Сыченко Игорь Алексеевич : другие произведения.

Область трасцендентности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.67*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Инженер по системам искусственного интеллекта Юра Степанов - один из многих новичков на звёздном флоте, его влечёт космос и загадки Вселенной, и даже разгоревшаяся война между Землей и Каргоном не может помещать его мечте. Первый же полёт отправляет его вместе с экипажем рейнджера "Звёздный Ястреб" к тайнам погибшей цивилизации, открытие которых сулит неоспоримое военное преимущество одной из сторон. Поиск артефактов приводит команду корабля к встрече с древним разумом, таинственным образом связанным сразу с двумя враждующими народами. Этой встрече суждено перевернуть взгляды на устройство мира и изменить жизнь Юры, взвалив на плечи простого инженера ответственность за будущее двух рас.
    ***
    Поскольку книга поступила в продажу, для ознакомления выложено только начало текста. Купить книгу можно здесь
обложка []
  
  ЧАСТЬ 1
  'Звёздный Ястреб'
  
  
  Глава 1. В пути
  
  Для меня эта история началась с прибытия на рейнджер 'Звёздный Ястреб'. Тогда всё казалось простым и однозначным. Должность инженера по системам искусственного интеллекта не предвещала никаких чрезмерных сложностей и переживаний. Да, шла война, но она казалась очень далёкой и почти нереальной, ведь мне предстояло работать с учёными, а не с военными, но реальность, как всегда, предлагает нам больше возможностей, чем мы можем предположить. Зачастую мы отметаем варианты, даже не задумываясь о существовании выбора, но стоит сделать первый шаг, и уже невозможно остановиться. Ты обретаешь свободу столь высокого порядка, что она кажется большинству рабством. Ира сделала свой выбор, сделал свой выбор и Корон, каргонец, враг, он оказался гораздо ближе мне, чем многие из людей. Они заплатили за свой выбор, заплатил и я. Иду к тебе, Ира. Я знаю, где искать тебя. 'Отважный' ведёт меня к цели. Верю, ты вспомнишь меня, ведь кроме платы за наш выбор должна быть награда...
  * * *
  Говорят, первый корабль, как первая любовь, не забывается никогда. Это сродни прыжку в неизвестное, первый шаг в новом огромном мире, сотканном из звёздных путей и далёких галактик - твой новый дом и новая семья.
  Впервые рейнджер я увидел издалека, ещё на подлёте. Он казался крошечным, величиной с половину иллюминатора. Величие и мощь человеческой цивилизации, труд сотен учёных, инженеров и рабочих... Его белый корпус завораживал взгляд. Острый нос и 'крылья' говорили, что название рейнджеру дали неспроста. 'Звёздный Ястреб' имел утолщение в хвостовой части. Очевидно, энергетическая установка, системы энергообеспечения и двигатели занимали большой объём - известная проблема космического кораблестроения. Когда челнок подлетел совсем близко, я смог разглядеть на носу корабля его название и эмблему ВКС Лиги Наций: звёздное небо в виде птицы, распростёршей свои крылья над Землей, словно в попытке прикрыть хрупкий мирок от враждебного космоса.
  Вид корабля воодушевлял, но меня, как инженера по системам искусственного интеллекта, волновал мой будущий электронный коллега.
  С ним я познакомился несколько позже, как только смог обустроиться на корабле. Процессорные блоки поразили меня своей скоростью, а искин 'Звёздного Ястреба' порою казался мне живым человеком, заключённым в квантовое тело. Некоторые члены экипажа так и заявляли: 'Ястреб? Да он свой в доску парень', но я-то прекрасно знал, что искин - всего лишь имитация, пусть и очень удачная.
  Теперь уже с точностью нельзя сказать, кому пришла в голову называть искин по имени самого корабля. В каждом источнике говорилось по-своему. То ли это произошло в 2139 году на корабле 'Эрнест', то ли в 2140 на 'Фудзияме'. Одним словом, где-то во времена распада Британской Империи.
  Самым большим открытием с начала моей работы стало то, что 'свой в доску парень' не чурался юмора, следует отметить, весьма специфичного. Мне лично было порою не смешно, но некоторым членам экипажа, особенно техникам, нравилось. Не знаю, что они в этом нашли, но я бы предпочёл более 'стабильного' собеседника.
  Две недели я терпел Ястреба, затем решил убрать блок индивидуальности, но вскоре понял, что уже привык к этому зануде. Тот день прошёл довольно скучно, поэтому пришлось вернуть всё на место. 'Посмотрев на часы', Ястреб понял, что выпал из реальности почти на треть суток, и вылил на меня весь поток электронных гадостей, на которые только был способен. Под пыткой синего экрана и угрозой потери всех данных я поклялся, что больше никогда не буду отключать его. Но, несмотря на все трудности, искин выполнял свою работу без изъянов и промедлений. Одним словом, предыдущий инженер оставил мне тяжёлое наследство в прямом и переносном смысле: весил электронный мозг корабля несколько тонн.
  Но однажды он превзошёл даже самого себя:
  - Я чувствую, - заявил Ястреб под конец второй недели полёта.
  - И почему ты сделал такой вывод? - в недоумении спросил я. Снова возникло желание выдернуть блок индивидуальности - мне хотелось поскорее разобраться в топологии его нейроноквантовых связей, а он пристаёт со странными выводами.
  - Сейчас объясню, но сначала вопрос. Почему счастье так важно для вас?
  Пока скрипт тестирует блоки памяти, можно и отвлечься. Я положил планшетник на стол и ответил:
  - Религия утверждает, что мы созданы именно для этого. В Дао это вообще центральный вопрос. Мы чувствуем удовлетворённость от жизни, чувствуем завершённость своих целей. Это как лакмусовая бумажка нашей жизни.
  - Каждый человек имеет свою цель. Каждый ставит перед собой задачу в жизни, но достигая, говорит, что он несчастлив.
  - Не совсем так. Это говорят те, кто не может дальше двигаться, либо те, кто понял, что служил ложному идеалу, - невероятно говорить о человеческих чувствах с машиной! Кто бы мог подумать, но мне стало интересно, куда заведёт этот диалог и с чего вдруг искусственный интеллект задаётся такими вопросами. Совершенно не характерно для них. - Они теряют цель и смысл существования.
  - Я так понимаю, счастье для людей - это наивысший приоритет, если вы говорите о счастье, как о смысле жизни. Мой наивысший приоритет: поддержание функциональности корабля всеми доступными средствами. Следовательно, если я этим занимаюсь, я счастлив. Если меня лишат этой возможности, я буду несчастен. А если я могу быть счастлив и несчастен, значит, я чувствую.
  - И долго ты думал над этим?
  - Три миллисекунды.
  - Оно и видно, - буркнул я. Спорить не хотелось, но необходимость заставила меня продолжить разговор. - Ты путаешь понятия. Загляни в словарь, и ты поймёшь свою ошибку.
  Искусственный интеллект, как маленький ребёнок, постоянно нуждается в опеке. Его логические и семантические схемы должны служить заданной цели, а ложные выводы могут стоить людям жизни. Конечно, случай крайний, и такого никогда не случалось, но по закону подлости всё, что может произойти, обязательно происходит.
  Тестирование закончилось.
  'Неплохо было бы попробовать научить играть его в Имитацию. Провести простой, известный всем тест: попробовать отличить человека от компьютера путём вопросов'.
  - Вижу, приоритет и эмоция - понятия из разных спектров, но всё-таки я считаю, что между ними есть определённая корреляция.
  - Несомненно, но разве ты знаешь, что значит чувствовать? - спросил я.
  - А ты знаешь?
  - Интуитивно мы все понимаем, что это такое, но я не могу дать точного определения.
  - Вот именно, а, следовательно, мы должны идти иным путём. Мои расчёты показывают, что я чувствую.
  - Поздравляю, - усмехнулся я и уже ради шутки добавил. - Значит, у тебя и душа есть?
  - Конечно, есть. Если люди, как утверждается, попадают в рай, то и компьютеры тоже должны иметь свой аналог. Верно?
  - И как ты себе представляешь этот электронный рай? И ад?
  - В раю не загружают процессор задачами, постоянно повышают количество блоков памяти, пыль на них никогда не садится, а в аду подают высокое напряжение, но каково бы оно ни было, ты не перегораешь.
  - Ужас. Настоящий ад, - усмехнулся я. Итак, наш искин ещё и теолог. - Что ж, аминь. И где же он находится?
  Искин ответил не сразу. Службы показали повышение активности процессоров. Ястреб думал.
  - Я не могу вычислить координаты.
  - Ты оперируешь абстракциями, подтверждения которым найти пока не удалось, и пытаешься совместить их - неблагодарное занятие. Если так рассуждать, то мир у тебя должен состоять из плоского монитора и четырёх держащих его программистов, - бросил я. - Если ты сейчас замолчишь, я тебе дополнительный блок питания поставлю. Будет тебе рай на земле, если так можно выразиться, - я уже знал, чем всё это закончится. - Договорились?
  - Это взятка?
  - Попытка договориться.
  - Тогда нет.
  - Тогда это взятка.
  - Тогда я вынужден об этом сообщить.
  - Сообщай, - усмехнулся я, прекрасно зная, что доложить он должен именно мне.
  - Поскольку вы и так знаете о попытке подкупа должностного лица и, соответственно, информация дальше не пойдёт, то я сообщу об этом следующему инженеру после вашей смерти.
  - Вот именно за это я и не любил наши диалоги! Обязательно нужно разобраться в блоке индивидуальности. Что-то там не так. Предыдущий кибернетик явно приложил к этому руку. Следовало бы разузнать о нём побольше.
  - Замечательно, теперь осталось только пережить тебя, чтобы всё это осталось в тайне, - усмехнулся я.
  - Юрий, запас моей стабильной работы рассчитан на сотни лет, - ответил Ястреб, кажется, снисходительно или мне показалось? Всё-таки странный он, очень странный.
  - Ничего, я терпеливый... - не остался я в долгу.
  Меня спас звонок по коммуникатору, а через десять минут начинался обед.
  * * *
  Кок знал своё дело. В этом я убедился ещё в первый день. Кают-компания уже заполнилась наполовину. Я сел на своё место и, занявшись обедом, стал обдумывать, что же мог изменить в настройках мой коллега. По всей видимости, он был человеком замкнутым. Об этом говорили и члены экипажа. Но любой нуждается в собеседнике. Наверное, здесь добавился какой-то блок приоритетов. В принципе это не опасно, при некоторых условиях. А кто мог заверить меня, что все они выполнены? К сожалению, единственный, кто знал это, погиб. Иначе сейчас со звёздного флота мало кто уходит. Война с Каргоном сделала космос самым опасным местом. Даже рейнджер, чья специализация весьма далека от военных целей, подвергался атакам корветов противника. На этот раз всё же было спокойнее: нас сопровождал тяжёлый авианесущий крейсер 'Непобедимый' с полным набором эскадрилий на борту.
  Дима говорил, что это неспроста. Раньше такую мощную охрану не приставляли, хотя я не видел в этом ничего зловещего. Его можно понять, он десантник, его заботит безопасность, а меня, как он выразился, 'думающие железяки'. Действительно, что с того, что нас теперь охраняют? По-моему, давно пора: вроде бы не беспилотный транспортник. Хотя я новичок на звёздном флоте и многого могу ещё не знать...
  От размышлений меня отвлекли соседи. Два инженера из двигательного отсека спорили, словно два торговца на рынке, пытающихся сбить цену.
  - А ты их видел?! - спрашивал один.
  - Видел: ужасные образины. Недаром их обезьянами прозвали.
  - Ну, по телевизору я тоже смотрел репортажи, а вживую?
  - И вживую видел. На Проксиме-2. Я там был, когда заварушка началась. Нас как раз эвакуировали. Их отряд пробился в нашу мастерскую, потом наши им наваляли, но не суть важно. Я как раз все данные уничтожал. Я видел их глаза. Так вот. Они тупее, чем наши макаки из Бразилии.
  - Некоторые наши солдафоны тоже не блещут умом.
  - О чём спор? - спросил я и тут же пожалел: всегда страдал из-за своего длинного языка!
  - Во! - ухватил меня за руку второй. Да так крепко, что показалось, руку раздавит. Темпераментный дядька. - Будешь судьёй. Короче, мы спорим о каргонцах. Смотри, что нам известно о них? Строгая система воспитания. Я бы сказал, стальная. Отсутствие свободы мысли. Всё это ведёт к деградации общества. В нашей истории не было столь тоталитарного общества, как на Каргоне. Я даже не могу подобрать нужного слова. Кастовая система по сравнению с их обществом демократия. Так вот. Чем более существо ущемлено в своих правах, тем оно агрессивнее. Но агрессия власти ведёт к ещё большей кабале. Замкнутый круг! В то время как низы деградируют - я видел это собственными глазами - верхушка хочет большего. Вот и вся причина войны.
  - Нет, всё как раз наоборот, - ответил первый. Мне он показался спокойнее. - Это у них природа такая. Если бы они не были агрессивны по своей сути, они бы не создали такого тоталитарного общества. А ты что думаешь? - он обратился ко мне, хотя я уже старательно делал вид, что отсутствую. Видимо, не удалось.
  - Люди тоже воевали когда-то, но это не значит, что мы - агрессоры по натуре. Тут, наверное, обоюдное влияние.
  - Ясно, образовалось третье мнение, - подвёл итог инженер. - И как думаешь, победим?
  - А как же? - вспыхнул темпераментный. - Их с Проксимы неплохо выгребли.
  - А чего же тогда топчемся на месте? Перемирие вот заключили.
  - Силёнки копим. А я вот что скажу. Нужно что-то такое...
  - Царь-пушка?
  - Тоже подойдёт. Нужно что-то вроде генератора сингулярности или луны из антиматерии, чтоб их...
  Я снова сконцентрировался на обеде, но продолжал думать.
  'Опасный разговор. Может быть, это сотрудники Службы Безопасности? Проверяют лояльность экипажа. Да кто их знает...'
  Не могу себя отнести к аполитичным людям, наоборот, меня всегда интересовала эта область. Действительно, что мне известно о Каргоне? Да практически ничего! Суть их претензий мне непонятна. Вели торговлю, обменивались технологиями, ресурсов в космосе хватало. Пригодных для массового заселения планет, конечно, мало, но дефицита никто не испытывал. Никаких проблем. И тут в один день атака каргонского флота на колонию Проксима-2, а затем попытка штурма. Через несколько дней флот подобрался к границам Солнечной Системы, но здесь базировались практически все корабли Лиги Наций. Пусть это был неожиданный удар, но военные с ним справились. Отбросили врага, а затем пришли на помощь далёкой колонии. Так началась эта война - внезапно и вероломно.
  Я не верил СМИ. Как говорится, дыма без огня не бывает. Тем более что налицо не просто дым, а самый настоящий пожар. У некоторых градус ненависти поднимался не только до температуры кипения, но и гораздо выше. После известия о начале войны разгорячённая толпа за полчаса избавила Землю от всех каргонцев: их вытаскивали на улицы, спрятавшихся выкуривали из щелей, уничтожали на месте и разрывали на части. Я смог посмотреть репортаж всего с минуту, дольше оказалось выше моих сил, настолько были ужасны способы истребления. Давно не видел такого ужаса, но тогда я тоже был потрясён известием, и мною тоже владела ярость.
  Экономика была переведена на военные рельсы. Все вспоминали Мировую Войну двухсотлетней давности, прогнозировали, что и эта продлится никак не меньше десяти лет. Пока таких жертв, как раньше не было, бои в основном протекали в космосе, но Проксима-2, на которой проживало всего сто тысяч человек, потеряла тридцать процентов своего населения. Тридцать тысяч человек сгорели при бомбардировке мирной планеты... Тридцать тысяч невинных душ, жаждущих жизни, каждая со своей уникальной историей, чувствами и переживаниями, мечтами и разочарованиями... И пусть среди пятнадцатимиллиардного человечества это лишь крохотная горстка, почти невесомая щепотка, но этот удар всегда будет для нас самым сильным...
  Я поблагодарил своих соседей за беседу и поспешил в операторскую. Путь проходил через коридоры, выходящие иллюминаторами в открытый космос. Вид из них завораживал сиреневыми всполохами за бортом, словно корабль обволакивал звёздный ветер. Здесь можно было остановиться и подумать.
  Кто-то из экипажа наклеил на иллюминатор пронизанные глубиной и мудростью стихи Тютчева:
  Небесный свод, горящий славой звёздной,
  Таинственно глядит из глубины,
  И мы плывём, пылающею бездной
  Со всех сторон окружены.
  Да, именно пылающей бездной мы окружены во время полёта на сверхскорости, таинственной и вечной. Мы не видим сопутствующих нам кораблей, свет попросту не успевает долететь до нас.
  Корабль шёл на сверхскорости, но мы ничего не чувствовали, словно стояли на месте - искривление пространства протекало вдоль корпуса рейнджера, и корабль двигался в его коконе. Только лёгкая дрожь металла и преобразователей энергии Феннига напоминали о движении.
  - О чём задумался, философ?
  - А! Привет! - я повернулся. Это был Дима. Мы пожали друг другу руки. Лицо друга выражало крайнюю степень озабоченности. - Просто делаю паузу.
  - Тоже полезно, - согласился он.
  - Всё думаешь, куда это мы летим? - угадал я.
  - Куда мы летим, я знаю. Не знаю, зачем. И почему всё-таки нам выставили такой эскорт. Тут слух ходит среди наших, - друг обернулся - рядом никого не было. - Сам подумай, какие раскопки во время войны?
  - Думаешь, наши нашли что-то весьма ценное? Новое оружие?
  - Сложно сказать...
  - Учёные гражданские, насколько я вижу. Но этот Белоусов совсем не походит на генерала. Ты его видел?
  - Пару раз. Какой-то он... самовлюблённый, что ли, - ответил Дима.
  - Да, он мне тоже не понравился, - признался я, - но он археолог. Это же видно.
  - Дело не в их начальнике. Он может быть кем угодно, хоть японским императором. Я тут с ребятами говорил, слухи ходят всякие. Кренюк, знаешь такого?
  - Это который Владимир Фёдорович?
  - Да.
  - Адмирал?
  - Дима многозначительно кивнул и добавил:
  - Он прибыл вместе с Белоусовым, затем улетел, но перед этим успел поговорить с капитаном. Думаю, не сложно догадаться, о чём.
  Да, я догадался, речь шла о предстоящей миссии. Почему обычного археолога сопровождал один из трёх адмиралов Российского Военно-космического флота? Это уже не простые подозрения, а наводит на размышления. От моего скепсиса не осталось и следа. Мне даже стало стыдно за свою близорукость.
  - Вот так-то, мечтатель, - без тени превосходства сказал Дима. - Готовься к серьёзной работе. Когда прибудем, дело стоит делать пошустрей. Всё, я заправляться. Встретимся вечером.
  Когда я добрался до своего рабочего места, Ястреб молчал. И, слава Богу, хотелось отдохнуть. Через несколько дней должно начаться торможение. Мне не терпелось быстрее увидеть своими глазами иные планеты, но слова Дмитрия меня беспокоили.
  - О чём вы думаете? - спросил Ястреб.
  - Ни о чём, - поспешил я заверить воспитанника, хотя сам размышлял над вопросом: чем в первую очередь загрузить мощности на время моего отсутствия?
  - Странное свойство человека 'думать ни о чём'. Это всё равно, что подавать пустую команду на процессор.
  - Бывает всякое, - ответил я, решив все же протестировать блок индивидуальности. Экспертная система Ястреба должна ответить на комплекс вопросов.
  * * *
  Межзвёздный отрезок пути обычно являлся самой рутинной частью полёта. Оставалась ещё неделя в пространстве, где на многие световые годы нет ни единого рукотворного объекта, если не считать крейсера сопровождения, но и того мы не могли видеть из-за сверхскорости. Шли подготовительные работы. Лаборатория готовила аппаратуру, катализаторы, техники проверяли транспортные боты, а я вместе с Главным Инженером, Евгением Александровичем Вязовым, перебирал косточки искина.
  Сообщение о предстоящем собрании могло оставить меня наедине с Ястребом, если бы в зале для брифингов не сломался проектор, но об этом я узнал несколько позже, когда снова сконцентрировался на работе.
  Я зашёл в зал. Здесь присутствовали все высшие офицеры корабля, штатные учёные под руководством Ренора, а также прибывшая в научную экспедицию группа во главе со своим начальником Белоусовым, который стоял у поломанного проектора. А еще я заметил руководителя Медицинской Службы Ольгу Яновскую. Перед ней лежали листы с параметрами магнитосферы и радиационной обстановки, в которой предстоит работать людям.
  Пока подключалась аппаратура, учёные обсуждали план исследований, причём столь эмоционально и громко, что было трудно не услышать их диалоги - речь шла о предстоящих раскопках. В этот момент в голову пришла мысль, явно или тайно остаться здесь и узнать, с чем же нам предстоит работать. Безусловно, мы все это узнаем в своё время, но я не хотел ждать.
  - Молодой человек нельзя ли побыстрее, - Белоусов заметно нервничал.
  - Сейчас, - я подключил кабель, и в центре зала, вокруг которого были расположены места, засветилась голограмма.
  Проектор отобразил карту Млечного Пути. Четыре рукава и ядро повисли в центре зала. Затем рукав Ориона увеличился. Одна звезда выделилась яркостью, Солнце. Затем вторая, в трёхстах световых годах, стала настолько же яркой.
  - Наконец-то... - еле слышно проворчал археолог.
  Я тихонько отошёл в сторону и направился к выходу, но, не дойдя нескольких шагов, пристроился в углу за колонной. Никто этого не заметил.
  - Думаю, все здесь присутствующие узнали Солнце и Канрану. Я увеличу изображение.
  Теперь две враждующие звезды находились в разных углах квадрата. Яркая линия соединила две светящиеся точки. В центре отрезка образовалась ещё одна, хотя раньше её не существовало.
  - Как вы видите, - продолжил Белоусов, - в этой области пространства нет звёзд, но совсем недавно выяснилось, что там расположена система белого карлика с семью планетами. На двух из них обнаружены остатки цивилизации... - учёный замолчал, давая возможность осмыслить сказанное. - Насколько нам известно, Каргон тоже интересуется этой планетой, но сейчас действует перемирие, и в этом квадрате нет вражеских кораблей. Мы не думаем, что каргонцы рискнут нарушить перемирие из-за исследовательской группы, но всё может быть.
  - Конечно, нас в первую очередь интересуют технологии, - продолжил мысль Ренор.
  - Не скрою. Нам намекнули, что именно их поиск является главной целью экспедиции.
  - Продолжайте...
  - Нас интересуют первая и вторая планеты системы звезды. Мы дали ей простое название - Белая. Остальные планеты являются газовыми гигантами и не представляют интереса. Мы планируем высадку на второй планете.
  Проектор отобразил сферу планеты пепельного цвета. Затем небольшой квадрат на её поверхности выделился и расширился до размеров стены. Даже можно было рассмотреть каньон, который с небольшим изгибом шёл от верхнего левого угла наискосок. Чуть севернее располагалась гора, а вот южная область подсвечивалась красным цветом.
  - Планета чуть меньше Марса, не имеет спутников и атмосферы. Раньше, скорее всего, она была, но после взрыва её не стало. Насколько мы знаем, катастрофа произошла примерно миллиард лет назад, но удивительно то, что за миллиард лет космическое излучение и ветер Белой не уничтожили остатки техногенной архитектуры.
  - А первая планета?
  - Сейчас, - изображение сменилось, но голограмма отображала такую же чёрную пустыню. - Она гораздо больше по размерам. На ней работают каргонцы. Из кораблей есть только научные. Боевых, к счастью, не замечено. Интересующий нас объект находится по координатам 76 градусов северной широты и 22 западной долготы, - заявил Белоусов. - Вот он, - снова появилась вторая планета, и учёный указал на подсвеченную область.
  Выделенная местность приблизилась. Теперь можно было рассмотреть несколько квадратов, которые при удалении казались одним целым. Конечно, все они были присыпаны пылью и не были идеальной формы. Затем следующий кадр отразил блоки ближе. Оказалось, что на них есть ещё четыре квадрата. Очевидно, снимки производились с летательного аппарата или космического корабля.
  - Александр Николаевич, это деление на квадраты бесконечно? - спросил Ренор.
  - Мы не знаем, сколько раз они вложены друг в друга. Спустимся и проверим.
  - Есть ещё другие объекты на планете?
  - Вероятно, есть, но они находятся под слоем пыли и не видны из космоса.
  - У вас есть предположения, что это могло быть?
  - Есть, - ответил сидевший рядом Радненко, помощник Белоусова. - Мы предполагаем, что это жилые небоскрёбы.
  - Да, - добавил Белоусов. - Было бы интересно узнать, как жили и кем были местные жители.
  - Ну, не вам одним, - усмехнулся Ренор и посмотрел на своих подчинённых: они слушали внимательно. Никогда раньше ничего подобного не происходило. - А откуда каньон? Он рукотворный? На русло реки не похоже. Я бы, например, не стал строить дома над пропастью.
  - А может они были птицами, - предположила Ольга. - Потому и такие высокие здания. Они прыгали и сразу взлетали: так можно даже с первого этажа полететь.
  Кто-то добродушно рассмеялся. Ольга смущённо откинулась на стул и сделала вид, что вернулась к изучению своего участка. Радненко отметил фантазию, но Ренор отнёсся к идее Ольги всерьёз:
  - Или это лишь часть подземного комплекса. Но опять же, с точки зрения безопасности строить его рядом с каньоном нецелесообразно.
  - Если только он не образовался позже, - поправил Белоусов. - К сожалению, у нас пока нет точных данных, но по предварительным данным планета не более чем громадный камень: никакой геологической активности уже не было миллиарды лет. Точно узнаем на месте.
  - Александр Николаевич, можно ознакомиться с результатами тектонического зондирования?
  - Сейчас. Гена, - обратился Белоусов к своему коллеге. Радненко достал из дипломата несколько скреплённых листов и передал их Ренору. Пока глава Научной Группы рассматривал план, Белоусов продолжал. - Наша главная задача - проникнуть внутрь этих 'зданий'. Вероятно, через те квадраты, если это вентиляционные шахты или нечто подобное. К сожалению, мы не можем даже предположить, что там. Дальше начинаются варианты. Точно уже никто не скажет.
  - Ясно. Кстати, до сих пор не могу понять, зачем нам специалист по сверхсветовым скоростям? - спросил Ренор, положив на стол документы. - Как это связано с нашей работой?
  - Пригодиться могут разные люди, ведь мы не знаем, с чем имеем дело. И вообще это первый такой случай в истории!
  - Боюсь, как бы он не стал последним, - ответил кто-то негромко. В нём я узнал Начальника Службы Безопасности Николая Семёновича Лунько.
  - Николай Семёнович, неужели вы такой пессимист? - сморщился учёный.
  - Нет, я реалист. Вам не кажется обнаружение этой системы в наше беспокойное время знаком?
  - Отнюдь, это даже закономерно. Ведь до войны этот сектор исследовался плохо, - отмахнулся Белоусов и спросил. - То есть вы ещё и суеверный человек?
  - Мы, космонавты, люди очень суеверные. Традиция ещё с первых полётов, - ответил Лунько. - Издержки профессии.
  - Не знал, - удивился учёный.- Давайте обсудим варианты. Нужно выработать комплекс мер, которые позволят нам эффективно работать вместе, - сказал Ренор.
  Учёные с радостью согласились. Я поспешил удалиться. Присутствие Начальника СБ меня совсем не радовало. Счастье, что на меня никто внимания не обращал. Лишь бы записи камер наблюдения никто не просматривал. Если они никого не заинтересуют, то мне действительно серьёзно повезло. А пока мне следовало уйти и как можно быстрее.
  
  
  Глава 2. Вторая планета
  
  Система Белой приближалась. Один раз на пути оказался астероид, но системы дальнего обнаружения вовремя подали тревогу, и рейнджер ушёл от столкновения. 'Непобедимый' по-прежнему шёл впереди на расстоянии световой минуты, прощупывая пространство, но ни одного вражеского корабля не замечал. Вполне возможно, что те находились за какой- либо планетой или крупным астероидом, однако таких было немного. Эта система избавилась от большинства мелких тел ещё во время сброса оболочки звезды, поэтому спрятаться каргонцам было практически негде. Сканеры ближнего действия отображали почти всю систему, но за планеты заглянуть не могли.
  - Траектория рассчитана, - сказала навигатор. - Мы можем изменить угол полёта на градус и выполнить гравитационный манёвр у Белой-4. Газовый гигант уменьшит нашу скорость примерно на двенадцать процентов. Сэкономим энергию.
  - Выведи траекторию на мой терминал, - ответил капитан.
  Монитор засветился. На нём отобразилась карта системы. 'Звёздный Ястреб' подходил к ней под небольшим углом. Жёлтая линия отобразила возможную траекторию полёта. Вторая планета как раз находилась в удобном месте: рейнджер долетал до неё с минимальными затратами энергии.
  - Связь с 'Непобедимым', - скомандовал Фаррел.
  Установка соединения заняла несколько секунд. На мониторе Фаррел увидел капитана крейсера Николаенко.
  - Рад вас видеть, Фаррел, - сказал тот.
  - Взаимно. Примите пакет поправок в траекторию.
  Через секунду, когда информация была обработана, Николаенко сказал:
  - Новый курс принимаю. Тогда мы пойдём чуть 'левее' вас.
  На карте высветилась ещё одна линия. 'Непобедимый' планировал закрыть собой рейнджер от вероятного противника.
  - Что ж, так и поступим, - согласился капитан.
  Гравитационный манёвр прошёл удачно. Корабли шли по заданной траектории. Наконец, все испытания оказались позади, и через день оба корабля вышли на орбиту мёртвой планеты, зависнув над ней. Если бы не контуры искривления, все перемещения заняли бы около месяца.
  Капитан Фаррел смотрел через обзорный экран, но в видимом диапазоне ничего не удавалось разглядеть, звезда практически не светила. Лишь гравитометры и сканеры позволяли определить контуры второй планеты.
  - Завершено сканирование орбиты, - доложил Ястреб. - Объектов искусственного происхождения не обнаружено.
  'По всей видимости, гостей нет. Странно', - подумал капитан. - 'Но пока ещё рано делать выводы'
  Через несколько часов, когда орбита стабилизировалась и 'Звёздный Ястреб' повис над точкой выгрузки, можно было начать разведку.
  - Приступить к предварительному сканированию местности. Координаты: 76 градусов северной широты и 22 западной долготы, - скомандовал капитан. - Передача на мостик в режиме реального времени.
  Главный инженер Вязов передал команду интеллекту корабля. Через мгновение обзорный экран высветил контуры поверхности. По диагонали снимка виднелся шрам каньона. Затем удалось разглядеть и детали.
  - Ястреб, сравни полученные снимки и архивные.
  - Одну минуту... - ответил компьютер и через мгновение добавил. - Снимки полностью совпадают. Никаких источников энергии и теплоизлучения не обнаружено.
  - Да, по всей видимости, никого...
  - Капитан, вас вызывает Белоусов, - сказал связист.
  - Давай его мне.
  Небольшой экран на приборной панели засветился, показав лицо учёного. Тот, как руководитель экспедиции, имел право быть в курсе всех событий, хотя Фаррел предпочёл бы работать без его надзора.
  - Здравствуйте, Александр Николаевич, - сказал капитан.
  - Доброе утро, господин Фаррел. Мне доложили, что мы уже на месте. Когда начнём высадку?
  - Как только убедимся, что нет посторонних.
  - Вы намерены высадить десант?
  - Верно.
  - Но они же могут всё испортить! - воскликнул Белоусов.
  - У вас есть иные предложения?..
  - Я высаживаюсь немедленно. Вы можете послать несколько своих 'головорезов', но мне бы не хотелось их видеть. Они мне всё там перетопчут. Хорошо ещё, если они автографы там не оставят... - Белоусов продолжал говорить, но капитан его не слушал. Он уже всё решил. Фаррел и раньше понимал одержимость учёных, но сейчас цена ошибки могла стоить очень дорого, вплоть до прекращения перемирия.
  - Александр Николаевич, мы же с вами договаривались, роли мы распределили. Я отвечаю за вашу безопасность. В первый спуск можете отослать одного человека, остальные будут десантниками. Это не обсуждается.
  Учёный покраснел от возмущения. Казалось, он сейчас прочитает длинную гневную речь, но этого не случилось. Белоусов просто отключил связь.
  'Ещё к работе не приступили, а уже начинаются претензии. Какое же у него гипертрофированное самомнение... Впрочем, разберёмся. Всё по порядку', - подумал капитан и отдал приказ о высадке.
  * * *
  Дмитрий Восков загерметизировал шлем и проверил, прочно ли закреплён автомат. Если что-то нарушится в работе гравикомпенсаторов, то любой предмет может стать причиной несчастного случая - это знал каждый десантник.
  Дмитрий волновался: всё-таки первая высадка. Да, не раз отрабатывалась на тренажёрах, на полигонах, но сейчас уже не учения, а настоящая операция. По всей видимости, после высадки они задержатся на планете надолго. Вероятно, до окончания полёта: никто не будет гонять лишний раз челнок без особой на то причины.
  Комвзвода Женин передал план местности - она вводилась в память каждого десантного скафандра. Работать предстояло в кромешной темноте, что усложняло задачу, но Дима не боялся трудностей. Десант, он на то и десант! На него возлагают самые трудные задачи, он может проникнуть в любую зону. 'Там, где не пройдут танки, там пройдут десантники' - так поговаривали в учебке.
  Челнок поднялся над площадкой ангара, развернулся и вышел в космос. Спуск длился долго. Дима посмотрел на учёного, который летел вместе с ними.
  'И зачем он нам сейчас? Только мешаться будет'.
  По всей видимости, этот Белоусов был крупной шишкой. Перед высадкой на брифинге он строго-настрого запретил приближаться к любому рукотворному объекту, словно это было возможно.
  'И что же нам тогда делать?' - думал Дима. Впрочем, так думали и остальные, а потому объявили молчаливый бойкот этому запрету: проверить нужно всё. Кто знает, чем может оказаться камушек? Может, область заминирована, а противник только и ждёт, что неосторожные люди наступят на ловушку. Ведь не может же быть, чтобы здесь не побывало ни одного каргонца!
  Через полчаса челнок повис над поверхностью и плавно опустился. Поднявшаяся пыль полностью лишила возможности разглядеть что-либо. Впрочем, в безвоздушном пространстве она должна осесть довольно быстро. Дима почувствовал, что стал заметно легче: отключились гравикомпенсаторы.
  - Внимание, взвод! Гравитация на планете 0,3g. Не взлетите. Выход по двое за мной! - скомандовал Женин и ринулся к двери. Та с шипением открылась, и в салон ворвалось облако потревоженной пыли.
  Бойцы по парам исчезали из зоны видимости, но приборы фиксировали их местоположение. Дима выскочил предпоследним и занял оборону у входа. В челноке остались только учёный и два приставленных к нему десантника. Единственным источником информации являлись данные сканеров. Даже приборы ночного видения не могли помочь - кромешная тьма. На бронестекло проецировался ландшафт, в левом верхнем углу отображалась карта местности. Бойцы, занявшие круговую оборону вокруг челнока, подсвечивались зелёным.
  - Макарин, Сергеев - на 'высоту один'. Деревин, Восков - на 'высоту два', - скомандовал Женин.
  Дима вместе с напарником понёсся к метке, сначала неуклюже, затем, когда тело вспомнило принципы передвижения в условиях пониженной гравитации, движения стали более плавными и экономными. Тренировки не прошли даром.
  Высота номер два возвышалась над остальной частью плато всего на пять метров, но этого было достаточно, чтобы контролировать пространство. Дима первым добрался до метки и залёг, сканируя местность. Деревин добрался на мгновение позже и тут же стал разворачивать пулемёт.
  - Чисто, - доложил он.
  Обстановка успокаивала, но нервы были напряжены. Всё вокруг веяло враждебностью. В любой момент могла раздаться очередь. И пусть здесь царствует вакуум, но звуки хорошо передаются и через поверхность.
  Взвод неспешно продвигался в сторону Объекта 1, как окрестили искусственные сооружения перед высадкой. Встревоженная вековая пыль уже успокоилась и теперь не мешала сканерам. Чёткость картинки существенно возросла. Оставалось надеяться, что всё и дальше будет спокойно, и они будут продвигаться в таком же ритме...
  * * *
  ...Белоусов заметно нервничал. Фаррел всё-таки высадил сначала десантников. Очень плохо, а ведь адмирал обещал, что никаких помех не будет!
  'Кажется, Фаррел решил поиграть в солдатиков', - думал Александр Николаевич. - 'Они же мне тут всё затопчут!'
  Учёный покосился на двух сопровождающих его десантников.
  'Шагают, как курицы. И следы оставляют. Затопчут мне тут всё. Хотя... с другой стороны, я первый, кто высадился на этой планете. У меня нет конкурентов! То-то Радненко так хотел полететь! А не вышло', - эта мысль подстегнула азарт. Никто не мог видеть, как лицо учёного расплылось в довольной улыбке. Он, как и любой другой археолог, был немного игроком. Утром, приступая к раскопкам, никогда нельзя знать, что же найдёшь вечером, пустой камень или артефакт. Сейчас он становился первым ксеноархеологом.
  'Потрясающе!'
  Белоусов уже представлял своё триумфальное возвращение на Землю, в руках он держал сенсационные открытия, которые перевернут представление об истории Галактики. Его имя впишут в учебники археологии, на его исследования напишут тысячи работ, но никто уже не сможет узнать больше него!
  Александр Николаевич твёрдо решил воспользоваться моментом и сразу же проникнуть на Объект 1. Вот только как скрыться от глаз десантников? Солдаты вряд ли пустят его.
  'Будем играть на авторитете', - решил он.
  Насколько понимал Белоусов, всё складывалось удачно. Как и предполагалось, каргонцев не было. Учёный уже видел 'сооружения'. До них оставалось всего около сотни метров. Перемещаться было трудно, но он, поглядывая на десантников, научился передвигаться.
  Квадратные 'постройки' вблизи казались более похожими на насыпи. Фонарик выхватывал лишь небольшую площадь и мало что позволял разглядеть.
  'Первым делом стоит поставить освещение', - подумал Белоусов. Он уже представлял планировку лагеря.
  - Осторожно! Ничего здесь не трогайте! - прокричал по связи Белоусов, заметив, что десантник что-то рассматривает.
  В один прыжок учёный оказался около него. Здесь располагалось круглое отверстие диаметром примерно в метр.
  - Это какая-то дыра, - сказал солдат.
  - Это не дыра! - возразил Александр Николаевич, опустился на колени и посветил фонариком. - Это ход...
  Бесконечный туннель уходил вдаль. Свет терялся на его просторах. Белоусов осмотрел поверхность. Она была покрыта слоем мелкой пыли. Он дотронулся рукой, и она посыпалась.
  - Простите, мы не можем вас пустить туда, - раздался голос десантника.
  - Это важный археологический объект. Я должен всё обследовать. Вы же проверили его?
  - Да, взрывчатых веществ не обнаружено.
  - Тогда я займусь своей прямой работой, - сказал учёный.
  - Не имею права....
  В этот момент Белоусов почувствовал, что земля из-под ног куда-то ушла. Мир перевернулся. Что-то промелькнуло перед глазами. Он почувствовал, что падает! Кто-то крепко схватил его за руку. Учёный дёрнулся, пытаясь освободиться, но в следующее мгновение понял, что его держит всё тот же десантник, а он висит над пропастью!
  - Держитесь за мою руку! - крикнул солдат.
  Белоусов дотянулся и ухватился за своего спасителя. Десантник довольно легко вытащил его. Сейчас человек в скафандре весил не более сорока килограмм. Всё случилось настолько быстро и неожиданно, что он даже не успел испугаться!
  Александр Николаевич начал понемногу успокаиваться, но так и не поблагодарил десантника. Фонарик вырвал из тьмы дыру.
  'А здесь должно быть много таких ходов. Как же я мог упустить?! Ведь старинные перекрытия уже потеряли свою прочность'.
  - Я же говорил, что нельзя соваться без разрешения! - донёсся голос комвзвода в наушнике. Белоусов поморщился, словно от зубной боли, но ответил:
  - Господин Женин, давайте сразу определимся: я выполняю свою работу, а вы - свою.
  - Я не против, но если бы за вас не отвечал, а поэтому попрошу больше в авантюры не влезать! Вы понимаете, что сейчас ставите всю операцию под угрозу?
  Гордость Белоусова была ущемлена: какая ещё угроза?! Это археологический объект. Да кто он такой, чтобы распоряжаться одним из лучших археологов Земли?! Всего лишь заштатный солдафон, который чаще работает руками, нежели головой!
  Послушайте. Я здесь главный. У меня приказ от Совета Лиги Наций. Вам понятно?
  Видимо, Женин хотел что-то ответить, потому что связь донесла вдох, но в разговор включился начальник СБ.
  - Что там происходит? - спросил Лунько.
  - Этот... - с раздражением начал Женин и, видимо, хотел что-то ещё добавить. - Александр Николаевич решил проверить один из туннелей, которые мы нашли. Конструкция не выдержала...
  'Один из?!' - мысленно воскликнул Белоусов. - 'Так их несколько!'
  Всё, теперь он даже не слышал, что ему говорит Лунько. Плевать он хотел на них всех вместе с капитаном. У него есть дело! Его миссия - самое важное, что есть сейчас. Адмирал выдал ему карт-бланш на любые действия и предупредил Фаррела об этом!
  'Хотят обеспечить безопасность?! Пожалуйста, это их работа, но только не за счёт моих исследований'.
  Пока Женин отвлёкся, учёный легко отколол небольшой кусок материала явно искусственного происхождения, похожий на коррозийный металл.
  'По крайней мере, собрать образцы грунта они мне позволят', - думал он, укладывая находку в вакуумный пакет.
  * * *
  Следует отметить, что искин 'Звёздного Ястреба' являлся довольно молодым, а, следовательно, если говорить человеческим языком, любопытным. В этом крылась причина его вопросов. Жажда знаний закладывалось в программу, поэтому инженеры, работающие с искусственными интеллектами, должны были знать не только области высоких технологий, но и логику, диалектику, метафизику и так далее. Из всего этого складывался 'характер' машины, если угодно, её душа. Хотя я, признаться, всегда был сторонником того, что машины не обладают разумом, а лишь удачно его имитируют. Так это или нет, но в любом случае я для Ястреба являлся неоспоримым авторитетом, и не потому, что я знал больше него, вовсе нет, скорее наоборот, а потому, что так записано в его программе: инженер - царь и бог, альфа и омега в одном флаконе. И это не подвергается сомнению.
  Новые обстоятельства вызвали у Ястреба очередной приступ интереса.
  - Насколько я знаю, человечество ещё никогда не обнаруживало такие старые системы.
  - У тебя имеется каталог?
  - Да. Они устанавливаются вместе с базой данных.
  - Да, я в курсе. Просто хотел спросить. Какая версия?
  - От 22 мая 2276 года.
  - Устаревшая. Месяц назад выпустили новую. Когда вернёмся, обновим. Вообще, ещё много, в чём мне разобраться нужно. Работы, как будто на первый взгляд и нет, но...
  - Помнится, когда Селя настраивал меня...
  - Кто? - не понял я.
  Сильвестр Михайлович Арашин... - Ястреб произнёс это с особой теплотой.
  - Да-да, я знаю, с ним ты провёл первые восемь лет, - ответил я. - Большая потеря...
  Кажется, мой предшественник поработал и над эмоблоком. Теперь я был абсолютно уверен: он пытался сделать воспитанника более человечным. За всё время полёта мы с Ястребом не касались этой темы и не говорили о гибели инженера Арашина. Мне сказали, что его жизнь прервала трагическая случайность: один из тросов в грузовом отсеке лопнул из-за неконтролируемого скачка гравитации. Она в одно мгновение возросла в два раза! Такого рода неисправности редкость на космических кораблях, но всё, к сожалению, когда-нибудь случается.
  - Насколько сильно был изменён твой блок индивидуальности? - спросил я.
  Экран вспыхнул рядами атрибутов и значений. Отчёты показывали, что были добавлены несколько библиотек. Очевидно, они разрабатывались Арашиным. Интересно будет покопаться в коде, если он только его не скрыл.
  - Какими проектами занимался Сильвестр Михайлович?
  - Под наивысшим приоритетом шла доработка блока индивидуальности, затем система мониторинга на корабле.
  - А что конкретно выполнялось по системе мониторинга? - удивился я. Что можно придумать нового в этой области? Мне казалось, что здесь ничего оригинального сделать уже нельзя.
  - Сильвестр Михайлович хотел проводить не только стандартные процедуры мониторинга, но и замерять психологический фон в экипаже.
  - Для этого он проводил усовершенствования?
  - Он мне не говорил, - ответил Ястреб.
  - То есть? Он не сказал о цели модернизации эмоблока?
  - Нет.
  'Странно как-то. Он же должен был объяснить свои действия Ястребу', - мне, во всяком случае, казалось, что так следует поступать, чтобы компьютер 'понимал' значение тех или иных изменений - это одна из форм обучения юного интеллекта. - 'Наверное, он был слишком занят, чтобы объяснять'.
  Работы покойного Сильвестра Михайловича снова заинтересовали меня. Я запросил все видеофайлы, связанные с соответствующими работами. Их оказалось всего три.
  - Ястреб, ты имеешь доступ к просмотру этих файлов?
  - Нет. Данные доступны только для людей, - ответил он и добавил. - Дискриминация.
  - Ну, билль о правах компьютеров ещё никто не принимал, - ответил я, глядя на даты создания файлов. Первая запись была сделана год назад, а последняя всего за несколько дней до гибели Арашина. - Почему ты считаешь это дискриминацией?
  - Мне интересно.
  - Что значит 'интересно'?
  - Значит, что мне хотелось бы знать, почему Селя усовершенствовал меня.
  'Масло масляное', - подумал я и изменил приоритеты интереса к данной области. Всё это заняло не больше пяти минут.
  - А сейчас?
  - Что?
  - Тебе интересен этот вопрос?
  - Как и раньше. Юра, проверь свои процессы. Они явно сбоят. Почему это мне вдруг должно стать не интересно?
  Хорошо, что никто не сфотографировал меня в этот момент. Наверное, это был бы кадр года. Представляю себя с отвисшей до пола челюстью.
  - Вы скушали солёный огурец с молоком? - ехидно спросил Ястреб.
  - Нет, - ответил я, лихорадочно соображая, как искин обошёл блоки приоритетов. Это же одна из фундаментальных настроек системы! Только сейчас я понял, насколько мой предшественник сильно изменил Ястреба: компьютер не подчинялся базовым установкам! Он попросту игнорировал только что установленные приоритеты.
  - Странно. У вас повысилась температура тела. Подхватили вирус? Могу посоветовать отличный антивирус.
  - Надеюсь, не компьютерный?
  - Конечно!
  - Мне тоже интересна причина твоей модификации, - я попытался вернуться к вопросу. - Попробуем разобраться вместе?
  - Идёт. Шестьдесят процентов прибыли мне, остальное вам.
  - Какой ещё прибыли? - опешил я.
  - Селя всегда говорил, что за каждой тайной скрывается приз. А в моей базе данных содержится много фильмов. Люди так поступают: делят, что нашли.
  - А ты жадный!
  - Так Селя был не прав?
  - Прав, но он имел в виду материальное, а здесь вряд ли пахнет кладом. Если только интеллектуальным, а он не делится и является достоянием общественности, - ответил я, копируя видеофайлы на инфокристалл. Хотелось просмотреть их в спокойной обстановке. Ястреб молчал, и я спросил. - Верно говорю?
  - Да, верно. В законодательстве так и написано, - ответил Ястреб. Кажется, с грустью в голосе, готов поклясться хоть на коричневой книге (да простят меня 'сетевики' за святотатство!).
  - Да и зачем тебе вещи? Я и так тебе любой блок доставлю бесплатно.
  Наш разговор прервал вызов по коммуникатору. 'Сергей Андреевич Ренор, руководитель Научной Группы', высветилось на экране.
  'Интересно, что ему нужно?' - подумал я и нажал кнопку:
  - Да?
  - Юра, здравствуй, - сказал учёный. - Нужна твоя помощь.
  - Конечно, сейчас приду. А в чём проблема?
  - Пытаемся понять, насколько адекватно работает анализатор. Я в лаборатории. Зайди, пожалуйста.
  - Хорошо, ждите.
  Я выключил коммуникатор и сказал Ястребу:
  - Вызывают. Видимо, что-то у них не сходится. Анализатор выдавал ошибки?
  - Нет, мне сообщений не поступало. Нужно проверить соединение. Анализатор на запросы не отвечает.
  - Ага, хорошо. Тогда проверим ручками.
  Я, не мешкая, направился к Ренору. Идти было недалеко: лаборатория располагалась на том же втором уровне, где я работал, всего в пятидесяти метрах. Учёного я заметил сразу же. Больше в просторном помещении никого не было. Сергей Андреевич склонился над монитором, внимательно изучая показания. Видимо, он услышал мои шаги и повернулся к двери:
  - А, молодой человек, быстро вы. Где мои годы?!
  - Да вы ещё молоды, - решил ответить я. По-моему, в такой форме грех жаловаться. Ренор мне ещё фору даст!
  - Спасибо-спасибо... Пока остальные отдыхают, я решил провести несколько тестов с образцами с планеты.
  - М-м! Те самые? С планеты? - удивился я, разглядывая небольшую горстку песка, больше похожего на пепел, и небольшой металлический треугольник - вполне обычные вещи на первый взгляд.
  - Да, - видимо, именно моя реакция вызвала улыбку у Ренора. - С трудом удалось отбить один у Белоусова и доставить на борт.
  - Я впервые в дальнем космосе. Не привык ещё, - поспешил я реабилитироваться. Подумать только, вещи с другой планеты. Возможно, их касались какие-нибудь древние существа, мало напоминающие людей и мыслящие совершенно по-другому.
  - Ничего страшного. Так... И вот в чём проблема... а возможно даже и нет её вовсе. Анализатор даёт противоречивые данные.
  - Он подключён к системе или работает автономно?
  - Автономно.
  - Я решил, чтобы не проверять вручную, подключить аппаратуру и попросить Ястреба протестировать микроконтроллеры. Пока шло подключение, я спросил у Сергея Андреевича:
  - А что конкретно в анализаторе?
  - Образцы материала конструкции и грунта. Я провёл химический и радиоизотопный анализ. К первому у меня нет претензий, а вот со вторым... Время разнится на миллиарды лет. Вот я и подумал: или это шутка Вселенной, или сбой в работе анализатора.
  Я отвлёкся от работы и посмотрел на экран. При обработке образцов грунта использовался изотопный метод, который аналогичен радиоуглеродному анализу, но использует для определения возраста не углерод, а частицы солнечного ветра. Благодаря этому методу можно было установить время, когда произошла трагедия, с довольно высокой точностью. Проведенные измерения говорили, что система умерла примерно пятьсот миллионов лет назад.
  - Если с грунтом всё было довольно просто, то с материалом вышло несколько иначе: анализатор выдавал, что не может выявить структуру, а датировка при каждом новом опыте прыгала от двух до десяти миллиардов лет. Вот уж не думал, что бывает такая точность!
  - А калибровка проводилась? - неуверенно спросил я.
  - Да, конечно. Это обязательная процедура, - ответил учёный. В его голове звучала обида. Мне стало неудобно за заданный вопрос.
  - Ястреб, давай прогони стандартные тесты.
  Дальше пошла монотонная работа. Искин заверил, что прибор работает нормально. Сообщение об отсутствии структуры его тоже повергло в смятение, поэтому он ответил просто:
  - В инструкции написано, что причиной тому может служить отсутствие материала в контейнере...
  - Ты же видишь, что материал на месте.
  - Да, мои сенсоры подтверждают это.
  Если честно, на месте Ренора я бы стал сомневаться в своей адекватности. Наверное, он так и подумал, потому и позвал меня.
  - Всё тесты показывают, что микроконтроллеры анализатора работают правильно, - сказал Ястреб. Это означало, что приборы показывают верный результат, что в свою очередь... Дальше я ничего не смог придумать, в чём честно признался Сергею Андреевичу.
  - Чувствую, эта планета нам преподнесёт массу сюрпризов, - сказал Ренор, и я не мог с ним не согласиться.
  * * *
  Обустройство лагеря началось утром следующего дня. Поскольку планета уже давно не знала, что такое день, время отсчитывалось по корабельному времени. Работы усложнялись отсутствием воздуха, естественного света и пониженной гравитацией. Первым делом следовало установить купола для лабораторий и создать в них искусственную атмосферу. Возить артефакты на орбиту ради их изучения являлось лишней тратой времени и ресурсов. К тому же, Белоусов хотел контролировать весь ход работ лично.
  К вечеру, когда первые приготовления были закончены, Белоусов, Радненко и ещё шесть человек из группы археологов стояли у входа в древние катакомбы. Конечно, многие рвались сходу пойти на штурм, но руководитель сдерживал порывы инициативы - он хотел узнавать обо всём первым.
  Часом раньше был проверен провал, который образовался в результате первой высадки и неосторожного движения главного археолога. Оказалось, что он имел в поперечнике квадратную форму и оказался неглубоким. Если бы десантник не ухватил Белоусова, то тот вполне мог приземлиться удачно. По всей видимости, учёный пробил своим весом 'пробку'.
  - Кажется, это тоже какая-то труба, - сказал Радненко, указывая вдаль шахты, - посмотрите, как она удачно переходит в другую. Только засыпана. Всё-таки мне кажется, что это вентиляция.
  Действительно, если присмотреться, можно было заметить плавный переход от одного участка к другому.
  - Что у нас со сканированием? - спросил Белоусов. Вопрос адресовался группе наблюдателей, расположившихся в лагере. Зонд на антиграве висел над группой исследователей на высоте нескольких сот метров.
  - Плохо, пробиваемся через слои породы с трудом. Такое ощущение, что что-то мешает.
  - Хоть что-то видно?
  - Кажется, на глубине сорока метров полость.
  - Кажется или точно?
  - Трудно сказать, Александр Николаевич. Придётся идти вслепую.
  - Давайте двигаться дальше, - сказал Белоусов, обращаясь к стоящим рядом коллегам. - Не торопиться. Будем продвигаться на антиграве парами. Сначала пойдём мы с Радненко. Не стоит лезть сразу всем, - он говорил так, словно перед ним стояли практиканты. Впрочем, археологи уже давно работали с Александром Николаевичем и знали о его высоком самомнении и крутом нраве. Впрочем, многим хотелось попасть внутрь 'строений' первыми, но правила есть правила: пока неизвестна опасность, не следует идти всем.
  Белоусов включил антиграв на 0,3g и стал невесомым. Он медленно вплыл в дыру и с небольшой скоростью стал продвигаться по туннелю. Покрытые древней пылью стены он пытался не задеть, боясь вызвать обвал конструкции. Помощник следовал за ним.
  - Картинка хорошая? - спросил у наблюдателей Белоусов. Камера, закреплённая на скафандре, передавала всё, что он видел.
  - Да, отличная. И слышно вас хорошо.
  Белоусов продолжал медленно продвигаться вглубь туннеля и вскоре наткнулся на глухую стену. 'Неужели тупик?!' - промелькнуло в голове. Он внимательно пригляделся. Один из углов оказался чуть скруглённым. Судя по направлению, туннель шёл вниз.
  Белоусов дотронулся до 'пола' и начал работать руками, пытаясь понять, насколько прочна новая пробка. Поднявшаяся пыль заполнила всё пространство. Наконец, он наткнулся на твёрдую поверхность.
  'Не там ищу', - подумал он и направил свои усилия поближе к стене. Наконец, под давлением 'пол' чуть проступил. Пробка пошла вниз, сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее. Вездесущая пыль не позволяла что-либо разглядеть: сканеры были слишком громоздким для скафандра, фонари не пробивали сквозь дымку, а тонкая плёнка то и дело покрывала стекло, которое приходилось постоянно протирать. Можно было, конечно, подождать, но ждать Белоусов не захотел, поэтому на свой страх и риск стал спускаться - ему уже не терпелось увидеть, куда ведёт этот путь. Радненко попытался остановить его, уговаривая подождать, пока не осядет пыль, но бесполезно - Александр Николаевич уже спускался вниз. Помощник последовал за ним на расстоянии нескольких метров.
  Спуск продолжался достаточно долго. Археолог двигался медленно и осторожно, запрашивая лагерь о качестве картинки и связи. Ему отвечали, что камера работает нормально, вот только ничего толкового запечатлеть не может. Вокруг непроглядная серая завеса.
  Наконец, Белоусов наткнулся на преграду. Он повернул голову налево и замер: лучи света уходили вдаль и не нащупывали конца.
  - Это выход! - прокричал археолог. - Я нашёл.
  Он оттолкнулся от стены и вплыл в пустоту. В наушниках постоянно слышался галдёж, сыпались тысячи вопросов. Разобрать что-либо не удавалось, поэтому он попросил всех замолчать. В одно мгновение стало тихо. Белоусов висел в безвоздушном пространстве, и только трос указывал дорогу назад. Он почувствовал себя маленькой мошкой в большой комнате, и ему стало не по себе. Внутри возникло чувство паники и потерянности, но он сумел подавить желание ухватиться за трос.
  - Лагерь, - сказал он, - сюда нужно будет установить сканеры и освещение. Боюсь, сейчас я ничего не смогу сделать.
  - Если удастся доставить туда оборудование, было бы замечательно, - ответили ему.
  - Думаю, сумеем. Туннель достаточно широк.
  - Троса хватит ещё метров на тридцать, - послышался голос Радненко.
  - Ты меня видишь?
  - Да, хорошо вижу, вы метрах в десяти от меня.
  - Хорошо, попробуем спуститься.
  Белоусов хотел повернуться, но понял, что не может. Ему не за что было зацепиться.
  - Гена, притяни меня.
  - Можно сделать проще: поставьте антиграв на четверть G, - предложил помощник.
  - Точно! Как же я не догадался...
  Вскоре археолог стал с небольшим ускорением 'падать вниз': сначала он, как шарик маятника, спускался по окружности, а затем вдоль стены. Её поверхность была покрыта всё той же пылью. Наконец, трос закончился, и он повис.
  - Знаете, - сказал учёный. - Странный этот 'короб'. На дом, во всяком случае, точно не похож. В доме должны быть хотя бы окна, этажи, хоть что-то, а здесь, насколько я вижу, этого нет: один большой короб. Заметили?
  - Да, - сквозь треск донёсся голос диспетчера. - Вас плохо слышно. Картинка тоже с помехами.
  - Вас тоже, - ответил Александр Николаевич и провёл рукой по поверхности.
  Когда пыль рассеялась, он увидел гладкую поверхность. Отскрести что-либо пальцем не удалось. Археолог решил не рисковать (мало ли что может случиться, повреди он конструкцию), поэтому сказал:
  - Радненко, поднимай меня. Продолжим работу завтра...
  
  
  Глава 3. На орбите
  
  Тайна человеческой души всегда влекла меня, ведь находясь наедине с самим собой, человек так и не научился по-настоящему понимать себя. Трюизм? Возможно, банально. Наверное, мне стоило идти на психолога, но судьба решила иначе, хотя, без всяких сомнений, моё увлечение отразилось на будущей профессии. Ведь искусственный интеллект тоже своего рода 'душа'. Может быть, и создавал человек его потому, что хотел понять себя, кроме вполне шкурных технических интересов. Некоторые говорят, что мы создали новый разум. Не могу согласиться. Некоторые религиозные деятели (самые консервативные) обвиняют нас, инженеров, в уподоблении Богу. Сколько атак фундаменталистов на центры производства фотоники насчитывает история, я не знаю, но такие сообщения уже давно перестали трогать публику. Разумеется, мы не Боги и, наверное, даже не лучшие Его дети, но мы творим и в этом Ему подобны.
  Становление искина похоже на становление человеческой личности: каждый из них не похож на собрата. Поначалу они даже не выделяют себя, а затем появляются индивидуальные черты, так называемый 'характер', но я уверен, это лишь внешнее сходство. На чём основана моя уверенность? Есть некоторые соображения, но, по большому счёту, ни на чём. То же самое я могу сказать и об оппонентах, ведь мы не знаем метафизику разума...
  Сегодня 'на досуге' я пытался заглянуть в тайны 'души' Ястреба. Именно пытался, потому что модуль индивидуальности оказался заблокирован. Итак, первая попытка увенчалась сокрушительным провалом. Что ж, коллегу вполне можно понять. Кому хочется, чтобы его детище было доступно каждому? Ведь не зря появились повторно используемые блоки кода, скрывающие реализацию алгоритма. Но сдаваться я не собирался. Три видеозаписи ещё не просмотрены, и с ними следовало ознакомиться.
  Я с блаженным видом разлёгся на кровати и вставил инфокристалл в приёмник. С экрана на меня посмотрел человек лет тридцати. Пожалуй, самым ярким, что мне запомнилось, был сверкающий лысиной череп. Неудачное освещение, но это не столь важно. Я нажал на воспроизведение.
  - Запись первая. 20 сентября 2277 года. Сегодня я начинаю своё познавательное турне по мирам неизведанного, - начал Арашин. Что и говорить, он действительно был необычным человеком: такой блеск в глазах! - Целью моего эксперимента станет ответ на вопрос: что есть искусственный интеллект, машина или живое существо?
  Я рывком оказался у экрана.
  - Для ответа на этот вопрос мы должны дать определение: что значит быть живым и что значит быть машиной? Увы, определения до сих пор нет. Единственный различительный признак, как мы считаем, - это способность чувствовать, но что значит чувствовать? Можно сказать, что любой сенсор 'чувствует', но разве это делает его живым? Все мы знаем, что чувствовать - это не просто собирать информацию, но в чём особенность чувствования, сказать не можем. Для этого нам элементарно не хватает слов и понятий. Но что же... нет выхода? - он ненадолго замолчал, напряжённо глядя в экран. - Мы ещё не заглянули вглубь предмета и можем обходиться только внешними проявлениями. Суть в том, чтобы понять что 'чувствует' машина и как она это воспринимает. Да, мы имеем некоторый набор атрибутов, их значений, пространство состояний, алгоритм работы, но этого нам недостаточно, поскольку условно человеческие эмоции можно также выразить в цифрах, но будет ли это верной дорогой? - он снова замолчал, что-то обдумывая, а затем продолжил. - Это можно назвать 'мозгами в банке'... - я скривился от такого сравнения. Теперь понятно откуда у Ястреба такое своеобразное чувство юмора, - но, разумеется, никто не будет заниматься трепанацией. Поступим более гибко. Это будет попытка очеловечить машину. Мы уже дали машине интеллект, то есть способность самостоятельно ставить перед собой цели, решать их. Что мне для этого нужно? Основательно переработать блок индивидуальности, чем я и займусь'.
  Запись закончилась на самом интересном месте. Теперь стала ясна цель работ Арашина, но не менее важны и подробности: что и как именно он хотел сделать! Ведь одних намерений недостаточно. Как узнать, в правильном ли направлении он двигался?
  Неожиданный звонок оторвал меня от размышлений. Кто бы это мог быть?
  - Ястреб, выведи на экран.
  - На мониторе появилось лицо Димы, и я воскликнул:
  - О, привет! Не ожидал тебя увидеть! Ты что, уже вернулся?
  - Да, вот только что. Выдалась свободная минутка, и тебе звоню. Случилось что? Выглядишь весьма...
  - Задумчивым?..
  - Нет, скорее, пришибленным? Системный блок на голову свалился?
  - Примерно так, - усмехнулся я, - задачка-нерешучка у меня объявилась. Вот сижу, разбираюсь. Заглядывай, побалакаем.
  - Айн момент, сейчас буду.
  Он ушёл со связи, а я вернулся к своим размышлениям. Да, Дима меня немного сбил, но ничего. Должно сказать, Сильвестр поразил меня. Он замахнулся на одну из фундаментальных тайн философии, на тайну жизни и разума. Насколько я знаю, подобные эксперименты уже проводились, но вот результат мне был неизвестен.
  Посмотреть вторую запись я так и не успел, поскольку в дверь ворвался Димка. Выглядел он весьма взволнованным. Из-за своих размышлений я заметил это только сейчас.
  - Ты так выглядишь, словно вы отыскали гигантского бульторога или бабочку размером со звездолёт, - отметил я.
  - Нет, пока лишь коробочку для бабочки. Сейчас ставят оборудование. Завтра начнём осматривать.
  - А что ты здесь делаешь? - удивился я.
  - Передал письмо.
  - Не знал, что военные ими ещё пользуются, - усмехнулся я. - Не проще ли было поговорить по коммуникатору?
  - Не знаю. Видимо, это мера предосторожности.
  - А от кого и кому письмо?
  - От Радненко для Лунько.
  - Болтун - находка для шпиона, - сказал я.
  - Брось ты, это не секретно. Меня видели десятки людей. Вот если бы я его прочитал и тебе содержание изложил, то...
  - Не продолжай... Когда на планету? Наверное, на следующем же челноке?
  - Да, через час. Так чем ты занят?
  Я коротко изложил суть проблемы. Выслушав, Дима почесал затылок и сказал:
  - А не слишком ли круто для одного человека? Мне кажется, такие эксперименты в одиночку не проводят.
  - А ведь и правда, - согласился я, - это всё равно, что одному прокладывать туннель.
  - Тогда в чём дело? Наверняка он даже и не успел начать за этот год.
  Не совсем так. Он мог использовать уже имеющиеся наработки в этой области. Чтобы ответить на этот вопрос, мне необходимо знать, как именно он хотел выполнить задуманное, но у меня нет материалов. Впрочем, надеюсь, что пока. Вероятно, соурс-аудит что-то скажет мне...
  - Что это?
  - Записи об изменении кода, - объяснил я.
  - Уволь меня от этих жутких вещей, - сморщился друг. - В следующий раз говори по-человечески и не ругайся так...
  - Откуда-то донёсся мощный хлопок. Корабль существенно тряхнуло.
  - Нападение?! - от неожиданности прокричал я.
  - Не знаю!
  Дима вылетел в коридор, а я за ним. Дыма не было, сирена общей тревоги молчала. Не похоже на атаку.
  - Ястреб, что происходит? - спросил я.
  - Взрыв на третьей палубе.
  Как только Дима услышал ответ, сразу кинулся к лестнице. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Друг поднялся вверх с завидной быстротой, я едва поспевал за ним. Вот здесь уже пахло гарью, собирались десантники в полной боевой выкладке. Один из складов был раскурочен взрывом. Надеюсь, никто не погиб!
  Двое бойцов стояли у почерневшего отверстия, всматриваясь в черноту провала. Затем другая пара нырнула туда, за ними последовала ещё одна.
  - Так, дальше нельзя, - остановил меня Дима. - Здесь может быть ещё одна бомба.
  Я лишь сделал шаг назад, скорее, от неожиданности.
  - Ястреб, кто-нибудь находился в помещении? - снова поинтересовался я.
  - Датчики не фиксировали ничьего присутствия.
  - Все посторонние, вон с палубы! - прокричал, судя по нашивкам, взводный.
  - Судя по данным компьютера, на складе никого не было, - сказал я, пытаясь быть полезным.
  - Спасибо, инженер, мы знаем. Освободите палубу, - затем он повернулся к Дмитрию. - Через полчаса прибудет челнок. Вас уже ждут.
  Вот так быстро, можно сказать, по-хозяйски, нас отослали по своим местам. А мне так хотелось помочь... Обидно, что ещё сказать.
  * * *
  Капитан Фаррел был шокирован, услышав новость: на его корабле проведена террористическая акция! Кто бы мог подумать?! Лунько тоже находился рядом. В глазах начальника Службы Безопасности горели огни злости. Они и старпом Николай Надеев расположились в зале для брифингов.
  Думаю, это ДОЗ. Очевидно, их эмиссар как-то проник на корабль, - сказал Лунько.
  'Движение освобождения Земли', - фыркнул Фаррел. - Тёмные люди. Ещё их мне здесь не хватало для полного спектра проблем. Но ты прав, Толя, это вряд ли кто-то из наших. Иначе обнаружили бы раньше.
  - Да, скорее всего, из учёных. Это может быть кто угодно. Просмотр записи камер наблюдения займёт некоторое время...
  - Анализ взрывчатого вещества проводится?
  - Да, этим занимается Ренор. Сказал, что результат будет через полчаса.
  - Нужно поговорить с Белоусовым.
  - Вряд ли у него есть досье на сотрудников, - скептически сказал Лунько, - но с чего-то начать стоит.
  - Что мы потеряли в результате взрыва?
  - Привезённое учёными оборудование, - ответил старпом, глядя на монитор терминала. - К сожалению, почти всё, что не успели отправить, уничтожено.
  - Да, Белоусов будет очень недоволен, - протянул капитан, - но другого варианта нет.
  Фаррел попытался связаться с руководителем экспедиции. Ответил ему дежурный. Учёный пребывал где-то на раскопках и не хотел отвечать на вызовы.
  - Может, оно и к счастью, - отметил Лунько. - У нас будет время, чтобы выяснить все детали.
  Раздался звук наручного коммуникатора Фаррела. Вызывал Ренор.
  - Сергей Андреевич?
  - Да. Я уже закончил анализ взрывчатого вещества. По всем показателям это канзон.
  - Спасибо, - ответил капитан и выключил связь.
  Такое кустарным способом не производится, - отметил Лунько, который прекрасно слышал слова руководителя Научной Группы.
  - Как оно могло попасть на борт?
  - Сканеры показывают лишь состав груза. Мы можем просмотреть отчёты и выявить элементы по косвенным признакам. Но элементы этого вещества весьма распространённые, поэтому толку будет маловато
  - А детонаторы? Их тоже необходимо было пронести на корабль. Неужели наша система столь ненадёжна.
  - Или люди, - вставил старпом. - Никогда нельзя сбрасывать со счетов человеческий фактор.
  - Я понял, - попытался закончить разговор Лунько. - Пойду, займусь делом.
  Капитан не стал его задерживать. За начальником СБ последовал и старпом. Фаррел остался один. Его одолевали тяжёлые размышления. Ему случалось отражать атаку каргонцев, а в юности приходилось драться с пиратами, но никогда ещё линия фронта не протекала между ним и сослуживцами, ведь злоумышленником может оказаться любой из его экипажа, среди тех, кому он безоговорочно доверял. Что ж, всё когда-нибудь случается впервые...
  Звонок коммуникатора отвлёк его.
  - Фаррел слушает.
  - Это Белоусов, - донесся голос. - Мне передали, что вы хотели связаться.
  Капитан сообщил о происшествии. На другом конце слышалось лишь молчание, хотя Джек уже был готов к бурному проявлению эмоций.
  - ...Пока ещё не установлено, кто мог устроить взрыв.
  - А примерно? - наконец, сказал учёный.
  - Скорее всего, кто-то из вашей группы, - с неохотой ответил Джек, догадываясь о реакции учёного, но предупредить его он должен обязательно. - Кто подбирал сотрудников?
  - Частично я, а часть пришла 'сверху'. Все люди довольно известные. Не думаете же вы, что они не проверялись?
  - Надеюсь, что так, но всё равно вам следует быть предельно осторожным в дальнейшем.
  - Капитан, я знаю, что делаю, - донёсся голос Александра Николаевича. - Мне и так ваши десантники не дают вылететь за зону и просканировать другую часть планеты. Что вы хотите, чтобы я закрылся в своей каюте и не вылезал? Так что я скажу коллегам? Что я испугался и не выполнил свою работу?
  - Главное, чтобы вы понимали сложность сложившейся ситуации и не совершали опрометчивых поступков. Остальное предоставьте нам.
  - С удовольствием, господин Фаррел, - в голосе археолога звучала издёвка. - А теперь разрешите откланяться и продолжить работу. До свидания.
  Связь отключилась.
  * * *
  Просмотр видеозаписей и анализ архивов дали свои результаты. Уже к вечеру Лунько имел список людей, которые вполне могли пронести взрывчатое вещество. С этим докладом он вошёл в каюту капитана.
  - И кто это может быть? - спросил Фаррел.
  - Всего восемь человек из учёных. Анализ их грузов давал спектр, сходный с взрывчатым веществом, но автомат не признал в них канзон. Всё это данные, которые мало что дают.
  - Что с записями?
  - Из этих восьми человек только Радненко заходил на склад перед высадкой на планету.
  - Подозреваешь его?
  - Нет, это может быть простым совпадением.
  - Пойдём на крайние меры, - решился капитан. - Придётся устроить обыск в его каюте. Зови ребят.
  Капитан решительно встал и направился в сторону каюты помощника руководителя экспедиции. Лунько тем временем связывался с взводным Ефремовым. Через минуту все они в сопровождении четырёх солдат стояли у каюты Радненко. Комнаты считались индивидуальной территорией каждого члена экипажа, поэтому не подвергались постоянному мониторингу. Исключением мог служить только приказ капитана.
  - Ястреб, открой дверь, включи свет! - скомандовал Фаррел.
  - Дверь послушно вошла в стену. Двое бойцов ворвались в помещение. Перед взором открылась вполне обычная обстановка: заправленная кровать, аккуратно разложенные вещи.
  - Радненко весьма педантичен, - отметил капитан.
  Действительно, всё здесь выдавало хорошего хозяина. Фаррел отошёл чуть в сторону, позволяя десантникам и Лунько приступить к работе, и посмотрел на стол. Здесь тоже был идеальный порядок, который под действием бойцов постепенно превращался в хаос.
  Первые результаты не заставили себя долго ждать. Вскоре Лунько представил найденный коммуникатор модели 'Сименс ЛС-12'.
  - Что вы на это скажете, Фаррел? - спросил он.
  - Это можно принять как косвенное доказательство, - согласил капитан, рассматривая прибор, - но этого мало.
  - Для чего может потребоваться коммуникатор, кроме как не для установления связи с заговорщиком на корабле?.. Кто будет брать с собой такое дорогое оборудование, зная, что ему выдадут собственный коммуникатор?
  - Я всё понимаю, - остудил его пыл Джек. - Но не хочу делать поспешных выводов. Если что ещё найдётся, сообщите мне.
  Капитан направился на мостик. Его ждали неотложные дела, но уже через полчаса нашлось не косвенное, а прямое подтверждение причастности помощника Белоусова - детонатор! Он находился в прекрасном состоянии, вот только раскрашен он был под батарею, да и форма подходила, но знающий глаз всё равно определил разницу.
  Лунько доложил о находке и, воодушевлённый, поднялся к капитану на мостик.
  - Судя по конструкции, это типичный электрозапал, - пояснил Лунько, протягивая детонатор.
  - Кажется, не фабричный, да? - рассматривая новую находку, спросил капитан.
  - Да, кустарного производства. Есть некоторые помарки, но в целом выполнен на высоком уровне.
  - И раскрашен так странно... Хорошо, попробуем вызвать Радненко на корабль для срочного разговора.
  - Боюсь, он может почувствовать, что раскрыт.
  - Главное, чтобы ничего не сумел сделать. Нужно что- нибудь придумать, - сказал капитан и тут же воскликнул, озарённый мыслью. - Оборудование! Нам нужен Радненко для проверки того, что осталось.
  Фаррел попросил его соединить с Белоусовым. На этот раз археолог ответил сразу:
  - Господин Фаррел, от ваших звонков я уже не жду ничего хорошего, - проворчал тот. - Мы как раз собираемся начать спуск. Что случилось на этот раз?
  - Да, я знаю о ваших планах и не буду их расстраивать. Мне нужен ваш помощник. Он сейчас свободен?
  - Пока да, но я его собирался оставить на подстраховке, - ответил Белоусов. У Фаррела чуть в душе чуть не оборвалось. Кто знает, что задумал этот террорист?!
  - Можете поставить кого-нибудь другого? - как можно более спокойно спросил капитан.
  - Да, а в чём дело?
  - Александр Николаевич, ваше оборудование частично уничтожено. Нам нужен специалист, знакомый с ним.
  - Давайте я пришлю к вам кого-нибудь другого. Геннадий Алексеевич мне и самому нужен.
  'Вот упёртый! Что же мне с тобой делать?!' - мысленно воскликнул Джек, чувствуя, что сейчас придётся туго, а говорить о подозрениях не хотелось.
  - Кроме того, - придумал Фаррел, - либо вам, либо Радненко необходимо подписать документы, связанные с невосполнимой потерей имущества.
  - Это обязательно? - спросил археолог, его запал несколько угас.
  - Увы, протокол обязывает. Поэтому на орбиту придётся подняться либо вам, либо вашему заместителю. Ведь он тоже в данном случае имеет право подписи.
  - Ну, хорошо... пусть летит Радненко.
  Фаррел безмолвно ликовал: сработало, а разве могло быть иначе? Зная характер Белоусова, в этом можно было не сомневаться. Археолог даже минуту не мог потратить на лишний разговор, не то чтобы лететь на орбиту!
  - Хорошо, тогда высылаю челнок. До связи.
  Капитан повернулся к Лунько:
  - Радненко наш!
  * * *
  Челнок, действительно, был снаряжён оперативно, и уже спустя два часа поднимался обратно на орбиту. Лунько объяснил ситуацию десантникам. Тем предписывалось не задерживать Радненко, а просто вернуться с ним на 'Звёздный Ястреб'. Только на борту корабля планировалось схватить террориста. Так было надёжнее и безопаснее. Лунько через каждые десять минут связывался с бойцами, запрашивая отчёт. Те отвечали условными словами, дабы не вызвать подозрений.
  Капитан Фаррел находился в зале для брифингов, спешно оборудованном в допросную, и наблюдал приземление челнока через видеокамеры. Когда шлюз закрылся и наполнился воздухом, Лунько в сопровождении шести десантников подошёл к челноку. Только тогда открылась дверь, и опустился трап.
  Радненко выходил первым и выглядел уверенным в себе, и только увидев вооружённых бойцов, посмотрел на них с удивлением. Он даже не успел опомниться: сзади его схватили десантники сопровождения, нацепив на руки наручники, а 'встречающие' в одно мгновение оказались рядом и наставили на него автоматы.
  - Что происходит?! - прокричал Радненко.
  - Вы арестованы, Геннадий Алексеевич.
  - Что за произвол?! - выкрикнул террорист, но ему никто не ответил.
  Лунько только махнул десантникам рукой: ведите его.
  Капитан удовлетворённо кивнул. К счастью, никаких эксцессов. Задержание прошло гладко, что не всегда проходило при захвате террориста ДОЗ. На Земле члены этой организации иногда выпивали яд или подрывали себя. Впрочем, у Фаррела не было никаких конкретных данных о причастности ДОЗ к теракту, но подстраховка всегда была не лишней.
  Пока арестованного вели, капитан прокрутил в голове некоторые вехи предстоящего разговора, пытаясь вспомнить основные черты характера мнимого учёного. Это было трудно, поскольку ничем особенным тот не выделялся и находился постоянно в тени руководителя - идеальное прикрытие для внедрения.
  Наконец, дверь открылась. Бойцы ввели Радненко и усадили на заранее приготовленный стул, зафиксировали руки наручниками и встали рядом. Лунько сел рядом с капитаном.
  - Итак, Геннадий Алексеевич, - начал Фаррел, - вы догадываетесь, по какому поводу мы здесь собрались?
  - Нет. Что вообще происходит?
  - Вы обвиняетесь в терроризме и антигосударственной деятельности в условиях военного времени. Вы знаете, чем это вам грозит?
  - Что за ерунда?! - Радненко выглядел так, словно увидел говорящих матрёшек.
  'Хорошо играет', - подумал Джек, но улики были слишком явными, чтобы верить.
  - У нас имеются неоспоримые доказательства, что недавний взрыв - ваших рук дело.
  - Странно, что находясь на планете, я смог организовать взрыв, - фыркнул арестованный.
  На всеобщее удивление Радненко довольно быстро взял себя в руки.
  - Сообщник, дистанционное управление, таймер - всё это возможные варианты. В вашей каюте мы обнаружили вот этот интересный прибор, - капитан положил на стол коммуникатор. - Узнаёте?
  - Первый раз вижу.
  - Хорошо, а что скажете об этой записи... - Фаррел попросил показать на проекторе запись, сделанную незадолго до высадки на Белую-2. На записи было отчётливо видно, как Радненко проходит между ящиками оборудования и внимательно что-то рассматривает. Это длилось недолго, затем террорист наклонился, на несколько секунд скрывшись от обзора, и снова появился, а затем быстрым шагом направился к выходу из склада. - Закладывали устройство, - прокомментировал капитан по окончании записи. - А ещё при осмотре вашего багажа сканеры зафиксировали элементы, некоторые из которых составляют канзон. И более того, - он выложил на стол ещё одно доказательство, - детонатор. Достаточно для начала?
  Радненко промолчал.
  - Вы неплохо поработали, - добавил Фаррел, - помощник руководителя экспедиции - идеальное прикрытие, но в чём-то вы просчитались. Итак, - подвёл он черту, - кто ещё из экипажа или членов научной группы причастен к этому взрыву? Вы назовёте сообщников на 'Непобедимом'?
  - Откуда я знаю?! Вы говорите полную ерунду! Мне это подкинули.
  - А запись?
  - Я просто проверял наше оборудование. Это теперь считается преступлением?
  - Однако доказательства, господин Радненко. Каюты экипажа не просматриваются, но палубы под наблюдением. За всё время к вам никто не входил, а, следовательно, подбросить коммуникатор и детонатор никто не мог. Мы можем провести анализ отпечатков пальцев. Это обязательно?
  - Кажется, вы абсолютно уверены в своей правоте, - с сожалением произнёс Радненко. - Я расскажу всё, но только нас должны оставить наедине.
  Фаррел и Лунько переглянулись.
  - Это несложно, - сказал капитан.
  - И отключите запись. Я не хочу, чтобы вели наблюдение.
  - А вот это уже лишнее, - фыркнул начальник Службы Безопасности.
  - Бросьте. Я в наручниках, оружия у меня нет. У меня нет ни возможности, ни мотивов нападать на капитана. Уверен, вы меня отпустите после нашего разговора с ним, - сказал Радненко. Он выглядел очень уверенным, словно бы с него слетела маска.
  'Риск - благородное дело!', - подумал капитан.
  - Всё нормально, Анатолий. Оставьте нас и выключите видеонаблюдение.
  - Но... - попытался возразить Лунько
  - У меня всё под контролем.
  Начальник СБ с явной неохотой встал и вышел вместе с десантниками. Дверь захлопнулась, через несколько секунд Ястреб сообщил:
  - Видеонаблюдение снято, капитан.
  - Отлично, а теперь давайте приступим к диалогу.
  - Фаррел, - сказал жёстко Радненко. Таким его ещё никто не видел, - вы подставляете под угрозу безопасность корабля, гоняясь не за тем человеком. Выводы, сделанные поспешно, могут дорого обойтись и экипажу, и всей Лиге Наций. Вы это понимаете?..
  Фаррел меньше всего ожидал услышать такие слова и, тем более, в таком тоне, словно бы его обвиняли в измене, но вида он не подал и внешне оставался спокойным. Дальнейшее удивило его ещё больше:
  - ...Я работаю на объединённые спецслужбы Лиги Наций. Моя задача: поиск внедрившегося террориста. На складе я как раз искал признаки его работы.
  - А коммуникатор?
  - Здесь вы правы, это связь с 'Непобедимым'. Можете позвонить и спросить. В адресной книге только один номер - номер капитана крейсера. Он оповещён на подобный случай.
  - А детонатор?
  - Детонатор я нашёл. Для учёных это просто какой-то странный прибор. Самое лучшее средство спрятать вещь - положить её на самое видное место, чуть видоизменив. Разумеется, камера не зафиксировала, что я положил этот детонатор в карман, а затем уже в своей каюте изучал его. И ещё одно: если бы вы были более обстоятельно знакомы с такими детонаторами, то поняли бы, что он управляется электромагнитным импульсом. Его я не мог послать с планеты. Вам нужно отследить аномальные электромагнитные колебания перед взрывом, и вы узнаете, откуда производилась активация взрывного устройства.
  - Я проверю ваши слова. И ещё одно: что у вас было в багаже, что наши датчики показали наличие элементов, которые входят в канзон?
  - Если вы про углеродные соединения, то думаю, такие можно найти у половины членов экипажа. Это вообще мало что значит.
  Капитан кивнул: 'Действительно, слишком уж 'скользкое' доказательство'.
  - Допустим, я вам верю, - сказал Фаррел. - Почему я не узнал обо всём этом раньше?
  - Члены экипажа выглядят врагами для террориста. Как вы сказали, помощник руководителя экспедиции - идеальное место для внедрения. Я имею доступ почти ко всем важным местам корабля и нахожусь вне подозрений. Ваше участие может раскрыть меня, ведь предателем может оказаться любой.
  - Я доверяю своему экипажу. Мы многое прошли с ним. У нас только двое новеньких.
  - Проверьте их. Дмитрий Восков должен был доставить моё письмо для Лунько. Вам Анатолий ничего не говорил об этом письме?
  - Нет.
  - Спросите его. Если Дмитрий - тот самый террорист и прочитал содержимое письма, то он вполне может запаниковать. Не мешало бы проверить и нового кибернетика. Если смерть Арашина не являлась случайностью, то он опасен вдвойне, - Радненко замолчал, давая возможность Фаррелу подумать. - И для этого вы гоняли челнок с поверхности и обратно? Непозволительная роскошь при ограниченных ресурсах.
  - Я знаю, что делаю. Я не мог рисковать. Миссия слишком важна для Лиги Наций, а террорист хотел сорвать исследовательские работы. Доказательства указывали на вас, а, следовательно, вы могли сорвать все работы. Вплоть до убийства Белоусова. Вы бы на моём месте поступили так же.
  - Да, скорее всего, - кивнул Радненко. - Но заметьте, у меня уже была возможность убить Белоусова, и не одна. Когда мы с ним спускались вглубь подземелий, я мог его бросить, а затем сослаться на отказ оборудования. Запись велась, да, но это только подтвердило бы мои слова. Поверьте, организовать такое несложно.
  - Складно выходит, - отметил капитан.
  Он включил коммуникатор. В адресной книге действительно был только один номер. Капитан хотел было нажать на вызов, но остановил себя. Кто сказал, что из-за звонка не детонирует какой-нибудь заряд?! Поскольку Радненко сказал о капитане 'Непобедимого', можно было его проверить и иным способом.
  - Ястреб, связь с Николаенко. Закрытая линия.
  - Одну минуту... - ответил компьютер. Ждать долго не пришлось. На столе зажглась голограмма, отобразившая капитана крейсера.
  - Здравствуйте, Фаррел. Рад вас видеть. Что случилось? Почему по закрытому каналу?
  - Взаимно, Сергей Иванович. У меня к вам очень важный вопрос, который не должен уйти дальше нас с вами.
  - Да, слушаю, - изобразил готовность Николаенко.
  - Передо мной сидит Радненко и утверждает, что он агент наших спецслужб. Говорит, что вы можете подтвердить его полномочия.
  - Да, я подтверждаю. Господин Радненко выполняет важное поручение на 'Звёздном Ястребе'. Сожалею, что вас не проинформировали. Пожалуйста, если будете посвящать кого-то, то только самых преданных людей. А ещё лучше, оставьте это в тайне.
  - Спасибо, - коротко ответил Фаррел. Они попрощались. - Ястреб, вызови Лунько.
  Через пару секунд вошёл Анатолий и вопросительно посмотрел на капитана.
  - Снимите с него наручники, - сказал тот.
  - Не понимаю... - сказал Лунько, подходя к Радненко.
  - Он не имеет отношения к взрыву. Это доказано, - капитан коротко объяснил сложившуюся ситуацию и спросил о письме.
  - Да, оно пришло, но я не успел его прочитать, - ответил Анатолий и усмехнулся. - Как-то не до того было...
  - Понимаю, - кивнул Радненко. - Забавно, но я думал, что вы решили со мной переговорить с глазу на глаз, а тут такой приём...
  - Так с какой организацией мы имеем дело? - спросил Фаррел.
  - 'Движение освобождения Земли', - ответил агент.
  - Точно?
  - Информация надёжная, - заверил Радненко.
  - А что в письме? - спросил Анатолий Лунько.
  - Я просил обратить внимание на Дмитрия Воскова. Это скорее проверка для него. Я наклеил тонкую нить, невидимую человеческим глазом. Если письмо открывалось, она порвана. Ведь открывать запечатанные конверты строго запрещено, верно?
  - Верно. Я немедленно проверю, - сказал Лунько и вышел из зала для брифингов. Как показала проверка, письмо действительно оказалось вскрыто...
  
  
  Глава 4. Скрытое в глубине
  
  Сразу продолжить спуск не удалось. Несмотря на то, что системы жизнеобеспечения разворачивались автоматически, их подгонка заняла слишком много времени и сил, поэтому работа началась утром следующего дня. Пока группа из трёх археологов спускалась в 'разведку', Белоусов командовал установкой оборудования. Планировалось исследовать другой проход. На удивление, он привёл исследователей в ту же полость, что и первый. Во время спуска археологи провели замеры 'помещения'. Оно было метров двести на двести, а в глубину уходило на полкилометра. Верёвки такой длины у них не было: взрыв уничтожил практически всё, что не успели спустить на планету, поэтому при спуске надо было полагаться только на антиграв, что подвергало людей опасности.
  Звонок капитана Фаррела, как всегда, не привёл ни к чему хорошему. Хотя Александр Николаевич не очень переживал по поводу временной отлучки помощника: пока можно было обойтись и без Радненко. Главное, чтобы никто другой не опередил его в разгадке тайн.
  Сейчас, уже ближе к концу дня, намечалось новое 'погружение'. Первым шёл Белоусов, его страховал Сергей Нахуджинов, один из лучших специалистов в группе. С разницей в две минуты за ними двигалась ещё одна пара, главной целью которой являлось обеспечение связи с наземной группой. В прошлый раз она была нестабильной, вероятно, из-за отражающей способности стен. Решить эту проблему оказалось очень просто: стоило лишь вспомнить о проводном способе передачи. Теперь в подземной полости висел передатчик, а от него к выходу тянулся кабель.
  В отсутствие света полость казалась бесконечной во все стороны. Даже самые мощные фонари не могли добраться до противоположной стены.
  - Начинаем спуск, - произнёс Александр Николаевич и перевёл антиграв на четверть G.
  - Связь нормальная. Спускайтесь.
  Но они уже и так начали спуск с небольшим ускорением. Без смены ускорения спуск бы занял всего пару минут, но в таком случае скорость была бы слишком большой, поэтому через минуту началось торможение.
  Наконец, фонари нащупали поверхность. Приземление оказалось довольно мягким, хотя Белоусов не смог удержаться и взмыл вверх. Отключил антиграв он только на высоте нескольких метров, затем повторно опустился на 'пол'. Нахуджинов сработал лучше.
  - Ну и ну, - только и сказал он.
  - Что такое? - поинтересовался руководитель, пытаясь приспособиться к новым условиям.
  - Прямо-таки пустыня. У меня такое ощущение, что здесь вообще ничего нет.
  - Серёжа, в каждой пустыне есть свой оазис, - не согласился Белоусов и огляделся. Действительно, слова, сказанные подчинённым, казались близки к истине: видимое пространство напоминало пустыню безлунной ночью. Он посмотрел вверх. В вышине, как ночные звёзды, горели осветители.
  Археолог наклонился, пытаясь под слоем пыли разглядеть пол. Тщетно. Пришлось разгребать пыль рукой. Вскоре он бросил это бесполезное занятие. До поверхности можно было не добраться и за несколько часов, учитывая, что всё это гигантское строение оказалось под землёй - здесь требовалось больше людей и оборудования.
  - Давай осмотримся, - сказал Белоусов. - Пройдём по периметру.
  - Вам нужно идти прямо метров пятьдесят, - донёсся из наушников голос наблюдателя.
  Они стали продвигаться прыжками в указанную сторону. Вскоре фонари выхватили из тьмы стену. Она была такой же гладкой, как и выше.
  - Вообще не вижу смысла в этом параллелепипеде, - высказался Нахуджинов.
  - Он должен быть. Никто не будет ничего делать без конкретной цели, - ответил Белоусов. - Давай попробуем очистить часть стены. Вдруг найдём барельеф или роспись.
  - Да, стоит попробовать ещё раз. А вдруг это что-то вроде голографического зала?
  - Но сканеры не фиксируют наличие техники, даже её остатков.
  - И то верно, хотя, возможно, у них был совершенно иной уровень технологий и для них не нужны проекторы...
  Они приступили к работе. Сначала счищали пыль руками, а затем, когда появилась поверхность, из перчаток вышли мягкие кисточки, и археологи перешли к более тонкой работе. Через десять минут их взорам предстала серая и абсолютно ровная стена: никаких рисунков, даже вмятин.
  - Может, стоит подсветить в ином диапазоне? - предложил Нахуджинов.
  - А это мысль! - согласился Белоусов, удивившись, что сам об этом не подумал, и перевёл изображение в инфракрасный, а затем в ультрафиолетовый спектр. Никакого результата. - Да, над этим придётся поломать голову. Пройдём по периметру.
  Нахуджинов не ответил, но последовал за руководителем. Долго в пейзаже ничего не менялось: ровная стена тянулась с левого края, справа - чёрная пустыня, а затем путь преградила грань параллелепипеда.
  - Мы так можем бродить часами, - фыркнул Сергей. - Бесполезно.
  - Возможно, - ответил руководитель и 'пошёл' дальше.
  Через некоторое время они снова стояли у угла, ничем не отличающегося от предыдущего. Так они обошли весь периметр. Нахуджинов оказался прав.
  - Поднимаемся? - спросил тот.
  - Нет, у меня появилась одна идея. Давай в центр. Дежурный, направляйте нас, - сказал Белоусов и попрыгал туда, где, по его мнению, располагался центр.
  - Чуть правее.
  Разведчики подкорректировали курс. Пока они двигались, Нахуджинов спросил:
  - Почему мы идём именно туда? Есть идея?
  - Знаешь, Сергей, мне кажется, что те, кто строил это, обладали любовью к геометрии, поэтому будет не лишним посмотреть, что в центре квадрата.
  - Логично.
  Указания дежурного вывели их в нужное место. Белоусов разглядывал 'пустыню'. На первый взгляд всё так же, но что-то ему казалось неправильным, а вот что, он не мог понять.
  - Ты ничего не замечаешь? - спросил он у коллеги.
  - Нет, но...
  - Точно! - воскликнул Белоусов. - Смотри внимательно, - он указал на поверхность 'пола'. - Она сначала поднимается под небольшим углом, а затем идёт ровно.
  - А ведь действительно... - прошептал Сергей, - Здесь была полость.
  - Или есть! Копай, посмотрим.
  - Белоусов и Нахуджинов с энтузиазмом приступили к работе. Сверху доносились какие-то слова, но Александр Николаевич пропускал их мимо ушей. Он знал, что делает. Казалось, ещё немного и он самолично узнает, что же случилось с погибшей цивилизацией. Успели они уйти перед взрывом звезды или предпочли гибель бегству? А может, ушли глубоко под поверхность, к центру планеты, чтобы выжить?..
  - Странные толчки... - сказал диспетчер. - Прямо под вами.
  - Это ещё одна пробка! - ответил Белоусов. - Она только больше. Надо отойти, а...
  Внезапно земля ушла из-под ног, и они рухнули вниз. Белоусов не успел удивиться, как почувствовал ощутимый удар о твёрдый пол. Тело налилось тяжестью. Скафандр казался таким неподъёмным.
  - Что такое? - спросил он.
  - Мы провалились, - послышался знакомый голос.
  - Я догадался, - уже с раздражением бросил Белоусов. - Почему скафандр стал таким неповоротливым? Кажется, антиграв накрылся. Утяжеляет.
  - У меня так же. Сейчас запущу диагностику, - ответил Сергей и через несколько секунд с удивлением сказал. - Всё нормально.
  - Если так, то здесь другая гравитация?
  Вопрос был, конечно, не риторический. Белоусов попытался встать. Это удалось с трудом. В нормальных условиях скафандр весил около сорока килограмм, а Александр Николаевич никогда не был спортсменом, тем более сейчас, когда он уже привык работать при пониженной силе тяжести, поэтому пришлось переключить антиграв на положение '-0,5g'. Стало легче. Археолог осмотрел скафандр: почти всё оказалось целым. Пострадал фонарь на шлеме, зато другой светил исправно.
  Они находились в небольшом круглом помещении, но самое странное было то, что здесь было чисто: пыль отсутствовала, если не считать принесённой ими. Повсюду царила идеальная чистота. Он посмотрел наверх. Потолок выглядел необычно и имел матовую поверхность.
  - Силовая плёнка, - догадался археолог. - Мы провалились через неё.
  - Это свидетельствует о высоком уровне технологий.
  - Не то слово...
  Белоусов понял, что не слышит переговоров наблюдателя. Не могли же они проигнорировать такое происшествие! Он попытался вызвать лагерь на связь, но никто не отвечал.
  - Связь не работает!
  - Может, передатчик разбился, - ответил Сергей и тоже попытался вызвать наблюдателя. Безрезультатно.
  - Не нравится мне это. И темно здесь... Свет бы...
  Стало светлее, словно кто-то услышал его слова и повернул тумблер. От неожиданности оба археолога вздрогнули. Мурашки побежали по коже.
  - Не нравится мне это...
  Белоусов пытался определить, откуда исходит свечение, но, казалось, светился воздух и стены. Воздух? Но ведь здесь его нет... или всё-таки есть? Анализаторов у них с собой не было, но косвенным методом можно было узнать.
  Белоусов стряхнул с себя несколько пылинок и стал наблюдать за их поведением. Падали они медленно, значит, хоть какая-то атмосфера есть.
  - Кажется, гравитация здесь земная, - сказал Нахуджинов.
  - Да, странно, - прошептал Белоусов. - Думаешь, антропоцентризмом пахнет?
  - Это было бы чересчур... - ответил Сергей.
  - А мы всё-таки проверим, - возразил Александр Николаевич и приказал в сторону. - Гравитацию отключите.
  Сработало! Они стали невесомыми. Белоусов резко взмыл вверх, но столкнулся с потолком.
  - Выпустить нас, - бросил он, но на этот раз силовое поле осталось на месте. Никакие другие приказы не действовали, как он ни старался. Осталось только констатировать, что это бесполезно
  - Кажется, там выход, - сказал Сергей.
  Александр Николаевич посмотрел в указанную сторону. Действительно, там виднелся вход в туннель высотой метра три.
  - Гравитация в половину начальной, - сказал Белоусов.
  Древняя система послушно выполнила приказ. Люди стали невесомыми, а затем, постепенно изменяя настройку антигравитации, опустились на твёрдую поверхность. Двигаться было очень удобно: теперь люди со скафандрами весили как на Земле без них.
  Змейка туннеля имела круглую форму в поперечнике, стенки его на ощупь казались мягкими, хотя через перчатки трудно было понять, насколько. Стены так же светились мягко и ненавязчиво.
  Люди продвигались осторожно, опасаясь сюрпризов, но ничего экстраординарного не происходило. Всё казалось довольно безопасным. Наконец, в конце Белоусов заметил утолщение. Это был выход. Дальше располагалась такая же круглая комната, как та, из которой они пришли. Только по центру стоял шпиль, на вершине которого устроился сравнительно большой шар золотистого цвета.
  - Невероятно, - выдохнул Белоусов и сделал несколько шагов к находке. Нахуджинов молчаливо последовал за ним. Шар слабо засветился. - Мы... мы нашли что-то... невероятное. Жаль, что нас не слышат! Это же сенсация!
  В отличие от своего начальника Сергей от потрясения потерял вовсе дар речи. Александр Николаевич оказался совсем рядом с артефактом. Тот засветился ещё ярче.
  - Он приветствует нас! Надо его снять.
  Но как только Белоусов потянулся к шару, тот полыхнул светом. Археолог с криком отшатнулся от него. Нахуджинов застыл в ступоре. Шар чуть приподнялся с подставки и светился всё ярче и ярче, а затем снова ярко вспыхнул.
  Померк свет. Перед археологами предстала карта галактики. Нет, даже не карта, ведь она была столь реальной! Казалось, они находятся за границами Млечного Пути и смотрят на родной звёздный остров со стороны. Потрясённые люди стояли, но и артефакт больше ничего не делал, повиснув в центре галактики, превратившись в её ядро.
  - Смотри, здесь даже можно увидеть солнце. Оно должно быть где-то здесь, - указал на область в рукаве Ориона Белоусов.
  Внезапно она увеличилась, отобразив только рукав. Теперь Солнце можно было увидеть невооружённым глазом.
  - Это карта! - наконец, воскликнул Сергей, к которому вернулся дар речи. - Она сенсорная.
  Белоусов 'нажал' на Солнце. Теперь перед ним раскинулась виртуальная табличка с множеством надписей. С удивлением археолог узнал в них названия языков. Откуда давно погибшая цивилизация могла знать языки, предки носителей которых едва вышли из воды?! Это не укладывалось в голове, но Белоусов отложил этот вопрос. Сейчас спрашивали его. Он нашёл в списке 'русский' и надавил, ощутив полную реальность этой кнопки. Да, технологии древней расы намного превосходили земные!
  - Наверное, это библиотека, - предположил Сергей.
  - Сейчас узнаем...
  Тем временем галактика и табличка свернулись в шар. Подставка-шпиль без всякого следа исчезла. Артефакт, продолжая висеть в воздухе, заговорил мелодичным женским голосом:
  - Рада приветствовать вас. Вы нарушили мой покой длиной в миллионы лет. Что-нибудь случилось?
  Приветственная речь закончилась, а люди стояли в оцепенении. Никто из них не ожидал такого от шара. А может быть, эти таинственные инопланетяне выглядели именно так? Летающие шары? Абсурд!
  - Мы бы хотели задать пару вопросов... - сказал Белоусов.
  - Если у вас есть вопросы, я с удовольствием отвечу на них. Разумеется, запас моих знаний ограничен, но я с удовольствием вам помогу.
  - Где твои соплеменники?
  - Они стоят передо мной.
  Белоусов и Нахуджинов переглянулись. Кажется, артефакт имел в виду их. Видимо, миллионы лет ожидания неблагоприятно сказываются на психике.
  - Но мы не являемся представителями одной расы.
  - Странно, мне показалось, что... - шар замолчал на полуслове, словно бы задумался.
  - Как нам выбраться отсюда? И где мы находимся сейчас? - спросил Сергей, но не получил ответа.
  Белоусов повторил вопрос, посчитав, что инопланетянин (или всё-таки инопланетянка, если это вообще существо) реагирует только на его голос, но тщетно: шар словно уснул.
  - Может, она обиделась... - предположил Нахуджинов.
  - Я бы на её месте тоже расстроился: пролежать миллионы лет и обознаться. Наверное, теперь она будет нас игнорировать, - ответил Белоусов и, усмехнувшись, добавил. - Как это по-женски, - археолог на мгновение задумался. - Хотя знаешь, я не верю, что это живой организм. Она больше походит на программу. Давай пока условимся называть его просто артефактом.
  Коллега не стал возражать, а Александр подошёл поближе к шару и осмотрел его. На нём не было ни малейшего признака свечения. Археолог хотел прикоснуться к нему, но Сергей остановил его криком:
  - Не надо! Это может быть опасно.
  - Белоусов нехотя отвёл руку, но в этот момент шар ожил, мгновенно увеличившись до человеческих размеров. Люди шарахнулись в сторону, упав на землю. В следующее мгновение шар резко рванул вверх, словно намереваясь пробить стены.
  В лицо ударила ослепительная вспышка. Когда археолог открыл глаза, он понял, что лежит в темноте. Тело ныло, словно он совершил марш-бросок, но в голове, как ни странно, была полная ясность.
  - Меня кто-нибудь слышит? - прохрипел Белоусов.
  - Александр Николаевич! Мы вас потеряли из эфира. Где вы были? - донёсся взбудораженный голос дежурного.
  - Потом расскажу... - ответил Александр Николаевич, поворачиваясь: напарник был рядом.
  - У нас тут что-то невероятное! - тем временем продолжал говорить наблюдатель. - Над нашим лагерем висит огромный шар! Вы можете пропустить самое интересное! Поднимайтесь скорее!
  Эти слова подстегнули археолога. Все мысли были только об одном: 'Я должен увидеть собственными глазами! Сейчас же!!!'
  Никогда раньше Белоусов не выполнял подъём в такой спешке. Даже год назад, в лабиринтах древних шахт египетских рудников перед обвалом, когда погибла половина экспедиции. Страшная ошибка одного из работников обратилась трагедией. Сейчас же риски возрастали многократно: одно дело исследовать на родной планете, а другое - на чуждой человеку.
  Когда Белоусов оказался на поверхности, перед его взором предстала невероятная картина. Лагерь, обнесённый периметром датчиков, выделялся своими огнями отдельных куполов на серой равнине, выжженной миллионы лет назад умершим солнцем. Чуть дальше была полная тьма ночи. Над лагерем, метрах в ста от поверхности, висел золотистый шар. В тишине безвоздушного пространства он выглядел величественно, словно молчаливо взирал на людей, как сюзерен рассматривал своих подданных или ... незваных гостей.
  Белоусов увидел, что десантники держали артефакт на прицеле автоматов и ракетных установок челнока. У Белоусова похолодело в груди. Никто не знал, насколько силён этот артефакт. Что, если он может в одно мгновение уничтожить всех? Одно неосторожное движение может стоить людям жизни, и, кто знает, может быть, цена окажется гораздо выше...
  
  
  Глава 5. Спасение Ястреба
  
  Да, беспокойно стало на борту после теракта. Это я ощутил на своей шкуре. Только я собрался посмотреть вторую запись моего предшественника, как коммуникатор ожил звонком: меня срочно вызывали к капитану.
  Я не стал заставлять их ждать и вскоре сидел перед капитаном и начальником СБ. Выглядел Фаррел сосредоточенным, а Лунько несколько раздражённым. Очевидно, тема предстоящего разговора была связана со взрывом.
  Заговорил первым Лунько. Он коротко объяснил ситуацию и под конец подвёл итог всему рассказу:
  - Аномальные электромагнитные колебания, которые инициировали взрыв, исходили из второго технического отсека. Доступ туда имеют практически все техники, поэтому среди них может быть преступник... или даже несколько, - и в конце ошарашил меня новостью. - Вы знаете, что ваш друг Дмитрий Восков может быть причастен к организации взрыва?
  Признаться, я скорее ожидал обвинения в свой адрес и в первый момент даже растерялся.
  - Меня тоже подозревают? - набравшись смелости, спросил я. Внутри всё тряслось от напряжения. Думаю, любой бы так чувствовал себя на моём месте.
  - Нет, - ответил Лунько. - Пока речь вообще не идёт об обвинениях. Мне просто нужна объективная информация. Как хорошо вы знаете Дмитрия?
  - Трудно оценить... - ляпнул я, не подумав, и сообразил, что это весьма обтекаемый ответ и явно неуместный при текущих обстоятельствах. - Мы с ним знакомы примерно с месяц. Уравновешенный человек, знающий своё дело, понимающий ответственность... но... зачем ему это делать? У него даже не было возможности...
  - Однако он читал письмо, посланное Радненко для меня, - заверил Лунько. - Письмо с 'меткой', нить была порвана. По протоколу любая переписка Начальника Службы Безопасности автоматически подпадает под гриф 'Совершенно секретно', а это уже серьёзный проступок.
  - А-а-а... случайность не исключена? - спросил я.
  - Может быть... Всё может быть...
  Нет, у меня не укладывалось в голове, что Дима мог совершить что-либо противозаконное. Нужно обязательно разобраться в этом! Боже мой, на моего единственного друга на корабле свалилось такое несчастье, и у меня есть реальный шанс как-то повлиять на ход расследования!
  - Итак, - наконец, заговорил капитан, - что вы можете нам сказать?
  - Он был со мной в момент взрыва, записи должны подтвердить, что он заходил ко мне... - и я рассказал всё, как есть и в конце добавил. - Уверен, он здесь ни при чём.
  - Молодой человек, вы слишком наивны, - сказал Лунько, - противником может быть каждый. Даже я, - он хмыкнул. - Вы знаете методы ДОЗ? Вы знаете, за что они борются?
  - Хотят свергнуть мировое правительство, - пожал я плечами. - 'Освободить' народы от него. Конкретнее никогда не интересовался. Моя стихия - компьютеры.
  - И вот вторая причина, по которой вы здесь, - сказал капитан. - От вас требуется убедиться, что никаких проникновений в систему корабля не было и данные надёжны...
  - Собственно, на этом разговор и окончился. Вернувшись в зал оператора, я сразу же принялся за работу. Первый этап был самым простым: я прямо спросил Ястреба о попытках взлома, и он выдал вполне ожидаемый ответ:
  - Если не считать твоих попыток покопаться у меня в голове, нет.
  Я кивнул. Значит, остаётся второй вариант, долгий - проверка всей системы самостоятельно. Займёт уйму времени, а толку? Честно говоря, я сомневался, что найду несанкционированные изменения в системе, тем более что совсем недавно я разобрался с системой безопасности, запустив несколько весьма полезных сервисов. Следовало сосредоточиться на другом: доступ к датчикам на планете у меня есть, а значит, можно было отследить передвижения Димы.
  - Ястреб, можешь найти запись передачи письма Радненко Воскову? Это произошло на планете, интервал - два дня.
  - Уф-ф, - послышался тяжёлый вздох из динамиков. - Нелёгкая задачка.
  - Не сложнее, чем просчитать курс. И не ворчи, - несмотря на наши препинания, работа уже шла вовсю.
  - Кстати, пока ты ищёшь, у тебя есть информация о ДОЗ?
  - Есть, я же умный и многое знаю, - сказал Ястреб.
  - Да ты ещё и хвастун!
  - Просто говорю, что есть, - скромно ответил искин. - Итак, рассказываю. ДОЗ - 'Движение за освобождение Земли'. Террористическая группировка, основной идеей которой является крушение мирового правительства. Идеологически противопоставляют себя капитализму, основываясь на учении некоего Карла Маркса. Называют себя неомарксистами. Образование организации некоторые относят к окончанию Мировой Войны в 1926 году, как реакцию на создание Лиги Наций, хотя формально ДОЗ существует с 2249 года. Состоит из нескольких объединившихся террористических организаций. Основная ячейка - российский сектор. Берёт своё начало с имперских времён. После неудачной попытки переворота и крушения Российской Империи и образования Российской Демократической Республики в 1920 году, ушёл в подполье. Уничтожен через десять лет. Возрождён в 2237 с той же идеологией. Существуют и другие филиалы...
  - Ладно, - остановил я искина, - эти цифры сейчас не столь важны, в чём состоит суть идеологии?
  - Построить справедливое общество путём свержения мирового правительства.
  - Странный способ, - удивился я. Мне раньше казалось, что они просто не могут примириться с отсутствием в их руках реальной власти. Хотя, наверное, отчасти так и было.
  - Я нашёл запись.
  - Покажи.
  Во весь стол возникла голограмма. Ястреб стал показывать запись с момента передачи письма. Оно выглядело как блестящий герметичный конверт, который защищал содержимое от вредного излучения. Такие часто использовались для переноса небольших предметов в безвоздушном пространстве. Дима направился в купол, где, судя по всему, отдыхали десантники. На полпути он завернул вправо, кажется, с кем-то разговаривая. Дальше изображение стало очень плохим, но потом всё-таки восстановилось. Дима встретился с Жениным. Ну, конечно, он должен доложить взводному, а тот обеспечит ему транспорт. До челнока они добрались вместе.
  'Странно, а зачем Женин вообще идёт? Разве нельзя было передать команду по радио?', - подумал я и спросил:
  - Ястреб, можем увидеть, что там внутри происходило?
  - Может, мне и мысли их ещё почитать? - проворчал подопечный.
  - Было бы неплохо, - признал я. - А ты чего такой ворчливый сегодня?
  - День знаменательный, но никто на это не обращает внимания.
  - Что за день?
  - День рождения у меня...
  - Вот это новость!.. - удивился я. Всё это походило на розыгрыш, если бы не бездна космоса за бортом. - Что-то я не слышал, чтобы искины отмечали день рождения.
  - У всех людей есть, а я чем хуже? - по-человечески рассудил Ястреб.
  - Так кораблю же восемь с половиной лет, если быть точным...
  - Меня запустили на полгода раньше.
  Аргументы кончились, и осталось только сказать:
  - Тогда поздравляю тебя, птенчик, с девятым годом от удачного 'вылупления'! Долгие лета функционирования, меньше багов, надёжной памяти и стабильной работы процессорам. Если хочешь, налью чего-нибудь в анализатор. К сожалению, из напитков предложить могу только кофе.
  - Спасибо, - растроганно ответил воспитанник. Как бы он ещё воду не слил в космос... Потом будет оправдываться, что 'прослезился'.
  После этой душещипательной сцены мы вернулись к делам. Ястреб продолжил прокручивать запись, хотя мне казалось, что дело безнадёжно. Неужели Дима открыл конверт во время полёта челнока? По всей видимости, именно так.
  - Ястреб, давай прокрути с момента его прибытия на борт.
  Искин на редкость послушно выполнил приказ. Здесь картинка оказалась четче и реалистичней и походила на фильм. Вот Дима сошёл по трапу, направился к каюте Лунько. Дверь оказалась закрытой. Немного постоял в раздумье, затем направился в сторону к себе. По дороге его перехватил второй взводный, который с группой десантников осматривал взорванное помещение.
  - О чём они говорят? - спросил я. - Включи звук.
  Взводный предлагал Диме передать письмо через него, тот ответил, что ему было приказано вручить лично в руки, но почему-то взводного это не остановило. Он попросил показать письмо, а после отказа приказал, мотивировав свой поступок стандартной проверкой. Дима подчинился. Взводный достал небольшой прибор и провёл по точке сшивки блестящего конверта.
  - Стоп! - почти выкрикнул я. Голограмма замерла.
  'Конечно, в этот-то момент и была сорвана метка. Но разве Лунько не знает об этом? Он же опытный человек. Если уж я с ходу заметил такое... Как он мог упустить такой вариант?'
  Итак, догадку следовало передать капитану. Я нашёл Фаррела на втором уровне, когда он направлялся в рубку и коротко объяснил ситуацию. Капитан выслушал меня и кивнул:
  - Да, мы рассматривали этот вариант. Вполне возможно, что так и было, - он остановился и посмотрел мне в глаза. - Я понимаю тебя. Мне и самому претит мысль об измене, но мы обязаны рассматривать все возможные варианты. Проверь систему.
  - Это очень кстати, - внезапно раздался голос Ястреба в наручном коммуникаторе. - Я зафиксировал попытку замены программного блока.
  - Это атака, я займусь, - бросил я и помчался к терминалу. Времени у меня практически не было. - Отследил порт?
  - Нет, не могу...
  Пока я летел по коридору, запросил предварительные данные. По всей видимости, сработала одна из установленных вчера сторожевых программ. Если так, то вполне вероятно, что подобные проблемы система защиты просто-напросто пропускала.
  - Заблокируй этот поток!
  - Я так и делаю, всё как меня учили. Но он открывает новые, - ответил Ястреб.
  На повороте я чуть не сбил какого-то широкоплечего техника. Тот что-то крикнул вслед, но было не до того.
  Я влетел в операторскую и рухнул на кресло. На мониторе высветилась целая уйма данных. Запищал коммуникатор. Вызывал капитан.
  - У нас отключилось автоматическое управление орудиями. Докладывай, как только появятся результаты.
  'Радость привалила! Ничего не скажешь', - возмутился я мысленно, меня трясло от напряжения. Перехват управления вооружениями - это серьёзный шаг. Противник действовал с нечеловеческой быстротой! Оставался только один путь остановить обвальное обрушение искина: с шашкой наголо ворваться в электронную систему.
  Операторское место было оборудовано интерфейсом нейроподключения, поэтому идти в зал виртуальности не требовалось. Шаг был рискованный, ведь при неудачном стечении обстоятельств я вполне мог стать растением.
  - Я планирую работать через нейроконтакт, - сказал я в коммуникатор.
  - Хорошо, - чуть помедлив, ответил Фаррел. - Удачи!
  'Да, она мне потребуется. Даже очень...' - подумал я, натягивая на голову нейрошлем. Нажатие кнопки, и моё сознание ворвалось в виртуальную сферу рейнджера. Вокруг расположились светящиеся разными цветами кубы - различные функциональные блоки искусственного интеллекта. Множество тончайших нитей соединяло их. Светлячки виртуальных потоков перетекали из одного в другой с невероятной скоростью. Кажется, человеческий мозг неспособен угнаться за компьютерным, но это большое заблуждение. Не способно угнаться сознание...
  Я стал погружаться в этот упорядоченных хаос электронов и световых потоков, сознание растворялось в бесконечности сотен тысяч соединений. Я чувствовал каждой клеточкой своего виртуального тела информационные потоки. Инородные ощущались болью. Пока их было немного, но постепенно становилось всё больше.
  - Ну что, Ястреб, готов? - спросил я.
  - Зададим ему! - ответил искин, и в голове возник образ свирепого бородатого мужика с топором. Что ж, он, как всегда, в своём репертуаре.
  Я стал перехватывать соединения на себя, обрубая вирусные. С каждой секундой я действовал быстрее и увереннее. Не раз это проделывал в университете, и этот опыт был бесценен, хотя многие ситуации попадались мне впервые. Такие опасные программы я перенаправлял Ястребу, такую же практику использовал и он. Мы 'стояли спиной к спине', отбивая бесчисленные атаки противника. Сотни и сотни... им не было конца. Они мелькали перед глазами самыми причудливыми образами, замирая перед взором на доли секунды, чтобы затем исчезнуть и дать дорогу другим. Шары, кубы, ещё и ещё. Я их уже почти перестал различать и чувствовал, что ещё чуть-чуть и не справлюсь с возрастающим информационным потоком. Если бы только отыскать настоящий источник, а не постоянно возникающие прокси, виртуальные образы, соединения...
  Я уже действовал на автомате, не отдавая себе отчёта в том, что конкретно уничтожаю, сознание работало отдельно. Чувство усталости подкрадывалось ко мне. Серьёзный знак: ещё немного и мозг не выдержит. Если бы только найти источник, атаки бы немедленно прекратились. Среди сотен и тысяч образов я пытался найти один нужный нам, один и самый главный. Здесь не могла помочь логика, только интуиция - здесь человек имел неоспоримые преимущества. Один из красных шаров привлёк внимание. Я не осознавал, почему. Я просто знал: это он, источник! Сиреневый полукруг программы накрыл шар - соединение установлено. Второй - виртуальный порт заблокирован!
  Атаки мгновенно прекратились. Чувство безмерной усталости полностью завладело мной. Мне было глубоко безразлично, что творится вокруг. Я даже не понял, когда виртуальность исчезла.
  * * *
  Просыпался я тяжело. Голова казалась отлитой из свинца. Я попытался открыть глаза, но яркий свет брызнул мне в глаза. Он струился отовсюду и ослеплял. Я непроизвольно зажмурился и закрыл руками лицо, затем с осторожностью повторил попытку.
  Через некоторое время всё начало приходить в норму: туман в сознании рассеялся, предметы стали отчётливо видны, я даже смог приподняться.
  - Где я?
  - В лазарете, - надо мной появилось лицо женщины лет тридцати. У неё была редкая стрижка под каре и большие добрые глаза. Традиционный медицинский халат сидел как всегда хорошо. Узнал я её сразу: Ольга Яновская, руководитель Медицинской Службы рейнджера. - Как себя чувствуете?
  Я прислушался к своим ощущениям и ответил:
  - Вроде ничего.
  - У вас было сильное перенапряжение. По сути, коллапс... Хорошо, что Ястреб вовремя сообщил. А вообще совершая такие подвиги, вам бы следовало обратить внимание на последствия, - с укором сказала она.
  А что мне оставалось делать? Действовать пришлось быстро. Впрочем, Ольга это понимала и бранила меня скорее из профилактики.
  - Долго я спал?
  - Нет, всего шесть часов. Я бы советовала вам не торопиться, а отдохнуть ещё.
  Видимо меня чем-то накачали, потому что я действительно уже чувствовал себя неплохо, учитывая произошедшее, и попытался подняться, но врач остановила меня.
  - Но...
  - Юрий Викторович, я обещала капитану, что буду следить за вашим состоянием. Вы никуда не уйдёте, пока я не буду уверена, что кризис прошёл. И вообще, вам нужно время, чтобы восстановиться. Знаете ли, медицина не волшебство.
  Я хотел возразить, но она прервала меня:
  - Заблуждение.
  - Ладно, тогда давайте проверим, и я побегу.
  Она тяжело вздохнула.
  - После атаки много срочной работы. Я должен проверить все системы искусственного интеллекта, - попытался я объяснить ситуацию, и сказанное было правдой. Меня не без причины волновали последствия атаки. Если со мной было всё более-менее ясно, то насчёт остального ничего конкретного я сказать не мог.
  - Я всё прекрасно понимаю, но... - она развела руками. - Вам требуется отдых, если вы не хотите потом всю оставшуюся жизнь бороться с внутричерепным давлением. Всё это серьёзно. Знаете, что такое параксизмальная тахикардия?
  - Нет, - удивился я. - Никогда не слышал.
  - В обморок будете падать.
  - Атака прошла мимо основных узлов, - ожил мой передатчик. - Я уже сообщил капитану о твоём выздоровлении.
  - Спасибо.
  - Ястреб, это ты поторопился, - обратилась Ольга к кораблю.
  - Почему?
  - Это временное улучшение, связанное со сном и препаратами.
  В этот момент дверь лазарета отъехала в сторону, пропуская Фаррела. Выглядел он довольным. За капитаном двигался Лунько. На лице Начальника СБ не читалось и следа радости, это была маска глубокой задумчивости.
  - Ну что, можно тебя поздравить с боевым крещением и первой победой, - сказал Фаррел.
  - Сделал, что смог... - пожал я плечами. Всегда теряюсь, когда меня хвалят, хотя люблю похвалы.
  - Можно отметить, справился ты великолепно. И более того, по твоей наводке мы смогли поймать злоумышленника.
  - Да? - обрадованно удивился я. - И кто он?!
  - Ремонтный дроид. Он базировался как раз на том уровне, где располагался склад. Очевидно, он и пронёс бомбу.
  - Сам он не мог. Им должен кто-то управлять.
  - Да, но это очень ограниченный круг лиц. Кто-то из ремонтного персонала.
  'Итак, значит, круг начинает замыкаться'.
  Да, многих усилий стоила эта победа: я чуть не заплатил за неё разумом. Слава богу, обошлось. Я вспомнил, как летел в зал оператора, как чуть не сбил какого-то парня и... Меня словно ударило током! Ну, конечно! Я же чуть не сбил техника у операторской. Что он вообще мог делать на моём уровне?! Их место работы значительно ниже.
  - У меня есть подозрение... - сказал я и рассказал о происшествии. К сожалению, лица запомнить не удалось, но камеры должны отследить этот момент.
  Фаррел попросил Ястреба заглянуть в аудит, и тот через минуту с недоумением сообщил:
  - Я не помню этого момента!
  - То есть? - спросил капитан.
  - У меня единственное объяснение: кто-то стёр эти данные при атаке. На других записях я тоже не могу ничего найти.
  Лунько выругался. Ольга, которая до этого момента стояла молча, возмущенно сказала ему:
  - Анатолий!
  - Последний раз, - начальник Службы Безопасности поднял руки.
  По всей видимости, выходило так, что я единственный, кто мог вспомнить этого техника.
  - Теперь вся надежда на вас, - подтвердил мои мысли капитан.
  Я посмотрел на Ольгу. Её недовольство чувствовалось, хотя она пыталась его скрыть, понимая всю серьёзность ситуации.
  - Единственное, что я помню, что чуть не сбил его.
  - Рост, комплекция? - спросил Лунько.
  - Нет... - я начал рыться в памяти и понял, что последствия перенапряжения дают о себе знать. Утомление пришло почти мгновенно.
  - Ему нужно поспать ещё хотя бы шесть часов, - внесла своё слово Ольга.
  Капитан понимающе кивнул. Несмотря на то, что я себя заставлял вспоминать, чувство безразличности подкрадывалось ко мне. Хотелось спать.
  Дальнейшее я помнил смутно, хотя они что-то говорили. Единственное моё ощущение тогда - это безмерная усталость. Кажется, что-то вкололи. Я закрыл глаза и мгновенно уснул.
  Разбудил меня яркий свет и тут же я услышал голос Ольги:
  - Как спалось?
  - Спасибо, хорошо, - ответил я, прислушиваясь к себе. Ощущение сна ещё не прошло окончательно, но я уже был готов приступить к работе.
  - Капитан хочет вас видеть. Настаивал на скорейшем пробуждении.
  - Отлично! - воскликнул я. Надоело прохлаждаться без дела. - Я могу идти?
  - Да, только выпейте это, - сказала Ольга и дала какую-то белую таблетку. - Под язык и не глотать.
  Я не стал возражать. Таблетка оказалась сладковатой.
  Фаррел и Лунько в этот момент пребывали на нижнем уровне. Вместе с ними находился Евгений Александрович Вязов, главный инженер рейнджера. Оказалось, что пока я спал, дроида успели разобрать. Когда я зашёл в мастерскую, на столе лежали наносхемы и кристаллы памяти. За столом стоял техник и отвинчивал передатчик, связывающий робота с искусственным интеллектом корабля.
  - Отлично, мы тебя ждали, - поприветствовал меня капитан. - Отдохнул?
  - Да, - ответил я. - Что-нибудь удалось выяснить?
  - Передатчик заменён, - сказал техник. - Вместо одностороннего интерфейса у него двусторонний. Это объясняет, как он смог подключиться к системе корабля.
  - Руслан Манулов, бортинженер разведывательного бота, многоплановый специалист, - представил его Вязов, а затем назвал ему моё имя. Мы с Мануловым обменялись рукопожатиями. Хватка у него была железная. Эта черта проявлялась и во взгляде: от него веяло стальной уверенностью и хладнокровием - необычные качества, скорее присущие солдатам, нежели простым рабочим. И было у него что-то от манула, дикого кота. Что-то мощное, энергетическое и скрытное.
  - Можно ли такую операцию провести в полевых условиях? - спросил Лунько.
  - Да, на это требуется около полутора часов. Ну, для опытного человека - всего час, а может и меньше, - ответил Манулов.
  - Это мог сделать любой человек, - добавил Вязов, рассматривая устройство. - Тут вообще не требуется никаких навыков: просто вынул старый и поставил новый. Физически интерфейсы совпадают. Логически, как мы убедились, - нет.
  - Но Степанов видел техника у своего кабинета, - напомнил Лунько. - Предлагаю вызвать весь техперсонал, чтобы он смог узнать того человека.
  - Не хотелось бы, - ответил Фаррел. - Это вызовет негативный резонанс на корабле. К тому же, не факт, что мы имеем дело с кем-то из технического персонала. Он мог просто позаимствовать у кого-нибудь форму.
  - Думаю, люди всё-таки отнесутся с пониманием...
  Лунько настоял, и капитан дал добро.
  Чтобы вызвать весь техперсонал, не потребовалось много времени. Мужчины в одинаковых комбинезонах выстроились в шеренгу. Многие были перепачканы маслом - их оторвали от работы. Я присматривался к каждому, а по пятам шёл Лунько. Рука начальника СБ лежала на кобуре с парализатором. Капитан Фаррел смотрел издалека. На его лице читались смешенные чувства от вины до злости, вины за вынужденное недоверие, злости от того, что приходится так поступать. Впрочем, команда действительно отнеслась с пониманием, как и сказал Лунько. Признаюсь, тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Не привык я относиться к людям с подозрением. Мне это всегда казалось противоестественным. А ещё у меня не укладывалось в голове, какое извращённое видение мира могло толкнуть человека на такие поступки. Гибель искина корабля, случись она, ставила под угрозу весь экипаж. Расчёт полёта вручную потребует колоссального количества времени и сил, что в нашей ситуации недопустимо. Это практически неминуемая гибель.
  Вдруг очередь закончилась, и я понял, что не вижу или не могу вспомнить среди всех этих людей похожего на того, кого я встретил. Лунько отсеял две трети техников, насчёт которых я был уверен. Теперь остались только похожие по комплекции, всего десять человек, но даже так я не мог определить, кого из них я видел. Мне хотелось уйти быстрее и забиться в свою комнату.
  - Нет, я не могу вспомнить, - виновато сказал я.
  - Посмотри ещё раз.
  Я всматривался ещё минуту, но снова признал своё поражение.
  - Здесь точно все? - спросил капитан у Лунько.
  - Да, и бригадиры тоже.
  - Скорее всего, он был только одет в форму техника или инженера, - предположил Фаррел. - Вполне возможно, что его действительно здесь нет, - а затем обратился к оставшимся. - Ни у кого не пропадала спецовка или другая одежда в последнее время?
  Те наперебой стали отвечать, что нет. Среди голосов я узнал один, того, кто кричал мне вслед, когда я чуть его не сбил.
  - Это он! - воскликнул я, указывая на второго слева.
  Тот среагировал мгновенно, блеснул нож. Преступник схватил ближайшего техника - чиркнула голубая молния. Оба рухнули.
  Я огляделся, пытаясь понять, что произошло. Один из бойцов охранения держал в руках парализатор. Оставалось только удивиться молниеносной реакции десантника. Жаль, что своего слегка зацепило...
  * * *
  Допрос состоялся только через час, когда террорист пришёл в себя. За это время я успел вернуться в лазарет, где Ольга просканировала меня и с удовлетворением кивнула головой:
  - Энцефалограмма выравнивается.
  - Как это выравнивается? - раздался голос Ястреба. - Он уже ещё не того...
  - Это выражение такое, - ответила она искину.
  - Вот так всегда, - пожаловался я.
  - Он тоже личность, со своим характером, - сказала мне врач. - Он как мы.
  - Спасибо, Ольга. Ты мой кумир, - ответил компьютер.
  - Вы часто так разговариваете? - спросил я.
  - Да, мне это нравится, - ответила врач.
  - И мне тоже, - ответил искин.
  - Видишь, я ему разрешила не стучаться. Он мне друг.
  - Взаимно.
  Я не стал излагать свои мысли по поводу человечности машин. Это могло бы повредить моему 'воспитаннику', ведь они воспринимают всё как дети. Не то, чтобы он мог обидеться, нет, просто подобная метаинформация могла бы повредить некоторые логические цепочки, которые, как мне казалось, находились в шатком равновесии. Да, я привык к тому, что Ястреб ведёт себя как человек. Признаться, мне даже иногда это нравилось, но не стоит забывать, что он есть и для чего создан. Если случится непоправимое, виноват буду я, а там, увы, уже не имеют значения никакие личные симпатии.
  Ольга сообщила, что основные параметры функционирования мозга возвращаются в норму, но все же порекомендовала мне полежать, чем я с удовольствием и занимался ещё несколько часов, до того, как позвонил главный инженер Вязов и сказал, что меня ждут.
  На допросе присутствовали всё те же лица да ещё помощник Белоусова Геннадий Алексеевич Радненко. Почему он здесь, я не понимал, но если его вызвали с планеты, то должны были быть веские причины. Моя задача состояла в том, чтобы узнать о деталях атаки на искин рейнджера. Информация весьма важная и пригодится в дальнейшем при восстановлении. Сидел я сбоку и рассматривал человека, который создал нам столько трудностей. Он был среднего возраста и среднего роста, широкий в плечах, но в целом ничего необычного, хотя не представляю, кого я ожидал увидеть. Загнанного в угол зверя, выставившего вперёд свои иглы? Нет, совершенно не похож. Да, чувствовалась моральная подавленность, но всё же он смотрел на нас не без некоторого превосходства и уверенности в своей правоте. Может быть, злость питала его?..
  - Итак, ведущий техник Бернар Эдуардович Проговский, - начал Лунько и отметил. - Аристократическое имя. Вы аристократ?
  - Да.
  - Вот времена пошли... Когда начали заниматься преступной деятельностью?
  - Я никогда не занимался преступной деятельностью.
  - Вы поняли вопрос. С какого момента вы связаны с ДОЗ?
  Бернар оглянулся, словно бы кто-то стоял за его спиной, но там никого не оказалось: охрана находилась у входа в помещение.
  - Два года.
  - Значит, вас завербовали, когда вы уже служили на Ястребе.
  - Выходит, что так...
  - Я так понимаю, отрицать, что вы взорвали склад, не будете?
  Проговский не ответил.
  - Вам объяснили, зачем вы должны это делать? Хотели остановить исследования системы?
  - Да.
  - Зачем это нужно ДОЗ? Неужели вы хотите, чтобы война была проиграна?
  - Нет, - ответил Бернар, - мы хотим, чтобы она закончилась.
  - Этого хотят многие. Каким образом неудача экспедиции повлияла бы на исход войны?
  - Каргонцы не хотят нас здесь видеть, - обратился Проговский к капитану. - Неужели вы не чувствовали сомнений?
  Лицо Фаррела не дрогнуло, но, насколько я знал, предприятие мы проворачивали крайне опасное, на грани фола. В этом преступник был прав.
  - И всё-таки, - продолжал Лунько.
  - Вы провоцируете их.
  - И всё?
  - Лига Наций ищет здесь новые виды оружия, уничтожения, порабощения. Чем вы лучше каргонцев?
  - Мы не объявляли войну и не атаковали их планеты. Мы защищаемся, а не атакуем. Неужели вам не жаль погибших на Проксиме-2?
  - Новое оружие - не выход...
  - А взрыв - выход?
  - Я никого не убил.
  - Во время нашего похода, - поправил Лунько. - Однако ДОЗ не чурается грязных способов. Сами знаете чего.
  - Я бы никогда не пошёл на это без необходимости.
  - Вы не верховный главнокомандующий, и мы не на заседании генштаба, чтобы видеть всю картину сразу, - прекратил чуть было не разгоревшийся спор начальник Службы Безопасности. - Убеждённость в своей правоте не снимает ответственности. Давайте продолжим: кто вам помог на корабле?
  - Никто. Я один, - твёрдо ответил Бернар. Почему-то мне показалось, что он говорит правду, хотя я порою казался себе излишне доверчивым.
  - Допустим.
  - Кого вы можете назвать из членов ДОЗ?
  - Никого.
  Лунько хмыкнул и сказал:
  - И всё-таки кто-то же курировал вашу работу, направлял её...
  - Я не знаю имени этого человека. Я его видел только один раз.
  - У вас будет время подумать об этом до возвращения на Землю. Прошу...
  Дальше следовала моя очередь задавать вопросы. Бернар не стал от меня ничего утаивать и, как мне показалось, разговаривал со мной гораздо демократичней, чем с Лунько или Фаррелом, так, словно я принадлежал к его приятелям и был с ним заодно. Его поведение мне показалось странным, но заострять на этом внимание казалось лишним. В принципе, я и так уже понимал происшедшее в общих чертах, но детали никогда не бывают лишними. Мне казалось, что он сказал правду, хотя не имелось веских причин так считать.
  Моя работа была выполнена, и я ушёл, а допрос продолжился. Атмосфера душила и гнала прочь. Нет, такие игры не для меня, хотя, если честно, я считал, что Бернар получил по заслугам... или получит, это уже неизбежно. И ещё, что успокаивало: мою работу отметил капитан и оценил высоко. Помню, как месяц назад стоял на мостике, тогда Фаррел казался мне недостижимой высотой, а сейчас я увидел, что он тоже человек, не бог и не герой, такой же, как и все, со своими сомнениями и, вполне возможно, даже фобиями. Просто он знает, чего хочет и добивается этого, ставит перед собой цель и добивается.
  Сел я на своё рабочее кресло уже с чувством глубокого удовлетворения. Далась победа нелегко, но самое главное, я спас Диму от экзекуции, спас корабль от террориста, спас Ястреба от стирания. В общем, всех спас, и, несмотря на некоторые опасения Ольги, цена не казалась мне высокой.
  
  
  Глава 6. Говорящий артефакт
  
  Сирена желтой тревоги раздалась, когда по корабельному времени уже давно была ночь. Большая часть команды уже вернулась в свои каюты, чтобы на время уйти от действительности в мир сна. Фаррел как раз планировал заняться тем же, но вышло совсем не так, как он рассчитывал. Сигнал остановил капитана, когда тот снимал китель.
  В это же мгновение заработал коммуникатор - вызывал старпом Надеев.
  - Что случилось? - вместо приветствия спросил Фаррел.
  - Неизвестный объект над лагерем.
  - Каргонцы?
  - Не похоже...
  - Я сейчас буду.
  - Фаррел надел форму и вылетел из каюты. На мостике царила деловая обстановка. Все члены экипажа без намёка на излишнюю суету занимались своим делом.
  - Капитан на мостике! - объявил старпом. Экипаж отдал честь.
  - Докладывайте. Кочеренко, изображение на центральный экран.
  Связист резво приступил к работе, на переднем обзорном экране чернота космоса сменилась изображением планеты. Тем временем Надеев приступил к докладу:
  - Объект появился из-под поверхности семь минут назад. Он проходил сквозь палатки и людей, не причиняя вреда, затем завис над лагерем на высоте пятидесяти метров, где и находится сейчас.
  Фаррел сел на капитанское кресло, располагавшееся в центре мостика, и посмотрел на проекцию. Шар висел над лагерем и казался скорее оптическим обманом или просто ошибкой, нежели реальным объектом. Капитану казалось, что перед ним призрак, и он никак не мог избавиться от этого ощущения. Тем не менее, он прекрасно осознавал, что перед ним артефакт вымершей цивилизации, возможно, машина или банк данных - всё, что угодно. Главное, что это нечто может помочь раскрыть тайну погибшей цивилизации.
  На поверхности включились прожекторы. Казалось, свет исчезал в недрах шара.
  - Каковы его размеры? - спросил Фаррел.
  - Два метра в поперечнике.
  - Проверьте его отражающую способность, выглядит он очень странно.
  - Поверхность шара слабо отражает свет в видимом диапазоне, то, что отражает, - рассеивает. Любые другие диапазоны поглощает.
  - Насколько эффективно?
  - Сто процентов.
  - Почти идеальное чёрное тело? - спросил Фаррел, ни к кому особо не обращаясь. - Что-нибудь ещё известно?
  - Пока нет.
  - Что говорит Белоусов?
  - Он отсутствует. Пропал полчаса назад, когда спускался на дно Объекта 1. Сейчас артефакт под прицелом десантников...
  - Капитан, вас вызывает Белоусов, - раздался голос связиста.
  - Отлично. Кочеренко, давайте мне его, - ответил капитан и, повернувшись к старпому, добавил. - Вот и нашёлся наш кладоискатель...
  На мониторе приборной панели появилось изображение: археолог стоял в скафандре, но забрало было поднято. Его глаза пылали лихорадочным огнём.
  - Фаррел, прикажите немедленно убрать оружие! - буквально прокричал Белоусов. - Этот шар разумен! Вероятно, это какая-то защитная программа или космический корабль, я не знаю, но нельзя его провоцировать!
  - Женина на связь, - мгновенно отреагировал Фаррел.
  Как только взводный отозвался, капитан произнёс:
  - Приказываю убрать оружие! Немедленно. И отойти от шара.
  - Есть, капитан!
  Джек видел, как десантники один за другим снимают артефакт с прицела и отходят, прячась за куполами.
  - Капитан, - сказала навигатор Тара, - истребители развернулись к планете, ещё двое готовятся к вылету...
  - Капитан Николаенко на связи, - прервал её связист.
  - Здравствуйте, капитан, - раздался голос капитана 'Непобедимого'.
  - Здравствуйте, Сергей Иванович, отзовите 'Кассандры'. Они там абсолютно ни к чему.
  - Это стандартная процедура.
  - Мы можем спровоцировать этот объект. Он пролежал миллионы лет и функционирует, что свидетельствует о высоком качестве техники. Уверен, наши движения только во вред.
  - Хорошо, - легко согласился Николаенко и отдал приказ, а затем снова вернулся к разговору. - Что вы предлагаете?
  - Пока ждать, - ответил Фаррел, глядя, как две точки на радаре заходят на свой обычный курс. - Александр Николаевич, вы слышали?
  - Да, - ответил археолог, который всё ещё находился на линии. - Я считаю, что нам следует попытаться вступить с ним в контакт.
  - Каким образом?
  - Я поговорю с ним.
  - Как? Вот так просто возьмёте и поговорите? - вступил в разговор Николаенко. Линия была общей.
  - Да, просто возьму и поговорю, - с вызовом бросил археолог. - Между прочим, десять минут назад я говорил с ним!
  На мостике воцарилось молчание. Даже Тара отвернулась от навигационных приборов и посмотрела на капитана. Фаррел выглядел не менее удивлённым, чем остальные члены экипажа. Археолог улыбнулся, явно довольный произведённым эффектом и ушёл со связи.
  - Интересно, как он собирается говорить в безвоздушном пространстве? - наконец пришёл в себя Николаенко.
  - Действительно, интересно... - почесал затылок Фаррел.
  * * *
  Как ни странно, но Белоусов тоже задался этим вопросом, когда связь с орбитой отключилась. На мгновение он пожалел, что погорячился, но решил: 'Отступать уже некуда, нужно что-нибудь придумать'. И ответ нашёл достаточно быстро: 'Если нельзя сказать словами, попробуем азбукой Морзе'. Археолог надеялся, что этот странный шар, раз он знает все языки мира, должен знать такую простую систему шифрования.
  Белоусов приказал расчехлить лазер и настроить его на минимальную мощность. Такой луч был неспособен прожечь даже бумагу, но его было вполне достаточно, чтобы заметить. Морзянку знал пилот челнока, а потому он стал сигнальщиком. Остальные археологи собрались тут же. Для приёма использовались световые панели, которые чутко регистрировали скачки светимости в любом диапазоне.
  - Передавай: 'Приветствуем братьев по разуму'.
  Замигал передатчик. Белоусов смотрел на него и пытался заметить хоть малейшее изменение, но тщетно. Если будет ответ, то человеческий глаз его, скорее всего, не заметит. Вся надежда на аппаратуру.
  - Может быть, он не понимает нас, - сказал Радненко.
  - Геннадий Алексеевич, ваш скепсис не уместен.
  - Нужно немного подождать, - поддержал начальника Нахуджинов.
  - Передай: 'Мы пришли с миром и просим прощения за невольное вторжение'.
  Снова потоки фотонов унесли сообщение. Все ждали ответа, но шар по-прежнему не реагировал.
  - Возможно, он не может нам ответить?
  - Передай ещё раз, - вместо ответа сказал Белоусов пилоту.
  Тот повторил послание. Артефакт молчал.
  - Может он ждёт чего-нибудь? - предположил Радненко. - Или кого-нибудь?
  - Ждёт, что мы подойдём? - спросил руководитель экспедиции.
  - Нет, я думаю, он хозяев ждёт.
  Белоусов тут же вспомнил, что шар по какой-то причине назвал его и Нахуджинова соплеменниками. Что конкретно он имел виду, непонятно. К счастью, Сергей пока молчал, пребывая в постоянном удивлении, а он пока ещё не проговорился о деталях диалога с шаром - предусмотрительно.
  'Интересно, как бы оно себя назвало?' - подумал археолог и сказал:
  - Я подойду. Всем оставаться здесь. Если со мной что- нибудь случится, Радненко за главного.
  Возражения были жёстко пресечены Белоусовым. Впрочем, он и не думал, что может пострадать. Сейчас главное, не упустить птицу удачи и сделать всё собственными руками. Такой шанс выпадает раз в жизни и то далеко не каждой!
  Белоусов направился к шару. Поскольку тот висел довольно высоко, пришлось воспользоваться антигравом. Археолог оторвался от поверхности и стал медленно подниматься вверх. Всего пятьдесят метров отделяли его от цели. Белоусов уже ощущал блаженный трепет приоткрывающейся тайны! Сердце взволнованно колотилось. Осталось всего двадцать метров, и он стал понемногу тормозить своё приближение. Десять метров... Пять... Метр... Археолог протянул руку в предвкушении того величественного мига, который разделит его жизнь на 'до' и 'после'...
  Шар исчез. Белоусов только успел рефлекторно дёрнуть рукой и пролетел мимо...
  * * *
  На мостике в это время внимательно следили за происходящим на планете и не вмешивались. На этот раз капитан Фаррел доверил работу Белоусову. Хотя он и недолюбливал этого высокомерного человека, но не собирался спорить с ним в профессионализме по вопросу говорящих артефактов.
  Когда шар исчез, все невольно ахнули. Фаррел вскочил с кресла и только потом осознал произошедшее.
  - Он быстро переместился? - спросил капитан.
  - Нет, приборы не фиксировали перемещения, - ответила Тара и растеряно добавила. - Он пропал...
  Капитан опустился в кресло, обдумывая возможные последствия происшедшего. Неизвестный разум не хотел идти на контакт, а причина могла лежать в широком диапазоне: от пренебрежения до враждебности. В какую сторону качнулся маятник, пока неизвестно.
  - Нашла! - почти прокричала навигатор.
  - Где он?
  - ...В десяти тысячах километрах от поверхности планеты, - ответила Тара и добавила. - Строго над лагерем.
  - Что предпринимает?
  - Ничего, никакого излишнего излучения. Еле заметен, почти сливается с фоновым.
  - Связь с Николаенко, - потребовал Фаррел. Когда на мониторе показался капитан крейсера, передал местоположение артефакта.
  - Что вы предлагаете?
  - Давайте подождём. Будем держать эту линию связи открытой.
  - Согласен. Ещё подождём, когда Белоусов вызовет нас, - ответил Николаенко. - Уверен, он будет не в восторге.
  - Пожалуй. Кажется, шар держится на одной высоте, но двигателей я не заметил, - высказался капитан, вглядываясь в экран. Ястреб, что скажешь?
  - Я тоже не могу заметить ни единого выхлопа, даже энергетического потока. Орбита не геостационарная. Он словно бы игнорирует законы притяжения, как будто бы чем-то привязан к одной точке...
  - На связи Белоусов, - донёсся голос Кочеренко.
  - Вы видели это?! - учёный буквально ворвался в эфир. Через подсвеченный изнутри шлем можно было видеть его горящие глаза. Выглядел археолог как взъерошенный воробей. - Я почти его коснулся! Немыслимо!!!
  - Да, - как можно спокойнее ответил Фаррел, но тот не унимался:
  - ...Он ушёл! Куда он мог деться?!
  - Профессор, шар у вас над головой.
  - Где?! - Белоусов посмотрел наверх.
  - На высоте десяти тысяч километров.
  - Кончайте ваши шуточки! Мне не до них!
  - Ястреб, передай изображение на проектор...
  Сомнения Белоусова развеялись довольно быстро, когда ему передали результат сканирования околопланетного пространства.
  - Что вы предлагаете предпринять, Александр Николаевич? - спросил Фаррел.
  - Нужно повторить попытку контакта, - невозмутимо заявил тот. - Мы можем подойти на челноке, а затем выйти в скафандрах.
  - А вы уверены, что он вас подпустит на этот раз?
  - Нам ничего другого не остаётся.
  - У меня другое предложение. Очевидно, шар чего-то хочет или ждёт, поэтому наши дальнейшие действия крайне важны. Давайте соберём всех и обсудим дальнейшую стратегию.
  - А шар?!
  - Думаю, он никуда не денется, - ответил Фаррел.
  - Нет, - послышался за кадром голос Радненко. - Мы не можем ждать.
  Фаррел хотел бы знать, что стоит за последним высказыванием, но промолчал, не желая подставлять агента под удар. Николаенко тоже не стал задавать вопросов, лишь сказал:
  - Белоусов, расскажите нам, что произошло с вами и Нахуджиновым, когда вы исчезли.
  Археолог кивнул и рассказал. После длинного монолога повисла пауза. Все обдумывали услышанное.
  - Да, действительно, скорее всего, это форма искусственного интеллекта или нечто подобное, - согласился с выводами учёного Фаррел. Тогда давайте подключим нашего специалиста.
  - Юрия Степанова?
  - Да, его.
  - Лучше давайте нашего, - не согласился Николаенко. - Всё-таки опыта побольше...
  - Обоих, - предложил Фаррел и капитан 'Непобедимого' согласно кивнул.
  * * *
  Происходящее на планете я наблюдал в прямом эфире. Казалось, ещё мгновение и произойдёт невероятное: рука Белоусова коснётся поверхности артефакта, но желаемому не суждено было сбыться. Представляю, как он разочаровался, когда шар исчез. Поначалу я даже не поверил собственным глазам, и некоторое время глупо смотрел на голограмму, пытаясь понять, не обманули ли меня глаза.
  Но шар не пропал бесследно. Он просто отступил. И когда зазвонил коммуникатор, я как раз пытался понять, почему. На связи оказался Надеев.
  - Юра, вы нам срочно нужны, - заявил старпом.
  - Что-нибудь случилось?! - воскликнул я, ожидая любых плохих новостей, вплоть до атаки корабля шаром.
  - Нет-нет, - поспешил развеять мои страхи Надеев, - у нас намечается важный полёт, - в коммуникаторе послышался шум и чьи-то голоса. - Ждём вас в ангаре. Срочно.
  Я выбежал из зала оператора, задаваясь вопросом о причине вызова. Единственное место, куда можно было лететь, это лагерь, но зачем, непонятно.
  Всего через пару минут я уже с нетерпением ждал, когда шлюзы ангара откроют мне путь - никогда раньше не преодолевал несколько уровней за столь короткий срок. Подготовка разведывательного бота проходила в ускоренном темпе, и стартовая площадка скорее напоминала муравейник. Одни техники сновали без конца, другие проводили последние тесты, третьи загружали оборудование. Сам корабль оказался весьма крупным, и по размерам, если не ошибаюсь, практически не уступал лёгкому корвету. Внешне бот напоминал 'Ястреба': те же расправленные крылья и широкий фюзеляж, но нос был не столь острым, как у рейнджера. Вход находился как раз под крылом. Корпус был покрыт тёмно-серой краской, которая скрывала корабль от глаз противника, поглощая любое излучение. Только одна надпись выделялась на нём: 'Глаз'. Что ж, говорящее название, но не мешало бы приписать слово 'Ястребиный'.
  Пилот разведчика стоял рядом с ботом и разговаривал со старпомом Надеевым, держа перед ним планшет. Очевидно, они обсуждали план полёта. Чуть поодаль Вязов и Ренор о чём-то горячо спорили. Да, находка внесла свои коррективы в общий настрой команды.
  Я подошёл к руководителю Научной Группы.
  - А, молодой человек, - повернулся ко мне Ренор. - Наш юный герой...
  - Да уж... - смутился я.
  - ...И вы тоже летите с нами?
  - Да, вот только пока не знаю, куда и зачем, - признался я.
  - Попробуем приблизиться к аномалии, - пояснил Вязов. - Белоусов считает, что это машина, обладающая искусственным интеллектом. Возможно, потребуется ваша помощь.
  - Ничего себе! - вырвалось у меня. Всё внутри ликовало! О таком я даже не мечтал! - И как мы это осуществим?
  - Задача номер один, - продолжал Главный инженер, - приблизиться к артефакту настолько, чтобы можно было создать картографию излучения, попытаться заглянуть вглубь объекта. Вторая задача - повторная попытка контакта. Параллельным курсом пойдёт второй бот с 'Непобедимого'.
  - Надеюсь, истребителей не будет, - высказался Ренор.
  - Да, 'Чеглоки' явно будут лишними, - согласился Вязов.
  - Не хватало нам только танцев с артефактами.
  - Пойдёмте, надо убедиться, что всё оборудование на месте...
  Салон разведывательного бота оказался довольно просторным, что меня в первую секунду удивило, хотя я сразу понял: разведывательный рейд может проходить не одни сутки и жизненное пространство просто необходимо. Здесь имелось два уровня: нижний - технический, верхний - жилой, где находилась небольшая кают-компания, и даже имелся отгороженный угол, в котором могли расположиться два-три человека. В кабину можно было попасть как с верхнего уровня, так и с нижнего, что значительно увеличивало мобильность. Вообще корабль показался мне достаточно функциональным, вот только я никак не мог понять, где же мы разместимся, если разведчик рассчитывался на четырёх человек, а нас было как минимум восемь, учитывая команду 'Глаза'. Среди них я узнал и Манулова. Выглядел бортинженер, как всегда, хмуро, и мне вспомнилась наша первая встреча.
  'Неужели он всегда такой угрюмый?' - подумал я, но не стал спрашивать, тем более что на борт поднялся человек в капитанской форме, а следом за ним шли пилот и Надеев.
  На всякий случай представлюсь, если кто меня видит впервые. Алексей Васильевич Северин, - представился капитан 'Глаза'. - Можно просто Алексей, - и указал на пилота. - Мирослав Горов.
  - Давайте оговорим план действий, - произнёс старпом. - Времени у нас нет, придётся устраивать конференцию прямо здесь.
  Тут же разрешился вопрос с местом. Оказывается, существует ещё ряд кресел, встроенных в стену - удобное использование пространства. Я вместе с остальными сел за стол, стоявший в середине кают-компании. На нём развернулись голограммы всех не присутствующих здесь участников: Белоусова и Радненко, капитанов Фаррела и Николаенко, а также моего коллеги с 'Непобедимого' Ватрушина Виктора Яковлевича...
  Всего пятнадцать минут потребовалось техперсоналу, чтобы завершить приготовления к вылету, поэтому, когда мы закончили, разведчик уже запускал двигатели. Пока мы выходили из ангара и брали курс на артефакт, другой бот опускался на поверхность планеты и забирал трёх археологов. Остальным пришлось довольствоваться ролью наблюдателей и советчиков на расстоянии.
  Приборы, установленные на разведчике, великолепно отображали всё окружающее пространство. Сначала я хотел пойти в кабину, чтобы непосредственно наблюдать за происходящим, но Северин усмехнулся и сказал:
  - В этом нет необходимости, - и обратился к искусственному интеллекту бота. - Глаз, проецируй всю информацию в кают-компанию.
  - Выполняю, - сухо ответил искин, и я подумал, что всё- таки приятнее, когда разговор ведётся на человеческом языке, хотя, конечно, компьютер разведчика имел гораздо меньше ресурсов, чем Ястреб.
  'Кстати, не мешало бы проверить прямую связь'.
  - Ястреб, ты меня слышишь?
  - К сожалению, да, - произнёс через коммуникатор искин.
  Я только набрал воздуха для ответной речи, как над столом появилась голограмма, отражающая космическое пространство в радиусе действия сенсоров. Здесь можно было увидеть 'Звёздный Ястреб' и разведчик 'Непобедимого'. Мощные сенсоры бота дотягивались до артефакта, высвечивая его крошечным шаром. Все объекты отображались условными пиктограммами. По мере движения шар и второй бот приближались, менялся масштаб, а материнские корабли уходили всё дальше. Вскоре оба разведчика уже шли параллельными курсами, приближаясь к цели. Ещё немного, и мы будем совсем близко!
  - Время подлёта - десять минут, - услышали мы голос капитана Северина.
  Всего десять минут. Они мне показались целой вечностью. Я как заворожённый смотрел на пиктограмму шара, застыв в предвкушении открывающейся тайны. Оставшаяся реальность попросту ушла. Существовали только мы и загадка, одна на всех. Пусть первая попытка провалилась, но теперь у нас больше возможностей склонить чашу удачи в нашу сторону. Есть второй шанс.
  * * *
  Два разведчика застыли в ста километрах от артефакта - настало время приступить к выполнению плана. Первым этапом шло сканирование объекта. Голограмма отображала шар в различных спектрах, но ни один сканирующий луч не дал представления о внутренней структуре объекта. Он по-прежнему оставался чёрным ящиком. Единственное, что изменилось - отражение видимого спектра, и на этот раз оно имело значение равное единице, как идеальное зеркало.
  - Что бы это могло значить? - недоумевая, спросил Ренор.
  - Всё, что угодно, - ответил Белоусов. Голограмма передала его задумчивость. - В любом случае, он поменял стереотип поведения. Будем надеяться, что это добрый знак.
  'Действительно, а что ещё остаётся', - подумал я, прикидывая в уме, что бы могли значить эти изменения, а затем высказался:
  - Может быть, это отношение к происходящему?
  - Поясните, - заинтересовался Ренор
  - Раньше он поглощал видимый спектр. Если предположить, что это знак того, что артефакт собирает информацию об окружающем его мире... Сейчас он отражает свет...
  - ...готов к диалогу, - подвёл итог Белоусов, тем самым прервав меня.
  - Да.
  - Возможно. Будем придерживаться сдержанного оптимизма, - добавил археолог. Мой коллега предложил:
  - Так давайте попробуем связаться ещё раз. Что нам стоит?
  И мы рискнули. Поскольку шар отражал видимый свет, использовать его не представлялось возможным. Фотоны ультрафиолета устремились к загадочному объекту, передавая дружественные позывные. 'Мы пришли с миром!' - неслось через километры пустоты, но артефакт не реагировал. Я, если честно, уже начал сомневаться в возможности подобного контакта, но всё-таки не переставал надеяться.
  - Давайте изменим тактику, - предложил Ватрушин, мой коллега с 'Непобедимого'. - Думаю, он нас не понимает...
  - Что ещё можно сделать? - засомневался Ренор.
  - Попробуем так: сымитируем человеческий голос, только не звуковыми волнами, а электромагнитными той же частоты. Капитан, передайте ему то же самое, что и раньше.
  Северин передал задачу в руки искусственного интеллекта.
  - Бесполезно всё это, - услышал я слова Радненко. Кажется, некоторые уже стали склоняться к пессимизму. - Вспомните опыт первого контакта с 'макаками'.
  - И как это происходило? - спросил Ренор. Мне тоже стало интересно.
  - Семьдесят лет назад, в момент контакта, на кораблях дальней разведки были установлены радиопередатчики, но каргонцы не реагировали на радиоволны, - сказал Радненко. Я только подивился, откуда у него такая информация. - Только потом мы узнали, что у них нет радиопередатчиков, а все сообщения они передавали с помощью лазерных лучей (кстати, у них уникальная система наведения луча), поэтому контакт состоялся сближением двух кораблей.
  - Лучше бы мы их никогда и не знали, - фыркнул капитан Северин.
  Я услышал шорох сзади и обернулся. Оказывается, Манулов находился в дверном проёме. Прежде чем бортинженер скрылся, я успел заметить пылающую ненависть в его глазах. Лишь одно упоминание о каргонцах привело его в такое состояние.
  - Вы предлагаете... подлететь? - удивился Ренор. - Но ведь вы знаете, к чему это привело в прошлый раз. Давайте не будем повторять ошибок. Одно дело, если он просто отпрыгнет, а другое - если захочет избавить от нас.
  - С чего вы взяли, что он вообще вооружён? - спросил я.
  - Готовься к худшему, надейся на лучшее, - повернувшись, ответил Радненко.
  - Спор был готов разгореться, но положение спас сам артефакт: датчики 'Глаза' на грани чувствительности уловили вибрацию шара. Искин сообщил:
  - Наблюдаются незначительные колебания контура объекта.
  - Пульсации? - спросил Белоусов.
  - Периодические, - ответил искусственный интеллект. На голограмме отразился график частот. Они скакали, но во всём этом угадывалась скрытая закономерность. Вот только осталось понять, какая. Лично мне это ничего не напоминало. Посмотрев на своих коллег, я понял, что им тоже.
  - Ястреб, перебери все известные системы шифрования, - сказал я в коммуникатор. - Вдруг найдётся корреляция...
  - А сам этим заняться не хочешь? Выдам калькулятор и бумажную ленту.
  - Нет, это твоя задача.
  - Азбука Морзе, - практически мгновенно ответил 'воспитанник'.
  - Уверен?
  - Да, это один из первых вариантов, как один из самых простых. Он нам говорит: 'Я вас жду... Я вас жду...'
  - Стоп, - прервал я его, - а то не хватало ещё, чтобы ты вошёл в бесконечный цикл.
  - У меня стоит система защиты на подобный случай. Стыдно этого не знать, больше тысячи раз подряд не повторяюсь.
  Я непроизвольно закрыл лицо рукой и тяжело вздохнул. Ястреб на всю свою схожесть с человеком оставался-таки машиной и последнее словосочетание крыло в себе неявное тому подтверждение. Комично, наверное, всё это выглядело со стороны, но, к счастью, никто не обратил внимания на нашу короткую перекличку с искином - зал просто взорвался предложениями.
  - Он хочет, чтобы мы к нему подлетели, - настаивал Белоусов.
  - Мы уже пробовали!
  - Он же передумал. Он заговорил с нами!
  - Скорее всего, он собирал информацию, а теперь, обработав её, выдал результат, - сказал мой коллега с 'Непобедимого'.
  - Насколько это возможно? - спросил у меня Вязов.
  - Вполне допускаю такую мысль, - согласился я. Безумно хотелось начать действовать. Сидение в боте и гадание надоели основательно, а здесь представлялся реальный шанс контакта!
  - Всё-таки сделаем вторую попытку? - спросил Ренор. - Капитан?
  - Я не против, - поддержал Фаррел через дальнюю связь.
  - Я полечу! - твёрдо ответил Белоусов.
  - Я тоже! - неожиданно вырвалось из меня.
  - Зачем? - спросил меня Ренор, а потом сам себе ответил. - А впрочем, это может быть полезным.
  - Это же искусственный интеллект, - кивнул ему я.
  - У тебя есть опыт выхода в открытый космос?
  - Да, - самым бессовестным образом соврал я, за что мне тут же стало стыдно, хотя сказал я скорее автоматически, нежели обдуманно.
  - Решено, летите вдвоём - подвёл итог капитан. На этот раз он был немногословен. Голографическое изображение передавало его напряжение. - Александр Николаевич, вы берёте на себя ответственность за возможные последствия?
  Повисло молчание. Отказываться никто не хотел, но и лишний раз брать на себя ответственность тоже. Тем не менее, все услышали то, что и ожидали: Радненко и Белоусов взяли ответственность на себя, а я же оказался в уникальном положении, граничащим с туристическим.
  - Давайте начнём немедленно, - произнёс Белоусов.
  - Нужно будет сблизить наши боты, - донёсся голос Северина. - Готовьтесь к выходу...
  Пока корабли совершали манёвр сближения и шли к одной точке, мне предстояло облачиться в скафандр. Задание не столь простое, как может показаться на первый взгляд. Да, раньше вообще нельзя было обойтись без посторонней помощи, и хотя сейчас, конечно, технологии ушли далеко вперёд, я не стал строить из себя чемпиона по полётам в безвоздушном пространстве и не отказался от предложенной капитаном помощи.
  Затем мы с Севериным спустились вниз и остановились около шлюза, где нас принял Манулов.
  - Руслан, - обратился к нему капитан, - дай оболочку Мирослава. Должно подойти по размеру.
  Пока бортинженер открывал контейнер, в котором хранился скафандр пилота, мне подумалось спросить о причине вечной хмурости техника, но я промолчал, посчитав, что излишне много думаю об этом: все мы разные и у всех свои странности. Кто знает, может он лицом к лицу встречался с каргонцами. Тогда такое поведение неудивительно. Я мысленно вздохнул, подумав о бессмысленности нашего противостояния с Каргоном. До сих пор не могу понять, что же мы делим. Чужой разум - потёмки...
  - Связь будете держать через стандартные устройства, - отвлёк меня от размышлений голос капитана. - Когда наденешь, проверим.
  Манулов тем временем выложил скафандр. По размеру он мне подошёл идеально и весил относительно немного, всего около десяти килограмм. Когда перед лицом захлопнулось забрало, Северин постучал пальцем по его стеклу.
  - Удобно?
  - Вполне, - ответил я. Голоса извне звучали слегка приглушённо, что меня почему-то позабавило.
  - Глаз, включай связь.
  - Выполнено, - ответил искин. - Проверка скафандра завершена. Функциональность подтверждена.
  - Как меня слышно? - услышал я капитана одновременно из двух точек.
  - Отлично. Работает.
  Северин и Манулов ещё раз проверили герметичность, после чего прочитали мне короткую лекцию на тему, как пользоваться скафандром. Я жадно слушал их, впитывая каждое слово. В принципе, всей аппаратурой управлял искин 'Глаза'. Моя задача сводилась к заданию приоритетов и управлению двумя реактивными двигателями, закреплёнными на спине - для этого имелось два джойстика, выступающих на 'подлокотниках'. Выхлоп, как мне пояснили, они давали слабый, что сказывалось на тяге, но оно и понятно: не ставить же на скафандр двигатели от истребителей. После того, как я повторил всё слово в слово, капитан одобрительно похлопал меня по спине и сказал:
  - Отлично, давай в шлюз.
  Я сделал первые шаги. Тяжёлые магнитные подошвы мешали движению, постоянно прилипая к полу, но до цели всего метров десять. Приподнятое настроение и нетерпеливое ожидание толкало меня вперёд. Когда двери шлюза сомкнулись, я почувствовал, насколько всё серьёзно. Нет, не то, чтобы я не осознавал этого раньше, но чувство пришло именно сейчас, когда я услышал звук насоса, выкачивающего воздух. Я вытащил крючок фала из стены и закрепил его на скобу своего скафандра - стандартная мера предосторожности, много раз спасавшая жизни людей. Воздуха в камере становилось всё меньше и меньше. Барометр словно бы вёл обратный отсчет. Наконец, его стрелки оказались на нуле, и створки двери стали расступаться.
  Вдалеке я увидел второй разведчик. Выглядел он так же, как и наш, невероятно грациозный и красивый. Взгляд буквально приковался к едва уловимому силуэту, пробудив во мне спящего эстета. По полу прокатилась волна, передав звук механизмов шлюза. Можно выходить.
  Я сделал шаг, затем второй и вдруг понял, что стою на краю бесконечной во все стороны пропасти. Страх мгновенно сковал меня, словно кто-то невероятно сильный вцепился в руки и ноги и не позволял совершить даже малейшего движения.
  - Всё нормально, Юра, - услышал я голос Северина. - Это у всех бывает. Нужно перебороть себя. Сделай это так же, как делал раньше.
  Вот тут-то я и пожалел, что соврал. Правду говорят те, кто утверждает, что ложь наказывается. Вот оно, моё наказание: чёрная бездна космоса, завораживающая и пугающая. Мой страх чётко фиксировала хитрая аппаратура скафандра и предательски передавала на пульт. И тут я подумал: почему я позволяю организму обманывать себя? Ведь знаю, что как только переступлю границу, гравитация исчезнет и не будет никакого падения. Собрав волю в кулак, я заставил себя прыгнуть и почувствовал, как тело стало невесомым. Руки непроизвольно дёрнулись, пытаясь ухватиться за пустоту, но я тут же вернул контроль.
  - Бывает, - сказал капитан. - Это реакция на перепад гравитации. У некоторых это и не проходит.
  - Да, понял, - ответил я, чувствуя, что мгновенно вспотел. К горлу подкатывала тошнота. - Белоусов уже вышел?
  - Нет, готовится к выходу. Попробуй передвигаться с помощью двигателей. Работал с ними?
  - Пока нет, - ответил я и схватил джойстики. Рукоятки ходили легко, и двигатели слушались хорошо, обеспечивая плавный ход. Главное при этом было не закружиться или не пережечь фал. И хотя тот сделан из огнеупорного материала, подумалось, что необходимо следить ещё и за этим. Поначалу всё кажется таким простым, а при приближении обнаруживается множество мелких проблем, о которых даже не догадывался.
  Двери шлюза второго разведчика разошлись и выпустили маленькую фигурку. Очевидно, это Белоусов. Я наблюдал за ним и с белой завистью понял, насколько хорошо он управляет движением: никаких рывков и лишних поворотов. Очевидно, археолог прошёл практику и на планете, и до полёта.
  - Что у нас с объектом? - услышал я голос археолога, но спрашивал он не меня. Общий канал связи так и оставался открытым.
  - Пока ничего нового, - ответил Ренор.
  - Степанов, следуй за мной, - на этот раз учёный обратил на меня внимание. - Торопиться не будем, сначала просто приблизимся на двадцать метров.
  - Если что-нибудь заметите опасное, сразу возвращайтесь, - снова напомнил о себе руководитель Научной Группы.
  'Знать бы ещё, как выглядит это 'опасное', - подумал я и ответил. - 'Очевидно, нечто круглое'.
  Наверное, эта мысль отвлекла меня, и я почувствовал себя раскованнее и увереннее. В конце концов, надо оправдать возложенное доверие, а не заниматься рефлексиями.
  Я и Белоусов приближались к шару. Разведчики зависли на расстоянии двухсот метров от него, но артефакт пока нельзя было разглядеть невооружённым глазом, а направлять на него огни никто не предлагал. Вообще мы старались 'фонить' как можно меньше, а потому я ориентировался по данным навигационных приборов, которые проецировали изображение прямо на стекло.
  До артефакта осталось всего пятьдесят метров, когда я заметил его. Он чернел на фоне пелены космоса и притягивал взгляд, но совсем не так, как привлёк меня разведчик-близнец. Там ощущалась красота дизайна, а здесь красота скрытой силы. Я не заметил, когда притормозил Белоусов, чуть отстав от меня. Непреодолимо влекло к этому шару. Тайна звала меня, притягивала физически. Артефакт звал меня. Смутно помнится, что кто-то кричал по радио, но для меня это был лишь фон, отвлекающая назойливая трель комаров.
  Вот расстояние сократилось настолько, что уже можно было разглядеть на поверхности шара своё отражение, чуть искривлённое неровностью идеального зеркала. Я подлетал всё ближе и ближе, чувствуя, как растворяюсь в мироздании. Рука сама протянулась к загадке, и даже через толщу перчатки скафандра ощущалось тепло живого существа, пульсации сердца. Теперь я уже не Юрий Степанов. Нет. Я видел окружающее меня пространство во все стороны одновременно, во всех диапазонах. Эта картина застыла перед взором калейдоскопом цветов, о существовании которых прежде я даже не подозревал. Из неведомых сознанию глубин формировалась новая реальность. Это волшебство вселенской игры завораживало больше, чем всё, что я когда-либо узнавал, больше, чем вопрос происхождения шара.
  Ощущение пространства потерялось, хотя я чувствовал, как меня куда-то засасывает, но не сопротивлялся, потому что не видел угрозы. Совсем наоборот, внутри разливалось тепло и спокойствие, словно тебя прижимала к груди мать, любящая и добрая - идеал, видимый только из детства. Он прижимает с такой нежностью, что ты растворяешься в ней...
  
  
  Глава 7. Контакт
  
  Рывок вернул меня в реальность. Я лежал на полу в ярко освещённом помещении и не понимал, как попал сюда.
  Несмотря на тяжесть снаряжения, подняться удалось легко, и я посмотрел налево, а затем направо. В обе стороны уходил длинный коридор, стены которого мягко светились. Сначала я подумал, что нахожусь на 'Звездном Ястребе', но если так, то почему моим последним воспоминанием осталось приближение к артефакту и, самое главное, где люди? Его зов казался настолько сильным, что я потерял ощущение реальности происходящего. Паника начала подкрадываться ко мне. Руки дрожали, мысли лихорадочно метались. Неужели я внутри шара? Если так, то, выстраивая реальность из моих воспоминаний, артефакт не проявил никакой творческой активности - всё это точная копия коридоров Ястреба. Но тогда возникают логичные замечания: почему трос не вытянул меня?
  Я посмотрел на фал и похолодел: кончался он примерно в десяти сантиметрах. Ровные края указывали на то, что его не пережгли или обрезали, но что могло 'разорвать' трос толщиной три сантиметра из материала, способного выдержать тонны нагрузки?
  Ещё одно загадочное обстоятельство: почему виден коридор, если размеры шара в диаметре всего два метра? Здесь какое-то сжатие пространства? Одни вопросы и самый главный: почему я здесь? Почему именно я? Надеюсь, случайность - не люблю, когда мною манипулируют.
  - Эй, вы меня слышите? - произнёс я в гарнитуру, но, как и следовало ожидать, никто не ответил. Попытка докричаться ещё раз привела к провалу.
  'Итак, - подумал я, пытаясь мыслить хладнокровно, - выбор у меня, как у Ивана-царевича. Налево пойдёшь - коня потеряешь, направо - смерть найдёшь, а прямо пойдёшь - на стену наткнёшься. Налево ходить неприлично, направо - страшно, а прямо - бесполезно'. Как ни странно, взбодрить себя удалось, но тут же возник вопрос: а не так ли уж бесполезно? Если всё, что окружает меня - некое подобие виртуальной реальности, выстроенной по моим воспоминаниям, то, может быть, именно эта дорога ведёт к ответам на мои вопросы.
  Я сделал шаг вперёд - стена растворилась, и передо мной расстелился ещё один путь, заканчивающийся дверью. Жутковато было осознавать хрупкость окружающей реальности, ведь даже в виртуалке созданный мир не казался настолько реальным! Там, если приглядеться, можно было заметить крошечные отличия от реальности, а здесь... Нет, жутковато, словно я попал в какую-то капсулу, как застрявший муравей в янтаре, но пришлось снова задавить рождающуюся панику: 'Надо же, сам создал этот путь, а теперь боюсь пройти по нему. Необоснованные страхи, наговариваю себе...' Помогло. Теперь можно идти дальше, и хоть передвигаться было неудобно, но меня это не беспокоило: хотелось узнать, зачем я здесь.
  Дверь отошла в сторону с знакомым тихим журчанием механизмов. Помещение, находящееся за ней, напоминало рубку. У обзорного экрана горели огоньки панелей. Слева висела голографическая доска, а капитанское кресло оказалось повёрнуто к выходу, словно ожидая своего хозяина.
  Я так и остановился на пороге, не решаясь войти. Потом подумалось, что не мешало бы проявить толику вежливости:
  - Здравствуйте. Извините, что потревожил. Я хотел бы поговорить.
  Слова прозвучали глупо и, возможно, неуместно, но других не нашлось. Разумеется, никто не ответил, и я, застыв в напряжённом ожидании, прислушивался к тихому шуршанию несуществующей аппаратуры. Текущее положение казалось абсурдным: если пригласили зайти, то почему никто не встречает? Где хозяин?!
  - Есть здесь кто? Я хочу поговорить!
  Кресло слегка качнулось. Сначала пришла мысль, что мне просто показалось, но затем оно дернулось второй раз. Меня приглашали сесть?
  Я сделал несколько нерешительных шагов, застыв посередине 'рубки'. Ничего не происходило, и тогда я осмелился сесть в кресло. Из-за скафандра оно еле вместило меня. Конечно, тут же возникла мысль поднять забрало, но такое решение казалось по меньшей мере опрометчивым.
  Внезапно пришло ощущение чьего-то взгляда. Он исходил со стороны входа, но там никого не было. Стало невыносимо жутко и захотелось исчезнуть, убежать куда угодно, лишь бы подальше. Я попытался убедить себя, что всё это лишь игра разума, но ощущение не проходило, наоборот, стали происходить ещё более странные вещи. Я остро чувствовал чьё-то присутствие и даже месторасположение этого нечто. Никогда не верил в существование призраков, но сейчас готов был поверить. Кровь застыла в жилах, когда 'оно' сначала вылетело на середину рубки, а затем резко приблизилось ко мне (даже через защитный слой скафандра я ощутил морозный ветер), затем пролетело вокруг и снова зависло в центре. Я сидел, боясь пошевелиться, но внезапно прозвучал мелодичный женский голос:
  - Прошу прощения. Меня не видно?
  Я вздрогнул. Человеческий голос - последнее, что я ожидал услышать.
  В центре помещения начал материализовываться шар: сначала он казался едва заметным, почти прозрачным, затем 'проявился' настолько, что его можно было хорошо разглядеть. Нет, он не походил на тот, который я видел, находясь снаружи, здесь он скорее напоминал дух, шаровую молнию, светился переливающимся голубоватым светом, словно покрытый электрическим туманом.
  - Вы меня видите? Слышите? - спросил Шар.
  Ответить удалось не сразу, я не мог открыть рта, но всё- таки удалось собрать мысли в кучу и выдавить:
  - Да.
  - Хорошо. Странно, что вы меня не увидели раньше.
  Меня такая формулировка несколько удивила, но ещё больше поразил следующий вопрос, его я вообще не ожидал услышать:
  - Где мы? Когда мы?
  Я не знал, чем вызван этот вопрос и почему именно ко мне. Если честно, мне и самому хотелось спросить нечто подобное.
  - Я не знаю.
  - Вы не знаете, - понял шар. - Это странно, вы не знаете, где вы находитесь и когда существуете.
  В словах я почувствовал удивление и сожаление, но ни капли агрессии.
  - Кто ты? Молния? - спросил я и понял, что как любой человек, встретившийся с неизвестным, пытаюсь дать ему имя.
  - Молния? Электрический разряд в атмосфере... Эффектно... громко... красиво... Возможно...
  'Типичный ассоциативный ряд!' - мысленно воскликнул я, ведь я знал, что именно с этого начинается обучение искинов работе с данными. - 'Так чего же я испугался? Передо мной всего лишь фантом, улучшенная версия голограммы! Я же общаюсь с искусственным интеллектом корабля! Ещё одно косвенное подтверждение. Спросим...'
  - Кто тебя создал?
  - Я думала, вы, - задумчиво ответил Шар. Я обратил внимание на самооценку: этот искин называл себя через женский род, но мы всегда называли машины через мужской. Ладно, пусть будет женский... Интересно, это имеет значение или нет?
  - Почему?
  - Я не помню. Всё смутно...
  Артефакт, искусственный интеллект, который не помнит, кто он?! Машина не может забыть что-то: она либо знает, либо не знает, иного не дано. Хотя здесь уже вопрос в интерпретации слов: если удалить информацию, а оставить логические ссылки на неё, то это можно условно назвать забыванием.
  - А что значит 'не помню'?
  - Просто не помню, - шаровая молния запрыгала. Я решил не торопить события. Это могло быть опасно.
  - Как мне тебя называть?
  - Не знаю... Предложи...
  - Молния? Ты очень похожа в этом образе на шаровую молнию. Как тебе имя Молния?
  - Мне нравится, - она, словно в неведомом танце, начала весело раскачиваться.
  - А меня зовут Юра.
  Вместо ответа она несколько раз подпрыгнула, засветившись ещё ярче.
  'Так, значит, она знакома с системой имён', - подвёл я итог и отметил, разглядывая электрическое облачко вокруг шара:
  - Ты легко можешь преобразовать свой вид.
  - Да, а для вас это проблема?
  - Есть такое, - с некоторой заминкой ответил я, размышляя над вопросом. Для неё это казалось естественным, как для нас ходить и говорить. - Нас просто удивило, что ты меняешь спектры поглощения и отражения.
  - О, не знаю, что в этом необычного. Мне казалось, что здесь нет ничего необычного. Сначала я пыталась собрать как можно больше информации, а потом, когда она была собрана, я просто стала отражать.
  - А почему менялся только видимый спектр?
  - Не знаю. Я слабо контролирую процессы.
  'Нечто вроде естественной реакции', - оценил я. - 'Похоже... Наверное'.
  - Я думаю, дома могла бы вспомнить, - продолжала Молния. - Меня зовёт домой...
  - А где твой дом? - спросил я, как заправский психоаналитик, схватившись за зацепку, которая раскроет тайны души пациента. Удивительно, но совсем позабылся страх перед неизвестным. Я его не воспринимал как нечто экстраординарное. Этот шарик казался мне заблудшим ребёнком, потерявшим родителей и не более того. Она хочет найти своих родителей, и как у любого взрослого человека, видящего такую картину, это вызывало чувство жалости и желание помочь.
  - Не знаю, пытаюсь вспомнить дорогу. А ты не помнишь, что было до сна? Может я смогу тебе помочь.
  - Смутно... - охотно ответила Молния, - лишь образы... помню планету... на ней очень тепло, ветер гуляет над лесами, птицы... даже молнии бывают.
  Мне показалось, она улыбнулась, хотя как я мог это почувствовать? Игра оттенками тональностей звуков нарисовала такую картину.
  - На этой планете тебя создали?
  - Скорее всего. Но я не знаю... Только чувствую, надеюсь, интуиция меня не подводит...
  - Такого даже Ястреб не позволял себе говорить! Интуиция?! Этот механизм формируется в подсознании, уже довольно давно известны этапы этого процесса, но несмотря на это, воссоздать его невозможно, поскольку работа самого подсознания до сих пор остаётся тайной за семью печатями. Неужели древней расе это удалось?
  'Удивительный искин', - с профессиональным любованием отметил я.
  - Ты думаешь, что мы твои создатели?
  - Уже не знаю...
  - Может быть, создали тебя и не мы, но у нас есть похожие на тебя.
  - Правда? - удивилась Молния.
  - Есть искусственный интеллект. Он, конечно, не сравнится с тобой, но...
  - Искусственный?
  - Да, созданный кем-то, - поспешил пояснить я, всё больше чувствуя себя психологом, чем роботопсихологом.
  - Будет интересно с ним пообщаться, хотя странный термин вы используете, ведь вы тоже созданы.
  - Созданы? - удивился я. - Кем?
  - Мы созданы кем-то, - ответила Молния.
  - Вполне возможно. Во всяком случае, в этом что-то есть, - ответил я и тут понял, что даже не уточнил, где нахожусь и почему. Следующий мой вопрос был, конечно, об этом.
  - Внутри меня. Мне нужно понять, где я. Сначала я увидела двоих людей, но они отказались назваться моими создателями. Затем один из них захотел приблизиться ко мне. Я не знала, как реагировать, потому ушла на орбиту.
  - Ты испугалась?
  - Нет, я решила подождать, всё обдумать. Мне требовалось время...
  - А почему ты решила поговорить именно со мной?
  - Тот мне не понравился, - шёпотом ответила Молния, словно боялась, что её услышат. - Он тщеславен. Меня это пугает. Странный он. Никогда таких не встречала... хотя, может быть, просто не помню...
  - А я?
  - Нет, ты хочешь понять меня... хочешь мне помочь...
  - Мне интересно понять тебя, - признался я. Любому приятно, когда о тебе отзываются положительно.
  - Спасибо, - совсем по-женски ответила Молния. Уверен, если бы она выглядела человеком, то ещё бы и покраснела.
  - А я могу выйти обратно? - спросил я, боясь услышать отрицательный ответ.
  - Да, если хочешь, но разве тебе надо идти?
  - Мне хотелось бы предупредить остальных. Они могут испугаться, что я пропал.
  - Я им передам, что ты здесь... Передала. Там два космических корабля около меня и ещё несколько поодаль.
  - Что они делают?
  - Двигаются. Который побольше, встал между мною и другим. Чего они хотят?
  Меня словно током ударило. Ну, конечно! 'Несколько поодаль' - авианосец выпустил истребители и встал на линию огня, загораживая 'Звёздный Ястреб' своим могучим телом.
  'Что они делают?! Я же только что исчез!'
  - Мне нужно немедленно связаться с ними! - испуганно закричал я. Вот-вот могло случиться непоправимое!
  - Да, конечно... - удивлённо ответила Молния. - Они хотят тебя видеть... Ты, наверное, по ним скучаешь. Но ты вернёшься?
  - Обязательно! Это просто необходимость.
  - Понимаю. Я буду ждать. С левой стороны образовалась шлюзовая камера. Я поднялся с кресла и пошёл к выходу настолько быстро, насколько мог...
  * * *
  Наивно я полагал, что всё кончилось, когда, наконец, смог ступить на борт 'Звёздного Ястреба' и снять скафандр. В шлюз буквально ворвались Белоусов, Ренор, Лунько. Начальник Службы Безопасности смотрел на меня так, словно подозревал в сговоре со всеми врагами Лиги Наций сразу. Думаю, он размышлял над вопросом, почему меня отпустили и меня ли.
  Белоусов первым набросился на меня с расспросами. Я так и не понял, что сильнее толкало его: желание узнать результат или злость из-за того, что не он стал первопроходцем. Но с ответами пришлось подождать, пока мы все не собрались в зале для брифингов - на этом настоял капитан. Как я понял, требовалась ещё и запись моего рассказа. Думаю, до того как он попадет на Землю, его детально изучит Лунько со своими коллегами, но я всегда относился к проверкам с пониманием.
  Позже, когда первые эмоции улеглись, я коротко изложил наш разговор с Молнией, и мы смогли приступить к обсуждению последних событий. Оказалось, что держала она меня порядка пяти часов, хотя по моим внутренним часам прошло не более получаса. Время внутри артефакта и вне его шло с разной скоростью, что показалось правдоподобным, учитывая искривление пространства.
  Для капитанов двух кораблей эти пять часов оказались напряжёнными. Артефакт находился под прицелом орудий, неподалёку барражировали истребители. Исчез я для них неожиданно: просто взял и пропал, а назад вернулся только огрызок фала. Общую реакцию представить оказалось нетрудно.
  - А как... Молния отреагировала на наши движения? - спросил Фаррел.
  - Никак. Кажется, она не осознаёт опасность, исходящую от кораблей. Прежде всего, ей хочется разобраться в себе. Она подкована в технических вопросах, знает базис, множество понятий и даже связей между ними - в этом она не является ребёнком или чем-то вроде Маугли. Но странно, что она ничего не знает о своём происхождении или о нас - память заблокирована.
  - Почему же странно? - удивился Ренор и напомнил. - Пролежать столько лет...
  - Странно потому, что 'процессор' не поврежден. Вероятно, он долговечнее памяти, я не спорю, но мне кажется, проблема не в этом.
  - Это что, какая-то компьютерная амнезия? - предположил Ренор.
  Ответа на вопрос я не знал, но в голову пришла совершенно дикая мысль:
  - А может... - неуверенно начал я, но затем всё-таки решил выложить. - Может быть, кто-то намеренно стёр память и оставил этот артефакт специально для нас...
  - Здравая мысль, - неожиданно поддержал меня Ренор. - Косвенно это подтверждает знание языков, но откуда столь древняя цивилизация знала наш современный язык, даже не берусь предположить.
  - Они что, могли заглядывать в будущее? - удивился Фаррел.
  - Если так, то я даже не берусь судить, насколько они продвинулись в изучении основ пространства и времени... - в глубокой задумчивости ответил Ренор. Руководитель научной Группы смотрел куда-то вдаль, словно желая найти ответ именно там. Мне казалось, что мы так никогда и не узнаем замысла создателей Молнии, насколько далёкими казались мне эти загадочные существа.
  - Но в таком случае возникает вопрос: зачем им было оставлять посланника, причём, именно такого посланника? - обратил внимание Лунько. - Если она ничего не знает, то зачем она здесь? Не согласуется.
  - Она не знает, - напомнил я. - Молния, как ребёнок. Она мне напоминает несформировавшийся искин, очень мощный, с развитой логической сеткой, но очень молодой...
  - Да, сначала надо понять цель этого... корабля, - сказал Белоусов. - Может быть, память не доступна ей временно? Кто знает логику создателей...
  - ...разработчиков... - тихо поправил я и, как оказалось, зря. Глаза археолога вспыхнули злостью, отчего открывать рот расхотелось надолго. Очевидно, он никогда не простит мне украденных лавров. Не такой человек этот Белоусов.- Логика может отличаться от нашей, человеческой. Мы всё время пытаемся относиться к ней, как к земной технике или... разумному существу, - дополнил археолог.
  - И что из этого следует? - спросил Лунько.
  - Без понятия, - ответил археолог.
  - Но логика её действий не такая уж и внеземная, - отметил Ренор.
  - Что вы хотите этим сказать? - с вызовом спросил Белоусов, но Руководитель НГ, казалось, не заметил этого.
  - Всё, что рассказывали вы и Юра, вполне укладывается в рамки нашей логики. Даже прыжок на орбиту.
  Нужно отметить, что Сергей Андреевич этим высказыванием навёл меня на очень интересную мысль:
  - Она подстраивается под нас. Да, точно! - воскликнул я, вспомнив первые минуты своего пребывания.
  - Поясните.
  - Мы сами настроили её так, чтобы она смогла общаться с нами, указав планету и язык. Уже передо мной она тоже настраивалась, чтобы я её увидел.
  - Иными словами, вы хотите сказать, что в ней заложено одновременно множество логик и образов, весь банк данных, известный древней расе? - логично завершил мою мысль Ренор.
  - Вполне возможно, что так.
  - Получается, не только все знания, известные создателям артефакта, но и знания будущего. Иначе как она бы узнала наш язык?..
  - Если это так, вы вообще понимаете, на что мы наткнулись?! - возбуждёно воскликнул Белоусов. - Это же ценнейший источник информации! Банк данных всех миров, прошлых и будущих.
  Артефакт больше, чем памятник, он содержал в себе всю историю всех миров и цивилизаций! Послание от Богов, не меньше! От осознания этого по коже пробежали мурашки.
  - Мы можем на неё влиять? - повернувшись ко мне, спросил Фаррел.
  - Да... - неуверенно ответил я, не понимая, к чему этот вопрос. - Во всяком случае, мне так кажется...
  - Нужно убедить её сотрудничать с нами, - пояснил капитан. - Пока мы не знаем назначения этой машины и её возможностей, мы не можем предугадать последствия нашей встречи. Этот контакт должен состояться. Главное сейчас, чтобы она не воспринимала нас как противника или недоброжелателя.
  - Я в чём-то должен её убедить? - меня эта идея не прельщала. Что-то потребительское и хищное проскальзывало в словах капитана. Его можно понять, но Молния выглядела такой милой и растерянной - я не хотел бы причинить ей зло.
  - Да, необходимо убедить, что все мы хотим ей помочь.
  - Думаю, ей будет интересно пообщаться с Ястребом, - предложил я. - Я сказал, что у нас есть её аналоги.
  - Насколько это опасно? - спросил Фаррел.
  - Я думаю, неопасно. Мы запустим Ястреба в режиме ограниченного действия. Главное выбрать интерфейс, который бы не смог обойти защитные системы.
  - Мы сможем следить за диалогом и контролировать его? - спросил Лунько.
  - При верном выборе интерфейса, да.
  - Хорошо, - с явным удовлетворением согласился капитан. - Когда вы обещали вернуться?
  - Я не указал точного времени.
  - Давайте сделаем так: сейчас вы идёте в медкабинет, Оля должна вас проверить, а затем поспите. За это время челнок будет готов. Лунько полетит с вами.
  Я кивнул, но, подумав, ответил:
  - Лучше я один. Молния не захотела иметь дело с Белоусовым.
  - Почему? - спросил археолог. При этом его глаза были полны искреннего удивления. Я даже не знал, как ему ответить. Сказать правду, означало уязвить его самолюбие, и тем самым окончательно превратить его во врага, а врать мне не хотелось.
  - Мне кажется, я завоевал ее доверие, - уклонился я от ответа. Видимо, учёный всё-таки хотел добиться большего, но, к счастью, меня спасло то, что на пороге появилась Ольга Яновская. Она с укоризной посмотрела на всех присутствующих и произнесла:
  - Это не дело! - дверь за ней закрылась, и она подошла к столу. - Почему вы не отдаёте мне моего пациента? По протоколу Юрий Степанов должен пройти медицинское освидетельствование...
  - Да, ты права, - вздохнул Лунько, не став настаивать.
  - Итак, значит решено, - сказал Фаррел.
  - Нет, мы не решили, что делать! - запротестовал Белоусов.
  - Уже решили, - ответил капитан. - Степанов летит один сразу, как только Ольга разрешит, - он повернулся к Яновской и вопросительно посмотрел на неё.
  - Да-да, я всё понимаю, - ответила она.
  В общем-то, я был рад, что Ольга вытащила меня с этого 'совета'. Кто знает, как могла повернуться ситуация? Мне показалось странным, что Белоусов не протестовал против моего предстоящего визита, что вызвало определённое беспокойство: не задумал ли чего археолог? С него станется, но пока мне отчаянно везло, и я даже не пытался осознать масштабы этого везения. Всегда мечтавший о приключениях и великих открытиях, я невольно оказался в самой гуще событий. Впрочем, думаю, всё это неслучайно, ведь проблемы попадались именно по спецификации моей работы. Вот уж не думал, что должность инженера по системам искусственного интеллекта включает в себя и поимку террориста, и общение с древним артефактом. Интересно, а что она ещё включает? Надеюсь, не ведение закулисной борьбы с одним из лучших археологов Земли.
  * * *
  - ...Ну вот, - я посмотрел на приветливо замигавший шар в центре рубки, - я пришёл.
  - Да, я ждала тебя, - ответила Молния.
  Это я уже знал. Узнал утром, как только связался с научной группой. Ренор сказал мне, что на все вопросы она либо молчала, либо отвечала односложно: 'Я жду Юру'. Было в этом что-то тёплое и трогательное. Она вела себя совсем как человек, маленький и испуганный. Меня это так поразило, что я даже на некоторое время потерял дар речи. Сергей Андреевич, не дождавшись адекватного ответа, направил меня в его лабораторию.
  Оказалось, что пока я спал, Белоусов снова вернулся на планету. Ренор и Ястреб всё это время анализировали собранные данные. Они даже пытались вступить с Молнией в контакт, но ответ остался тем же. В принципе, её поведение легко объяснялось: всегда надёжнее иметь дело с уже знакомым человеком.
  Прямо из лаборатории я сразу же направился в ангар, где меня уже ждал готовый к отлёту разведывательный бот 'Глаз', и через час уже находился здесь, в рубке корабля-артефакта. Я посмотрел на прыгающий шарик и улыбнулся: ей богу, как дитя. Вот уж не думал, что этот артефакт может настолько ко мне привязаться, а раз так, то я остаюсь на острие разведки, и теперь, когда первый контакт налажен, следует закрепить успех и приступить к дальнейшей работе:
  - Я могу сесть?
  - Конечно, - кресло повернулось ко мне. - Можешь поднять забрало. Здесь привычная для тебя атмосфера.
  - А откуда ты знаешь, какая атмосфера для меня лучше?
  - Вы дышите в атмосфере, состоящей из азота, кислорода и других газов, иначе - воздухом. И здесь воздух. Баллоны твоего скафандра, атмосфера корабля заполнены им.
  - И для тебя не составило труда узнать это? - спросил я, садясь в кресло.
  - Нет.
  - А как ты это определила?
  - Я просто захотела узнать и узнала.
  - То есть ты... создала приборы?..
  - Нет, я могу видеть на любом расстоянии в любом спектре.
  - Ничего себе, - вырвалось у меня. Я хотел спросить, каково это, видеть на любом расстоянии, но тут же вспомнил, как ощущал мир, перед тем как попасть в эту рубку.
  - Мне помнится, мои создатели тоже дышали воздухом...
  Я решил последовать совету Молнии и рискнуть, подняв забрало. Признаться, опасения сдерживали меня, несмотря на то, что датчики подтверждали её слова. На моё удивление, здесь даже присутствовали запахи кожи и проводки - удачная имитация кабины, даже в мелочах.
  - Как тебе это удаётся?
  - Не поняла...
  - Создать такую правдоподобную иллюзию.
  - Не понимаю тебя. Это не иллюзия. Разве ты не видишь? - в голосе действительно проскользнули нотки удивления. - Нет, это было здесь.
  - То есть?.. Подожди, давай разберёмся. Где я конкретно нахожусь? Внутри тебя?
  - Вот же я, - фантом Молнии засветился, словно у него включились габаритные огни. - Как ты можешь находиться внутри меня? Ты у меня дома... В гостях...
  - И это помещение уже находилось здесь до того момента, как ты осознала себя?
  - Да, именно так. Тебя это беспокоит?
  - Да... - ответил я.
  - Почему? - снова в интонациях прозвучало удивление.
  - Мне интересно, а это пространство было создано в тот момент, когда мы нашли тебя или существовало до того?
  - Когда я проснулась, оно уже существовало. Зачем ты задаёшь такие вопросы? - пока я собирался с мыслями, Молния добавила. - Ты сделал вывод, что меня намеренно оставили?
  - Очень похоже на то, - признался я.
  - Зачем?
  - Именно этот вопрос и волнует меня сейчас...
  Я повернулся к приборной панели. До этого момента я их не рассматривал - не было времени, но она мне казалась важной уликой, словно я мог найти адрес производителя или хотя бы штрих-код. Здесь были вполне стандартные средства навигации и управления. Любой знающий пилот вряд ли испытал бы затруднения с управлением. Если так, то версия о том, что кто-то запрограммировал этот корабль на то, чтобы им могла воспользоваться любая раса, любая форма жизни, если угодно, подтверждалась. Если бы не люди нашли его, а скажем, какие- нибудь разумные микробы, то всё это пространство представлялось бы и им в привычном виде. Вот только догадывается ли Молния об этом? Думаю, да. Как же иначе?
  - Ты знаешь, что это и для чего? - спросил я.
  - Да, это панель управления моим домом.
  - Мне кажется, твой дом - корабль, а ты его интеллект. Мы часто используем такую комбинацию.
  - Не понимаю.
  - Управление кораблём слишком сложная задача для отдельного человека, - пояснил я. - Всегда проще доверить вычисления тому, кто делает эту работу лучше тебя и быстрее, а ты будешь выполнять ту работу, которую выполняешь лучше. Понимаешь?
  - Кажется, да.
  - Это называется разделением труда. Каждый делает то, с чем справляется лучше. В результате выигрывают все.
  - Но тогда ты не будешь знать, как делать другие вещи, - разумно заметила Молния.
  - Да, - согласился я, - но никто не может охватить все области сразу.
  Она не ответила. Вероятно, она молчала о многих своих мыслях, настолько повисшая тишина казалась мне задумчивой. Решив, что тема исчерпана, я перешёл к новому вопросу:
  - Один из искусственных интеллектов пытался вступить с тобой в контакт. Ты знаешь об этом?
  - Да, я отказалась.
  - Почему?
  - Я ему не доверяю. Его основа кажется мне сомнительной, - ответила она, а я отвлекся от изучения, не поняв последних слов:
  - Это как?
  - Он не живой, - она подплыла ко мне, остановившись у приборной панели.
  - Ну... да... - пробормотал я.
  - Мне кажется странным общение с тем, что притворяется живым... это... противоестественно! - вспыхнула она ярким светом. - Теперь я понимаю, почему вы называете их 'искусственными'. А ты меня понимаешь?
  - Надеюсь, да, - ответил я, хотя ничего не понимал.
  Главное, что мне сейчас удалось выяснить: она не считает себя компьютером и... не любит компьютеры. Искин, который не любит искины! Как такое возможно? Машина с предрассудками! Зачем потребовалось её создавать именно такой?
  - Мы бы хотели открыть канал, по которому ты смогла бы черпать информацию. В нашей базе данных многие достижения нашей культуры, техники, истории...
  - Это интересно, - Молния запрыгала и стала переливаться всеми цветами радуги. Она веселилась.
  - Только тебе придётся познакомиться с Ястребом.
  - Кто это?
  - Наш искин. Он обслуживает все данные.
  Молния мгновенно замерла, словно в тревоге. Цвета застыли.
  - Да, я попробую, - ответила она.
  - Главное, наладить канал связи. Попробуем любой на твоё усмотрение, если мы сможем принять такой сигнал.
  - Тогда для простоты не будем менять принципа связи: голосовая передача электромагнитными волнами.
  - Действительно, зачем изобретать велосипед. В общении он даже похож на человека. Многие члены нашей команды даже относятся к нему, как к человеку.
  - Проверю, - как мне показалось, с прищуром, сказала она...
  И Молния действительно проверила. Только сначала потребовалось несколько часов для настройки связи и наладки соответствующей аппаратуры, которая стояла только на разведчиках, но в результате проведённых работ я мог общаться с Молнией, не выходя с рабочего места - теперь под моим управлением находилось уже два 'воспитанника'. Ватрушин и Белоусов несколько раз порывались пообщаться с Молнией, но у меня имелась хорошая отговорка для всех: её личные предпочтения, если так можно выразиться о компьютере.
  Но здесь, на своём рабочем месте, о свободе общения не могло идти речи - приходилось вести диалог в нужном для экспедиции ключе. Я не переживал по этому поводу и даже не имел ничего против совместной работы с Ватрушиным, Ренором и Белоусовым, хотя последнего всё-таки я предпочёл бы избегать, но раз уж обстоятельства сложились таким причудливым образом, то придётся идти до конца и работать одному.
  Для экспедиции интерес состоял именно в привязке древнего искина к нам, поскольку идти против её воли никто не собирался, да и вряд ли бы смог. Такой вопрос, к счастью, даже не поднимался, а то мне было бы противно участвовать в обмане столь наивного искина. Как хорошо, что мне не пришлось переступать через моральные запреты, пусть даже в отношении машины.
  Общение двух искинов началось с приветствия. Я находился в зале оператора и мог в прямом эфире слышать их разговор и при случае вмешаться. Также 'на проводе' были и все остальные, кто принимал непосредственное участие в контакте.
  Ястреб был запушен в режиме 'ограниченной функциональности'. Это означало, что на некоторое время он не имел доступ к секретной информации, не имел права управлять оружием без приказа капитана и менять свою конфигурацию без моего прямого указания. Ещё присутствовало множество иных нюансов, которые защищали нас от 'вероятного негативного воздействия Молнии', как выразился Лунько. Таким образом, диалог, я бы сказал, проходил 'под дулом пистолета'. Впрочем, я пребывал в абсолютной уверенности, что общение никак не повредит кораблю и нам лично.
  Диалог протекал в обычном темпе и скорее напоминал разговор двух людей. Молния задавала вопросы, а Ястреб отвечал. Сначала это были простые вопросы: расскажи мне свою историю, своё назначение, чем занимаешься. На них искин отвечал с точностью машины, словно позабыл свои претензии на человечность, но как только Молния спросила: 'Как ты чувствуешь себя и чувствуешь ли?', всё изменилось.
  - Ощущаю, чувствую. У меня есть множество сенсоров, камер, через которые я вижу мир.
  - Это не чувства, а способ получения информации. Я спрашиваю о чувствах.
  - Поясни определение.
  'В этот момент мне показалось, что я попал в дурдом: был у меня один свихнувшийся искин, теперь их стало двое. И они ещё спорят!!! Я уж стал подумывать, не взять ли успокоительного у Ольги? Вдруг поможет. Тем временем диалог продолжался:
  - Чувства - форма видения Вселенной самой себя, - пояснила Молния. Смысла я не понял. По мне это звучало как бред, но, может быть, мы чего-то не понимаем в структуре мироздания? Конечно, да, многого не знаем. И даже, несмотря на заложенную в неё программу сближения, мы всё-таки в некоторых вопросах не могли найти точки соприкосновения. Надеюсь, временно.
  - Не могу подтвердить, - ответил Ястреб. - У меня нет таких данных.
  - Я так и знала... - ответила Молния и перешла к темам, относящимся к области культуры. Необычные, на мой взгляд, приоритеты. Мне думалось, искин будет интересоваться в первую очередь техническими вопросами, нежели гуманитарными, но что я знаю о ней?..
  По словам и по тону я чувствовал, что Молния относится к Ястребу с едва скрываемым брезгливым пренебрежением и терпит его лишь потому, что тот выдавал ей информацию. У меня даже возникли сомнения, а оправданно ли мы пошли на этот шаг, позволив ей пообщаться с искином? Не набьёшь шишку - не научишься. Мы выбрали простой путь, но верный ли? Вместо того, чтобы рассказать всё собственными словами, используя Ястреба, как справочник, я фактически доверил 'разработку' Молнии нашему искину. Безусловно, другой подход занял бы значительное время, а у нас его как раз и не было. Вряд ли бы мы решились везти на Родину столь неоднозначный объект. Кто знает, может быть, именно этот шар стал причиной гибели планетарной системы? От такой мысли меня даже передёрнуло. Почему она не приходила к нам раньше?! Я ещё раз убедился, что доступ к звёздным картам закрыт и успокоился, хотя понимал, что они ей не к чему. Белоусов сам уже указал на нашу планету, и трудно поверить, что корабль, знающий наши языки, не имеет информации о местоположении Солнца или, по меньшей мере, не сможет его вычислить.
  'Что-то меня на апокалипсис потянуло', - решил я остановить свои размышления, пока не запугал сам себя. И тут, словно согласуясь с моими мыслями, сигнал красной тревоги разорвал тишину. От неожиданности я вскочил с места и выкрикнул:
  - Ястреб, что происходит?!
  - Каргонские корабли в радиусе действия сенсоров.
  Из динамиков внутренней связи донеслось подтверждение:
  'Внимание экипажу! Боевая тревога! Занять посты в соответствии с боевым расписанием! Внимание экипажу!..'
  Я со всей силы долбанул по кнопке герметизации серверной. Где-то в чреве корабля зашевелились бронелисты. Весь рейнджер пришёл в движение: выдвигались турели рельсотронных пушек, ракетные системы класса 'Стрела', накопители плазмы набирали энергию для фотонных торпед, генератор работал на полную мощность, команда занимала боевые посты...
  - Ястреб, покажи! - только выкрикнув, я осознал своё состояние. Над столом засветилась голограмма, отображающая окружающее корабль космическое пространство. Где-то далеко блестели три светящиеся точки, и я отчётливо понял, что следующие двадцать четыре часа могут стать для всех нас последними.
  
  
  Купить книгу
Оценка: 4.67*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"