Гамильтон Эдмонд : другие произведения.

Дочь Тора

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вольное продолжение романа "Янки в Валгалле". Повесть написана в 1942 году, на волне антифашизма и под влиянием Второй мировой войны. В повести присутствует гестаповский офицер, желающий привлечь скандинавских богов и их космические возможности на сторону Гитлера. Ему противостоит американский пилот бомбардировщика и норвежский солдат сопротивления. События разворачиваются в скрытой долине бессмертных скандинавских богов. Впервые на русском языке произведение Гамильтона антигитлеровского толка.

   Перевод Шруба Евгения Федоровича.

ДОЧЬ ТОРА

  
   На далеком севере колоссальные течения холодного сияния плыли поперек задумчивого вечернего неба. Они пульсировали красным и зеленым цветом, перемещаясь в венце, достигая высоту зенита. Внизу, под сверхъестественным, дрожащим жаром Северного сияния, раскинулись покрытые снегом горы, похожие на гигантскую белую охрану черных границ фьорда Нарвик.
   Нелс Хелверсон наблюдал за этим из зарешеченного окна своей темной тюрьмы. Его худое, утомленное лицо, измученное и небритое, отражало глубокие линии усталости в перемещающемся сиянии. Его подбитые глаза были унылы и мрачны, его плечи опустились внутри порванной форменной куртки. Он чувствовал горечь отчаяния, которое сопровождало не только его одного в эти первые роковые недели нацистского вторжения в Норвегию.
   - К ночи будет сражение и смерть, - пробормотал Хелверсон. - Когда приедут валькирии как пламя огней в небе.
   Тяжелый, грохочущий голос его товарища-заключенного донесся из темноты позади него:
   - О чем ты говоришь, Нелс?
   Фаллон немного говорил на норвежском языке, который его товарищ-заключенный преподавал ему в течение утомительного времени их заключения. Нелс Хелверсон встал на ноги - норвежский солдат гигантского телосложения, под желтыми волосами которого было изможденное массивное лицо, а синие глаза дико горели.
   - Валькирии, - повторил Хелверсон, приходя в замешательство от устойчивой вспышки неземного света. - Девушки-воины, посланницы Одина, которые переносят убитых в сражениях в Валгаллу.
   Фаллон посмотрел на него немного тревожно.
   - Ты, конечно, не веришь тому старому суеверию.
   - Они не суеверие, - прогрохотал норвежский солдат. - Старые боги-герои моих людей все еще живут! Они прибудут к нашему Одину на помощь - одноглазый Тор, бог молний, и все остальные. Они сбросят предательских захватчиков в море.
   Глаза Хелверсона сверкали, его изможденное лицо было вне себя от страсти. Огромный, он возвышался в дрожащем жаре переменных лучей снаружи.
   Молодой американский пилот почувствовал углубленную тревогу. Его большой товарищ-заключенный был все более и более странным и капризным в последнее время. Ошеломленный ударами внезапного вторжения, исчерпав возможность бороться, учитывая бедственное поражение, полусумасшедшее сознание Хелверсона повернулось теперь к древним верованиям его расы.
   Этого не должно было быть. Вся Норвегия была ошеломлена и ошарашена. Без предупреждения нацисты ударили с моря, и за единственную ночь захватили почти тысячу миль береговой линии от Осло до далекого северного порта Нарвик. Их танки, самолеты и пушки уничтожили обескураженных защитников, и теперь захватчики безжалостно и быстро продвигались через долины, чтобы закончить свое завоевание.
   Великобритания одинаково была неподготовлена для смелого нацистского удара, но имела возможность сплотиться, чтобы противостоять этому. Большие патрульные бомбардировщики Королевских Военно-Воздушных сил понеслись к северу, разведать захваченные норвежские порты, чтобы лучше всего преуспеть в установлении противодействия захватническим силам вторжения.
   Фаллон, американский пилот, летел на одном из тех бомбардировщиков к захваченному нацистами порту Нарвик, раскинувшемся далеко к северу от Северного полярного круга.
   Он не вернулся назад. Его сбили у фьорда Нарвик, и с тех пор он содержался в камере импровизированной тюрьмы, которую нацисты установили на высотах над городом. И здесь, день за днем, он беспощадно подвергался допросам со стороны молодого гестаповского офицера Виктора Хейзинга, внешне похожего на волка, о британских приготовлениях.
   - Я знаю, что ты чувствуешь, Нелс, - сказал он норвежцу. - Прессинг со стороны Хейзинга тоже почти сделал меня сумасшедшим. Но ты не позволяй ему сделать это с тобой.
   Бычья шея Хелверсона натужилась, его фанатичные глаза ярко осветились, когда он бросил взгляд на чары Северного сияния над снегом.
   - Скоро наступит время, когда старые боги поднимутся против них, - пробормотал он. - Меч Одина и молнии Тора уничтожат их.
   Он указал дрожащей рукой на перемену лучей.
   - Признак этого уже есть в небе! Сонм богов бодрствует, и девы щита приедут этой ночью! Кровь и месть - уже рядом!
   Фаллон видел безумие в гигантских пылающих глазах скандинава. Древние верования расы пробудили его к жизни. Молодой американец застонал внутри. Эта мономания его друга была почти последней соломинкой.
   - Нелс, приди в себя и забудь те мифы, - попросил он. - Северное сияние - это никакое не предзнаменование. Оно ничто, но...
   Крах! Бум! Как взрыв внезапного грома донесся по соседству поразительный звук. Он сопровождался большими грозовыми молниями.
   - Небеса, это - пушки! - завопил американец. - Артиллерийские орудия! Они внизу, во фьорде!
   Он подбежал к окну. Но тюрьма стояла далеко от фьорда. Он мог только видеть жуткий снежный свет снаружи, и частокол колючей проволоки, которая огораживала эту кустарную складскую тюрьму.
   Нацистские солдаты бежали туда - темные фигуры напротив снега. Стрельба орудий с запада повышалась в бурном темпе. Завыла предупредительная сирена на нацистском летном поле около тюрьмы.
   - Это британские суда, которые ведут артобстрел города! - закричал взволнованно Фаллон. - Двенадцатидюймовые! Должно быть, там линейный корабль в эскадре!
   Он и Хелверсон, прижались к зарешеченному окну, увидев, как прожекторы ударили в небеса с соседнего летного поля. Зенитные орудия отчаянно закашляли туда, по самолетам, пикирующим сверху.
   Затем донесся звук гигантской хлопающей двери, и большое красное пламя взорвалось на краю аэродрома. Другая британская бомба взорвалась двумя секундами позже намного ближе к тюрьме. Фаллон из своего опыта, как пилота бомбардировщика, знал, куда упадет третья бомба.
   - Вниз, Нелс! - завопил он, бросаясь вместе с большим норвежцем на пол.
   Когда они распластались на цементе, казалось, целый мир поднялся от взрыва третьей бомбы. Пол поднялся и закачался под ними, разрушилась и опала падающая каменная кладка, залязгало железо по камням.
   Раненные нацисты завопили где-то поблизости, когда Фаллон поднялся на ноги. Внешняя каменная стена их камеры была разломана выше и ниже зарешеченного окна. Бомба, очевидно, поразила один конец тюрьмы, или около того.
   Нацистские самолеты-истребители взревели из соседней области, покачиваясь на краю Северного сияния. Пулеметы затакали там, в небе, едва слышимые из-за грома отдаленного артобстрела.
   - Разве я не говорил, что кровь и месть рядом? - прокричал Хелверсон. - Признак в небе был верен!
   У поцарапанного Фаллона внезапно возникла надежда, когда он бросил взгляд на прутья окна. Взрыв бомбы сломал часть их, расколол каменную стену и вывернул половину прутьев, освободив их из гнезд.
   - Нелс, помоги мне! Если мы сможем выйти отсюда до прихода Хейзинга и его дьяволов, то здорово их удивим...
   Фанатичное волнение Хелверсона не помешало ему уяснить немедленную возможность спасения. Гигантский норвежец отставил Фаллона в сторону и показал свою великую силу, сгибая ослабленные прутья. Его сутулая фигура надавила на прутья, которые просели вовнутрь.
   Через секунду он и Фаллон были за окном. На мгновение они присели в тени стены, по колено в снегу и дрожащие от ледяного ветра. Они могли видеть теперь, что весь западный конец длинного, низко сидящего каменного здания был разбит.
   Затем они бросили взгляд на сражение, продолжающееся внизу во фьорде. Темнота там постоянно рвалась красными вспышками орудий. При этом неуверенном освещении, Фаллон заметил британский линейный корабль и полдюжины эсминцев, поливающие снарядами пришвартованные нацистские эсминцы и батареи, которые отчаянно вели ответный огонь из города.
   Британские самолеты теперь нападали, чтобы определить и разбомбить те батареи. Им препятствовал дикий рой "мессершмиттов". Сражение было в самом разгаре в этом странном месте - среди снежных пиков и темного моря, освещенного вспыхивающим Северным сиянием.
   Фаллон заметил, что секция частокола была стерта бомбой. Он потянул Хелверсона через снег.
   - Мы сможем достигнуть британских судов? - выдохнул норвежец, когда они бежали.
   - Никакого шанса на это, - выдохнул Фаллон.
   - Это только набег, не высадка, у них нет никаких транспортов. Но вот то летное поле, которое рядом... Если мы сможем достать нацистский самолет...
   Двойной выстрел из винтовки позади них и хриплый немецкий голос известили о тревоге. Тюремные охранники, оправившись от деморализации, вызванной взрывом бомбы, заметили двух беглецов.
   Фаллон и Хелверсон спрятались позади снежного пригорка. Когда они пригнулись за высоким наносом снега, американец услышал ясный голос Виктора Хейзинга, ревущего приказы.
   Судя по звуку голосов, нацистские охранники направились к фьорду, предполагая, что сбежавшие пленники пробуют достигнуть британских судов, все еще обстреливающих город. Фаллон прошептал благодарственную молитву, после чего он и норвежец сделали рывок к летному полю.
   Когда они достигли края поля, он увидел, что там стоят три или четыре нацистских самолета, оставленных на снежной области. Их постигла удача, поскольку один из тех самолетов оказался возле них. Это был "мессершмитт", пилот которого торопливо стучал чем-то в кабине и проклинал всех. Двигатель не работал.
   - Я возьму его, - проговорил Хелверсон, когда они ползли поперек поля, держа путь к самому близкому к ним самолету, подальше от нацистов.
   Большие руки норвежца схватили и зажали шею нацистского пилота прежде, чем он осознал, что они позади него. В зловещей тишине Хелверсон вытянул корчащегося человека из самолета. Треснул ломающийся звук. Задушенный нацист прекратил сопротивляться и Хелверсон опустил его.
   - Теперь один из детей Хэля не будет больше взрывать наших деревень! - пророкотал гигант.
   Фаллон взобрался в кабину.
   - Быстрее, Нелс, садись сюда! Если мы...
   Громкий выстрел пистолета прервал его слова, и Хелверсон застыл, пораженный. Внезапно кровь стала хлестать из его плеча. Американец повернулся и увидел единственного человека, мчащегося с направления, откуда они прибыли. Его пистолет поднялся для второго выстрела. В жутких лучах, которые красили небо и снег, невозможно было спутать: стройная фигура, одетая в черную форму, с белокурым красивым волчьим лицом.
   Виктор Хейзинг не совершил ту же самую ошибку, что нацистские охранники тюрьмы, которые приняли как очевидное, что беглецы попытаются достигнуть фьорда.
   Офицер гестапо пробирался к ним через снег. Правая рука Хелверсона бесполезно повисла. С ужасным неудобством Фаллон втащил качающегося норвежца в кабину, втиснув в узкое место.
   Вторая пуля из пистолета Хейзинга отрикошетировала от тонкой брони возле места пилота, когда Фаллон запустил неработающий двигатель. "Мессершмитт" заревел, проехал по полю и взлетел настолько тяжело, что смог подняться лишь на очищенном пригорке за полем. Почти немедленно, Фаллон оказался над глубоким фьордом.
   Там внизу сражение приближалось к концу. Британские военные корабли отправлялись в море, их орудия все еще грохотали. Два нацистских эсминца и полудюжина транспортов были уничтожены и догорали, пылая.
   Фаллон сделал круг и направился на север, к Северному сиянию. Борясь за высоту, он обогнул соседние снежные пики и лег на курс, немного восточнее севера.
   - Мы не можем достигнуть Шотландии на этом истребителе, в нем меньше половины достаточного количества топлива, - подергал он по плечу Хелверсона. - И даже если союзники вторглись на юге, мы тоже не сможем достигнуть тех портов. Мы попробуем добраться до рыбацких деревень на далеком северном побережье, которые все еще находятся в норвежских руках.
   Хелверсон, убрал руку с раненого плеча и кивнул большой головой. Его синие глаза все еще излучали фанатичный яркий свет.
   - Мы летим к северной земле Одина. Это хорошо!
   Фаллон встревожено поглядел на полусумасшедшего товарища. И он напрягся, когда бросил взгляд на черную точку далеко позади них в небе Авроры.
   - За нами нацистский истребитель! - закричал он. - Это дьявол Хейзинг!
   У того не было времени отдать распоряжение другим пилотам, чтобы те последовали за ними. Тогда он лично должен быть в том самолете!
   Фаллон знал, что молодой офицер гестапо был техничным пилотом. Вопросы Хейзинга в течение того длинного мучительного расследования показали ему это. И он знал, что Хейзинг думает, что Фаллон обладает ценной информацией и при любом для себя риске предотвратит их спасение.
   Неустанная прямота в преследовании нациста разбудила новый гнев в Фаллоне. Воспоминание о тех днях, когда Хейзинг измывался и запугивал его в течение многих часов подряд, заставило Фаллона испытать желание вернуться и встретить своего преследователя в бою.
   Фаллон знал, что его возможности в этой битве были бы минимальны, поскольку перегруженный самолет не мог бы маневрировать, чтобы соответствовать истребителю Хейзинга. И его обязанностью было - спастись в далекой Арктике, в прибрежных деревнях за северной дикой местностью, за которой он мог достигнуть Англии с информацией относительно обороноспособности Нарвика, которая была бы жизненно важной для союзнической коалиции.
   Он дал газу до предела. Но самолет сзади подползал все ближе. В ревущем темпе миль преследуемый и преследователь мчались над обширной, почти необитаемой дикой местностью - северной Норвегией.
   Фаллон видел, как возвышаются зубчатые белые горы, раскинулись мрачные затененные долины, а большие ледники ползли как блестящие змеи к отдаленному морю. Нигде не было ни света, ни дома, ни деревни.
   Не присутствовали даже дикие саамы - северные олени, которые обычно паслись на этих бесплодных, безжизненных равнинах далекой, ледяной земли.
   И по покрытым снегом пикам и ледникам мерцал громадный блеск Северного сияния. Целое небо впереди казалось палисадом люминесцентного блеска, из которого лучи несли свой свет поперек морозных небес.
   Он никогда не видел такой Авроры. Хелверсон сделал архаичный жест почтения к тому сверкающему небу, его глаза светились восторженным огнем.
   - Старые боги пробудились этой ночью! И мы идем к ним!
   Фаллон на сей раз не смог найти слов для недоверия. Он чувствовал себя загипнотизированным Авророй. Ее жестокие лучи все еще вырастали интенсивно. Это было, как если бы они летели на солнце.
   Покалывающие силы казались волнующими, проходя через его опустошенное тело. Он чувствовал себя так или иначе на краю огромных открытий, которые заставили его забыть о неустанном преследователе позади. Как фанатичный скандинав, он также чувствовал странное, дикое рвение сверхчеловеческих ожиданий, когда они летели.


ГЛАВА II

Валькирии

   Зверское прерывание вытеснило все странные чувства из сознания Фаллона. Пулеметы застрекотали позади него, и поток трассирующих пуль прошили левое крыло его самолета. Мгновенное понимание, что Хейзинг настиг их, отразилось в мозге американского пилота.
   Ни секунды не размышляя, он резко вывернул руль, чтобы направить самолет резко вокруг. Он поймал только проблеск самолета Хейзинга, пролетевшего вокруг него с неустанной стремительностью.
   "Нацистский дьявол! - подумал он яростно. - Он бы последовал за нами даже к черту, чем увидеть, что мы сбегаем".
   Хелверсон заревел с совершенной яростью. Но сознание Фаллона стало ледяным и ясным, когда он напряженно маневрировал в своем положении. Он знал, что это сражение приведет к смерти. Его перегруженный самолет не сможет скрыться от Хейзинга. Один или другой из них должен будет упасть.
   Легкое судно нациста имело превосходящую маневренность. Но Фаллон надеялся, что офицер гестапо окажется слабым, как боевой пилот.
   Как два кружащихся ястреба, они летели в сверхъестественном блеске той невероятной Авроры. Внизу под ними разлеглась дикая местность снежных диапазонов и ползающих ледников, отражающихся в лучах сияния. Они, должно быть, отдалились далеко на север, думал быстро Фаллон, далеко к диким, непосещаемым горам Финмарк, возле побережья Северного Ледовитого океана. И если бы он смог бы оказаться над Хейзингом, они могли бы...
   Нет времени, чтобы думать о будущем теперь!
   И не будет никакого будущего, если он позволит Хейзингу зайти в хвост. Нацист теперь почти преуспел в этом, что упорно делал. Фаллон пустил свое тяжелое судно в изумительный штопор, затем взял круто вверх, пока его самолет почти не стал вертикально, и затем закрепился петлей назад и вниз, пройдя непосредственно сотню ярдов, очутившись позади сбитого с толку нациста.
   За долю секунды он заполучил самолет Хейзинга во всех его деталях - кусок темноты напротив огромной Авроры. Его палец немилосердно нажал на гашетку. Но никакого ответного рева не донеслось от пулеметов его судна. Пулеметы его "мессершмитта" были молчаливы и мертвы.
   Потрясенный Фаллон внезапно вспомнил, что нацистский пилот этого самолета стучал и ругался в кабине, когда они схватили его. Теперь он понял, почему этот пилот не участвовал в битве за фьорды. Но осознание этого пришло слишком поздно.
   - Оружие не работает, Нелс! - закричал он Хелверсону. - Мы не можем бороться, и я думаю, что не сможем уйти.
   Хейзинг уже обнаружил их присутствие позади него, и отвалил в сторону. Но затем нацист прилетел, мчась с тыла, стреляя из всего оружия.
   - Он не сможет убить нас, - известил громкий голос Хелверсона с фанатичной верой. - Старые боги будут бороться вместе с нами сегодня вечером.
   Фаллон не верил этому, и его сердце похолодело от предчувствия гибели, когда он бросал самолет из стороны в сторону на всем протяжении неба, чтобы улететь от нациста. Ощущая их беспомощность, Хейзинг стал опрометчиво, при любой возможности стрелять по ним с каждой возможной дистанции.
   Они спикировали снова вниз, к диким, снежным пикам и долинам, в безумном танце великолепных лучей, в небесах, окрашенных Авророй. Фаллон знал, что только вопрос времени, сколько они останутся в живых. Но время закончилось еще скорее, чем он ожидал.
   Порыв повышающегося ветра стал опрокидывать самолет, круто изменяя его положение. Когда он отчаянно боролся, чтобы избежать падения, Хейзинг напал сверху. Пулеметы нациста застрочили, прострелив насквозь двигатель Фаллона. Его поврежденный двигатель закашлял и сдох. Приборы показали, что, по крайней мере, два бензопровода повреждены.
   - Он попал в нас! - заорал теперь громко Фаллон, когда двигатель умер. - Держись, Хелверсон, мы летим вниз.
   Он знал, что приземлиться вниз на мертвом движке - один шанс из ста. Но это был единственный, оставленный им шанс.
   Усиливающиеся ветра свистели вдоль его крыльев и проталкивались в поврежденное судно, когда он мчался вниз через дергающийся утренний яркий свет. Хейзинг снизился к ним и выпустил очередь, которая попала в фюзеляж. Фаллон осознал горечь того, что неспособен забрать нациста с собой.
   Он устремился к длинному, снежному ущелью, окруженному стеной ледяных пиков горных хребтов. Нос самолета теперь сильно наклонился, что Фаллон напряженно вытягивал шею, чтобы оценивать расстояния в нереальном освещении. Теперь ветер перешел на свистящий вопль, и ущелье приближалось к ним с ужасной скоростью.
   Фаллон почувствовал, как колеса зарылись в снег, и замерзший фюзеляж скрылся под ним. Самолет, несясь со скоростью поезда-экспресса, безумно подпрыгнул с земли ущелья. Когда он снова хлопнулся в более глубокий снег, то прокатился по нему, ударившись носовой частью в препятствие, оглушив его.
   Он не знал точно, как долго был без сознания, когда пришел в себя. Очумело он осмотрелся вокруг, и обнаружил, что Хелверсон все еще лежит без сознания. Он стал слабо корчиться, пока не открыл дверь из зажатой кабины. Тогда он спустился с находящимся без сознания норвежцем в снег.
   Морозные ветра поразили его лицо, налетая в ущелье с запада, с увеличивающимся усилием. На севере и юге возвышались крутые, ледяные утесы. Небо в высоте все еще пылало загадочным сверхъестественным блеском Северных Огней.
   - Нелс, приди в себя! - хрипло вскричал он, ударяя по лицу бессознательного гиганта.
   Только сейчас он заметил, что Хелверсон потерял много крови. Норвежец с усилием открыл синие глаза. Он, казалось, не видел Фаллона, глядя выше него.
   - Послушай! Они прибывают! - воскликнул он хрипло. - Я слышу их над ветром, они едут к нам. - Его глаза вспыхнули с величием. - Валькирии прибывают! Мы мертвы и посланницы Одина едут, чтобы родить нас в Валгалле!
   Фаллон поразился, как можно услышать гром стремительного движения, цокот копыт и понукающие серебряно-ясные крики над визгом ветра в столь дикой и жуткой среде.
   Снег внезапно поднялся в ярде от американца, и прозвенел выстрел через шум бури. Он обернулся и посмотрел скептически.
   Виктор Хейзинг прошел в ущелье к ним. Его черная фигура ясно отсвечивалась напротив освещенного Авророй снега. Нацист выстрелил из пистолета снова, и пуля просвистела мимо Фаллона.
   Фаллон, возможно, восхитился бы нацистом в другое время за неустанную преданность своим обязанностям. Было ясно, что Хейзинг наблюдал за ними из самолета, и видел, что они, возможно, избежали гибели. Поэтому он самостоятельно сел внизу ущелья и пришел пешком, чтобы прикончить их, в то время как они лежат без сознания.
   Слепой гнев взорвался в мозгу Фаллона. Он бросился в сумасшедшем приступе к немцу. Оружие Хейзинга выпалило дважды и жгучее пламя задело американца. Он оказался у нациста раньше, чем тот смог выстрелить снова. Фаллон бросился с одними руками на немца, его кулаки слабо обрушились на лицо Хейзинга.
   - Ты хилый дурак! - зарычал высокомерно нацист, защищаясь от бессильных ударов.
   Ужасно красивое молодое лицо блондина Хейзинга ничего не выражало. Атлетически сложенный офицер обладал жесткой силой волка, и Фаллон знал это, поэтому атаковал быстро.
   Это знание и яростное чувство ненависти сотрясало его тело для заключительного усилия. Он жестоко ударил обеими руками в подбородок Хейзинга. Когда нацист изо всех сил пытался сохранить равновесие, Фаллон отчаянно схватился за его пистолет. И заполучил его. Но прежде чем он мог воспользоваться им, Хейзинг схватил его сзади с криком ярости. Его кепка отлетела и растрепанные светлые волосы, а также искаженное, красивое лицо отсвечивались в спектральном блеске. Руки Фаллона оказались свободными, и он ударил неуклюже рукояткой оружия. Пистолет попал по голове нациста, и тот упал в снег.
   Фаллон вернулся к норвежцу, и когда он сделал так, то упал вперед на руки и колени. Он знал, что сознание покидает его, но пополз, вслепую перемещаясь через снег.
   Но почему, над воплем и свистом ветров он все еще слышал гром приближающегося цокота копыт и орущего крика охотящегося животного? Почему неземная вспышка Авроры, кажется, блещет по всему ущелью?
   Хелверсон оказался на коленях в снегу, его массивное лицо дико пылало, когда он указал на край ущелья.
   - Девы-валькирии! - зашелся он в хриплом крике против ветра. - Они прибывают!
   Фаллон попробовал повернуться, чтобы посмотреть позади себя, но, казалось, что теперь все повернулось вокруг него. Его мозг отказался воспринимать то, что видели глаза.
   Отряд наездников дико загрохотал по ущелью в стремительном движении. Это были валькирии, девы-воины из древних легенд, вооруженные и в нагрудниках, с бледными золотыми волосами, развевающимися из-под крылатых шлемов. Их серебряный крик перекрывал беснующийся ветер.
   - Эй хо! Эй хо!
   Посыльные Одина, те, которые забирают убитых, ехали быстро к нему среди ночи, ветра и пылающего Северного сияния!
   Фаллон понимал, что это бред, когда те невероятные всадники помчались на него. Во главе, на черном жеребце, скакала девушка, которая не носила шлема, и чьи золотые волосы колыхались позади на ветру, как пламя. И у ее колена, как охотничья собака, мчалась огромная белая рысь.
   Этот лидер валькирий заметила небольшую группу - нациста без чувств, бредящего норвежца, пьяно шатающегося американца. Ее голос отдал командное распоряжение, когда она потянула узду возле Фаллона.
   Сознание Фаллона уловило невероятно красивое белое лицо, смотрящее вниз через темные туманы. Это было лицо, бесстрашное и динамичное, чьей самой замечательной особенностью были бурлящие синие глаза, в которых, казалось, вспыхивали молнии.
   Ее красные губы произнесли звонкий приказ. Белая рысь остановилась возле Фаллона и зарычала. Дева-валькирия подъехала к бессознательному Хейзингу, низко наклонилась и подтянула его, положив поперек седла. Следующим валькирия взяла подобным способом норвежца. Затем Фаллон почувствовал, как с невероятной силой девушка взяла его за плечо и перебросила на третий крюк своей лошади.
   Дева-лидер без шлема прокричала следующую команду и поскакала вперед. И целый отряд загалопировал по снежному ущелью, с вихрями позади и серебряным криком под Северном сиянии.
   - Эй хо!
   Фаллон понял, что все это должно быть бред перед смертью, и все же он осознавал, как трясется на галопирующем коне. Он мог смутно слышать голос Хелверсона, бредящего около него.
   - Я говорил Вам, что старые боги ожили! Мы мертвы и они несут нас к Валгалле!
   Затуманенное сознание Фаллона задалось вопросом, а что если скандинав может быть прав. Это ведь могло оказаться в действительности - их тела мертвы.
   Он открыл глаза в последний раз. Они скакали через ущелье к узкому, снежному проходу. За его гребнем лежала большая долина, которой придавали чашевидную форму, возвышающиеся ледяные пики.
   Но он не мог видеть внизу эту долину. Было ли это его замутненное видение или в действительности волшебство, которое заставляло целую долину казаться невидимым мертвым местом?
   И все же девушка-лидер бесстрашно ехала вперед, сопровождаемая другими валькириями. Фаллон внезапно почувствовал острый, мучительный удар, как если бы он упал с большой высоты. Теперь он оказался в долине мертвого места.
   И теперь, он мог видеть ее интерьер. Она протягивалась на мили вдаль, перетекая в тусклую перспективу леса, а тот, в свою очередь, в каменные замки, на отдаленном утесе, напротив которого сморщилась масса самой большой каменной цитадели.
   Больше этого сознание выдержать не могло. Когда он проваливался в темноту, его последний проблеск сознания услышал безумный, ликующий крик Хелверсона.
   - Валгалла! Валгалла!
  

ГЛАВА III

Дочь Богов

  
   Фаллон проснулся от тяжелого сна с чувством экстраординарной легкости и благосостояния. Он изумленно заозирался. Фаллон лежал на кровати, сделанной из массивной деревянной структуры, чьи четыре угла были вырезаны в виде волчьих голов. Она занимала часть темноватой каменной комнаты, которая не имела никакой другой мебели, кроме нескольких скроенных стульев.
   В комнате было два окна - высокие и узкие, подобно разрезу. Они были полностью открыты и без утепления, пропуская воздух, и, таким образом, в помещении было резко холодно, что привело Фаллона в дрожь.
   У одного из окон возвышалась массивная фигура Хелверсона, пристально вглядывающегося в далекий серый дневной свет.
   - Нелс! - воскликнул американец, сев. - Я думал, что ты почти мертв. Те две раны...
   Хелверсон повернулся. Его синие глаза мерцали с любопытным величием, когда он приблизился.
   - Да ведь я мертв, - сказал норвежец просто. - Ты тоже.
   Фаллон почувствовал порыв нетерпения.
   - О чем ты говоришь? Ты такой же живой, как и я.
   - Мы мертвы, - повторил Хелверсон с устойчивым осуждением. - Мы умерли в этом снежном ущелье, и валькирии прибыли, чтобы отнести нас сюда, в Валгаллу.
   Фаллон внезапно вспомнил крушение их самолета, борьбу с Хейзингом, невероятный отряд диких дев-валькирий, которые галопировали в ущелье и несли всех их троих в скрытую странную долину, которая не могла быть замечена снаружи.
   Но ведь это все было бредом? И все же, если так, то где они оказались теперь, и как они появились здесь? Фаллон торопливо поспешил к одному из узких окон.
   Удивление и страх обуяли его, когда он посмотрел вдаль. Его окно оказалось высоко в массивном, квадратном, каменном замке, который огибал вырисовывающийся утес во главе долины. Он мог видеть прямо внизу строения и маленькие каменные здания. Там двигались люди. Они носили нагрудники, рогатые шлемы и короткие меховые безрукавки. И еще они носили мечи, щиты и топоры!
   Ошеломленные глаза Фаллона поднялись, чтобы оценить расстояние. Серый дневной свет имел любопытное бледное, облачное качество, но сквозь него он мог видеть, как далеко простирается долина. Темные леса косматых сосен и елей, склонялись над пропастями.
   Он бросил взгляд на маленькие каменные замки в далеких милях. Теперь он не сомневался, почему долина не видна снаружи - все дело в окружающем бледном свете, полностью укутывающем долину.
   - Я не понимаю этого, - произнес Фаллон. - В этой дикой местности северной Норвегии не может быть никакой жизни! Что это за место?
   - Это Валгалла, дом старых богов, - сказал Хелверсон с абсолютной уверенностью. - Рай, куда переносят всех, кто умирает в сражении. Если не валькирии, то кто принес нас сюда? - продолжил норвежец. - Их лидером был не Тор, а непосредственно его дочь - богиня-воин Бринхилд. Она - волшебная хозяйка молний, ветра и шторма, как и ее отец.
   - Дочь Тора? - теперь Фаллон вспомнил красивую девушку, которая ехала без шлема во главе тех диких дев-воинов, с большой рысью у колена.
   - Да, дочь Тора, бога молний, - подтвердил Хелверсон. - Она всегда ведет посыльных Одина.
   Американец взорвался.
   - Тор, Один и другие старые норвежские боги - только мифы! Ты, должно быть, сошел с ума от ран. Позволь мне посмотреть на них.
   Он открыл запачканную кровью куртку Хелверсона. Холодное изумление потрясло его. Он обнаружил, что два пулевых ранения норвежца исчезли. Остались только два мертвенно бледных шрама, отметивших их место.
   Фаллон ошеломленно поднял руку к своей собственной голове. Видимая борозда, которую оставила пуля Хейзинга исчезла. Он почувствовал только вылеченный шрам.
   - Это безумие, - прошептал он. - Наши раны исчезли. Это волшебство!
   - Да, волшебство сонма богов, старых богов, - искренне прогрохотал Хелверсон.
   - Теперь, когда мы мертвы и в Валгалле, никакие раны не могут повредить нам.
   Сознание Фаллона из двадцатого века пошатнулось от воздействия необъяснимой тайны. Его скептицизм дрогнул. Что, если они действительно умерли в том ущелье?
   Он знал легенды о старых норвежских богах. Легенды об их невероятном доме в Асгарде, замке Валгалле, к которому переносились все воины, которые погибли в сражениях, и кто там жил в бессмертии. Тысячи лет в эти легенды твердо верили жестокие викинги севера. Что, если те истории не были легендой, а правдой?
   - Я не верю этому! - вскричал Фаллон, пытаясь найти поддержку. - Сейчас 1940 год и не тьма веков. И я не мертв - я жив. Если бы я не жил, то чувствовал бы себя холодным?
   Он действительно дрожал от острого холодного воздуха из открытого окна. Осматриваясь, он заметил меховые куртки, висящие на вешалке в углу каменной комнаты. Он надел одну из коротких, подобно безрукавке, предметов одежды. При этом Фаллон обнаружил внутри собственной униформы тяжелый пистолет, который он вырвал у Хейзинга в борьбе. Его магазин был все еще наполовину полон, и это придало ему новое чувство уверенности.
   - Слушай, я хочу, чтобы ты возобладал над этим сумасшедшим понятием, что здесь Валгалла, и спустился на землю, - сказал он быстро Хелверсону. - Мы сейчас выйдем и узнаем, где находимся, как добрались сюда, и какой самый короткий маршрут к северным деревням побережья.
   Норвежец покачал желтой головой.
   - Мы не сможем уехать отсюда. Те, кого девы-валькирии переносят в Асгард, никогда не возвращаются к людям.
   - А мы вернемся к людям, - пообещал мрачно Фаллон. - Информация, которую я имею о нацистской обороноспособности Нарвика, будет жизненно важна, если я смогу вернуться в Англию. И я собираюсь осуществить это.
   Он сунул руки в меховые карманы и двинулся к тяжелой дощатой двери комнаты. Она внезапно открылась прежде, чем он достиг ее, и двое мужчин шагнули внутрь.
   Они были фигурами из исторического романа, викингами, большими мужчинами с желтыми волосами, растекающимися по их плечам, чьи бледные глаза были холодными, как северный лед. Каждый был вооружен тяжелым мечом и круглым щитом. Каждый носил рогатый шлем, меховую куртку и штаны из мягкой кожи.
   Один из этих двух викингов, человек среднего возраста с твердым, обветренным лицом, заговорил коротко с Фаллоном и Хелверсоном. Он говорил на архаичной форме норвежского языка, странной, но понятной.
   - Принцесса Бринхилд требует вашего присутствия, незнакомцы, - пробасил он. - Мы проведем вас.
   - Бринхилд! Дочь Тора! - повторил Хелверсон. Он взволнованно повернулся к американцу. - Разве я не говорил тебе об этом?
   Фаллон изумленно поглядел на двух викингов.
   - Вы двое не люди из Внешнего мира!
   Старший воин пожал плечами.
   - Мы посещали однажды Внешний мир. Я - Тир, капитан сонма богов, а это - Хеймдалл.
   Хелверсон закашлялся, его глаза расширились с внушенным страхом.
   - Тир, бог войны? И Хеймдалл, наблюдатель богов?
   Фаллон посмотрел недоверчиво с одного воина на другого, с твердолицего человека, который назвал себя Тиром, к тревожному мужчине средних лет, Хеймдаллу.
   Молодой американец почувствовал себя пойманным в какой-то кошмар отрицания фактов. Эти мужчины были столь же реальными, как непосредственно он сам. И все же они утверждали, что относятся к сонму богов, являются древними норвежскими богами, которые были легендой тысячи лет.
   Фаллон боролся против раздирающего его скептицизма.
   - Тогда это Валгалла?
   Тир уставился на него.
   - Вы находитесь в замке Валгалла, цитадели сонма богов и цитадели Асгарда.
   Он и Хеймдалл последовали впереди за дверь, а американский пилот с Хелверсоном поспешили за ними.
   Они продвигались по темному каменному коридору, затем вниз по массивной лестнице.
   Фаллон бросил взгляд на мужчин и женщин в комнатах и проходах замка. Все они были светловолосой расой, как и его эскорт. Воины носили броню, несли меч или топор. Некоторые из гибких молодых девушек были в блестящих туниках. Другие носили белое платье.
   Его и Хелверсона провели к длинному каменному залу гигантских размеров. Его единственные обитатели были группой высоких вождей сонма богов, которые собрались около поднимающегося каменного возвышения на более далеком конце.
   Когда они приблизились к той группе, то Фаллон напрягся, с повторно пробудившейся ненавистью. Там стоял Виктор Хейзинг. Красивый, белокурый молодой нацистский офицер, смотрелся странно в его черной униформе, наблюдая подход Фаллона суженными глазами.
   - Какой дьявол принес его сюда, - пробормотал с ненавистью Фаллон. - Я ведь не сплю? Так или иначе, но он реален.
   - Дочь Тора! - произнес Хелверсон. - Я говорил тебе, что это была она!
   Фаллон нетерпеливо последовал за норвежцем, почтительно смотря глазами на девушку, которая сидела на возвышении, на черном мраморном кресле.
   Он затрепетал, как от удара материальной силы. Вся мысль о его ненавистнике была отметена шумом эмоций. Его первая мысль была такой, что эта девушка, которая смотрела вниз на него, является богиней.
   Теперь она не носила яркую тунику, которая на ней была как на лидере диких валькирий. Почти единственным предметом ее одежды был короткий черный киртль, украшенный драгоценными камнями пояс и высокие сандалии из мягкой кожи. Ее единственным верхним предметом одежды были длинные волосы, которые опадали как поток золотого пламени вокруг ее высокой, белой груди. Странный, сверкающий свет, казалось, исходил от ее тела.
   Это была неземная, динамическая красота лица, которая уставилась на Фаллона. Королевская красота точеных особенностей тела, сладкие красные губу противопоставлялись структуре глаз, синий пристальный взгляд которых встретил его как удар меча. Ясная лазурь в той глубине глаз, в которых постоянно вспыхивали и играли крошечные молнии, держали его загипнотизированным.
   Низкий рык отвлек его от созерцания. Около мраморной плиты кресла дочери Тора сидела белая рысь. Животное было нетрадиционно огромно для его вида. И оно показывало клыки и когти, когда ее зеленый взгляд блуждал по американцу.
   Голос Бринхилд отдал нетерпеливую, серебряную команду животному.
   - Тихо!
   Рысь покорно улеглась позади ее на живот, но продолжала впиваться взглядом в Фаллона.
   Глаза Бринхилд осмотрели высокую, худощавую фигуру Фаллона, его темные волосы, остановились на нетерпеливом, массивном лице Хелверсона, и затем вновь вернулись к американцу.
   - Вы темный, и не похожи на одного из нашей северной расы, - обратилась она к Фаллону с размышляющим интересом. - Как Ваше имя?
   - Фаллон, - ответил он ей.
   Бринхилд повторила имя, ее сладко-красная форма губ выговаривала его странно. Внезапно она спросила:
   - Почему Вы и этот другой чужеземец, боролись в ущелье?
   Фаллон испепелил взглядом Хейзинга.
   - Он наш враг. Наши народы находятся в состоянии войны.
   Результат его утверждения поразил его. Вспышка осветила синие глаза Бринхилд. И от высоких вождей сонма богов донесся хор нетерпеливых и взволнованных восклицаний.
   - Война? - вскричал жестокоглазый Тир. - Война снова в Нортленде? Вы принесли хорошие новости, чужеземец!
   Ропот ликующего согласия прибыл от других вождей сонма богов. Факт войны во Внешнем мире, казалось, порадовал их, как зов трубы.
   - Очень долго внешние народы дремали в мягком, жирном мире, - объявила Бринхилд. - Расскажите мне об этом войне, незнакомец.
   Фаллон обвиняюще указал на Виктора Хейзинга.
   - Его люди, немцы, начали войну. Они вторглись в Нортленд и его люди подверглись нападению без причины. А мои собственные отдаленные страны стремятся помочь сопротивляющимся норвежским защитникам.
   Хейзинг шагнул вперед, говоря торопливо для слушающей дочери Тора.
   - Это не так, принцесса! - начал отрицать нацист. - Мои люди пришли на север, к своим кузенам по крови - норвежцам. Мы вошли в Нортленд только чтобы защитить наших норвежских друзей от выродков-чужеземцев, которые используют их как инструменты в своих собственных целях.
   Хелверсон издал рев гнева.
   - Немецкая ложь! Мы, норвежцы, не желали никакой их "защиты"!
   Фаллон заговорил искренне с девушкой, блестящие синие глаза которой перемещались по их лицам в течение этого горячего спора.
   - Действительно ли возможно оставить эту долину? - спросил Фаллон. - У меня есть информация, которая поможет моим людям вышвырнуть захватчиков из Нортленда, если я смогу передать ее им.
   Он напряженно ждал ответа. И, несмотря на все, полагал, что он и Хелверсон уже действительно мертвы. Если бы они не умерли, то это усилило бы тайну этих неземных древних легенд о богах. Но это также означало, что он обязан сбежать из этого странного места, и предоставить свою информацию командованию.
   Бринхилд заговорила решительно.
   - Вы не можете оставить долину Асгард, чужеземец. По крайней мере, только когда мы изучим всю правду об этой войне, о которой Вы говорите.
   Она размышляла, ее подбородок поглаживала белая рука.
   - Мы, сонм богов, устали от мира. Теперь, когда война снова пришла в Нортленд, мы еще раз познаем радость сражения!
   Электрическая вспышка снова появилась в ее глазах, мимолетная, дикая, жестокая, как неприрученный дух.
   Фаллон шагнул.
   - Но я должен выбраться отсюда и вернуться к моим собственным людям!
   Синий пристальный взгляд Бринхилд резко потемнел. Ее серебряный голос зазвенел.
   - Никто здесь в Асгарде не скажет дочери Тора "должен", чужеземец!
   Хелверсон ущипнул за рукав Фаллона и прошептал отчаянно:
   - Не возмущайте богиню!
   Бринхилд надменно продолжила:
   - Теперь я не часто езжу далеко за внешний снег с моими валькириями-слугами. Это наша традиция, когда мы делаем так, чтобы вернуть раненных мужчин. Случалось, находили и давали им жизнь здесь. Но ни один из них не оставлял эту долину после этого!
   Виктор Хейзинг наградил Фаллона ядовитой улыбкой, когда понял, что молодой американец не сможет выбраться далеко с его информацией. Триумф этой улыбки привел Фаллона в бешенство. Он занервничал. Так или иначе, но он должен выбраться из этой таинственной долины древних богов. Судьба союзнического нападения на Нарвик зависела от этого.
   Его рука скользнула в меховую куртку и схватила рукоятку пистолета. Он внезапно выхватил оружие и прицелился из него в Бринхилд. Его худое лицо стало темным и напряженным.
   - Это чужеземное оружие, - сказал он ей твердо. - Оно может убить Вас немедленно. Вы позволите мне оставить это место.
   Рев гнева раздался от вождей сонма богов, их мечи с лязгом выскользнули из ножен. Белая рысь присела и зарычала, готовясь к прыжку на американца. Хелверсон, потрясенный его действием, казался ошеломленным суеверным ужасом.
   - Всем стоять! - закричал Фаллон. - Ваша принцесса умрет прежде, чем вы сможете тронуть меня.
   Это был отчаянно дикий блеф.
   Но Бринхилд засмеялась! Явное развлечение слегка отдавалось в ее серебряном смехе, когда она смотрела вниз на Фаллона.
   - Вы действительно думаете, что сможете убить дочь Тора этой игрушкой? - задала она вопрос. - А ведь Вы, незнакомец, безумны, я полагаю.
   И она распрямила руку в быстром, отталкивающем жесте. То, что последовало затем, было почти вне понимания Фаллона.
   Казалось, молния прыгнула из ее руки. Вспыхнувший разряд электрического пламени ударил в пистолет и отбросил его.
   Фаллон закачался, его рука внезапно оцепенела от удара. Оглушенный, он очутился на полу, совершенно неспособный понимать, как девушка владеет такой силой. Он увидел внушенный страх на лице Хелверсона, изумление и внезапное облегчение у Хейзинга.
   Но самые четкие в его ошеломленном видении были высокомерные синие глаза Бринхилд. Волшебная хозяйка молний смотрела с прохладным презрением, и неблагоразумный гнев и отчаяние в этот кульминационный момент охватили Фаллона. Не учитывая последствий, он помчался вперед к девушке на возвышении.
  

ГЛАВА IV

Волшебная Угроза

   Бринхилд немедленно переместила свои белые руки быстрее, чем мог заметить глаз, в интересном текстильном жесте. Все ее тело, казалось, запылало. Танец молний сверкнул из ее рук, чтобы сформировать ужасный и одновременно великолепный занавес электрического огня перед ней. Раскаты грома встряхнули большой каменный зал. Фаллон отпрыгнул от того занавеса молнии - и он исчез.
   - Мой Бог! - удивленно произнес американец, уставившись на девушку неверящими глазами.
   Рев гнева донесся от капитанов сонма богов. Один из них - высокий, угрюмолицый вождь, замахнулся мечом на Фаллона.
   - Подожди, Тиалфи! - отдала команду серебряным голосом Бринхилд. - Я не говорила, чтобы этот человек должен быть убит.
   Капитан по имени Тиалфи остановился, но сердито произнес:
   - И почему он не должен быть убит, когда он посмел угрожать одному из нас, сонма богов?
   - Я управляю сонмом богов, кузен Тиалфи, - напомнила она властно. - Ты растешь таким самонадеянным, как и твой отец Локи, как я думаю.
   Она мягко засмеялась, переведя взгляд на Фаллона.
   - Этот чужестранец имеет храбрость, даже не смотря на то, что он не из северного народа. И все же он не должен умереть.
   Фаллон стоял все еще буквально ошеломленным невероятным явлением, которое почти стоило ему жизни. Была ли эта дико красивая девушка человеком? Может ли любой человек вызвать такое пламя искр молний? Может ли любой, как богиня, выпустить такие силы? Богиня, которая может управлять самими элементами природы? Волшебство из сверхчеловеческих усилий исходило от этой девушки как материальная и ужасная аура.
   Испуганный шепот Хелверсона подтвердил кружение его мыслей.
   - Она действительно дочь Тора, штормового бога молний.
   Бринхилд услышала норвежца, и кивнула на его справедливые слова.
   - Да, скандинав. Я - дочь Тора и внучка Одина. И хотя Тор и Один теперь ушли, я придерживаюсь их мудрости и их силы.
   Виктор Хейзинг вышел вперед. Изумление на красивом лице блондина-нациста теперь изменилось на затаившееся волнение.
   - Принцесса, я никогда не сомневался относительно вашей силы, - проговорил быстро немец. - И все же я изумлен всеми этими вещами. Мои собственные люди три тысячи лет почитали имя Одина, Тора и остальных из сонма богов и мы даже мечтать не могли, что кто-нибудь из вас все еще существует. Вы действительно древние боги?
   Бринхилд размышляла.
   - Мы боги? Вы из Внешнего мира всегда мыслили так. Я помню, как ваш мир приветствовал меня и моих слуг-валькирий как богинь, когда мы заехали далеко, тысячу ваших лет назад.
   - Тысячу лет назад? - удивился Хейзинг. - Прошу прощения, принцесса, я, конечно же, даже не думаю сомневаться, что вы, сонм богов, бессмертен...
   - Я не сказала, что мы бессмертны, - нетерпеливо ответила Бринхилд. - Тысяча лет из вашего Внешнего мира равняется только десяти нашим годам. Время в этой долине медленнее, в сотню раз медленнее.
   Момент этого открытия пробудил сознание Фаллона к жизни. Возможно ли такое, что именно на этом зиждется вся удивительная тайна этой Долины богов?
   - Вы не поняли бы, если бы я стала вам объяснять, - продолжила Бринхилд высокомерно. - Ваши познания основываются только на практической науке материи и машин. Вы ничего не знаете про более глубокую мудрость космической власти и сил, которые мы, сонм богов, изучали здесь.
   Ее блестящие синие глаза размышляли.
   - Я скажу, что это все - признак времени или измерения космоса. И космос, поскольку в настоящее время вы только начинаете изучать, не является статическим, а кривой, расширяющейся сферой. Напряжение из расширения вызывает ошибки или слабые пятна в тех местах сферы "пространство-время", где время видится в перспективе. Эта долина - такое пятно. Год в нашей долине
   равняется ста годам снаружи. Это были три тысячи ваших лет назад, когда мои люди, сонм богов, нашел эту волшебную долину. Они были всего лишь одной из норвежских рас того времени, воинственные викинги, которые следовали за их вождем Одином через северные, более дикие места в поисках нового дома. Они натолкнулись на эту долину и обосновались здесь, назвали город Асгард. Три тысячи ваших лет назад это было - и только тридцать наших лет! Здесь, под мудрым лидерством Одина, мои люди построили дома. И здесь Один и его сын Тор глубоко исследовали космические силы, которые занесло в центр этой ошибочной сферы "пространство-время", и получили для себя такие возможности, о которых ваш Внешний мир и не знает.
   Лицо Бринхилд покрылось мечтательностью.
   - Я родилась в этой долине, в Асгарде, двадцать лет назад по моему времени и две тысячи лет назад, по-вашему. Я была всего лишь маленьким ребенком, когда мой дедушка Один и отец Тор преподали мне первые уроки их мудрости. Мы сонм богов были тогда великими. Слух о наших возможностях и сверхчеловеческой длине жизни распространился во Внешнем мире, и Нортленд стал поклоняться нам, как богам.
   Горечь появилась в ее голосе.
   - Но гордыня и амбиции среди нас принесла трагедию, когда я была еще ребенком. Кузен моего собственного отца, лукавый и злой Локи, захотел стать правителем сонма богов. Произошло ужасное сражение, когда восстал Локи, в котором погиб не только он, но и встретили смерть Один и мой отец Тор.
   Вождь сонма богов по имени Тиалфи сделал сердитый протест Бринхилд:
   - Может, ты никогда не забудешь восстание моего отца? Все теперь давно мертво и поросло быльем.
   Глаза девушки вспыхнули на мгновение, но затем она расслабилась.
   - Да, все теперь - мертвое прошлое, - допустила она. - Все вы знаете, что я никогда не отождествляю злодеяния твоего отца с тобой, Тиалфи. Ты тогда был всего лишь ребенком, как и я.
   Ее золотая голова гордо поднялась.
   - Но как раз тогда, когда я была ребенком, я успела получить возможности сонма богов, и унаследовала способности Одина и моего отца Тора получить власть над естественными силами природы.
   - И Вы управляли нами с мудростью, племянница Бринхилд, - лояльно объявил жестколицый Тир. - Это не ваша ошибка, что такая жизнь стала ручной и утомительной для нас в этой мирной долине.
   - Этот простой, и невыразительный мир утомляет меня, - воскликнула почти в отчаянии Бринхилд. - Мы, сонм богов, были созданы для войны, а не для пустого проживания. Наши жизни ржавеют и гниют здесь, вдали, без радости сражения.
   Она сделала презрительный жест.
   - Но нам без пользы оставить нашу долину для Внешнего мира. До сих пор, ручной и позорный мир правит там, в Нортленде, сотни их лет.
   Фаллон слушал в углубляющемся замешательстве и тревоге. Так это скрывалась невероятная действительность за старыми легендами о норвежских богах, их бессмертии и сверхчеловеческих полномочиях в природе?
   Это было достаточно логично и его ошеломленное сознание это допускало. Представить, что эта секретная долина в северной дикой местности была действительно ошибкой или слабым местом в пространственно-временном континууме, из чего в перспективе следовало, что время здесь могло видеться снаружи как сто дней, хотя было всего лишь одним днем здесь.
   Из этого также следовало, что это место могло быть центром огромных естественных сил, чье власть была покорена правителями их сонма богов.
   Но это было и тем, что встревожило Фаллона, так как если это было верно, то тогда часы, которые он уже провел в этой долине, составили недели или месяцы во Внешнем мире!
   К этому времени, сражение за Нарвик уже давно состоялось. Его план предоставить жизненно-важную информацию командованию был теперь безнадежно устаревшим и бесполезным.
   Фаллон услышал, как Виктор Хейзинг заговорил с принцессой сонма богов. Молодой нацистский офицер казался охваченным волнением.
   - Принцесса, не все отдаленные народы являются ручными и мягкими, - начал Хейзинг. - Мои собственные немецкие люди, которые являются вам кровными родственниками, норвежцам, отклоняют мягкие уговоры о мире в пользу строгих идеалов. - Голос нациста зазвенел с металлом фанатизма. - У нас есть лидер, самый великий во Внешнем мире. Он вернул миру войну, хотя трусливые южные и западные нации умоляли о мире. Он создал из нас расу воинов, которые шагают к завоеванию всего мира.
   Хейзинг наклонился вперед, его глаза пылали.
   - Вы, сонм богов, могли бы присоединиться к нам в этом могущественном сражении, принцесса. К сражению, которое завоюет весь мир, так как непосредственно вы, северная раса, такая же, как и мы. Если вы присоединитесь к нам, то ваши возможности над естественными силами природы склонят мягкие народы мира перед нами!
   Фаллон был ошеломлен. Нацист, когда понял, что эта долина является центром космической естественной силы, решил, так или иначе, использовать в своих целях познания дочери Тора.
   С характерным оппортунизмом, Хейзинг стремился завербовать необъяснимую власть этого оружия на сторону легионов Гитлера! Он предложил союз принцессе сонма богов, что означало, без сомнения, использование ее полномочий как инструмента для завоевания стран.
   Глаза Бринхилд вспыхнули, когда она слушала.
   - Приятно слышать, что один из расы Внешнего мира остался твердым и воинственным!
   И вожди сонма богов стали внезапно напряженными, с жестоким волнением.
   - Принцесса Бринхилд, я одобряю план этого человека! - воскликнул Тиалфи, дикий свет теперь заиграл на его угрюмом лице. - С тобой и твоими возможностями, ведущими нас и последовавшими ордами его немецкой расы, мы смогли бы захватить весь мир!
   - По крайней мере, это означало бы сражение и снова действие, вместо того, чтобы гнить далеко в этой долине, - пробормотал высокий капитан сонма богов Хеймдалл.
   Потрясенный Фаллон перебил их.
   - Вы вообще понимаете, что этот немец предлагает вам? - закричал он, обращаясь к дочери Тора. - Он присоединит вас к лидеру, руки которого красны от крови вырезанных наций. Его раса без повода напала на безобидные народы.
   Бринхилд посмотрела вниз на американца с выражением презрения.
   - Я думала, что ты воин, чужеземец. Ты так говоришь, что как будто бы война ужасна.
   - Она действительно ужасна, - объявил Фаллон от глубины чувств, его переполнявших. - Война должна закончиться навсегда, когда мои люди победят немецкую расу.
   Дочь Тора и вожди сонма богов уставились на него с холодом и резким презрением, как если бы он сказал что-то позорное.
   - Норны, немец говорил правду, когда сказал, что другие отдаленные расы выродились! - воскликнул презрительно Тиалфи. - Этот "товарищ" пригоден только быть рабом.
   - Мои люди не придерживаются таких трусливых верований, - вставил Хейзинг гордо. - Мы возвеличиваем войну и воина превыше всего остального. - Он нетерпеливо переспросил у Бринхилд. - Вы присоединитесь к нам, принцесса? Присоединитесь ли Вы с вашими возможностями к единственной истинной расе воинов Внешнего мира?
   - Я скажу! Мы присоединимся к этим немцам, - объявил Тиалфи, и быстрый хор согласия донесся от многих вождей сонма богов.
   - Я напоминаю тебе снова, что это я управляю сонмом богов, - попрекнула Бринхилд сына Локи.
   Хелверсон, до сих пор просто стоявший возле Фаллона, изумлено слушал взволнованное обсуждение. Теперь, в первый раз, большой норвежец заговорил своим грохочущим голосом, обращаясь к девушке на мраморном кресле.
   - Вы ведь не присоединитесь к немцам? - спросил он недоверчиво. - Ведь вы - сонм богов, древние герои-боги нашей норвежской расы. И немцы - наши враги.
   Хейзинг торопливо вмешался:
   - Мы не враги норвежским людям, - стал отрицать он. - Как я вам сказал, мы стоим только на их защите от трусливых западных наций, которые обманывают их в соответствии со своими эгоистичными целями. - Нацист быстро добавил Бринхилд, - однажды вы, сонм богов, появились бы и присоединились к нам, а все северные народы последовали бы за нами. Поскольку ваши имена имеют древнюю власть в сердцах севера.
   Фаллон знал, что нацист был прав в этом своем последнем заявлении. Появление сонма богов, древней легенды, непосредственно во главе с дочерью Тора, склонил бы старые скандинавские верования на сторону немцев.
   Прежде чем американец смог изобличить остальную ложь Хейзинга, Бринхилд встала на ноги. Ее синие глаза вдумчиво размышляли, когда она смотрела вниз на них.
   - Боги сонма! Решение относительно этого вопроса не должно быть поспешным, - сказала она им. - Прежде, чем я решу, я соберу совещание всех вождей наших людей. Позовите их сегодня вечером сюда, на совет.
   Тиалфи указал на нациста.
   - С твоего разрешения, этот человек побудет сегодня со мной. Я желаю услышать больше про его план.
   Бринхилд коротко кивнула.
   - Но приведи его на совет в Валгаллу сегодня вечером.
   В следующий момент ее глаза остановились на темном, отчаянном лице Фаллона.
   - Присмотрите за этим человеком и его товарищем, чтобы они не совершили никакой попытки оставить долину, - приказала она. - Я делаю тебя ответственным за них, Тир.
   Ее тонкая фигура исчезла через занавешенный дверной проем около возвышения. Белая рысь тихо направилась в ее сторону.
   Хейзинг пошел с Тиалфи, глядя назад, на американца, с тайным триумфом. Фаллон потянул за рукав Хелверсона.
   - Я не могу понять, - произнес норвежец, его массивное беспокойное лицо казалось озадаченным. - Они - старые боги моего народа. Естественно, они не должны присоединиться к захватчикам, которые теперь опустошают нашу землю?
   - Они не примкнут к нацистам, если я могу помешать этому, - сказал Фаллон. - Нелс, мы должны остановить это, так или иначе! Мой Бог, та девушка может управлять молнией и непосредственно силами природы! Если нацисты овладеют ее возможностями...
   Ужасные варианты развивались в его сознании. И все они содержали бедствие для Союзников. Такое бедствие не придет от простого дополнения нескольких тысяч жестоких воинов нацистских легионов. И дело даже не в том, что появление легендарного сонма богов, как союзников Оси, могло бы суеверно-благотворно повлиять на северные народы, которые последовали бы за Гитлером.
   Реальная угроза была в тех огромных и таинственных возможностях Бринхилд. Эта уникальная ошибка в пространственно-временном континууме была центром космических сил, неизвестных Внешнему миру. Управляя долиной сонма богов, можно узнать, как овладеть теми силами. Если Германия узнает об этом, их ученые были бы в состоянии изобрести оружие, которое уничтожило бы армии демократических государств.
   - Хейзинг не должен убедить Бринхилд присоединиться к нацистам! - проговорил Фаллон лихорадочно. - Они будут использовать ее и ее воинов как инструменты. И как только узнают тайну ее возможностей, оставят ее в стороне.
   Хелверсон застонал:
   - Но как мы можем остановить это? Они ведь сонм богов и жаждут войны и сражений. Они соблазнятся обещаниям немца.
   - Они - раса викингов со столетними воинственными традициями в прошлом, - согласился Фаллон. - Они думают, что война является мужественной и замечательной.
   - Мне показалось, что дочь Тора симпатизирует тебе, Фаллон, - произнес с сомнением норвежец. - Я видел, что ты заинтересовал ее. Возможно, если она полюбила бы тебя, то ее можно направить против предложения Хейзинга?
   - Не будь дураком, - парировал американец. - Она и вся остальная часть ее людей теперь думают, что я трус, поскольку я сказал, что ненавижу войну. Мы должны найти более лучший план, который обломает нациста...
   Он прервался. Вождь Тир приближался к ним, когда большой зал Валгаллы почти опустел за исключением их.
   Тир имел полувыражение отвращения на твердом, седом лице.
   - Теперь вы в моих руках, и я буду вас охранять, - прорычал он. - Позвольте мне дать вам справедливое предупреждение - при малейшей попытке убежать, вы будете убиты.
   - Это достаточно ясно, - согласился Фаллон. - Но Вы не обязаны содержать нас в той камере снова, не так ли?
   Тир пожал широкими плечами.
   - Я могу сопроводить вас понаблюдать за нашими воинами на их играх, если вы пожелаете. Или, возможно, даже вид дружественный борьбы вызовет отвращение у такого любителя мира как непосредственно Вы?
   Фаллон усмехнулся, но ответил равномерно.
   - Мы пойдем с Вами.
   Когда они сопровождали закованного в броню вождя сонма богов вниз, к длинному каменному залу, американец задал вопрос ему.
   - Тиалфи очень близкий товарищ принцессы Бринхилд?
   Тир смотрел на него насмешливо.
   - Он надеется стать ее женихом. Хотя я не знаю, почему это должно Вас интересовать, чужеземец.
   Фаллон встревожился от этой информации. Он понимал, что сумрачнолицый Тиалфи благоволит предложению Хейзинга. И если человек при этом близок к дочери Тора, он, конечно, повлияет на ее планы.
   Ситуация казалась все больше безнадежной, но американец отказался от капитуляции. Так или иначе, сказал он себе в отчаянии, должен найтись путь, чтобы победить злую схему нациста.
   Они появились у массивных ворот замка Валгаллы в холодный день. Оглядываясь назад вверх, он был поражен, что цитадель явно сморщилась на утесе скалы, который возвышался далеко наверху.
   Хелверсон посмотрел озадаченно на серое небо.
   - Я не могу понять, почему есть день и ночь в этой долине, - пробормотал он. - Если время здесь в сто раз быстрее чем снаружи, то должен быть дневной свет и ночь каждые несколько минут.
   - Ты забываешь, что это полуночная солнечная страна, раскинулась далеко на севере от Северного полярного круга, - напомнил ему Фаллон. - День и ночь снаружи - тянутся долгие месяцы. Здесь же они только долгие часы.
   - Тогда прошли уже месяцы с тех пор, как мы ступили сюда, - встревожился норвежец. - Что случилось с моей страной с тех пор?
   Всадники скакали далеко внизу по долине к другим отдаленным замкам, раскинувшимся по узким дорогам через темный лес.
   - Они едут, чтобы вызвать всех наших вождей на совет сегодня вечером, - разъяснил Тир. - Ниорд, Браги, Хермод и все остальные будут здесь.
   Седой капитан последовал вперед к маленькому естественному амфитеатру возле замка Валгаллы, в котором собралась толпа. Высокие воины-викинги, гибкие девушки-валькирии в блестящих платьях, старые женщины в длинных белых льняных платьях, даже дети - все прибыли сюда, чтобы понаблюдать за играми.
   Фаллон был удивлен характером соревнований. Воины сонма богов сражались с тупыми боевыми топорами, но те оставались все еще очень опасными для черепов. Они боролись неистово, с множеством падений, бессмысленным избиением одним другого. Мечи и щиты были в крови обоих соперников от серьезных ран.
   Толпа дико ликовала.
   - У вашего сонма богов грубые спортивные состязания, - прокомментировал с изумлением американец. - Я думаю, вы поубиваете друг друга в этих играх.
   - Время от времени человека убивают, но не часто, - ответил небрежно Тир. - Многих ранят, но волшебство Бринхилд исцеляет их.
   Он добавил недовольно:
   - Но мы утомлены этой ложной борьбой. Это все пустое. Иногда мы охотимся в лесах наших областей. И мы будем рады, если Бринхилд направит нас, чтобы снова испытать настоящую войну!
   Соседний вождь Хеймдалл иронически пригласил Фаллона:
   - Не хотите присоединиться к соревнованию на мечах, чужестранец?
   Рев оскорбительного смеха раздался со всего сонма богов. Фаллон покраснел, осознавая, что теперь жесткие, воинственные мужчины думают о нем.
   Он поднялся на ноги, чтобы принять шутливое приглашение и доказать то, что он никакой не трус. Он достаточно помнил фехтовальных приемов с военно-кадетских дней, чтобы сделать, по крайней мере, показательное выступление.
   Но внезапное вдохновение озарило его мозг. Это была идея, которую он искал, чтобы победить планы Виктора Хейзинга. Она могла бы сработать, и если он это сделает, то это сорвало бы планы нациста.
   Фаллон снова присел, медленно и неохотно. Он очень не хотел делать так, но собирался осуществить свою идею сегодня вечером.
   - Я думал, что Вы дважды подумаете, перед тем как пойдете на игры, - сказал ему зло Хеймдалл.
   Тир повернулся и впился взглядом в американца.
   - Норны, Вы действительно любите мир. Тот, кто называет себя немцем, был прав о мягкости вашей расы.
   Фаллон не рискнул ответить. Но позже, на пути назад к замку, когда они чувствовали отвращение охраны, он нашел шанс прошептать Хелверсону.
   - У меня есть идея, как сломать дьявольские планы Хейзинга, - проговорил он быстро. - Если нацист будет сегодня вечером, то его расчет не оправдается.
   Темнота опустилась мягко и медленно вниз, на долину Асгарда. Было странным думать, что замедленные сумерки здесь - долгие месяцы арктической ночи у стран снаружи.
   Факелы вспыхнули в залах и проходах Валгаллы. К настоящему времени вожди сонма богов постоянно приезжали из дальних замков внизу долины. Каждый приводил с собой свиту взволнованных воинов.
   Тир провел Фаллона и норвежца в зал Большого совета. В красном свете факелов, были собраны сотни вождей сонма богов. Тиалфи также там присутствовал, возле возвышения трона, и Виктор Хейзинг был с ним.
   - Уважение принцессе! - проревел крик жестоких глоток, когда вошла Бринхилд и стала перед ними у возвышения. Гордость и осознание власти блестели в ее синих глазах, когда она стояла перед ними. Белая рысь присела около нее, мягко скуля.
   Прежде, чем она или кто-либо еще смогли заговорить, Фаллон стал претворять свою отчаянную идею в действие. Он предпринял шаги к возвышению и громко произнес:
   - Принцесса Бринхилд, услышьте меня прежде, чем ваш совет откроется! - провозгласил он. Фаллон указал на Виктора Хейзинга. - Этот человек сказал, что я лгу, когда говорил Вам, что его лидер и цели являются злыми. А я утверждаю, что он лжет. Это кровная месть между нами, и все должно разрешиться по традициям викингов.
   Его голос возвысился громче.
   - Я требую право воина уладить эту вражду здесь и сейчас. По традиции, Вы обязаны дать мечи мне и моему врагу, и позволить нам сражаться до смерти!
  

ГЛАВА V

Штормовое колдовство

  
   Это была отчаянная попытка Фаллона. Он смутно помнил ту древнюю викинговскую традицию - прилюдный поединок для разрешения личной вражды воина. И он увидел в этом опасный шанс предотвращения злых планов Хейзинга, оборвав жизнь нациста.
   Он отдавал отчет, насколько опасным являлся этот шанс, так как полностью понимал, что Хейзинг, как наиболее подготовленный немецкий офицер его класса, вероятнее всего обладает высоким навыком сражения с саблей, чем собственная слабая практика Фаллона.
   Но отчаяние американца было таким, что он почти приветствовал бы смерть для себя, если бы мог быть уверенным, что заберет нациста с собой.
   Залитый факельным светом зал зашумел. Жестокие вожди сонма богов немедленно стали обсуждать перспективу смертельного поединка.
   А Тиалфи оказался перед Фаллоном, указывая на него пальцем:
   - Это уловка! - обвинил он. - Темноволосый чужестранец - трус, который не имеет никакого желания бороться.
   Сам Виктор Хейзинг заговорил уверенно.
   - Я готов встретиться с ним, - громко стал бахвалиться нацист. - Мы, немцы, не избегаем сражения.
   Рев аплодисментов приветствовал его хвастовство. В этом кратком интервале, Бринхилд посмотрела на Фаллона с озадаченным светом в глазах.
   - Я не могу понять... - пробормотала она недоуменно, но затем прервалась, и заговорил ясным, холодным тоном к американцу. - Вы потребовали право викинга, и Вы его получаете, чужеземец. Хеймдалл, дайте им шлемы, щиты и мечи.
   Широкое место было торопливо очищено для этого поединка, перед возвышением, на котором сидела Бринхилд. Выжидающее волнение проникало через толпу воинов сонма богов, когда делались приготовления.
   Хелверсон попробовал переубедить Фаллона, но тот не обращал внимания. Хеймдалл принес ему блестящий рогатый шлем, маленький щит из тяжелого металла и длинный меч, который используется в бою. Тир показал ему, как надевать щит на левую руку.
   - Ты лучше всего обращайся с мечом, чем со щитом или будешь вскоре мертв, - дал совет Тир.
   Шлем тяжело сидел на голове Фаллона, а щит стал неуклюжим препятствием, когда он взял меч и выступил, чтобы встретить Хейзинга.
   Голос Бринхилд прозвенел ясно:
   - Поединок происходит до смерти или пока одна из сражающихся сторон не признает себя побежденной, - напутствовала она их.
   Виктор Хейзинг имел тонкую, торжествующую улыбку на его красивом белокуром лице, когда он повернулся, чтобы стать перед американцем.
   - Слишком плохая идея, - поддразнил он Фаллона, - думаю, ты не знал, что я был чемпионом по сабле в Гейдельберге.
   Фаллон стиснул зубы и ничего не произнес. Дочь Тора, наклонилась вперед и резко бросила:
   - Начинайте!
   Смерть почти настигла Фаллона на первой минуте. Хейзинг не лгал, когда хвастался о своем навыке с саблей. Нацист яростно атаковал, его бледные глаза мерцали позади лезвия. Он, очевидно, настроился закончить борьбу насколько возможно быстро.
   Фаллон попробовал парировать первый удар щитом, и чуть не погиб. Неуклюжее использование непривычной защиты просто заставило отклонить лезвие от сердца. Только отступление спасло его, но меч врага разрезал рукав и задел его.
   Фаллон нанес сначала неопределенный удар в ответ, а затем продолжил парой уверенных ударов, так как забытый навык стал возвращаться к нему. Но Хейзинг ловко парировал их, и стал напирать со злыми, свистящими выпадами так, что американец ушел в глухую оборону.
   Хейзинг наверняка теперь чувствовал себя уверенным фехтовальщиком, и ликующее удовлетворение сияло в его глазах.
   - Я рад, что ты бросил мне вызов, Фаллон, - сказал он насмешливо, когда они фехтовали. - Это очень увеличит мой престиж перед этими людьми, когда я убью тебя.
   Фаллон не ответил. Холодное предупреждение неизбежной смерти охлаждало его. Он не мог пробиться через защиту немца ни на мгновение, а меч Хейзинга, казалось, появлялся отовсюду.
   Когда они кружили и бились, и лезвие звенело против лезвия или против лязгающего щита, он бросил взгляд на залитые факельным светом жестокие лица толпы сонма богов, наблюдающих борьбу в восхищенной тишине. И на мгновение он увидел Бринхилд - белое, красивое лицо и расширенный синий цвет глаз.
   - Получи это! - внезапно прошипел Хейзинг и его меч, как голова поразительной змеи бросился к сердцу Фаллона.
   Фаллон отчаянно попробовал поднять тяжелый щит, но оказался только в состоянии отклонить толчок. Он почувствовал, как раскаленное добела жало иссушенной стали пронзило его левое плечо, и отпрыгнуло назад с кровью из продырявленной куртки.
   Рев волнения донесся из наблюдающей толпы сонма богов. И теперь Хейзинг походил на волка - он стал дико использовать все свои навыки, чтобы пробить защиту Фаллона. Второй рев раздался из толпы, когда стальной край меча просвистел и задел щеку Фаллона.
   - Прикончи его теперь! - прокричал в мольбе голос Тиалфи, обращаясь к немцу.
   И окровавленный Фаллон, вяло отбивающий дикое нападение нациста, бросил взгляд на жалостливые глаза Бринхилд.
   Темно-красный гнев взорвался в мозгу американца. Через минуту он окажется мертв, и эта проклятая толпа волков завопит с ликованием. Небеса! Да он сделает все, чтобы прихватить нациста с собой!
   В неистовстве, он отшвырнул обременяющий его щит и шлем. Без головного убора и с темной яростью на лице, он бросился на немца.
   - Чужеземец неистов! - возвысился вопль из наблюдающей толпы сонма богов.
   Фаллон едва слышал это. Он видел Хейзинга через красные туманы. Лицо немца стало пораженным. Он отскочил от сумасшедшего нападения.
   Никакой теперь защиты или ученого фехтования! Фаллон был охвачен гневом, чтобы убить. И разъяренные размахи его меча слились в непредсказуемом нападении, против которого Хейзинг не имел никакой непосредственной защиты.
   Конвульсивная сила его ударов отбила лезвие нациста. Когда Хейзинг зашатался, Фаллон хлестнул в отчаянии снова. Немец попробовал поднять щит, который поймал первый удар меча американца, но меч отклонил его и ударил в бок Хейзинга.
   Нацист зашатался, опуская меч, и затем тяжело упал. Его шлем ударился о каменный пол со звучным лязгом.
   - Чужеземное неистовство победило! - вскричал недоверчиво Хеймдалл.
   Тиалфи выбежал, его угрюмое лицо стало разъяренным:
   - Чужестранец дрался нечестно!
   Одни голоса отклонили утверждение Тиалфи, но другие голоса поддержали его. Шум в залитом факельным светом зале Валгаллы был громким.
   Тиалфи обратился к Бринхилд.
   - Позволь поединку продолжиться снова, когда рана немца будет излечена!
   Фаллон оперся на свой кровавый меч, ловя ртом воздух. Красные туманы раздирали его мозг. Бринхилд, Тир и весь сонм богов уставились теперь на него с озадаченным уважением.
   Сейчас они знали, что он никакой не трус, думал он с мрачным удовлетворением. Они думали, что он "неистов", поскольку больше всего боятся воина-викинга, который отшвыривает свою броню, когда охвачен безумием крови в сражении.
   Бринхилд подняла властно руку ко все еще настоятельному спору о справедливости триумфа Фаллона.
   - Я не видела немецкого промаха, кузен Тиалфи, - произнесла она коротко. - Но поскольку Вы это утверждаете, то ему будет предоставлен шанс повторить поединок, когда он станет пригодным снова для борьбы.
   Фаллон, стоя немного ослабленным от потери крови из раны, никак не возражая на то решение.
   - Все в порядке, - сказал он Хелверсону, который подбежал к нему с тревогой. - Хейзинг будет неспособен воплотить свою схему, пока не выздоровеет, и это даст нам время, чтобы изобрести способ обойти его.
   Но вскоре он обнаружил, что в его расчет не входили фантастические возможности, которыми обладала Бринхилд.
   Дочь Тора спустилась с возвышения к нему. Новое, озадаченное уважение было сильно в ней, когда она заговорила.
   - Чужеземец, я очень скоро излечу ваши раны, - обратилась она к нему. - Я теперь вижу, что мы недооценивали Вас. Пошлите со мной.
   - И немец? - вставил реплику Тиалфи.
   Бринхилд кивнула золотой головой.
   - Он тоже. Понесите его, Тир.
   Она обратилась своим ясным голосом к толпе сонма богов толпа.
   - Сейчас мы не сможем держать совет, вожди. Это должно подождать до завтра.
   Бринхилд направилась через занавешенный дверной проем около трона. Белая рысь мягко передвигалась в стороне. Фаллон неустойчиво последовал за ней, а Тир шел за ними, неся бессознательного нациста.
   Фаллон оказался с дочерью Тора в залитом светом каменном коридоре, ведущем к тыльной стороне замка Валгаллы. Он закончился тяжелой дверью из массивной бронзы, за которой располагалась спиральная лестница, прорубленная в твердой скале утеса.
   - Куда мы идем? - спросил с сомнением Фаллон, когда они вошли в темноту лестницы.
   - Чтобы излечить ваши раны, - ответила нетерпеливо Бринхилд. - У меня есть власть сделать так. Пошли!
   Она схватила его запястье, ведя по скручивающимся скалам. Это был первый раз, когда Фаллон испытал контакт с ней. Это оказалось волнующим, как будто слабый удар током прошел через него, как если бы жизнь и энергия потекли в него от этого контакта.
   И тонкое белое тело Бринхилд светилось в темноте с тем тусклым блеском, который был едва примечательным в освещенном зале. Это заставило казаться ее более устрашающей, нечеловеческой - и все же теплое покалывание сжимающих ее пальцев были далеки от этого.
   Рысь зарычала из темноты выше них, и Бринхилд мягко рассмеялась мягко.
   - Инро ревнует к Вам, чужеземец.
   Фаллон почувствовал странный, стучащий пульс. Он услышал смех Тира позади, когда тот поднимался со своей бессознательной ношей.
   Они поднялись выше, внутри утеса. Фаллон расценил приблизительно, что они должны оказаться около его вершины. Тусклый шум ветров донесся в его уши с высоты, и порывистые потоки замороженного воздуха окатили его лицо.
   Внезапно они появились в темноте и холоде проталкивающихся ветров. Фаллон резко остановился, на мгновение потрясенный головокружением от опасности их ситуации.
   Они очутились на маленькой, плоской платформе, высеченной из твердой скалы на самом пике высокого утеса. Она была только дюжину футов поперек, и полностью открытой для ветров. Далеко-далеко внизу мерцали залитые светом окна замка Валгаллы. Сверху раскинулся унылый черный навес ночи неба волшебной долины.
   Над твердой поверхностью скалы балансировала массивная серебряная платформа девяти футов в диаметре, с вырезанными странными руническими символами. Она загадочно висела в воздушном пространстве. Двигаясь с бесстрашной легкостью, Бринхилд завела его внутрь этого странного круга.
   - Поместите сюда немца, Тир, - предложила она, и старый бог повиновался, опустив бессознательного нациста в серебряный рунический круг.
   Затем Тир торопливо отступил, выйдя из круга. Он пробормотал:
   - Я буду ждать внизу, на ступенях. Я не желаю видеть, как работает ваше целебное волшебство, племянница Бринхилд.
   Фаллон закачался на ногах, частично от головокружения сомнительной ситуации, частично от ран, которые медленно иссушали его силы. Бринхилд странно тронула его, и снова покалывающая сила потекла в него от контакта.
   Под ее руководством он разделся и стоял с голым, запачканным кровью торсом, дрожа от замораживающего ветра. Он также снял с Хейзинга куртку, обнажая глубокую рану на боку бессознательного немца. Белая рысь отступила к ступеням, тревожно рыча.
   - Теперь стойте близко возле меня, чужеземец, и не выходите из рунного круга, ради вашей жизни, - предупредила Бринхилд. - Силы, которые я собираюсь вызвать, действуют стремительно, но они могут также стремительно и убить.
   Оказавшись вне круга, дочь Тора подняла свои голые белые руки к вечернему небу. Ее синего цвета глаза сияли как бриллианты через поток бледных золотых волос, обдуваемых ветром.
   И странный блеск, который исходил из ее тела, превратился в жар. Большие порывы ветра внезапно стали проталкиваться неистово, воя в ушах, как если бы стремились оторвать их от высокого утеса.
   Холодная ночь внезапно загудела повышающимися штормовыми голосами. Фаллон почувствовал дрожь, не полностью происходящую от холода.
   Звонкий серебряный смех Бринхилд зазвенел на неистовом ветру. Ее лицо было обращено к зениту, и из кончиков ее пальцев стали исходить крошечные нити света. Волосы американца стали дыбом на голове. Он ощутил зловещий сбор обширных сил.
   Крах! Он зашатался, ошеломленный и ослепленный потрясающей вспышкой молнии, которая нанесла удар вниз, в них. Тот вспыхивающий разряд, казалось, протянулся к рукам Бринхилд, и затем был отклонен к серебряному кольцу.
   Другой ужасный разряд последовал за этим, и следующий, и следующий. Электрический огонь великолепно отсвечивал на серебряном ринге.
   Фаллон хрипло закричал девушке. Его голос был тонким и маленьким против раскачивающихся раскатов грома.
   - Если та молния ударит в нас...
   - Этого не будет, поскольку я - их любимица, - донесся голос Бринхилд. - Но держитесь в пределах кольца!
   Сцена сильно воздействовала на сознание американца. Почти непрерывные вспышки молний, ударяющих в кольцо, каждая из которых дико освещала пылающую фигуру Бринхилд; оглушительный гром; вопящие ветра, которые охватывали их с головокружительной высоты.
   Электрическое пламя теперь полностью окружило их в медленно возвышающейся стене. Фаллон чувствовал волнующий удар электрических или других сил, которые проникали в каждую ячейку его тела. Его мозг вращался с головокружением.
   - Стойте! - предупредила дочь Тора через оглушительный шум. - Это будет всего лишь один момент.
   Он оказался больше, чем бесконечная вечность в ошеломленном мозгу Фаллона, когда стоял с девушкой сонма богов и бессознательным немцем в сердце сверкающей, немыслимо мощной сферы электрической силы.
   Волнующие покалывания в его теле, были почти невыносимыми. Он посмотрел вниз и увидел, что фиолетовая электрическая щетка терла его собственное тело. Он услышал смех Бринхилд над ударами молний.
   - Этого достаточно, - проговорила она, и опустила руки.
   Волшебные вспышки молний прекратились, качающиеся отражения грома отступили, стены силы вокруг серебряного кольца снизились и умерли.
   Фаллон приходил в себя медленно, обнаружив, что находится рядом с Бринхилд в ветреной темноте. Ее тело все еще сияло странно, по яркому, и ее бриллиантовые, смеющиеся синие глаза дразнили его.
   - Посмотри теперь на свои раны, чужеземец, - предложила она ему.
   Фаллон так и поступил, и изумился. Удар в плечо и отметина на щеке были невероятным образом вылечены, как будто соответствовали недельной давности. Раны никакого следа не оставили, кроме двух слабых шрамов. И теперь он не чувствовал никакой прежней слабости.
   Он посмотрел вниз на Хейзинга. Нацист все еще лежал без сознания, но глубокий разрез меча в его боку был вылечен, как и гладкий шрам. И его дыхание теперь казалось легким и нормальным.
   - Он полностью излечен, как и Вы, - Бринхилд кивнула американцу. - Он проснется через несколько часов таким же, как и прежде.
   Она повысила голос.
   - Тир! Приди и возьми немца - мое волшебство окончено.
   Тир неохотно подошел на ветреное место, с белой рысью перед собой, которая потерлась жесткой головой о Бринхилд.
   - Я слышал Вас при этом, - прорычал старый вождь сонма богов. - Хел меня заберет, если я когда-либо полюблю это, племянница. Я думал, что молнии на сей раз, расколют весь утес.
   Он поднял бессознательного Хейзинга, как если бы человек был тюком с соломой, и возвратился с ним к ступенькам утеса.
   Фаллон посмотрел искренне на сияющее лицо дочери Тора.
   - Бринхилд, таким же способом Вы вылечили наши раны, когда в самом начале принесли меня с Хелверсоном сюда?
   Она кивнула.
   - Да, заживающим волшебством молнии. Я вылечиваю больше одного раненого или убитого воина, которых я и мои валькирии находили снаружи и приносили сюда, в старые времена.
   Его потрясенное сознание искало возможные объяснения. Он еще мог понять, что потрясающая бомбардировка электрической радиацией, сконцентрированной мощью энергии, которой он был подвергнут, вызывает беспрецедентное ускорение процессов регенерации. Но как Бринхилд в состоянии вызвать молнию по желанию?
   Она скромно улыбнулась от этого вопроса.
   - Разве Вы не можете предположить ответ? Вы слышали, что эта долина представляет ошибку или слабое пятно в ткани из пространства-времени. Почему невозможно, что обширные электрические силы вне нашей вселенной легко оказываются здесь? И почему не могли Один, Тор и я, использовать эти силы, чтобы преобразовать наши живые тела в мощные электрические сумматоры, которые могли привлечь молнию?
   Ее улыбка усилилась, поскольку она продолжила:
   - Или возможно, что это только пыль, которую я бросаю в ваши глаза. Возможно, есть странная сила, врожденная мне от природы, и я просто могу управлять теми элементами. Как думаете, что правда, чужеземец?
   - Я даже не могу предположить, - признался Фаллон. - Хелверсон, мой товарищ, думает, что Вы - богиня, и объясняет все так.
   - Только Вы не думаете, что я - богиня? - воскликнула она с ложным негодованием в ее голосе, но с юмористической насмешкой в ее глазах.
   - Я так думал, когда Вы опускали вниз то пламя молний, - допустил Фаллон. - Но в этот момент, Вы похожи на самую красивую девушку, что я когда-либо видел.
   Бринхилд скромно потупилась.
   - Тогда получается, что в вашем Внешнем мире нет никаких достойных девушек?
   Ее блестящие синие глаза были провокационными, наверное, больше немного удивленные, и все же немного затаившие дыхание. Королевская красота ее прекрасного молодого лица выделялось в темноте с этим странным слабым сиянием, которое было врожденным в ее тело.
   Горло американца перехватило от эмоций. Он потерял понимание времени, места или чего-нибудь еще, кроме тех замечательных глаз, в которых теперь проскакивали небольшие искры-молнии. Он в отчаянии сказал, что потерял от нее голову.
   Его рука неустойчиво тронула ее голое плечо. Покалывающая энергия затрепетала через него от того касания, окончательно деморализовав его желание. Руки Фаллона обвились вокруг дочери Тора, он нагнулся и поцеловал ее красные губы.
   Головокружительно сладкий удар, от которого забурлила кровь. Он почувствовал поток золотых волос напротив его щеки, как мягкое пламя. И Бринхилд не отодвинулась от его объятий. Когда он, затаив дыхание, поднял голову, то обнаружил странное, застенчивое рвение в ее ярких глазах.
   - Это сумасшествие, - выдохнул Фаллон. - Я не хотел делать этого, но...
   - Я рада, что ты сделал, - мягко сказала Бринхилд. - Чужеземец, я была увлечена тобой, когда нашла. Но до этой ночи я думала, как и все мы, что ты трус. Я прошу прощения за эту недооценку.
   - Ты просишь моего прощения? - удивился Фаллон, все еще держа ее. - Это должно быть наоборот. Я всего лишь человек, а ты - богиня или что-то около того...
   Внезапно его прервал голос, говорящий в жестком гневе. Они оба повернулись. Старый Тир возвращался по ступенькам, и появился на темном, ветреном гребне утеса, видя их, в объятиях друг друга.
   Железное лицо вождя сонма богов разгневалось.
   - Ты чужеземная собака! - плюнул он в Фаллона. - Ты посмел приставать к принцессе сонма богов!
   - Утихомирься, Тир! - приказала властно Бринхилд. - Ты не понимаешь, что говоришь. Этот чужестранец любит меня, и теперь можешь успокоиться, так как я люблю его.
   Такое откровенное признание заставило пульс Фаллона дико биться. Но это, казалось, только увеличило ярость Тира, который только еще больше сморщился от отвращения.
   - Он любит Вас? - повторил неистово Тир властной дочери Тора. - Он сказал Вам это? Теперь я вижу, что было хорошей идеей вернуться сюда.
   Старик из сонма богов навел обвиняющий палец на Фаллона.
   - Он не любит Вас. Он только ищет любовь, только чтобы повлиять на Вас против становления союзником его врагов, немцев. Я подслушал, как он сообщил своему товарищу сегодня, что с этой целью займется с Вами любовью!
   Потрясенный Фаллон внезапно вспомнил то, что до этих пор он полностью забыл - наивный совет Хелверсона заняться любовью с принцессой сонма богов.
   И он также теперь вспомнил, что Тир оказался близко к ним, когда норвежец предложил тот совет. Было слишком очевидно, что подслушал старый вождь сонма богов.
   Бринхилд заметила внезапную тревогу на лице Фаллона, и ее собственное белое лицо застыло.
   - Правда ли то, что Тир говорит мне? - спросила она американца с опасной мягкостью.
   - Пусть он отрицает это, если сможет, - громогласно прорычал Тир.
   Голос Фаллона был хрипл.
   - Верно только то, что Хелверсон сказал мне что-то глупое, типа этого. Но я не обратил на это внимания, Бринхилд. Ты не можешь поверить этому, когда я только сейчас...
   Маленькая рука Бринхилд вспыхнула, и язвительный удар остановил слова в горле Фаллона. Она уставилась на него скептически.
   Дикий гнев засверкал на лице дочери Тора. Немного молний вспыхнуло в ее синих глазах. Как если бы ощущая настроение своей любимицы, присевшая белая рысь поднялась и ужасно зарычала.
   - Я вижу, что недооценивала тебя, и что немец был прав! - заявила Бринхилд. - Трусом ты можешь и не быть, но ты - предательский обманщик!
   - Бринхилд, послушай! - взмолился он в отчаянии, но раскаленное добела пламя ее гнева не терпело никакой защиты.
   - Теперь я вижу, что немец говорил правду, когда сказал, что все ваши чужеземные западные нации являются предательскими и злыми! - заключила она. - Нации, чьи мужчины ненавидят честную войну, и ищут способ выиграть процесс, шепча слова любви.
   Она сделала разъяренный жест.
   - Тир, я приняла решение. Мы присоединимся к немцам. Они, по крайней мере, воюют открытой войной и сражением, а не обманом. С ними мы победим западные народы и все их зло!
   Фаллон вышел вперед в подавленном состоянии.
   - Бринхилд, ты не можешь сделать этого! Если ты позволишь немцам использовать твои возможности...
   Меч уколол его спину, и резкий голос Тира задал вопрос:
   - Теперь я убью собаку, племянница Бринхилд?
   - Не смей! Он должен видеть гибель своей недоразвитой расы, и это станет для него большим наказанием, - промолвила неистовая дочь Тора. - Он и его товарищ поедут с нами, когда мы выступим, чтобы присоединиться к немцам.
   Ее голос вспыхивал как серебряный горн.
   - До этого момента они будут под твоей опекой, Тир. И пошлите наездников вниз, в долину, с приказами собрать каждого воина сонма богов здесь, в Валгалле, завтра ночью. Передайте им, что мы, наконец, вступаем в войну, чтобы присоединиться к немцам в большом сражении за Внешний мир!
  

ГЛАВА VI

Гнев Богини

  
   Темнота снова ползла поперек долины Асгарда, как медленный, тайный поток. В течение всего длительного дня происходила непрерывная суматоха и лихорадочная деятельность вокруг Валгаллы - лязг молотов по оружию и броне, взволнованные крики спешащих людей, грохот закованных в металл всадников, торопливо прибывавших и движущихся. Теперь все исчезло, превратившись в напряженную тишину ночи.
   Фаллон расстроено посмотрел вниз из узкого окна, на рой искр, который отбрасывали красные факелы перед замком. Свет факелов отражался от блеска шлемов и брони всадников, которые там собирались.
   Было что-то зловещее и страшное в тишине от того воинства. Лицо Фаллона казалось измученным, когда он повернулся к Хелверсону. Большой норвежец мрачно сидел в углу запертой комнаты. Его запястья были связаны позади, как и у Фаллона. Он не сделал никакого движения львиной желтой головой, когда американец подполз к нему.
   - Мы должны что-то предпринять! - воскликнул Фаллон срывающимся голосом. - Они сейчас собираются там.
   - Но мы не можем ничего сделать, - прогрохотал Хелверсон. - Все теперь находятся в стране норнов.
   - Проклинаю такой фатализм! - разбушевался Фаллон. - Если бы я убил Хейзинга, как рассчитывал, то все было бы отлично. И даже притом, что я потерпел там неудачу, Бринхилд все еще не повернулась бы к немцам, если бы не твой дурацкий совет, который достиг ее ушей...
   Внезапно он остановился. Он стыдливо посмотрел на мрачного, бесстрастного норвежца.
   - Я сожалею, Нелс, ты же знаешь, что я не то подразумевал, - пробормотал он. - Мои нервы расшатаны. Но мы не можем позволить Бринхилд повести сонм богов для соединения с нацистами, - повторил он твердо. - Это ведь не только воины сонма богов. Больше всего я боюсь, что их появление будет иметь суеверный эффект, который может направить весь север в лоно стран Оси. Бринхилд владеет потрясающей властью над естественными силами. Я видел вчера вечером, как ее приказу подчинялись шторм и молния. Если люди Гитлера доберутся до тайны этих знаний...
   Он оставил мысль незаконченной. Его отчаянное сознание качнулось к другому, глубокому мучению.
   - И она думает, что я люблю ее с единственной целью - обмануть! Я не смог убедить ее, что действительно люблю, и всегда буду любить, девушка она или богиня.
   Его мысли прервал Хелверсон, когда большой норвежец заговорил:
   - Многие месяцы, должно быть, прошли на Внешней стороне мира в течение этих нескольких дней, что мы находимся в этой долине. Что там случилось на войне, в течение этого время?
   Оба мужчины вскочили на ноги, когда лязгнул замок в их двери. Красный свет факела залил темноватую комнату. Тир и Хеймдалл вошли в полной броне с двумя воинами.
   - Действительно ли вы готовы поехать, чужеземцы? - промолвил Тир. - Готовы ли Вы проследовать с нами дальше и увидеть, как мы присоединяемся к немцам, чтобы разбить вашу жалкую расу?
   - Тир, позволь мне поговорить с Бринхилд, - взмолился Фаллон. - Если она только выслушает меня...
   - Она слушала слишком много твоей сладкой лжи! - проревел старый вождь сонма богов.
   Высокий Хеймдалл, впившись взглядом в двух товарищей, добавил:
   - Если бы нас послушали, вы были бы давно мертвы.
   На мгновение сознание Фаллона озарил неопределенный свет отчаянной надежды. Возможно факт, что Бринхилд пока предотвратила их смерть, означало, несмотря на ее гнев, что она полностью не потеряла любовь к нему.
   Но затем он увидел ошибочность той надежды. Она экономила им жизнь так долго, лишь для того, чтобы они могли испытать горечь, наблюдая за поражением и бедствием сил их стран.
   Тир толкнул его к двери.
   - Выходи, чужеземная собака. Сонм богов готов теперь ехать.
   Руки все еще находились связанными позади них, когда Фаллон и Хелверсон пошли вниз в тяжелой тишине, по массивной лестнице перед эскортом их сопровождения. Они появились у замка Валгаллы в холодной, ветреной темноте, колеблющейся от дрожащего света многих красных факелов.
   Ночной факельный свет озарял жестколицых воинов сонма богов в полной броне, тихо стоящих у своих лошадей. Темно-красные лучи вспыхивали и мерцали на рогатых шлемах, отражались от нагрудников, огромных боевых топорах и эфесах. Сверхчеловеческая напряженность ожидания застыла на лицах двух тысяч мужчин. Рабы держали за уздечки лошадей.
   Фаллона и норвежца втолкнули в седла двух коней. Руки им не развязали, и воины сонма богов взялись за уздечки их лошадей, чтобы вести. В этот момент, напряженная тишина была сломана внезапно громким криком.
   - Принцесса! - донесся сокрушительный хор вопящих голосов.
   Фаллон выпрямился в седле. Его сердце бешено застучало, когда он увидел, что Бринхилд гибко шагнула из замка в свет факелов. Она носила податливую, блестящую кольчугу, но ее бледная золотистая голова была без шлема. Легкий меч качался на поясе, и белая рысь семенила возле нее.
   Немного позади нее отставал угрюмоглазый Тиалфи, и аккуратно красивая черная фигура Виктора Хейзинга. Их сопровождали тонкие валькирии в кольчуге.
   Сердце Фаллона забилось с бессильным гневом при виде нациста. Хейзинг теперь не показывал никаких признаков плохих манер, его бледные глаза блестели от триумфа.
   - Принцесса! Уважение Тору и его дочери! - звучали крики всадников, и лес мечей и топоров поднялся в приветствии к Бринхилд, которая подняла белую руку в подтверждение того дикого приветствия.
   Сегодня вечером ее королевская красота походила на прыгающее пламя. Ее бриллианты глаз охватили жестоких воинов, игнорируя Фаллона.
   - Бог и капитаны сонма богов! Этой ночью мы пойдем к тому, что вы все очень давно хотели - к войне! - зазвенел ее голос. - Да, к честной войне, меч к мечу, справедливому, жестокому бою, который мы знали и любили прежде, чем прибыли в эту долину.
   - Война! Снова хорошая и чистая война! - завопили наиболее нетерпеливые воины в жестоком восхищении.
   - После вечернего перехода, вы снова познаете сражение, - пообещала Бринхилд. Она указала на Виктора Хейзинга. - Этот человек сказал мне, что отважные немцы, которые должны стать нашими союзниками, находятся меньше чем в ночном переходе отсюда.
   - Это верно! - громко провозгласил Хейзинг. - Я связался с армией своих соотечественников, которые расположены недалеко от этой долины.
   Фаллон понял. Нацист, выйдя из долины к своему самолету в ущелье, использовал радио для общения с самыми ближними немецкими силами.
   Лицо Хейзинга запылало с волнением.
   - Я узнал, что прошло почти два года в течение тех дней, что я был в этой долине! И в течение этого времени наши немецкие силы завоевали все северные земли, за исключением одной большой партизанской полосы, которая все еще сопротивляется. Немецкие силы теперь перемещаются, чтобы напасть на эту полосу. Британские обманщики ввели в заблуждение прибрежную деревню на берегу Северного Ледовитого океана, которая теперь оказывает нам сопротивление. Она в нескольких часах перехода отсюда через горы.
   Ясный голос Бринхилд подвел итог.
   - Мы пересечем горы, чтобы присоединиться к отважным немецким силам в этом нападении! Впредь, мы будем их союзниками против изменнических чужеземных народов. Этой самой ночью, мы, сонм богов, пробудимся от вялого мира и снова присоединимся к открытой, мужественной войне!
   Оглушительный рев одобрения приветствовал ее жестокое обещание. Когда он еще отражался, дочь Тора легко скользнула в седло своего черного жеребца. Остальные также торопливо оседлали своих коней.
   Фаллон отчаянно воззвал к ней.
   - Бринхилд, ты должна выслушать меня! Эта цель, которую вы начинаете - зло! Тебя обманули, втянув в это ложью...
   - Ты тот, кто прибегнул к уловке! - возразила она ему. - Теперь ты пойдешь с нами, чтобы увидеть плоды своего хитрого предательства.
   Она поскакала с валькириями, Хейзингом и Тиалфи к фронту большого войска. Ее рука подняла факел в особом сигнале.
   - Сонм богов, мы выступаем!
   Трубачи немедленно затрубили в медные рожки длинным, волнующим звуком. Твердь дрогнула от шага тысяч ног. Сонм богов, состоящий из жестоких воинов, галопирующих колено у колена, стал продвигаться вниз, к долине.
   Фаллон и Хелверсон, трясясь в седле как тюфяки, находились во главе кавалькады с их охранниками, позади валькирий. Фаллон ощущал горечь разочарования. И та же самая эмоция овладела норвежцем, которая засквозила в его хриплом голосе.
   - Фаллон, ты понимаешь, что сказал проклятый немец? - прокричал Хелверсон сквозь рев стремительного движения ног. - В нашем собственном мире к настоящему времени наступил 1942 год! Нацисты завоевали всю Норвегию, кроме далекой северной дикой местности, и теперь они послали армию завоевать ее!
   - И сонм богов Бринхилд едет на помощь нацистам сделать это, сокрушив длительное сопротивление норвежских партизан, - горько заключил Фаллон.
   - Они не могут сделать этого, - возразил Хелверсон. - Дочь Тора никогда не будет использовать свои возможности против нас, норвежцев.
   Но Фаллон не имел никакой надежды в запасе. Он проиграл игру Хейзингу. Немец, скачущий впереди, был на пути к высшему триумф. Этого не должно было случиться, чтобы нацисты проникли в тайну возможностей Бринхилд. Их ученые прибыли бы в эту скрытую долину, изучили бы космические силы, сосредоточенные здесь, и изготовили бы оружие сокрушительной силы.
   И лейтенанты Гитлера нашли бы способ избавиться от Бринхилд, когда она удовлетворила бы их цели. Раздражала мысль, что ее открытая любовь к бою будет использоваться как инструмент против приведенных в боевую готовность демократических государств.
   Они ехали внизу по темной долине, в прекрасной тишине за исключением пульсирующего грома тысяч ног. Напрягавшему нервы Фаллону это не показалось долгим, прежде, чем они приблизились к западному концу долины.
   Впереди ничего не было видно, кроме стены в темноте. И невозможно было видеть из этой странной мертвой точки. Когда Бринхилд и валькирии волшебно исчезли, Фаллон понял, что они появились во Внешнем мире.
   Сверхъестественный чистый барьер вырисовывался впереди его собственной ведомой лошади. Тир, Хеймдалл и все другие вожди сонма богов бесстрашно ехали к нему. Они достигли барьера. И когда американец прошел через него, то он снова почувствовал тот острый, мучительный удар через каждый атом его тела.
   Он оказался во внешней задней части долины Асгарда, снова в своем собственном мире более быстрого времени.
   - Здесь снова зима, - пробормотал, Хелверсон, глядя недоверчиво. - Две зимы прошло с тех пор, как мы разбились здесь два дня назад.
   Фаллону было трудно поверить, что здесь, возможно, прошло два года. Все белоснежное ущелье выглядело одинаково. Небо сверху пылало от блестящих зимних звезд. Но уже первые отсветы и течения Северного сияния ускорились поперек ночных небес, когда Бринхилд повела воинов в быстрой скачке вниз по длинному ущелью.
   Фаллон мучался от этого ускорения, и задавался вопросом, правда ли что танец Авроры поперек небес такой быстрый, и верно ли, что Бринхилд вызвала те спектральные огни, чтобы осветить их путь. Он имел небольшую толику сомнения относительно этого, зная ее владычество над штормом и небом.
   В течение многих часов, сонм богов двигался через снежные горы. Бринхилд следовала вперед, на север, через ущелья и узкие проходы. Фаллон знал, что они близки к норвежской деревне дикого арктического побережья, которое он сам облетал перед тем, когда его самолет потерпел крушение.
   В тишине жестокой напряженности, воины Асгарда подтягивались со всех направлений. Наконец, дочь Тора остановилась возле склона последнего, длинного, снежного, горного хребта.
   - За этим горным хребтом - прибрежная полоса, где мы присоединимся к немцам! - объявила она. - Теперь дайте перевести дыхание вашим лошадям и обнажите ваши мечи и топоры, так как скоро мы столкнемся с лезвиями наших врагов.
   Сверкающее волнение в ее глазах отразилось жестоким светом сражения в лицах всего сонма богов. Фаллон в отчаянии попробовал заключительное обращение.
   - Бринхилд, ты не можешь сделать этой вещи...
   Его прервали. Хеймдалл с тревогой вслушался и теперь произнес острое восклицание:
   - Послушайте! За горным хребтом идет сражение!
   Смутно к их ушам прибыл унылый рев отдаленных взрывов, и разлился аляповатый, красный свет на севере бледной Авроры, за горным хребтом.
   Виктор Хейзинг закричал торжествующе:
   - Это мои немецкие товарищи, которые пришли, чтобы присоединиться! Они уже там нападают на врага!
   - Тогда мы не можем ждать больше здесь! - возвысился серебряный голос Бринхилд. - За горный хребет, мужчины сонма богов! Мы едем в сражение.
   - Мы следуем, принцесса! - донесся глубокий, нетерпеливый крик Тира. - Как будто ваш отец Тор сейчас с нами, когда мы снова несемся на войну!
   Снежный склон усеяло большое войско, во главе с тонкой, яркой фигурой Бринхилд и скачущей рысью. И дикая военная жажда тысяч воинов разразилась в звенящих боевых кличах.
   Фаллон ухватился за седло коленями, так как его уздечка резко рванулась вперед с охранниками. Он увидел темно-красное от эмоций лицо Нелса Хелверсона. Большой норвежец предпринимал безумные усилия разорвать свои путы, когда услышал рев сражения из-за горного хребта.
   - Мои и ваши соотечественники воюют там! - хрипло известил он Фаллона. - Я буду бороться даже против дочери Тора и сонма богов и умру с ними, если я смогу освободиться!
   Растянутый в длинной массе, взволнованный отряд сонма богов достиг сглаженного гребня последнего горного хребта. И там они внезапно остановились. Бринхилд резко натянула узду, и также сделали все ее жестокие последователи. Они казались пораженные изумленным зрелищем, которое лежало перед ними, и чей оглушительный шум теперь достиг их.
   Фаллон, подъехавший сзади, увидел, что волнение исчезает с лица дочери Тора. Он отметил, что оно изменилось на ошеломленно-изумленное выражение.
   - Что все это значит? - воскликнула она изумленно.
   Сцена, раскинувшаяся под Северным сиянием, была ужасной. От горного хребта, на котором они сидели на лошадях, снежный ландшафт клонился вниз на две мили к ледяному берегу, за которым простирался черный Северно-Ледовитый океан. В море, два маленьких парохода пробирались через лед к портовому бассейну небольшой деревни на берегу.
   Половина деревянных строений в той норвежской деревне отчаянно горела. Пикирующие бомбардировщики с черной свастикой на крыльях непрерывно пикировали вниз, через тот аляповато-яркий свет, и разрушительные взрывы бомб были постоянными. Огонь пламени тех взрывов, казалось, охватил здания, улицы, женщин и детей, которые бежали к портовому бассейну.
   Бок деревни был защищен низкими баррикадами замороженной земли. Позади той неосновательной обороны, располагались рассеянные горстки мужчин с винтовками, которые сопротивлялись продвижению массы из нескольких тысяч нацистских пехотинцев, наседающих на них с запада. Нацистам предшествовали легкие танки, которые уже ехали по баррикадам.
   - Что это? Что мы видим? - воскликнула снова Бринхилд, ошеломленная, как и ее последователи, адским шумом.
   - Мои соотечественники нападают! - торжествующе объяснил Виктор Хейзинг. - Послушайте, они стремятся завоевать деревню прежде, чем те британские суда смогут достигнуть гавани, чтобы эвакуировать защитников. Так мы, немцы, воюем.
   - Но это не война! - вспыхнула Бринхилд. - Не чистая, открытая война мечом и копьем в равном бою, типа той, что мы, сонм богов, знали и любили! Это - резня железными машинами и огнем!
   Ошеломленный крик согласия возвысился от ее ошеломленных последователей-викингов по всему горному хребту. Лицо Тира, подобное железной маске, забушевало, когда он это увидел.
   - Да ведь эти немцы - не воины! Они мясники, которые убивают женщин и детей, сбрасывая на них пламя с неба.
   - И те, которых они уничтожают, имеют нашу собственную норвежскую кровь! - неистово заорал Хеймдалл. - Немец сказал, что его соотечественники стремятся только защитить норвежцев.
   Лицо Бринхилд стало белым пламенем от возмущения и ненависти.
   - Мы, сонм богов, никогда не будем союзником расы, которая борется как эта!
   Она наклонилась к Фаллону.
   - Теперь я, наконец, поняла, почему ты сказал, что ненавидишь войну. Эта война ненавистна, и, таким образом, слабыми являются те, кто против мира.
   Она склонилась еще ближе, и ее кинжал разрезал путы американца и норвежца. Ее синие глаза по-другому взглянули на Фаллона.
   - Чужеземец, я прошу прощения! Ты говорил правду с самого начала до самого конца. Это немец лгал...
   Внезапно она качнулась назад, ее голос зазвенел.
   - Где немец? Схватить этого лживого заговорщика!
   Воины сонма богов поскакали по снежному горному хребту в беспорядке, ведя поиск.
   - Проклятый немец ушел! - завопил Тир. - Он, должно быть, увидел, куда подул ветер, и отступил по горному хребту. И Тиалфи тоже скрылся.
   - Найдите и схватите их! - прокричала дочь Тора. - Если Тиалфи стал предателем и дезертиром...
   Но воины сонма богов, которые неистово стали прочесывать подошву горного хребта, вскоре вернулись - с Тиалфи, но без Хейзинга. Сын Локи умирал. Широкий разрез на его горле ужасно пузырился, когда он попробовал заговорить.
   - Немец был около меня, когда увидел ваш ужас и гнев, - прошептал Тиалфи принцессе. - Я поскакал за ним, чтобы остановить его. Он симулировал сдачу в плен и внезапно поразил меня кинжалом...
   Голова Тиалфи откинулась. Независимо оттого, что он был сыном Локи, Тиалфи не оказался предателем. Фаллон заметил, что белый, ужасный гнев собрался на лице и в бурных глазах Бринхилд. И такой же гнев отразился на лицах всего сонма богов.
   - Смотрите! - закричал Хеймдалл, указывая вниз на ревущее сражение в деревне. - Немцы едут к нам!
   Это было верно. Продвигающаяся нацистская сила внезапно отвернула от баррикад, на которые нападала, и двинулась к гребню склона, на котором находились всадники сонма богов.
   Танки уже следовали впереди, грохоча по снежному склону с их пушками, готовыми к действию. Позади них шла масса пехоты, в быстром марше.
   Фаллон немедленно все понял.
   - Это Хейзинг, сбежавший к ним, рассказал о нашем присутствии здесь! Они идут за тобой, Бринхилд. Если они смогут захватить или убить тебя, то они разрушат ваш сонм богов. Хейзинг знает, как они могут вторгнуться в вашу долину, и заполучить там ключ к победе над великими державами.
   - Это все время было планом лживого дьявола! - добавил Хелверсон.
   Крик гнева возвысился от сонма богов, когда все поняли двуличность Хейзинга, который всегда планировал обмануть их.
   - Они собираются вторгнуться в Асгард? - проревел Тир. Он крутанул тяжелым мечом в воздухе. - Кажется, нам придется воевать, как мы и надеялись, в конце концов.
   Синие глаза Бринхилд засверкали. Ее голос зазвенел над неистовым войском на горном хребте.
   - Впредь, немецкие мясники - наши кровные враги, а норвежцы и их союзники - наши друзья. Подготовьтесь, дети Асгарда, для сражения.
   Дикие крики ликования ответили ей. Мечи и топоры были приведены в готовность. Хелверсон обеспечился топором Тиалфи, а меч погибшего вручил Фаллону.
   - Бринхилд, что ты будешь делать? - обратился Фаллон к дочери Тора. - Ты не сможешь противостоять этим немцам. Независимо от того, насколько храбры ваши воины, мечи и топоры бесполезны против самолетов, танков и орудий!
   Нацистские силы уже текли по более низким склонам. Танки грохотали впереди по снегу. Плюющая смерть из их пулеметов должна была начаться в течение нескольких минут. Они и автоматчики позади них были почти в пределах дистанции стрельбы.
   И пикирующие бомбардировщики, которые бомбардировали горящую деревню, прекратили это, в ответ на радиокоманды. Фаллон понял, что эти самолеты быстро определят скопление войск сонма богов и снизятся над ним.
   Бринхилд ответила на уговаривание Фаллона звенящим смехом.
   - Я говорю тебе, что, несмотря на их железные машины, мы сокрушим их этой ночью. Теперь держитесь подальше от меня, и ждите моего сигнала.
   Дочь Тора поехала вперед, на небольшой мыс снежного горного хребта. Ее тонкая оправленная в кольчугу фигура и голова без шлема отражались силуэтом напротив дикого яркого света горящей деревни и вспыхивающего Северного сияния.
   Она подняла руки к небу в жестоком жесте. Нацисты с поднимающегося склона, бросили взгляд на нее, и пушки из их стремительно движущихся танков выплюнули град снарядов в нее. Но Бринхилд оставалась неподвижной на своем коне, руки все еще двигались вверх.
   Фаллон почувствовал большую пульсацию опасения, когда заметил, что отдаленные нацистские самолеты теперь ревут к ним. Через несколько мгновений те самолеты спикировали, чтобы выпустить свои бомбы для уничтожения войска сонма богов перед танками и прибывающими стрелками. Через несколько мгновений девушка, которую он любил больше жизни была бы взорвана...
   Вспыхивающее небо внезапно стемнело. Облака, как обширные черные крылья, закрылись внизу, на стонущем ветру, чтобы уничтожить лучи Авроры.
   - Это штормовое волшебство, - пробормотал Тир внезапно хриплым голосом. - Смотрите...
   Фаллон почувствовал, что волосы вздыбились на его шее. Те обширные черные крылья облаков появились так внезапно, и с невероятной стремительностью опустились к основанию гребня того горного хребта. Стонущий ветер возвысился до свиста, кричащая буря сверху била по самолетам, раскидывая их как листья.
   - Я боюсь, Фаллон, - изрек Хелверсон, его глаза расширились от ужаса. - Это гнев богини...
   Небеса и земля прыгали в ослеплении света, когда колоссальные вспышки молнии сверкали вниз, опускаясь в черноту. Сверкающая, мерцающая фигура Бринхилд стояла с дикими руками, все еще поднимаемыми ввысь.
   Американец бросил взгляд на стрелы молний великолепно поражающих грохочущие танки внизу склона, превращая их в опаляемый металл. Он видел оглушенные и растерянные массы нацистской пехоты.
   - Молот волшебной власти Тора обрушился на них! - завопил Хеймдалл. - Приготовьтесь, товарищи!
   Непрерывные взрывы грома катились поперек почерневшего неба. Ливни неистового града неслись вниз по склонам, и, тем не менее, танец молний, поражал и поражал туда.
   Фаллон видел нацистские самолеты, схваченные в небе, сопротивляющиеся этому ужасному шторму. Непрерывно бьющие молнии неистово поражали немецкие войска в снегу.
   Внезапно Бринхилд появилась из адской бури на его стороне. Теперь она действительно была похожа на богиню - ее фигура и дикое белое лицо сияло с тем жутким блеском.
   - Сыновья сонма богов, мы едем! - известил ее серебристый голос.
   Три тысячи голосов издали ответ через грозовой шум.
   Фаллон почувствовал себя выжатым от сверхчеловеческих эмоций, когда галопировал около Бринхилд вниз по снежному склону, к врагу. Он услышал орущий крик белой рыси, когда та прыгала перед мчащимся конем дочери Тора.
   Его меч был в руке, когда они мчались вниз, через молнии, град и темноту. И через весь шум резни возвышался крик Бринхилд и валькирий.
   - Эй хо!
   Они врезались внизу в ряды нацистской пехоты как удар молнии. Фаллон стремился держаться перед Бринхилд для ее защиты. На нее бросали испуганный взгляд немцы, и пытались нанести удары штыками отовсюду.
   Внизу он неистово рубил мечом людей, которые стремились поднять свои винтовки, чтобы выстрелить. Он видел, что нацистские солдаты отскочили с криками ужаса от прыгающей белой рыси и Тира, который кричал отчаянно, как если бы был поражен. И рядом несся Хелверсон, кружа тяжелым топором, обезумев от крови и сражения. Тонкий меч дочери Тора прыгал в быстрых и смертельных ударах.
   Внезапно молния ударила перед его галопирующей лошадью, и Фаллон упал вместе с нею. Из фантасмагорического сражения при свете ночи вынырнуло разъяренное волчье лицо, срочно отправившееся к Фаллону. Красота Виктора Хейзинга пропала, когда он подъехал к американцу с направленным автоматическим пистолетом в руке.
   Фаллон почувствовал рывок пуль по его куртке и через шум услышал неистовый крик Хейзинга.
   - Боже, по крайней мере, я заберу тебя...
   Молния осветила сумасшедшую сцену, когда Фаллон бросился на стреляющий пистолет с мечом, двигаясь прямо на немца.
   Он почувствовал, как одна из пуль язвительно задела по бедру, и затем его протянутое лезвие вонзилось в тело Хейзинга, и Фаллон почувствовал, что его рукоятка остановилась напротив ребер немца. Прыжок коня освободил его меч, и, оглянувшись назад, он увидел падение нациста из седла.
   Немецкие войска теперь повсюду бежали в беспорядке. И за ними скакали неистовые воины сонма богов. Это все произошло в течение получаса. Шторм бормотал далеко, и Фаллон был почти рад, что эта темнота скрыла рассеянные и мертвые войска немцев на снежном склоне.
   Он сидел на лошади возле Бринхилд, на гребне, когда войска сонма богов повторно собрались на склоне. Дикий крик донесся от них, когда они подняли красные мечи и топоры в приветствии дочери Тора.
   - Уважение принцессе! Благодаря вашему штормовому волшебству, мы не оставили здесь в живых ни одного немца!
   - Да, но есть другие мясники в Нортленде, - напомнила им Бринхилд. - И теперь нам, сонму богов, не будет отдыха, пока они не убрались туда, откуда они прибыли. Мы поедем дальше от нашей долины, и снова и снова будем наносить удары им везде, где найдем их, пока земля не очиститься от них.
   - Мы слышим, и мы будем следовать за Вами, принцесса! - прибыл жесткий ответ.
   - И я буду следовать за вами, если вы позволите мне, - прогрохотал Хелверсон с пылающим лицом.
   Но Фаллон молчал. И Бринхилд посмотрела на него с внезапной беспокойной серьезностью.
   - Я знаю, что ты тоже поедешь с нами.
   Он тяжело покачал головой, и указал вниз на отдаленную деревню, где два судна теперь достигли дока и загружали беженцев.
   - Те корабли идут в Англию, Бринхилд, - сказал он медленно. - И я должен поплыть с ними.
   - Но ты не можешь! - закричала она. Ее блестящие глаза горели. - Чужестранец, ты знаешь, что я люблю тебя. Даже когда я была сердита оттого, что думала про твой обман, я все еще любила тебя и была уверена, что ты любишь меня.
   Он наклонился в седле, чтобы обнять руками ее и почувствовал волнующий контакт ее губ.
   - Девушка или богиня, но я действительно люблю тебя, Бринхилд, - произнес он хрипло. - Но я дал присягу, которую должен сдержать. Я обязан возвратиться в Англию, чтобы поддержать снова свою часть в войне в небе.
   Ее белое лицо опечалилось.
   - Но ты возвратишься, чужеземец?
   - Я вернусь, Бринхилд. Ничто не помешает мне вернуться.
  
  
   Фаллон стоял у борта переполненного небольшого британского фрахтовщика, когда он и второй корабль-близнец упорно пробирались через лед к открытому морю. Он стоял, оглядывая позади дикую местность из снежных гор, которые удивительно простирались за берегом.
   Радостные норвежские беженцы, которые переполняли палубу позади него, были все еще взволнованны, обсуждая тайну их спасения. Все, что они знали, было то, что какое-то потрясающее сражение имело место на отдаленных склонах, которые уничтожило нацистов, которые были в шаге от их завоевания. Шторм скрыл то сражение, и тайна их спасителей была неразгаданной.
   - Они, должно быть, были большой силой из норвежских партизан, которые возвратились в горы после того, как уничтожили нацистов, - сказал человек.
   Высокая норвежская женщина, с глазами, пылающими странным светом, покачала головой.
   - Они были старыми богами, вернувшимися из Асгарда, чтобы помочь нашим людям. Только Тор или его дочь могли разбить захватчиков штормом, как этот.
   Странные истории дрейфовали по приведенной в боевую готовность Норвегии. Полусомнительные утверждения снова и снова возникали, муссируя слух, о повторном появлении старых богов, помогавшим защитникам от захватчиков.
   Могущественный сонм богов спускался ночью, влетая как ураган, делая набеги на немецкие посты. Дочь Тора и ее валькирии снова приходят с Северной Земли, поддерживая людей Норвегии, борющихся с тиранами, которые должны быть свергнуты.
   Однажды, Фаллон знал, что так и будет, он вернется снова на эту дикую, сверхъестественную Северную Землю, и поедет в горы к долине, где дочь Тора ждет его.
  

КОНЕЦ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"