Аннотация: Пока тестовый вариант. Названия городов изменены умышленно, не хочу аналогии с реалом.
- Для начала, как мне вас лучше называть, Сирена или Серебряный голос?
- Сирена.
- Хорошо, Сирена.
Харлок Хейнс, рослый брюнет неопределенного возраста, пододвинулся к столу и посмотрел на собеседницу. За Харлаком давно закрепилась репутация самого скандального телеведущего, но разговор, что предстоял сейчас, заставлял нервничать даже "акулу экрана". Молодая, слишком молодая для грандиозной популярности, певица Сирена славилась невероятностью поведения. Затяжной прыжок с парашютом, чтобы появиться на сцене в Ангельсе за минуту до начала концерта, взрывы шестисот машин в Легиозе, только чтобы выступать на фоне смрадных столбов дыма, затопленная ради подводного освещения яхта за семьдесят миллионов в бухте Нейша... На что еще способна эта девчонка?
Выросла из-под земли три года назад. Ни прошлого, ни настоящего, ничего совершенно. Даже имя никто не знал долгое время, а когда узнали - поняли, что оно фальшивое, как и все остальное. Кроме голоса, за который прощали фанаты, а вместе ними и власти. Но голос это не то, что нужно толпе. Им нужна звезда полностью, с неудачной любовью, разбитой машиной, в магазине, пьяная... Толпе даже интересно когда у нее месячные! Но есть только голос и прозвище.
- В прессе все чаще мелькает "Серебряный голос", так почему сейчас Сирена? - спросил Харлок.
- Классная кликуха, но сейчас хочу быть Сиреной.
- Итак, Сирена, начну с самого интересного вопроса, - Харлок махнул золотой ручкой, словно волшебной палочкой. Его коронный жест, любой постоянный зритель шоу "На зубах у Хейнса" знает, сейчас что-то будет. - Почему вы согласились на участие в нашем шоу? За три года вы не дали ни одного интервью, ведете скрытный образ жизни, таинственно исчезаете из-за кулис и только на новой сцене появляетесь вновь. Не слишком ли таинственно?
- Хочу оставить завещание.
Ее голос был весел, по-детски большие глаза светились озорной искрой.
- Простите? - Хейнс дернул бровями, ему казалось, что план разгрома таинственной певицы составлен идеально.
- Я хочу оставить завещание, - повторила Сирена.
- Завещание перед завтрашним концертом?
- Да. Именно перед концертом.
- Вы говорите, словно он последний в вашей... жизни?
- Да, последний. - девушка улыбнулась. - Завтра меня убьют.
- В который раз? - Хейнс улыбнулся в камеру, ему во чтобы то ни стало нужно перевести слова Сирены в фарс, в шутку, в пиарход.
"Не в то шоу ты попала, девочка..." - подумал Харлок.
- Было три. Этот - четвертый, - Сирена сложила руки на груди.
- Почему вы не обратились в полицию?
- Не хочу.
- Давайте вспомним вашу историю, - Хейнс махнул ручкой и на огромном экране в студии стали появляться заголовки газетных статеек. - "Сирена смертельно больна!", "Сирена - дочь пришельца!", "Сирена - робот!", "Сирена внучка генерала Ли!", "Сирена тяжело ранена!", "Сирена - призрак из бездны!". Это не полный список, - Харлок улыбнулся, а заголовки продолжали мелькать. - Какой из них вам больше всего нравится?
Девушка задорно засмеялась, пришлось выдержать небольшую паузу.
- Ой, умора! - Сирена ослепительно улыбнулась, едва сдерживая смех. - Я больше балдею со статьи, где я операцию на нос и губы сделала!
- А делали? - Хейнс прищурился.
- Нет. Все естественное, - певица ответила не менее ехидным взглядом и добавила: - Почти.
Сейчас уже не выдержал Хейнс, засмеялся, признавая, что его колкость цели не достигла.
- Ну, хорошо, - он собрался и повторил коронный жест. - Про вас ходит много слухов, загадок, тайн. Год назад вы хотели уйти со сцены... Но концерт состоялся. Почему же сейчас мы должны поверить в вашу грядущую смерть?
- Видите ли, я...
* * *
- Оля, ты готова?
Ник бесцеремонно толкнул дверь в гримерку. Какая разница, она никогда не переодевается, просто отдыхает перед концертом. Разумеется, если не выдумала очередную "шутку". Она всегда называет Это "шутками". А все остальные тайны он знает. Положено.
- Я тут подумала, что только ты зовешь меня по имени.
Ник несколько удивился, застав Сирену не лежащей на диване, а в кресле, у целого строя разнообразных зеркал. Да и одета она... в строгий светлый костюм. А где привычные злобные наряды?
- Ты готова? - поинтересовался он.
- Вполне. А ты готов?
- Через две минуты буду готов полностью. Проблемы с освещением в западном секторе, но все исправят. Успеют.
- Хорошо.
Переминаясь с ноги на ногу, Ник смотрел на отражение Ольги. Что-то повисло в воздухе, пахло набегающим дождем, ласковым и теплым, солнцем, травой... Сирена готова к концерту, Ник всегда чувствовал, какое у нее сегодня настроение, будет ли гроза на сцене, пойдет ли снег или сойдет лавина на головы орущей толпе. Но в этот раз пахло дождем... летним дождем.
Ольга улыбнулась и открыла глаза. Кресло бесшумно повернулось и сияющие голубые глаза игриво скользнули по хлипкой фигуре Николая.
- Ну, что?! - она подмигнула.
- Ты странно выглядишь, скажем так.
- Сегодня я устрою шутку на сцене. Не переживай, все в порядке.
- Обычно ты делилась планами со мной.
- Не в этот раз, прости. И да, пусть никогда не будет на сцене. Я хочу быть одна.
- Э... - в голове застучали пятками мысли, успеет ли он все устроить. - Ты раньше сказать не могла?!
- Ник! Ну пожалуйста!
- Хорошо, хорошо! - он развел руками. - Уже бегу!
- Спасибо! - услышал Ник уже за дверью и никогда не услышал бы тихого шепота: - Ты мой ангел-хранитель.
* * *
Ник носился за кулисами, не успевая потирать в очередной раз ушибленные колени. Проклятая теснота той стороны шоу-жизни. Все готово, все. Успел-таки. Облегченно вздохнув, он толкнул дверь и зашел в комнату управления. Тут все как на ладони, десятки экранов, трескотня раций, мерцание переключающихся картинок...
- А! Колян! - весельчак-оператор Женька уже взмок. Кому как не ему перенастраивать все и вся. Впрочем, он привык. И бешеные гонорары ему платили совсем не зря.
Худощавый оператор обладал удивительной силой, от рукопожатия всегда остаются красные следы пальцев на ладони, и это раз не был исключением.
- Ну чего у нас? Все готово? - спросил Ник.
- Да, в норме. Только я отключил пиротехнику в шестом и седьмом секторах. Не хочу огнем толпу накрыть.
- Правильно. Ну, где она? - он следил за мониторами, но Ольги не было видно.
Толпа прождала минуту, уже по лицам читалось возмущение, но вот сотни лиц замерли, уставившись на сцену. Немое удивление царило короткий миг, а потом стадион взорвался радостными криками.
- Началось! - усмехнулся Женя.
Звуки сюда не доносятся, и Ник был отчасти рад. Рад, что не слышит воплей толпы и сожалел, что не услышит слов и голоса Ольги. Она ходила по сцене, шептала приветствия, доведенные динамиками до громких взрывов, и щедро сыпала налево-направо воздушными поцелуями.
Никто не заметил, как Ольга превратилась в Сирену. Неуловим движением она запустила пальцы в потайной карман и набрала код.
- Черт! Что она задумала! - Женька дернулся. - Она фанеру просит!
- Чего?!
- Ну, фанеру... - для Жени все неправильное было фанерой. - Смотри! - он ткнул пальцем в экран. - Сто пятая мелодия. У нас такой не... Хотя постой...
- Оля, Оля! - в рацию почти прокричал Ник. - Ты уверена?
Сначала "семерка" - "не кричи!", и снова "сто пять".
- Есть. Нашел, - Женька уже дергал манипуляторы, подбирая к мелодии оптимальные настройки.
"Десятка" сверкнула на экране. Ник вздохнул, все, звук пошел.
- Ты на ноты смотри... - у оператора отвисла челюсть. - Это что-то новенькое...
Музыкальное образование и неудачная карьера Ника читали с экрана мелодию, тихую песню, даже колыбельную, а не привычный грохот рока. Женька выругался, впервые, сколько Николай его помнил.
- Смотри на эти морды... Они ее не поймут...
- Охрана, внимание, - привычно прошептал Ник в рацию. Случалось на концертах многое, были и драки и штурм сцены, все было. Но сейчас зреет что-то иное... Хотя тогда, в Ливерсе, когда в самом центре толпы вспыхнула драка, Сирене хватило запеть. Она дотянула тихий ритм до переходного куплета и громкий голос ударил по толпе, заглушая крики, ярость и злость. Восемь слов, и толпа успокоилась... Но сейчас... Ник боялся, что сегодня толпу не остановят.
- Опа... я хренею... - Женька переключил камеру на общий обзор.
Толпа шевелилась, мерно, в такт тихой мелодии. Появились в руках зажигалки, лазерные указки... Вскинутые над головами огоньки заплясали, лучи умчались в темноту неба.
Женя снова приблизил камеру, еще разок. Крупным планом лицо вульгарно измазанной краской девицы. Черные пятна теней под глазами потянулись вниз дождливыми каплями, рука оставила на щеке широкий темный след...
- Она ревет... Во, блин...
Ник улыбнулся словам приятеля: он никогда не был многословным, но эмоции выражал очень хорошо.
Новый код, и Женька тарабанит по клавиатуре, щелкает рычагами. Еще один код, еще, еще...
- А какой дурак на нее луч-то направил?
- Что? Где? - Ник всмотрелся в мониторы, и тонкий белый луч заметил не сразу. Но этот шел не снизу, а наоборот, сверху, и заканчивался где-то на груди Сирены.
- Оля, уходи со сцены! - прошептал в рацию Ник, слабо надеясь, что его послушаются.
"Десятка" на экране. "Все в порядке". Ник выругался, но "десятка" загорелась снова и снова. Снова и снова.
- Хорошо, - тихо сказал он.
Загорелся новый код песни, Ник его знал, помнил каждое слово, каждую ноту, написанную собственноручно и подаренную взбалмошной девчонке с невероятным гонором. Это его песня, написанная заранее... Тогда мир остановился, просто замер, не в глазах или ушах, а где-то внутри. Уснул, и забыл проснуться. С каждой новой строчкой рука все ближе ползла к сверкающему серебром лезвию. Случайное желание послушать напоследок любимый канал... и первая песня Сирены.
После второго куплета проснулось еще одно желание - сделать подарок, подарить свою песню. Она ждала его, попросила остаться рядом пока не прочтет, взяла обещание... Вот почему она тогда стала прогонять его!
Это будет взрыв. Большой взрыв. Ник боялся песни. Боялся, потому что знал, какая она. За сантиметр до смерти пишут хорошие вещи, правдивые, выплескивая в них все, что есть. Полностью, без остатка. А было в нем тогда многое...
Он не смотрел на экраны. Не хотел. Боролся с желанием выбежать вон, застыть перед сценой и услышать мотив, который умер в нем три года тому назад.
Каждая строка, каждая буква... И светлый луч, толкающий Ольгу в грудь. Даже через закрытые веки Ник видел луч, видел лицо Сирены, видел движения ее губ, читал по ним каждое слово...
Ник заткнул уши, но неслышимый голос зазвучал еще громче.
- Колян! Ты чего! - Женька одернул за рукав, и голова прояснилась. Исчезло наваждение, стихла музыка, только холодная испарина проступила на лбу...
- Прихватило что-то... - отнекнулся Ник и потянулся за платком.
Из кармана выпала сложенная бумажка, белая, с ровными рядами аккуратных букв. Он узнал почерк Ольги, поднял клочок и принялся быстро читать.
"Ник! Спасибо тебе за все. Сейчас я пишу, уже закончив работать с новой песней. Твоей песней. Открою тебе тайну. Помнишь, ты спрашивал, кто пишет мне тексты и ноты? Я сама, Ник. Я сама. Но сейчас, прослушав то, что получилось, я поняла, что никогда бы не смогла создать нечто похожее на твою песню. Никогда и ни за что. Я вижу, я помню, как ты ее писал. Тебе было плохо, очень. Но ты решил оставить память после себя, лучшее, что можно сыграть и спеть. И подарил это мне. Спасибо тебе еще раз. Ты смелый, сильный. Но у всех есть предел. Я всегда считала себя самой лучшей, самой умной. Я знаю, что моего голоса нет ни у кого. Я знаю, что я самая лучшая. Знала, пока не увидела твои строки. И поняла одну простую истину. Я играю, с собой, с толпой, со своим голосом. А ты этим живешь. Ты однажды перешел грань и написал последнюю песню, я так никогда не смогу. Я трусиха. Не смогу стать лучше, не смогу написать что-то, похожее на твою песню. Просто не смогу. Ты лучше меня, Ник...
Я оставила тебе бумаги на столе, увидишь. Будь добр, сделай все как надо. И обязательно скажи этим болванам, что Ольга мое настоящее имя.
Ник. Вот уже два месяца меня преследует кто-то, я не знаю. Но знаю, что меня хотят убить. Знаю как, знаю где. Знаю, что сейчас, когда ты дочитываешь эти строки, я на сцене допеваю последние слова твоей песни и вот-вот прозвучит выстрел..."