Алексей вскрыл внутренний люк, и вышел в коридор. Плафоны горели не столь ярко, но все равно можно было увидеть одинокую фигуру у иллюминатора. Им оказался некий солдат, который, в свою очередь, никак не ожидал увидеть гостя с баллоном в руке и в странном одеянии, выходящего из тамбура, и поэтому потерял несколько секунд, обдумывая, чтобы это значило. Его расстерянностью воспользовался Воронович, быстро подскочивший к нему и нанесший несколько сильных ударов. Этого хватило, чтобы тот упал на пол без памятства. Быстрый осмотр тела показал, что у солдата ничего нет существенного - ни оружия, ни спецсредств, и с какой целью тут стоял было непонятно. Может, просто ждал кого-то. А может, это был просто механик. Хотя одну полезную вещь нашел - электронную карточку, которой можно открывать некоторые отсеки. Теперь нужно было идти к системам воздухоочистки. Это было недалеко, ведь не зря Волосевич выбрал именно данную шлюзовую камеру.
Только он еще не знал, что его местоположение уже определено сканерами, и теперь в его сторону мчатся бойцы спецназа. В ту минуту, когда заключенный был обнаружен, подполковник перестал ругаться и взял себя в руки. Теперь действовал хладнокровно и быстро.
- Капитан Усербаев! - рявкнул он, и тот час за его спиной возник человек, которого все именовали как "Гробокопатель". На нем была крутая спецовка, что свидетельствовало об отношении к элитной части вооруженных сил. Обычно ими были каратели из зондеркоманды. Ахмедов и его товарищи с трневогой наблюдали за событиями, понимая, что одному Алексею придется нелегко, однако они уже ничем не могли помочь ему. Впрочем, тот и не нуждался в поддержке, поскольку привык полагаться на собственные силы.
- Вот, я засек Вороновича, он возле тамбура, третий сектор. Направляйтесь туда с десантниками. Возьмите его живым - таков приказ обер-маршала, но знайте, он тоже спецназовец, способен дать вам серьезный отпор. Используйте лучше усыпляющие средства!
- Есть! - щелкнул каблуками капитан и, достав пистолет из кобуры, крикнул своим подчиненным: - За мой! Быстро!
Грохоча ботинками по металлическому полу, десяток вояк устремились по винтовым лестницам наверх. Тем временем Алексей проходил мимо какого-то отсека, откуда раздавались какие-то истеричные женские крики. Почему-то голос показался знакомым, и это вызвало у него любопытство. Воронович осторожно заглянул в помещение и увидел телевизор, по которому транслировалась информационно-пропагандистская телепередача "Ахборот". Стуча кулаком по столу, словно хотела его сломать, какая-то женщина в большом тюрбане от кутюрье Marhabo орала: "Мы дадим отпор нашим идеологическим врагам! Всем тем, кто хочет вернуть нас в прошлое, сделать хуже других, оглупить продукцией массовой культуры..." Вглядевшись, Алексей узнал в ней свою бывшую коллегу Наталью Девлисяпову. Плоское пупырчатое лицо, тонкие губы, выпученные как у рыбы глаза, курчавая шевелюра - точно, это была она, ее трудно спутать с другой. Только в этой истории женщина занимала пост председателя Союза творческих и свободолюбивых журналистов Узбекистана - так гласила табличка на столе. Тут Воронович вспомнил предположение о том, что в голове этой истеричной мадам сплошная каша, и там не может быть разумных мыслей. И то, что она с эмоциями выдавала в эфир, подтверждало эту гипотезу. "В наших рядах строителей Великого будущего, модели нашего всеобщего счастья, которая была научно обоснована нашим великим предком, первым президентом Узбекистана Шавкатом Мирзияевым, находятся, к сожалению те, кто служит чуждым интересам и продвигает враждебные идеи! Они, гады, мечтают о другом, порочном..." - продолжала изголяться в глупости Девлисяпова, трясясь от энергии, да так, что сопли стали разлетаться по сторонам.
В помещении находился один человек в черной маске, в военной камуфлированной форме с нашивками сержанта Военно-космических сил ДРУ, смотревшего передачу, но, скорее всего, без особого интереса, просто наблюдавшего на истерии далеко не симпатичной особи. Его пальцы как бы в разминке вращали ультразвуковой нож. В эту секунду из динамика корабельной связи послышалось: "Внимание, говорит подполковник Гулямов! На борту "Бесстрашного Кабула Бердыева" находится беглец-заключенный Алексей Воронович! Принять все меры к его задержанию! Он находится в третьем секторе, в зоне машинного отделения и агрегатов воздухоочистки!"
Поскольку это было именно здесь, смотревший телевизор вскочил и тут увидел Алексея. Понятное дело, что человек в странном одеянии был опознан как разыскиваемый, и лезвие ножа повернулость в его сторону. Воронович не испугался, ибо за свою жизнь сотни раз вступал в схватку с врагом, обладающим холодным оружием. И поэтому только улыбнулся и прохрипел:
- Не стой, как баран - атакуй!
Это и вывело из себя сержанта, не ожидавшего такого хамства. Издав брань на узбекском языке, он прыгнул вперед, замахнувшись оружием. Алексей сделал шаг влево, перехватил руку и вывернул ее так, что хрустнула кость. Ультразвуковой нож отлетел в сторону. Нападавший присел на колено и вскрикнул от боли. Голос показался журналисту знакомым. Он сорвал маску и... обомлел. Перед ним с искаженным лицом предстал... Бетонное Сердце, собственной персоной. Это было невероятно, и если бы этот каратель не находился рядом и тепло его руки не ощущал в своем зацепе Воронович, то можно было решить, что это видение или какая-то голограмма. Более того, на его груди блестел орден "Владимира Мамо", вот уж точно был награжден за особые заслуги, суть которых в раскладе не нуждаются.
- Закир, ты когда-нибудь сдохнешь?! - заорал Алексей, не веря своим глазам. - Твой труп же находится на Нептуне! И ты все равно жив, мерзавец!
Тот ничего не понимал и визжал от боли, пытался вырваться. Испытывая чувство отвращения и ненависти, Алексей врезал ему ладонью по сонной артерии, и сержант свалился без чувств на пол. Конечно, оставлять так его было нельзя, и скотч, который нашелся в сумке Алматова, пришелся кстати. Им был связан и прикреплен к двери негодяй, а сам журналист устремился дальше, не забыв поднять с пола нож.
Вот поворот, и люк, ведущий в отсек воздухоочистки. Воронович провел карточкой, что взял у солдата, по дешифратору, и код был принят. Замки отключились. Толкнув люк, Алексей вошел внутрь помещения. Включился плафон, и при его свете стали видны трубы, фильтры, агрегаты и пульт управления. Соориентироваться в этих устройствах не составляло сложности. Оставалось только разметить место для баллона с "веселящим газом", перевести воздушные потоки в места наибольшего скопления людей. На все это ушло две минуты. Правда, необходимо было сделать еще кое-что. Вынув из нагрудного кармана флэшку, он вставил в USB-порт и запустил в компьютерную систему разработанный Геннадием вирус, который подавил бы сигналы химических датчиков. Теперь они не могли реагировать на чужеродную смесь в воздухе корабля и, соответственно, поднять тревогу. Когда было все готово, то Алексей стал вращать вентиль на баллоне, и N2O стал распространяться по всему "Бесстрашному Кабулу Бердыеву". Оставалось только ждать реакции.
- Все, пора выходить, - пробормотал затем Воронович, и выскочил из помещения.
Нет, сегодня, видимо, был день встречи знакомых персон. Потому что столкнулся с группой людей, возглавлял которых офицер в эсэсовском одеянии. Не нужно было долго разглядывать, чтобы признать в нем того человека, что вез заключенных с Земли на Нептун. Весьма неприятная личность, заслуживающей суровой кары. Тридцать астрономических единиц были преодолены заключенными в атмосфере травли, издевательств и насилия, и все это устраивал Ботир Усербаев, который не жалел сил и энергии, чтобы усложнить пребывание людей на борту тюремного транспортника. Тогда немало заключенных отправились к праотцам.
- "Гробокопатель"? Какая встреча! - воскликнул Алексей, становясь в боевую стойку. Что-что, а этому человеку был обязан своим десятисуточным голоданием - офицер лишил его еды за то, что Воронович нечетко пел гимн Узбекистана. Спасло его лишь то, что сосед Абутов тихонько подкармливал его из своего и без того скудного рациона. Теперь было желание отыграться.
Капитан резко притормозил и с изумлением посмотрел на журналиста:
- Я-то тебя знаю, "Че Гевара", а вот ты меня откуда? Наши пути пересекались? Когда и где?
- Ты забыл, что полтора месяца транспортировал меня с сотней заключенных на Нептун? На корабле тюремного конвоя "Генерал Рустам Иноятов"? - ехидно спросил Воронович, совсем забыв, что живет в иной реальности. И понятное дело, что Усербаев ничего не понял, он со злостью рявкнул:
- О чем ты мямлишь, скотина? Что еще за "Генерал Рустам Иноятов"? - такого корабля не существует! И я никогда не служил в вертухайских частях, а был всегда в десантно-штурмовой бригаде...
- Да неужели? И где же ты получил боевую выучку - на кладбищах? - продолжал измываться над Ботиром журналист. Делал он это специально, чтобы спровоцировать драку, а не стрельбу. Нужно было время, чтобы газ начал действовать. - Ты же офицер крематория, а не боевого корабля!
- Ты у меня поговори, сволочь! - разозлился Усербаев, и бросился в атаку. Его поддержали еще трое. Остальные остались на месте, ибо в коридоре было не развернуться всем, и ждали окончания схватки. Все помнили приказ подполковника: взять живым этого человека.
Что-что, но Вороновичу не раз приходилось отрабатывать навыки боя в узком пространстве, и поэтому он чувствовал себя уверено и спокойно, чего нельзя сказать о его противниках. Усербаев, рыча как вепрь, нанес удар рукой, целясь в лицо. Блокировка, и кулак прошел мимо, зато журналист присел и, схватив капитана за воротник, бросил его через бедро. Одновременно он врезал ногой второму нападающему прямо в живот, и тот, охнув, согнулся пополам. "Хук" справа - и солдат отлетел назад, прямо под ноги третьему. Тот упал и образовалась куча-мала. Пока вояки барахтались, пытаясь подняться, Алексей развернулся к Усербаеву, который уже успел вскочить на ноги и вновь атаковал. Его лицо было злым, глаза бешенно горели, казалось, что поднеси факел - мгновенно вспыхнул бы огнем.
Они оба двигались по коридору, нанося удары руками и ногами, и блокируя ответные. Со стороны казалось, что они танцуют, хотя танец был болезненным для "танцующих" и резким в исполнении. Хлопки, хрипы раздавались в узком коридоре, капли крови и пота разлетались по сторонам. Алексей вынужден был признать, что все-таки физическая подготовка у капитана неплохая, и знание рукопашного боя позволяет ему держать такой ритм и темп. И такой противник стоил уважения. Однако уважать палача и садиста журналист не желал, и поэтому удвоил силу атаки, чтобы побыстрее закончить и начать разбираться с другими. И результат был достигнут.
Хрясь! - кулак попал в нос Усербаеву, и Воронович понял, что сломал его. Возможно, было и сотрясение мозга. Еще несколько ударов ногой в голову и в печень, и теперь противник не мог оказать серьезного сопротивления.
А тот и не пытался. На его лице возникла идиотская улыбка, и Ботир, упав, дико захохотал, словно сошел с ума:
- Ха-ха-ха!.. Ха-ха-ха!.. Хо-хо-хо!..
Он задрал ноги и стал комично ими дергать, словно крутил педали велосипеда. Изо рта стала вылетать пена. И вдруг поддались его веселью остальные вояки. Они указывали пальцем на валявшего и вертевшегося как юла на полу капитана и смеялись:
- Смотри, умора, Усербаев заснул! Хо-хо-хо... Нет, он танцует на спине "брэк-данс", ха-ха-ха... Ему звание капитана дали за то, что он лежебока, хе-хе-хе!.. А может, он напился "виски" и теперь прикидывается больным!.. Ха-ха, хе-хе, хи-хи!.. - они говорили так, будто не было угрозы серьезного наказания за такое отношение к высшему военному чину. Скорее всего, эмоции переполняли их сознание и поэтому высказывали всякую чушь.
Солдаты побросали оружие, присели на колени или на свои зады и, раскачиваясь, смеялись до слез и хрипа. "Ага, газ уже действует", - понял Алексей, мимо которого прошло "веселье", ибо в его ноздрях были микрореспираторы, блокировавшие проникновение в легкие N2O. Высокая концентрация газа доводила людей до бессилия, и те через некоторое время должны были отключиться.
Не дожидаясь конечного результата, Воронович отобрал у троих спецназовцев автоматическое оружие - те даже и не сопротивлялись, - и побежал в сторону шестого узла, где находились его товарищи. Впрочем, его помощь не требовалась. Ахмедов и остальные собирали на полу автоматы и пистолеты и одновременно связывали солдат, которые смеялись до потери сознания. Ничто им не угрожало. Сами заключенные не нуждались в респираторах, ибо их мутированные организмы не реагировали на "веселящий газ".
Увидев валявшего на солдате Гулямова, словно они оба заснули после интимного контакта, журналист присвистнул:
- Оп-ля! Ну и ну! Сам Акмаль... Не ожидал встретить... Хотя, чему тут удивляться? При любом репрессивном режиме эти люди найдут себе работу, ибо ничего, кроме пыток и издевательств, они делать не умеют и не хотят.
И он быстро связал своего давнего врага, качая головой - ведь в другом мире он убил его ножом на хлопковом поле. Тот никак не отреагировал, ибо был в полной отключке, и лишь шрам алел на коже - правда, непонятно, от кого получил такое "украшение". Детектор лежал рядом, и на нем горел яркий сигнал - розыскиваемый объект находится в нескольких десятках сантиметрах. "Объект" ударил ногой по монитору, и прибор прекратил функционировать. О-о, как Воронович ненавидел эти следящие за людьми системы - кто бы это знал!
Однако нельзя останавливаться, ведь операция еще не закончена, "Бесстрашный Кабул Бердыев" пока не полностью захвачен ими.
- Сколько будет действовать газ? - спросил Алексей у академика. Необходимо было распланировать время для эффективных действий и подавить всякое сопротивление, если оно вдруг возникнет.
- Не менее часа, - ответил Эркин Баратович.
- Нам нужно быстро всех обезоружить и захватить центральный пост. Потом отстыковаться, отойти на небольшое расстояние и предложить директору Мусаеву и его чиновникам сдаться, угрожая торпедировать тюремный корабль! - сказал Воронович.
- Алексей-ака, мы с вами! - воскликнул Абутов, сжимая автомат. Как и андижанский предок в далеком 2005 году, он готов был встать на защиту прав и свобод граждан Узбекистана и бороться до конца с бесчеловечной системой и теми, кто поддерживает репрессивный режим.
Не оборачиваясь, Воронович крикнул:
- Тогда - за мой!
И они вдвоем бросились наверх, где располагался Центральный пост. Только там их ожидал сюрприз. У входа в шеренгу рассредоточились человек семь с автоматами, и на них были кислородные маски. Впереди всех стоял сам Ниязматов, направив на заключенных пистолет. Было видно, что не боится он никого.
- Ой, какие гости! - с деланным радушием произнес обер-маршал, и стоявшие позади него солдаты засмеялись. - Заждались мы вас! Удивлены нашим состоянием? Что не лежим на полу от бессилия и не смеемся?
- Да, я ожидал этого, - признался Алексей, тоже держа Абу-Али на прицеле своего автомата. - И не понимаю, где дал прокол.
- Я не знаю, как вы сумели подавить сигнал детекторов химической безопасности, - продолжал Ниязматов, - может, вирус запустили или как-то по другому обошли защиту, но вам было не в домек, что основная лаборатория у меня здесь, - и он ткнул пальцем в нос. - Я учуял угрозу.
Всем стало понятно: обер-маршал имплантировал по нанотехнологии в ноздри капсулы, которые реагировали на химическое изменение воздушного пространства, и появление "веселящего газа" было ими обнаружено. Командир фрегата успел натянуть маску и отдать приказ это сделать своим верным помощникам. Остальные попадали на пол от бессилия и отключились от реального мира. Не требовалось пояснения, почему это произошло, будучи военными, это было оценено как диверсия. Ниязматов осознавал, что следующим шагом неизвестных станет атака на Центральный пост. И поэтому успел приготовиться.
Сейчас их было немногим больше, чем заключенных, но вооружены практически одинаково, и шансы выжить у всех в прямом боестолкновении, если оценить обстановку, ни у кого не было. Это осознавали все, стоя друг против друга и держа пальцы на спусковом крючке. Только никто не собирался уступать, ибо понимали реалии: заключенные, что им терять нечего, ибо они итак уже смертники, а военные, что их миссия - уничтожить врага, пускай даже ценной собственной жизни. И все же Абу-Али предпринял попытку:
- Вам лучше сдаться...
На лице было видна его неискренность. Воронович ответил:
- Вам тоже...
Обер-маршал усмехнулся:
- Я гарантирую вам жизнь, если сдадитесь!
- Не надо лгать! Такое вы никогда и никому не гарантируете! А вот мы можем вам гарантировать жизнь до суда, а дальше будет только он решать вашу судьбу!
Алексей лихорадочно обдумывал ситуацию, которая выглядела как в шахматной игре патовой.
- О каком суде вы говорите! - с притворным изумлением спросил Ниязматов. - Суда из паршивых заключенных? Или международного, типа Гаагского трибунала? Или речь идет о суде Всевышнего? Уточните, пожалуйста, Воронович!
И тут ему в спину утунулся ствол автомата, и стоявший сзади лейтенант сухо произнес:
- Народном суде, который будет сформирован после свержения власти ублюдков Мирзияевых! Не шевелись, мерзавец, иначе продырявлю твое тело!
Это оказалось неожиданным для всех: и для заключенных, и для самого капитана "Бесстрашного Кабула Бердыева". Обер-маршал медленно обернулся и увидел, что шесть стволов уставлены именно на него. В глазах промелькнул испуг. Ведь только что солдаты смеялись над мятежниками, а теперь они были решительно настроены против командования. А он считал их самыми верными ему людьми. Как ошибался! И теперь это ошибка будет дорого ему стоить!
- Это измена? Мятеж на корабле? - выдавил Ниязматов из себя. Его рука слегка дрожала. Было ясно, что он не успеет и выстрелить в сторону кого-либо, так как будет разорван кинжальным огнем со всех сторон. - Вы знаете, чем это грозит вам? Очень суровое наказание! Одумайтесь, пока не поздно!
- Это революция! Мы - участники подпольного революционного движения "Свободный Узбекистан"! - ответил лейтенант, грозно глядя на своего бывшего шефа. - Сейчас мы готовы поддержать тех, кто намерен освободить фрегат от палачей и космическую тюрьму - от политических заключенных. Хватит! Нам надоело терпеть то, что в течение почти столетия творила семья Каримовых с народом и страной Нам нужна свобода и справедливость! Время убийц и воров закончилась!
Академик Ахмедов слушал это и кивал, осознавая, что даже в среде военных уже нет терпения всему тому, что имелось в течение десятилетий. Сигизмунд знаками показал друзьям, что словам этого офицера можно верить, ибо он улавливал его мысли. "Значит, у нас есть соратники, которые помогут нам", - подумал Алексей и вышел вперед.
- Капитан, вам лучше сдаться, - вновь предложил он. - Не рискуйте!
- Точно, - твердым голосом сказал Абутов, поднимая автомат. - Иного шанса у вас не будет.
Абу-Али презрительно оглядел всех и произнес:
- Моя жизнь принадлежит принцессе Мархабо и я давал присягу верно служить внуку Шавката Мирзияева! Я от своих принципов не отступаю!
- Мы тоже, ибо ценим не меньше свою свободу! - хмуро сказал Геннадий. - Вы служили палачам и сами были одним из них... Принимайте решение - или сдаетесь, или мы вас уничтожим!
- Генералы не сдаются! - сердито выкрикнул Ниязматов, быстро поднял пистолет и... выстрелил себе в лоб. Пуля разорвала голову на части, и кровь и органические ткани разлетели по сторонам, окропив всех стоявших возле обер-маршала. Из черепа посыпались провода и микрочипы - оказалось, мозг также содержал значительную часть траснплантированной электроники. Обеглавленное тело упало на пол, руки и ноги в конвульсии задергались - остаточная реакция нервных волокон. Со стороны на это было страшно смотреть, но заключенным не привыкать к смерти, им через такое пришлось пройти, что данная сцена нисколько не смущала.
- Умер как свинья! - сплюнул на труп Шерали. - Понял, что за все преступления ответить не сможет... Одам мас бу хайвон !
- Но он нам облегчил дело, прикончив себя, теперь командование переходит ко мне, - резонно заметило лейтенант и протянул руку Алексею. - Меня зовут Фазлиддин Хамидов, я руководитель революционной ячейки на этом корабле. А это, - и он кивнул на других военных, - мои товарищи! Мы поможем вам!
- Спасибо, друзья! - поблагодарил их Ворновович.
Эркин Баратович не мог скрыть слез. Резников только поинтересовался:
- Вас много? Или только вы шестеро революционеров на этом корабле?
- Нас много, не беспокойтесь, - улыбнулся Хамидов. - Мы сами планировали остановить преступную деятельность Ниязматова и тюремной администрации, но вы нас опередили. И теперь нужно приводить в сознание тех солдат из нашего движения, кого вы усыпили... А что вы со всеми сделали?
- "Веселящий газ", - коротко пояснил журналист. - Но это не смертельно...
Квадратный человек улыбнулся:
- Я помогу привести в чувство тех, кто поможет нам спасти заключенных! Планета станет нашей отправной точкой к свободе!
Все подняли головы на огромный иллюминатор в Центральном посту. Нептун клубился в феолетовых облаках, вспышки молнии озаряли его атмосферные слои, но Большого темного пятна уже не было видно. Портал пространственно-временного континуума теперь захлопнулся. Пути назад не было. Пришла иная эпоха, следовало идти к свободе только с оружием и новыми товарищими, а Алексей и группа Ахмедова были полны решимости закончить дело...
Тем временем в помещении для форумов "Шавката Мирзияева" происходила публичная экзекуция, причем в присутствии Международной делегации. Госпожи Север и Лонская со страхом наблюдали за происходящим; в то время как востоковед Ширин Акинер откровенно зевала. Замминистра Камилов солидно покашливал в кулак, одобряя действие сенаторши, а рядом прыгал от возбуждения академик Абдуллаев, и его колпак тихо звенел бубенчиками. Лишь профессор Ибрагимова смотрела на это с нескрываемым презрением. Посреди зала находился кнохенскоп, возле него стоял дрожащий мутированный заключенный в наручниках. Его охраняли три вертухая - один из них сержант в тюбетейке - и с пистолетом наготове стоял капитан Ахмаджанов, ожидая приказа высшего начальства. Директор тюрьмы в этот момент здесь не было, он в своем кабинете пытался выяснить ситуацию с погоней на Нептун у офицера на "Бесстрашном Кабуле Бердыеве". То, что должно было свершиться с заключенным, его не интересовало - подобное проделывалось им ежедневно, и публичную экзекуцию передал на исполнение сенаторше.
- Посмотрим, какое обвинение выдвинул Центр мониторинга против этого заключенного, - с голосом, не судлящего ничего доброго, произнесла Артыкова, которая в этот момент исполняла роль судьи. Стоявший рядом эксперт Зуфаров поклонился ей и нажал на кнопку на пульте. Засветился экран, и на нем появилось изображение человека в тюремной робе, который приблизился к песьюару, справил малую нужду и при этом тихо пропел:
"Я верю в книги Президента,
И узбмодель что лучше всех!
И рост продукта в сто процентов,
Что ждут реформы сверхуспех!
И верю я речам хазрата,
Что вижу в полосах больших.
В угрозу западного разврата,
И в счастье старых, молодых..."
Заключенный огляделся - никого рядом не было. Видимо, не догадывался, что шпионы-датчики фиксируют все даже в туалете. И, улыбаясь, продолжил как лить струю, так и петь:
"Я знаю - Рогун нам страшен,
И в Interplanet не надо лезть!
У форума Дворцовых башен,
Всегда охрана, танки есть!
И верю я - наступит счастье,
Оно уж близко, рукой подать!
Мархабошка там - в алмазах платье,
И кто еще? Зачем гадать?"
Лицо сенаторши окаменело от гнева. Капитан Ахмаджанов сжимал в ярости кулаки. Эксперт Зуфаров хмуро двигал бровями. Сержант в тюбетейке махал дубинкой, желая, видимо, огреть ею спину заключенного. Члены делегации недоумевали, кивая друг другу, мол, как на это реагировать? Хотя Ширин Акинер хитро усмехалась - она тоже ненавидела тех, кто является противником режима Мирзияевых. А с экрана лилось ироническое:
"И верю я лишь в час заката,
Когда мне спать давно пора,
Что у контрактов нет отката,
В бюджете отсутствует дыра!
Так верю я в узбекбашизм,
И принципы его навек.
Что заменил он коммунизм,
Как верит в справедливость зэк!"
- Хватит! Этот человек - революционер из "Свободного Узбекистана" и за это должен быть наказан! - выкрикнула Светлана и ударила дубинкой по лицу заключенного. Тот схватился за окровавленное лицо и тихо запищал от боли. Но сенаторше хотелось большего, и она стала прилюдно избивать несчастного. Вертухаи хохотали, не скрывая своего удовольствия лицезреть порку; сержант Бабаев даже тюбетейку снял и ею скрывал свой огромный рот. Члены Международной делегации окаменели и не знали, что делать, и все же лишь один человек предпринял попытку остановить распоясовшуюся сенаторшу. Марьям Вафаевна подскочила к ней и схватила за руку.
- Перестаньте! Вы показали нам итак, кто вы есть на самом деле, и что творится на "Шавкате Мирзияеве"! Прекратите это убийство! - выдавила из себя профессор, с гневом глядя в глаза противнице. Та усмехнулась и опустила руку с дубинкой.
- Это вы называете убийство, а мы - наказанием за отказ верить в идеи великого Шавката Мирзияева! Ваше осознание всего происходящего на летающей тюрьме вряд ли дойдет до мирового сообщества! А то, что я сейчас сделаю, будет в назидание вам всем! - и тут она повернулась к надзирателям. Ахмаджанов вытянулся в струнку, ожидая приказа. Жуть как он любил такие моменты - моменты казни!
- Поместить этого негодяя в кнохенскоп! - приказала Артыкова.
Вертухаи, дрожа от возбуждения, схватили уже не сопротивляющегося мутанта и стали совать в агрегат. Но тут на самом интересном месте появился Бахадур Мусаев, который влетел в помещение. Он был бледним и растерянным. Глаза выпучились и, казалось, лопнут от напряжения. Из уголка губ текла слюна. Униформа была подпачкана кофе, видимо, он пролил на себя чашку в момент волнения или шока. Даже ордена и медали были чем-то измазаны.
- Ваше Превосходительство! - воскликнул директор, махая руками, словно хотел заменить вентилятор и создать здесь смерчь. - Ваше Превосходительство! Мы... Мы... Ой, ой!.. Мы...
- Что "мы" и что "ой"?! - недовольно выкрикнула Светлана, оборачиваясь в его сторону. - Хватит мямлить, вы - директор этого самого важного учреждения Узбекистана, говорите четко и ясно! Или я сама вас засуну сюда, - и она указала на кнохенскоп, - чтобы разжижить окаменевшие мозги!
Тот испуганно отпрыгнул, но при этом все равно не мог сосредоточиться. Лишь оплеуха сенаторши привело в какое-то чувство. Мусаев, дрожа, выдавил из себя:
- На "Бесстрашном Кабуле Бердыневе" - мятеж!
Артыкована не поняла:
- Чего? Чего-чего?
- Фрегат захвачен журналистом Вороновичем и его сообщниками! Обер-маршал убит, все офицеры и солдаты взяты в плен революционным движением "Свободный Узбекистан"! Нам приказывают сдаться и выпустить всех заключенных из камер. Иначе...
- Что иначе? - побледнела Артыкова. Но не от страха. А от того, что низложен ее коллега Абу-Али Ниязматов.
- Летающую тюрьму расстреляют торпедами! И мы погибнем! А я не хочу умирать! - истошно завопил Бахадур, прыгая вокруг женщины, словно исполнял какой-то сложноватый ритуальный танец древнеегипетских фараоновых времен. - Нам нужно сдаться на милость врага! Не станем сопротивляться! Вы же мудрый человек, поймете, что медлить не следует! А потом мы вернем себе власть! Путем переговоров и дипломатии! У нас же здесь на борту сам Абдулазиз Камилов, известный дипломат!
Члены Международной делегации испуганно переглядывались. Такого исхода никто не ожидал. Камилов трясся, ибо меньше всего хотел участвовать в переговорах с мятежниками, которые могли пристрелить и его, помятуя, что он несет равную ответственность за политический режим в стране. Эксперт Зуфаров тихо попятился назад, и никем незамеченный выбежал из помещения. Однако Артыкова была невозмутимой, она вообще была во всем хладнокровной и беспощадной, смерти не боялась ни своей, ни чужой.
- Эту тюрьму мы все равно планировали уничтожить, если операция с поимкой беглой группы академика Ахмедова и журналиста закончатся безрезультатно, - процедила она. - Со всеми находящимся на борту! Никто в мире не должен знать, что здесь происходило! "Шавкат Мирзияев" был обречен на уничтожение, даже если бы заключенных поймали. После того, как вся информация попала во Всепланетную киберпаутину, у правительства Демократической Республики Узбекистан не было другого пути, как взорвать все к чертовой матери со всеми находящимся на борту! Ни у кого не должно быть вещественных доказательств! И все рудники на Нептуне тоже мы обязаны взорвать!
Она говорила, ничего не боясь. Ведь теперь не имело смысла играть спектакль для Международной делегации, и поэтому все слышали реальные слова.
- Но ведь здесь и мы - я, директор, а также сотрудники администрации и эта делегация! Нас-то нельзя уничтожать! Мы - важные ресурсы международного сообщества и государственной власти Узбекистана! - и Мусаев истерично мотнул головой в сторону замерших от страха иностранцев. Замминистра Камилов блевал в урну, а академик Абдуллаев плакал навздрыв, стоял на колени и просил пощадить его жизнь, ибо без него, как он заявлял, Академия великих стереоидей и магического астрала развалиться, и некому будет продвигать великие теории космоздания. Лишь Ибрагимова держалась стойко и не показывала каких-то чувст страха; она вообще была бесстрашным человеком. Казалось, что она и Артыкова - из одного теста, но это не так. Это разные люди, и бесстрашие получили совершенно разными способами. В частности, сенаторша за счет гнусного воспитания и операции над участками мозга. А Марьям брала вверх над страхом за счет любви к людям и моральных ценностей.
Бахадур, бряцая медальками на груди, вопил:
- Нас же не планировали уничтожить со всем дерьмом, что находится в тюрьме! Мы-то - верные люди режима, подданные принцессы Мархабо и ее внука...
Артыкова ударила его опять по лицу. На щеке Мусаева остался след ее ладони. Он сделал шаг назад, схватился на шею, словно собирался сам себя удушить. В глазах была полная расстерянность и испуг. Было ясно, что сейчас главным среди всех чиновников является именно сенаторша, и следует ей подчиняться.
- Планы меняются, исходя из обстановки! Хотите остаться в живых - бейтесь до конца, верните контроль над фрегатом! И на нем мы вернемся домой! Но мятежа на "Шавкате Мирзияеве" я не допущу! Никакой революции возле Нептуна! Корабль-тюрьма будет уничтожен! Зараза революций не должна добраться до Земли, до нашей великой страны!
Капитан Ахмаджанов закивал в знак согласия, он-то воевать любил. Только не всем эта идея пришлась по душе.
- Но мы не солдаты, воевать не можем, - испуганно залепетал Абдулазиз Камилов, прикрывая рот салфеткой. Его продолжало тошнить, и вся проглоченная пища продолжала покидать желудок через пищевод наружу. От урны несло приторно-кисловатым запахом. Находившиеся рядом Ширин Акинер, Мишулья Север и Маша Лонская отошли в стороны, ибо у них тоже начинались идентичные спазмы. Остальные вертухаи, званием пониже, старались держаться с достоинством, хотя под ложечкой сосало и у них, - они боялись этой женщины больше, чем саму смерть. На фоне этого страха совершенно иначе выглядел заключенный-мутант: он улыбался - происходящее ему нравилось, и ему уже было не страшно умирать, зная, что заканчиваются дни и у его истязателей.
- Так станьте им, Абдулазиз! - рявкнула Светлана, поворачиваясь к дипломату. - Если какие-то мутанты сумели захватить боевой корабль, то чего стоят спецназ и солдаты на "Бесстрашном Кабуле Бердыеве"? Докажите, что вы - мужчины, готовые бороться до конца с именем Мархабо на устах! Мы - победим, ибо в наших сердцах горит имя Шавката Мирзияева!
- Но я не собираюсь умирать, у меня большие планы на будущее... - продолжал бормотать замминистра. - Я еще раз жениться хочу...
Конечно, подобная трусость вызвала гнев Артыковой, которой надоело слушать плаксивое завывание, она сказала капитану Ахмаджанову:
- Нодир, засуньте-ка этого засранца в кнохенскоп!
Вертухаев не надо было просить дважды. Они схватили трясущегося Камилова и, подавив его слабое сопротивление, затолкали в чрево агрегата, захлопнули крышку. Сенаторша сама запустила процесс крошения твердых частей в теле человека. Загудели соленоиды, процесс пошел, но изнутри криков замминистра не было слышно - металлический корпус изолировал все звуки. Но что там творилось - даже представить себе присутствующие не хотели. Академик Рустамжон Абдуллаев почувствовал, как промокли его штаны. Моча текла по ногам прямо на пол, но никто в этот момент не пристыдил его - всем самим было страшно. Потом Светлана повернулась к директору, у которого глаза выползли из орбит при виде этого:
- Мусаев, знаешь... ты допустил три непростительные ошибки! Три - это роковые числа для чиновника! Две еще можно простить, но не три! Шавкат Мирзияев разрешал лишь две, а после третьего... Знаешь, что он делал с такими чновниками?.. Знаешь, знаешь, по глазам вижу... А ты знаешь, какие они у тебя?
- К-ка-кие? - прошептал тот, глядя с ужасом на разъяренную женщину. Он осторожно щупал себя, надеясь, что где-то в карманах униформы обнаружит какое-либо оружие. Увы, там ничего не было. Его пистолет находился в сейфе в кабинете. Защиты практически от сенаторши не было, а она умела драться, не зря считалась мастером спорта по джиу-джитсу. Поэтому отправить на тот свет могла любого человека голыми руками.
Та грозно говорила:
- Во-первых, ты позволил разоблачающей информации покинуть борт тюрьмы и попасть к международной общественности! Во-вторых, ты позволил журналисту и Ахмедову сбежать с корабля! За это ты достоин уже серьезного наказания...
- Но я... я... ведь... тут не причем... Это заговор... это они сами... я... не виноват... честное слово... тут какая-то ошибка...
Мусаев не мог сосредоточиться, его всего трясло. Было понятно, что наказания ему теперь не избежать. Тем временем Артыкова продолжала наступать, хватив мужчину за галстук и притягивая к себе, чтобы смотреть прямо в глаза:
- Третья ошибка - ты сдался, не начав боя!.. В Японии за подобную трусость или допущенные ошибки самураи делали себе харакири. Если ты человек с честью, то сделай сейчас себе харакири! И тогда я сообщу принцессе Мархабо, как ты умер как настоящий мужчина! И посмертно тебя наградят - я лично буду ходатайствовать перед президентом! Даже расскажу сказку, как ты боролся с матежниками, убил лично сорок революционеров из "Свободного Узбекистана" и погиб геройской смертью!
Однако в мыслях у директора ничего подобного не было. Он пытался освободиться от хватки Артыковой, аж лицо покраснело от напряжения. Но куда там - женщина была сильной, и Бахадур чувствовал, что физически не способен дать ей отпор.
- Я... не хочу... умирать!.. И я не самурай... - еле произнес он.
- Это я и вижу... жаль... очень жаль, ты просто баба, трусливая и истеричная, - тяжело вздохнув, Артыкова оттолкнула его от себя, как бы выражая свое презрение. Затем медленно подошла к Ахмаджанову, стоявшему по стойке "смирно", вдруг выхватила из его ножен ультразвуковой нож и, подпрыгнув обратно к Мусаеву, вонзила лезвие ему в живот.
- Ухрлпрл! - сумел издать Бахадур, смотря, как Артыкова двигает рукой вверх, распарывая ему живот и грудь. Униформа не была помехой, и она быстро окрасилась в цвет спелой вишни. Потроха вывались на ружу вместе с кровью, и стоявшие женщины истошно завопили. Маша Лонская билась в истерике, а Север встала на колени и молилась, прося пощады. Академик замер подобно камню, и боялся пошевелиться, полагая, что так на него не обратят внимания. Госпожа Акинер смотрела на все происходящее с нескрываемым любопытством: она испытывала извращенное наслаждение, когда кого-то пытали или убивали. Ибрагимова отвернулась, не желая наблюдать за таким кошмаром.
Мусаев же отупленно глядел на часть своих органов, разбросанных у его ног, и ничего не понимал; нервные ткани были расплавлены ультразвуком, и поэтому сигналы боли не доходили до мозга, а тем временем Артыкова продолжала его умерщвлять. Для такого ножа не было преград, он спокойно разрезал металл, а уж человечья плоть была вообще как масло для раскаленного прута. Поэтому грудная клетка быстро лопнула, лезвие прошло через шею и череп, разделив их на две части. После этого ноги у мертвеца подкосились, и он рухнул на пол. Все увидели, какой маленький мозг находился в голове этого человека, и было непонятно, как он мог быть социологом-ученым.
- Увы, ты умер как трус, - брезгливо произнесла Артыкова, пнув по телу Баходура. - Ты умел только сожительствовать с малолетками, и мы сделали большую ошибку, отправив тебя директором этой тюрьмы. Тебе здесь было место в качестве заключенного, а я решила, что ты исправишься и сумеешь реабилитироваться... Червяк!.. тьфу! - и плевок попал прямо в левый глаз мертвецу. Потом она ногой раздавила остатки мозга до кашеообразного состояния. В иное время Светлана сожрала бы это, как обычно делала с политическими противниками (подобный опыт был скопирован ею с императора Центрально-Африканской Республики капитана Бокассы, каннибала), но сейчас было не до трапезы.
В помещении зависло молчание. Лишь тихо гудели системы в кнохенскопе - там дробились на молекулы кости Камилова. Наблюдать за этим можно было, если подойти к прозрачному фонарю, однако сейчас никому до этого не было дело - все с тревогой смотрели на Артыкову, которая чувствовала себя здесь полновластной хозяйкой. Зато Акинер подошла к кнохенскопу и смотрела, как Абдулазиз Хафизович превращается в бесформенное тело; на ее лице сияла хищная улыбка, она даже пальцами пошевелила, как бы прощаясь с дипломатом.
- Ахмаджанов! - крикнула сенаторша. Нужно было что-то предпринимать, ибо мятежники могли зайти далеко в своих действиях.
Капитан резво, даже очень, подскочил к ней.
- Я присваиваю тебе звание полковника! Ты - глава тюрьмы и капитан "Бесстрашного Кабула Бердыева"!
- А как же обер-маршал Абу-Али Нияматов? Может, он еще жив, и мятежники нас обманывают?
Его прервал злой выкрик:
- Он низложен врагом, и поэтому не имеет никаких прав на фрегат! Здесь я самая старшая в иерархии государственной власти! Поэтому наделяю тебя соответствующими полномочиями!
- Есть, Ваше Превосходительство! - подтянулся Нодир, и его глаза загорелись. Надзиратели, стоявшие позади него, воодушевились, загоготали, предвкушая хорошую кровавую заварушку в космосе. Они мечтали подавить какой-нибудь бунт и выслужиться участием в массовой резне заключенных - ведь это шаг к материальному благополучию, наградам, почестям и званиям.
Сделав назначение, Артыкова подошла к кнохенскопу, отключила его и потом одним ударом ноги открыла фонарь. Из аппарата стекла какая-то биомасса, в которой можно было разглядеть человечий облик; сама одежда осталась в агрегате. Бывший замминистр теперь выглядел еще хуже, чем до этого, во всяком случае никто сожаления по его судьбе не произнес (да и не жалко было никому этого проходимца из дипломатии). Криво усмехнувшись, сенаторша встала на тело Камилова и стала рвать его каблуками туфелек. Кровь потекла по полу, мясо разлеталась по помещению. То, что стало от Камилова, и не пыталось сопротивляться (впрочем, и не могло).
- Всем попрыгать по нему! - приказала сенаторша, указывая на биомассу. - Сделать из него удобрение! Не хрен ему тут медузой растекаться!
Желания ослушаться было не у всех. Первым сплясали какой-то замысловатый танец Нодир и его надзиратели, при этом пыхтя и весело ругаясь. Сержант Бабаев снял тюбетейку и махал ею как платочком, и при этом старательно размазывал по полу куцые моги замминистра. Потом исполнил украинский "гопак" Абдуллаев, который не смотрел под ноги, но зато хорошо истоптал тело дипломата; делал он это так же из чувства мести, ибо Камилов не одобрил его теоретические выкладки о единстве узбекской нации с африканским племенем "масаи". С чувством гадливости повторили движения Мишулья Север и Маша Лонская, и делали они также, ощущая страх, и только Ширин Акинер не имела ничего против от такой процедуры. Что касается профессора Ибрагимовой, то она даже не сделала шага, оставалась на месте и смотрела в иллюминатор. Участвовать в подобных издевательствах не могла. Хотя Светлана от нее ничего особого и не ждала, просто проигнорировала.
Когда от Камилова осталась кровавое мессиво, Артыкова крикнула:
- Нодир, объявляй тревогу, поднимай всех надзирателей, охранников, вооружай ремонтников и прочий обслуживающий персонал! Мы должны отбить "Бесстрашный Кабул Бердыев"! Смерть мятежникам!
- А что с заключенными? - спросила Марьям Вафаевна. - Они не виноваты ни в чем! Сохраните им жизнь!
- А их мы уничтожим ядерными торпедами! Ибо нам не нужны свидетели нашей "исправительно-воспитательной" политики у Нептуна! - махнула рукой сенаторша. Естественно, никого в живых она не собиралась оставлять, о чем заявлялось ею и обер-маршалом не раз. Конечно, жаль тюрьму, в которую вбухано несколько миллиардов "кварков", да только деньги у принцессы Мархабо есть и на новый корабль; что касается заключенных, то набрать их нет проблем - вся страна кипит недовольными гражданами.
- Позвольте мне встать на защиту демократии и сражаться до последнего за правительство принцессы Мархабо! - попросила Ширин Акинер, чем вызвала одобрительный вгляд сенаторши и презрительную усмешку у Ибрагимовой.
- Мне очень приятно это слышать, - ответила Артыкова и добавила, обращаясь к Нодиру: - Выдайте этой славной женщине автомат! Она достойна стать гражданином нашей славной страны!
Нодир подошел к Акенер и передал ей свое оружие. После он селектору внутренней связи сообщил для всей администрации, что берет командование тюрьмой на себя в связи со смертью из-за несчастного случая директора Мусаева. И сообщил, что фрегат захвачен мятежниками, и поэтому всем надзирателям, охранникам, обслуживающему персоналу вооружиться и сосредоточится у стыковочного узла - будет проведена операция захвата. Пока "Бесстрашный Кабул Бердыев" не отстыковался, можно проникнуть на его борт. И делать это нужно немедленно, - так считал теперь уже полковник Ахмаджанов. "Всех заключенных заведите в камеры - пускай бригадиры проследят за этим, а если те начнут бутузить - спалите огнеметами", - приказал он, и вместе с вертухаями покинул Зал форумов, оставив сенаторшу и гостей одних. Все были так сосредоточены и заняты предстоящим боем, что даже о мутанте забыли, который сумел спрятаться за памятником Чингизхану, и теперь оттуда внимателтьно наблюдал за происходящим.
Впрочем, гости и не тосковали. Ширин сняла магазин, посмотрела количество патронов, после чего вставила его на место и передернула затвор. Лонская и Север были бледными и молчали. Академик Абдуллаев чесал живот и смотрел на окровавленную массу у кнохенскопа, мысленно продолжая как бы разговор с замминистра о генетических корнях тюркских народов с высшими расами Земли в доледниковый период. Ибрагимова повернулась в сторону сенаторши, ожидая ее действий.
Та продолжала:
- Таковы законы чрезвычайного положения! За сопротивление - смерть!.. И у вас есть шанс остаться в живых, если возьмете на себя обязательство защищать узбекскую демократию и власть семьи Мирзияевых!
- Что вы имеете в виду? - не поняла Ибрагимова.
Та усмехнулась:
- Последовать примеру госпожи Акинер и взять в руки оружие!
- То есть замарать себя убиствами невинных? Стать такой, каким являетесь вы - мерзавцами и подонками?
Подобные слова вызвали ярость у Артыковой:
- В этой тюрьме нет невинных! На Нептун ссылаются только уголовники, совершившие государственные преступления! А эпитетами "мерзавец" и "подонок" вы меня нисколько не смутили!
Подобных слов не выдержал заключенный, который выскочил из-за памятника и закричал:
- На "Шавкате Мирзияеве" уголовниками являются только сотрудники Министерства по демократизации! И вы, пособники режима и палачи народа!
- Убейте его! - и сенаторша указала на мутанта. Естественно, приказ адресовался англичанке, ибо только у нее в руках было оружие.
Ширин вскинула автомат, но выстрелить не успела. Ибо стоявшая рядом Ибрагимова вдруг ударила ее по локтю, и оружие вылетело с рук англичанки, покатилось по полу. Одновременно профессорша толкнула англичанку назад. Потеряв равновесие, Акинер упала на спину, нелепо задрав тощие ноги в зеленых чулках. Конечно, драться она не умела, в отличие от сенаторши, которая, увидев все это, решила принять участие в заварушке и бросилась в атаку. Звание мастера джиу-джитсу она получила за реальные спортивные достижения, а приемы оттачивала на наказуемых, калеча и уродуя их во время тренировок - все равно это были лишь "куски мяса". Именно куски, ибо потом вырезала из тел печень или сердце и с апетитом поедала.
И тут выяснилось другое - Марьям Вафаевна дала серьезный отпор, поскольку была посвящена в тайны борьбы дзю-до. Еще в школьные годы ей стало понятно, что себя и свои идеи необходимо защищать, и для этого следует познать технику восточных единоборств. В итоге она посещала клуб бывших миротворцев и там обучилась японскому искусству самообороны. И теперь встретила атаку сенаторши своими контрприемами, чего та вначале никак не ожидала.
Она легко ушла от ударов и скользнула вниз, откуда перехватила руки, и ногой поддала по телу противника, перекинув через себя. Артыкова отлетела прямо на академика, свалив его на пол. Абдуллаев перетрусил еще сильнее, и обложил штаны. Запах из штанов вызвал рвотные рефлексы у Север и Лонской, и те стали блевать прямо на столы с едой и напитками. Но сейчас Светлане было не до пищи и формальностей с гостеприимством. Она легко вскочила и вновь совершила атаку, но уже более осторожнее и внимательнее, поняв, что Ибрагимова лишь кажется простой женщиной. "Это профессорша - засланный агент Запада, причем физически хорошо подготовленный", - подумала сенаторша и загорелась мыслью убить во чтобы-то не стало ее. Это станет ее высшей славой и планкой самооценки как человека, способного победить любого врага и отстоять интересы страны.
Нужно отметить, что схватка была достойной соперников. Удары, подсечки, броски, удушающие и болевые приемы и многое другое, чем могли восхищаться специалисты по восточным боевым искусствам. В течение трех минут женщины дрались как тигры, не снижая темпа и на секунду не останавливаясь. Рушилась мебель, разбивалась посуда. Истерзанное их ногами тело Камилова вообще превратилось в нечто непонятное на полу. Члены Международной делегации пищали от страха, а Акинер со злостью наблюдала за профессоршей, замечая, как той удается отразить удары и самой наносить довольно эффективные по врагу. И ей было непонятно, отчего улыбается Артыкова. Хотя догадаться было не трудно - сенаторша встретила сильного врага - это не хлюпик Мусаев и не слизь Камилов, и подобное обстоятельство вызывало у нее чувство удовлетворения. Обе стороны понимали, что бой идет на смерть, но никакой оракул не взялся бы предсказать, кому достанется победа.
И неизвестно, сколько бы это продолжалась, если бы Ширин не схватила с пола автомат и не выстрелила в профессоршу. Только она не учла одного обстоятельства - здесь, в помещении у Ибрагимовой был союзник. Заключенный-мутант бросился ей под ноги и потянул на себя ее ступни. Англичанка опять шмякнулась спиной, однако прицел был сбит. Пуля попала в другого человека: она размножила грудь сенаторши, разорвав на части сердце. Конечно, было удивительно, как без него Артыкова продолжала биться еще полминуты, прежде чем рухнула на пол. Видимо, микропроцессоры в ее мозгу прродолжали посылать сигналы мускулатуре, подавляя болевые и прочие ощущения, и поэтому Светлана даже и не поняла, что практически мертва. Лишь когда сознание покинуло навсегда тело, она перестала двигать конечностями. А мутант схватил автомат и пристрелил Ширин, выкрикнувшей, что ненавидит всех тут, особенно революционеров. Струсивший до конца академик тихо вскрикнул и в безсознательном состоянии сполз в дерьмо, которое ранее наложил прямо у стола с едой. Так было для него безопаснее, чем наблюдать, как люди разделываются друг с другом.
- Мы не собираемся воевать, мы - нейтральная сторона! - закричали в испуге Лонская и Север, падая на колени и моля о пощаде. Впрочем, заключенный и не собирался их трогать. Он лишь помог профессорше встать на ноги.
- Спасибо вам, - произнес мутант, склонив голову.
- Это вам спасибо, - ответила Ибрагимова. - Впрочем, сейчас нам не до взаимных благодарностей - нужно спасать заключенных!
- Мы можем пробраться в кабинет директора и оттуда отключить все замки в дверях камер. Тогда люди смогут свободно перемещаться по кораблю. И заодно поднимем заключенных на решительные действия. Если уж получать свободу, то только сумев ее отбить у врага!
- Вы за мятеж? - спросил ее, улыбаясь, мутант.
- Я - за революцию! - поправила его Ибрагимова.
Затем они выскочили из Зала форумов и побежали в сектор, где располагался кабинет Мусаева. В коридоре никого не было. Лишь два ремонтника встретились на пути, однако, увидев у заключенного оружие, они испуганно закричали и исчезли за люками. Впрочем, не до них сейчас было, да и не представлял обслуживающий персонал какой-либо опасности. По сути, это были такие же подневольные работники космической тюрьмы. Шаги бежавших глухо отдавались в коридоре, и лишь приборы своими щелчками и зуммом как бы подыгрывали этой мелодии.
Пробегая мимо какой-то открытой двери - на ней не было никаких обозначений, - мутант вдруг остановился. Потому что услышал знакомый голос. Кто-то истерично кричал, скорее всего, в микрофон:
- ...ния всех! Ваше Величество, высылайте боевые корабли, потому что на "Шавкате Мирзияеве" мятеж, фрегат захвачен революционерами из "Свободного Узбекистана"!
- Как вы могли это допустить? - этот голос невозможно было не узнать. Говорила принцесса Мархабо Мирзияева, столетняя дочка первого президента Узбекистана. - Где обер-маршал?
- Абу-Али Ниязматов покончил жизнь самоубийством. И я это зафиксировал через камеры наблюдения! - уже после этого стало ясно, что донос о ситуации у Нептуна делал эксперт Эльдар Зуфаров, а данное помещение было ни что иным как Центром мониторинга. - На фрегате всем заправляет журналист Воронович и старший лейтенант Хамидов - предатель! На "Шавкате Мирзияеве" убиты сенатор Артыкова и директор Мусаев! Полковник Ахмаджанов готовится к отражению атак революционеров! Пока ему надзиратели верны...
Известие было явно не по вкусу Мархабо Мирзияевой. Она прорычала:
- Зуфаров, ты - мой преданный пес!
- Да-да, я ваш верный раб, Ваше Величество, - залепетал эксперт, и липкий страх струился по всему его телу. - Скажите мне, что нужно сделать, и я исполню это!
- Я тебе дам шифр, который запускает систему самоуничтожения "Шавката Мирзияева"! Ты должен включить механизм, исполнить мою волю - уничтожить корабль-тюрьму и фрегат вместе с ним! Никто не должен знать, что произошло у Нептуна, и чтобы никакая международная инспекция не могла найти вещественных улик! И теперь неважно, сумеет ли подавить мятеж Ахмаджанов или нет! Они - и мятежники, и надзиратели, и Международная делегация! - все будут уничтожены, поскольку я не могу позволить, чтобы меня могли обвинять в происшедшем на борту космической тюрьмы!
- Но... но... моя королева, а что же будет со мной? - испуганно спросил Зуфаров. - Я ведь тоже погибну... Ах, я понял, вы вышлите за мной спасательный корабль, меня подберут в космосе, ибо я воспользуюсь спасательной капсулой. Тем, что находится в кабинете директора! Ох, моя королева, теперь мне ясен ваш план!.. Спасибо! Спасибо!..
Его ожидал неприятный ответ.
- Тебя спасать никто не станет. Но ты погибнешь как герой, и я озолочу твою семью, сделаю их приближенными ко мне! - пообещала Мархабо Шавкатовна. - Однако, если ты откажешься, то я сама лично вырежу всех твоих родных и близких, даже дальних родственников, о существовании которых ты, может быть, и не подозреваешь! И ты знаешь, что слов я на ветер не бросаю!
Что оставалось эксперту? Естественно согласится.
- Я... я... я исполню все, - обреченным голосом произнес он. - Давайте мне шифр. Я проберусь в кабинет Мусаева и запущу механизм.
Заключенный-мутант решил, что нужно покончить с этим. Поэтому он ворвался в помещение и сказал:
- Принцесса, ваш приказ Зуфаров не сможет исполнить, - и выпустил очередь в посеревшего от страха Зуфарова. Пули изрешетили тело видео-шпиона. Тот свалился на пол, и очки, слетевшие с носа, разбились о стену. Потом заключенный повернулся к экрану, откуда на них смотрела с ненавистью старая, дряблая и жирная женщина, и крикнул: - И жди нас в гости. Революция начинается! Мы свергнем тебя и твоего внука-президента! Долой узурпаторов и тиранов!
- Этого никогда не будет! - выкрикнула та, злобно стуча кулаком по столу. В глазах ее отражалась ненависть и презрение. Ей было понятно. что сейчас руки коротки и невозможно придушить наглецов. Все-таки более четырех астрономических единиц разделяло Землю от "Шавката Мирзияева".
- Будет, будет! - подтвердила слова заключенного Марьям Вафаевна, входя вслед за ним в помещение. Теперь она видела, откуда велся контроль за всем гигантским кораблем. Действительно, ничего не могло ускользнуть от всевидящего ока и всеслышащего уха Зуфарова. Здесь огромный архив информации о всей преступной дея тельности режима Мирзияевых, и дочке первого диктатора было чего опасаться. Это мощный компрамат, который должен лечь в основу уголовного обвинения.
- Власть ваша закончилась! Мы берем ситуацию на "Шавкате Мирзияеве" в свои руки! - добавила Ибрагимова.
- Я спущу на вас всех собак! Два линкора скоро прибудут на Нептун! Вы все сдохните ужасной смертью! - пригрозила Мархабо, и отключила связь.
- Ждем-с, - усмехнулась профессорша, и стала наблюдать через телекамеры всеобщего обозрения, что делалось на космической тюрьме.
А там творилось много интересного. Возле шлюзов уже шел бой - отряды революционеров из числа военных "Бесстрашного Кабула Бердыева" успели пресечь попытку Ахмаджанова заблокировать проходы к тюрьме. Никто не расчитывал остаться в живых, поэтому дрались отчаянно. Кинжальным огнем вспарывали они друг друга, и все же перевес был на стороне Вороновича и Хамидова, поскольку у них опыта в таких делах оказалось больше, чем у надзирателей, и умения атаковать также не занимать. В итоге они через минут десять стали теснить врага назад, а минут еще через пять, оставляя трупы и оружие, сотрудники администрации бежали, не слушая приказов Нодира, который сам прекрасно осознавал беславный конец сражения. И все же он пытался с несколькими наиболее верными ему охранниками дать отпор.
- Мы не сдадимся! - орал полковник, огрызаясь из автоматического оружия.
- Я это понял, Нодир! - крикнул в ответ Алексей, и выпустил струю из огнемета. Пламя поджарило укрывшихся в нишах коридора надзирателей, и те, вопя, выскочили прямо под перекрестный огонь, изрешетивших их в друшлаг. В числе убитых оказался и сержант Бабаев - его тюбетейка сгорела вместе с владельцем.
Горя, Ахмаджанов продолжал стрелять, пока не схлопотал пулю от Хамидова. Упав, он прошептал, что умирает полковником за любимую принцессу Мархабо. Да только его никто не слушал, революционеры двигались дальше, все быстрее захватывая сектора "Шавката Мирзияева" и подавляя небольшие очаги сопротивления. Встречавшиеся на пути заключенные сразу переходили на сторону военных и вместе с ними вели бой с охранниками. В других частях тюрьмы продолжали томиться "зэки", которые не подозревали о событиях, и которым угрожала опасность - несколько надзирателей намеревались разгерметизировать секции и превратить всех в мертвые ледышки.
Следовало им помочь, и Марьям Вафаевна включила селектор внутренней связи, и ее голос был слышен теперь везде.
- Говорит Марьям Ибрагимова, сопредседатель революционного движения "Свободный Узбекистан"! - сказала в микрофон профессорша, чем несказанно удивила мутанта. Он и не мог подозревать, что в числе членов Международной делегации мог быть представитель самой законсперированной организации, в поисках которой все спецслужбы республики истоптали на многих плангетах немало ботинок. Но именно эта организация сумела протолкнуть своего представителя в состав миссии на Нептун, и никто не знал, что у Ибрагимовой совместно с Фазлиддином Хамидовым был разработан план спасения заключенных. Другое дело, что его пришлось корректировать из-за действий группы академика Ахмедова и журналиста Вороновича.
- Друзья! Революция на "Шавкате Мирзияеве" началась! Часть военных на стороне народа и они ведут бой! Свергнуты Артыкова, Мусаев, Ниязматов! Ахмаджанов убит! И вместе с ними многие надзиратели! Но опасность еще угрожает многим заключенным! Постарайтесь на месте обезвредить тех, кто пытается уничтожить корабль! Я обращаюсь к обслуживающему персоналу, ремонтникам и инженерам - встаньте на защиту заключенных, обесточьте секции, где находятся надзиратели! Отберите у них оружие!
Ее услышали. И те, кто хотел свободы, не раздумывая, вступили в схватку. Марьям Вафаевна видела, как несколько ремонтников выбили оружие из рук охранников, пытавшихся расстрелять заключенных в камерах. В других местах сами заключенные окружили своих мучителей и растерзали на части. В двух отсеках охрана успела разгерметизировать корпуса и их тела вместе с телами заключенных вылетели из тюрьмы, мгновенно превратившись в ледышки. Однако в большинстве своем тюремная охрана проиграла схватку, и лишь в немногие из них продолжали оказывать сопротивление. Остальные, мысля лишь уголовными стандартами, решили, что арест не смерть, а всего лишь срок. О том, что их будут судить за преступления, совершенные против человечестности, пока не раздумывали. Сейчас они просто не хотели умирать, и поэтому сдавались. Конечно, они не принимали идей свободы и демократии, ибо от головы до пяток были садистами и моральными уродами, и дай им возможность - продолжили бы свою работу истязателей и палачей. Ведь именно таких отморозков специально набирали на "Шавкат Мирзияев".
Лишь те, кто предпочел продолжать бой - а в их числе была врач-садист Светлана Инамова, захотели вести их партизанскими методами, укрывшись в тоннелях и резервуарах огромного корабля. Не учли лишь одного - везде были "глаза" и "уши" Центра мониторинга, и теперь уже мутант ориентировал революционеров, где скрылись надзиратели. К двенадцати часам дня все закончилось, оба корабля оказались в руках восставших, последние очаги сопротивления подавлены. Инамова повесилась на воздушном фильтре, не захотев нести ответственность за свои медицинские эксперименты и пытки. Еще через час у Ибрагимовой была статистика: две тысячи надзирателей убито в боях, остальные сдались. Жертв среди заключенных - три тысячи - это, в основном, те, кто оказался в разгерметизированных отсеках; среди ремонтиников - сорок три человека. Раненных - около полуторатысяч. Погибших из числа военных-революционеров - десять человек, легко ранен лейтенант Хамидов.
Еще через час те, кого избрали заключенные депутатами от своих групп, находились в Зале форумов. Там же были Ибрагимова, Хамидов с перевязанной рукой, Воронович, Ахмедов и другие. Стоял вопрос: что делать? Именно тот, что мучил два столетия назад писателя Чернышевского.
Пока они обсуждали, "Шавкат Мирзияев" продолжал вращаться по орбите у Нептуна, и планета полыхала молниями. Большого темного пятна как и не бывало, как, впрочем, и острова Мархабо, который ушел глубже под влиянием гравитационных сил, и почти у ядра чудовищное давление превратило в ничто все машины, агрегаты и сооружения, связанных с добычием минерала. Теперь еще не скоро можно было ожидать подъема этого острова, а значит, космические рудокопы-подневольники вздохнули с облегчением.