Есть боль, что ложится слоями, 
Накрывает тебя пеленой,
И тонешь ты в ней, словно в яме,
Наполненной чёрной водой.
В истерике ищешь спасенья,
И медленно тонешь, крича,
И душа твоя в потрясеньи,
Забилась поглубже, подмоги ища.
И вот ты почти утонула,
Касаешься пальцами дна, 
И бездна почти затянула,
Ты вновь осталась одна.
Не видишь ни капельки света,
Осталась без искры в ночи,
Наверное, выход есть где-то,
Но ты не видишь его, ищи - не ищи...
Ты молча просто садишься,
Прижимаешь колени к груди,
Сама на себя всё же злишься,
Могла бы от боли спасти.
Но сил больше нет для борьбы,
От усталости падаешь ниц,
Тебе неохота больше слушать хвальбы,
От безразличных к судьбе твоей лиц.
О том, как тобой все гордятся,
Какая ты сильная с виду,
А в душе ты не можешь подняться,
Сохраняя в своём сердце обиду.
И вот ты сидишь в чёрной яме,
Жалея себя непрерывно,
А слезы льются ручьями,
И боль смотрит на тебя безотрывно.
Ты один на один с ней на дне,
А она подбирается ближе,
И ты знаешь, сил у неё хватит вполне,
Скрыть твой крик, чтоб никто не услышал.
Но всё же напасть не решилась,
Как будто чего-то боится,
"Чего же ты? Что вдруг случилось?
Могла бы давно моим страданьем напиться."
И грусть сменилась на злобу,
"Ну, и долго я буду ждать?"
Но что же я вижу? Тревогу?
Никак не могу разобрать.
"Ну, всё, я смирилась, давай, забирай,
Что же ты просто сидишь и глазеешь?
Я не борюсь больше, ну же, дерзай!
Ты, считай, уже мною владеешь!"
Вдруг резкая боль, кто-то дал по щеке,
Как будто привел меня в чувство,
Глаза я открыла, лежу на земле,
А вокруг свет и природы искусство.
Сажусь и пытаюсь понять, что случилось,
Я помню прекрасно всё в мелочах,
Помню, как сердце бешено билось,
И кровь очень громко стучала в ушах.
Осмотрелась вокруг, и что же я вижу?
Знакомый лишь мне силуэт,
Опустилась над речкой прозрачной пониже,
И стихи ей читает, словно поэт.
"Так и думала, что это ты,
Почему мне опять помешала?
Зачем отвела меня от мечты?
Я бы сейчас уже не страдала."
"Что?" - удивлённо блеснули глаза,
"Ты себя-то хоть слышишь?! Опомнись!"
И вижу от возмущенья входит в азарт,
И становится в гневе совсем неуёмна.
"От кого же я слышу данные речи?
Создаётся вопрос в голове - Ты в уме?"
От растерянности мне крыть просто нечем: 
"Мне кажется, я адекватна вполне"
"А, просто сдаться сейчас адекватней?
Конечно, ведь выходов нет никаких,
Ты смотри, со словами будь аккуратней,
Этот спор может ранить сейчас и двоих."
Смотрю на неё, замечаю синяк, 
Понимаю, что он был получен в бою,
Подхожу к ней поближе, делаю шаг,
Но вижу в глазах лишь глухую броню.
"Зачем же ты так? Ведь я не хотела,
Не думала, что так обернется",
Но всё же я вижу, как болит её тело, 
Хоть она в этом не признаётся.
"Дай посмотрю, что там у тебя,
Вдруг надо чем-то помочь?"
Она же, от нервов рукав теребя,
Почти что отпрыгнула прочь.
На вопрос: "Почему?" - отмахнулась,
"Да там ерунда, всё пройдёт",
Неискренне так улыбнулась,
И пошла спиною вперёд.
"Хорошо" - говорю: "Не проблема,
Я не буду тебя заставлять,
Это ж по сути не моё дело,
Мне ни к чему тебе докучать."
Делаю вид, что увидела что-то,
В испуге глаза округлив, 
И прямо с её поворотом,
Во мне поднялся негатив.
На спине сплошь глубокие раны,
От когтей, что жаждут наживы,
И вдоль позвоночника очерк кровавый,
Поверх синяков незаживших.
Сердце сжалось от горя,
И душу больно сдавило,
И внутреннему голосу вторя, 
Я всё же тихонько спросила: 
"Это из-за меня эти травмы?
С ней ты сражалась так смело?"
"Нет" - опять врёт мне бездарно,
И пытается правду скрыть не умело.
"Зачем ты мне врёшь, я же вижу!"
"А что вдруг изменится? Всё зарастёт?
Нет! Зато больше её смех не услышу. И сама она навсегда пропадёт"
"Значит всё? Ей конец?
Она больше нам не помеха?"
"Радуешься? Вот молодец!
Только мне сейчас не до смеха!
До сих пор не могу я поверить,
Что ты так поступила со мной,
И пыл не могу свой уме́рить,
Ведь всю жизнь я рядом с тобой.
И один лишь вопрос пред глазами: 
Зачем? Почему ты сдалась?"  
Смотрю на неё и давлюсь лишь слезами:
"Я просто полностью боли своей отдалась"
"Никогда так не делай, ты слышишь?!
Я просто тебя не прощу,
Вспомни, что любишь, и для кого дышишь,
Я ради них тебя не пущу.
Я почти все истратила силы,
Мне много предстоит исцелить,
Но твои мне понятны мотивы,
Давай постараемся это забыть.
Боли нет больше, она умерла,
Но и во мне почти кончилась жизнь,
Пока я лечусь, давай-ка сама,
На плаву в этой речке держись.
Я быстро поправлюсь, вернусь я обратно, 
Но помнить должна ты всегда,
Готова сражаться за тебя я стократно,
И не сдавайся сама никогда!"
И пропала она, испарилась,
Будто не было вовсе её, 
Но я же уверена - мне не приснилось,
Мне не врёт подсознанье моё.