недостаточно быстрые. Она чуть заметно прихрамывает на правую ногу - вчера её таки задели. Зрители наверняка даже не догадываются об этом, но священник знает...он смотрел на все её бои, сам толком не знаю, зачем. И южанин знает тоже. Он слишком внимателен и раз за разом пытается сократить дистанцию. Посох легко вращается в сильных руках, не давая южанину сделать это - её оружие длиннее, но вблизи почти бесполезно...а его кинжалы - наоборот. Пока ей удается сохранять дистанцию, но посох тяжелый и даже тролли устают...и нога болит всё сильнее - девушка припадает на неё уже вполне ощутимо. Её движения замедляются и в какой-то момент она не успевает увернуться - гибкий, как змея, южанин легко проскальзывает под посохом, нежно, почти ласково касаясь кинжалом её бедра...и мгновенно отскакивает, получив посохом по хребту. Поздно. По бедру широкой лентой вьётся тёмная кровь. Нет, от кровотечения она не умрёт...не успеет.
  В бой, ведущийся на арене, нельзя вмешиваться. Да и как вмешаться, если они там, а он - здесь, за решёткой узкого окна? Впрочем, кто ищет, тот всегда найдёт...священник задумчиво прокручивает в пальцах небольшой камешек из раскрошившейся стены. Устроители Арены не слишком тратятся на ремонт, да и зачем? Стены простоят ещё кучу лет, а что песок под ногами скрипит и сквозняки - чай, не королевичи, перебьются.
  Южанин слишком быстр...шанс попасть с такого расстояния в его юркий силуэт ничтожен. Да и стоит ли? Мист. Тролли. Дикие племена, славные своими набегами на поселения, расположенные недостаточно далеко от их леса, и угоном людей...на еду. Они не считали человеческое мясо чем-то хуже мяса животных, скорее, наоборот, и с гордостью носили украшения из человеческих костей. А священники в ответ искали их деревни - их сложно было найти, казалось, сам лес укрывал их - и жгли...всех, до последнего младенца. Подобным тварям не место на земле.
  Если каким-то чудом они оба выберутся отсюда, то снова станут охотиться друг на друга - странное перемирие закончится сразу за стенами Арены. Так не лучше ли оборвать его сейчас?
  Тролли оступилась. Эта её ошибка будет последней, и толпа взревела, чувствуя близкую кровь...
  Если кто-то узнает, ему не жить.
  Ловкий южанин неожиданно запнулся на ровном месте и чуть не упал. Небольшой серый камешек, конечно, не мог серьёзно навредить...но внезапно попав в косточку на лодыжке, замедлить на пару секунд - вполне.
  В конце концов, если бы не она, он бы уже не жил. Он просто отдаёт долг. Священник развернулся и направился в глубь барака. Он не сомневался, что тролли сумеет использовать подаренный ей шанс.
  Изумлённый рёв толпы секундой позже подтвердил, что он не ошибся.
  Она вернулась в барак довольно скоро, прихрамывая на наскоро перевязанную ногу, и тут же направилась к сидящему у стены священнику.
  -ТЫ!!!
  Лениво заплетавший волосы в косу мужчина поднял на неё глаза.
  - Я.
  - Твоя работа?!
  - Не понимаю, о чём ты, - его лицо - воплощение абсолютного спокойствия, только...легкая улыбка на миг появляется в уголках губ, чтобы тут же спрятаться.
  - Какого демона ты вмешался?! Это был мой бой! И мой противник!!
  - Не кричи, люди смотрят. Я же уже сказал, я понятия не имею, о чём ты...но я рад, что твой противник так удачно подвернул ногу. Иначе, боюсь, я бы лишился счастья сойтись с тобой в поединке, а это было бы довольно-таки обидно. Ведь я тоже умею ценить достойных противников.
  И тролли неожиданно успокаивается, довольно щуря алые глаза. А ресницы у неё черные и густые... 'Ей идёт', - машинально отмечает священник.
  - Ну если так... - и эта хищная усмешка ей тоже идёт. - Тогда да...извиняй, показалось, значит.
  Девушка помедлила, будто раздумывая, стоит ли говорить дальше, но всё же продолжила.
  - Пообещай мне одну вещь, священник. Ну там за спасение твоей никчемной жизни и всё такое.
  - Какую? - настороженный прищур зелёных глаз.
  - Пообещай мне достойный бой. Без сомнений и колебаний, на которые вы, люди, так горазды. Бой до конца...пообещай, что, если не отведешь клинка, не будешь сомневаться.
  Несколько секунд священник пристально смотрел на неё, а потом медленно кивнул.
  - Хорошо. Я обещаю тебе достойный бой, Мист из рода Колючего Терновника.
  Девушка с достоинством кивнула, словно не ожидала другого ответа и, уже разворачиваясь, чтоб уйти, негромко бросила:
  - И...спасибо, святоша...Альвис.
  ____________________________
  
  Ясное небо и яркое солнце. Пожалуй, это была бы чудесная погода...будь она в каком-нибудь другом месте. Но в закрытом дворе для гладиаторских тренировок она никого не радовала. Жарко. Камни, которыми вымощена площадка, раскалились, казалось, добела, как и стены вокруг, и теперь щедро отдают свой жар. А ветерку пробраться неоткуда - вокруг те самые раскаленные стены. И в тени не укрыться - у стены стоит навес, но он там сугубо для надсмотрщиков, как и бочка с водой. Для гладиаторов - раскаленное пространство в центре каменного пятачка и изрубленные деревянные манекены.
  Тролли раздраженно кривилась - жару она не любила - но терпела: её дубленая кожа способна была вынести и не такое, хотя хребет вдоль спину уже весь намок от пота. Она по-прежнему была босиком - да и не нашлось бы здесь обуви, которая ей бы подошла - и люди вокруг почти с ужасом смотрели на то, как она горной козой прыгает по раскаленным камням, разрабатывая заживающую ногу. Только священник не обращает внимания - он-то наверняка знает, что тролли ходят босиком всю жизнь, и кожу у них на пятках не всякий нож возьмёт...хотя его меч взял бы наверняка. Альвис вообще удвительно невозмутим - как у него это получается, даже в такую погоду? - только рубашку скинул в угоду солнцу. Полузаплетенные волосы лентой вьются за спиной, пот стекает по коже, выгодно подчеркивая мускулатуру, руки с легкостью наносят воображаемому противнику удар за ударом деревянным мечом...тролли даже невольно залюбовалась. У него даже дыхание не сбилось...хорош. Надо поинтересоваться, как он этого добивается.
  Между тем на площадке появились новые действующие лица. Большая часть этих лиц рабы, судя по ошейникам, и у их хозяина денег куда больше, чем хорошего вкуса, судя по тому, что ошейники золотые в буквальном смысле слов. Рабы старательно обмахивают своего господина опахалами из страусовых перьев. Оставшиеся - громилы-охранники - грозно обозревают пространство вокруг на предмет наличия угрозы. Тролли чуть слышно фыркнула себе под нос - ну да, конечно...такие только обозревать и умеют, да пугать уличных воришек грозной статью. Впрочем, здесь им нечего опасаться: они - хозяева, к тому же у них есть оружие.
  Главный надсмотрщик мгновенно выбежал из-под навеса.
  - О, господин! Какая честь видеть вас здесь, господин! - надменного Аруха было просто не узнать, казалось, он сейчас переломится от поклонов.
  Молодой человек, которого было едва видно под опахалами, кажется, воспринимал их как должное. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым, если бы не высокомерно-недовольное выражение лица. Хрупкая, изящная фигура, чёрные волосы ниже плеч, симметричное лицо. Капризные губы, готовые скривиться в гримасе недовольства по любому поводу...и тонкие складки у крыльев носа...жестокость. Такие появляются у тех, кто слишком любит запах крови и чужой боли, тролли знала. И какая-то...гнильца во взгляде томных синих глаз с шикарными густыми ресницами. Тролли невольно передернулась.
  Надсмотрщики остановили тренировку, заставив рабов поклониться 'пресветлому господину Ямаро, сыну хозяина сей великой Арены, да продлятся дни его вечно'.
  Тролли презрительно скривила губы. Священник остался каменно невозмутим, кланяясь со сдержанным достоинством. А Ямаро медленно шёл между рядами застывших гладиаторов, рассматривая каждого, словно лошадь на рынке. При виде тролли он брезгливо скривился, и та с трудом подавила желание ответить ему тем же. Рядом со священником Ямаро остановился. Медленно обошел по кругу, рассматривая. Альвис не шевелился, только зелёные глаза внимательно следили за юношей. Тот протянул руку и коснулся литых мышц. Пропустил между пальцами золотую прядку, слипшуюся от пота, и восхищенно прицокнул языком.
  Интересно, заметил ли кто-нибудь, кроме Мист, сдержанную дрожь, пробежавшую по телу воина? Злость? Отвращение? Впрочем, он сдержался. Пока.
  - Какой красивый... - голос у Ямаро оказался под стать внешности - вроде бы красивый, мелодичный, но проскальзывало в нём что-то...от чего оставалось мерзкое ощущение чего-то липкого и противного на коже и неосознанное желание умыться. - Тут редко такие бывают.
  - И черты лица тонкие-тонкие... - тонкие же пальчики скользнули вдоль щеки Альвиса. Не удержавшись, тот отшатнулся. - Ты ведь не из этого сброда, верно? Скорее всего, бастард какого-нибудь аристократа...а может и чистокровный, которому просто не повезло? - а смех у него красивый. Серебристый, точно колокольчики звенят. Только верить этому смеху не получается.
  - Но в любом случае, такому, как ты, не место тут, среди всей этой швали... - даже презрительный взмах наманикюренных пальчиков получается у него невыразимо изящным. 'Интересно, долго тренировался?' - мелькает мысль у Мист. - Пожалуй, я мог бы...обеспечить тебе лучшие условия. Как думаешь?
  - Благодарю за заботу, добрый господин, - а может, и правда дворянин по праву рождения? Во всяком случае, невозмутимость у него истинно аристократическая. Непробиваемая. И это высокомерное презрение во вроде бы почтительных словах. - Но меня вполне устраивают текущие условия, и мне не хотелось бы как-либо обременять вас.
  - О, поверь, ты нисколько меня не обременишь! - И снова этот смех. - Напротив, ты мог бы стать настоящим украшением моего дома...признаться, в последнее время там немного пустовато. Раньше мой покой скрашивали трое рабынь-близняшек, но такое однообразие приедается, и я отдал их своей охране...в конце концов, людям тоже надо развлекаться.
  Кажется, ледяная маска всё-таки даёт трещину. И в эту трещину отчетливо проглядывает гнев.
  - Ты, верно, хороший воин...конечно, с таким-то телом! Но, поверь, такому телу можно найти применение не только на поле боя...более того, здесь оно быстро износится, и шрамы уничтожат твою красоту, а вот у меня в саду она могла бы цвести вечно...что скажешь, а, Златовласка? - тонкие пальцы пробегаются по шрамам на груди, и в их легком прикосновении появляется нечто интимное, неприличное...спускаются ниже, к пояснице...и ледяная маска ломается окончательно, выпуская холодную ярость. Стальная рука перехватывает ладонь Ямаро и с силой выкручивает, почти ломая тонкие кости. Ямаро визжит, высоко, противно, совсем по-женски, и охранники вместе с надсмотрщиками торопливо бросаются вперёд, пинками и ударами отгоняя Альвиса в сторону от их распрекрасного господина. Впрочем, Альвис не особо и сопротивлялся.
  Всё равно бесполезно. Раб не имеет права нападать на хозяина. А формально все гладиаторы принадлежали владельцу Арены...и, как его полномочному представителю, его сыну.
  Не прошло и минуты, как Альвис висел, распятый между двумя бугаями, перед разъяренным Ямаро, сжимавшим запястье правой руки левой. Злость исказила черты его лица, сделав его вдруг совсем неприглядным.
  - Ты...ты!...да как ты смеешь?! Ты думаешь, что можешь вот так запросто отказаться от моей милости?! Да ты меня умолять о ней будешь, тварь! - голос сорвался на визг. Тролли поморщилась. - Накажите его! Двадцать, нет, тридцать...нет, пятьдесят плетей всыпьте наглецу!
  Пятьдесят плетей - это много. После такого мало кто выживает. Впрочем, щенок едва ли вообще знает об этом, привыкший бросаться словами, привыкший, что все тут же их исполняют...не мужчина, так...щенок, или даже скорее шакаленок.
  Но за ним сила.
  И побледневший главный надсмотрщик бросается к взбешенному юноше и торопливо шепчет что-то ему на ухо. Только тролли всё равно слышит. Он шепчет о том, что завтра у надменного гладиатора с золотыми волосами бой, и что он понравился толпе, и многие уже сделали на него ставки. И люди будут разочарованны, если он не появится...а он не появится, потому что после пятидесяти плетей если и встают, то точно не на следующий день. И вообще негоже портить имущество его разлюбезного отца, долгих ему лет жизни, этот гладиатор отличный воин и принесёт немало пользы там, на арене...но оскорбленному щенку плевать. И на людей, и на отца, и на арену. Раба будут бить до тех пор, пока он не подчинится своему господину.
  Мист с трудом сдерживает желание вцепиться в горло щенка клыками. Останавливает в первую очередь то, что не получится - больно далеко стоит, охрана успеет остановить. А жаль.
  Альвис не сопротивлялся. Ни когда его подвели к специально для этой цели вкопанным столбам, ни когда распяли между ними, заковав руки в кандалы, тянущиеся с вершины каждого столба. Один из надсмотрщиков перекинул волосы священника на грудь, чтобы не мешали наказанию, остальные выстроили рабов в ряд, заставляя смотреть. Впрочем, многих и заставлять не требовалось, вон как застыли в предвкушении. Мист скривилась. Она умела и порой любила убивать, умела ненавидеть, но наслаждаться чужой болью...в этом было что-то неправильное.
  ...а на спине священника и так хватало шрамов.
  Старший надсмотрщик взялся лично наказывать провинившегося, желая задобрить молодого господина. Наказывать можно по-разному. Можно едва касаясь кожи, а при должном умении можно и рассекая и её и мясо до костей. Впрочем, при отсутствии оного умения можно и себе по ноге попасть.
  У старшего надсмотрщика умения хватало, и щадить строптивого раба он не собирался.
  Длинная, свитая из воловьих жил плеть хищно развернулась. Свистнул рассекаемый воздух, и плеть с мерзким звуком опустилась на любезно подставленную спину. Священник вздрогнул всем телом, но не издал ни звука. На спине осталась длинная кровавая полоса.
  ...Удар. К первой красной полосе добавляется вторая.
  ...Удар. Длинный ремень почти любовно обвивает тело, заползая даже на грудь.
  ...Удар. Пальцы священника до побелевших костяшек сжимаются на цепях, к которым он прикован, но он по-прежнему не издаёт ни звука.
  После двадцатого удара Ямаро поднимает руку, останавливая наказание. Приближается, баюкая пострадавшую руку, но не подходит ближе нескольких шагов. Трус. Боится Альвиса, даже закованного в цепи...боится и хочет.
  - Ты можешь прекратить это. Я милостив, и, думаю, ты найдёшь другой способ извиниться, нежели...это.
  Мист не видит лица Альвиса, только напряженную спину, но она и так прекрасно знает, какое у него сейчас выражение.
  Никакого.
  Ледяная маска без чувств и эмоций, и только в глубине чуть расширенных зрачков можно уловить тщательно спрятанную боль.
  А Ямаро, осмелев, шагает вперёд и пропускает между пальцами золотую прядку...хочет он всё же больше, чем боится.
  - Что скажешь, Златовласка?
  - Да пошёл ты... - голос священника тихий и хриплый, надломленный.
  'Придурок! Гордый придурок!'
  Ямаро в ярости отскакивает, высоким визгливым голосом что-то кричит... Мист не вслушивается - всё и так понятно.
  ...Удар. Кровавые полосы пересекаются причудливым узором.
  Щелчки плети разносятся по площадке для тренировок, эхом отражаясь от стен. Но и только. Ни единого крика, ни единого стона. Тролли слышит его хриплое, прерывистое дыхание. Но едва ли его слышит ещё хоть кто-то - даже злое сопение 'оскорбленного' Ямаро и то громче.
  ...Удар. Пальцы священника так вцепились в цепи, что кажется, вот-вот порвут.
  После тридцатого удара Ямаро вновь приостановил наказание.
  С явным удовольствием провёл пальцами по окровавленной спине.
  - Ну как, Златовласка? Что теперь скажешь?
  - То...же, что и...раньше... - у него ещё хватало сил говорить...и даже огрызаться. - А что...с женщинами...у тебя не получается? Сочувствую...
  'Упрямый идиот!!'
  - Ах ты неблагодарная тварь!!! - Ямаро отскакивает в сторону, бешено вращая глазами. На оные ему попадается бочка с солёной водой, в которой вымачивают плеть для большей упругости. Старший надсмотрщик неуверенно пытается возразить, но быстро замолкает - своя шкура дороже. И бочонок круто посоленной воды выплескивается прямо на истерзанную спину. На этот раз он не смог сдержаться - выгнулся дугой в цепях, выворачивая себе руки, но короткий хриплый вскрик всё-таки прорвался и пойманной птицей заметался по двору.
  Ямаро довольно улыбнулся. А Мист, кажется, до крови прокусила губу.
  Нормальный человек уже давно потерял бы сознания от боли. Тролли подозревала, что она бы не сильно от него отличилась. Священник, к несчастью, нормальным не был.
  ...Удар. Вместо звонкого щелчка в этот раз раздаётся мерзкий чавкающий звук, когда плеть ложится аккурат на след от одного из предыдущих ударов.
  ...Удар. Священник дергается всем телом, а сквозь стиснутые зубы прорывается осколок стона.
  После сорокового дара у него уже не хватило сил на ответ. Зато на плевок, попавший на тончайшего шелка рубашку Ямаро, их хватило вполне.
  ...Удар. Священник бессильно повисает на цепях, но пара вёдер ледяной воды живо приводят его в чувство.
  ...Удар. На спине уже невозможно разобрать отдельные раны - они слились в сплошное кровавое месиво, но священник каким-то чудом всё ещё сдерживает крик.
  
  ...сорок семь ударов. Он так и не сдался, просто после сорок седьмого в чувство его не смогли привести ни вода, ни нашатырь.
  Бледный от бешенства Ямаро уходит, и люди торопливо расступаются перед ним, не желая дать ему повод сорвать свою злость на них. Ещё бы - строптивый раб мало того что не послушался, так ещё и молчал почти всё наказание, словно ему вовсе наплевать на плеть!
  ...глупый шакалёнок не знает, что молчать, сдерживая рвущий грудь крик, куда больнее.
  Священника куда-то утащили, и тренировка продолжилась своим чередом. Злой от того, что так и не смог угодить Ямаро и теперь тот, чего доброго, нажалуется папочке на недостаточную квалификацию персонала, старший надсмотрщик не дал своим 'подопечным' заскучать.
  Альвиса тролли увидела после тренировки. Его просто швырнули обратно в барак, даже не перевязав раны...ну да, к чему возиться, если всё равно помрёт? А если и не помрёт, то встанет ой как не скоро...так зачем тратить время и ресурсы, когда хватает свежего 'товара'. Гладиаторы обходили лежащее на полу тело, под которым натекла уже солидная лужа крови, словно не замечая. И это тоже по-своему правильно - к чему тратить время и силы на того, кто и так уже скорее всего не жилец? Наоборот, одним противником меньше...тролли почувствовала, как где-то в груди закипает злость, алой пеленой заволакивая глаза. И, крысиным нюхом чуя угрозу, люди спешили убраться с её дороги. И это тоже вызывало глухое бешенство и почти непреодолимое желание свернуть кому-нибудь шею.
  Нет...не сейчас. Сейчас есть более важные дела.
  Тролли присела рядом с телом священника, осторожно перевернула. И почти до крови закусила губу, сдерживая новый приступ ярости. Спина священника представляла собой сплошь кровавые лохмотья, на которые уже успели налипнуть мелкий песок и осколки крошащегося камня. Местами в ранах проглядывали кости...силушкой старшего надсмотрщика природа не обделила. Алые полосы заползали и на грудь и на живот, частой сеткой рисуя свой жутковатый узор. Даже не белое - сероватое какое-то лицо и запекшаяся струйка крови из прокушенной насквозь нижней губы. За прошедшие несколько часов Альвис так и не пришёл в себя, но, по крайней мере, дышал.
  Пока.
  Мист сильно подозревала, что добить его было милосерднее. К счастью, милосердием тролли никогда не отличались, и девушка, шипя и ругаясь, потащила священника к своему лежаку.
  Разорвать на повязки последнюю рубашку, оставшись в кожаной перевязке, едва скрывающей грудь. Промыть раны водой из общего бочонка - одного на весь барак, но, взглянув в горящие алым глаза тролли, никто не осмелился возражать.
  Правильно. Сегодня она убила бы, не задумываясь.
  Альвис пришёл в себя, когда она уже заканчивала промывать раны на спине. Просто вмиг изменилось дыхание, став хриплым, прерывистым от боли...а тело извернулось змеёй, перехватывая причиняющую боль руку. Ловкий. И выносливый. Дурак.
  - Это я. Отпусти, придурок, иначе сам себя бинтовать будешь.
  И, помедлив, пальцы разжимаются. Альвис повернул голову и, щурясь, попытался разглядеть тролли. В глазах у него плыло и двоилось, а во рту застыл мерзкий привкус крови.
  - Тебе...не обязательно...со мной возиться...
  - Молчал бы лучше, умник.
  Грубая ткань с силой прошлась по ране, смывая песок и грязь, и Альвис вцепился побелевшими пальцами в тонкий лежак.
  - Последнюю рубашку на тебя, идиота, извела...не дёргайся, хуже будет.
  Снова горьковато-пряно пахнут травы из заветного мешочка тролли, напоминая о лете. Свободном, зелёном, не скованном стенами арены...
  - И травки тоже заканчиваются...знаешь, я с тобой за две недели потратила больше, чем за всё предыдущее время здесь. Ты это специально, коварный план, чтобы лишить врага злобного шаманского оружия?
  Она говорит, чтобы не молчать. Потому что страшно сидеть в тишине, вслушиваясь в его хриплое дыхание, и бояться, что в любой момент оно прервётся.
  Тролли не боятся. ...и руки у троллей тоже не дрожат. Хорошо, что священник сейчас едва ли это замечает.
  - Будет больно, - предупреждает тролли, осторожно разводя травы водой. Для остановки крови. От заражения. Для скорейшего заживления. ...и ни одной - от боли. Эти закончились уже давно.
  Священник молча сжимает зубы, но Мист чувствует, как судорожно сокращаются под её рукой обнаженные нервы.
  - ...тихо, тихо...всё хорошо...не надо себя мучить. Расслабься. Доверься мне...не зазорно быть слабым с тем, кому доверяешь, священник. Доверься.
  Тролли?
  ...а что делать, если в этом сумасшедшем мира больше некому доверять?
  И священник...нет, всего лишь раненный, обессиленный болью мужчина...позволяет глухому стону прорваться сквозь стиснутые зубы.
  Крика он себе так и не позволил. Стонал, метался и грыз зубами грубую ткань, покрывавшую лежак, но так и не закричал. Ни когда она смазывала изодранную спину жгучими, словно огонь, травами, ни когда крепко стягивала грубой тканью, ни когда шептала, положив на неё руки, шёпотом на древнем, как мир, языке, отгоняя болезнь и смерть...призывая сон. Крепкий, спокойный и исцеляющий, пропитанный солнцем и летом, пахнущим её травами...ей есть за что ненавидеть священников. Но пусть хотя бы в этом сне у него не будет боли.
  Стиснутые на лежаке пальцы медленно разжались, а тролли убрала дрожащие руки. Её саму трясло, а перед глазами плавали цветные круги. Ей ещё не случалось отдавать столько сил за один раз. К тому же...с людьми сложно работать, а с людьми церкви особенно. Их кровь словно сама сопротивляется воздействию, даже спасительному.
  Тролли просидела рядом с ним всю ночь...она молилась. Впервые за всё время пребывания здесь, она молилась. Сложив руки у груди, напевала своим глубоким, грудным голосом древние слова, взывая к Великой Матери, что живёт у корней Великого Древа. Древо то - основа мира, а Великая Мать - прародительница всех душ, его населяющих. Но толсты каменные стены, и нет вокруг деревьев, что, говорят, доносят до Великой Матери просьбы её детей...да и детей много, и не пристало взывать к Матери из-за ерунды. И всё же сегодня тролли молилась. Не за себя - за другого, который лежал рядом, и дыхание его слабело с каждым часом. Слишком много крови потерял он. Слишком мало силы осталось в израненном теле. И восстановить их неоткуда - никто здесь не даст ему разлеживаться на мягкой кровати в тепле и не станет кормить с ложечки бульоном, регулярно меняя повязки из тончайшей ткани, как стоило бы.
  Она сделала, что могла, но...он не выкарабкается. Он...она будет за него молиться. Он не заслуживает такой смерти - рабом, на полу грязного гладиаторского барака, из-за жестокости избалованного мальчишки. И собственной глупости, о которой она ему обязательно расскажет...если он придёт в себя. Когда.
  Тролльи шаманы, что слышат Великую Мать лучше прочих, не молятся за чужаков...а Великой Матери нет дела до детей, отвернувшихся от неё.
  Он очнулся с рассветом. Попытался приподняться и тут же рухнул обратно.
  Задремавшая у стены тролли мгновенно вскинулась.
  Священник выглядел...ну, по крайней мере, живым. Бледным, слабым, осунувшимся, со свежей кровью на повязках...но определенно живым.
  Вздохнув, Мист помогла ему подняться. Напился он сам, хотя неожиданно тяжелая чаша с водой так и норовила выскользнуть из рук. Зелёные глаза из-за края чаши смотрели внимательно. Тролли была...уставшей. Побледнело лицо, запали потускневшие глаза. Даже волосы, казалось, утратили яркость.
  - Кажется, ты снова спасла мне жизнь, - на бледных губах священника появилась тень усмешки. - Это хобби такое?
  Он не понимал. Она, впрочем, тоже, поэтому промолчала.
  - Спасибо, - негромко проговорил мужчина.
  - Ты дурак, священник, - вместо ответа огрызнулась тролли.
  - Интригующее начало.
  - Упёртый идиот. Зачем было себя калечить? Неужели было так сложно просто дать этому шакалёнку, что он хочет?
  - Ты считаешь, я должен был ему подчиниться? Этому слизняку?! - у священника уже нет сил держать привычную ледяную маску...или он просто больше не считает это нужным в её обществе. На его лице отчётливо можно прочесть гадливость и гнев.
  - А ты считаешь, что лучше быть мёртвым героем?! - тролли зло скалит клыки, но Альвиса это не пугает.
  - Я не собираюсь...как там...служить украшением его дома и постели! К дьяволу такую жизнь! - в зелёных глазах разгорается ярость.
  - О, ты всё-таки умеешь испытывать эмоции! А я уж было засомневалась... - тролли глубоко вздохнула и неожиданно спокойно продолжила: - Альвис...просто дай ему то, что он хочет. Ещё одной порки ты не переживёшь.
  Он бы и этой не пережил, если бы не она...и он это знает. Но всё равно упрямо отворачивается.
  - Нет. - И маска возвращается на место. - Я не боюсь смерти.
  - Ну и дурак! Не боятся только те, кто уже умер, а ты...ты живой, - как объяснить это, чтоб понял? Это же так очевидно. Но люди, они же глупые. А священники так и упертые, как бараны, ко всему...нет, хуже. Ребёнком Мист случалось пасти баранов, с ними было управляться намного легче. - И значит, должен жить...выживать. Чего бы ты ни хотел, твоя смерть этого не достигнет. Жизнь - возможно. Жизнь - это шанс...это дорога, идущая за горизонт. Куда? Куда выведет судьба, Великая Мать или твой бог...так ли это важно? На дороге есть развилки, и выбирать их тебе. Но нельзя останавливаться только потому, что дорога плохая.
  Молчит. И смотрит в сторону. Слушает? Или уже всё для себя решил, один раз и навсегда?
  - Твоя смерть ничего не изменит. И завтра же на Арену выйдет другой воин с твоим мечом. И Ямаро, конечно, расстроится, но быстро найдёт себе новую игрушку. И тогда...какой во всём этом был смысл? В твоей жизни, в смерти твоей семьи, которые хотели бы, чтобы ты жил, в смерти всех, кого ты сам убил однажды, в смерти того мальчика на арене...в том, что ты жив до сих пор, и я потратила на это свою последнюю рубашку и почти все травы. Ради чего всё это? Чтобы умереть назло врагу? Как раб, на цепи, от кнута? Или думаешь, что твой бог расчувствуется и сразу пустит тебя в рай?
  - Нет, - в его улыбке нет веселья. - Не думаю, что там меня ждут...но ты не веришь в моего бога. Как там...Великая Мать и души в вечном круге перерождений? Но тогда смерть - лишь шаг на пути от старого к новому.
  - Да, - он прав и не прав одновременно. - Но жизнь - не игрушка. Жизнь дана нам, чтобы прожить её, и нет греха страшнее, чем отказаться от этого дара. Ты готов уйти? Ты сделал всё, что хотел? Там, за гранью, у тебя уже не будет выбора...
  Серые стены вокруг. Мёртвые глаза людей, сидящих у этих стен...у всех, даже у гогочущего над какой-то грязной шуточкой Одноглазого - мёртвые. Песок арены, тяжелый и мокрый от крови...жалящие укусы плети и смеющиеся глаза Ямаро... И другие глаза, красные, нечеловеческие, но почему-то куда более человечные. Люди, каждый день умирающие ради прихоти других людей.
  Нет. У него ещё остались незавершенные дела. И он неохотно поворачивается к тролли.
  - Ты и правда думаешь, что мне стоит...подчиниться?
  - Подчиниться. Поддаться. Это слова. Тебе стоит...выжить. В конце концов, умереть ты всегда успеешь.
  И священник закрывает глаза, не желая видеть в глазах тролли...сочувствие?
  ______________________________
  
  Встать священник смог только через два дня. Если бы не травы тролли - не смог бы вовсе. Надсмотрщик пришёл на второй день и о чём-то говорил с тролли. О чём, Альвис так и не смог разобрать, провалившись в тусклую пелену беспамятства, но его не тронули. Позволили отлежаться. Впрочем, назвать это отдыхом было сложно, Альвис то проваливался в тяжелый, полный неясных кошмаров сон, то снова выныривал в жестокую действительность, и тогда все силы уходили на то, чтобы не кричать. Раны заживали, но заживая, жгли не меньше, чем когда их наносили.
  Однако какая бы она ни была, передышка закончилась. Альвис смог подняться на ноги, и зашедший проверить ценный товар надсмотрщик удовлетворенно кивнул. Священника шатало, и тролли молча отдала ослабевшему мужчине свой завтрак. Тот попытался было возразить, но тролли только отмахнулась.
  - Заткнись и ешь. Тебе пригодится, от заживляющих снадобий голод всегда лютый, а я потерплю.
  Осмотревший Альвиса врач - смуглый мужчина с усталым равнодушием в тёмных глазах - счёл его слишком слабым для немедленного выхода на арену, но порекомендовал усиленные тренировки, дабы избежать потери формы.
  И Альвис яростно кромсал деревянной палкой деревянного же манекена, представляя на его месте кого-то совсем другого.
  Но в тот день Ямаро не появился.
  Он появился на следующий, и при виде златовласого гладиатора глаза его нехорошо вспыхнули. Как и в прошлый раз, мгновенно остановилась тренировка, и рабов выстроили в ряд. И Ямаро медленно идёт вдоль него, гордо неся на перевязи пострадавшую руку. Тролли тихонько фыркнула себе под нос - не так уж сильно её повредили, она видела. Перелома не было, максимум - вывих, который наверняка сразу же вправили, а значит, повязка - чистой воды показуха. И раздутое до непомерных размеров самомнение.
  Ямаро наконец-то дошёл до интересующего его объекта. Остановился. Обласкал взглядом. Протянув руку, провёл рукой по бинтам, закрывавшим практически весь торс Альвиса. Недовольно скривившись, дёрнул за узел и несколькими рывками сдёрнул бинты. Альвис дёрнулся, когда прилипшая ткань ранула края недозаживших ран, а Ямаро с явным удовольствием провёл рукой по подживающим ранам. Надавил, внимательно вглядываясь в побелевшее от боли лицо.
  - Ну так что там насчёт моего предложения, Златовласка?
  Священник упрямо молчит.
  ...молчит он, и когда тонкие пальцы Ямаро скользят ниже...ещё ниже...опускаются под грубую ткань штанов...
  '...просто дай ему то, чего он хочет...'
  И Альвис продолжает молчать, стараясь не обращать внимания на чужие прикосновения, липкие и отвратительные, как будто бы по коже бегут ядовитые пауки на мягких лапах.
  '...твоя смерть ничего не изменит. Ты должен выжить...'
  И победным цветком распускается на лице Ямаро улыбка, когда непокорный гладиатор опускается перед ним на колени.
  - Я забираю его. - Капризный голос мальчишки, привыкшего, что всё выполнят по первому же требованию.
  Когда старший надсмотрщик пытается осторожно втолковать что-то, Ямаро недовольно хмурится.
  - Ладно...утром верну. А там посмотрим.
  Ямаро надевает на шею священника золотую цепь с палец толщиной. Другой конец цепи остаётся в его руке - достаточно потянуть, и строптивый раб будет вынужден или задохнуться, или последовать за хозяином.
  Золото - мягкий металл. И столь же мягка рука, его держащая - сильный рывок, и разжатые от боли пальцы не удержат, отпустят...
  '...лучше быть мёртвым героем?...'
  Альвис молча идёт за золотой цепью. Перед тем, как покинуть площадку, он на миг оборачивается, и его глаза встречаются с глазами тролли. Секунду они просто смотрели друг на друга, а потом Альвис вдруг подмигнул ей. И тролли не сдержала шкодливую улыбку, расплывшуюся по лицу.
  А потом Ямаро нетерпеливо дёрнул за цепь, таща Альвиса за собой.
  Он справится. Обязан справиться.
  Но деревянный манекен в этот вечер она колотила с особой настойчивостью.
  ____________________________________
  
  Он вернулся с утра, уже после завтрака. Его втолкнули в дверной проём и он замер на пороге, словно не зная, что делать. Минут он просто простоял там, глядя в никуда, потом медленно обвёл пустым взглядом барак - глаза на миг задержались на тролли, но только на миг - и, пошатываясь, неуверенно направился к своему лежаку. Медленно опустился на него и так застыл, глядя перед собой. Мист на всякий случай проследила за его взглядом, но он упирался в стену. И не похоже было, чтобы священник вообще эту стену видел.
  Выругавшись, Мист сама направилась к священнику.
  Он слышал её шаги - не мог не слышать - но головы не повернул.
  - Эй, ты как? - тролли остановилась в двух шагах от него.
  - Нормально, - бесцветным голосом отозвался Альвис, быстро взглянув на девушку и тут же отведя глаза.
  На его лице снова стыла ледяная маска, и даже глаза сейчас казались странно пустыми и абсолютно равнодушными, словно осколки зелёного стекла. И Мист не была уверена, так ли хочет знать, что скрывается под этим равнодушием.
  Девушка присела на корточки рядом с мужчиной. Внимательно оглядела его. Новых ран вроде бы не прибавилось...уже хорошо, там и от старых не продохнуть. Лицо бледное, но и только. ...и глаза всё так же равнодушно глядят в пустоту.
  Как кукла. И Мист, не выдержав, резко тряхнула его за плечо...вернее, попыталась. Стоило её руке коснуться кожи, как бессильно лежавшие на коленях Альвиса пальцы вдруг ожили и с силой вцепились в запястье, отталкивая. Он вскинулся, и маска на миг треснула...и из трещины, из глубины расширившихся зрачков проглянуло нечто столь жуткое, что тролли отшатнулась. Но стальные пальцы не пустили, продолжая сжиматься на запястье. Крепче. Ещё крепче. Ещё немного и хрустнут даже её совсем не хрупкие косточки.
  - Отпусссссти... - от боли тролли сбивается на шипение. - Альвис...прекрати...это я. Пусти, придурок...ты мне жизнью обязан, между прочим...пусти!
  И пальцы вдруг разжимаются - резко, словно из мужчины вынули стержень...а может, так и есть? Альвис резко отворачивается, пряча глаза.
  - Обязан, - тихо и хрипло...и горько. - Теперь, наверно, уже трижды...только знаешь...я уже не уверен, что мне нужна жизнь такой ценой.
  - Но ты жив, - по-звериному чуткие уши тролли недовольно прижимаются к голове.
  - Жив... - мужчина продолжал сидеть, равнодушно глядя в пустоту перед собой.
  Тролли подождала минуту, другую и всё же не выдержала:
  - И долго ты собираешься так сидеть?
  Молчание.
  - Эй, ты меня вообще слышишь? Да скажи ты хоть что-нибудь! - Тролли подалась вперёд и решительно тряхнула священника за плечо. - Хватит уже себя жалеть, ты воин, а не тряпка!
  Альвис извернулся, стряхивая чужую руку.
  - Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал?! - с неожиданной злостью выкрикнул он, впервые на памяти тролли повышая голос до крика. - Как провёл ночь? Каково это - почувствовать себя не воином и вообще не мужчиной, а просто...просто чьей-то игрушкой...подстилкой?! Каково это - чувствовать на себе, в себе, чужие липкие прикосновения, от которых, кажется, уже никогда не отмоешься? - он замолчал, тяжело переводя дыхание, и устало прикрыл горящие глаза. - Уйди, Мист. Просто уйди. Пожалуйста. Ты не знаешь, каково это.
  Маски больше не было, и он закрыл лицо дрожащими руками, пряча его выражение. Впрочем, Мист успела увидеть достаточно. Отчаяние. Боль. Стыд. Страх, что всё повторится вновь, и омерзение к самому себе. Собственная беспомощность и злость на неё.
  Тролли подумала. Помолчала. Присела на пол, скрестив ноги, и заговорила - спокойно и негромко, тем самым тоном, что заставляет вслушиваться в каждое слово.
  - Когда я только сюда попала, я была примерно в таком же состоянии, как и ты, пожалуй, даже хуже. Только за меня некому было заступаться. Тогда здесь правил бал предшественник Одноглазого, Шрам...тоже тот ещё подонок был...так вот. Здесь было несколько десятков одиноких пылких мужчин и я. Женщина. Пусть не человек, но физиологически всё же то же самое... - тролли помолчала. - В первый день я пыталась отбиваться. Кажется, руку кому-то насквозь прокусила...или не руку...какая, к чёрту, разница, когда их несколько десятков озверевших подонков, а ты одна - это уже как-то не важно. Они всё равно получили всё, что хотели, только я это уже едва ощущала, кто-то мне хорошенько так по голове двинул.
  Альвис поднял голову. Зелёные глаза внимательно блеснули из-за тонких пальцев.
  - А ко второму дню я пришла к выводу, что хочу жить. И они получили всё, что хотели, но уже без боя. И на третий день. И на четвёртый...- голос обычно эмоциональной Мист звучал отстраненно, словно она рассказывала о ком-то совершенно чужом. - А ещё через неделю я окончательно пришла в себя...
  Девушка замолчала, погрузившись в воспоминания.
  - И что произошло тогда? - тихо спросил Альвис. Теперь он сидел, чуть подавшись вперёд, внимательно глядя на девушку.
  - Тогда я их убила, - просто отозвалась тролли, оскалив клыки в жутковатой усмешке. - Они не ждали нападения...не от слабой, покорной женщины, - усмешка стала шире, но веселья в ней не появилось. Алые глаза тролли смотрели прямо перед собой, но видели совсем иное.
  ...убивать расслабившихся людей оказалось неожиданно легко. Алая пелена бешенства затопила мир вокруг, выхватывая из него лишь отдельные неестественно яркие обрывки. Хруст чьей-то шеи под руками - человек не успел даже вскрикнуть. Пинок коленом в следующего, оказавшегося рядом, и воткнувшиеся в его глазницы на всю длину тонкие пальцы. Этот закричать успел, забился, и осел на пол с диким, постепенно затихающим воем. Искаженное бешенством, наверное, не меньшим, чем её собственное, лицо Шрама - он был умелым воином, успел уйти от первого удара...а потом девушка легко, словно танцуя, проскользнула под его рукой и впилась клыками в мягкое, податливое горло, стараясь выдрать кусок побольше. Завопив, он пошатнулся, попытался отодрать от себя разъяренную тролли...забулькал, захлебываясь собственной кровью, и медленно осел на пол. Тролли развернулась...и поняла, что больше на неё никто не нападает. Люди стояли и смотрели на неё с каким-то суеверным ужасом, и в их глазах она видела своё отражение - обнаженная, покрытая кровью с ног до головы девушка, языческой богиней застывшая над мёртвыми телами. Горящие безумием алые глаза и клок чужой плоти во рту. Девушка задумчиво пережевала и проглотила то, что находилось во рту, и с явным удовольствием облизнула окровавленные губы. Кто-то судорожно сглотнул, вскидывая руки ко рту. Тролли зашипела - низкий, въедливый звук, ввинчивающийся в уши. На миг мелькнули розоватые от чужой крови клыки. Острые уши прижались к голове. И люди отступили, ведомые первобытным каким-то страхом перед хищником...
   -...кажется, я тогда убила семерых...или восьмерых? Не помню, я была немного не в себе. Но они прониклись. Особенно после того, как я Шраму и парочке других клыками глотку выдрала. Не смотри на меня так, священник. Я обычно предпочитаю более...традиционное оружие, но тогда как-то не до выбора было. Мне вообще повезло, что нелюди - редкий товар, а то меня надсмотрщики прибили бы за убийство тогда...а так ничего. Пара десятков плетей, зато теперь ко мне никто не лезет.
  Тролли машинально потерла плечо, на котором Альвис только сейчас заметил тонкие, почти незаметные, нити пересекающихся шрамов.
  - Как ты...смогла? - тихо спросил священник, очень внимательно глядя на девушку.
  - Наверно, тебя интересуют не подробности выгрызания глотки с первого укуса, да?
  Священник никак не отреагировал, продолжая внимательно на неё смотреть, и та сдалась.
  - Я просто поняла в какой-то миг, что я...люблю жить. Конечно, глупо думать об этом здесь, но...солнце светит и здесь, и небо по-прежнему голубое. А я и вправду люблю жизнь. Всякую. Опасность и схватки до смерти, и тихие рассветы над рекой, и мой лес, племя...люблю собирать лекарственные травы на тайных тропах и подкармливать оленей зимой. Плавать вот люблю. Звёздное небо ночами и яркое солнце днём...и песню стихий в шуме дождя. И азарт боя, и вкус чужой крови на моих клыках...я просто слишком люблю жизнь для того, чтобы сдохнуть здесь, Альвис.
  Мужчина смотрел на тролли не отрываясь, и она не могла разобрать выражение его глаз.
  -Я не умею жалеть, священник, да и не нужна тебе моя жалость. И сочувствовать не стану. А понимать...ты не прав, я понимаю лучше, чем кто бы то ни было. Но как бы там ни было, я жива. Я жива, а Шрам давно сдох от моих клыков.
  Девушка хищно облизнула губы, словно всё ещё чувствуя на них чужую кровь.
  - Вкусно было? - с какой-то очень странной интонацией поинтересовался священник.
  - Издеваешься?! - мгновенно вскинулась тролли. - Противно...гнилое сердце, гнилая кровь, - девушка скривилась. - И, если ты сейчас об этом думаешь...я их не ела. Фу, мерзость какая. Если мой народ иногда промышляет человечинкой, это не значит, что я кидаюсь на каждого второго, чтобы перекусить, знаешь ли.
  Священник медленно кивнул, принимая ответ. Посмотрел на свои всё ещё чуть дрожащие руки.
  - Расскажи о своём народе, - неожиданно попросил он.
  - Что?! - тролли опешила.
  - Расскажи о своём народе, - терпеливо повторил Альвис.
  - И что ты хочешь услышать? - девушка недоверчиво прищурилась.
  - Что угодно. Если не хочешь рассказывать, соври что-нибудь, - устало выдохнул мужчина. - Пожалуйста.
  Мист помолчала. Тролли мало общались с чужаками, и тем более никогда не раскрывали им секреты своих общин. Небольших, укрытых в глубине древнего леса, о котором мало знали даже периодически порывавшиеся его сжечь священники. И уж вдвойне глупо было бы раскрывать древние секреты священнику, который, если сможет, однажды наверняка использует их против самих троллей. Мист не обольщалась - сегодня они были в одной лодке, и отчаявшемуся священнику просто важно было слышать чей-то живой голос рядом, но стоит ему выйти за стены Арены, и всё вмиг изменится. Враг всегда остаётся врагом.
  Девушка с сожалением вздохнула и заговорила. Она говорила о деревьях, столь огромных, что их сплетающиеся кроны кажутся зелёным небом. О небольших поселках, которые тролли строили на стволах и ветвях этих деревьев, о таинственных пещерах внутри стволов, которые деревья сами создавали для шаманов и куда не пускали простых троллей. О своём восторге и упоительном ощущении чуда, когда впервые оказалась внутри такой пещеры сама - её тёплые на ощупь стены казались живыми, а неровный пол по желанию шамана сам выращивал любую необходимую мебель; под потолком мягко светились белые цветы, аромат которых облегчал погружение в транс, а толченые лепестки помогали скорейшему заживлению ран; посреди пещеры росло аарэ - живой нерв дерева, внешне похожий на щупальце: он, как щенок, отзывался на прикосновения рук шамана и позволял тому узнавать всё, что знают растянувшиеся на многие километры корни гигантского дерева; о том, как сначала на каждую её попытку коснуться аарэ отвечало колючками, и о безумном восторге, когда оно наконец позволило ей себя коснуться, и мир в один мир расширился в сотни раз, включив в себя и звон подземных ручьев, и пение птиц в кроне огромного древа, и перестук шагов вождя по соседней ветке, неслышный троллю, но ощутимый деревом, и свежий ветер, качающий тонкие ветки на самом верху...о том, как однажды на спор залезла на тот самый верх и с восторгом глядела оттуда вниз, на крошечных сородичей и их дома, и вверх, на кружащих так близко орлов, и вокруг, на бесконечное зеленое море во все стороны и синие вершины казавшихся такими близкими гор...как ей потом влетело от старших за то, что ушла без спроса и пропала непонятно куда, потому что подъем занял двое суток, а при спуске она умудрилась повредить ногу, и если бы не нашедший её через аарэ старый шаман, наверное, не спустилась бы уже никогда...о диких плясках в Ночь Духов, когда шаман приносит жертвы духам, а потом все племя становится в круг и начинает танцевать, и танец этот должен продлиться до утра, иначе духи увлекут зазевавшегося тролля в свой собственный хоровод...о Первой Охоте, когда юношей и девушек выпускают в лес без еды и оружия, но с заданием найти и поймать зверя - чем лучше будет добыча, тем большим почетом сможет пользоваться юный тролль...о ритуальных танцах на углях и у воды, чтобы умилостивить капризных духов...о таинственных животных, таящихся в глубине старого леса...
  Она говорила и говорила, вспоминая всё, что приходило в голову. Альвис сидел, прислонившись к стене и закрыв глаза, и непонятно было, слышит ли он её вообще. Но Мист не отпускало ощущение, что она держит в руке струну, натянутую до предела - одно неверное движение, и та порвется с тонким печальным звоном. Но она продолжала говорить, и натяжение понемногу ослабевало. Когда девушка уже охрипла - говорить так долго ей не приходилось, кажется, никогда - мужчина наконец пошевелился и открыл глаза.
  - Спасибо, - негромко проговорил он. - Мне...это было нужно.
  Девушка молча кивнула, понимая, что больше не в силах сказать ни слова, и так же молча плюхнулась на лежак рядом с Альвисом. Тот чуть усмехнулся и подвинулся, освобождая место. Мист так же молча положила руки ему на плечи. Тот сжался от чужого прикосновения, на миг снова превратившись в комок напряженных нервов, но девушка только укоризненно покачала головой. Прошло, наверно, не меньше минуты, прежде чем тугие мышцы под её пальцами снова расслабились. Тогда девушка мягко, но настойчиво потянула его на себя, заставляя лечь, положив голову ей на колени. Тонкие пальцы осторожно пробежались по золотым волосам, распутывая колтуны. Священник не отстранился, но в широко распахнувшихся глазах девушка увидела выражение чистейшего изумления и довольно рассмеялась. Когда он удивлялся - вообще когда позволял себе снять маску, продемонстрировав настоящие, живые эмоции - то наконец-то переставал напоминать одну из равнодушных статуй в храме своего бога и казался удивительно молодым, едва ли старше двадцати человеческих лет.
  - Спи, - хрипло выдавила тролли и, не открывая рта, затянула странную мелодию - тягучую, как вода, и изменчивую, словно ветер. Первое, чему учили будущих шаманов - слышать мир вокруг себя. Слышать и по мере сил воспроизводить его ритмы, мелодии жизни. Своеобразные заклинания, рожденные самой природой; многие из них были частью своеобразных ритуалов, призывающих или изгоняющих духов, иные служили более приземленным целям. Эта отгоняла кошмары, принося спокойный исцеляющий сон.
  Несколько секунд священник растерянно смотрел на неё, а затем, медленно кивнув, закрыл глаза. Через несколько минут его дыхание выровнялось, а ресницы перестали тревожно вздрагивать на малейший посторонний звук. Получилось. Девушка осторожно переложила его голову на лежак и, тяжело поднявшись, направилась на своё место.
  
  ____________________________
  
  Прошла неделя. Жизнь шла своим чередом, если так вообще можно сказать о гладиаторском бараке. Даже Ямаро больше не беспокоил Альвиса - то ли нашёл себе жертву поинтереснее, то ли просто удовлетворился одной ночью.
  Бои, тренировки, тренировки, бои. Самих гладиаторов становилось всё меньше - этот сезон близился к финалу. До последнего боя оставалось ещё три схватки.
  Мист подошла к Альвису, который разминался у стены. Сейчас он стоял на одной руке, без видимых усилий удерживая равновесие. Не удержавшись, девушка замедлила шаг и, беззвучно приблизившись, резко выбросила вперёд руку. За мгновение до того, как её пальцы коснулись бы спины, сбивая хрупкое равновесие, Альвис вышел из стойки сам, всё с той же непередаваемо й грациозностью хищной кошки.
  - Ты что-то хотела?
  Тролли раздраженно цокнула языком - ей ещё ни разу не удалось застать Альвиса врасплох.
  - Меня поставили с тобой. Наш бой завтра с утра.
  - Знаю, - коротко отозвался тот. - Мне...жаль, Мист.
  - А мне нет! - неожиданно зло рыкнула девушка. - Я ждала этого боя всё это время...и ты обещал мне! Обещал, что доведёшь этот бой до конца, каким бы он ни был!
  - Я помню, - тихо отозвался Альвис и невесело усмехнулся. - И всё же...мне жаль.
  Тролли фыркнула, но следующую ехидную реплику оборвал далекий орлиный крик. Вздрогнув, девушка метнулась к окну. Высоко в голубом небе кружила тёмная галочка.
  - Что случилось? - негромко поинтересовался Альвис из-за плеча.
  - Весна, - неожиданно хрипло ответила Мист.
  - Скорее уж лето. С чего вдруг такой интерес к времени года?
  - Здесь лето, - раздраженно отозвалась девушка, - а там, у подножия гор, ещё только весна. Орлы возвращаются домой...поздно они в этом году, - со странным сожалением добавила она и отвернулась от окна. - Завтра всё решится...
  Альвис кивнул.
  - Тогда до встречи на арене, Мист.
  - До встречи.
  ____________________________
  Но встретились они ещё до арены. Мист сама подошла к лежаку Альвиса, когда тот уже собирался укладываться спать, и остановилась рядом, пристально разглядывая священника, словно пытаясь решить что-то для себя.
  - Ты что-то хотела? - ровно поинтересовался священник через несколько минут напряженного молчания.
  - Завтра один из нас умрёт.
  - Не обязательно, - осторожно отозвался Альвис. - Противника достаточно всего лишь обезоружить, судьбу проигравшего решит народ и Хозяин Арены.
  Тролли скривилась.
  - Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
  Альвис промолчал. Насколько он знал, в этом сезоне зрители не пощадили ни одного бойца, и Хозяин был с ними солидарен.
  - Возможно, сейчас мы говорим в последний раз.
  - Ты пришла, чтобы сказать это? - хмыкнул священник.
  - Нет. Я пришла, чтобы сказать, что не хочу провести свою, возможно, последнюю ночь одна.
  - Я не совсем понимаю, о чём ты, - всё то же спокойное лицо и ровный тон. Только очень внимательный человек заметил бы в сгущающемся полумраке, как дрогнули от изумления зрачки, выдавая своего обладателя. Тролли не была человеком, но она была очень внимательна и прекрасно видела в темноте.
  По её лицу расползлась проказливая усмешка.
  - Одного из нас не станет завтра. Тебя или меня, так ли это важно? Мы не увидимся больше после этой ночи. И я хочу запомнить её.
  Девушка мягко подалась вперёд, опускаясь на лежак рядом со священником. Обжигающе горячие пальцы коснулись лица священника и осторожно прочертили линию от виска до уголков губ.
  Мужчина на миг замер, словно завороженный её движениями, потом осторожно отстранился.
  - Мист...не стоит.
  - Почему? Я тебе не нравлюсь? - игриво прошептала девушка и вдруг оказалась совсем рядом, потершись полной грудью о его тело. - Или ты соблюдаешь целибат?
  Тонкие пальчики игриво скользнули вниз, коснулись плотной ткани штанов.
  - О...не ври, ещё как нравлюсь!
  Девушка отдернула руку прежде, чем раздраженный священник успел её перехватить.
  - Брось...последняя ночь. Ты и правда хотел бы провести свою последнюю ночь в одиночестве, лежа на холодном лежаке и пялясь в серые камни стен и потолка? Ты воин церкви, а я тролли, но перед лицом смерти все равны, а значит, сегодня это всё неважно. Неужели ты не можешь отбросить все эти глупости даже перед смертью? Неужели тебе не хочется просто побыть человеком...обычным мужчиной, а не несгибаемым священником?
  Тролли подалась вперёд, обнимая священника.
  'Это не глупости...Глупость - то, что ты делаешь сейчас...что мы делаем сейчас', - подумал Альвис, неуверенно обнимая тролли в ответ.
  Гибкое тело девушки выгнулось в его руках, её горячие пальцы пробежали по спине, лаская, но не тревожа свежие шрамы.
  Мист с негромким смешком коснулась клыками шеи мужчины, словно примеряясь, чуть прикусила, а потом вдруг лизнула место укуса.
  Альвис прерывисто вздохнул и на миг крепко сжал девушку в объятиях, уткнувшись лбом ей в плечо. По-звериному шершавый язык добрался ему до уха.
  Мужчина мягко отстранился, упершись ладонями в грудь разошедшийся девушки.
  - Мист, погоди. Мне надо кое-что рассказать тебе.
  - А до утра это не подождёт? - недовольно заворчала тролли.
  - Нет. Ты должна знать... - он помедлил, собираясь с мыслями.
  - Ну и..? - нетерпеливо поторопила его девушка.
  - Я оказался тут не просто так, и Церковь не случайно не смогла меня вытащить. Я здесь...на задании, - решившись, мужчина заговорил быстро, словно боясь передумать. - Я должен убить Хозяина Арены.
  Тролли присвистнула и теперь уже сама отстранилась на комфортное для разговора расстояние, с явным сожалением убрав руки со спины Альвиса.
  - Впечатляет. А чем он, собственно, так помешал Церкви?
  - Вот этим самым, - невесело хмыкнул Альвис, неопределенно мотнув головой. - Церковь против гладиаторских боев. Люди с большей охотой идут на бои, чем в церковь. Вместо того, чтобы думать о спасении души, люди думают о крови и зрелищах...
  - ...и не думают о пожертвованиях на благо церкви, да?
  - И это тоже, - неохотно согласился священник. - В этом деле крутятся огромные деньги...впрочем, дело даже не в них. Эта Арена - не единственная, кроме того, сейчас строятся новые. Люди готовы платить любые деньги за зрелища, и власть того, кто им эти зрелища даёт, растёт. Он уже является значительной фигурой на политической арене и пытается диктовать свои условия. Пока безуспешно, но едва ли это надолго. Ты просто не представляешь себе, монстра каких масштабов мы получим, если не сможем избавиться от этого чудовищного бизнеса...но со стороны закона всё чисто, Церковь не может избавиться от Арен официально. Единственная уязвимость - завязка на одного человека. Хозяин Арены не доверяет никому, сосредоточив всю власть в своих руках. Если его не станет - с некоторой помощью его детище развалится само, как карточный домик. Мы уже не раз пытались избавиться от него, но его охрана практически совершенна, к нему невозможно подобраться. Единственный, кого к нему подпустят с оружием...
  ...- это Чемпион, - медленно проговорила тролли.
  - Да. Чемпион Арены получит свободу лично из рук Хозяина. Маленькая прихоть, на которой было решено сыграть. Я должен дойти до финала и стать Чемпионом, а потом убить его. Братья будут на финале и постараются прикрыть меня, когда начнется суматоха.
  - Вот оно как...жаль. Значит, завтра у меня не будет шансов.
  Альвис вопросительно приподнял бровь.
  - Вы, священники, как бультерьеры, когда видите цель, - если уж вцепитесь во что-то, то не отпустите и после смерти...у тебя есть цель, и, значит, для достижения этой цели завтра ты убьешь меня, - её голос звучал спокойно и как-то отстраненно.
  Альвис отвёл глаза.
  - Что молчишь? Разве я не права?
  - Права, - почти неслышно отозвался священник.
  Тролли хмыкнула, окончательно отстраняясь.
  - Мне другое интересно, святоша, - помолчав, снова заговорила девушка. - Как твои браться могли запихнуть тебя сюда?! Обречь на участь раба? Ты мог погибнуть...ты и так чудом не погиб! - с неожиданной злостью рыкнула она.
  - Это просто задание, которое должно быть выполнено...и я - лучший, - это было сказано просто, без хвастовства, как констатация факта. - У меня были все шансы выжить. Я знал, на что иду.
  - Правда? - тролли протянула руку и провела пальцем по свежим шрамам на плечах мужчины. - Вот так таки знал?
  Альвис отвел глаза.
  - Накладки бывают всегда, - тихо проговорил он.
  - Накладки?! Если бы ты умер, это тоже была бы накладка? Что бы, интересно, делали твои 'братья', если тебя прикончили здесь, в бараке, задолго до финала?
  - Полагаю, отправили бы другого, - не глядя на девушку, отозвался Альвис.
  - И ты считаешь это нормальным?! Вот так запросто бросить одного из своих в гладиаторы ради какой-то там великой цели...пожертвовать им, словно пешкой?!
  - Никто не собирался мною жертвовать! - Альвис слегка повысил голос, всё же взглянув на девушку. - Я бы дошел до финала, а потом меня бы вытащили, я же уже сказал.
  - Да? А всё, что было до финала? Одноглазый, надсмотрщики, Ямаро, тот парнишка на арене и другие после него - таки мелочи никого не интересуют?! Вот так просто?
  На этот раз Альвис не отвёл взгляда.
  - Такие, как я, - оружие в руках церкви...а у оружия не должно быть эмоций. Только цель, как ты сама сказала, - его голос звучал неестественно ровно.
  - Это тебе так 'братья' мозги промыли? Ты сам-то веришь в эту чушь? Ты человек, а не чьё-то там оружие!
  - Это неважно, - тихо и устало отозвался священник. - Есть задание, и оно должно быть выполнено...будет выполнено. Моя жизнь в любом случае невысокая цена. То, что происходит здесь, должно быть прекращено. Теперь я уверен в этом больше, чем когда бы то ни было.
  - И ради того, чтобы прекратить это, ты принимаешь в этом участие. Ты убиваешь и истекаешь кровью на потеху толпе. Забавная у тебя философия, святоша. Цель оправдывает средства?
  - Иногда - да. Ты считаешь, что мы должны были просто оставить всё как есть?
  - Я считаю, что те, кого ты называешь братьями, должны были придумать другой способ, а не обрекать тебя на...это. К тому же, не ври хотя бы себе. Тебя отправили сюда не ради защиты людей, которые умирают на арене, а ради сохранения власти совсем других людей, просиживающих свои тощие задницы на церковных тронах!
  - Не смей так отзываться о князьях церкви!
  - Не смей повышать на меня голос, оружию эмоции не положены! - вызверилась тролли, зло щелкнув клыками. - Да и вообще, пошёл ты со своими князьями и целями! - девушка порывисто вскочила.
  - Я так понимаю, ты передумала коротать время до рассвета в моём обществе? - иронично осведомился священник. Будь тролли не так раздражена, она бы заметила и расширенные от злости зрачки, и напряженные, словно в ожидании удара, плечи, но ей было не до того, и кажущееся равнодушие собеседника бесило её ещё больше.
  - Знаешь, даже тролли предпочитают спать с живыми мужчинами, а не с оружием! - огрызнулась девушка, уже уходя и не видя, как в ответ на её слова священник дернулся, словно от боли, и на миг прикрыл глаза, пряча их выражение.
  ____________________________
  
  Они вышли на арену одновременно, из ворот на противоположных её концах и замерли, напряженно рассматривая друг друга. Далеко, словно из другого мира, доносился громкий визгливый голос распорядителя боев:
  - А сейчас - уникальный бой!!! Только сегодня и только у нас! Дикая, яростная, неукротимая людоедка-Тррррррррроллиха!
  Девушка скривилась.
  - Иииии её противник! Невозмутимый как его меч и смертоносный как бросок змеи! Таинственный Рыцарь, любимец публики, падёт ли он сегодня под клыками кровожадного чудовища или же одержит очередную блистательную победу?!
  Теперь скривился 'таинственный Рыцарь'.
  - Они оба подошли так близко к финалу, но что же будет с ними сегодня?! Победителю предстоит пройти ещё всего два боя...получит ли шанс на свободу и звание Чемпиона кровожадная Троллиха или эта честь достанется загадочному Рыцарю?!!
  Тролли подмигнула 'Рыцарю' и демонстративно прокрутила в руке глефу. Новой рубашки ей не дали, а доспехов гладиаторам и вовсе не полагалось - впрочем, ей они бы только мешали, за свою жизнь она слишком привыкла обходиться без них - и была одета только в узкую нагрудную повязку и кожаные штаны, подчеркивающие мускулистую, но не лишенную женственности фигуру. Предплечья и ноги ниже колен были обмотаны плотной тканью, своеобразной облегченной заменой наручей и поножей. Фиолетовые волосы, казалось, светились на солнце. Лезвие глефы сверкнуло, отразив солнечный свет.
  Альвис, в виде исключения, всё же воспользовался той немногой защитой, которая была дозволена гладиаторам. На предплечьях тускло блеснул исцарапанный металл наручей, такой же металл 'украшал' ноги от колен, почти не стесняя движений, но позволяя не бояться незначительных ранений, а заодно того, что бой закончится раньше времени. Кроме наручей и поножей, на нём были только потёртые замшевые штаны.
  В расслабленно опущенной руке он держал обнаженный меч - ножны гладиаторам не полагались также.
  Солнце отражалось от песка, слепя глаза. Трибуны бесновались вокруг, но их крики доносились словно бы издалека.
  Гулкий удар гонга ознаменовал начало поединка.
  Противники не спеша двинулись по кругу, присматриваясь друг к другу. Тролли настороженно прищурила глаза, движения Альвиса обрели какую-то неестественную плавность. Трибуны кричали всё яростнее, требуя крови, но противники проигнорировали их, продолжая неспешное кружение.
  Мист бросилась вперёд первой, разрывая дистанцию. Тяжелая глефа развернулась так легко, словно была полой внутри, хищно потянувшись лезвием к лицу врага. Альвис ушел в сторону плавным, текучим движением, и тут же атаковал сам, легким движением клинка отклоняя глефу и пытаясь достать соперницу. Та ушла в сторону, но Альвис неожиданно метнулся за ней, парой ловких, словно танцующих движений сбил глефу в сторону и ударил сам. Кончик клинка прочертил короткую царапину на щеке тролли, и её глаза зло вспыхнули алым огнём. Священник едва успел отскочить от развернувшейся глефы, и зрители восторженно взвыли.
  Тяжелая глефа закрутилась в мускулистых руках как тростинка, превратившись в сплошное размытое пятно со стальной окантовкой, а затем змеей ударила из самого неожиданного положения. На плече стремительно бросившегося в сторону священника осталась длинная царапина, и тролли кровожадно усмехнулась. На миг по губам священника скользнула тень ответной улыбки, и смертельный танец начался...
  Мир Мист привычно замедлился, на границе зрения заклубился алый туман, скрывая лишнее - трибуны со зрителями, серые стены арены, небо над головой. Мужчина напротив вдруг стал неестественно чётким. Мягкий песок под ногами. Свист воздуха, разрезаемого лезвием. Звон столкнувшихся в смертельных объятиях клинков.
  Длина глефы позволяла держать противника на расстоянии, не давая нанести удар, но если тому всё же удавалось приблизиться, то длина глефы превращалась в недостаток, не позволяла работать ею достаточно быстро. Гибкий, как змея, священник проскальзывал под тяжелым древком, ловко сбивал его с траектории идеально выверенными ударами и атаковал сам. Его чуть изогнутый клинок, казалось, был одновременно везде. Тролли шипела, словно кошка, и легко отпрыгивала в сторону, одновременно пытаясь подсечь мужчине ноги или попасть навершием по виску.
  И восторженный рёв толпы, упивавшейся долгожданным зрелищем. Едва ли они успевали заметить и десятую часть происходящего, но им хватало. Противники на арене сшибались под лязг металла и разлетались бесплотными духами, чтобы через миг вновь закружить друг друга в смертельном вихре.
  Удар. Лезвие глефы прижимает меч к земле. Пользуясь древком как рычагом, тролли надавила сильнее, и пальцы Альвиса задрожали, пытаясь удержать клинок. Альвис застыл на миг, сдерживая разрывающиеся от боли пальцы, а затем легким кувырком проскользнул под древком, утягивая придавленный меч с собой, чтобы через мгновение очутиться за спиной Мист. Девушка скорее почуяла его движение, чем увидела, и с быстротой молнии развернувшись, выставила своё оружие. Меч столкнулся с глефой в нескольких сантиметрах от её груди, заставив древко завибрировать от силы атаки. Припозднись она хоть на секунду, и удар, наверное, раскроил бы её напополам. Мист довольно оскалилась, глядя прямо в зелёные глаза. Она всё же не зря вытаскивала сумасшедшего священника...он и вправду был достойным противником. Её опьяняла бурлящая в крови радость боя, движения, жизни...жизни на грани, на острие клинка, единственной, которую признавали дикие Дети Леса. Красные глаза горели возбуждением и диким, первобытным восторгом, в зелёных светились спокойствие и решимость. Казалось, все эмоции мужчины перешли в клинок, хищно вспарывавший воздух, стремясь добраться до живой плоти. Мист даже показалось, что она слышит, как нетерпеливо звенит голодная сталь.
  Удар. Тонкое изогнутое лезвие ударяет рядом с навершием, резко отбрасывая глефу в сторону, и, продолжая движения, устремляется вперёд. Мист не стала пригибаться - уперев глефу в землю, она с силой оттолкнулась и, крутанувшись вокруг древка, оказалась сбоку от священника, атакуя сама...поздно. Священник уже ушел в сторону, развернувшись лицом к опасности, и танец продолжился.
  Тролли зло зашипела, почувствовав, как наливается холодом глубокая царапина на боку. Не опасная и даже пока не болевшая, но...она не заметила, когда Альвис успел нанести её.
  Он был быстрее. Сильнее. Лучше.
  Но пока в её жилах ещё оставалось достаточно крови, чтобы кипеть от боя, она не остановится. И глефа провернулась легко, словно тростинка, на миг защемив чужой клинок между лезвием и древком, отводя в сторону. Альвис быстро освободился, но девушка всё же достала его колено навершием, заставив охнуть и пошатнуться. И тут же взмахнуть клинком так быстро, что Мист даже не успела увидеть удара, отшатнувшись на каких-то звериных инстинктах. На шее тролли расцвела тонкая красная полоса, а священник принялся избегать приемов, в которых делался упор на ушибленную ногу.
  Удар. Удар. Удар.
  Звон металла о металл и скрежет по дереву, рёв толпы и яростный рык тролли смешались в единую какофонию звуков. Мист на миг оказалось спиной к противнику и, не колеблясь, пригнулась и раскрутила глефу над головой. Деревянное кольцо со стальной окантовокой взрезало воздух там, где ещё миг назад было голова вовремя откатившегося священника. На песок упала прядка светлых волос, а миг спустя клинки снова столкнулись.
  Удар.
  ...орлиный крик, неожиданно близкий, пронесся над ареной, на миг заглушив даже крики зрителей.
  Тролли отвлеклась всего на долю секунды, машинально вскинув глаза.
  Этого хватило. Катана скользнула вдоль припозднившегося древка глефы, прорезала насквозь повязки на левом предплечье и глубоко впилась в руку, а потом, красуясь, извернулась и резко надавила на древко; в ту же секунду священник легко кувыркнулся назад, инерцией своего тела увлекая оба оружия за собой. Тролли коротко закричала от ярости, когда оружие вылетело из её ослабевших рук, молнией метнулась за ним...и замерла, почувствовав холод катаны у горла. Священник оказался быстрее.
  Тролли медленно выпрямилась и глухо зарычала. Священник застыл напротив. Он тяжело дышал, но лезвие его меча не сдвинулось ни на миллиметр, по-прежнему упираясь в шею - достаточно сильно, чтобы быть ощутимым, но пока не до крови. Его лицо было спокойно-отрешенным, только в глазах на миг промелькнуло сожаление. Трибуны кричали что-то, но противникам не было нужды смотреть на них, чтобы узнать их мнение. Они и так знали, каким оно будет.
  Смерть.
  А в глазах настороженно замершей напротив девушки Альвис видел...жизнь. В её ещё горящих безумием боя глазах билась жизнь - яростная, пульсирующая и более настоящая, чем всё, что окружало их - каменные стены арены, другие гладиаторы, подсматривавшие на бой через узкие окна, кричащие трибуны, Хозяин Арены...Альвис на миг обернулся, бросив на него быстрый взгляд. Алые пышные одежды, сплошь увешанные драгоценными камнями и тяжелые золотые цепи на руках и шее. Равнодушное лицо с правильными, как у сына, чертами и холодные глаза человека, пресытившегося жизнью. И палец, безжалостно повернутый вниз.
  Священник перевёл взгляд обратно на тролли. Ещё несколько секунд девушка яростно смотрела на него, зло ощерившись, а потом на миг прикрыла глаза, словно прощаясь. Когда она открыла их, алый огонь в её радужке погас. Сильное тело расслабилось, смиряясь с неизбежным - она проиграла. Если бы не невовремя отвлекший её орлиный крик...впрочем, всё закончилось бы так же, только на пару минут позже, и они оба знали это. Он и вправду был лучшим. Девушка напротив чуть улыбнулась. В её улыбке не было печали - только спокойная гордость. Она достойно сражалась и падёт от руки достойного врага, как и должно дочери её народа.
  И эта отчаянная, безумная жажда жизни, которой суждено погаснуть через несколько секунд ради того, чтобы в конечном счёте другие - люди с пустыми глазами и равнодушными лицами - могли жить.
  Но оружию не положены эмоции. И сожаление в глазах священника сменилось мрачной решимостью.
  Он чуть отвёл руку назад для замаха, а затем перед лицом тролли мелькнула ослепительно-серебряная полоса. Шею обожгло...
  ...а миг спустя Хозяин Арены вдруг покачнулся и медленно завалился вперёд. Охрана мгновенно вскочила на ноги, ещё не понимая, что происходит, кто-то метнулся к хозяину...тот лежал на боку, не шевелясь, а в его груди торчал чуть изогнутый клинок.
  Прямо в сердце, через всю арену. Он и вправду был лучшим. Тролли растерянно провела рукой по шее, стирая кровь из неглубокой царапины. Неверяще вскинула глаза на священника. Тот застыл напротив, опустив плечи, словно с брошенным клинком из него ушла вся сила. Волосы закрывали опущенное лицо.
  Краем глаза тролли увидела суетящихся охранников, в ушах буквально зазвенело от предчувствия близкой опасности.
  - В сторону, придурок!!! - не тратя времени на размышления, тролли прыгнула вперёд, своим весом сбивая священника в сторону. Они покатились по песку, а туда, где они только что стояли, воткнулся добрый десяток стрел.
  Тролли закашлялась, пытаясь избавиться от набившегося в рот песка. Альвис, которому при падении повезло оказаться сверху, быстро огляделся и, обхватив девушку за плечи, проворно откатился с ней в сторону. В песок воткнулась ещё парочка стрел. Мист, на этот раз оказавшаяся сверху, встретилась глазами с Альвисом, и тот снова поразился тому, какая жажда жизни горит в этих глазах. Ещё минуту назад, она, казалось, смирилась со смертью, а сейчас её глаза словно светились изнутри, но не боевой яростью, а как будто...надеждой? Казалось, девушку распирало от энергии и желания действовать. Она вскочила мгновенно, словно подброшенная пружиной, и рывком вздернула на ноги священника.
  - Туда, быстрее! - махнула тролли в сторону узкого тёмного прохода. Его называли коридором мёртвых, потому что именно по нему уносили тела неудачливых гладиаторов... именно по нему унесли бы Мист, если бы он сдержал слово и дошёл до конца. Впрочем, горько подумал священник, всё, что ему удалось изменить своим поступком - это количество мертвецов, трое вместо одной. Проход заканчивался тупиком, а из других коридоров уже выбегали тяжеловооруженные охранники.
  Альвис перехватил запястье тролли. Её кожа казалась обжигающе-горячей, а вот пальцы самого Альвиса обжигали льдом.
  - Это бесполезно. Там тупик, нам не уйти.
  - Предлагаешь остаться здесь и сдаться?! - зло огрызнулась тролли, и не отвлекаясь больше, метнулась к проходу, потянув Альвиса за собой.
  - Бежим, быстрее!
   Несколько стрел просвистели совсем рядом, но каким-то чудом не задели, а потом бывшие гладиатор влетели под прохладные своды зловещего коридора. Впрочем, ничего особо зловещего в нём не было - обычные каменные стены и округлый потолок - и уже через минуту они вылетели на открытое пространство с другой стороны.
  Круглый двор, куда складывали трупы прежде чем решить, что с ними делать - тела некоторых гладиаторов выкупали особо ярые поклонники, и те удостаивались чести быть похороненными на обычном кладбище. Мист всегда радовала эта логика - 'поклонникам' и в голову не приходило выкупить гладиаторов при жизни, о нет, напротив, они приходили на арену с восторгом смотреть как их кумир убивают и умирают...а в награду готовы были обеспечить им 'достойное' погребение. Как будто это что-то меняло. Тела тех, у кого подобных поклонников не было, просто сжигали здесь же - каменный пол был сплошь покрыт жирной гарью, в особо урожайные дни здесь горели сразу десятки костров, и поднимающийся дым был виден всему городу.
  Сейчас тел не было. Впрочем, едва ли это надолго - единственный выход был закрыт крепкой дубовой дверью, а сзади уже слышались разъяренные крики преследователей.
  - Вот и всё...прости, что не сдержал слова, - тихо проговорил Альвис, отпуская руку девушки.
  - Заткнись! - отозвалась та и закричала, вскинув голову к небу. Пронзительный птичий - орлиный? - крик отразился от стен и взвился к небу, растворившись в вышине.
  Несколько секунд тролли напряженно вглядывалась в небо, словно ища там что-то, затем резко обернулась.
  - Держись ближе к центру и не дай им себя убить, священник, - быстро проговорила она.
  - Их слишком много. У нас нет шансов, Мист.
  - Несколько минут! Продержись всего несколько минут...ближе к центру, запомни!
  Тролли развернулась к выбегающим из коридора врагам и зашептала что-то себе под нос, выставив руки перед собой. В воздухе засвистели стрелы. Мист резко, с усилием, развела ладони в сторону.
  Летящие в беглецов стрелы неожиданно разошлись в стороны, словно отведенные невидимой рукой. За спиной изумленно выдохнул священник.
  - Не знал, что ты так умеешь, - прошептал он.
  - Не поверишь, до сего дня не умела...со второй атакой я не справлюсь, - напряженно отозвалась тролли, и Альвис увидел тёмную каплю крови, текущую из её уха. Впрочем, падать девушка, кажется, не собиралась.
  К счастью, преследователи решили не мудрить и бросились на безоружных беглецов с мечами наголо. Тролли мгновенно ушла в сторону, и дальнейшее запомнилось Альвису какими-то отрывками.
  Кувыркнуться в сторону, чтобы увернуться от меча, ударить по колену, на миг приостановив соперника, и добавить ребром ладони по шее сзади. Выдрать меч из ослабевших пальцев и развернуться как раз вовремя, чтобы отразить атаку. Мист, яростно зарычавшая где-то сбоку и быстро захлебнувшийся вопль её противника. Удар точно в сочленение доспеха, и человек падает. Ещё удар, но клинок застревает в кольчуге и его приходится бросить, уходя в сторону. Альвис почувствовал, как в многочисленных неглубоких ранах пульсирует кровь.
  Их слишком много. И, в отличие от беглецов, они одеты в тяжелые доспехи и не ранены. Будь у Альвиса его катана...
  - СЗАДИ!!! - крикнул Альвис, и Мист, не оборачиваясь, упала на камни, пропуская чужой меч над головой, и ловко лягнулась назад, заставив владельца меча охнуть и согнуться.
  На миг отвлекшегося Альвиса обожгло предчувствием близкой опасности, и он метнулся в сторону, но всё равно почувствовал, как по ноге потекла кровь. Топор, который мог бы распороть его насквозь, 'всего лишь' оставил глубокую рану от колена до ступни, легко разрубив поножи. Альвис сделал ещё шаг, прежде чем раненая нога подломилась и он рухнул на песок. Священник обернулся, уже понимая, что на этот раз ему не уйти. Над головой мелькнул топор...а над ним - огромная крылатая тень. Пронзительный орлиный крик, раздавшийся прямо над головой, оглушал. Люди ошеломленно застыли, а миг спустя до них докатилась воздушная волна, поднятая огромными крыльями, и сшибла с ног. Падая, Альвис успел увидеть прямо над головой острые, как бритва, когти, каждый длиной с его предплечье, напрягся, ожидая разрывающей тело боли, но вместо этого его неожданно с силой дернули за руки, оттаскивая в сторону.
  - Альвис! Демоны тебя побери, нашел время разлеживаться! - зашипела тролли. Кажется, её воздушная волна не застала врасплох.
  Альвис сжал зубы, пережидая вспышку боли в раненой ноге, и обернулся. Огромная птица приземлилась прямо на воина с топором, и Альвис не стал приглядываться, чтобы узнать, то осталось от его тела. Со злым клёкотом взмахнув крыльями, огромный орёл сбил только начавших подниматься людей, полоснул когтями того, кто оказался ближе всех, ударом мощного клюва разбил голову ещё одному...тролли наблюдала за происходящим с хищной улыбкой.
  Всего через минуту все преследователи лежали на камнях, кто-то мёртвый, кто-то просто без сознания, но издали уже доносились новые крики.
  Мист плавно поднялась.
  - Мист... Стой!- Альвис попытался встать и зашипел, опершись на больную ногу.
  - Не лезь! - девушка на миг повернулась к Альвису, показав клыки, и направилась к орлу.
   Он был действительно гигантским. Тёмно-коричневые крылья закрывали, казалось, половину двора. Огромные янтарно-жёлтые глаза пристально смотрели на приближающуюся тролли.
  Девушка подошла совсем близко, остановившись на расстоянии вытянутой руки...или удара клювом. Огромная птица не шевелилась. Мист протянула руку и коснулась огромного чёрного клюва, покрытого кровью. Провела рукой к ноздрям, окаймленным жёлтой полосой, словно лаская. И, помедлив, орёл подался вперёд, подставляя девушке голову. Мист вытянула вторую руку, осторожно гладя мягкие перышки рядом с клювом, и грозная птица прикрыла глаза от удовольствия и тихонько заклекотала - не грозно, как раньше, а словно рассказывая что-то или жалуясь на что-то.
  Странная, невероятная картина. Огромная птица, ужасающая в своём величии, с клювом и когтями, залитыми кровью, стоящая на трупах убитых ею людей...и казавшаяся такой маленькой и хрупкой рядом с ней девушка, ласково гладившая страшного хищника, жмурившегося от удовольствия. На лице тролли застыла несвойственное ей выражение нежности. Она улыбалась, но не хищно или зло, как обычно, а светло, как будто встретила друга детства.
  - Это ты вызвала это...существо, - медленноо проговорил священник.
  - Я пыталась, - задумчиво отозвалась девушка, обоими руками поглаживая страшный клюв. - Но на зиму орлы улетают слишком далеко, и он не слышал меня...а потом пришла весна, но они всё не возвращались, и я думала, что не успею...он вернулся вчера. Почуял меня в ветре и криках своих собратьев и пришёл за мной. Слишком поздно. Ему не пробить каменные стены, а мне не успеть позвать его на арене...только не с тобой. Но теперь... - тролли обернулась, её глаза горели. - Он сможет увезти двоих. Быстрее, Альвис!
  Мист в одно плавное движение оказалась на холке у огромного орла и махнула рукой сзади себя.
  Альвис застыл, напряженно меряясь взглядом с орлом.
  Девушка ласково прошептала что-то, поглаживая мощную шею птицы.
  - Не бойся, не клюнет. Кстати, его зовут Малыш.
  - Малыш?!
  - Ну да, а что тебе не нравится? Отличное имя!
  Секунду Альвис молча смотрел на девушку, а затем, сжав зубы, похромал к орлу. Мист нервно оглянулась на проход. В глубине тёмного 'коридора смерти' мелькнули тени. Девушка нервно ощерилась, чувствуя, как волосы на загривке встают дыбом.
  Альвис остановился в паре шагов от орла, глядя птице в глаза. Орёл издал тихий недовольный клекот, Альвис нехорошо прищурился.
  - Идиоты! Оба! - Мист провела рукой по шее огромной птицы, почесывая основания перьев, успокаивая.
  Орёл чуть склонил голову, приветствуя человека. Помедлив, Альвис кивнул в ответ и осторожно подошёл ближе. Мист, не церемонясь, втащила его 'в седло' за собой.
  - Держись крепче!
  - Как? - мрачно поинтересовался Альвис, пытаясь удержаться на неожиданно скользких перьях.
  Вместо ответа Мист молча положила его руки себе на пояс и издала ещё один орлиный крик, крепче обхватывая ногами сильную шею Малыша. Огромная птица расправила крылья и, пару раз неуклюже подпрыгнув, взлетела как раз когда на каменную площадку вылетело ещё десятка два охранников.
  Альвис судорожно выдохнул и прижался к Мист с пылкостью юного влюбленного. Земля удалялась судорожными рывками, по сторонам хлопали огромные крылья, пытаясь вытащить своего обладателя на свободу из каменного мешка, построенного людьми и слишком узкого для властителя неба.
  Ещё несколько судорожных взмахов, и покрытый пеплом и кровью двор наконец остался позади. Орёл ликующе закричал, ловя расправленными крыльями ветер.
  Малышу удалось поймать восходящий поток, и оставшаяся внизу Арена стала стремительно удаляться. Огромная птица уносила своих седоков к бездонному синему небу. Мист ликующе рассмеялась. Ветер трепал её короткие волосы и игрался с длинными прядями священника. Девушка вдруг лукаво прищурилась и, обхватив руками орлиную шею, издала какой-то звук, мгновенно унесенный ветром.
  Прежде, чем Альвис успел спросить, что она делает, орёл вдруг выпрямился перпендикулярно земле, а затем выгнул крылья назад, на миг переворачиваясь животом кверху. Синяя чаша неба перевернулась и солнце вдруг оказалось под ногами, ослепляя и дезориентируя. Клещом впившаяся в шею орла Мист ликующе завопила, похоже, испытывая от зрелища проплывающей над головой земли исключительно восторг. Альвис почувствовал, как его ноги соскальзывают с будто маслом намазанных перьев и вцепился в тролли так, что та подавилась воплем. Высоко-высоко над головой...или далеко-далеко под головой?...мелькнули Арена, окружающий её город и поля вокруг создавая сюрреалистичное ощущение падения вверх...а миг спустя мир снова дрогнул, переворачиваясь. Небо вернулось на своё место, и Альвис наконец смог протолкнуть словно застрявший воздух в легкие и до боли сжал плечи тролли.
  - Ты с ума сошла?!!- яростно заорал священник, перекрикивая ветер. - Какого демона?! Мы могли погибнуть!
  Мист обернулась, с довольной усмешкой покосившись на его бледное то ли от пережитого страха, то ли от злости, а скорее и от того и от другого лицо и разъяренные глаза с расширенными до предела зрачками.
  - А, то есть тебя всё-таки можно вывести из себя! Наконец-то я вижу нормальные человеческие эмоции!
  - Нормальные?! По-твоему ЭТО нормально?
  - По-моему, это чудесно, Альвис, - неожиданно тепло улыбнулась тролли и подмигнула, перед тем как отвернуться. Орёл величаво накренился на левый бок, закладывая круг над Ареной. Мист крутила головой, пытаясь определить, куда лучше лететь.
  Альвис протянул руки и сжал запястья тролли, привлекая её внимание.
  - Вниз, - тихо проговорил он.
  - Что? - Мист слегка повернулась, пытаясь разобрать слова в шуме ветра.
  - Вниз. - Повторил священник, крепче сжав пальцы.
  - Что, уже соскучился? - хмыкнула Мист, выворачиваясь. В поле её зрения попало застывшее, неживое какое-то лицо священника, и на миг ей стало по-настоящему страшно. Девушка тряхнула головой, приходя в себя. - Что мы там забыли?!
  - Мой меч, - Альвис отвёл от тролли ничего не выражающие глаза и уставился вниз, словно и в самом деле мог с высоты нескольких сотен метров разглядеть свой клинок.
  - Издеваешься?! Да нас пристрелят ещё на подлете! Найдёшь себе другую железяку, жизнь важнее!
  - Вниз, - не повышая голоса, повторил священник. На запястьях словно сжались стальные капканы, заставив Мист невольно вскрикнуть от боли. Девушка взглянула Альвису в глаза и вдруг отчетливо ощутила, что, несмотря на всю её нечеловеческую силу, священник может легко сломать ей руки и сбросить вниз, если захочет. По спине пробежал холодок. Его глаза были абсолютно пустыми и безумными, с крошечной точкой зрачка и единственной идеей-одержимостью, бликами света на клинке мерцавшей в глубине. Девушка сжала зубы, проглатывая все вертевшиеся на языке возражения и ругательства, и молча кивнула.
  Стальные зубы на запястьях разжались, позволяя ей снова шевелить руками. Теперь Альвис снова держал её за пояс, и его пальцы были ледяными. Закусив губу, Мист подалась вперёд и мягко нажала руками на шею орла, направляя его вниз. Малыш послушно пошёл на снижение.
  Через несколько секунд плавное снижение перешло в отвесное пике, и Мист невольно вздрогнула, когда Альвиса прижало к ней гравитацией.
  Арена стремительно приближалась. Уже можно было разглядеть людей, суетящихся вокруг ярко-красного пятна - тела Хозяина Арены.
  - А если меч уже вытащили? - вкрадчиво поинтересовалась тролли.
  - Он там. Я чувствую, - напряженно отозвался Альвис.
  - Если нас всех убьют, это будет твоя вина, - мрачно сообщила девушка, не оборачиваясь.
  Люди внизу закричали, увидев приближающуюся огромную птицу, испуганными мышами метнулись в стороны. Кто-то выстрелил из лука, но стрела лишь скользнула по огромным перьям, не причинив вреда. Мист крепко обхватила шею орла, направляя его движениями своего тела. Огромная птица в последнюю секунду расправила крылья, замедляя падение. Недостаточно далеко отбежавших людей расшвыряло во все стороны. Мист тихонько охнула, когда Альвис перехватил её талию ногами и по-змеиному гибким движением отклонился назад. Бросив взгляд вниз, девушка увидела, как мужчина тянется к тонкому клинку, торчащему в груди трупа, лежащего прямо под когтями огромного орла. Ему не хватало всего десятка сантиметров, а огромная птица, на миг коснувшись земли когтями, снова собиралась набирать высоту. Ноги Альвиса соскользнули, теперь он держался только за счёт ступней, плотно обхватывавших талию девушки, и Мист отстраненно подумала, что он не удержится и упадёт, но миг спустя тонкие пальцы сомкнулись вокруг рукояти катаны. А ещё миг спустя Альвис всё же соскользнул вниз.
  Тролли перехватила его лодыжки в последнюю секунду, не дав ему упасть головой вниз на каменные трибуны. Спустя несколько напряженных секунд Альвис всё же сумел выпрямиться и, тяжело дыша, снова устроился позади Мист.
  - Спасибо, - хрипло выдохнул он.
  Мимо просвистела ещё одна стрела. Мист зло выругалась и закричала по-орлиному, призывая Малыша поторопиться. Орёл судорожно забил крыльями - несколько секунд казалось, что ему не удастся подняться, но потом он всё же выровнялся и тяжело полетел вверх.
  Что-то слишком большое для того, чтобы быть стрелой, прорезало воздух рядом. Мист покосилась вниз и зло выругалась:
  - Эти ... уроды добрались до стреломётов! Их стрелы пробивают тяжелые доспехи навылет!
  Кто-то из более сообразительных людей, сообразив, что обычные стрелы для большого орла что комариные жала, подключил к делу стреломёты - огромные медлительные машины, стоявшие по периметру арены скорее для украшения и устрашения, чем реальной пользы: как правило, остановить взбесившегося гладиатора или зверя было проще и быстрее из обычного лука. Стреляли эти устройства гигантскими металлическими болтами с наконечником длиной в голову взрослого мужчины, и чтобы взвести пружина, достаточно мощную для подобных снарядов, требовалось сила трёх человек, некоторый опыт и порядочное количество времени. Но стреломётов было больше десятка, а орёл набирал высоту слишком медленно...
  Ещё один болт улетел куда-то далеко 'в молоко'. Следующий, летевший прямо в крыло, неожиданно врезался в ловко подставленный Альвисом меч. Клинок загудел, но выдержал, заставив болт отскочить в сторону. Альвис потряс чудом не вывернутым запястьем, а Мист едва сдержала крик, ощутив вдруг резкую, раздирающую боль где-то внизу живота. В тоже мгновение орёл вдруг издал отчаянный крик и судорожно забил крыльями, едва не сбросив седоков.
  - Что случилось?! - пытаясь перекричать панические вопли птицы, заорал священник.
  - В него попали! Снизу, рядом с правой лапой! - Мист не нужно было видеть, она чувствовала, разделяя с орлом его боль.
  - Успокой его, иначе мы все упадём!
  Мист потянулась вперёд и что-то зашептала, перемежая человеческие слова с птичьим клекотом. Тонкие пальцы осторожно гладили мягкие перышки вокруг глаз Малыша, но испуганный орёл не обращал ни на что внимания, теряя высоту с каждым беспорядочным взмахом крыльев.
  - Не могу! Ему больно и страшно...Малыш, хватит! А'эр кирран!
  Ещё несколько тяжелых болтов просвистело совсем рядом, чудом не задев панически мечущуюся птицу. Альвис резко вытянул меч, принимая ещё один, который попал бы в голову. От мечущихся вокруг стрел Малыш паниковал ещё больше, поняв, что те приносят боль, но не зная, как её избежать, и шепот Мист был бессилен его успокоить.
  - Нас пристрелят, как куропаток на охоте, если ты не сделаешь с ним что-нибудь!
  Девушка обернулась, полоснув Альвиса мрачным взглядом, в котором явно читалось, кто именно виноват в происходящем, но сказала совсем не то, что ожидал священник.
  - Держись, священник. И меня придержи, если что.
  - Что?
  Мист отвернулась и вытянулась вперёд, всем телом прижимаясь к орлу. Крепко обхватив его шею руками, тролли уткнула лицо в мягкие перья.
  Миг спустя беспорядочный полёт неожиданно выровнялся. Орёл снова закричал, но теперь в его голосе звучала ярость, а не паника. Малыш неожиданно ловко вильнул в сторону, уходя от очередного болта, потом в другую, потом снова на миг перевернулся на спину, а повернувшись обратно, сразу ушёл в крутое пике...
  Дальнейший полёт Альвис помнил достаточно смутно. Земля и небо, бесконечно меняющиеся местами. Скользкие перья, в которые приходилось цепляться со всей силы, сжав меч в зубах, чтобы хоть как-то удержаться во время очередного безумного пике. Болты стреломётов, прорезавшие воздух то дальше, то ближе, но никогда не попадавшие в цель. Бешеный свист ветра в ушах и ликующий крик птицы, смеющейся над жалкими людишками, вздумавшими поохотиться на короля неба.
  В какой-то момент Альвис увидел глаза огромной птицы, и на миг ему показалось, что они насыщенно-алого цвета. Нет, только показалось - слепящее глаза солнце снова оказалось где-то сбоку, и стало видно, что глаза у орла ярко-жёлтые, наполненные солнцем, и яростью, и свободой, и бешенной, неудержимой жаждой жизни. И Альвис вдруг поймал себя на том, что улыбается сквозь зажатый в зубах клинок.
  Когда сумасшедшая пляска наперегонки со смертью наконец прекратилась, Альвис ещё с минуту судорожно цеплялся за перья, пытаясь привыкнуть к тому, что небо наверху, а земля внизу, и не стремятся меняться местами. Потом он наконец с некоторым трудом разжал зубы и, перехватив меч рукой, попытался оглядеться. Орёл уверенно летел куда-то на запад, оставив Арену далеко позади. Мист по-прежнему лежала на его шее, плотно обхватив её руками и уткнувшись лицом в тёмные перья.
  По шее девушки стекала тонкая струйка крови из уха.
  Альвис неуверенно тронул тролли за плечо. Девушка не шевельнулась.
  - Мист? - Альвис тряхнул сильнее. Голова девушки безжизненно мотнулась, и стало видно бледное лицо и ещё одну струйку крови, стекающую из уголка серых губ. Ругнувшись, мужчина попытался нащупать пульс - сердце билось, но так медленно и глухо, словно каждый удар мог стать последним. Оттянув веки, священник заглянул девушке в глаза и изумленно отпрянул - в огромной радужке цвета янтаря застыли круглые птичьи зрачки.
  Орёл протестующе закричал и бросил долгий внимательный взгляд, вывернув шею. В напоенных солнцем глазах Альвису почудилось предупреждение.
  Помедлив, мужчина убрал руку с плеча девушки. Ещё пару секунд посверлив его взглядом, птица отвернулась обратно.
  Альвис вдруг понял, что они снижаются. Медленно, постепенно, но земля определенно приближалась. Малыш недовольно заклекотал и, пару раз тяжело взмахнув крыльями, поднялся чуть выше, но надолго его не хватило. Огромной птице определенно тяжело было держаться в воздухе.
  О том, каково ей будет приземляться, да ещё и в густом лесу, над которым они летели, Альвис старался не думать.
  Орёл снижался всё быстрее, тревожно крутя головой во все стороны, словно высматривая что-то. Площадку для приземления? Рухнув с размаху на деревья, он почти наверняка переломал бы себе крылья, но на поляне у него был бы шанс. Однако лес оставался удивительно густым, а макушки деревьев приближались...наконец орёл издал ликующий крик и, перестав высматривать, устремился вперёд.
  Через несколько минут полёта Альвис и сам увидел то, что уже давно заметили зоркие птичьи глаза. И в самом деле поляна. Но до неё ещё нужно было долететь, а верхушки деревьев уже мелькали так близко, что, казалось, их можно коснуться рукой.
  - Давай, Малыш, - не сдержавшись, прошептал Альвис и провёл рукой по нагретым солнцем перьям.
  Птица ответила мучительным криком и с трудом поднялась на пару метров.
  Поляна была уже совсем близко, когда ветви деревьев хлестнули священника по ногам, а миг спустя они окончательно рухнули на вековые кроны. Альвис подался вперёд, закрывая собой Мист. Ветки плетьми и копьями ударили со всех сторон, затрещали, ломаясь, вековые кроны, зло закричал Малыш...а потом они наконец вывалились на злополучную поляну, пропахавав в ровной стене деревьев полосу длиной в несколько десятков метров. Стоило Малышу коснуться земли, как судорожно стиснутые руки Мист разжались, а потом приземлившийся на раненую ногу орёл дико закричал и рванулся так, что седоков с него просто снесло.
  Альвис с трудом поднялся на ноги. В глазах плыло и двоилось от удара о землю, на спине и боках саднили многочисленные царапины, пришедшиеся как раз на подживающие шрамы, правую ногу он почти не чувствовал и подозревал, что это к лучшему. Бросив быстрый взгляд на отлетевший в сторону меч, Альвис сжал зубы и направился к продолжавшему бесноваться орлу. Мист лежала у его ног сломанной куклой, а на дикие крики все хищники, живущие в этом лесу, должны были или сбежаться, или убежать за тридевять земель.
  - Малыш! - неуверенно окликнул Альвис. Огромная птица мгновенно затихла и подняла на человека настороженные глаза.
  - Я не причиню тебе вреда, - тихо проговорил Альвис, не уверенный, что его понимают. - Я знаю, тебе больно и страшно. И знаю, у тебя нет причин доверять мне.
  Помедлив, Альвис шагнул вперёд. Орёл угрожающе заклекотал.
  - Как и у твоей хозяйки...но она доверяла почему-то. Я...- священник запнулся, не зная, что сказать. - Я не причиню тебе вреда. Честное слово.
  Альвис шагнул вперёд, почти ощущая огромный острый клюв, вонзающийся ему в голову. Шаг. Янтарные глаза настороженно следят за человеком. Шаг. Угрожающий клёкот становится громче. Ещё шаг...и ладонь священника касается неожиданно тёплого, нагретого солнцем, клюва. Кажется, растерялись оба - и птица и человек.
  Альвис провёл рукой по шершавому клюву, осторожно почесал основания перьев вокруг него и неожиданно мягко улыбнулся.
  - Всё будет хорошо, Малыш.
  И огромный орёл замолчал, словно понял...и поверил. Священник наклонился и, больше не опасаясь удара клювом, вытащил Мист на солнце.
  Увиденное, мягко говоря, не радовало. Лицо тролли осунулось, словно после тяжелой болезни, из уголка посеревших губ текла тонкая струйка тёмной крови, создавая неприятный контраст мертвенно-бледной коже. Ещё две струйки текли из ушей. Альвис осторожно оттянула веко и убедился, что глаза у тролли по-прежнему янтарно-жёлтые, с застывшим птичьим зрачком.
  - Мист... - священник осторожно тряхнул девушку за плечи. - Мист!
  Тело безвольно мотнулось, словно принадлежало кукле...или трупу. Альвис приложил пальцы к её запястью и зло выругался - пульса не было, а кожа была прохладной на ощупь.
  Несколько секунд Альвис молча смотрел на безжизненное лицо девушки, а потом решительно разжал застывшие челюсти руками и приник ртом ко рту, пытаясь вместе с дыханием поделиться жизнью. Раз, другой, третий...а потом девушка неожиданно выгнулась дугой, обхватила голову Альвиса руками и впилась в его губы своими. Опешив, священник невольно ответил на, наверное, самый страстный поцелуй в своей жизни. Её губы имели привкус крови и вишни, а клыки совсем не мешали...теперь её кожа казалась горячей, как огонь, и он обхватил её за плечи и продолжил целовать, на несколько секунд забыв о многовековой вражде и ранах, об опасностях и проблемах, просто отмечая торжество жизни.
  Он оторвался только тогда, когда ему совсем перестало хватать воздуха.
  - О, так ты...всё-таки знаешь...что нужно делать с...девушкой...- тяжело дыша, выдохнула Мист. В алых глазах плясали бесенята. - Я уже как-то сомневаться начала...
  Полная грудь Мист тяжело вздымалась под изрядно потрепанной кожаной повязкой, невольно притягивая взгляд. Альвис отвёл глаза с явным трудом и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Мист широко усмехнулась.
  Малыш радостно заклекотал, почувствовав пробуждение своей хозяйки. Встрепенувшись, тролли торопливо огляделась, с облегчением нашарила взглядом относительно целого орла и попыталась встать, опираясь на здоровую руку. Рука как-то странно дернулась и Мист упала обратно, зло ругаясь.
  - Тебе придется меня нести, - мрачно сообщила она священнику.
  - Куда? - поинтересовался тот.
  - К Малышу. Надо осмотреть его рану.
  - Осмотри для начала свою, - Альвис кивнул на предплечье, разрезанное его катаной до кости.
  - Хороший удар...- пробормотала тролли. - Ерунда, через пару дней заживёт.
  - Отлично, тогда иди сама.
  - Не дойду, - мрачно отозвалась девушка, в подтверждение своих слов снова подняться. На этот раз ей удалось встать на ноги, но они тут же подломились, отказываясь держать странно изогнувшееся тело. Нелепо замахав руками, девушка упала, а ноги ещё несколько секунд продолжали дергаться, словно живя своей жизнью.
  - Сотрясение мозга? - настороженно поинтересовался Альвис.
  - Если бы...это откат.
  Альвис смотрел выжидающе, и ей пришлось продолжить.
  - Когда Малыш запаниковал, мне пришлось слить моё сознание с его, иначе нам ни за что не удалось бы избежать стрел.
  - Слить сознания?
  - Да... - девушка говорила с явной неохотой, не горя желанием делиться секретами своей магии. - Я видела его глазами, летела на его крыльях, боялась его страхом...я была им. Это я пролетела через стрелы, это я злилась, когда ты пытался тормошить моё...другое моё...тело...
  - А с человеком такое возможно? Ты можешь так же...подчинить себе человека? - нахмурился Альвис.
  - Дурак ты, святоша... - вопреки ожиданиям, тролли не разозлилась, а только печально вздохнула. - Во всём-то ты только оружие видишь...ты был там, ты видел, чего мне это стоило. А ведь у меня был непрерывный физический контакт, который облегчает слияние, к тому же, Малыш доверяет мне - если бы он испугался меня, если бы попытался сопротивляться, я бы не справилась. Ты хоть представляешь, каково это - слиться с чужим разумом? По-настоящему чужим? Он видит иначе, чем я, чувствует иначе, мыслит иначе...в этом потоке чужой жизни очень сложно не захлебнуться, не потерять себя. Обычно только лучшие наши шаманы идут на такой риск, это очень опасно, но у меня не было выбора...если бы я не справилась, мы бы оба умерли или сошли с ума.
  - Но ты справилась, - тихо отозвался священник. По его невозмутимым глазам снова невозможно было понять, как он относится к услышанному.
  - Да, и сейчас вкушаю последствия. Моё тело всё ещё думает, что я птица. Руки - крылья и всё такое...
  - Это надолго? - настороженно поинтересовался Альвис.
  - Понятия не имею, - невесело усмехнулась тролли. - Может, на пару дней, а может навсегда. Мне ещё повезло. Мои шансы вообще прийти в себя после всего этого были примерно так...один к двадцати. Кстати, спасибо за поцелуй - ты напомнил мне, кто я, позволил вынырнуть из глубин чужого разума. Ты меня вытащил. Вытащил, после того как чуть не убил.
  Девушка отвела взгляд в сторону, помрачнев.
  Помедлив, Альвис с трудом поднялся на ноги и молча протянул Мист руки. Встрепенувшись, девушка вскинула глаза, несколько секунд молча смотрела на священника, а потом всё же потянулась вперёд, обхватывая его за шею дрожащими руками.
  Какие-то двадцать метров, отделяющие их от орла, они преодолевали минут пять. Каждый шаг Альвиса отзывался такой вспышкой боли в пострадавшей ноге, что мужчина с трудом удерживался в сознании. Клещом вцепившаяся в него тролли, безуспешно пытающаяся умирить подергивающиеся конечности, не слишком помогала.
  Наконец Альвис буквально рухнул на колени рядом с орлом, чудом не уронив свою ношу. Мист тут же вывернулась и подползла к орлиным лапам, туда, где торчала огромная железная стрела. К счастью, она попала под углом и на излёте, войдя недостаточно глубоко, чтобы повредить внутренние органы, но достаточно, чтобы причинять дикую боль. Как могла осторожно ощупав плоть вокруг раны, девушка обернулась.
  - Нужно вытащить, - коротко сказала она священнику. - Сможешь?
  - А он нас потом не прибьёт в благодарность? - мужчина настороженно покосился на нависающую над ними огромную тушу.
  - Брось, ничего он нам не сделает. Ну мне так точно... и тебе...наверное...
  Вздохнув, Альвис всё же взялся за стрелу. Огромная птица закричала и забила крыльями от боли, но Мист положила руки на окровавленные перья, успокаивая. Стрела застряла в кости. Сжав зубы, священник потянула сильнее. Мышцы на руках вздулись, на лбу выступили капли пота, но проклятая стрела наконец поддалась. Малыш закричал ещё громче и, не выдержав, махнул когтистой лапой, пытаясь избавиться от источника боли. Альвис прогнулся назад, но стрелу не выпустил. В последнее мгновение лапу перехватила Мист - едва ли она смогла бы удержать её, но от пальцев девушки по лапе и выше побежало тепло, успокаивая и облегчая боль, и огромная птица застыла, поверив своей двуногой подруге. Из уголка рта Мист снова побежала кровь, девушка закашлялась, но рук не убрала. Магия шаманов в большинстве своём - долгие ритуалы с обращениями к различным духам, мгновенное воздействие тяжело им даётся, тем более сейчас, когда девушка была ещё не отошла от предыдущего колдовства.
  Наконец, стрела полностью вышла из раны. Альвис задумчиво посмотрел на застывшие в сантиметре от его груди когти.
  - Хороша благодарность... - пробормотал он.
  Тролли мгновенно выдернула у него стрелу и старательно осмотрела, обнюхав и даже лизнув наконечник.
  - Не отравлена, и на том спасибо, - буркнула девушка, приступая к изучению раны. Её ставшие вдруг чужими пальцы то и дело соскальзывали, причиняя боль, но большая птица терпела, не желая причинить вред своей подруге.
  - Плохо, - вынесла она вердикт через несколько минут. - Могло быть и хуже, но всё равно...плохо. Серьёзных повреждений нет, но пока рана не заживёт, он не сможет взлететь - ему нужен сильный толчок, одной лапы тут не хватит.
  Девушка задумчиво нахмурилась.
  - Так...мне нужны травки...хвощ, крапива двудольная, таарцея... - перечислив ещё названий десять, девушка попыталась подняться и снова упала обратно. Зло зарычав, она обернулась к Альвису. - Сможешь найти? Эти достаточно распространенные, наверняка растут где-нибудь неподалеку.
  - Извини, - священник с сожалением покачал головой. - Я не разбираюсь в травах.
  - Толку с тебя... - закатила глаза тролли. - Только и умеешь, что мечом махать! Ладно, слушай сюда.
  Минут через десять детального описания разнообразных растений Альвис неуверенно нахмурился:
  - Зачем нам столько?
  Мист молча кивнула в сторону орла.
  - И почему я должен всё это искать?
  - Ну, хотя бы потому, что без этого ты с высокой вероятностью умрёшь в ближайшую неделю от какого-нибудь заражения крови. А сварить снадобье от этого смогу только я...но я даже не почешусь, пока ты не принесёшь ВСЕ необходимые мне травы!!! Такая причина тебя устроит?!
  Несколько секунд священник молча смотрел на тролли. Та сверлила его не менее пристальным взглядом. Потом Альвис так же молча кивнул и, хромая, направился в лес.
  
  Меньше чем через час на поляне развернулся целый походный госпиталь. Мист приспособила длинные мясистые листья каких-то растений под бинты, иглу какого-то хвойного и пару безжалостно выдернутых у Альвиса волос - под хирургические иглу с нитками и занялась обработкой ран. Альвис только головой качал - окажись он в лесу один, в жизни бы не смог ничего из этого, даже не нашёл бы ручей, который тролли обнаружила каким-то звериным чутьём, даже не выходя за пределы поляны. Разумеется, котелка у них не было, а потому воду пришлось носить в плотно свернутых листьях ещё одного растения. Мист разводила водой перемолотые камнями травы и смазывала получившейся мазью раны.
  Первым делом она, разумеется, позаботилась о своём любимом Малыше. Старательно промыла рану, заставив Альвиса раз пять сбегать за водой, смазала какой-то особо вонючей смесью и кое-как налепила сверху лист. Потом девушка занялась собственными повреждениями. По-настоящему серьёзно выглядела только рана от катаны на предплечье, её пришлось зашить. Правда, зашивал Альвис, потому что руки Мист по-прежнему не слишком слушались хозяйку.
  - Сам порезал, сам и зашивай... - ворчала девушка, стараясь сидеть неподвижно.
  - Прости, - негромко сказал мужчина, когда тролли снова тихо зашипела сквозь стиснутые клыки.
  - Да ладно, вполне прилично штопаешь...небось, большой опыт, с таким-то отвратным характером.
  - Да, - священник чуть улыбнулся уголками губ. - Но я не об этом. Я дал тебе слово, но не сдержал его...прости.
  - Странный ты человек, святоша, - задумчиво протянула Мист. - Спасаешь мне жизнь и извиняешься за это...кстати, почему ты просто не прикончил этого ублюдка в первом же бою? Бросил бы в него меч сразу же и все дела, зачем было идти до финала?
  - Я был слишком далеко, - неохотно отозвался мужчина. - Чемпиона подпустили бы к Хозяину вплотную, а так...катана - не метательное оружие. Шансы попасть у меня были где-то один к ста, убить - ещё меньше.
  - Но ты метнул. И попал.
  - Я нарушил приказ Церкви, - тихо проговорил Альвис. - Поставил под угрозу весь план и только чудом его не сорвал. И чуть не убил нас обоих.
  - Жалеешь? - с искренним любопытством поинтересовалась Мист.
  Альвис на миг поднял глаза от раны, взглянув ей в лицо. В алые смеющиеся глаза, горящие яростной, неукротимой жизнью. На клыки, наверняка рвавшие когда-то и человеческую плоть. На полные губы, которые на вкус как кровь и вишня...
  - Нет. - Коротко отозвался он и опустил глаза. Он не знал, что скажет ей, если она спросит, почему. Он и сам не знал ответа. Но он знал, что если бы убил её тогда, то жалел бы об этом всю оставшуюся жизнь.
  Она не стала спрашивать.
  _____________________
  
  Несколькими часами позже они сидели у небольшого костра.
  Альвис расслабленно вытянула перебинтованную ногу, а Мист варила какие-то корешки, которые, по её словам, были вполне съедобны, если правильно их приготовить.
  - У тебя очень необычный...питомец, - покосился на Малыша Альвис.
  - Сам ты питомец... - беззлобно огрызнулась девушка. - Малыш - мой друг. Как и я его.
  - Никогда не видел таких.
  - И не увидишь, скорее всего. Они живут в Серых Горах, у подножия которых находится наш лес, и редко спускаются вниз. Я нашла его случайно - мне тогда было одиннадцать, и я обожала лазить по предгорьям. Наверно, с его родителями что-то случилось - он был совсем один, отощавший и грязный, упал в какую-то канаву, крыло сломал, и не мог из неё вылезти. Летать не умел, зато клевался, зараза...хорошо, он тогда совсем маленький был, не больше обычного орла. Я его выходила. Вырастила. Кормила...ты не представляешь, сколько еды нужно этой заразе, даже когда он маленький!
  - Ты добывала ему еду...сама? - Альвис покосился на гигантского орла и попытался представить, сколько еды ему было нужно в подростковом возрасте и как всё это может добыть одиннадцатилетний ребёнок. Получалось плохо.
  - Да...понимаешь, святоша, у нас есть...ну, скажем, традиция. У многих троллей есть звери-побратимы. Мы называем их лаэрры. Это те, кто ближе нам, чем родная семья, кто без колебаний пойдёт за нами в огонь и воду, кто отдаст за нас жизнь...и за кого отдадим жизнь мы. Они сражаются рядом с воинами, усиливают магию шаманов, они - глаза и уши разведчиков. Но получить настоящего лаэрра...очень сложно. Нельзя просто выкрасть детёныша какого-нибудь животного - это грех. У нас считается, что полноценным лаэрром тролля станет лишь тот, кто потерял свою судьбу с себе подобными, кто умер бы, оставшись один. Только его судьба может быть полноценно сплетена с нашей. Брошенный детёныш, потерянный птенец...найти того, кто может стать твоим лаэрром - большая удача. Говорят, сами духи приводят их к достойным...но даже тогда это сложно и мало кому удаётся. Он должен вырасти рядом с тобой, и ты, и только ты, должен воспитать его, иначе связь будет неполной. Понимаешь? Он - мой лаэрр, и мне его кормить и воспитывать. Правда, многие советовали мне избавиться от него, потому что горный орёл - это всё-таки совсем не то же самое, что какой-нибудь волк...но я не стала. Я справилась...мы справились.
  Тролли усмехнулась воспоминаниям.
  - Я оббегала весь лес, ловя ему добычу. Я учила его летать - сначала в лесу, подбрасывая в воздух, показывая других птиц, а потом в горах, пинками скидывая с вершин...у нас получилось. Он вырос большим и сильным и однажды присоединился к своим братьям...и они приняли его. Вместе с ними он улетает зимой на юг, где тепло, вместе с ними парит над горами летом. Но он по-прежнему мой лаэрр, и он всегда отзовётся на мой зов.
  Девушка последний раз ткнула палочкой в разварившиеся корни и удовлетворенно кивнула:
  - Готово.
  Корни были невкусными, но вполне съедобными, особенно после гладиаторской кормежки. В любом случае, выбирать не приходилось. Доев, Альвис покосился на орла. Тот в свою очередь косился на явно что-то едящих людей и недовольно клекотал - корешкам он предпочитал свежее мясо, причём в больших количествах.
  - Что ты планируешь с ним делать?
  - То есть? - оторвалась от своей порции девушка.
  - Сколько ещё будет заживать его нога?
  - Не знаю...две недели. Неделю. Это при хорошей кормежке.
  - Мы не можем столько ждать. Нужно идти, - резко проговорил священник.
  - Куда идти? Зачем?! - девушка демонстративно покосилась на перебинтованную в два слоя ногу Альвиса.
  - Идти, - упрямо продолжил священник. - Конечно, мало шансов, что за нами вышлют погоню, но всё-таки...лучше выйти к обжитым местам. К тому же мне нужно сообщить братьям, что произошло.
  - Мы не сможем никуда пойти, пока Малыш не поправится, так что твоим братьям придется подождать, - мрачно отозвалась Мист.
  - Да. А ты уверена, что он вообще поправится? Сколько ему нужно еды? Явно больше, чем кто-либо из нас сможет найти в таком состоянии. Я уж не говорю о том, что он сейчас сам - ходячая, точнее, лежачая, приманка для хищников любого рода, его только глухой не услышит...
  - И что ты предлагаешь? - ещё мрачнее поинтересовалась тролли.
  - Когда лошадь ломает ногу, а всаднику нужно ехать дальше, её добивают, Мист, - тихо проговорил священник, положив руку на рукоять катаны. Без всякой угрозы - просто поясняя свои слова.
  - ЧТО?!! Да ты...ты...я скорее тебя добью! - мгновенно взъярилась девушка. - Он спас нас!
  - Он всё равно не выживет, - тихо проговорил священник, не обращая внимания на взбешенную тролли. - У нас нет ни сил, ни времени его кормить, поить и защищать, пока он не поправится. Если мы уйдём без него, он останется легкой добычей для хищников...конечно, сколько-то он положит без проблем, но рано или поздно он устанет, а уйти ему некуда...это милосердие, тролли. У нас нет выхода.
  - Да засунь себе в задницу такое милосердие!!! Вместе с твоим ножиком! Это твоя вина! Мы все чуть не погибли из-за тебя, из-за какого-то дурацкого меча, а теперь ты предлагаешь его бросить?!! Да пошёл ты...к своим братьям, хотя бы! Хочешь валить - вали один, святоша!
  - Мист... - попытался было утихомирить разошедшуюся девушку Альвис. Мист зло прижала уши к голове и с усилием сжала руку в кулак. Альвис замолчал, хватая ртом воздух - его сердце, сильное, здоровое, тренированное сердце вдруг забилось с перебоями, точно сжатое невидимой рукой.
  - Если ты хотя бы попытаешься приблизиться к Малышу...клянусь духами предков, ты пожалеешь! - чеканя каждое слово, выдохнула тролли и разжала кулак.
  Несколько секунд они оба молча меряли друг друга взглядом, тяжело дыша - колдовство явно далось Мист нелегко, но отступать она не собиралась, предупреждающе скаля клыки.
  - Ясно, - наконец проговорил Альвис ничего не выражающим голосом и, прихрамывая, направился прочь с поляны.
  Тролли проводила его настороженным взглядом и обессиленно откинулась на траву.
  Есть больше не хотелось.
  __________________________
  Солнце уже садилось, когда Мист решила снова проверить рану Малыша. Руки дрожали и дергались, слушаясь даже хуже, чем раньше. Ноги не слушались вовсе, Мист пришлось добираться до орла ползком. Малыш тихонько клекотал, жалуясь на боль и голод - при необходимости огромные птицы могли обходиться без еды неделями, но во время долгого перелёта ему и так нечасто удавалось перекусить, а потом ещё бой, рана, слияние, долгий полёт с двумя седоками на спине, жесткое приземление...орлу нужно было восстановить силы, но всё, что могла сделать тролли - попросить его потерпеть ещё немного. Девушка хмуро оглядела поляну, понимая, что если ничего не изменится, эта поляна станет их общей могилой. Рано или поздно, от голода или зубов хищников...в кустах что-то зашуршало. Мист резко вскинулась, напряженно принюхиваясь к воздуху. Пахло...свежей звериной кровью и ещё чем-то знакомым...нет, не может быть...
  На поляну, пошатываясь, вышел Альвис с тушей здоровенного вепря на плечах. Он рухнул, не дойдя нескольких шагов до Мист, тяжёлая туша упала на траву.
  - Разделывать...будешь сама, - хрипло выдохнул священник, переводя дыхание. - Надеюсь...твоему питомцу тут...хватит хотя бы на пару дней.
  - Я думала, что ты ушёл... - тихо проговорила тролли, пристально глядя на Альвиса.
  Тот промолчал, с хриплым стоном растянувшись на траве и прикрыв глаза, ловя последние лучи заходящего солнца.
  Освещенное оранжевыми отблесками лицо выглядело удивительно умиротворенным, казалось, что священник улыбается - едва заметно, но очень светло, как человек, только что принявший сложное, но верное решение...хотя, конечно, это была лишь игра теней.
  Мист почувствовала, как её губы против воли разъезжаются в широкой улыбке.
  ___________________________
  
  Если бы кому-то вздумалось пройти через глухой лес именно в этом месте, его глазам предстало бы престранное зрелище - троллиха и человеческий мужчина, мирно беседующие о чём-то у костра, и дремлющий неподалеку гигантский орёл. Мужчина, весь 'украшенный' повязками из листьев, точил меч, а троллиха старательно мастерила что-то из толстой дубовой ветки и кучи всяких мелочей вроде разноцветных перьев и листьев.
  Мист окинул скептическим взглядом почти готовый посох и отложила в сторону. Конечно, он и в подметки не годился её старому, пропитанному магией родного леса, но выбирать не приходилось. Магия тролльего шаманства по большей части очень медлительна и требует долгих ритуалов с песнями, плясками и взываниями к духам, но шаманские посохи несколько облегчают задачу. Правильно сделанный посох может служить каналом для энергии, позволяя своему хозяину создавать более мощные заклятие за более короткое время и щедро делясь с хозяином энергией при необходимости...к тому же в качестве символа статуса посохи просто неоценимы, да и оружия из тяжеленных палок, зачастую увенчанных мощными набалдашниками, неплохое. Без посоха в руке Мист чувствовала себя неуютно.
  Девушка задумчиво покосилась на Альвиса, всё с тем же непроницаемым выражением точившего меч уже почти час. Большого смысла в этом девушка не видела - катаной священника и так можно было пушинку на лету разрезать, но, кажется, его это просто успокаивало.
  - Дай, - протянула руку девушка.
  Священник тут же опустил камень, который использовал вместо точила, и настороженно покосился на Мист.
  - Я чуть не погибла из-за этой железки...дважды, сначала на арене, когда ты меня ею резал, а потом когда тебе больше жизни приспичило за ней вернуться. Дай хоть посмотреть, что в ней такого.
  Пару секунд Альвис смотрел на неё всё с тем же коронным абсолютно непроницаемым выражением, потом неохотно протянул клинок рукоятью вперёд.
  Мист без нажима провела пальцем по лезвию и задумчиво слизнула выступившую кровь. Крутанула рукоять между пальцами, пару раз на пробу взмахнула, со свистом рассекая воздух. Альвис настороженно следил за ней, ни на миг не отрывая глаз.
  - Не понимаю, - наконец честно призналась девушка. - Это хорошее оружие. Очень хорошее. Пожалуй, лучшее, которое я когда-либо держала в руке...впрочем, тролли никогда не славились своими кузнецами. Прекрасный баланс. Невероятная острота. Как меч он совершенен...но это по-прежнему всего лишь меч. Железка, для которой всегда можно найти замену...инструмент для выживания, но никак не цель. Ради чего тут рисковать жизнью?
  - Это - моя душа, - неохотно разлепил губы Альвис. - Всё, что у меня осталось.
  - Осталось от чего? - немедленно поинтересовалась тролли.
  Альвис укоризненно вздохнул, понимая, что просто так она уже не отвяжется. Махнул рукой, пытаясь отобрать меч - впрочем, не слишком старательно.
  - От всего. От той, прошлой жизни, в которой у меня было что-то большее, чем меч и приказ. Это древний клинок моего рода...единственное, что уцелело из когда-то принадлежавших нам сокровищ. Рода давно нет, и дом сгорел, и все и всё, кто помнил наше имя, мертвы. Кроме нас двоих. Меня убили им когда-то...злая насмешка - убить последнего из Рода клинком его отца. Но я выжил. Потому, что мне повезло, потому, что такова была воля Божья или потому, что этот меч не хотел моей смерти - не знаю...а может, потому, что я всё-таки умер тогда, той ночью. Всё, что было мной, сгорело в том пожаре, не оставившем ничего от моего дома, а то, что осталось - утекло с кровью, пролитой этим клинком. Я умер, но остался, чтобы отомстить. Я обещал, что больше никогда не буду слабым, и этот меч был свидетелем моих клятв. Последним, кто видел мои слёзы. Последним, кто помнил меня другим. Мальчишка Альвис погиб тогда, дав жизнь Мечнику - воину с мечом вместо души.
  - Ты отомстил? - заинтересовалась живо слушавшая Мист.
  - Да, - лицо священника было по-прежнему равнодушным, словно он говорил о ком-то другом; только в глазах на миг блеснуло что-то такое, чему Мист не смогла подобрать названия, но по спине невольно пробежали холодные мурашки.
  - Правильно, - одобрительно оскалилась тролли. - Месть - это хорошо.
  Альвис окинул её взглядом, в котором мелькнуло что-то вроде удивления.
  - Ты первая, кто это одобрил, - иронично вскинул бровь Альвис.
  - А что, ты всем подряд это рассказываешь? - расстроилась Мист. Всегда приятно чувствовать себя единственным поверенным чужой тайны.
  - Нет, - чуть улыбнулся Альвис. - Но некоторые братья в курсе и...не в восторге.
  - Да ничего они не понимают, браться твои...ты, впрочем, тоже. Месть - дело хорошее и полезное: проучить всякую мразь, чтобы снова не пакостили, самому душу отвести и успокоиться...другое дело, если успокоиться не получится. Тогда да, тогда грустно. Месть - штука такая...затягивает, потом уже неважно, кого и за что убивать. Вот как тебе.
  - Я не убиваю всех подряд! - резко отозвался священник.
  - Нет, ты просто убиваешь всех, на кого укажет твоё пресвятое начальство. Наверное, очень удобно, да? Переложить всю ответственность на чужие плечи и просто выполнять задания...просто убивать тех, на кого тебе укажут.
  Мист задумчиво провела пальцами по рукояти катаны и резко сменила тему прежде, чем побледневший от злости Альвис успел возразить.
  - Глупости всё это...не может человеческая душа быть в мече. К тому же, я ничего такого не чувствую.
  - Ну, либо она там, либо её не осталось вообще...мне приятнее думать, что первое, - невесело усмехнулся Альвис, протягивая руку за мечом. - В любом случае, он - часть меня. Мы неразделимы уже много лет.
  Мист молча вложила в неё катану.
  - Ты просто боишься признаться сам себе, что ты по-прежнему можешь чувствовать...и испытывать боль. Ты идеальный воин, Альвис, но этого слишком мало, чтобы быть хотя бы просто хорошим человеком.
  Он молча отвёл взгляд, снова принявшись точить меч.
  - А ты считаешь себя хорошим человеком...троллем? - негромко поинтересовался он через какое-то время.
  - Хороший - очень субъективное понятие...но у меня, по крайней мере, своя голова на плечах, и я не собираюсь слепо выполнять чьи-то там приказы и жертвовать собой и другими ради хорошо наточенной железки! Да и душа моя при мне...
  - Вы едите людей.
  - Иногда, - не стала спорить девушка. - Ну и что? Мы живём в гармонии с природой, так, как считаем правильным. Слабые иногда становятся пищей для сильных - это закон природы. А иногда сильные помогают слабым, чтобы те потом тоже смогли стать сильными...и это тоже закон природы. Решать нам, священник.
  Мист снова взялась за посох, прикручивая к его верхушке какой-то корешок.
  - Расскажи что-нибудь, что ли.
  - Что? - растерялся Альвис.
  - Ну, сегодня твоя очередь травить байки. Хочешь - о...прошлой жизни, хочешь - об этой. Наверняка тебе есть что рассказать.
  Альвис задумался. О чём он мог рассказать ей? Явно не о налётах на тролльи поселения в Древнем Лесу...о паучьем гнезде в заброшенной шахте, где огромные восьминогие чудовища медленно высасывали жизнь из закутанных в паутину жертв и где из очередного разрубленного кокона под ноги молодому священнику выпали высохшие остатки его лучшего друга, пропавшего за несколько лет до того? Та шахта до сих пор иногда снилась ему в кошмарах. О вурдалаке-гиганте, съевшем три деревни, прежде чем его удалось выследить и остановить? Он достиг просто ужасающих размеров благодаря обеспеченной местными жителями диете - обитатели четвёртой деревеньки, лежащей недалеко от тех трёх, подкармливали его заблудшими путниками, а когда их не хватало, то и выбранными жребием жертвами из своих, веря, что живой и здравствующий монстр принесёт им счастье и плодородие. О чудовищном големе из костей сотен трупов, созданном очередными сектантами на кладбище одного небольшого городка? Того городка больше не существовала. Тварь первым делом прикончила своих же создателей, а затем чумой прошлась и по городу, присоединяя каждому убитого ею к собственному туловищу.
  Ему было, что вспомнить, но вспоминать не хотелось.
  Помедлив, Альвис усмехнулся.
  - Ко мне как-то обратились за помощью жители одной деревеньки, терроризируемой призраками. По их словам, призраки их...грабили. Было как раз время осенних ярмарок, многие крестьяне вывозили товар на продажу в ближайшие города - овощи там, фрукты, изделия домашнего промысла...а привидения с неземным воем налетали на несчастных торговцев по дороге, выли, звенели цепями, угрожали забрать жизнь, но почему-то соглашались на откуп картошкой, свежесплетенными лаптями или, если торговец ехал назад, деньгами. Вообще-то я просто мимо проезжал, но меня так слёзно умоляли...
  - И как? - хмыкнула Мист.
  - Ну, как...- Альвис ухмыльнулся воспоминаниям. - Как и следовало ожидать, 'привидениями' оказались предприимчивые ребята из соседнего села, видимо, решившие, что в 'бестелесном' виде они заработают больше, чем...хм...честной торговлей. Или даже относительно честной. Пришлось их разочаровать.
  - И что ты с ними сделал? - Мист с любопытством подалась вперёд, демонстративно покосившись на катану.
  - Не настолько уж я чудовище, - фыркнул Альвис. - Идиоты они, конечно, порядочные, но люди же...сдал службе правопорядка из ближайшего городка, кажется, их в каменоломни на паре лет сослали. Ничего, им полезно, от честного труда ещё никто не умирал.
  - С неземным, говоришь, светом? - задумчиво протянула тролли, насмешливо щурясь.
  - Угу. Под простынями и с фонариками из камалового масла, оно таким гнилушечно-зелёным горит, знаешь, наверно. Света почти никакого, зато для привидения самое то. И не лень было делать! И цепи где-то нашли, умельцы...
  - Весёлая у тебя работа.
  - Не всегда, - помрачнел Альвис. - Из-за этих придурков я опоздал туда, куда на самом деле собирался.
  Он помолчал, а зачем всё же продолжил рассказывать.
  - Тогда мы получили просьбу о помощи от одного шахтерского посёлка. Такое часто бывает, и наш долг велит не отказывать в помощи...я как раз был в местной церкви, когда им пришла просьба, и меня направили на помощь...я опоздал. Когда я приехал...шахтерский поселок был пуст. Ни живых, ни мёртвых. - Альвис смотрел в огонь, явно видя там что-то своё. - Прокладывая шахту, эти умники наткнулись на старый подземный могильник, и вместо того, чтобы при первых же признаках беды бежать, решили подождать помощи, не покидая родные стены...но помощь опоздала, и родные стены не смогли защитить их от древнего проклятия.
  Мист понимающе кивнула. Многие старые расы охраняли свои захоронения магией, не желая, чтобы кто-либо тревожил их покой ради сокровищ или пустого любопытства. Но едва ли простые шахтёры знали это.
  - Что с ними стало?
  - Они были в шахтах...все. И все они были мертвы. Они побеспокоили покой мёртвых, и мёртвые отомстили им...они стали кадаврами. Живые мертвецы. Все, до последнего ребёнка.
  Альвис замолчал, погрузившись в воспоминания. Он опоздал совсем немного - их ещё можно было перепутать с живыми: плоть не начала разлагаться, тела едва успели остыть...их выдавали дерганые, словно у марионетки в неумелых руках, движения и пустые глаза. И жажда чужой жизни, резко сделавшая их движения куда более устремленными и зажегшая в глазах голодные огоньки при виде живого. Их было много, и самым разумным было сбежать. Сбежать от шелеста в голове, чуть слышно, на грани сознания, шепчущего 'Живой...насссстоящий!...жизззнь...мы тоже были такими...ещщщё недавно мы были такими...стань таким, как мы!..приссссодеинись!' Сбежать и завалить проклятые шахты. Выйти на свет кадавры не могли, а значит, у него была бы куча времени, чтобы решить эту проблему. Завалить проход и оставить потревоживших покой мёртвых вечно скитаться в темноте...наверное, он так бы и сделал, если бы не попавшаяся на пути девочка лет десяти. Точнее, раньше она была девочкой лет десяти, и даже став кадавром, не выпустила из рук любимую куклу, дико смотревшуюся здесь. Она не открывала рта, но в голове снова раздался сводящий с ума шелест. На этот раз он звучал почти жалобно. 'Свящщщщенник...мама сссказала, что сссвященник спассёт нас...это про тебя она говорила?' Альвис застыл, глядя на разгорающиеся в голубых детских глазах голодные огоньки. 'Мне ссстрашно...и холодно...побудь сссо мной...ссспаси меня! Ссссстань таким же, как я!' С последним словом тварь бросилась вперёд, зло зашипев. Альвис отшатнулся и змеёй развернулся, потрясенно глядя на врага. Её устами говорила древняя тьма могильников, но её эмоции были искренними. И из-за голода в её глазах проглядывали страх и мольба. Она оказалась пленницей собственного проклятого тела...как и все они. И теперь, когда он понял это, он больше не мог уйти, бросив их во тьме.
  - Не бойся, - он мягко улыбнулся прямо в оскаленную морду - назвать это лицом язык уже не поворачивался. - Я помогу тебе.
  В последнее мгновение тварь с глазами маленькой девочки почуяла что-то и рванулась в сторону, но клинок оказался быстрее. Катана серебристой молнией вонзилась точно в сердце, и голодные огоньки в голубых глазах вдруг погасли.
  - Спасибо... - чуть слышно прошептала девочка, прежде чем осыпаться прахом.
  А священник медленно повернулся к остальным. Тьма за его спиной ликующе расхохоталась. Ещё одна жертва, которая не выскользнет из её объятий из-за собственной глупости...
  
  - Почему ты не ушёл? - удивилась Мист. - Ну позвал бы на помощь, ничего бы с ними за денёк не случилось...привёл бы туда отряд-другой и порубили их вместе на ленточки, а ещё лучше - сожгли всех к чёртовой матери.
  Альвис медленно покачал головой.
  - Я...опоздал. Они умерли совсем недавно...если бы я не задержался, если бы поспешил, я бы смог их спасти. Но я опоздал. И самое меньшее, что я мог для них сделать - не оставлять их мучиться в таком виде, - он помолчал, глядя в огонь. - Мне до сих пор иногда снятся те шахты, - тихо проговорил он. - И лица, лица...знаешь, я привык убивать. Привык смотреть в лица тем, кого убиваю, и не отводить глаз...обычно на лицах страх. Гнев. Иногда - удивление. Боль. А на их лицах было облегчение. Радость. Они осыпались пеплом с улыбками на устах. И...ничего страшнее я ещё не видел.
  ...тьму прорезал серебряный росчерк клинка. И ещё один. И ещё. Мёртвые тела, казалось, не могли даже замедлить движения, слившиеся в единый танец. В деревне было несколько сотен жителей. Они не были воинами, и у них не было оружия, но всё же их было несколько сотен, и они не боялись ни боли, ни смерти...а он танцевал там, в шахте, едва освещенной последними ещё горевшими лампами. И тьма за его спиной сначала смеялась, потом кричала, потом рычала от злости и бессилия, но так и не смогла дотянуться. Лица, искаженные чужой ненавистью, а потом - облегчением, сливались в одно. Тускло мерцали факелы, а пляшущие по стенам тени казались сказочными чудовищами...реальным в этом мире оставалась только скользкая от крови - своей или чужой? - рукоять катаны в руке. Он пришёл в себя резко, рывком. Просто понял, что стоит посреди большого зала, вытянув меч, но драться больше не с кем. Пепел покрывал пол ровным слоем почти до щиколотки. Неподалеку под пеплом можно было различить очертания детской куклы...
  - Ты не виноват, - горячие пальцы накрыли сжатый до побелевших костяшек кулак, и Альвис вздрогнул, приходя в себя. - Ни в том, что 'опоздал', ни в том, что убил то, что от них осталось. Я слышала о кадаврах, но думала, что этой магии уже нет в мире. Для них нет худшей пытки, чем само их существование. Надеюсь, ты завалил этот проклятый могильник?
  Альвис невесело усмехнулся.
  - Почти. Я кое-как дополз до выхода, послал своим сигнал о помощи и вырубился прямо там, у порога шахты. Когда меня нашли, ненадолго пришёл в себя, и, слава Господу, им хватило ума послушать мой полубессознательный бред и завалить шахты намертво.
  О том, что после этого 'бреда' он почти не месяц не говорил вообще ничего, он рассказывать не стал. И о том, как долго, больше года, почти каждую ночь просыпался с криками и долго потом смотрел в темноту, не решаясь снова закрыть глаза - тоже.
  - Сигнал о помощи? - заинтересовалась Мист. - Погоди, а почему ты его сразу не послал?!
  - Потому что им всё равно понадобилось бы несколько дней, чтобы приехать...и потому что из-под земли сигнал не доходит.
  - Сигнал?
  Альвис вздохнул, потом, видимо, решил, что хуже уже не будет и неохотно признался:
  - Наши распятия - маячки со встроенной возможностью сигнала о помощи. Все близлежащие церкви получают такой сигнал, вместе со сведениями о местонахождении пославшего его, и обязаны немедленно отправить помощь.
  - Полезная игрушка, - хмыкнула Мист.
  - Да... - Альвис машинально коснулся груди в том месте, где раньше висело распятие, и поморщился.
  - Дурак ты, священник, - с некоторым даже восхищением протянула Мист. - Как ты только до своих лет дожил, с такими-то принципами.
  Девушка покровительственно похлопала Альвиса по плечу, и от её прикосновений неожиданно разлилось приятное тепло.
  - Что ты делаешь?! - дернулся священник.
  - А что, не нравится? - невинно заморгала Мист.
  - Что это было? - требовательно спросил Альвис, передернув плечами. Ощущение тепла так и не прошло до конца, продолжая согревать изнутри. Видение покрытой пеплом куклы пошло рябью и отдалилось.
  - Просто делюсь теплом, - неожиданно серьёзно ответила девушка. - Сегодня слишком хорошая ночь, чтобы тратить её на сожаления о прошлом...
  С этими словами Мист легко выбила из руки опешившего священника меч и положила голову к нему на колени.
  - Хватит над ним издеваться, а то ты им скоро точило резать будешь. Посмотри лучше, какое небо красивое.
  И вместо того, чтобы спихнуть тролли, Альвис, помедлив, поднял глаза на небо. Оно и вправду было прекрасно. Яркие грозди звёзд, рассыпанные по синему бархату небосвода. Ни облачка не закрывало это сияющее великолепие.
  - Смотри, - негромко проговорила тролли, показывая пальцем на скопление ярких звезд в западу. - Это созвездие Короны. Говорят, что когда-то она принадлежала королю могучей и богатой страны, имя которой не сохранилось в веках. Но король умер, не оставив наследника...и долгие годы страну раздирала гражданская война, когда брат шёл на брата и один претендент на престол мечтал лишь о том, как бы половчее вонзить кинжал в спину другого...долгие годы шла эта война, и никто не мог взять вверх. За амбиции своих лордов умирали люди, и урожай гнил на полях, и пустели храмы - некому было молиться в них...в конце концов эта война надоела даже богам, и они просто забрали проклятую корону к себе, а некогда единую страну разделили на части горными хребтами и реками. Не посмели смертные спорить с богами, и закончилась война...а камни короны по сей день сверкают в ночном небе, напоминая о былом.
  - А это Орёл, - тонкий пальчик тролли чуть сдвинулся к востоку. - Самый гордый и сильный из их племени, он всегда летал выше всех...а однажды улетел так высоко, то не захотел больше спускаться, и навсегда остался в ночном небе.
  - А это Она.
  - Кто - она? - поинтересовался священник.
  - Просто Она, - алые глаза казались отражением ночного неба, таким же бездонным и загадочным. - Мой народ верит, что наш мир не был создан, но возник сам - пророс из ничего Великим Древом, которое, как листья и плоды, породило все остальное...хранители Древа - духи Леса, которых мы почитаем. А первыми живыми существами, порожденными Древом, были Он и Она. Тогда ещё не было видов и рас, даже имён не было, и они были просто мужчина и женщина, просто Он и Она. Первые живые этого мира, они были счастливы на заре веков...но однажды Он ушёл на охоту и не вернулся. Она ждала его, пока не опала листва на деревьях, и снег не укрыл землю, и тогда она заплакала...то были первые слёзы этого мира. Они стали звёздами, а Она - первым созвездием, чтобы сверху увидеть его. Но даже с ночных небес она не нашла Его, и всё же Она продолжала вперить и надеяться...и плакать, а слёзы её обращались в звёзды, чтобы однажды указать Ему путь к той, что так ждёт Его.
  - Он вернулся? - Альвис с удивлением поймал себя на неподдельном интересе.
  - Он умер, священник, - криво усмехнулась тролли. - Он - первый умерший этого мира, и в тот день, когда Она дождётся Его, этому миру придёт конец.
  - Странные у вас легенды, - вполголоса пробормотал Альвис, но его услышали.
  - Какие есть, - тролли пожала плечами. - Мы молимся ей иногда...за тех, кто ушёл и не возвращается. Молимся, чтобы они вернулись.
  - Ей? Вы верите, что когда она дождётся того, кого ждёт, мир будет уничтожен, и молитесь ей о возвращении?!
  - Не уничтожен, - недовольно прищурилась тролли. - Он просто...изменится. Тому миру, что мы знаем, придёт конец, но этот конец будет лишь началом чего-то нового.
  - Всё равно, - мужчина мотнул головой. - Какой смысл молиться о возвращении тому, кто так и не дождался этого возвращения сам?
  - Но ведь она ждёт, - девушка вдруг села, и огонь угасающего костра вспыхнул в её глазах. - Прошли эоны лет, а она ждёт и плачет по нему...и поэтому однажды они встретятся снова, пусть даже их встреча и будет ознаменовать конец всего, что мы знаем. Впрочем, не переживай, мы едва ли это увидим, - тролли сгладила впечатление клыкастой усмешкой.
  - Мм...хочешь курочки? - уже через пару секунд как ни в чём не бывало поинтересовалась Мист, подобрав с широкого листа слегка подгоревшую ножку неизвестного пернатого.
  - Это не курочка, - машинально отозвался Альвис, не отводя взгляда от тролли. Подобную смену тем и настроений - насколько он мог судить, вполне искреннюю - он видел у неё не впервые, но ей снова удалось поставить его в тупик. - Это...чёрт его знает, что это за тварь была. Размером со страуса и с клыками.
  - Значит, будет курочка, надо же как-то называть...кстати, свой шанс ты упустил, - Мист с аппетитом зачавкала 'курочкой'. Альвис покосился на опустевшую 'миску' и мысленно вздохнул - с утра предстояло снова идти на охоту. Тролли хорохорилась, но всё ещё не до конца пришла в себя - он видел, каких трудов ей стоил заставить ноги не заплетаться, пока она шла от их стоянки до кустиков или Малыша с очередным куском мяса или порцией лекарств.
  Мяса, добываемого им, едва хватало для огромной птицы, и беглецам оставались жалкие обрезки. Растревоженная постоянной работой раненая нога болела, и перспективы ближайшего будущего оставались туманными. И тем не менее Альвис снова поймал себя на мысли о том, что так...спокойно ему не было очень давно. Возможно, никогда. Бездонное небо над головой и его отражение в глазах девушки, рассказывающей старые, как мир, сказки. Тепло догорающего костра и привкус подгоревшего мяса с какими-то лесными травами на зубах.
  В этом определенно что-то было.
  ___________________________________
  
  Споткнувшись об очередной корень, Альвис едва успел взмахнуть руками, восстанавливая равновесие. Тролли, не выдержав, расхохоталась.
  - Слушай, чудо природы, ты мне одно объясни - как ты в лесу охотиться умудрялся?! Тебя же за версту слышно!
   - Это другое, - священник позволил себе недовольно поморщиться. - Тогда я полностью сосредоточен на своём оружии и его цели...своеобразный боевой транс. Но я же не могу постоянно находиться в таком состоянии, а опыта хождения по лесу у меня нет.
  О дергающей боли в снова открывшейся ране он не упомянул.
  - Ну ты даёшь! - Мист искренне веселилась. - Я, конечно, догадывалась, что вы, городские, к природе не привыкли, но чтобы настолько!
  Сама Мист, несмотря на большущие ступни, передвигалась по лесу абсолютно бесшумно, словно призрак, от недавней болезни не осталось и следа. Причём, казалось, ей даже не приходилось прилагать для этого никаких усилий - даже когда девушка смеялась над своим спутником, под её ногой не хрустнул ни один сучок.
  - На самом деле ты просто не доверяешь лесу, - вдруг посерьёзнела Мист. - Ты относишься к нему, как к подозрительному чужаку... - при её словах пальцы Альвиса машинально погладили меч, примотанный к поясу какими-то тряпками за неимением ножен. - ...и он относится к тебе так же. А я выросла в лесу, пусть и не в этом, он для меня друг, брат и отец. Просто слушай лес, священник. Посмотри на него. Дай ему увидеть тебя. Посмотри на танец пылинок в пробившихся сквозь листву лучах, на нежные цветы, проросшие сквозь прошлогоднюю листву, на ночную охотницу-сову, почти слившуюся с деревом...вон там, видишь?
  - Всё это чудесно, но я бы предпочёл посмотреть на всё это с высоты птичьего полёта. Напомни мне, раз уж твоя птичка поправилась, почему она не могла перенести нас через этот...густой лес? - вместо слова 'густой' явно предполагался более красочный эпитет, но на этот раз мужчина сдержался.
  Мист мысленно восхитилась. Вот что значит аристократическое воспитание!
  - Потому что моя 'птичка' поправилась не настолько, чтобы тащить на себе двоих демон знает сколько. Очень надеюсь, что сейчас он направляется домой, в горы, где сможет быстро прийти в себя.
  С эпического приземления в лесу прошло почти три недели, и этим утром Мист наконец решила, то её питомец поправился достаточно. Альвиса разбудило хлопанье крыльев и радостны птичий крик, когда орёл с третьей попытки наконец-то поднялся в небо. После чего тролли жизнерадостно известила священника, что сидеть на одном месте ей надоело и поэтому они немедленно направятся дальше. Пока - хотя бы до выхода из леса, а там видно будет.
  - Ты могла хотя бы посоветоваться со мной.
  - И что? Ты бы предложил полететь на нём, я бы отказалась, мы бы поругались, возможно, подрались, спустили пар, и я бы всё равно отпустила Малыша хотя бы потому, что мне совсем не хочется бухнуться в этот самый...густой лес с высоты его полёта, насчёт тебя уж не знаю. Я просто сэкономила нам время.
  Альвис только покачал головой. Иногда с тролли было совершенно невозможно спорить.
  - И вообще, тебе не кажется, что это немного эгоистично - снова требовать помощи от того, кто и так уже из-за нас пострадал?
  Альвис раздраженно смахнул с волос налипшую паутину, но она тут же пристала заново.
  - Эгоистично? Не знал, что ты знаешь такие слова.
  - О, я ещё и не такое знаю!
  Альвис повернул голову к тролли, собираясь ответить, но внезапно споткнулся и едва не упал. С явным трудом удержавшись на ногах, мужчина оперся на ствол ближайшего дерева, переводя дыхание.
  Мист остановилась так резко, будто натолкнувшись на стену.
  - Погоди-ка... - ноздри её носа хищно раздувались. - Вот придурок! Почему ты сразу не сказал?!
  - Не сказал что? - Альвис вздёрнул вверх левую бровь с истинно аристократической иронией.
  Мист закатила глаза к скрытому листвой небу и зло выругалась на родном языке, состоящем, казалось, сплошь из рычащих и шипящих звуков.
  - Привал. Ногу покажи, - хмуро процедила девушка, отведя душу.
  - Всё в порядке. До вечера осталось немного, тогда и устроим привал...я дойду, но мне приятно, что ты так обо мне беспокоишься, - лукаво усмехнулся мужчина.
  Мист шутки не оценила.
  - Я сказала, сядь!! - рявкнула тролли. - И покажи мне ногу, герой несчастный, чтоб тебя...
  Мужчина посмотрел на зло скалившую клыки девушку и молча опустился на листву.
  Размотав листья, использованные вместо бинтов, Мист зло зашипела.
  Альвис рассматривал снова открывшуюся, с опухшими краями, рану с отстраненным интересом.
  Мист подняла на него взгляд...пристально изучила невозмутимое лицо священник и только вздохнула.
  - Зачем? - коротко поинтересовалась она. - На кой так над собой издеваться? Мы могли остановиться раньше. Могли вообще никуда сегодня не идти.
  - Я в порядке, - священник спокойно выдержал пристальный взгляд тролли. - Бывало и хуже.
  - Да ну? - девушка нажала на края раны, сознательно причиняя боль. Идеально очерченные губы Альвиса искривились от боли, но он удержал стон.
  - Я же сказал, всё в порядке.
  - По-твоему, это в порядке?! Тебя же теперь тащить придется, и хорошо, если ты вообще сохранишь ногу!
  - Не придётся. Сохраню, - оскал тролли мужчину не впечатлил. - Ты меня недооцениваешь. Моих сил вполне хватит, чтобы выбраться из леса.
  - А что, собственно, изменится, когда мы выберемся из леса?
  - Люди. Крыша над головой. Еда. Лекарства, - коротко пояснил священник.
  - Угу, так эти люди и побегут делиться с тобой едой и лекарствами...
  Мужчина молча пожал плечами.
  Мист по-птичьи склонила голову к плечу, с каким-то новым выражением глядя на спутника.
  - Ты мне...не доверяешь, - медленно протянула она, скорее размышляя вслух, чем спрашивая.
  Снова иронично изогнутая бровь.
  - Не доверяешь и не чувствуешь себя в безопасности...здесь, в лесу, я дома, пусть это и не мой родной лес. А там будет уже твоя территория. И ты готов героически потерять ногу, лишь бы побыстрее там оказаться. Неужели тебе настолько страшно?
  Альвис чуть поморщился.
  - Пожалуйста, оставь свои глубокие психологические измышления для кого-нибудь другого. Мне не страшно. Но в лесу может быть опасно, а мы сейчас не в той форме, чтобы защищаться.
  Мист мрачно посмотрела на священника, открыла рот, собираясь высказать что-то на тему 'глубоких психологических измышлений' и вдруг застыла. Склонила голову, словно прислушиваясь к чему-то.
  - Мист? - осторожно окликнул Альвис, так и не дождавшись продолжения.
  - Шш...ты слышишь? - острые уши девушки чутко трепетали, пытаясь снова уловить заинтересовавший их звук.
  Альвис прислушался. В густой листве негромко шелестел ветер, где-то неподалеку стрекотала белка, стучал по стволу дятел...обычные звуки обычного леса, ничем не отличавшиеся от тех, что они слышали на протяжении последних часов.
  - Слышу что?
  - Такой...странный звук...как будто флейта... - Альвис с удивлением уловил в её голосе нотки растерянности и совсем уж не свойственной троллям мечтательности. Мист вдруг резко поднялась и медленно повернулась вокруг своей оси, словно стрелка компаса, ищущая север. Наконец найдя нужное направление, девушка на миг застыла, словно статуя, а затем неуверенно шагнула вперёд.
  - Мист! - негромко окликнул Альвис, настороженно наблюдавший за девушкой.
  Она обернулась, коротко взглянула на священника - он на миг увидел её до предела расширившиеся зрачки, почти закрывшие радужку - и судорожно вздохнула:
  - Я...должна проверить, что там. Просто...подожди меня здесь, хорошо?
  Не дожидаясь ответа, девушка развернулась и решительно направилась в лес.
  - Мист!! - крикнул Альвис уже в полный голос за миг до того, как она скрылась за деревьями, но та только тряхнула головой, словно отгоняя комара.
  Зло выругавшись, мужчина поднялся на ноги. Хмуро покосился на открытую рану, но времени хотя бы просто замотать её не было - интуиция прямо-таки кричала, что что-то не так, неправильно, и тролли угрожает опасность.
  Почему-то мысль просто бросить девушку и идти своей дорогой - как бы плохо он ни ходил по лесу, пройти оставалось не так уж и много - даже не пришла в голову. Возможно, потому же, почему аналогичная мысль не пришла раньше в голову самой тролли, ругавшейся и беззлобно подшучивавшей, но не оставившей ставшего обузой спутника.
  Сжав зубы, Альвис захромал за Мист. Направление он помнил, но вот куда дальше...читать следы в лесу он не умел, а даже если бы и умел, сомневался, что после Мист есть что читать - обычно она не оставляла за собой ни одного сломанного сучка, Альвис проверял как-то, из любопытства.
  На миг ему почудилась мелькнувшая среди деревьев фиолетовая макушка и он направился туда. Дойдя, огляделся, пытаясь определить, что делать дальше, и внезапно замер, уловив чужеродный в лесу звук.
  Это и вправду было похоже на флейту. На флейту в руках гениального музыканта, и на песню ветра в небе, и на звон ручья по камням, и на далекий звон колоколов, далеко разносящийся над землёй...едва слышный звук манил и очаровывал, дразня и побуждая найти его источник. Альвис замер, боясь спугнуть странное ощущение и чувствуя, как бешено заколотилось вдруг сердце. Последний раз он так чувствовал себя ещё в детстве...в их усадьбе всегда с размахов отмечали Рождество - украшали залы, заказывали у лучших столичных мастеров особые украшения на огромные ели, расставляемы по всему дому, приглашали артистов, устраивали костюмированные балы...и огромные торжественные залы оживали, на одну ночь превращаясь в сказку. Тогда, перед началом праздника, он чувствовал себя так же - предвкушение волшебства, чего-то удивительного, невероятного и невозможного пойманной птицей билось в груди...
  Старая усадьба давно сгорела, и он был уверен, что та часть души сгорела вместе с ней и ему больше никогда не испытать подобного. Но сейчас, в диком лесу, чужая мелодия манила обещанием почти забытой сказки, и ноги сами шагали ей навстречу.
  Больше не задумываясь о направлении, Альвис пошёл вперёд. Звук вёл его путеводной нитью, не давая потеряться, и даже боль в раненой ноге словно ослабла, отдалилась, перестала иметь значение. Сначала Альвис ещё оглядывался, смутно надеясь найти тролли, и смотрел под ноги, стараясь выбирать путь поровнее, но с каждым шагом музыка становилась всё отчетливее, всё прекраснее, и скоро он мог смотреть только вперёд, туда, где, без сомнения, его ждала давно потерянная сказка.
  Однако уязвленные подобным пренебрежением корни имели своё мнение, и уже через несколько десятков метров Альвис снова споткнулся. Погрузившись в воспоминания далекого детства, он не успел сгруппироваться и рухнул прямо на раненую ногу. Казалось, в голове взорвалось солнце. Прекрасную мелодию наглухо перебил собственный крик - причём о том, что крик собственный, он догадался, только когда уже замолчал и почувствовал, как саднит горло.
  Альвис осмотрелся - вокруг росли в основном сосны, значительно отличая эту часть леса от той, лиственной, на которой они присели на 'привал'...несколько минут назад? Нет, за минуту он не успел бы уйти так далеко. Часов? Он поймал себя на мысли, что почти не помнит, как здесь оказался. Почти убежавшая Мист, чарующая мелодия, воспоминания детства...и гулкая пустота в голове.
  Сквозь утихающий звон в ушах понемногу проступала знакомая песня флейты.
  Альвис громко, от души выругался. Не помогло. Теперь мелодия звучала куда громче, чем когда он услышал её впервые, и заглушить её было не так-то просто.
  Сцепив зубы, мужчина со всей возможной силой ударил больной ногой по дереву. От боли в голове немного прояснилось, но флейта звала по-прежнему, и Альвис почувствовал, как по спине пробежал холодок. Больше всего на свете ему хотелось вскочить и бежать на зов, даже если это будет стоить ему ноги...или не только ноги.
  Альвис нащупал у пояса катану и с облегчением прикрыл глаза - по крайней мере, оружие он не потерял. Вытащил меч из импровизированных 'ножен' и с силой, до побелевших костяшек, сжал пальцы на рукояти. Стало чуть легче, ощущение верного оружия в руке успокаивало.
  Флейта продолжала звать. В её пении звучал мягкий голос матери, обожавший балы...
  'В руце Твоего превеликаго милосердия, о Боже мой, вручаю душу и тело мое...'
  ...смех кружащихся в волшебном танце людей в масках - нет, таинственных, загадочных созданий, явившихся вместо ни в эту ночь...
  '...приими в руце защищения Твоего и избави от всякаго зла...'
  ...мелодия, которую он не забудет никогда: её играли музыканты в ту ночь - последнюю мирную ночь, которая у него была...
  '...Врагом видимым и невидимым запрети, руководствуя мя спасенным путем, доведи к Тебе, пристанищу моему и желаний моих краю...'
  Небеса не разверзлись, выпуская божественного посланника, и не грянул громовой глас, отгоняющий зло, но всё же что-то изменилось - не в мире, но в самом человеке, шептавшем почти забытые слова.
  Теперь он мог сопротивляться.
  '...Тебе, Творца моего, славлю вовеки. Аминь.'
  Пальцы крепче сжались на рукояти, и Альвис медленно поднялся.
  Мист.
  Самым разумным было заткнуть уши и немедленно бежать, пока у него ещё есть силы сопротивляться...но девушка осталась где-то там, наедине с источником зловещей музыки. В том, что ничего хорошего от неё ждать не стоит, Альвис не сомневался. Если бы не счастливый случай и, как ни странно, вовремя открывшаяся рана, он бы по-прежнему счастливой марионеткой брёл неведомо куда, полностью подвластный чужой воле, готовый безропотно принять любую участь, уготованную ему хозяином прекрасной песни. При мысли об этом мужчина стиснул зубы.
  Никто не заслуживает такой судьбы. Никто - и уж точно не самое непримиримое, независимое и любящее жизнь существо из всех, кого он когда-либо знал.
  К тому же, истреблять чудовищ - его работа. Правда, в последнее время привычное определение 'чудовищ' несколько пошатнулось, но тем не менее.
  Держа клинок перед собой, Альвис снова направился по зову флейты - на этот раз осознанно, иногда снова принимаясь шептать молитвы, когда зов флейты становился совсем нестерпимым и окружающий мир снова тонул в тумане.
  Идти, как оказалось, осталось совсем недолго. Всего через несколько минут Альвис потрясенно застыл на краю небольшой полянки, глядя на источник волшебной мелодии.
  
  Стоявшее посреди поляны существо было похоже на антилопу. Достаточно крупное - его голова была почти вровень с головой Альвиса. Лучи заходящего солнца играли на его бежевой шерсти, делая её чуть розоватой. Они же отражались в тёмных глазах зверя, вспыхивая алыми искрами. Или это были не лучи?
  Голову странного создания венчал единственный чуть изогнутый рог со множеством отростков. Именно он и издавал чарующие звуки - рог был полым внутри, и ветер выдувал из него свою мелодию, более прекрасную и опасную, чем любая, которую могли создать смертные музыканты.
  Мист стояла рядом со зверем, всего в паре шагов. На её лице застыло непривычное выражение растерянности и благоговения. Зверь смотрел на неё, и отблески заката алым полыхали в его тёмных глазах. Он чуть качнул головой и мелодия слегка сменила тональность. У Альвиса на миг потемнело в глазах, и он до крови прикусил губу, пытаясь прийти в себя. Мист, помедлив, шагнула вперёд и неуверенно протянула руку, желая коснуться. Впервые за всё время их знакомства она вдруг показалась Альвису удивительно хрупкой и уязвимой.
  Однорогий зверь довольно оскалился, обнажив зубы, которые никак не могли принадлежать травоядному. Под шелковистой на вид шкурой хищно перекатились мускулы, и Альвис буквально кожей почувствовал кровожадное предвкушение хищника, довольного исходом охоты. Жертва пришла сама и уже подошла слишком близко, чтобы успеть уйти...
  Альвис метнул клинок прежде, чем успел задуматься о том, что делает. Неведомо как почуявшая угрозу тварь проворно скакнула в сторону, и в то же мгновение Альвис прыгнул вперёд. 'Антилопа' развернулась к жертве, но было уже поздно - священник с силой толкнул Мист в сторону и отскочил сам, уходя из-под удара. Там, где они только что стояли, в землю глубоко вонзились заостренные копыта. Обладатель копыт разъяренно взвыл - скорее по-волчьи, чем по-оленьи - на миг заглушая собственную мелодию и развернулся к новому врагу. Альвис на миг встретился с ним взглядом и замер. В чёрных, как бездна глазах алыми искрами пульсировал разум... Злой, жестокий и жадный. Эти глаза не могли принадлежать простому, пусть и хищному, зверю. В них чудился голод, старый, как мир. И насмешка над букашкой, надумавшей выбраться из паутины. Альвис с трудом отвёл взгляд и бросил быстрый взгляд в сторону - глубоко вонзившаяся в сосновый ствол катана всё ещё слегка дрожала, словно от разочарования. Вытащить её, когда в спину дышит разъяренная тварь, не было никакой возможности. Кстати о твари...не оборачиваясь, Альвис толкнул растерянно застывшую Мист в одну сторону - девушка послушно, словно сомнабула, отступила на шаг и снова застыла - и отпрыгнул в другую. Тварь на миг замерла, пытаясь решить, кого атаковать первым.
  Альвис отступил на несколько шагов и закричал. Громкие, резкие, прерывистые звуки на миг разрушили очарование волшебной флейты, принося на смену воинственную радость и ярость боя. Так кричали тролли перед тем, как броситься на врага. Мист вздрогнула, пошатнулась и, не удержавшись на ногах, тяжело осела на землю, словно марионетка, у которой обрезали ниточки. Зло зарычав, тварь развернулась к Альвису. Алые искры превратились в настоящий пожар, обещающий все муки преисподней. Мужчина хладнокровно дождался, пока взбешенное существо бросится к нему, с каждым шагом набирая скорость, и расправленной пружиной взвился в воздух. Кувыркнувшись над головой не успевшей затормозить твари, Альвис приземлился прямо перед Мист. Девушка сидела на земле, растерянно глядя прямо перед собой и явно ничего не замечая. Поколебавшись секунду, Альвис решил прибегнуть к проверенному средству - подался навстречу девушку и, размахнувшись, с силой отвесил ей несколько пощечин. Проверенное средство не подвело - Мист приглушенно охнула, растерянно моргнула и наконец сфокусировала взгляд на Альвисе, перехватив его руку за секунду до третьей пощечины.
  - Какого демона?! Последних мозгов лишился?! - Альвис с некоторой долей сожаления изучил зло оскалившуюся тролли, уже ничуть не напоминавшую ту беззащитную девушку с мечтательно-растерянными глазами, которую он видел всего минуту назад.
  - Молчащей и замороченной ты мне определенно нравишься больше, - не удержался он, чуть поморщившись - тонкие пальчики с такой силой сжимали его запястье, что едва не ломали кости. Ощущение опасности холодом пробежалось вдоль позвоночника, и мужчина резко рявкнул, отставив шутливый тон: - В сторону!
  Надо отдать Мист должное, сориентировалась она быстро, и в стороны - снова противоположные - они откатились одновременно, заставив тварь разочарованно затрясти головой. Ни на миг не прекращавшаяся мелодия сбилась, чуть зафальшивив.
  - Не может быть! - потрясенно ахнула Мист, разглядывая диковинного зверя. - Шадхахвар!
  - Ты его знаешь? - заинтересовался Альвис, покосившись на катану - разъяренная тварь приплясывала как раз между ним и вожделенной сосной.
  - У нас считается, что это только легенда - их истребили столько веков назад, что уже считают сказкой...чтоб тебя!!! - тролли со звериной ловкостью отскочила, и клыки клацнули вхолостую. Мист легко, словно танцуя, двинулась в сторону зверя.
  - Мист! - обеспокоенно окликнул Альвис.
  - Не переживай, второй раз он меня так просто не получит... - девушка крутанулась вокруг своей оси, разминувшись со зверем на какие-то сантиметры, и тут же склонилась к земле. Альвис до боли сжал кулаки, остро ощущая нехватку меча, но Мист тут же выпрямилась, уже со свежеизготовленным посохом в руках. Следующий прыжок твари она встретила ударом - посох скользнул куда-то в район рога, ударил вроде бы вскользь, но тварь отшатнулась с почти человеческим криком и затрясла головой.
  - Меч, святоша! Я отвлеку его, но так просто его не остановить! - Мист отпрыгнула в сторону, и озверевшая от недоступности вроде бы уже сдавшейся добычи тварь без колебаний последовала за ней. - Хэй, ну же, что ты мажешь, как новобранец после пьянки?! Копыта заплетаются?!
  Альвис метнулся к мечу. Тварь, почувствовав движение, попыталась обернуться, но словила чувствительный удар по передней ноге над копытом и с рыком метнулась на Мист. На этот раз девушка не успела уйти до конца - острое, как бритва, копыто задело ногу, разом прекратив рискованный танец. Альвис вырвал глубоко вошедшую катану одним рывком. Мист загородилась от монстра посохом, каким-то чудом умудрившись пусть и не блокировать - остановить сорвавшегося в прыжок хищника не удалось бы и рыцарю в полной броне - но перенаправить удар чуть в сторону. Посох треснул и переломился в руках, не выдержав напора, но успев спасти жизнь своей хозяйке. Девушка почувствовала шерсть - та действительно оказалась мягкой и шелковистой - скользнувшую вдоль бока, и успела увидеть сверкнувшие алым глаза, но сразу развернуться разогнавшийся монстр не успел, а миг спустя между ним и оставшейся безоружной тролли выросла гибкая фигура с мечом.
  Они застыли друг напротив друга, напряженные, как натянутая тетива со смертоносной стрелой, готовой сорваться в любой момент. Мир вокруг словно выцвел, потеряв значение, остались лишь двое - хищник и его жертва.
  И теперь они собирались выяснить, кто из них кто.
  Зверь отмер и неспешно двинулся по кругу, уже никуда не спеша. Добыча оказалась зубастой и взять её нахрапом не получилось. Жаль, но...это же не единственный вариант. Так даже интереснее.
  Альвис атаковал первым, проверяя - и тут же отскочил, чудом не получив копытом в грудь от вставшего на дыбы зверя. Миг спустя он изящно отпрыгнул в сторону, легко уходя от удара.
  - Не смотри ему в глаза! - окрик тролли опоздал всего на долю секунды. Глаза человека и зверя встретились, и Альвис почувствовал, что падает, тонет в алом пламени, горевшем в звериных глазах. Почти затихшая мелодия неожиданно сменила тональность, зазвучав с новой силой. Теперь в ней звучали крики умирающих и треск пламени; музыка наполняла сердце иррациональным, нечеловеческим ужасом и чёрным отчаянием. Перед глазами одна за другой вставали картины, которые он предпочёл бы забыть.
  ...огромный особняк, объятый пламенем пожара, в котором сгорает всё, что было дорого одиннадцатилетнему мальчишке...
  ...пустые глаза людей, которых он мог спасти от участи хуже смерти - но не успел...девочка, рассыпающаяся серым пеплом...
  ...веснушки на лице паренька, умоляющего пощадить его - и клинок, разом обрывающий его мольбы, и алая кровь, текущая на песок Арены под крики толпы...
  Священник сжал зубы и зашептал молитву, сам не слыша своего голоса. Видения не отступали, но понемногу теряли чёткость, выцветали, как иней на нагревшемся стекле. Всё яснее и реальнее становилась рукоять меча в руках. Медленно, с трудом, Альвис сделал шаг, другой. Его качало, словно рыбацкую лодчонку в шторм, на плечах словно лежала тяжесть всего мира, и всё же он шёл, выстави меч перед собой, словно разрезая им мелодию.
  Тварь зло, изумленно взвыла, усиливая напор, и человеческое сердце дрогнуло и забилось с перебоями. Альвис охнул и пошатнулся, схватившись за грудь.
  Он мог отстоять свой разум, но хрупкая человеческая плоть была не готова к подобной схватке. Из ушей потекла кровь, меч выпал из ослабевших пальцев. Священник рухнул на колени, судорожно царапая пальцами грудь в тщетной попытке сделать вдох.
  Мелодия торжествовала, празднуя победу над слабым человеческим телом. Альвис в отчаянии зажал уши, но резкие, безумные звуки ввинчивались в мозг, не оставляя ни малейших шансов, не давая сосредоточиться, сводя с ума.
  Внезапно сквозь безумную музыку, уже мало напоминавшую флейту, прорвался другой звук. Низкий, гортанный голос, выводивший непонятные Альвису слова. Новая мелодия, тягучая, как вода, и исполненная мрачного, таинственного торжества, порывом свежего ветра прорвала алую дымку. Альвис резко обернулся, наконец сумев оторвать взгляд от бездны в глазах рогатого демона напротив. Мист сидела на земле, в кругу начерченных обломком посоха символов и, чуть покачиваясь из стороны в сторону, как змея, пела.
  Он слышал её песни и раньше - ночью, у костра, но это было нечто совсем иное. Магия, древняя, как мир, спорила с чарами не менее старыми. В её голосе звенели горные ручьи и завывал ураганный ветер, скрипели вековые дубы и выли голодные волки...и трава у её рук тянулась вверх, цветы спешно раскрывали бутоны, притянутые мелодией жизни. Альвис почувствовал, как сердце забилось ровнее, и чёрное отчаяние ушло, как туман, развеянный ветром. Он не понимал слов, но это было неважно. Она пела...о жизни. О смерти. О мире. Он наконец сделал вдох, и воздух показаля пропитанным горной свежестью. Девушка раскачивалась всё быстрее, и Альвис вдруг понял, что в том же ритме качаются и деревья вокруг. И ветер свивается в кольцо вокруг молодой шаманки, признавая её власть. Мист открыла глаза, и Альвис невольно вздрогнул - на миг ему показалось, что из алых глаз на него глянула вечность. Не холодная и равнодушная, но живая, бесконечно любопытная и...затягивающая ничуть не меньше, чем алая дымка в глазах чудовища. Глянула - и отступила.
  'Убей его. Не думай, не сомневайся, просто убей его как можно быстрее!'
  Девушка не прекращала песни, но звучавший в голове голос определенно принадлежал ей. Глухой, едва слышный, напряженный до дрожи, он тем не менее привёл священника в чувство.
  Мужчина медленно поднялся, крепко сжимая рукоять меча.
  Растерянно застывшая напротив тварь зарычала, но теперь как-то неуверенно.
  Альвис атаковал, целясь в шею. Прочерченная клинком полоса набрякла тёмными, почти чёрными каплями, заставив тварь с взвизгом отскочить в сторону...и закрылась. Альвис не поверил своим глазам - рана закрылась в считанные секунды, словно её и не было. Торжествующе взвыв, тварь развернулась и прыгнула на более опасного противника.
  На тролли.
  Время словно замедлилось. Мист застыла, глядя на взвившегося в прыжке шадхахвара.
  Если он допрыгнет, ей конец. Едва пришедший в себя Альвис просто не успеет помочь.
  Если она хоть на миг прервется, бросится в сторону, песня-заклятие потеряет свою силу, и шадхахвар всё равно достанет их обоих.
  Но если он допрыгнет, песня прервётся всё равно.
  Если у неё не получится...
  Мист осталась сидеть. Она закрыла глаза, чтобы не видеть летящую на неё тушу с ощеренными клыками, и продолжила петь, стараясь не сфальшивить ни в одной ноте.
  Только чуть изменить мелодию.
  - МИСТ, НЕТ!!! - отчаянный, похожий на вой, крик на миг заглушил все остальные звуки и растаял вдали. Потом, священник. Если оно будет, это потом.
  Застывшее время распрямилось сжатой и отпущенной на свободу пружиной. Шелковистая трава, покрывавшая поляну, резко взметнулась вверх, гибкой плетью оплетая лапы шадхахвара. Монстр разочарованно взвыл и бессильно клацнул клыками у самого лица Мист перед тем, как отлететь обратно, словно на пружине. Он тут же забился в травяных оковах, раздирая их копытами и клыками, но из земли стремительно росли новые стебли.
  У неё получилось.
  Голос Мист задрожал, чудом не сорвавшись.
  'БЫСТРЕЕ!'
  Альвис ударил, вложив в удар всю свою злость. Изогнутое лезвие легко прошило шею зверя насквозь, оставив так же легко закрывшуюся рану. Разъяренный зверь с удвоенным энтузиазмом впился клыками в непокорную траву.
  Мист покачнулась и опёрлась дрожащими руками о землю, из последних сил стараясь не упасть. Из уголков закрытых глаз сбежали две кровавые слезинки.
  Священник выгнулся дугой, уворачиваясь от сверкнувших в опасной близости клыков.
  Мист открыла глаза, с явным трудом фокусируя их на происходящем; внезапно её зраки резко расширились, словно увидев что-то, не замеченное раньше.
  'Рог! Сруби его рог, святоша!'
  Мысленный голос больше напоминал хрип, причём предсмертный.
  Словно услышав, шадхахвар рванулся особенно отчаянно, разрывая ослабевшие путы. Из переломленных стеблей, вопреки логике и биологии, хлынула кровь. Руки Мист подломились и девушка рухнула на окровавленную траву, захлебнувшись песней.
  А миг спустя рядом с ней рухнул шадхахвар, заливая всё вокруг тёмной кровью из жуткой раны на голове - обрубок рога кровоточил так, словно был не из кости, а сплошь из кровеносных сосудов. Священник снова взмахнул мечом - резко и зло, обрубив сначала голову(мерзкий, въедливый визг тут же прервался), а потом по одной продолжавшие дергаться лапы. Искалеченное тело дрогнуло в последний раз...и рассыпалось пеплом.
  Альвис устало опустился - скорее даже рухнул - на колени рядом с упавшей Мист. Помедлив, осторожно коснулся её плеча, словно страшась того, что может обнаружить.
  - Мист, - негромко окликнул он.
  Ничего. Только сердце всё громче стучит в ушах, заглушая собой остальные звуки.
  Девушка глухо застонала и шевельнулась, пытаясь приподняться.
  - О, чтоб тебя приподняло и прихлопнуло...дай приличному троллю сдохнуть в тишине и покое!
  Альвис на миг прикрыл глаза, пряча облегчение, и наконец позволил себе рухнуть на траву рядом с девушкой, улыбаясь обескровленными губами.
  - Мы выжили.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"