Аннотация: День рождения нужно провести так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно потраченное время. И деньги. Хотя они - далеко не решающий фактор. Можно и без особых средств сделать праздник ого-го каким!..
Сочинение на тему "Как я провел(а) свое День рождения"
(с несколькими действующими лицами и нестандартным сюжетом)
Фактически это можно назвать и отчетом, потому что пишу я это вот, сидя на диване в кухне в здравом уме и твердой памяти, т к. сегодня еще только "наутро" (вечный анекдот: "а наутро оказалось, что..." и варианты.) и помню я все это очень хорошо и до сих пор. ДР продолжался для меня три дня - 26, 27 и сегодня вот, 28-го, третий день.
26 мая 2006 года
Около 22:00. Сели играть в карты. Карты не географические, что самое интересное, а морские. Когда я развернула фольгу, на стол шлепнулась могучая кучка песка. На море как-то не играли в них - некогда было, чесслово: то Андрею ногу скотчем заматывали, то за манямбами бегали, то дары моря собирали (зеленые и коричневое). Но это так, к слову. Зато уже через полчаса я проиграла партию, а родитель мой по-прежнему был в "минусе". - 80! Кто знает игру "101", тот меня поймет. А все потому, что начался КВН. Ох и коры мочили! По вкусу - как столовский борщ. Но смешно. Казахи рулили безоговорочно и потому вышли в полуфинал. Шуткой вечера стало: "Вот, Петька, перебьем всех белых!... Тогда-то заживем!....". Если учесть, что это говорили негры......
27 мая 2006 года
Около 6:45. - именно в это время начался для меня этот день. В этот день должно было состояться праздничное шествие по центральной улице города, к которому мы так долго готовились. Салют и общая свалка, т.к. отмечали день города.
Утро было сырое, и, стоя под зонтиками забегаловки у Сатурна, где назначены были сборы, ничего не оставалось, как только петь песни.
- Надаа мною тишина-а-а, небаа, полное дождя-аа-а-а-а, - голосила Катя Кузнецова. В моем мозгу наигрывала веселенькая hallelujah, а Хижняк в джинсиках "только что с базара" уговаривала нашу Галю Дмитриевну идти домой (ей было плохо), а та упорствовала и не соглашалась. Обещанные нам автобусы все не шли, и тут позвонил Сом и, поздравив, сказал, что он
/он не имеет жены/
вместе с учителями
/аллилуйя/
и Щекотой
/и теперь он должен возлюбить ближнего/
чего-то там делает на площади Славы. Кажется, тушит вечный огонь. У меня хватило ума не орать "А, Сом, привет!", т. к. Хижняк стояла слишком близко...
...И чуть не сбила с ног, завидев пришедший лоховоз.
- Дети, все в автобус! - прорезал окрестности ее радостный вопль. Ну мы и пошли грузиться. Побежали. Хижняк потом хотела, чтоб мы купили ей новый зонтик взамен того, который Рома снес по дороге. Как бы не так!
Автобус у нас был корейский (три сиденья и восемь перил), так что большинство стояло над душами своих одноклассников. Через пять секунд уже включилось штук двадцать "дебильников". Ну там "ч0рные глаза", профессор Лебединский и другие милые рус. нар. песенки. Кузнецова опять стала петь. Этого расшатанные нервы Наздрачева не выдержали, и он вырубил... нет, не Катю, а только свою трубу. Пока. Сегодня он, видимо, был в хорошем настроении.
Прождали около часа (!), но таки приехали на Речной вокзал. Хищник немедля куда-то упорхнула. Шел огромный дождь, а серая амурская вода напоминала о Саге Великого Бензола.
Вернулась Хижняк, принесла разноцветные футболки и кепки и сказала одеваться. С криком:
- Вау, стриптиз бесплатный, навались пацаны!! - Георгиевский атаковал девочек. Бедный чукотский мальчик, он ни разу в жизни не видел девочку в футболке. А девочки тем временем расчетливо надели "трофейные" футболки прям поверх курток.
Мы вывалились из транспорта под холодный дождь. Тут мы раскаялись в том, что снесли зонтик Львовны. Но было уже поздно. Поэтому носились и пугали прохожих просто так. Потом нам дали мохнатые "мочалки" (по две штуки в одни руки) из китайской веревки.
- Этим улицу мыть, да? - спросил Дима, на что Хижняк отпарировала:
- Нет, знаете, автобус полировать!
Видимо, мальчик не понял, что это была шутка, зато водитель был очень рад.
12:00. Стоим в колонне между Химфармзаводом и каким-то лицеем. Орали как бешеные, соревнуясь с медиками (первая буква "м") и сорвали голос. Очень весело было идти и махать руками и вопить под дождем, зная, что никто не пристанет со словами "а ну-ка, девочка, пройдем-ка в отделение!" Шествие заметно оживлялось, когда под ногами кроме луж и шариков попадалось еще всякое разное - очевидно, что впереди колонны шли лошади. Все время, помимо основной кричалки, мы еще вопили в ответ на заявления мужика с мегафоном, стоявшего на крыше микрика. Этот мужик постоянно выдумывал новые кричалки. "Ура рабочей молодежи Южного микрорайона!" - надрывался он, а мы отвечали дружным гулом. Больше всего был рад Семен, который (по случаю дождя, наверное?) нацепил на голову две кепки. Еще в этот день он одел свитер, куртку и зимние ботинки. Корейские туристы принимали его за представителя Чукотки. Это было его мечтой - коммунистическое светлое будущее. Back in USSR какой-то!
13:00. Мы прошли всю центральную улицу от Комсомольской пл. до Музкомедии. Когда нам навстречу стали попадаться машины, народ понял, что мы идем по встречной полосе (и что движение уже открыли!), и с визгом побежал осаждать автобус. Пацаны прятали кепки, засовывая их в разные укромные места, а НХЛ (Наталья "Хищник" Львовна. Уже нет сил ее печатать!) и Галя носились за ними с мешком, куда эти самые кепки надо было складывать. Потом настал черед шариков, которые стали пинать и лопать. Всех охватило дикое веселье - вся муть закончилась! Мы ворвались в автобус с гоготом и визгом (девочки) и - "кто успел, тот и сел", или "спихни соседа с места, как курицу с насеста" (древняя рус. нар. игра). Ноги болели ужасно. Сидя у окошка (мне галантно уступил место Рома), я обнаружила, что умудрилась протащить в автобус два шарика в надутом состоянии. Макс сорвал с моей головы кепочку, прошептав:
- Тииихоо! - и сел на нее, чтоб Хижняк не нашла. Но она таки нашла. Но веселье от этого не кончилось.
Мимо шли остатки делегации. Всякие пенсионерки с внуками и шариками, пацанва, школьники с родителями, и нефоры туда же.
- Те-е-етенька, дайте шааарик! - орал Макс Родин голосом избалованного дитятки.
- А еще чего тебе, мальчик? - простодушно поинтересовалась одна милая женщина. Макс высунулся из окна и сказал. Хорошо, что автобус в этот момент тронулся, и она не смогла нас догнать. Обалдевший от невероятного везения, Макс высунул ногу и руку вместе с головой из окна и проорал:
- А, щемись, суки, едет десятый ааааааа!
Кстати, на уроках это тихий мальчик, иногда даже получающий похвалу Кушнаревой. За светлый ум и нежное сердце.
На остановках народ смотрел на это во все глаза, а Макс, Дима и Паша, радуясь безнаказанности, плевали из окошка на лобовое стекло тачек в соседнем ряду.
- Атас, он нас догоняет! - крикнул Максимка, увидев, что какой-то оплеванный водитель ускорился.
- Газуй, мужик! - заорали мы все хором нашему водителю. Он нас услышал, и мы вроде оторвались от погони.
На остановке "Швейная фабрика" было еще кое-что. Парень с огромным шаром на веревочке (туда человек бы мог влезть, точно!) бежал к автобусу. Видимо, он стырил его где-то после демонстрации и теперь нес домой.
Вот представьте: все взгляды устремлены на него. Народ замер в ожидании...чего-то. Макс высунулся из своего окошка наполовину и, ухмыляясь, наблюдал, как мужик несет свой шар. Автобус прилип носами к стеклам.
И тут - да, мы дождались. Шар цепляется за козырек остановки и.... и лопается, конечно же. А вы что думали? Немая сцена.
И тут в относительной тишине раздается голос раззадорившегося Макса:
- Вот и прое....л свой шарик!
Его втащили в автобус от греха подальше.
Так доехали с шиком, криком и ором (пели Ду Хаст - Наздрачев и я). Выгрузились на остановке возле "Феникса". Кто-то из пацанов попытался собрать "по чирику за проезд", но ему никто ничего не дал. Автобус увез Хижняк в неизвестном направлении. Галя, обалдев от наших милых детских выходок, отказалась и пошла пешком "до хаты". Сказала, что сил нет. Интересно, куда же уехала Хижняк?..
Было два часа дня. Посетив конспиративную квартиру любителя С. К. (Серафима Казимировича), небезызвестного в среде Первой Гимназии Гоблина, получила вагон поздравлений. Особенно умилила открытка (в прошлом году вместо нее была крышка от доширака от родителей с надписью на немецком).
Вскоре уехала "у горiд". Прошатавшись до одиннадцати, повидала немало интересного, и в конце концов пришла к набережной, где народ ждал салюта. На Амуре стояли баржи, вот оттуда и стреляли. Из гранатомета. В зрителей. Шутка. Но пепел сыпался на головы, это чистая правда. Еще раньше я обзванивала Ровесник - ну, точнее, ту его часть, с которой у меня более тесные отношения - и поздравляла с Днем города. Знаете, когда такой праздник, как-то все остальное отходит на второй план. Дозвонилась Сому. По голосу было видно (а точнее, слышно), что в борьбе с зеленым любимцем Шалимова выиграл отнюдь не Сом. Проговорили 7 минут о всякой технике (я стояла в раздумьях - покупать мне карту памяти или нет? и где?) Работники салона Евросеть, где в тот момент я стояла, подрозрительно косились на девочку с плеером, откуда несся великий Раммштайн, и в драных джинсах, упоминавшую в своем разговоре и сомов, и зайцев, и гоблинов, и сусликов, кажется, тоже. (Наверное, они думали, что я что-нибудь у них стырю. Но нет.) Переубеждать я их не стала. Просто тихо-мирно ушла. Иногда весело оставлять о себе странное, а то и ужасное впечатление. Эту роскошь я могу себе позволить. А может, это хроническое?..
23:30 Салют был классный. Народ чертыхался, стряхивая пепел с брюк. Какие-то парни залезли на ветхий памятник и, усевшись на его (памятника) широких плечах, пили и пели, в паузах выражая свой восторг невиданным зрелищем на великом рус. нар. яз.. Какая-то мамаша рядом со мной прихлебывала пиво, в перерывах ставя бутылку с "Клинским" в коляску, где абсолютно спокойно посапывал младенец, - наверное, чтоб не увели. (Нехорошо у детей отнимать последнее!... последнюю.) Многие снимали действо на мобильники, а технически подкованные - на цифровые видеокамеры.
23:48. Позвонив папе, обнаружила, что он, естественно, празднует, и что самое интересное - в том же самом "парке на набережной, возле белой Мицубиси". Проискав его с час, нашла-таки. Под каким-то деревом. И не одного.
- А это Геннадьич, - представил мне мой родич мужчину, сидящего на корточках и при этом не терявшего чувства достоинства. О "Геннадьиче" я уже многое слышала раньше, и теперь я с интересом его рассматривала. На вид ему было лет сорок - сорок три. Под кронами деревьев было сумрачно, и пока это было все, что я могла о нем сказать.
- Он с "Авторадио", - добавил отец. Уже интересно. У Сычева С. Г. всегда было много знакомств, причем самых разных. И хорошо, что этот не с Думы (а вполне могло быть и такое, совершенно банально), а то отчитывайся потом, "почто народного избранника потравить хотели". А кто ж виноват, что спирт контрафактный?..
Несмотря на пиво, "Геннадьич" даже шутил. Как я выяснила через пару минут, звали его Алексеем и он вправду работал на "Первом автомобильном". Зашел разговор о работе. А.Г. спросил, нет ли у меня паспорта - а он у меня был. (Даже трудовая была.) С полминуты поизучав документ, удостоверяющий мою личность, Алексей осведомился:
- Да, а какие программы вы знаете?
- Ворд, Эксель, базы Аксесс, Пауэр Пойнт, - начала перечислять я, вспомнив про наши презентации и улыбнувшись. - Разговорный английский, образование - неоконченное высшее.
- Что ж, если что - обращайтесь, если будет нужна работа. Я думаю, мы что-нибудь вам подберем.
Это было самое необычное трудоустройство, которое только можно себе представить. Мы сидели на траве, мокрой от ночной росы, к дереву была прислонена початая бутылка с пивом, а сквозь листву пробивался резкий свет фонаря. От воды тянуло сыростью, и вскоре, снявшись с насиженного места, мы стали выходить из "чащи". Фейерверк кончился, и люди обезумевшей толпой ринулись обратно - кто к машинам, припаркованным у огромных ворот, кто просто к выходу, желая попасть на автобус. Повсюду валялись осколки стекла, пустые бутылки, обрывки бумаги, распотрошенные сигаретные пачки, оставшиеся от повального бегства. Милицейский уазик с включенной громкой связью, пронесшись по набережной, развернулся в каком-нибудь метре от нас, оглушая скрежетом стекла, крошившегося под его колесами. Уличные фонари постепенно становились все темнее, - напряжение падало. Эта была словно фотография...картинка, которую я уже, несомненно, видела раньше. В Дневном Дозоре. Не хватало только искореженных машин и исполинского колеса, неумолимо надвигающегося на оглушенную ужасом беспомощную толпу...
01:12. Мы шли по ночной набережной. Наш путь лежал к ближайшей остановке, а именно - к Речному вокзалу. В черной амурской воде мерцали огни и пластиковые бутылки из-под пива (да, сегодня они были везде), и казалось, будто это и не Амур вовсе, а настоящее море. Того берега не было видно, а Китай казался далекой и прекрасной крепостью Сарумяна без экологических проблем. Оба моих спутника частенько отклонялись от прямой, но каждый раз им как-то удавалось выровнять курс. Было очень зябко - ветер дул с реки, и поэтому Геннадьич одолжил мне куртку "с царского плеча". Попадались загулявшие хабаровчане, а мне удалось узреть бомжа, уснувшего у подножия памятника основателям города.
- А слабо сейчас искупаться? - спросил мой предок, обращаясь ко всем сразу. Вопрос был риторическим, потому что и впрямь стоял дубак, и мы промолчали.
Так и дошли. Дебаркадер, несмотря на поздний час, все еще блистал огнями и красными рожами, а прогулочные теплоходы ждали своего отправления. Теперь уже А. Г. предложил прокатиться на Москве-79:
- А што, пошлите, а? Через час уже здесь будем.
Предложение было интересным, но С. Г., очевидно, вспомнил, что дома нас ожидает наша мать, и не соглашался. На хитрое "Какая разница, во сколько домой прийти, в час или в два, - все равно поздно" своего друга он отвечал:
- Не-не, мы ппайдем домой.
Пошли. Геннадьич вызвался нас проводить (тем более, что его курточка-то была на мне! С документами и деньгами). Возле здания речного вокзала под тусклым фонарем стояла палатка с хот-догами, а рядом с ней - очередь из пяти-шести человек. Продавщица разговаривала по той огромной Nokiевской трубе, которой без труда можно забить сваю и по которой да сих пор общается с миром мой предок.
- Ты поезжай, Слава, ключ у тебя есть?.. ну хорошо, а то я не знаю, когда освобожусь, тут народу столько...ага...ага, да, все еще работаю. Ну все, пока. - Отключив трубу, она ловко выудила сосиску из бака и продолжила свой нелегкий труд.
Горячая сосиска в час двадцать ночи, и всего за 19 рублей. Круто, да?
01: 41
На остановке привычных дачников - левобережников не было, зато была куча праздного народа с жестяными баночками в руках. Вы думаете, они пили фанту? Вы глубоко заблуждаетесь. В автобусы они грузились с пьяным смехом, висли на подножках гроздьями и, счастливые, разъезжались - кто домой, а кто дальше гулять. Вообще было прикольно на них смотреть, мне, как единственному трезвому на тот момент человеку (кефир не в счет!). А мы тем временем ждали, но нашего автобуса все не было. В этот день (и вечер, и ночь) гор. транспорт ходил до часу ночи, но частники, как я выяснила, собирались катать хабаровчан до трех часов ночи. Уже уехал Алексей, лишив меня своего общества и заодно куртки, а мы все стояли на остановке и ждали последнего лоховоза, как чуда.
Лоховоз не пришел, но чудо произошло - и пришло, а точнее, приехало к нам в виде потрепанного Хайса с заклеенным номером маршрута. Состоялся диалог, примерно такой:
- Вы докуда?
- А, мы до микрахи, влазьте давайте!
Ну мы и влезли, и вместе с нами еще человек пять. Все вели себя словно лучшие друзья (чему способствовало спиртное). Ехали с шутками и песнями, останавливались где хотели и платили сколько хотели.
Зашли в главный продмаг микрорайона - "за тортом", сказал С. Г.. В магазе обнаружилось, что денег - Феликс наплакал, и пошли мы раскладывать все обратно по полкам, изрядно повеселив персонал.
По пути к дому я спросила:
- Пап, а как его зовут-то полностью?
- Геннадьича, што ли? - отозвался отец. - Алексей Геннадьевич Дудукалов, исполнительный директор "Авторадио - Хабаровск".
Ё-мое.
- Кто?! Исполнительный директор? И за что он отвечает?
- Геннадьич-то? Да за все!
Секунд пять мы молчали. Фонарь у ларька "Юность" освещал нам путь. Не горело ни одно окно.
- Что, правда?
- Точно. Только вот именно сейчас он, по-моему, ни за что отвечает, - уточнил папа.