Аннотация: В каждом человеке есть плохое, черное Я, но вопрос в том, чтобы понять, как оно влияет на ваши поступки, поведение и характер. Прислушайтесь к себе. Может, этот пациент вовсе и не странный, как кажется на первый взгляд.
Психиатр Александр Вениаминович Зелинский вышел из своего приемного кабинета и хотел было отправиться в столовую, чтобы пообедать куриными, неимоверно вкусными котлетами своей жены, как к нему тут же подбежал молодой, худощавый интерн.
- Доктор, еще одного больного привезли, - сказал он, запыхавшись, и протягивая какую-то папку.
- Очень хорошо, - ответил Зелинский, хотя в сущности ничего привлекательного в этом не было. - Что на этот раз: потеря рассудка, психическое расстройство, бредовые мысли?
- Доктор, вы должны сами посмотреть. На мой взгляд, это явная шизофрения.
- Очень интересно. Что ж, хоть я и собирался отдохнуть, но ради такого случая, сначала осмотрю пациента. Чего только не сделаешь ради людей и их чудесного исцеления? В какой он палате?
- В восьмой.
- Можете описать характер заболевания?
- Очевидно, бредит, но только послушайте, что он говорит и как говорит. Действительно начинаешь удивляться, сколько в мире интересных и странных болезней.
- Вы правы. Все, что создала природа, имеет свой смысл. Да, очень часто сам Создатель идет против человека, но никто не обещал, что будет легко. Мы же - врачи, действуем согласно анатомии и физиологии, но ни в коем случае не идем на поводу у интуиции. Все должно объясняться логически, с точки зрения науки. А, вот она, восьмая! Он здесь один?
- Да. Нам показалось, что нужно было на время оградить его от остальных, чтобы избежать неприятностей, да и ему, я уверен, одиночество пойдет на пользу.
- Я вас понял. Пойду один, а вы, будьте любезны, передайте другим, чтобы не заходили.
Интерн кивнул и зашагал вдоль по коридору, пока не свернул на лестничный проем.
- Умный парень, только слишком юный, - вздохнул Зелинский и вошел в палату. На кровати лежал молодой человек, лет двадцати восьми, вытянув руки по швам и, большими глазами глядя в потолок.
- Здравствуйте, больной! Как вас зовут? На что жалуетесь? - спросил доктор и, не получив должного прямого ответа на заданный вопрос, поставил стул и сел напротив молодого человека. Только он это сделал, как пациент приподнялся и сел, облокотившись спиной на стену. С минуту молчания, он вдруг начал говорить слабым голосом.
- Со мной все в порядке. Я пойду, - он попытался встать, но Зелинский остановил его, и снова усадив на кровать, сказал, как можно мягче:
- Дорогой мой, куда же вы собрались? Давайте вы мне просто все расскажете, а потом можете идти, куда вам только вздумается, ладно? Сами посудите, если с вами все хорошо, то довольно странно, что вы оказались в нашей лечебнице.
- Вы все равно меня не поймете, ведь даже представить себе не можете, что такое боль.
- Друг мой, я, как человек с пятидесятидевятилетним стажем, уразумею вашу проблему.
- Нет, к сожалению. Но, вы правда хотите узнать? - Зелинский кивнул. Больной, с широко открытыми глазами, смотря в одну точку, начал свой рассказ вполне связными, здравыми предложениями, что даже нельзя было заикнуться об его больной голове.
- Позавчера, кажется, я как обычно вошел в свою комнату. Ничего в ней не изменилось. За окном стояла суровая зимняя ночь и только одна звезда озаряла путь одинокому страннику, вроде меня. Через приоткрытое окно дул холодный, обжигающий ветер, который уже успел нанести снега, полностью покрывшего белой хрустальной пленкой цветок на подоконнике. Как я уже сказал, ничего не изменилось, да и в комнате быть никого не могло, кроме меня. Ощущая порывы ветра, я сел на кровать и стал снимать ботинки. Присутствие чего-то странного не покидало меня, с тех пор, как я очутился в доме. Почти раздевшись, я собрался потушить настольную лампу, но как только ее слабый свет исчез, то я остался один в темноте. Мое тело было одно в этом пристанище мрака и тени, но ни в коем случае ни душа и не мысли. Я ощутил какую-то незримую боль, какое-то невыносимое чувство тоски...
- Депрессия, - записал Зелинский. - Продолжайте, продолжайте.
- Мне казалось, что я остался один на всем белом свете, что никто обо мне не знает, не слышит, что меня вообще никогда не было. Я - это всего лишь галлюцинация, и все, что со мной происходит - иллюзия умирающего сознания. В тот момент я посмотрел на себя в зеркало. Там был не я! Кто угодно, но не я, а совершенно другой человек. Правда, сначала, я не смог рассмотреть его лицо, так как глаза еще не совсем привыкли к темноте, но он двигался, шевелил губами произвольно, в независимости от меня! Он как-будто смеялся надо мной, а в конечном итоге просто вылез из зеркала! Походил по комнате, достал из кармана сигарету и, бросив на меня свой нахальный, пробирающий до костей взор, так противно и гнусно закурил! - к последним словам пациент так разгорячился, что на лбу выступили вены. Психиатр сделал еще несколько заметок:
- Не волнуйтесь так. Сейчас уже все хорошо. Рассказывайте дальше.
- После двух-трех минут гробовой тишины, этот человек заговорил со мной: "Дорогой Сергей, я здесь! Наконец-то мы нашли время, чтобы поговорить, а то ты все время занят. Посмотри, какая прекрасная ночь!? Его голос был столь омерзительным, что я не мог сразу и припомнить людей, у которых голос был похож на этот. "Самое время, чтобы во всем разобраться!? - и он вытащил из-за пазухи черную, толстую книгу. Пошелестев страницами и поводя пальцем по строчкам, он нашел, наверное, нужное место, так как бросил на меня презрительный взгляд. "Так, так...Предательство! Замечательно! Ах вот еще и предписание! Человека, который тебе верил, нуждался, как никто другой! Как это низко, как непристойно! Ты даже представить себе не можешь, в какой глубочайшей бездне находится этот человек сейчас. Он ищет оправданий и ненавидит тебя всеми силами своей души, а ты об этом случае и вовсе позабыл! Поступок человека, не обремененного моралью и правилами?. Он перелестнул страницу своей мерзкой, грязной рукой и улыбнулся полу гнилыми тридцатью зубами. "Мои самые любимые человеческие пороки: вранье и лесть! Эти понятия близки по своему значению, неправда - ли? Хочешь обвести человека вокруг пальца, то вранье к вашим услугам, а если желаешь сделать это красиво, да еще и угодить другому, то без лестных речей, право, не обойтись.? Я стоял, сжав кулаки и чувствовал, как во мне, как в чайнике начинает закипать злость. А он, все так-же невозмутимо продолжал, отягощая мои уши дьявольским грузом, давно канувших в лету событий. Я так давно хотел забыть все это, и у меня почти получилось, но нет! Этот гнусный бродяга будто издевался надо мной. Он словно читал мою жизнь, жизнь, пропитанную гнилью и сырой болотной трясиной, затянувшей меня столь глубоко!.. Он чуял, что в эту холодную, зимнюю ночь мозг особенно настроен чувствовать себя одиноким и копаться в тяжелых мыслях. Упоенный ночной фантазией, этот необыкновенный орган находит причину самопоглощения и уничтожения не только астрального, но и физического тела... Ночь, какая бы она не была и к какому месяцу не принадлежала, всегда сулит неприятности и носит в себе неблагоприятный характер. "О! Вот она - лень! В глубине души тебе хочется что-то изменить, но порок под названием лень не дает ни измениться, ни попробовать что-то изменить. Вот ты и тащишься по жизни унылым волокитой. Жизнь сама потрепала тебя, а тебе, я смотрю, только это и нужно было, чтобы всем жаловаться, как ты несчастен! Счастье, я тебе скажу, понятие обширное. Для кого-то золотые горы, а для кого-то новые подошвы на ботинки! Кто-то ищет его в уединении, а есть такие, кто это самое счастье нашел в большой компании или дружной семье. Что же ты сделал для своего счастья? Ничего? Так результат и не заставил себя ждать.? "Ничего - понятие обширное?, - иронически заметил я. "Да нет. Ничего - это как раз простое и односложное понятие. Ты же не говоришь десять, когда видишь ноль, правильно? Так...что у нас дальше по плану?? Каждая секунда звучания этого голоса приводила каждую клетку моей нервной системы в крайнее возбуждение. А этот наглец продолжал мучить горькой правдой моей же жизни. Вот вы когда- нибудь задумывались о всем том ужасном, что когда-то совершили?
Доктор отрицательно покачал головой.
- Конечно, ведь вы всегда пытались это забыть. Наша память записывает все, начиная с какого-то события и заканчивая банальным вечерним чаепитием, а потом вы решаете, оставить эти воспоминания или выкинуть из головы. Но вы не можете управлять мозгом на все сто процентов, а потому, он решает за вас большую часть проблем. Дурные истории он отодвигает на второй план, дабы потом, если понадобится, вынуть их и вершить суд над самим собой.
- Удивительный больной, - думал Зелинский. - Вроде рассуждает здраво. Может все проблемы в его страхах и новящивых идеях?
- Я не мог больше терпеть, и хотел было ударить этого наглеца, но вдруг заметил, что стало светлеть. Солнце всходило, а это значило, что я проговорил с этим странным незнакомцем всю ночь! Наконец, воцарилась тишина, и я мог насладиться ею, так как уже устал от полоумной напряженной болтовни. Ощущая дикую усталость, я повернул голову, чтобы посмотреть, есть ли еще кто-то, кроме меня, а если есть, то почему же он замолчал? Страх, мурашками, как тысяча муравьев, пробежал у меня по спине, и холод пронзил все тело. Напротив зеркала стоял я... и никого, кроме меня в комнате не было... В тот момент я осознал, что тот противный человек был ни кто иной, как я! Всю ночь я вел разговор с самим собой, со своим сознанием! Истина озарила мой ум: я - зло! Я несу в себе ту негативную, разрушительную энергию. Я сам являюсь воплощением зла! Я, понимаете, я!
Пациент расплакался и уткнулся носом в подушку и с отчаянием стучал кулаком по стене. Зелинский опешил. Пытаясь говорить ровно, он пообещал, что поможет, но это не избавило больно от рыданий, а привело в состояние замешательства самого психиатра. Александру Вениаминовичу тоже стало не по себе, ведь больной предоставил ему простор для рассуждений. В каждом человеке живет то самое злое, неприятное и отвратительное Я. Кто-то его старательно прячет, не дает ему свободу, а у другого человека второе Я затмевает первое, становится лицом, воплощением внутреннего сознания. Чтобы дальше не нагнетать себя, ведь вопли больного и психиатра приводили в состояние ужаса, он поспешно удалился. За дверью его ждал тот самый интерн.