|
|
||
Узел проблем, связанный с реальным состоянием современного писательства, получил стартовый толчок к развитию во время обсуждения идеи создания Союза Сетераторов в гостевой В. Крупского (сентябрь). Статья, в связи с возникшей дискуссией на общем форуме СИ "Диалоги о творчестве", помещена не в окончательно завершенном виде. Начатые темы будут продолжены в других публикациях. | ||
В дискуссии прозвучала тоска об наличии литагентов. С добрым пожеланием, чтобы их вдруг стало сразу и много. Высказывалась даже - как вполне реальная - идея именно их союза. Так, будто в России разработана и способна нормально функционировать юридическая основа для существования какой-либо агентуры вообще, кроме ГБ.
А я вот зимой-весной столкнулась с ролью литагента на практике. Так получилось, что невольно и без дивидендов выступила в ней вынужденно.
Это, однако, не все права издательства. И не всё бесправие автора.
Беда в том, что издательство может тянуть с выходом книги весь оговоренный срок - от трех до пяти.
Более того, вынудив автора отсидеть срок без права переписки с другими, более лояльными издательствами, оно может в итоге книгу НЕ ИЗДАТЬ. Без объяснения причин. Ну, передумало оно, и все тут!
Я в роли невольного "литагента" с такой ситуацией столкнулась непосредственно, - граждане, это кошмар почти непреодолимый! И если б не упертое занудство, упрямство и ярость, сродни такой, какая бывает у Иры Дедюховой, автор мог бы книгу при жизни просто не увидеть.
Но и это не всё бесправие автора. Ибо договор с ним любое официальное издательство заключает хотя и де-юре, однако для автора абсолютно фиктивный. В том смысле, что за гипотетический тираж в 30 000, указанный в договоре, в той же бумаге оно проставляет цифру "1000 рэ". Реальная оплата идет из неподоточетного налоговой инспекции сейфа зав. отделом, автору лично и в руки. Стандартная такса для рядового счастливчика - 20 000 рублей за книгу. Бывает меньше, если издательство не раскрученное. Так вот, мне пришлось быть о-о-очень настойчивой, чтобы после выхода книги этот черный нал получить из сейфа в руки и передать его автору в законном объеме.
А теперь представим в этой мистической цепочке третье лицо - литагента. Козе понятно, что юридической базы для его функционирования на данный момент не существует. Либо он получает процент с упомянутой тысячи, что смешно; либо приватно договаривается с автором о некоей сумме, передаваемой за углом, и опять же - черным налом и из рук в руки - сами понимаете, что за углом сумма может варьироваться весьма широко, неоднократно и не в пользу автора, готового продать квартиру, лишь бы увидеть свое детище опубликованным (знаю и такой случай). И третий вариант, когда литагент, как агент 007, выполняет свою миссию тайно, состоя на службе в издательстве в роли штатного редактора, со-редактора, редактора-составителя и пр. И миссия будет успешной при условии, если он разделяет с коммерческим директор его права, в противной случае такой Джеймс Бонд имеет лишь совещательный голос, не более.
То есть - институт литагентов не предусмотрен ни правовой базой, ни тем более издательствами, которым не интересно ни с кем делиться.
Думаю, что всем известно, что указанные в договоре гипотетические проценты (обычно 6 %) с дополнительных тиражей ни автор, ни обнаруживший гения литагент не получает по той простой причине, что де-юре этих тиражей никогда не бывает, хотя де-факто издательство неучтенные допечатки книги гонит втайне.
...Сетераторы, вам оно надо?..
Учитывая, что не все сетераторы имеют убедительный опыт взаимоотношений с этими монстрами, еще раз ответственно уточняю: договор на книгу подписывается на 1000 рэ (ТЫСЯЧУ РУБЛЕЙ). При этом объем рукописи не имеет ровно никакого значения - в моем случае рукопись весила более тридцати авторских листов и была итогом десятилетней работы. И если литератор вздумает в чем-нибудь уличить монстра и подать на него в суд, то взять с него не сможет ничего, кроме уже выплаченной по договору этой унизительной тысячи (она автоматически входит в аванс, выданный из черного сейфа, при этом автор дает расписку, что гонорар им получен сполна). Остается добавить, что каждое издательство имеет своего опытного и прожженного юриста.
...Сетераторы, вам оно надо?..
Некоторые полагают, что достаточно написать талантливо и на хорошем авантюрном уровне роман, чтобы заинтересовать издательство. Граждане уважаемые, - не обольщайтесь!
В рукописи наличествовали две проблемы: ее нужно было сократить до объема одного тома и водворить все немыслимые знаки препинания на законные места. Редактор взяла на себя функцию литагента и таки добилась подписания договора, год шла шлифовка рукописи и - попутно - тотальное обучение литературного самородка азам синтаксиса.
Итог: рукопись отвергнута, договор расторгнут, редактор, умница и профессионал, послала всё и всех трехчленом и хлопнув дверью, ушла к чертовой матери с работы. Не захотев бросить на произвол судьбы чужую рукопись, укоренилась ныне в другом издательстве и пытается убедить уже другого коммерческого директора в том, что книга способна стать бестселлером и принести прибыль. В дополнение: М.А. совсем не тонкорунная овца и беспомощное наивное создание, а ее подопечная авторша - отнюдь не безвестная литературная золушка: здоровается за руку со всем ПЕН-клубом, завсегдатай международных гендерных конференций, со своими сюжетами дважды ярко светилась в телепередаче "Большая стирка", где сорвала лавину аплодисментов и всеобщее восхищение, про нее было снято несколько телесюжетов, интервью в АиФе, в "Коммерсанте", в "МК" и хрен еще знает где; два сценариста чуть не подрались за право снять о ней документальный фильм, плюс на редкость яркая и эффектная внешность... Эта баба - броненосец с бешеной энергией, знающая в лицо пол-Москвы и с успехом отработавшая в доперестрочные времена более десяти лет в снабжении почти на министерском уровне - уже пять лет НЕ МОЖЕТ ИЗДАТЬ КНИГУ!
...Сетераторы, вам оно надо?..
Давайте представим всеобщий коммунизм: функционирующий и легитимный Союз Литагентов и наличие двух-трех вменяемых издательств, согласных производить не только макулатуру.
Эдак-невзначай оказавшись членом профжюри Тенет-2002 в четырех категориях (две поэтические и две по прозе), имея некоторый редакторский и профессиональный опыт литературной работы и отношений с издательствами и прочими госструктурами, а также стаж в СП более десяти лет, давший возможность постичь глубины бумажной продукции братьев-писателей, к сегодняшнему дню имею основания сравнивать общий уровень литпотока в реале и в сети.
И свидетельствую (надеюсь, что компетентно): уровень одаренности в Сети по отношению к тому, что удалось за годы неразделенной любви к литературе видеть в реале, без всякого сомнения выше. То, что на Тенетах возможно бестрепетно и угрызений совести определить однозначно как стандартную графоманию, составляет по отношению к рукописям талантливым откровенно незначительную часть. Другой вопрос, что сетевые публикации талантливых авторов застревают, как правило, в одном и том же тупике и не могут его преодолеть - из-за недостатка не профессионализма, нет, речь сейчас не о нем, хотя эта проблема тоже почти всегда наличествует, - из-за жизненной дезориентированности. Полагаю, есть смысл пообщаться и по этому поводу, но сейчас речь о другом.
Итак, впадаем в глубокую медитацию и представляем коммунизм: есть благожелательные и бесстрашные издательства, легитимные литагенты и море талантливых рукописей, которые не то что "возможно" - нужно! Пора! Читатель ждет, жаждет и морально готов! - издавать. Впадаем в транс еще глубже, и воображаем потоки капитала, добровольно изменившие русла и текущие, текущие, текущие! - к сетевым авторам.
Осмелюсь нахально заявить: ОДНИМ конкурсом Тенет-2002 можно наполнить годовой план нормально функционирующего издательства.
В советские времена (в "Литературке", кажется,) был такой фантастический жанр - рубрика "Если бы я был директором". Так вот, если бы я была директором такого мифического издательства, омываемого безбрежными финансовыми потоками, то итогом Тенет-2002 стала бы выдача на-гора не менее полутора сотен полноценных книг (исхожу только из освоенных четырех номинаций). И даже если учитывать все патологии широкого читательского спроса и исключить из баланса невыгодную поэзию, то половина продукции при нормальном пиаре могла бы худо-бедно разойтись, четверть объема могла бы претендовать на успех у читателя, штук десять книг имели бы шанс на повторные тиражи.
Однако тенетный конкурс явление практически ежегодное. И даже если сейчас кинуть повторную объяву: "Новый конкурс! Гении, влачите рукописи!", то рукописей - приблизительно того же уровня и качества оказалось бы ненамного меньше, чем на конкурсе текущем.
Через год будет еще конкурс - неважно, на Тенетах или помимо. Потом еще...
Смысл отнюдь в делицынских лозунгах, что реальная книга - это загубленные леса, скорбь всех "зеленых" планеты и вообще смертный грех и иерархическая, фи, пошлость. Смысл происходящего, мне кажется, в другом. В качественном смещении спирали Слова на виток выше, чем это было десять лет назад.
А десять лет назад (или ненамного больше) литература была дуальна: есть Писатель (член - не-член - неважно), есть Читатель. Писатель худо-бедно владеет творческим словом, Читатель худо-бедно - творческим восприятием. Один способен говорить, другой готов кое-что из сказанного выслушать. А между ними предполагалась непреодолимая пропасть. Которая, похоже, в значительной мере или провоцировалась искусственно, или же была такой временно, но по причинам объективным - ведь никто всерьез не предполагал что Интернет залатает этот разрыв мимоходом и в кратчайший срок. Вдруг оказалось, что теургией на уровне Слова может заниматься любой неглупый, наблюдательный и восприимчивый человек, владеющий русским языком. И оказалось, что натворить вполне литературной литературы можно много - очень много. И что теургия Слова - отнюдь не такое тайное знание, как было принято думать. Тайна, однако, осталась, но выкристаллизовываться ее новое понимание будет на основе явленного миру литературного МНОЖЕСТВА, а не на единственности и неповторимости отделенного от прочих смертных творца.
Границы сместились: нормальные, ранее не грешившие словом люди, получили в интерактивном общении более полноценную информацию о естестве творческого процесса и стали литераторами. Равно как и писатели, занимавшее надмирное положение, стремительно утеряли цеховую - не в смысле социерархии, а в плане профессионализма - неприкосновенность, и стали - кем? - правильно, тоже литераторами. Отдельно взятый от писатель Читатель как вид практически вымер.
И еще одна сторона потока - в Интернет невоцерковленная.
... Мой друг, помогающий издаваться любым подряд и без разбору вологжанам и тем кое-как содержащий семью, утверждает совершенно серьезно, строго и с полной гражданской ответственностью: "Таня, любой человек имеет право издать книжку, чтобы раздарить ее друзьям и сохранить память о себе в семейном архиве". "Юра! - воплю я, в отчаянии потрясая рваной, безграмотной и буквальном смысле ручной работы рукописью, в которой каждое имя существительное начертано с заглавной буквы (на русском - не немецком! - языке), а каждая дважды-трижды подвернутая страница которой состоит из силикатно вклеенных полосок, исчерканных больным почерком, - Юра, - кричу я в тоске и смертном ужасе, - это безнадежная графомания!!!" - "Имеет право", - твердо упирается мой работодатель.
То есть: издание книги (ясно, что уже никому не важен ни тираж, ни самиздат, ни ISBN, ни книжная Палата) приравнено к семейному фотоальбому.
За три года мой товарищ издал около семисот таких безгрешных лепешек. Для неповоротливой, полудеревенской Вологды это очень много. И поток, естественно, нарастает, а песня, естественно, ширится.
В более удачно проструктурированный опыт Виталия Кальпиди, члена СП и активного культуртрегера, прямо заявившего в Челябинске семь лет назад, что "Каждый графоман должен быть издан!", я не углубляюсь - Виталий Олегович личность известная.
Если попомнить на сон грядущий издательства с их чудовищной продукцией, которая по объемам реализуемой на-гора греховности, пустоте, бессмысленности и бездарности не идет ни в какое сравнение с графоманией народной, то станет очевидно еще одно смещение спирали, на сей раз на виток вниз - бумажная книга стала всего лишь материальной формой, пустым сосудом, вмещающим в себя по преимуществу именно графоманию. Она изменила своему назначению.
Итак, творческое слово потеряло форму и обрело тысячи новых сознаний, и процесс этот еще не завершен. А книга стала вместилищем пустоты. И то, и другое - факты, с которыми нужно считаться всем, желающим объединения художественных сознаний и стремящимся воплотить их творения в материальную практику.
Литературное творчество приобретает океанический характер - сориентироваться в мире и зафиксировать свое самоосознание стремятся все, имеющие минимум воображения и любопытство к стремительно изменяющейся жизни. Процесс по преимуществу бессознательный, но определенно носящий захватывающий характер. Литэкспансия захватила все слои русскоговорящего населения, включая те, которые до выпускного класса так и не смогли написать без ошибок "Мама мыла раму".
Вполне всерьез можно ожидать недалекого времени, когда любой старший член среднероссийской семьи пополнит семейный архив, оставив в назидание потомкам книжку собственных литературно оформленных воспоминаний, стихов и кое-какой полумемуарной прозы. И я не сомневаюсь в ценности такого - вполне самобытного в плане восприятия и даже лексики - исторического пласта для местных краеведов лет так через двадцать-тридцать. А через пятьдесят нынешнее, письменно зафиксированное самоощущение народа вкупе с рассыпанной по российской провинции ценной фактографией будут хищно поглощать историки и социологи - намного интенсивней, чем аналогичное пополнение архивов происходит сейчас. Потому что перевороты, войны и революции случаются регулярно, а процесс глобализации, разрушающий субъективные представления о мире, - единственный раз в истории человечества. И почему-то именно в России он, беспощадно переламывающий об колено малоподвижный и негибкий российский менталитет, явлен на уровне процесса показательного.
Вполне всерьез можно ожидать, что способность написать несколько по-настоящему художественных книг станет в самом ближайшем будущем потребностью и даже душевной необходимостью нормального человека. Своего рода насущным и почти обязательным культурным минимумом, вроде умения говорить на отвлеченную тему - о политике, например.
Вполне всерьез убеждена, что понятию "литературное творчество" уготована тотальная переоценка. Думаю, что статус Читателя уже изменился, на эволюционное изменение понятия Писателя потребуется немалое время. Есть ли риск его полного исчезновения, растворения в общепишущей среде? Мне так не кажется. Я вижу или предощущаю - смутно, правда, - новую нишу на основе все того же Слова, которая поначалу будет пустовать, но притом обладать новой тайной и новой магией воздействия. Соответствовать ей будет очень трудно - она потребует от своих адептов того уровня интуитивных прозрений и способности к позитивному обобщению опыта человеческого бытия (иначе опустошимся и вымрем), которому смогут соответствовать немногие - для этого придется отказаться от себя любимого и круговерти субъективности и развить слух общечеловеческий. Но таких будут слушать и слышать. Всё вернется на круги своя и начнет взрастать в новом качестве, "читатель" и "писатель" - в том числе. А пока у художника - подённая сталкерская работа, которую надо принимать со смирением и благодарностью судьбе за поворот земной оси, за то, что она кинула в вихрь величественных эволюционных смещений отнюдь не материальных. Это хорошая работа.
Именно сетевая литература сегодня по преимуществу более полноценна - в целом, и более перспективна - в целом, ибо независима, немеркантильна, интерактивна и полноценна информационно. Двух последних качеств не было в истории человечества вообще. И именно сетевая литература затягивание вышеописанного эволюционного узла чувствует очень тонко. Насущной нужды лгать и приспосабливаться у нее нет, именно потому она и талантлива не в частностях, а в потоке. И в том, возможно, и расположена ее истинная ценность - она является ЕДИНОЙ ТВОРЧЕСКОЙ СРЕДОЙ.
Средой - в буквальном смысле, как агар-агар, выращивающий в пробирке (в Интернет) некую новую незащищенную культуру. Плацентой, питающей еще невидимый плод. Или, возможно, (молчать, господа гусары!) представляет собой многотысячное единство сперматозоидов вокруг яйцеклетки - некоторые, быть может, еще помнят из школьного курса, что сперматозоид, уединившийся с визави тет-а-тет дитя не зачнет - для того нужна активно снующая, подбадривающая и провоцирующая толпа собратьев по разуму. Подозреваю, что и брутальная агрессивность сетевой среды носит целенаправленный характер, вряд ли осознаваемый отдельными человеческими составляющими. И не думаю, что Интернет - роковая случайность в истории человечества: наличие виртуала, создающего щадящий климат искусственно, в границах иной, не полностью материальной реальности, подвергающейся воздействиям внешнего мира минимально, и дает основания делать выводы о пробирке и - тщательно охраняемой среде.
Вот и возникает вопрос: целесообразны ли попытки дробления этой среды на части? Или, точнее, пришло ли - объективно - время ее кристаллизации? (Полагаю, понятно, что я возвращаюсь к вопросу о творческом союзе.) А если пришло, то что именно это означает: время зачатия или время родов? Первое означает развитие плода в глубине среды при условии сохранения ее целостности, второе - выход из виртуальной пробирки в материальность, то есть - пробирке пришло время разлететься осколками.
Применительно к литпроцессу: первая ситуация обрекает творческий союз, ориентированный на решение по преимуществу материальных проблем, на очень быстрый развал, вторая потребует силы, гибкости и выносливости.
Или же творческому союзу - при условии, что он не столько возможен, сколько необходим объективно - предстоит начать работу с проблем не материальных.