Полковник Вортаг нахмурился. Ему абсолютно не нравился маленький лифтер-баламут, постоянно допускающий фамильярности. Полковник решительно не понимал, как такого человека могли держать на службе в таком месте. Серьезностью и ответственностью здесь даже и не пахло.
- Да, знаете ли, служба службой, а обед по расписанию.
Полковник изобразил на лице дипломатическую улыбку и пробрался в глубину просторного лифта. Джейми кивнул и нажал на кнопку. Лифт пришел в движение.
Они останавливались почти на каждом этаже, подбирая тех, у кого, видимо, тоже был обед по расписанию, и очень скоро лифт заполнился полностью. Полковник подумал, что очень редко можно увидеть столько сотрудников Гипнотической службы в одном месте. Как правило, они ходят по одному. Здесь же, у любого обычного человека зарябило бы в глазах от такого обилия ярких красно-голубых мундиров. Ну, если бы обычный человек вдруг смог бы их увидеть.
Много лет назад, когда полковник первый раз увидел форму Гипнотической службы, она показалась ему неприлично яркой, просто попугайской. Тогда его первый наставник, гипнокапрал Клас, объяснил ему, что форма делается яркой намеренно - чтобы человек заметил ее издалека и успел подготовить себя к тому, что он там увидит вместо нее. Как правило, в сознании людей эта форма замещалась на полицейскую, или военную, но иногда и на одежду каких-то гражданских служб, если загипнотизированный испытывал к ним больше уважения или доверия. От особенности сознания зависело, что ты склонен увидеть вместо реальности. Воистину, каждый человек имеет суверенное право на свои личные иллюзии.
Лифт наконец добрался до первого этажа и радостно распахнул двери всем жаждущим. Полковник терпеливо подождал, пока толпа спешащих, как на последний поезд, людей вырвется из лифта, и только потом неторопливо зашагал сам.
На улице был ясный апрельский день, не холодный, не жаркий, не ветреный. Полковнику нравилась такая погода. Вот если бы она была такой всегда. Жаль, что погоду нельзя загипнотизировать.
То и дело навстречу ему попадались прохожие, которые тоже наслаждались теплым весенним днем. Разумеется, на него они не обратили никакого внимания. Только один случайно встретившийся офицер Гипнотической службы почтительно отдал ему честь. Полковник одобрительно кивнул и пошел дальше.
В "Красной Черепице" было, как всегда, многолюдно. Здесь было уютно, но дело было не только в этом. И готовили здесь недурно. Но дело было не только в этом.
Это было особенное место.
Двадцать три года назад люди, стоявшие во главе Гипнотической службы, решили, что их знаний и возможностей достаточно, чтобы править миром. Последовала достаточно энергичная и в большой мере кровопролитная операция - к счастью, прошедшая абсолютно незаметно для обывателя, - в которой заговор был подавлен, а его руководители арестованы. Первоначально их собирались казнить, в назидание, но потом Коллегия Заседателей приняла гуманистическое решение - оставить заговорщиков в живых, но полностью лишить их памяти. Всех их загипнотизировали и внушили им сфабрикованные воспоминания. Кто-то стал шофером, кто-то газонокосильщиком, кто-то посудомойкой. А глава заговора Джайлс Соренсен стал барменом в "Красной черепице". Вот уже двадцать три года он бессменно стоял за барной стойкой, и время почти не касалось его. Сотрудники Гипнотической службы очень любили захаживать в это место. Оно настраивало на философский лад.
Полковник внимательно рассматривал посетителей, большинство из которых носили все те же яркие мундиры, пока не заметил знакомое лицо - круглое с усиками лицо гипногенерала Дженеро. Генерал почувствовал взгляд и поднял глаза от тарелки. Увидев полковника, он приветливо помахал рукой. Полковник принялся пробиваться к нему, что было нелегко, поскольку в обеденный час в заведении было весьма многолюдно.
Генерал Дженеро был духовным, практическим и прочим наставником полковника. Он давно уже приметил подающего надежды офицера и взял его под свое крыло, внимательно следя за его продвижением по служебной лестнице. Полковнику нравился генерал. Это был старый служака, человек строгих правил, сделавший честную карьеру с самых низов. Когда-то он начинал простым гипнооператором, управляющим реальностью небольшого отдела. Теперь же он был гипногенералом, и его иллюзиями жили миллионы.
Впрочем, сейчас служба была далеко, а генерал был верен себе, он интенсивно поглощал ребрышки. Полковник опустился на стул напротив и сразу заметил лежащую на столе книгу, яркий бульварный детектив. Это было непохоже на генерала, и полковник сразу заподозрил неладное. Поэтому он замедлил дыхание, остановил взгляд и сделал упражнение на концентрацию внимания. Так и есть, сквозь аляповатую обложку детектива проступили угловатые буквы на древней коже. Это была "Theoria Limitis", трактат гениального Буксгевдена. Только для служебного пользования.
- Всегда уместно прикоснуться к первоисточникам, - заметил полковник. Действительно, это сочинение было основополагающим для их работы. Почти тысячу лет назад гениальный философ средневековья сформулировал правила, по которым Гипнотическая служба работала до сих пор. Склонность к замещению реальности, которая делала возможной кодировку. Два вида кодировки - отрицающая и замещающая. И наконец, принцип предела - механизм, который ограничивал их власть над миром. Воистину, это был гениальный труд. Только несколько сотен обитателей планеты знали о существовании этой книги, а понимало ее значение и того меньше. Что, впрочем, не делало ее менее гениальной.
Генерал понял, что иллюзия разгадана, и рассмеялся.
- Книга была легкой задачей, - сказал он. - А что ты скажешь на это?
И он сделал почти незаметный жест в сторону соседнего столика.
Полковник осторожно взглянул на соседний столик. На первый взгляд, там сидел благообразный старичок в пережившем несколько поколений моды костюме-тройке и лакомился рисовым пудингом. Никаких вопросов это зрелище не вызывало.
Кроме одного вопроса - что там углядел генерал?
Полковник улыбнулся загадке и начал менять точку зрения. Замедлить дыхание, так... Остановить взгляд, так... Упражнение на концентрацию... так и есть. Сквозь поблекшую иллюзию проступил яркий, с позументом, мундир Гипнотической службы. Иллюзия лица держалась немного дольше, но постепенно сошла и она, открывая резкое, изрезанное морщинами лицо. Был это Ферел Видортсен, гипномаршал и живая легенда, местоблюститель Главы во время его отсутствия. Полковник перевел взгляд на тарелку. Нет, пудинг был настоящий.
Вортаг восхищенно покачал головой. Гипномаршал находился в весьма преклонных годах, однако на качестве кода это совершенно не отражалось. Только несколько человек на свете могли сопротивляться такой сильной кодировке. Всех их полковник знал по именам, и здоровался с ними каждое утро. Они его имени еще не знали, но это временное явление. В конце концов, он теперь тоже член Коллегии Заседателей. Пусть самый младший, что с того? Все равно это немалая честь... и ответственность.
Гипномаршал доел пудинг, промакнул губы салфеткой и неторопливо зашагал к выходу. Положительно, он не выглядел на свои девяносто лет. Возможно, ему удалось загипнотизировать самого себя и внушить себе, что он молод и полон сил? По крайней мере, именно так это выглядело со стороны.
- Да, - сказал генерал Дженеро, - старик в отличной форме.
Полковник поискал глазами барную стойку. Предыдущий маршал Гипнотической службы, улыбаясь, наливал коктейль очередному посетителю. Его тоже не особенно затронуло время. Джайлс Соренсен. Гипномаршал Асмар. Несостоявшийся властелин мира.
- Ну ладно я, - сказал полковник, - я знал, куда смотреть... а вы его как углядели?
- Опыт, мой мальчик, - лицо генерала приняло назидательное выражение. - Опыт приходит с годами.
Подошла официантка, и полковник выразил желание съесть отбивную и острое рагу. С большим удовольствием он взял бы и пива, но день службы еще не закончился. Пиво придется отложить на вечер.
Генерал тем временем положил на тарелку последнюю обглоданную косточку, и довольно откинулся на спинку стула. На его лице застыло выражение сытого и счастливого человека.
- Кстати, старик очень живо интересовался тобой и твоими успехами, - сообщил он. - Похоже, он считает, что у тебя есть потенциал.
Фраза "Смотри не разочаруй его" не прозвучала вслух, но полковник ее услышал.
- Да, сэр, - сказал он. - Я понял.
Подошла официантка с заказом. Полковник немедленно отрезал кусочек отбивной. Да, кухня здесь была на славу.
Генерал задумчиво ковырял зубочисткой в зубах.
- Все эти прения, - начал он. - Я рад, что все это наконец-то закончилось.
Говорить с набитым ртом было тяжело, поэтому полковник только кивнул. Как Заседатель, он тоже присутствовал на обсуждениях, затянувшихся почти на неделю. Иногда его посещало чувство удивления, как все эти люди до сих пор не поубивали друг друга. К счастью, все кончилось хорошо. Жесткая концепция генерала Габарро была отвергнута, и за основу была принята более мягкая концепция генерала Сорда. Добро, мир и согласие уже практически наступили, и оставалась только одна деталь протокола. Чистая формальность, откровенно говоря.
Полковник зачерпнул ложку рагу. Оно и вправду было весьма острым. Таки да.
- Всего-то и осталось, что закончить всю эту ерунду, - продолжал генерал.
- Аудиенция у Главы, - сказал полковник.
Генерал кивнул.
- И что, кому выпадет эта честь? Маршалу?
Полковник с удовольствием зачерпнул следующую ложку острого-острого рагу. Оно было восхитительным.
- По давно существующей традиции, - сказал генерал, - эта честь возлагается на младшего из Заседателей.
Полковник внезапно обнаружил, что совершенно не чувствует вкуса того, что находится у него во рту.
- Эхм... я... кгм...
Генерал улыбнулся и похлопал его по плечу.
- По дороге я дам тебе подробные инструкции, - сказал он. - Да не волнуйся ты. Мы все через это проходили.
Через сорок минут полковник Вортаг вошел в вестибюль Гипнотического корпуса и подошел к лифту.
- Подкрепились, полковник? - приветствовал его маленький лифтер. - С новыми силами на службу?
- Вроде того, - сухо ответил Вортаг, заходя в лифт.
Как ни странно, больше желающих попасть в лифт не было. Видимо, они все как следует обедали, чтобы потом с новыми силами приступить к государственным делам.
Лифтер вопросительно взглянул на полковника.
- Шестьдесят шестой, - сказал Вортаг.
Джейми ничего не сказал, и даже глазом не моргнул. Просто в какой-то прошлый момент он был раскован и смеялся, а в какой-то следующий собрался, как взведенная пружина.
Полковник нахмурился. Разумеется, лифтер не должен был знать. Но кто знает, что он знает - он, мимо которого целый день ездят толпы разговорчивых людей?
Лифт пришел в движение.
- Интересно, сколько здесь всего этажей? - спросил полковник.
- Не знаю, сэр, - отозвался лифтер. - Много.
- Ты же лифтер, - настаивал полковник. - Ты должен знать.
- Не знаю, сэр, - ответил лифтер. - Этот лифт ходит до сотого этажа, и там кончается мой допуск. Дальше ходит другой лифт, он без лифтера. И мне туда ходу нет.
Полковник кивнул. Каждый знает то, что ему положено. Это разумно.
Вероятно, Джейми нажал какую-то секретную кнопку, потому что они доехали до шестьдесят шестого этажа, не остановившись по дороге ни разу, что вообще-то граничило с чудом.
- Спасибо, Джейми, - сказал полковник, выходя из лифта.
- Да, сэр, - ответил маленький лифтер. - Всегда, сэр.
Полковник прошел по коридору и остановился у двери. Дверь была оборудована кодовым замком. Полковник просмотрел точное время, прибавил модифицирующее число и ввел полученную сумму. Дверь открылась. Он прошел через следующий коридор, в котором был один охранник. Подошел к следующей двери. Положил руку на сканер отпечатков, посмотрел в сканер сетчатки. Дверь открылась, он прошел через следующий коридор, в котором было четыре охранника. Подошел к двери, нажал кнопку вызова на видеотерминале и назвал себя. Дверь открылась, он прошел через следующий коридор, в котором стояло десять охранников, и подошел к двери.
Десять охранников посмотрели на него с явным интересом.
Полковник достал из кармана ключ, вставил его в дверь и повернул. Дверь открылась.
Десять охранников отвернулись разом и стали глядеть в стену, как будто эта стена была самым захватывающим зрелищем, которое они видели в своей жизни.
Полковник зашел и захлопнул дверь за собой.
В следующем помещении его встретил гипнооператор Дарго - прыщавый, неуверенный очкарик с кипой бумажек в руках.
"Дарго, - подумал полковник. - Тогда второй, видимо, Йарвал"
Второй гипнооператор втыкал в мониторы и не повернулся на звук вошедшего. Впрочем, полковник ничуть на это не обиделся. Согласно правилам, кто-то один всегда должен смотреть в монитор.
- Как наше здоровье? - спросил полковник.
- В норме, - ответил Дарго. - Мы сняли верхние слои и можем приступать к демонтажу базиса.
- Не будем медлить, - сказал полковник.
Дарго кивнул.
"Наверное, - подумал полковник, - когда ему будет семьдесят, у него все так же будут прыщи"
Он поставил портфель на стол, положил рядом фуражку и подошел к двери. Вставил ключ в замочную скважину. Дарго вставил свой ключ во вторую. На счет "три" они одновременно повернули ключи, и дверь открылась.
Помещение было ярко освещено. Посередине стояла койка, на которой лежал человек. Поверх одеяла крест-накрест шли фиксирующие ремни. Обычно так пристегивают душевнобольных в клиниках. Но человек, лежащий на койке, не был душевнобольным. Просто у него возникли некоторые разногласия с окружающей действительностью.
Полковник вошел, дверь за ним захлопнулась.
Лежащий человек заметил его присутствие.
- Вы представления не имеете, во что вы ввязались, - сказал он.
На лице полковника не дрогнул ни один мускул.
- Не знаю, что вы думаете, но вообще-то я рад познакомиться с вами, сэр.
- Это мелкая радость, - сказал лежащий, - когда-нибудь вас найдут, и тогда вы пожалеете, что родились на свет.
- Я сожалею о том, что между нами присутствует некоторое непонимание, - сказал полковник. - Как вы себя чувствуете?
- Я чувствую себя так, будто мне брызнули в лицо какой-то гадостью, связали и притащили черт знает куда, - сердито ответил лежащий.
Полковник вздохнул.
- Уверяю вас, это для вашей же пользы.
- Очень смешно, - ответил пациент.
- Нет, правда, - виноватым тоном сказал полковник. - Мы и знать не знали, как вы отнесетесь ко всем этим новостям... Надо было принять меры предосторожности.
- Тронут вашей заботой, - сердито ответил пациент. - Вы говорите без акцента, а форма у вас незнакомая. Могу я узнать, какое государство вы представляете?
- Не может быть, - сказал пациент. - Что в нашем государстве может быть такого, о чем я не знаю?
- Немного есть, - сказал полковник. - Я как раз размышлял над тем, с какого места придется объяснять ситуацию, и пришел к выводу, что придется объяснять с самого начала. Но прежде я предлагаю отвязать вас от этой койки. Если, конечно, вы обещаете вести себя благоразумно.
- Я обещаю, - сказал пациент.
Несколькими движениями полковник отцепил крепления ремней, и пациент приподнялся и сел на койке.
- Как вы себя чувствуете? - повторил полковник. - Хотите пить? Есть?
- Больше всего я хочу получить ответы на свои вопросы.
- Ну что ж, сказал полковник, - для продолжения беседы предлагаю пройти на балкон. Там свежий воздух, и погода сегодня хороша. Только обещайте не сигать с балкона. Там шестьдесят шестой этаж, вы разобьетесь. А нам бы хотелось, чтобы вы дожили до следующих выборов.
Пациент изобразил на лице саркастическую усмешку.
- Зачем это вам?
- Я и мои коллеги выступаем за стабильность в обществе, сэр, А вы как раз и воплощаете эту самую стабильность. Поэтому мы поддерживаем ваш курс, и голосовали за вас всей семьей на прошлых выборах, и на следующих будем голосовать.
- Тогда я вообще ничего не понимаю, - сказал пациент. - Что вы делаете здесь и зачем?
- Начнем издалека, - сказал полковник. - Посмотрите вниз.
Пациент осторожно заглянул через перила балкона. Лицо его приобрело задумчивое выражение.
Полковник стоял рядом и терпеливо ждал.
- Я узнаю город, - сказал пациент.
- Еще бы, сэр, - отозвался полковник. - Вы провели здесь несколько последних лет своей жизни.
- Я узнаю город, - повторил пациент, - но я не узнаю, откуда мы на него смотрим.
Полковник сохранил невозмутимое лицо.
- Это здание Гипнотической службы, сэр.
- Но в нашем городе нет такого здания... - начал пациент и осекся.
- Есть, сэр. И мы на нем стоим.
Пациент с выражением глубокой озадаченности на лице посмотрел вниз еще раз. Затем он задрал голову и посмотрел вверх - на этажи, уходящие в небо.
- Это же нельзя было построить за один день, - сказал он.
- Разумеется, - отозвался полковник. - Это строили семь лет.
- Кто строил?
Полковник пожал плечами.
- Какие-то подрядчики. Иностранцы.
- Ну, надеюсь, хотя бы проект был наш?
- Проект был наш. Один очень талантливый молодой инженер его подготовил. Правда, он об этом уже не помнит.
- С ума сойти, - пробормотал пациент, глядя вниз на город.
- Сначала я хотел, чтобы вы взглянули на него со стороны, - сообщил полковник. - Но вы могли заподозрить, что это оптическая иллюзия или какая-нибудь голограмма. А так вам будет сложно поверить, что голограмма удерживает вас в воздухе на уровне шестьдесят шестого этажа.
- Понятно, - сказал пациент. - Теперь я задам вам вопрос, почему его никто не видит, а вы мне ответите, что вы всех загипнотизировали.
- Именно так, - обрадовался полковник. - Вот вы уже и начали вспоминать.
Пациент покачал половой
- Я начал сходить с ума.
- Уверяю вас, вы вполне в своем уме, - сказал полковник Вортаг.
- Но как? Как это сделано технически?
- На технические тонкости стоит потратить десяток лет обучения. Если же упростить, то получится вот что. Глазами, разумеется, мы видим все. Но сознание считает, что никакого здания нет. Я знаю лучше, говорит сознание. Здесь нет никакого здания... и сигналы, передаваемые глазами, просто игнорируются. Это называется отрицающая кодировка.
- Зачем вообще это делать... со зданием? Разве не проще было повесить на него какую-нибудь безобидную вывеску, и существовать подпольно?
- Я тоже считаю, что это показуха, сэр. Но некоторые из нас восприняли это как пробу силы. Пробу своих возможностей перед более серьезными делами.
- Более серьезными делами, - повторил пациент. - Как давно существует эта ваша служба?
- Официально ее основал кто-то из ваших предшественников, - ответил полковник. - А неофициально у нас принято считать, что она существовала всегда. Столько, сколько существует человечество.
- И кто возглавляет эту службу?
- Я могу ответить на этот вопрос, сэр... но вы пока не готовы воспринять этот ответ. По моим подсчетам, вы будете готовы минут через двадцать. Давайте продолжим в помещении.
Пациент расположился опять на койке. Полковник встал посреди комнаты и продолжил:
- Допустим, вот этот стул. Вы можете видеть его, можете потрогать, он вполне реален. А теперь закройте глаза.
Пациент послушно зажмурился.
- Теперь откройте. Вы обнаружите, что стул исчез.
- Хм.
- Как видите, стула действительно больше нет.
- Вы его спрятали? Как дом?
- Так точно, сэр, - ответил полковник. - Спрятать дом и спрятать стул - это, в принципе, одно и то же. Механизм тот же самый. Разница только в размерах. Но, скажу вам по секрету, это незначительная разница.
Пациент встал и подошел к тому месту, где он видел стул. Растопырив руки, он стал водить ими в воздухе, пытаясь нашарить невидимый стул.
- Интересная мысль, - сказал полковник. - Хочу только заметить, что если с помощью внушения можно обмануть органы зрения, то и органы осязания точно так же можно обмануть.
- И как же тогда узнать правду? - спросил пациент.
- Ну, если учиться лет десять, то можно отличить, - сказал полковник.
Пациент поводил еще руками в воздухе и опустился на койку совершенно потрясенным.
- Вы говорите правду, насчет десяти лет?
- Нет, я вру, - ответил полковник. - На самом деле, этому нужно учиться всю жизнь.
- Я все равно не понимаю, - сказал пациент. - Значит, вы добавили кодировку, и стул исчез?
- Может быть, добавил, - пожал плечами полковник. - А может быть, наоборот - убрал.
- Но как тогда разобраться, что правда, а что вымысел?
Полковник тяжело вздохнул.
- Вы все время смотрите на ситуацию, как обычный человек. Зачем вы это делаете? Вы должны смотреть как государственный деятель. Требуют ли интересы государства, чтобы стул появился? Тогда он появится. Или они требуют, чтобы стул исчез? Тогда он исчезнет. Вы должны принять решение, а мы исполним его. Глупцы тратили свои жалкие жизни, пытаясь управлять реальностью. Но реальность - это ничто, когда умеешь управлять восприятием. Объективная реальность не имеет никакого значения. Важно только субъективное восприятие. Это первое правило Гипнотической службы. Оно же и единственное.
- Кажется, я начинаю понимать, - сказал пациент. - Вы здесь потихоньку правите миром, да?
- Мне жаль, что у вас сложилось такое впечатление, - ответил полковник. - Уверяю вас, мы не правители... мы скорее, воспитатели. Мы не строим новый порядок, не улучшаем мир. Мы просто прячем спички от детей. Существует предел тому, что может вынести человек. Мы стараемся не подпускать человека к этому пределу. Кому будет лучше, если он надорвется и сломается в попытке решить вопросы, которые тысячи лет не может решить все человечество? Лучше мы отведем его в сторону, отвлечем, займем чем-нибудь. Лучше пусть он будет счастливым, чем несчастным. Разве это не благородная цель?
- С философской точки зрения, кто дал вам право смотреть на себя как на взрослых, а на все остальное человечество как на детей?
- С философской точки зрения, если вы увидите спички в руках ребенка, как долго вы будете ждать от кого-то разрешения вмешаться? Я думаю, что вы сначала отберете спички, а рассмотрение философской стороны вопроса оставите на потом.
- Но в таком случае, вы должны признать, что ваши усилия как воспитателей не дают результата, поскольку войны, потрясения и прочие катастрофы в мире не прекращаются. Не означает ли это, что ваши усилия бесполезны?
- Не думаю. Видите ли, избавить человечество полностью от войн невозможно. Существует определенный показатель естественной агрессивности человека, и даже внушение не способно на него повлиять. Вы можете внушить человеку, что он белый и пушистый, а через пять минут он разобьет вам морду, доказывая, что он белый и пушистый. Вы можете внушить людям, что они миролюбы и гуманисты, и через полчаса они поубивают друг друга, выясняя, кто из них больше хочет мира. Это невозможно остановить, мы пытались не одну тысячу лет. Можно только нейтрализовать эти потоки, направив их в безопасные, изолированные друг от друга области - так называемые "горячие точки". Вы можете смотреть на это, как на зло и вселенский заговор, но в действительности локальные конфликты - это всего лишь абонплата за отсутствие глобальной драки. И пожалуйста, не смотрите на меня так, будто я изобрел добро и зло, и впустил их в мир. Там, где обычный человек видит добро и зло, государственный деятель видит лишь необходимость. Или не видит ее.
Пациент вздохнул.
- У вас, вижу, на все готовы ответы.
- Да, - ответил полковник. - Все ответы были готовы еще тысячу лет назад.
- Единственное, чего я не понимаю до сих пор, - сказал пациент, - это зачем вы мне все это рассказываете? Почему бы вам не заниматься дальше своими делами без меня?
- Вы не помните, - недовольно сказал полковник. - А должны были бы вспомнить уже.
- Как, после всего этого есть еще что-то, чего я не знаю?
- Мне очень жаль, сэр, - ответил полковник. - Да, есть.
- Вы меня пугаете, - пробормотал пациент.
- Ничего, - сказал полковник. - Скоро все кончится, вы забудете все, как страшный сон. И даже еще крепче. Мы поможем. Утром вы проснетесь, и не будете помнить ничего. Завтра у вас рабочий день, встречи с двумя послами. На выходные вы поедете на рыбалку к губернатору Догерти. У него отличная форель... И вы не будете помнить. И вам не будет больно.
Пациент сидел на койке, сутулясь. Его лицо превратилось в неподвижную маску.
- Сам сатана не сказал бы лучше. Что ж, давайте продолжать.
- Давайте, - согласился полковник. - Итак, не далее, чем вчера, закончилось обсуждение новой концепции пенала...
- Пенала?
- Это жаргонное словечко, - объяснил полковник. - Ученые используют правильный термин для этого явления. Мы не ученые, и мы не используем правильного термина, поскольку он длинен и труден для понимания. Мы используем жаргон. Представьте себе пенал. Футляр, состоящий из двух частей. Одна половина белая, другая черная. Соединяясь, они образуют удобное вместилище для всяких полезных вещей - карандашей, резинки, ручек, и прочего.
- Представил, - сказал пациент.
- А теперь представьте, что внутри находится много-много людей. Они смотрят и видят мир разделенным на черное и белое. Добро и Зло. Порядок и Хаос. Новаторство и Конформизм. Революция и Реакция. Черное и белое имеют могут иметь какие угодно имена. Но они всегда соединяются и образуют пенал.
Пациент покачал головой и ничего не сказал.
- Человеку кажется, что его мир биполярен, - продолжил полковник. - Что его мир является ареной для сражения между определенными антагонистическими силами. Человек может включиться в борьбу или наблюдать за ней безучастно. Человек может выбрать одну сторону или другую. Но в действительности, какую бы сторону он ни выбрал, он все равно остается заключенным внутри пенала. Только гипнооператор, смотрящий со стороны, видит истинное положение вещей, и понимает, что черное и белое соединяются и образуют пенал. Обычному человеку это знание недоступно.
- А я точно не буду помнить этого завтра? - спросил пациент.
- Да, точно, - ответил полковник. - Так вот, не далее, чем вчера, закончилось обсуждение новой концепции пенала. В благословенные старые времена концепция не изменялась веками. Теперь же время бежит быстрее, мир меняется прямо на глазах. Соответственно, и концепции приходится обновлять каждые несколько лет. С ужасом ожидаю обозримого будущего, когда концепции придется пересматривать едва ли не раз в году. Это ужасная морока, уверяю вас, сэр.
- Сочувствую вам, - сказал пациент, - Но при чем тут я?
- В соответствии с церемониальными правилами, доработанный и надлежащим образом оформленный образец новой концепции должен заверить собственноручной подписью сам Глава нашей службы. Так принято, сэр.
- При чем тут я?
- В соответствии, опять же, с правилами нашей службы, Глава должен заверить документ, находясь в ясном состоянии рассудка, в полном отсутствии каких-либо внушений и кодировок. А то, знаете ли, бывали случаи...
- Вы ответите на вопрос? Какое это все имеет отношение ко мне?
Полковник задумчиво смотрел на пациента и молчал.
- Зачем вы мне все это рассказываете?
Полковник молчал.
- Что вы на меня так смотрите?
Полковник молчал.
- Вы что же, хотите сказать... ох, черт!
- Так точно, сэр, - подтвердил полковник.
Пациент застонал, обхватив голову руками.
- Вы пытаетесь сказать, что раз в несколько лет вы выводите меня из гипноза, чтобы подписать эту вот новую хрень, а потом вводите обратно?
- Так точно, сэр, - подтвердил полковник. - Я рад видеть, что к вам полностью вернулась память. Теперь дело пойдет быстрее.
- Но почему вы не можете просто обойтись без меня?
- Что значит - обойтись? - возмущенно переспросил полковник. - Мы же не узурпаторы какие-нибудь! С определенной точки зрения, мы обычные государственные служащие.... Ну, может быть, не совсем обычные, что с того? И мы заботимся об интересах государства и общества!
- Что будет, если я откажусь подписывать этот ваш документ? Иллюзии не вступят в силу?
- Новые иллюзии не вступят, - ответил полковник. - Люди останутся жить в старых иллюзиях.
- А если я прикажу разгипнотизировать всех людей?
- Тогда, сэр, произойдет одно из двух. Либо завтра утром все люди проснутся лишенными защитных иллюзий и начнут биться головами об стену , пытаясь осмыслить и принять то, что нельзя ни принять, ни осмыслить... Либо вы проснетесь без малейших воспоминаний о том, что когда-либо отдавали такой приказ. Какой вариант кажется вам более вероятным с точки зрения интересов государства и общества?
- Это нечестно, - пожаловался пациент. - Если я ваш Глава, вы должны меня слушаться.
- Прежде всего, мы должны вас беречь, - возразил полковник. - Вы не просто Глава нашей службы, вы лидер миллионной нации, несущей в мир просвещение и порядок. И вы не имеете права выйти из строя ни на минуту, поскольку это сделает уязвимой всю страну, всех наших людей. Вы не можете себе позволить засомневаться, впасть в морально-этическую дилемму, пережить душевную нестабильность, депрессию и тягу к суициду. Мы стоим на страже вашего душевного здоровья, готовые разгрузить вас от непосильного бремени, переложив его на свои плечи. Мы преданы вам и нашему народу. Но если интересы государства и общества требуют очистить вам память - мы это сделаем.
- Почему вы не можете оставить мне память? Она меня не обременяет, совершенно.
- Сэр, вы, без сомнения, выдающийся деятель, один из самых ярких людей нашего времени... Но вы не актер, и не умеете притворяться. Если вы будете помнить, вы рано или поздно проболтаетесь, и тогда нам придется корректировать воспоминания плохо предсказуемому количеству людей. Лучше избежать этой ситуации заранее, откорректировав память одного человека. Ничего личного, сэр.
- Это очень обидно, - сказал пациент. - Вот возьму и не подпишу этот ваш документ.
- Как вам не стыдно! - воскликнул полковник. - Препятствовать прогрессу человечества из-за эгоистических личных мотивов! Совесть у вас есть?
- Совесть у меня есть, - отозвался пациент, - но меня огорчает, что мне показали механизмы власти над миром, и тут же обратно спрятали.
- Мне жаль, сэр, если вы видите в этом только механизмы власти. За последнюю тысячу лет эту ошибку совершали многие, очень многие достойные и неглупые люди в какой-то момент решали, что в их руках находится власть над миром... Все они кончили очень плохо. И споткнулись они на одном и том же - на непонимании теории предела.
Впервые этот термин появился почти тысячу лет назад в трактате одного средневекового ученого. Его идея заключалась в том, что нельзя внушить кому угодно что угодно, существует предел. Легко обмануть человека, показывая ему то, что он сам хочет увидеть. Но чем менее желательна иллюзия, тем больше шансов, что она встретит сопротивление. Внушение потерпит неудачу, наступит отторжение. И в этот момент волшебство кончается. А вместе с ним, как правило, кончается и волшебник... Мы не спасаем неудачников в таких случаях. Потому что у ошибки должна быть цена. Иначе защитный механизм не будет работать.
- Буксгевден, - сказал пациент.
- Именно, - подтвердил полковник. - Теперь вы помните все. И понимаете, что именно то, что дает нам власть над миром, ее же и ограничивает. Мы можем только то, чего вы хотите. И мы показываем вам то, чего вы хотите. Мы не властвуем и не правим - мы прячем спички от детей.
- И многоэтажные здания, - добавил пациент.
- Здание мы прячем, конечно, - согласился Вортаг. - Что поделать, если люди не хотят видеть очевидного, не желают верить своим глазам... Кстати, спрятать здание было еще просто. А вот расход воды и электричества мы спрятать не смогли. Пришлось списать их на перерасход и разбросать по всему городу. Якобы вода утекает в дряхлые трубы, электричество расходуется неэффективно, поэтому по вашему дому перерасход... Ничего, люди верят.
- А стул? - спросил пациент. - Как узнать, есть в этой комнате стул или нет?
Полковник пожал плечами.
- Спросить меня.
- И вы ответите правду? - усмехнулся пациент.
- Конечно, правду, - подтвердил полковник. - Исходя из интересов государства и общества.
Пациент покачал головой.
- Я понял, - сказал он. - Гармония мира и прочая хрень... Ладно. Несите сюда ваш документ.
- Да, сэр, - вытянулся полковник. - Сию минуту, сэр!
Через полчаса документ украсился аккуратной каллиграфической подписью. Полковник заботливо промокнул ее и спрятал бумагу в папку.
Глава сидел с задумчивым видом.
"Теперь он точно похож на одного из нас, - подумал полковник. - Такие неподвижные, неморгающие глаза бывают только у змей и мертвецов. И у нас".
- Что теперь будет? - спросил Глава.
- Мы немедленно начнем подготовку по вашему возвращению в обычное состояние, - ответил полковник. - Работы много, нужно все сделать сегодня. Завтра у вас насыщенный день.
- Возвращение в сон, - усмехнулся Глава.
- Мне больше нравится выражение "обычное состояние", - сказал полковник. - Если честно, большинство людей совершает большинство действий, не задумываясь. Это вполне обычно. И это не наша вина. Человеку тяжело долго находиться в сознании, это требует большого напряжения душевных сил. Кстати, извините за то, что заставлял вас думать целый день. Наверное, у вас очень болит голова.
- Сейчас у меня болит голова о том, как жить дальше.
Полковник кивнул.
- Понимаю. Мы снимем это бремя с ваших плеч, сэр. Всё, что от вас требуется - это закрыть глаза. Остальное сделаем мы.
- И я проснусь во сне, - сказал Глава.
- Вы проснетесь в привычном мире, в своих апартаментах, и будете ходить куда хотите и делать что хотите. За исключением двух протокольных встреч, но я не думаю, что там будет что-то сложное. Вы будете полностью свободны. Как только выйдете отсюда.
- Как можно быть свободным, если у тебя отняли выбор?
Вортаг покачал головой.
- Свой выбор вы сделали в восемнадцать лет, когда выбрали вступить на государственную службу. Я сделал выбор в том же возрасте. Сейчас каждый из нас занимает свой пост и исполняет свои обязанности. Возможно, иногда нам приходится делать вещи, которых мы не хотим или не одобряем. Но это не отсутствие выбора. Это последствие выбора.
- Мне бы не хотелось верить, что то, что я вижу перед собой, есть результат моего выбора, - сказал Глава.
Полковник пожал плечами.
- Вот видите, вы уже стараетесь снять с себя ответственность. Так воспользуйтесь моей помощью. Я могу снять с ваших плеч любую ношу, любой груз. Нужно только закрыть глаза. И сказать, чего вы хотите.
- Я хочу разбудить их. Их всех, - сказал Глава.
- Ну... - нахмурился полковник. - Это звучит красиво, но идея крайне деструктивна. Человечество погрузится в хаос.
- Человечество проснется, - возразил Глава.
- Нет, - полковник покачал головой. - Не просите меня. Я служил этому порядку всю жизнь.