Аннотация: День уже почти угас вместе с зашедшим в морской горизонт солнцем. Но жар нагретого за день города все еще лежал на пыльных улицах медленным туманом.
День уже почти угас вместе с зашедшим в морской горизонт солнцем. Но жар нагретого за день города все еще лежал на пыльных улицах медленным туманом.
Она брела уже почти бесцельно, по неосознанной привычке обходя выбоины на асфальте. Ее легкое платье цвета глубокой морской волны вяло ниспадало по ее загорелым ногам. Из открытых дверей маленького ресторанчика звучал блюз. Она невольно остановилась, подняв глаза на вывеску. Это был тот самый ресторан.
В первый же вечер мы зашли туда с ним. Мы пробыли там недолго. Выпили чего-то и ушли. Не хотелось сидеть на месте. Было желание побывать с ним везде и испытать пьянящую весну пополам с его строго-озорной улыбкой сполна. Я чувствовала себя немного скованно, я первый раз видела, как он держит в руке бокал, как делает глотки, как кладет руки на стол.
Она вошла. Ничего не изменилось с тех пор. Все те же колючие пальмы по углам, те же тяжелые плетеные стулья и удушливо-нежный аромат пряностей. Она села за какой-то столик и вслушалась в музыку.
Я танцевала с ним под эту чудную мелодию. Он взял меня за руку и потянул на середину. Я улыбнулась ему в ответ и даже не обернулась на удивленные лица окружающих. Кроме нас не танцевал никто. Он гордился мной - ему нравилось, как я танцую. Моментами он даже не верил в реальность - настолько она была прекрасна.
Она заказала коктейль, и его принес ей все тот же худощавый седой официант. Он не узнал ее. Она сделала несколько больших глотков и сложила из желтой салфетки самолетик.
Я пила коктейль и болтала с его друзьями. Мы слушали блюз и дурачились. Он рассказывал какие-то смешные истории, а потом замолчал и подолгу смотрел на меня. Я отвечала что-то друзьям, возражала, смеялась, удивлялась, но иногда останавливала на нем свой взгляд, когда рука его украдкой касалась моей ноги. Потом мы все долго бродили по городу и пускали в реку желтые самолетики.
Она обернулась. За соседним столом ужинала семья. Характерно звучали тарелки и бокалы, шел неторопливый разговор. Это были совсем другие люди, не знающие той весны в этом ресторанчике и тех нескольких вечеров.
За окном был бесподобный теплый вечер, которого я не замечала. Я ждала его. Я сидела за пустым столом и мучила пальцами салфетку. Я оборачивалась на входную дверь каждую минуту, и щемящей болью отдавалась пустота - без него. Я вся превратилась в ожидание. Я не слышала музыки, я не видела улыбающихся людей - они раздражали меня. Стрелка часов давила на сердце. Я выбежала из ресторана, так и не отдав седому официанту заказ на ужин для двоих.
Она расплатилась, поднялась из-за стола и, остановившись ненадолго, оглядела в последний раз до боли знакомый ресторанчик, его стены, тусклые лампы и протертый пол. Потом она вышла. Ей было нечего тут делать.
В тот поздний вечер мы много молчали. Уже почти не осталось посетителей, а мы все сидели друг напротив друга, взявшись за руки, глядя друг другу в глаза, и молчали. Нам было что сказать, но слишком - нам не хватило бы этого вечера. Поэтому мы не сказали ничего. Мы ушли последними. Я оставила здесь свою любовь, в маленьком вечном ресторанчике.
Она удалялась по пыльной дороге неторопливо, но решительно. Сумерки спускались на землю под еще совсем светлым небом. А блики фонарей еще долго ловили желтое пятно самолетика, неосознанно все еще зажатого между ее пальцами.