Яркий голубой свет ударил в глаза, но Алексей не отреагировал. Потому что ему не было больно - зрительные нервы восприняли это как само собой разумеющееся. Казалось, что это продолжение пыток. Однако свежий воздух, нагнетаемый насильно в легкие, заставил сердце биться сильнее, и очищенная кровь вымыла из мозга галлюцинации и бред. А их было столько, что удивительно, как мозг выдержал, и журналист не сошел с ума. Видимо, сильные духом способны противостоять любой психологической атаке. В ушах стучала кровь... Сильный соленный привкус был и во рту, словно прожевал килограмм металла.
- Который час? - автоматически спросил Воронович, стараясь задействовать мышцы и встать. Кто-то стал ему помогать. Тело слушалось мало, все болело, возможно, от неподвижного лежания образовались гематомы. А также шрамы от электрических разрядов - в саркофаге ведь автоматически включалась электропытка. Этого еще не хватало!
- Два часа дня, ака, - послышалось в ответ.
По хриплому голосу Алексей узнал бывшего таксиста.
- Шерали, это вы? Калай сиз[1]?
- Я, я, ака... Рахмат, яшхи[2]... Вставайте осторожно, ака... Не торопитесь, а то голова закружится...
Таксист был прав.
- Ох, после того, что я здесь почувствовал, моя голова как задница - мягкое место и никаких мыслей, - пожаловался тот, и потряс головой. Зрение постепенно возвращалось, и очертания пыточной стали более контрастными и четкими. - Сколько я здесь пробыл?
Абутов, оглядевшись, словно боялся, что кто-то их подслушивает, негромко произнес:
- Почти два дня, ака.
- Уф, а мне показалось - вечность! - признался Воронович. - Если этот саркофаг - дверь в загробный мир, то ужаснее места не найти... Шерали, а что вы здесь делаете?
- За вами пришел, Алексей-ака...
Это звучало несколько необычно. Просто так по тюрьме заключенные не ходят и, тем более, в пыточную камеру по доброй воле не заглядывают.
- За мной? И Ахмаджанов со своими вертухаями вас впустили сюда? - удивился журналист, заметив, что кроме Абутова в пыточной никого нет. И тут он вспомнил все: и встречу с членами делегации и откровение, не имевшее никакого смысла, и угрозы капитана, которые исполнились, и казнь бедного доцента Ли, его голову с поблекшими от смерти глазами... Все как пламя вспыхнуло в его груди. Ненависть вернулась в его душу. Он понимал, что несет полную ответственность за смерть Ли. Если бы не его идиотская попытка раскрыть глаза Международной делегации, все было иначе...
- Нет, ака. Я сам пробрался к вам. Сегодня последний день для Международной делегации, они улетают через пять часов... В их багаже много "гулия", а также положительных впечатлений от демократического режима на "Исламе Каримове". Ака, вы не знаете, какие тут сцены перед ними разыгрывались, как все прекрасно представили - не тюрьма, а настоящий курорт! Эдем для заключенных! Была постановка, якобы, лагерного драматического театра имени книги Ислама Каримова "Высокая духовность - непобедимая сила", даже какой-то балет - ака, среди заключенных нашли двух солистов балета! - потом выставка картин... Короче, полная показуха. Продемонстрировали даже стоматологические кабинеты, где лечили зубы своим же надзирателям, переодетым в робу заключенных. Ох, а наши за десятки лет ни разу не были у дантиста, как мне рассказали "долгожители"...
- Ах, вот оно что, - протянул Алексей, морщась. Он с трудом встал, ноги дрожали, голова кружилась, тошнота так и подступала к горлу, но желудок был пустым и выбросить наружу было нечего... - Блин, плохо мне... Но сидеть не собираюсь тут... Мы еще дадим им, гадам, бой! Нужно успеть до отлета делегации. Тогда станет ясно, что и как!.. Ох, - и тут он чуть не блеванул. Но нечего было блевать - в желудке сплошная пустота, как вакуум.
Абутов это заметил, он поддерживал товарища за плечо:
- Алексей-ака, вы голодны, я вижу. Я принес вам немного еды... - и он протянул фляжку с водой. Да, она была не столь чистой, как для администрации и гостей, однако для журналиста показалась божественной, он пил ее, пока вода не полилась из носа. Откашлявшись, Алексей быстро высосал из другой фляжки жидкую пищу - дерьмо дерьмом, но сейчас хотелось и это есть.
Когда червячок голода был удовлетворен, Алексей вытер рукавом рот и почувствовал, как отвратительно пахнет на нем одежда - и это не удивительно, ведь двое суток его "ополаскивали" как в стиральной машине разными тошнотворными растворами, чтобы он осознал себя некой тварью, не имеющей права на иную жизнь, не иначе как ковыряться в гнилой земле, в фекалиях и отбросах. Таксист это знал, поэтому протянул ему красную полосатую робу. Журналист с некоторым удивлением взял ее в руки.
- Это же униформа бригадира, - сказал он, и вывернул шеврон, там было написано: "Бахадыр Мусаев". - Оп-ля, так этого человека я знаю... Он был ответственным за сектор "Г" и, кажется, хотел лично засвидетельствовать мою смерть. Как же вы умудрились у него одежду стырить?
- Да, это так, его одежда... Но с нею вам легче будет передвигаться по кораблю, - быстро зашептал Абутов. - Хозяина сегодня утром... грохнули. Допрыгался, старый социолог, хотел настучать на Ахмедова - заподозрил, что мы хотим спасти вас, но Сигизмунд прочитал его мысли, сообщил нам, и ребята под предлогом посмотреть, что там приготовили на кухне, завели в служебное помещение и быстро его оглушили, обработали... Я сам лично разделал старика-предателя на фарш... Ака, не представляете, с каким удовольствием я это делал, хотя работа эта сама по себе мерзкая...
Не споря, Алексей скинул с себя грязную робу, засунул ее в саркофаг, а затем надел чужую одежду. Она была ему маловата, особенно в плечах, мышцы так и выпирали из ткани, рукава и штанина оказались к тому же короткими. "Блин, вертухаи сразу заподозрят, что это не мое, - покачал головой журналист. - Да и Зуфаров, этот гад, сразу заприметит меня - он же контролирует весь корабль через свои видеосистемы"
- Уже нет, Алексей-ака, - улыбнулся Шерали, хлопнув себя по тощей груди. - Благодаря тому, что у нас оказалась персональная электронная карточка Зуфарова, мы смогли час назад найти его Центр мониторинга и проникнуть в его отсек. Этот подлый эксперт не ожидал нас увидеть в своем помещении, остолбенел от страха, а мой коллега Рахман-ака быстро размножил ему голову топором. Ваш друг - Ахмед Кузиев, который был третьим в группе, оказался хорошим техническим специалистом...
- Так он же инженер-атомщик, - вспомнил Алексей. - Конечно, должен хорошо разбираться в оборудовании... И что?
- Правильно, он и разобрался во всей компьютерной системе и отключил часть видеомониторов. А также стер записи, где мы разобрались с бригадиром Мусаевым - никому это из администрации не нужно знать. Сейчас он там, остался, чтобы обеспечить прикрытие для нас. Им подавлены все аварийные сигналы. Поэтому в некоторых местах нет контроля, особенно там, где функционируют шаттлы-корабли. Мы должны направиться туда... Эркин Баратович спрашивает: готовы ли вы, ака, реализовать его план? Готовы лететь на Нептун? Ведь все это мы затеяли именно для того, чтобы изменить прошлое и создать новое будущее... Пока Кузиев в Центре, нам не грозит опасность быть разоблаченными.
- Готов! - словно выстрелил журналист. Теперь он не хотел ни в чем сомневаться и отступать от возможности спасти свою страну. Особенно он чувствовал ответственность за смерть Радика, и может, была возможность возродить его, если исправить прошлое. - Я уничтожу Ислама Каримова! Мы переделаем историю! Кровавой диктатуры не будет в Узбекистане!
- Ох, ака, не зря вас называют "Че Гевара"! - с удовольствием и с восхищением глядя на журналиста произнес Шерали. - Ах, да, хочу сказать, что Ахмед-ака скачал всю информацию о бунте на специальный файл, а также о всех пытках, и все... отправил в Interplanet... Это сотни террабайт информации. Всепланетная киберпаутина, наверное, сейчас гудит от такого обилия компромата на режим Каримовых.
- Ух ты! - поразился Алексей, не веря своим ушам. - Ты говоришь правду?
- Да-да, Алексей-ака, прямо с Центра мониторинга нашей тюрьмы он разослал во все средства массовой информации Солнечной системы, причем, с вирусом саморазмножения. Файл увеличивается по геометрической прогрессии, и практически каждый житель получит информацию! - так мне пояснил Ахмед-ака. Министерство по демократизации не в силах будет уничтожить информацию, каких бы хакеров не привлекло бы... Это начало нашей революции, ака!
Воронович был ошарашен.
- Это же бомба! Гульнаре Каримовой и ее внуку Абдугани Исламовичу придется не просто отвечать перед мировым сообществом за все, что произошло у Нептуна! Бог ты мой, у меня нет слов, как здорово вы все сделали! Никакая теперь не нужна Международная делегация! Выводы будут делать все человечество! И всякие там Лонские с Севером, Абдуллаевы с Артыковыми не смогут оправдаться за те преступления, которые тут творились! Вы молодцы!
- Ха-ха, про их подкуп "гулием" мы тоже отправили в пакете со всей видеоинформацией, пускай мировое сообщество видит, какая коррупция среди членов делегации! - засмеялся Абутов. - Знаете, ака, что вы все равно сделали неплохое дело, честно сказав всем, что происходит на "Исламе Каримове" - это оценят люди, потому что уважают честных и принципиальных личностей, а вы человек известный, журналист. Вам все поверят.
Алексей слабо махнул рукой:
- Ладно, ладно. А что там еще было?
- Мы просмотрели последующие записи Зуфарова после того, как вас, Алексей-ака, уложили в саркофаг, - сказал Абутов. - Через час прибыл на вечеринку обер-маршал Ниязматов, он провел минут двадцать со всеми, а когда гостей сопроводили в их апартаменты на "Исламе Каримове" для отдыха, то выслушал рапорт Исаева о происшедшем. Конечно, он разъярился, ибо чуть не провалилась вся операция по запудриванию мозгов делегации. Вы же их поставили всех в тупик своими честными ответами. Первым делом он наказал Инамову, за ее провал роли. Мы видели, какой новый способ он изобрел, этот обер-маршал. Вы же знаете, у врачихи в виске микрочип, соединенный с мозгом. Так вот, по приказу Ниязматова в мозг впихнули информацию - всякую дребедень - на пятьсот миллионов террабайт. Оба полушария Светланы просто высохли от такого объема данных, и женщина-садистка умерла в страшных муках. Из ушей текла какая- то жижа. Ахмаджанов отделил ее башку, и передал Ниязматову, говорят, тот любит держать в своем кабинете засушливые головы врагов и тех, кто плохо служит режиму... А заместителя министра иностранных дел Абдулазиза Камилова он кастрировал за обжорство и плохую работу с Ибрагимовой, мол, не сумел склонить ее на сторону правительства... Сейчас этот евнух в медицинском отсеке, проходит реабилитацию... ха-ха, мечтает, наверное, о протезе... Артыкова и Абдуллаева получили хорошее устное внушение, и этот шут-академик обделался в штаны прямо в кабинете директора - Ниязматов его не тронул, лишь заставил сожрать колпак и сплясать "Андижанскую польку". И все это Ахмед-ака тоже отправил в Interplanet.
Журналисту осталось только покачать головой. Да, не повезло вертухаям. Хотя так им, подлецам, и надо. В помещении было жутко - инструменты пыток как бы напоминали, что они ждут свою жертву. Тихо жужжали какие-то приборы, щелкали датчики, словно играли какую-то мрачную композицию. Тут Абутов спохватился:
- Ох, Алексей-ака, нам нужно двигаться. Нельзя долго тут оставаться. Потому что мы не знаем, когда поступит реакция с Земли на видеозаписи. Ведь наверняка Исаев разъярится, поднимет всех на уши, и нам не успеть к шлюзовым камерам! Там сейчас нас ждут Геннадий-ака, Сигизмунд-ака и Эркин Баратович, мы все вчетвером летим на Нептун. Ахмедов надеется, что портал времени еще не закрылся.
Да, действительно, следовало уже двигаться. Только...
- А как же Кузиев? Если в Центр мониторинга ворвутся вертухаи, они жестокой поиздеваются над ним.
- Он знал, на что идет, Алексей-ака, и готов погибнуть, если надо, он хочет поддержать нас оттуда... Рахман-ака вместе с ним там. Он будет защищать, как может, Кузиева, чтобы тот успел передать всю информацию о летающей тюрьме на Землю. Вы же знаете, как много скопилось всего за годы на орбите Нептуна!
С этим Алексей был согласен: действительно, событий здесь было много, причем самых ужасных и мерзостных. Это должно быть известным всему человечеству, ибо оно тоже несет ответственность за допущенные преступления на "Исламе Каримове". Но сейчас у журналиста были и другие вопросы.
- Как вы пробрались в эту часть тюрьмы, ведь сюда нельзя заключенным без сопровождения охраны? - удивился Алексей. - И как выйду я?
- Мы были прикреплены со столовой для обслуживания делегации, поэтому для нас был более мягкий пропускной режим, могли передвигаться даже по служебным коридорам, где обычно находятся чиновники, офицеры и ремонтники, - пояснил Абутов. - У меня вот есть карточка. А у вас нет, однако будем надеяться, что мы проскочим мимо надзирателей. Вы в форме бригадира, а они, как известно, все-таки часть администрации, к ним отношение со стороны вертухаев благодушное.
Бывший таксист подошел к люку и отворил ее, потом быстро выглянул.
- Чисто, - сказал он, оборачиваясь. - Выходим в коридор, но там, у люка, есть охрана. Алексей-ака, постарайтесь сыграть роль бригадира, идите уверенно, иначе могут заподозрить неладное.
Это было понятно. Собравшись силами, Алексей двинулся вперед. Его продолжало тошнить и голова кружилась - все-таки он двое суток пролежал без движения в страшных мучениях, и стоило немалых сил сконцентрироваться на одном - идти вперед, не качаясь, уверенно припечатывая шаг. Вначале было сложно, тело плохо слушалось, но уже через сто метров стало легче, и Воронович чувствовал себя увереннее. Они спокойно прошли мимо вооруженных охранников, которые разговаривали между собой и не обратили внимание на бригадира и сотрудника столовой.
Правда, у входа в мастерские и цеха их остановил первый патруль. Один из них мрачно осмотрел Алексея, видимо, в его внешнем виде было нечто такое, вызывающее подозрение. Абутов аж замер от страха, но виду не показывал. Сам же журналист был невозмутим. Он быстро оценил обстановку - шестеро вооруженных вертухаев... гм, не проблема. Да, мышцы еще не совсем пришли в норму, и все же ему удастся раскидать всех.
До этого не дошло. Надзиратель злобно прошипел:
- Совсем охренел, бригадир. Ты что, не можешь перешить себе робу? Как клоун шатаешься по тюрьме! Здесь делегация ходит, как ты перед ними предстанешь, если тебя они остановят и начнут дурацкие вопросы задавать? Да и морда какая синюшняя - ты чего, перепил водки?
Следовало что-то ответить, и тут Алексей выпалил:
- Так точно, господин сержант демократии! Извините, но таково было распоряжение капитана Ахмаджанова! Я специально так переоделся, чтобы вызвать добрую улыбку у членов Международной делегации... И лицо загримировали так... Поэтому мне позволено здесь ходить и делать вид, что помогаю поварам. Заодно слежу, что, где и как... А то этот, - тут Алексей указал на Абутова, - иногда все путает, без нас, бригадиров, нет порядка в столовой и в сервисе...
- Ага-га-га! - захохотали тут вертухаи. Им понравилась эта идея. - Так он цирк им устраивает! Хо-хо-хо! Эта делегация итак решила, что мы тут воспитанием заключенных занимаемся и их культурным досугом, ха-ха-ха!.. А тут еще тюремный клоун-бригадир, ха-ха-ха!.. Да, Ахмаджанов здорово придумал - голова варит у нашего шефа!
- Вам следует обратиться к начальнику, и он все пояснит, если есть какие-то вопросы, - продолжал врать журналист. Однако никому из тех не хотелось из-за ерунды вызывать шефа, отвлекая от работы, и спрашивать о причинах внешнего вида какого-то бригадира и чего он шатается там, где находится делегация, - много чести. Да и речь у Вороновича была похожа на правду.
Сержант почесал лоб и пробурчал:
- Ладно, проходи, - и пропустил на заводскую территорию. Алексей и Шерали быстро прошмыгнули мимо них. Дальше были знакомые места, ибо здесь проживали заключенные и недалеко находились цеха. Вскоре они были в коридоре, перед люком в отсек, где хранились рабочие скафандры. Там же их поджидали Эркин Баратович, Геннадий и Сигизмунд. Академик был встревоженным. Он пожал руку Алексею и спросил:
- С вами все в порядке?
- Да, - коротко ответил Воронович. Потом виновато произнес: - Это я виноват в смерти Ли... Если бы не моя дурацкая...
- Полноте, друг мой, - перебил его Ахмедов. - Мы все знаем, что жизни нам тут не принадлежат. Так что не вините себя... И Радик знал, что долго не протянуть в этой тюрьме. Только он надеялся, что вы все-таки примите наше решение... Итак, вы готовы?
- Готов! Расскажите, что я должен делать?
Тут академик сказал:
- Я расскажу вам во время спуска на Нептун. Все оборудование для прыжка через портал находится там. Эта и просто, и сложно. Без нашей технической поддержки вас не отправить в прошлое... Но у нас произошла непредусмотренная заминка! - и тут Ахмедов развел руками, совсем расстроенный.
- Какая?
Ответил Геннадий, человек-рыба, который в это время крутился у дверного замка и что-то пытался сделать:
- Сменили все шифры на корабле, в том числе и выходных люков. Не знаем, почему это сделали, однако мы не можем попасть не только туда, где наши рабочие скафандры, но и в ракетный отсек, где находятся грузовые шаттлы. И к тому же шлюзовые камеры охраняются... такого раньше не было. Словно кто-то предусмотрел такую возможность со стороны заключенных - незаметно покинуть "Ислама Каримова", и организовал превентивные меры...
Журналист предположил:
- Может, из-за делегации? Решили усилить бдительность, чтобы не допустить всякого рода провокаций и помешать им сыграть тот спектакль, который был заготовлен для Международной делегации? Вдруг "зэки" вылезут в космос и начнут там буянить, привлекая ненужное внимание? Или через открытый космос захватить "Святой Эльяр Ганиев", и угнать корабль? Подстраховались...
Никто не оспаривал эту мысль, лишь Эркин Баратович проворчал:
- Наверное... Но нам что-то надо делать, ибо точка невозврата пройдена - мы замутили эту кашу, разделавшись с Зуфаровым и запустив видеофайлы в Interplanet. Вскоре об этом узнает все руководство тюрьмы - ведь на Земле сейчас там-тарарам, - и начнутся поиски того, кто это сделал. Да и обнаружат к тому же, что вас нет в саркофаге. Так что репрессии и казни неизбежны. И они будут страшнее, чем после бунта. Нужно будет заметать все следы, значит, уничтожить более девяносто процентов заключенных. Нам нужно спасти людей. А для этого один выход - пространственно-временной портал на Нептуне!
Алексей задумался. Время шло и требовалось какое-то решение.
- Как можно проникнуть к ракетным отсекам? У кого ключ?
- Ключ есть у Ахмаджанова... Только он меняет все шифры и разрешает вылет с тюрьмы на Нептун... Для этого нужно обоснованная причина, например, вышли из строя какие-то механизмы, которые регулируют загрузку руды в грузовые отсеки шаттлов.
Тут Абутов спросил, протягивая элек тронный пластик Зуфарова - именно им он открыл пыточную, саркофаг и освободил Вороновича. Эксперт Центра мониторинга имел доступ к многим секторам тюрьмы.
- Может, Эркин-ака, можно этим открыть?
- Ох, надо попробовать! - обрадовался академик, схватив карточку. - Дай бог, чтобы и здесь сработало все, как мы хотим!
Он подскочил к люку и провел пластиком по дешифратору. Тот ответил коротким писком и сигналом красной лампы: код всевидящего человека не принимался в этой части корабля. Раздосадованный Ахмедов провел еще раз - тот же результат. Люк не собирался открывать вход для заключенных.
- Ох, не прошел трюк, - печально произнес Эркин Баратович. - Все-таки без доступа от капитана нам не проникнуть к скафандрам и к шаттлам...
Вздохнув, Воронович предложил:
- Тогда нужно идти к нему...
Группа с удивлением посмотрела на него.
- К нему? Он же поднимет тревогу, если увидит тебя! Официально ты под арестом и проходишь курс "терапии"...
- Не успеет, - хмыкнул Алексей, протирая левой ладонью правый кулак. - Я уж постараюсь сделать так, чтобы не было никакой тревоги! Где его отсек?
- В секторе "А" - где начальство проживает... Это придется идти опять в ту же сторону, откуда ты пришел... Но где там именно, мы не знаем - ни разу нас туда не водили...
Было ясно, что возвращаться опасно, но еще опаснее ждать у моря погоды, ничего не предпринимая. Да, местонахождения кровожадного капитана неизвестно, да только это не проблема, можно выяснить, если схитрить. Да, вертухаи - народ подозрительный, мало кому верит, а заключенным тем более. И все же... удалось же их один раз провести вокруг пальца, может, повтор будет таким же удачным? И тут у журналиста возникла идея, которую он тут же изложил:
- Слушайте, а зачем нам тыкаться в потемках? Ведь у нас есть карточка Зуфарова, который вскрывает все каналы связи... Нужно через это переговорное устройство, - и тут Алексей ткнул на видеофон у люка - стандартный пункт связи для служебного пользования, - соединиться с Центром мониторинга... Наверняка там есть камера наблюдения за жильем Ахмаджанова, и Кузиев, который там сидит, скажет координаты, как добраться... Ведь он контролирует все... или почти все.
- Это хорошая мысль, - согласился Сигизмунд. - Только есть шероховатости у идеи. А если капитан не дома? Если он сопровождает делегацию или сидит в кабинете у директора? Тогда что?
- Тогда не знаю, - признался Алексей. - Придется в таком случае взрывать проходы и добираться до скафандров и шаттлов, подняв переполох и там-тарарам. Но это обдумаем потом, а сейчас испробуем мой вариант.
Он сделал шаг к видеофону, провел карточкой по дешифратору. Система мгновенно считала персональные данные, и возникла надпись: "Добрый день Эльдар Зуфаров! Система мониторинга к вашим услугам". Воронович отбил на клавишах: "Связь с Центром". Тот час пошел сигнал. Журналист знал, что Ахмедов, оставшийся в этом отсеке и наблюдающий за всеми секторами тюрьмы, принял входной звонок и сразу переориентировался на него. Через видеофон он узнал, кто звонит, и соединился без всяких проблем:
- Салом алейкум, Алексей-ака, - послышался уверенный голос физика-атомщика. - Как вы? Саркофаг не сильно сказался на вашем духовном и физическом здоровье?
- Спасибо, сносно, Ахмед-ака, - ответил Ворнович. - Еще не совсем отошел после так их пыток... Есть просьба, можете сказать, где сейчас Ахмаджанов?
- Минутку... Ага, вот, вижу... он сейчас у себя, отдыхает. Сектор "А", отсек номер триста сорок два. Вижу его, как он ходит по помещению в домашнем халате... Видимо, время службы истекло... Да, у него кто-то есть еще в комнате, купается в душе. Вам нужно идти прямо, через двести метров синий люк, и подъем по лифту на третий уровень. Далее пройдете до служебных помещений. Красная стрелка выведет вас.
- Сколько постов на пути?
- Так... сейчас подсчитаю... Семь стационарных, по шесть человек, с автоматами, три группы патрулируют коридоры. Но я постараюсь сделать так, что при вашем подходе посты и патрули будут пересмениваться и тогда вы не встретите их на своем пути. Тогда вы быстрее доберетесь до Ахмаджанова. Сумеете войти? Ах, да, у вас же карточка Зуфарова, с нею откроются люки служебных помещений.
- Отлично, что окажете поддержку, Ахмед-ака, - обрадовался Алексей. И тут же спохватился:- Да, еще... А где директор Исаев и делегация?
- Исаев в своем помещении, беседует с Артыковой и Север, как понял, обсуждают, что делать с Ибрагимовой, которая не поддалась на уловки и готовит свой отчет. Она настаивала на встрече с вами, но Ниязматов заявил, что вы, ака, находитесь на принудительном лечении, так как у вас началось обострение реактивного психоза, хо-хо. Да, остальные из делегации в своих апартаментах, тоже отдыхают. У них полуторачасовой перерыв, потом, как я вижу по расписанию, прием в дипломатическом формате, ужин и прощание. "Святой Эльяр Ганиев" отчалит через четыре часа. Обер-маршал на своем корабле... На "Исламе Каримове" усиленная вахта, особенно в зонах, где находятся заключенные. Исаев боится, чтобы не вспыхнул бунт и тогда все пойдет насмарку. От этого отнекиваться не смогут даже подкупленные иностранцы...
Алексей представил, как жмурится от удовольствия человек-рыба. Ведь Кузиев чувствовал себя почти что богом, ибо видел все, что творится и кто чем занят. И все это транслировал на Землю. Практически, нужда в отчете Международной делегации отпала, чтобы там не написали члены, ведь реальность тюрьмы узрел теперь каждый человек на всех обитаемых планетах, станциях и кораблях Солнечной системы. Стоявшие рядом товарищи тронули за плечо журналиста:
- Торопись, Алексей...
- Шерали-ака, вы пойдете со мной? - спросил бывшего таксиста Алексей. - Мне нужна подстраховка.
- Я всегда готов, Алексей-ака, - ответил тот и встал по стойке "смирно", чем вызвал слабую улыбку у всех.
- Тогда пошли, - кивнул журналист, и Абутов двинулся за ним. Ахмедов крикнул им:
- Удачи вам... и будьте осторожны! Мы ждем вас!
Уходившие ничего не сказали им. Они и сами знали, что нужно торопиться. Алексей двигался так быстро, что бывший таксист еле успевал за ним. Абутов удивлялся, как человек, два дня проведший в саркофаге, еще сохранил силу и энергию для такой ходьбы. Впрочем, гадать здесь не стоило: ведь от их действий зависело, как реализуется план Ахмедова, и какое будущее будет у жителей Узбекистана. И поэтому нельзя было раскисать или расслабляться.
Нужно подчеркнуть, что Кузиев сдержал слово. Он перестроил синтезатор звуковой речи на голос Зуфарова и стал отдавать команды через видеофоны вертухаям, стоявшим на охране:
- Пост тридцать один - осмотреть люки три и пять!.. Там что-то мелькнуло... Группы семь - вернутся и осмотреть отсек сорок три, там что-то барахлит монитор... По исполнении - доложить!
Голос был сердитый и даже свирепый, что никто не стал игнорировать (Кузиев уж постарался создать себе звуковой образ злого человека; впрочем, главный эксперт не являлся добреньким дядюшкой, и все на "Исламе Каримове" это знали). Пока вертухаи исполняли приказ, не подозревая, что ими командует совсем не Зуфаров, в течение тридцати-сорока секунд переходы, тамбуры и коридоры оставались без охраны, свободными, и Алексей с Шерали успевали проскочить их, следуя по красной стрелке. И за пятнадцать минут они добрался до сектора "А", и уже стоял у двери с номером триста сорок два. Оглядевшись, журналист быстро извлек пластиковую карточку Зуфарова и провел по дешифратору замка. Тот принял сигнал, и замок тихо щелкнул, отворив запоры. "Оказывается, этот Эльдар бы всемогущ, если даже имел право беспрепятственно входить в любое помещение", - подумал Воронович. Наверняка такие полномочия ему дал не Исаев, который сам находился под оком Центра мониторинга, а сама Гульнара Каримова - она уж точно хотела все знать, в том числе, что и делается у орбиты Нептуна. Ведь "гулий" считался ее собственностью, и она подозревала, что кто-то мог умыкнуть часть добытого с поверхности планеты. Шпионаж за всеми был единственной гарантией сохранности капитала.
Не дожидаясь появления кого-либо в коридоре и желая застать врасплох капитана, Алексей быстро отворил люк и влетел в помещение; он сразу встал в стойку, намереваясь атаковать главного садиста тюрьмы. Вслед за ним вбежал Абутов, держа кулаки впереди, словно хотел с кем-то боксировать. Однако никого они не застали.
Квартира Ахмаджанова не была уютной, хотя все условия у него были для этого. Видимо, будучи солдафоном от головы до пяток, вертухаем по натуре, он любил командно-плацевой образ жизни и предпочитал казарменный стиль всякой роскоши. Комната оказалась обставленной картинами военного характера: и везде - поверженные и растерзанные в клочья враги, и сам Нодир, держащий в одной руке флаг Узбекистана, а в другой поднимающий или меч, или автомат, или отрубленную голову, - вот уж явственно кровожадная суть проявлялась в этом человеке. В платяном стеклянном шкафу висели эсэсовские формы, все утюженные и сверкали золотыми пуговицами. Подсвечивалась в отдельном стеллаже коробочка с орденом Владимира Мамо - высшая для надзирателя награда за убийства и пытки заключенных. Из динамика стереомагнитофона лилась милитаристская музыка. На небольшом стеллаже - книги "Узбекистан - государство с великим будущим" Ислама Каримова и "Майн кампф" Адольфа Гитлера, оба издания были практически одного формата. Отдельно на полках стояли книги по пыткам от святой инквизиции, видимо, многое что "полезного" черпал оттуда капитан и его подчиненные. Два металлических стола, на одном из котором стояла бронзовая фигурка военачальника Амира Темура, убивающая индуса кривым ножом; не заправленная кровать, три кресла, диван, ковер восточного покроя. Плафоны горели в полуночном режиме, то есть слабо, создавая какой-то мрачный и потусторонний мир. Ощущался запах пота и парфюмерии. Алексей потянул носом: это были женские духи... Значит, здесь есть еще женщина? Ахмаджанов привел к себе любовницу?
Но где они? Комната, на первый взгляд, была пустой. Абутов в недоумении ткнул локтем журналиста, который мгновенно оценил обстановку и сделал выводы.
- Алексей-ака, а где же Ахмаджанов? Может, Ахмед-ака напутал, капитан вышел?
Однако у Вороновича было иное мнение. Он ткнул пальцем на ковер:
- Смотри, валяется одежда... Капитан здесь...
Действительно, на полу лежала эсэсовская форма бугая, там же были его ботинки. Скорее всего, именно его носил некоторое время назад Нодир, и он скинул их, чтобы надеть банный халат. В каких-то карманах наверняка находилась карточка с шифром, позволяющая открыть люки к отсеку со скафандрами и к шлюзовой камере. Стоит только подползти туда и поворошить одежду. Но для начала нужно понять, куда делся хозяин?
Долго гадать не пришлось. Открылась дверь ванной, и оттуда послышались... мужcкие голоса. Алексей и Шерали прыгнули в разные стороны, спрятавшись от выходивших из ванной людей. Однако замерли они не от желания не выдать своего местонахождения, а потому что узнали по голосам Ахмаджанова и... Файзуллазаде. Но разговор... бог ты мой, это был диалог двух любовников, а не капитана с бригадиром, как это могло быть на летающей тюрьме:
- Ох, милый, я так по тебе соскучился, - ворковал Ешуа Коскинович. - Почему ты на меня так редко смотришь и иногда грубо разговариваешь? Я ревную... Мне приходится иметь дело с мужланами, паразитами, этими мерзкими мутантами, некоторые смотрят на меня так, словно хотят там же, на рабочем месте изнасиловать...
- Милая, я не мог иначе, ведь вокруг столько шпионов, - оправдывался Нодир, растирая тело банным полотенцем. - Мне Исаев итак сделал неприятный намек на мою любовь к тебе, и поэтому приходится быть осмотрительнее. Но ничего, осталось немного... Через полгода заканчивается мой контракт на "Исламе Каримове" и мы сможем вернуться на Землю...
- Ох, а ты за меня похлопотал, милый?
- Конечно, глупышка! Я скосил тебе весь срок, так что вернемся вдвоем... Жаль, что в Узбекистане нам не жениться... законы не допускают брачные узы между мужчинами...
Тут "Бакинец" его перебил:
- Милый, о чем ты? Поедем ко мне в Северную Монархию Азербайджана, там разрешены однополые браки. Ты станешь моим законным мужем... У меня большой дом, три летающие авто "Вольво", "Тойота-спейс" и "Меседес", они станут твоими.
- О-о-о! - восхищенно произнес Ахмаджанов. Послышались звуки глубокого поцелуя и стоны кавказца, видимо, испытывающий на себе ласки партнера.
Алексей посмотрел на спрятавшегося у дивана Абутова - у того глаза полезли на лоб. Видимо, такие нетрадиционные связи смущали бывшего таксиста, привыкшего к строгим исламским ценностям. Его тошнило, и больших трудов ему стоило сдержаться. Воронович знаками показывал ему: терпи, не подавай раньше времени признаков своего нахождения в помещении. Потом осторожно выглянул из-за кресла. У кровати он увидел их, совершенно обнаженных, не стесняющих друг друга. Так обычно ведут себя супруги.
Тело Ахмаджанова было мощным, накаченным, однако, если уж быть откровенным, это не атлетическая фигура, отработанная ежечасными тренировками, и больше гориллоподобная, то есть уродливая, полугорбатая. Мышцы наполнены энергией не от занятий спортом, а даны природой от рождения. Впрочем, Файзуллазаде фигура партнера нравилась, ибо символизировала силу и власть, что считалось важным в такой тюрьме, где совесть и честь считаются самыми непригодными человеческими качествами. Особенно ошарашивали расписанные по всему телу татуировки с различными темами. В основном, это картины военачальника Амира Темура и первого великого президента Ислама Каримова в разных сюжетах. Чтобы расписать такое на коже требовалось специальное разрешение Министерства по демократизации, и получить его было не просто - лики святых и героев нельзя носить каждому, кто этого хочет. Только Нодир своими делами заслужил такое право, об этом свидетельствовал документ, подписанный самим президентом Абдугани Исламовичем. Поэтому татуировщики благоговели перед капитаном, нанося цветные линии на могучее тело. И сюжеты тоже были проверены цензорами на политическую совместимость.
И все же, не это привлекло внимание незваных гостей. Нодир одной рукой гладил левую ягодицу Ешуа Коскиновича, а другой играл... его женскими грудями. Их было целых четыре штуки - и теперь журналист понял, почему грудь у бригадира была всегда выпуклой и тряслась. Большие красные соски казались горящими лампочками - они были покрыты фосфоресцирующим составом. "Искусственные груди, силикон", - почему-то подумал Воронович, трясясь от смеха. Такого извращения от Файзуллазаде не ожидал. Однако он ошибся. До него донеслось:
- У тебя красивые груди, моя милая... Хорошо прижились они?
- Да, неплохо, как свои, родные... правда иногда побаливают, когда в них много молока. Мне приходится использовать гормональные препараты, чтобы трансплантировавшие органы хорошо вжились в мое тело... Я чувствую себя стопроцентной женщиной... еще такой экзотичной с четырьмя аппетитными грудями...
- Ты не представляешь, сколько женщин мне пришлось здесь пересмотреть, прежде чем я выбрал здоровых, с красивыми грудями...
- Я ревную! Ты трогал этих... мерзких женщин? Этих проституток? Ты замарал свои прекрасные руки, прикоснувшись к коже этих нечистых тварей? Фу, как ты мог! Ты просто лесбиянка! - возмущаться начал "Бакинец", да только капитан поцелуями и тесными объятиями его успокоил:
- Стоп, стоп, все нормально. Я их не трогал. Ты же знаешь, что я терпеть не могу лиц женского пола. У меня даже эрекции на них нет... Просто указал врачихе Инамовой, что эти груди мне нравятся. Она вырезала их у женщин, и без проблем трансплантировали тебе. А чтобы ты не ревновала совсем, скажу: тех женщин я умертвил после операции...