Аннотация: Хлебным крохам вечной жизни посвящается...
Убежище перебежчика
Хлебным крохам жизни вечной посвящается...
"И сказал Господь Бог: вот, Адам, стал как один из нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простёр он руки своей, и не взял также от древа жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят" (Бытие, глава 3, стихи 22, 23).
- Калим бамба!
- На что слуга?
- Починяем рукава.
- На какие номера?
- На пятые, десятые...
Я стою у окна и наблюдаю, как на школьном дворе дети играют в перебежчиков. Класс продлённого дня занят законным времяпрепровождением. Экспериментально подтверждено, что познавательное время пересылаемо и осуществляют пересылку особые посланцы. С нашей наукой родители спокойны за подготовку потомства к живому общению: сыновья и дочери на продлёнке...
Мой номер был "последний". Я последовал за Ним и встал рядом с Ним. И увидел то, что прежде всем нам было запрещено видеть. Потому что там все мы - усопшие...
Всё кругом спало мёртвым сном... Вот некий доктор неких наук, приспособленный к новейшей модели навигатора по нави, вышел на моё предполагаемое загробное местопребывание. Изобретатели прибора учли многие мои предрасположенности, но не все, - кое-что для них осталось белым пятном. Непрошенный гость сначала вежливо постучал по моей памяти, затем осторожно вторгся в персональные данные мнимого пространства и с предельной точностью вставил в амнистированном секторе слова участливого отношения с вопросительным знаком.
- Дружок, ты почему не спишь?
- Я жду, за мной придут... - возник мой мысленный ответ.
- Кто? - у пришельца мелькнула молнией надежда и мгновенно растворилась в грохоте отчаяния. - Эээтооо клааадбииищеее!!!
Дикий крик сотряс купол ноосферы... Энергетический всплеск пронзил застывшее безмолвие, и свалка вымерших видов мышления очнулась, зашевелилась, завелась, замигала истребителями будущего и превратилась в погремушечный погребок. По куполу закружились бегущие строки, зациклились новостные ленты, из щелей вылезли длинные языки свитков и газетных полос, потекли застилающие очи слёзы матрицы-матроны, а замурованные в пиксельном облаке скандировали слоги: "Кла-дби-ще! Кла-дби-ще! Кла-дби-ще!"
- Боженька... - вылетела в балабольную полость моя звуковая определённость.
- Друг ситный, - устало произнёс поникший собеседник, - да кому нужна твоя информационная ячейка, обрывок взрыва?
Угасающий старожил вяло погрозил куда-то немощным кулаком, и, махнув на всё обессиленной верхней конечностью, истощённый и иссохший удалился восвояси - в своё сито.
- Человечеству... - указало здравомыслие.
И вот наступает время, в которое все, находящиеся в гробах и энергетических сугробах, могут услышать Голос Первого. Из стеклянного моря, смешанного с огнём. Говорящий сам от себя ищет славы себе. В его власти все музыкальные паузы и нескончаемые приветы, добавочные минуты и дополнительные периоды, потерянное время он возвращает на тарелочке с голубой каёмочкой. Только Голос Первого вправе вещать оцифрованное магическое заклинание "спокойной ночи, покойники".
И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Затрепетала душа моя, и зазвенели звенья цепи той - "Я в Отце Моём, и вы во Мне, и Я в вас" - призывным звоном школьного звонка...
" - Школа же никуда же не уйдёт же - сам себе громко начал говорить Буратино - я только взгляну, послушаю - и бегом в школу.
Что есть духу, пустился бежать к морю..."
Я стою возле окна. Мой классный кабинет расположен на втором уровне призывного пункта, оснащён по последнему слову образа мыслей, и я свободен от оков смерти. Мои персональные данные мнимого пространства записаны в Теотеке.