Оператор послал командиру поста тоскливый, беспомощный взгляд. "Убери ты его от меня", умолял этот взгляд,- "ну что я тебе сделал? Почему такая мука?"
Гер Ливадный этот взгляд проигнорировал. Из щели самописца выползала, подрагивая, словно в пароксизме сладострастия, бумажная лента. Покрытая лихими зигзагами, складываясь на полу неряшливой гармошкой, она вызывала у несведущих людей невольное почтение. Ливадный смотрел на эту ленту и делал вид, что ничего не замечает вокруг. Любой сказал бы, что гер Ливадный видит в зубчатой линии нечто очень важное, такое, чего не поймет простой аспирант, а любой академик надолго задумается. Даже оператор сказал бы так, хотя точно знал, что самописец регистрирует циклы самоочистки воздуха. Каждый день ее отрывают, относят в архив, наматывают на огромные катушки и больше не вспоминают ближайшие три года. Потом барабаны с лентой отправляют на Землю и утилизируют.
- Где?- спросил оператор. Он делал вид, что не понимает, в детской надежде, что корреспондент от него отстанет.
- Да вот же, перед вами,- Журналист наклонился над оператором, пощекотав его ухо своей бородой, и прямо пальцем ткнул в круглый экран, где вслед за бегущей по кругу светящейся линией, вспыхивали и медленно гасли пресловутые желтые пятна.
- Это флюктуации эфирного газа,- тусклым голосом сказал оператор.
- Не выясненной природы,- закончил за него журналист.- А не могут это быть силы неприятеля?
- Никак невозможно,- ответил оператор и послал еще один красноречивый взгляд в сторону фон Блоха - адъютанта при полковнике Герасиме Петровиче Выземецком. Фон Блоха командир станции нарочно приставил к газетчикам водить по станции, все показывать и отвечать на их дурацкие вопросы. Почему же барон склонился над окулярами диоптрического телескопа и разглядывает проплывающий под ногами теплый бок Земли, опушенный облаками.
- А это?- корреспондент, опять пальцем по нежному экрану, ткнул в другую группу пятен.
- Это эфиролазы капитана Пречистенко. Их можно сейчас увидеть в бинокуляр,- сказал оператор, надеясь, что корреспондент отойдет глазеть на эфиролазов, а его оставит в покое.- И свет сейчас подходящий.
Корреспондент от него и верно отстал, но смотреть в бинокуляр на пустолазов не стал, а, сделав три шага по тесному помещению поста, приклеился к фон Блоху.
- Господин штаб-с капитан, ответьте, будьте любезны, на несколько вопросов,- сказал он и, не дожидаясь согласия фон Блоха, поманил пальцами своего ассистента.- Наших читателей и слушателей в первую очередь интересует, являются ли недавние события проявлением сил природы, или мы столкнулись, так скать, с чьей то злой волей?
Ассистент сноровисто вытащил из своего кофра блестящую штангу с рубчатой грушей микрофона на конце и протянул ее через голову корреспондента к фон Блоху, а сам свободной рукой защелкал тумблерами фонографа.
- Это вы про Оберон и Викторию?- повернулся к нему фон Блох.
- Именно.
- Тут уважаемый Вячеслав Федорович пока нет однозначного ответа. Британские военные силы, как мне известно, потеряв свою Викторию, предпочли считать все игрой стихий. Весьма странно, конечно. С подобным прежде никто не сталкивался, но может быть они и правы. О свойствах эфира мы до сих пор знаем обидно мало. Если спросите меня лично, я скажу, что очень настораживает это дьявольская точность потока. Стихийные процессы, они, знаете ли, работают по площадям, а тут... на всем Обероне, а это довольно большое небесное тело, удар метеорного потока приходится как раз в нашу станцию дальней связи.
- Вы, как военный, считаете, что такая точность невозможна для слепой стихии?
- Очень даже возможна,- сказал штаб-с капитан,- если бы этим дело и кончилось. Но меньше, чем через сутки, такой же загадочный поток уничтожает английский круизер, заметьте, та же дьявольская точность. И это уже настораживает. И не только меня,- он щелкнул крышкой часов.- Четыре с половиной часа назад именным указом его Императорского Величества эфирные силы Империи приведены в повышенную готовность.
- Император и генеральный штаб считают, что мы подверглись нападению внешнего врага?- спросил корреспондент.
Фон Блох развел руками.
- Если есть хоть небольшая вероятность, мы будем готовы.
- Хорошо, хорошо,- сказал корреспондент,- наши читатели будут рады узнать, что эфирные силы надежно защищают их покой, и все же... Может ли подобное нападение повториться? Есть ли опасность для Земли?
- С точки зрения космографии, Вячеслав Федорович, Земля, такое же небесное тело, как и Оберон, ничем особенным от нее не отличающиеся.
- Спасибо. Если все же такая беда произойдет, что ваша станция может противопоставить нападению? Если эти сведения не секретны.
- Какая уж тут секретность, у нас шестьдесят орудий, позже мы с вами посмотрим артиллерийские деки, четыре установки Хофмана-Мартышевского...
- Это для Х-лучей?- перебил Корреспондент.
- Совершенно верно. К станции приписаны четыре эфиролета с собственным вооружением и главное оружие - мужество наших солдат.
Вячеслав Федорович мимолетно скривил губу, словно услышал нечто неприличное. Где-то в кругах Петербургской богемы, где он вращался, подобные патриотические филиппики считались признаком дурного тона, и он, не смотря на то, что был профессионалом, забылся. Здесь военная орбитальная станция, а не столичный салон.
-Значит, если этот...
-Поток.
-Да, поток, появится вблизи вашей станции, вы сможете его уничтожить?
-Ну что вы,- фон Блох улыбнулся ему, как взрослый несмышленышу.- Такое никому не по силам. В лучшем случае рассеять, отклонить самые крупные обломки, но и это не с нашими возможностями. Мы ведь станция слежения и связи, а не боевой форт.
-Так что же, на вашем участке Земля беззащитна?- корреспондент на секунду прикрыл глаза, и представил заголовок на первой полосе. Крупно: "ЗЕМЛЯ БЕЗЗАЩИТНА", а ниже мелким курсивом: "считают офицеры императорских эфирных войск".
-Ни в коем случае,- развеял фон Блох сладкую грезу.- С нашими средствами слежения мы обнаружим поток далеко за орбитой Плутона. Тотчас же наши арифметические машины рассчитают его скорость, траекторию, массу, угол атаки, возможно и химический состав крупных обломков. Все эти сведения будут переданы на Землю и тщательно проверены в Петербургской лаборатории военной баллистики и мощными машинами императорской академии наук. Если Земле будет угрожать опасность, все наличные эфирные корабли, наши и союзников, встретят поток в пространстве. Мы отклоним крупные обломки, расколем их и рассеем в пространстве. А теми, что прорвутся, займутся боевые орбитальные станции. Так что успокойте, Вячеслав Федорович, ваших читателей.
Мелькнул в голове еще один заманчивый заголовок "МЕТЕОРИТНАЯ УГРОЗА - ВСЯ НАДЕЖДА НА СОЮЗНИКОВ". Мелькнул и пропал. Цензор не пропустит. Слово ВСЯ вырежет наверняка. А в этом коротком словце главная изюминка.
-Что же, опасности нет никакой?- спросил он.
-Опасность... Знаете, межпланетные пространства,- он прищелкнул пальцами,- это все-таки не Невский проспект. Возможны неожиданности. Непонятно, например, почему перед атакой на Оберон и Викторию с ними прервалась связь. Это случайность или...? А после каждого, так сказать, инцидента, наши станции приняли интересные сигналы. Это, впрочем, может быть никак не связано... Знаете, из ряда флюктуаций эфира, так сказать...
-Не выясненной природы,- сказал корреспондент.
Штабс-капитан кивнул.
Через порог поста перешагнул вестовой, ефрейтор в черном мундире эфирного флота.
-Ваш благородь,- козырнул он фон Блоху,- полковник Выземецкий просят вас на ЦПС.
-Иду,- сказал фон Блох, и повернулся к журналисту,- простите служба. Сходите пока к артиллеристам, там вам будет интересно. Великанов, проводи.
На ЦПС пахло многократно приготовленным кофе и чуточку табачным дымом. За курение на станции полагался карцер и списание на Землю, но все знали, что связисты иногда курят, выдыхая дым в заборник аварийного компрессора и наполняя им пустые атмосферные баллоны.
Связисты горбились над своими аппаратами, вращались катушки перфолент, время от времени кто-то начинал кричать в эбонитовый раструб микрофона:
-Канзас, Канзас, спилка, прием,- щелчок тумблера, пауза и снова,- Канзас восемь тридцать два, дельта.
Полковник Выземецкий прохаживался за спинами связистов, прикасаясь время от времени губами к китайской фарфоровой чашечке. Затылки связистов напрягались, когда полковник оказывался рядом, и расслаблялись, стоило ему отойти в дальний конец отсека.
-Как и положено журналисту. Сует всюду нос, отвлекает людей от дела, работает одним словом.
-Не забудьте вечером пригласить его с группой в салон, на ужин. Нехорошо будет, если он в своей газете напишет, что скопидомы эфирники морили их голодом.
-Непременно, Герасим Петрович.
-Кофе хотите?
-Благодарю, не откажусь.
-Налейте кофе штабс-капитану,- сказал Выземецкий, и кто-то из незанятых связистов подал фон Блоху каучуковый стаканчик.
-Пейте Игорь Карлович, только поторопитесь,- сказал полковник,- через двадцать...- он бросил взгляд на хронометр поста,- ...четыре минуты к нам стыкуется атмосферный паром "Дунай". Я отключу тяготение на время стыковки. Их стыковочный узел не подходит к нашим, я прошу вас, будьте в третьем шлюзе, проследите, чтобы переход прошел без сучка и задоринки.
-Слушаюсь Герасим Петрович. Снова гости?
-Гости, барон, и какие,- Выземецкий провел ладонью по коротким седым волосам, потом по лицу, словно умываясь, или разглаживая избороздившие щеки глубокие морщины.- Группа спецов из штаба флота во главе с карманным гением Е И В, Белянчиком.
-Никогда о таком не слышал,- сказал фон Блох.
-Я сам о нем услышал только сегодня,- сказал полковник,- но пока длится этот визит, и я, и вы, Игорь Карлович, и вся станция, все будет находиться в полном его распоряжении.
-Ого,- удивился штабс-капитан.- Не слишком ли, отдать военный объект на откуп штатскому.
-Мне все это нравится не больше вашего, барон. Но на этот счет я получил недвусмысленный приказ оттуда,- Выземецкий показал пальцем вверх, туда, где по расчетам штабс-капитана, должна сейчас находиться планета Марс.
-Так что вы, пожалуй, передайте вашего журналиста ну хотя бы поручику Павлову, а сами принимайте гостей. Где же их разместить?
-В лазарете можно,- предложил фон Блох,- в палате душевной терапии. Там приятственно, пальмы, попугай правда матершинник, приучили комендоры, понимаете. И отдельный вход, кстати.
-Что ж пусть в лазарете. В конце концов у нас не Англетер. А попугая перенесите в салон.
-Сделаю, Герасим Петрович.
-И вот еще,- Выземецкий на мгновение замялся,- вам барон в последнее время не попадали на стол какие ни-будь необычные директивы... Ну знаете, бывает, замотались, позабыли довести...
-Никак нет, господин полковник,- фон Блох оскорбленно выпрямился по стойке смирно.- Все полученные приказы представлены вам на подпись.
-Да не горячитесь вы, Игорь Карлович,- сморщился полковник,- не в офицерском клубе. Я вас приватно спрашиваю. Тут, понимаете, второй день непонятная канитель идет. Эскадра Путятина шныряет в поясе, а только что туда же подошли второй резервный флот и шестнадцать транспортных эфиролетов. Кроме того, грузовики с лунных поселений шатаются туда-сюда. Видимо затевается крупная операция, а нам ничего не сообщили. Наверное обычный рассейский бардак. Ну идите, идите, у вас двенадцать минут осталось.
В коридоре у столовой фон Блох поймал за рукав фельдфебеля Козлова. Карманы бравого эфиролетчика оттопыривали две банки со сгущенкой. Штабс-капитан не стал учинять расследование, а отправил Козлова в лазарет переселять попугая и превращать палату в номер отеля.
Он едва успел до обещанной полковником невесомости добраться до третьего шлюза и пристегнуться в кресле. Паром уже выключил двигатели. Закрыв собой почти все поле обзора стыковочного бинокуляра, только с самого края светился в черноте кусочек Европы, он маневрировал, время от времени выпуская в пространство белесые султаны газа. Подкрадывался к суставчатой штанге приемного узла, как огромный черный котище к миске со сметаной. Касание, щелчок фиксатора, барону показалось, что кресло под ним качнулось. Но это конечно была только видимость.
Стыковщики в эфиролазных костюмах выбрались наружу и быстро, в течение пятнадцати минут, навели аппарель. Никого не пришлось подгонять, никто не нуждался в указаниях. Роль фон Блоха свелась к философскому созерцанию процесса. Про себя он считал, что такова и должна быть роль хорошего начальника.
Гостей оказалось пятеро. Первым, как только включили тяготение, с аппарели сошел молодой, но совершенно лысый очкарик, облаченный в бежевый сюртук со стоячим воротником. Такие недавно вошли в моду среди золотой молодежи. На вид фон Блох дал бы ему лет двадцать пять. Кроме того, на нем почему-то были белые теннисные шорты, а в руке - тоже дань моде - тонкая трость-спица. Барон определил этого хлюста, как секретаря или референта.
Следом за очкариком шли двое военных в чине полковника и, ого, генерала эфирных войск. Оба в парадных мундирах, с кортиками и аксельбантами. С этими все как раз понятно. Штабные, сопровождающие столичное светило. При должном внимании к внешним проявлениям субординации они никому не помешают. Их больше интересует приветственный банкет и выправка нижних чинов, нежели исправное несение службы на постах.
Последними появились двое штатских. Один из них был штатским только наполовину. Невзрачный тип, средних лет, с незапоминающимся лицом. От него за версту несло контрразведкой. Второй тоже в очках, лет пятидесяти, седой, с умными глазами и широкой "научной" бородой. Его фон Блох и определил в личные гении императора.
Он ошибся во всем. Почти во всем. Верно угадав в невзрачном контрразведчика - тот отрекомендовался чиновником департамента внеземных поселений. Козырнув военным, он заметил на кортике полковника алый темляк за боевое ранение, а в петлице генерала алмазный крест лунной компании. Краснея за свою оплошность, он обратился к научному старцу и оказалось, что "академик" является Петром Васильевичем Краснищевым, известным в столице драматургом, которому господин Белянчик - легкий поклон в сторону лысого молодого хлыща - любезно позволил сопровождать себя в эфирном вояже. Искать, так сказать, вдохновения в заоблачных высях.
Штабс-капитан, смущенный тем, что поначалу предпочел вообще не замечать очкарика "референта", коротко и довольно сухо поприветствовал его и поинтересовался, как прошло путешествие.
-Бесподобно,- сказал Белянчик, вертя во все стороны головой, и сунул ему безразличную узкую ладонь,- особенно дирижаблем из Ганновера. Там была такая стюардесса... пухленькая, настоящая Гретхен.
-Полковник Выземецкий просил меня встретить вас и предложить наше скромное гостеприимство,- сказал барон.- Он сейчас очень занят, корректирует орбиту. Надо компенсировать массу парома, но думаю за ужином, он сможет засвидетельствовать свое почтение лично.
-Ужин нам не нужен,- сказал Белянчик и довольно глупо хихикнул,- Петя, гляди, я тоже поэт.
-Занимайся лучше математикой, Ричард,- ответил седовласый драматург.
-Это папахен меня так окрестил,- пояснил Белянчик штабс-капитану.- Его уносило от раннего средневековья. Нам совсем не нужен ваш прекрасный ужин. Отдадим все на свете, за антенны... эти. Нет, ну чем я не поэт? Чего он ко мне придирается?
Генералу явно тоже было не по себе из-за фиглярства Белянчика. Он подошел к штабс-капитану и взял его за пуговицу.
-Проводите нас на пост дальней связи,- попросил он,- и приготовьтесь дать всю вашу мощность на излучение. Нам понадобится примерно шестьдесят мегаватт. Если понадобится, воспользуйтесь динамо-машинами парома. Секунд на шесть, я думаю. Ричард Львович, как вы считаете, шести секунд хватит?
Гений достал из кармана блокнот, полистал:
-Хватит, еще останется четырнадцать миллисекунд.
-Я должен посоветоваться с энергетиком,- сказал фон Блох,- боюсь в таком режиме, наши станции работать не смогут.
-Смогут,- махнул на него тростью Белянчик.- Дайте мне вашего энергетика, я ему расскажу, как это сделать. Долго они конечно не выдержат, но мне и не надо долго.
-Но целесообразно ли? Чтобы довести сигнал до самых дальних наших объектов за полторы минуты вполне хватает штатной мощности.
-Тащите ко мне вашего энергетика, мне нужно послать сигнал гораздо дальше и намного быстрее. Идемте, идемте.
И он пошел, не дожидаясь приглашения, и совершенно не туда. Ему все было любопытно, он смотрел по сторонам, и фон Блоху, едва не тычками пришлось загонять Белянчика в нужный коридор. Свита гения оставалась безучастной и не спешила на помощь штабс-капитану.
Как следовало ожидать в проходе "В" нос к носу столкнулись с фельдфебелем Козловым, в этот самый момент переселявшем из лазарета попугая. Птица сидела в клетке и выражала недовольство действиями Козлова с помощью крыльев и всего доступного словарного запаса. Козлов, увидев офицеров, взял клетку "на караул".
Белянчик немедленно остановился, за ним, как вагоны за локомотивом, запнулись сопровождающие.
-Прелесть,- сказал Белянчик, выслушав попугая,- продайте его мне. Или хотите, я вам за него дюжину канареек пришлю. Или павлина, хотите павлина?
Фон Блох молча забрал у Козлова клетку и вручил Белянчику.
-Подарок,- сказал он.
Гений расцвел совершенно детской радостью.
Так, с попугаем под мышкой, они крикливой толпой ввалились на пост дальней связи. Причем кричал один только попугай.
И началось. Первым делом Белянчик потребовал выяснить имя птицы. Барон не знал. Пациентом палаты душевной терапии он до сих пор не был, соответственно не был и представлен попугаю. Сам пернатый ругатель на вежливый вопрос "как зовут птичку?" неизменно отвечал нелитературной похабщиной. Барон послал за комендорским старшиной Прохоровым и вопрос прояснился. Оказалось, попугая звали Арнольдом.
Появился главный энергетик - Семен Павлович Малкин, навечно застрявший в чине поручика. Белянчик потратил четверть часа, объясняя Малкину, что он должен сделать. Фон Блоху из этих объяснений были понятны только союзы и междометия. Заглянул на пост Выземецкий, подошел было к Белянчику с приветствиями, но тот, занятый загадочным диалогом со счетной машиной, отмахнулся от командира станции рукой. Оскорбленный полковник отошел в сторонку и больше с очкариком не разговаривал.
Машинное отделение доложило, что готово выдать требуемую мощность в любую секунду.
-Блеск,- сказал Белянчик.- Разверните антенны вот так,- и, выдрав листок из блокнота, протянул оператору.
Тот посмотрел с сомнением, оглянулся на Выземецкого, и получил в ответ сухой кивок. Шестнадцати метровые стержни антенн дальней связи пришли в движение, нацелившись в одному Белянчику известную точку пространства.
В этот момент, на пост, каким то чудом просочился журналист Кочагин. Должно быть газетчик знал Белянчика в лицо, он ни на минуту не усомнился, кто здесь главный, и сразу насел на него с вопросами. Прежде чем его вытолкали с поста, он успел задать три. Белянчик в ответ радостно смеялся и показывал пальцем на Арнольда.
-Спросите у него.
Птица отвечала, но ни одна газета не взялась бы такой ответ напечатать.
Наконец Белянчик бросил пытать счетную машину. Достал из кармана рулончик перфоленты и вставил в трансмиттер.
-У меня все готово,- сказал он, оборачиваясь.- Ваша очередь, дядя генерал.
-Дайте связь с Путятиным,- приказал генерал, усаживаясь перед микрофоном.
-Есть связь.
-Желтый Константину,- пробасил генерал в эбонитовый раструб.
Через две секунды пришел ответ. Антенны станции выловили его среди фоновых колебаний эфира и преобразовали в человеческий голос.
-Желтый на связи.
-Доложите обстановку, Николай Максимович.
-Первая партия готова к разгону. Шестьдесят четыре глыбы. Эфирные моторы смонтированы, топливо загружено. Можно начинать, Андрей Филиппович. Вторую партию подготовлю через восемьдесят шесть часов приблизительно. Сто три обломка будет и еще немного мелочи.
-А что происходит?- шепотом спросил Выземецкий у приезжего полковника.
Фон Блоху самому было интересно и он обратился в слух.
Четверть часа прошли в молчании. Притих даже Арнольд. В пост сунулся было вестовой, но Герасим Петрович сделал ему "страшные глаза" и тот исчез.
-Господи,- прошептал генерал,- какие деньги на ветер.
-Зато интересно,- хихикнул Белянчик.
Ему никто не ответил.
-Шестикратное ускорение,- доложил Путятин.- Потеряли четыре обломка. Три раскололись, один сбился с курса. Увеличить до двенадцатикратного?
-Пусть увеличивает,- вскинулся Белянчик,- а во второй очереди аккуратнее с компенсаторами.
-Шалава,- дипломатично добавил Арнольд.
-Ускорение расчетное,- передал Путятин.
-Зер гут,- сказал Белянчик.- Теперь антенны дальней связи на излучение и полную мощность.
Выземецкий распорядился.
С виду ничего не изменилось. Коротко прострекотал трансмиттер счетной машины, проглатывая перфоленту, а за бортом антенны исторгли в пространство импульс чудовищной мощности. Возмущенный им эфир заволновался, рождая строго модулированные колебания, мчащиеся сквозь пространство много быстрее света.
-Теперь можно,- сказал полковник, поворачиваясь к Выземецкому.
-Что?- не понял тот.
-Вы спрашивали, что происходит. Хотите объясню?
-Уж сделайте милость.
-Ричард Львович, по просьбе императора, занимался расследованием происшествий на Обероне и Виктории, и пришел к выводу, что это спланированная акция чуждого разума.
По лицу Вызимецкого было понятно, что иного вывода он от Ричарда Львовича и не ожидал.
-Сигналы, которые приняли наши станции перед нападением, были не просто флюктуациями эфира. Это послания. Они несли в себе определенный смысл. Господин Белянчик сумел их расшифровать. Уж не знаю, как ему это удалось.
-Тоже мне задачка,- фыркнул гений,- в каждом послании был ключ.
-Император приказал подготовить ответ. Только что мы этот ответ отправили. Второй резервный флот и эскадра Путятина, выбирают в поясе астероидов подходящие объекты. На них монтируются эфирные двигатели. Потом обломки роями запускаются в нужном направлении. Их сопровождает послание тем же самым кодом. Честно говоря, камни мы пока бросаем наобум. Имея всего два вектора трудно определить точное направление, но наше послание они получат обязательно.
-А что там было, в этих двух посланиях,- фон Блох невольно нарушил субординацию, но приезжий полковник не рассердился.
-В первом три слова: "А так слабо?". Во втором только два: "Держи подачу".
На несколько секунд повисла тишина.
-А вы,- спросил Вызимецкий,- что вы им ответили?
-Ответ составлял Ричард Львович. Я знаю только то, что содержание император одобрил.
-Напугали ежика голым задом,- сказал Белянчик.- Это игра, господа. Эфирные салочки метеорными роями.
-Игра!?- возмутился Вызимецкий,- Погибли люди.
-Правила не я придумал,- сказал Белянчик.- Нам остается только играть и постараться не пропускать мячи.
-Только бы партия не затянулась,- вздохнул генерал.
-Боитесь, что не хватит астероидов, дядя генерал?- спросил Белянчик.- Есть еще кольца Сатурна и спутники Юпитера.
"Поощрение необходимо таланту, как канифоль смычку виртуоза." поощрить автора вы можете перечислив ЛЮБУЮ сумму на wm R400252564898