Мальчик открывает глаза и внимательно оглядывается, словно пытаясь запомнить все, что видит, а потом долго смотрит на спящую рядом девочку. Наконец он не выдерживает и толкает ее:
- Дану! ... Дану, вставай, уже утро! Дану, я есть хочу!
Ах, молодой король, Король-Дуб, безраздельный властелин прирастающего года! Ты ненасытен в играх, в спорах, в любви - но это потом. Дану улыбается своим мыслям - нескоро придет Остара, а Бельтан еще дальше. Сейчас Райана надо накормить и поесть самой, да поплотнее. После завтрака он обязательно потащит ее на улицу: играть в снежки, бегать на лыжах, кататься по снегу вместе с молодыми волками - выдумок у него хватит на целый день. Oт его смеха, от веселой возни согреется и помолодеет ее сердце, и исчезнет из него последняя игла льда, оставшаяся от Йоля, a год повернется к солнцу.
Солнце стоит в небе, пришла Остара, и Король-Дуб поглядывает из-под длинных ресниц на Дану. Дану звонких ручьев, Дану первых цветов, Дану с лентой у весеннего дерева. Он подходит и берет последнюю оставшуюся ленту; и начинает танец. Юноши и девушки кружатся, стараясь оказаться напротив той или того, кто горячит их кровь больше других. В конце песни станет ясно, кто с кем пойдет в дубраву. Но Дану и Райан не играют в эту игру и их ленты туго натянуты. Быстрее бегут вокруг дерева юноши и девушки, подныривая под ленты, перескакивая через них. Бьются сердца в надежде и страхе: заметил ли он, что я пытаюсь оказаться напротив него? с кем проведу я ночь? она так прекрасна, что если в последний миг кто-то окажется ловчее? Только Он и Она не смотрят на других, пытаясь угадать: только Он и Она смотрят в себя.
- Дану, любимая, как густы и длинны твои волосы, как тяжелы твои груди, как широки твои бедра!
- Молоком моим я подкреплю тебя, любимый, бедра мои - опора твоей силе, волосами осушу я твой пот, нектар моей розы - для тебя, любимый мой!
- Дану, любимая, почему так темно? Село солнце Бельтана, почему никто не зажег костров? Дану...
- Мы зажгли костры - огнем твоим, мы окропили поля - кровью твоей, мы освятили скот - пеплом твоим, любимый мой. Дай мне рыдать над тобой, прежде чем ты воскреснешь, дай мне отдохнуть от твоего огня, набраться сил для родов. Ибо богатыря рожу я сегодня с восходом солнца: крутокудрого, золотокожего, зеленоглазого, могучего, как дуб!
- Здравствуй, Дану!
И наступает Мидсамм, и снова вскипает предрешенный бой: Остролист вернулся из залов Арианрод, хочет обнять свою любимую, но на пути у него стоит Король-Дуб. Огонь юности, буйство весеннего потока против зрелой тяжести, силы земли. Плачьте: король умер, пойте: да здравствует король! Глаза его отливают красным после боя, в кудрях у него нити седины, и Дану устало приваливается к его груди, широкой, как у быка. Дану обессилела от жгучего солнца, изнемогла от бега по летним лесам, она тяжела. Остролист уносит ее на руках в дом. С ним спокойно. Дану счастлива.
У кого еще есть такой муж! Дану с гордостью смотрит на Остролиста, идущего впереди косарей. Он один своей огромной косой сделает больше троих других. Только его руки способны на такой замах. В садах наливаются золотом фрукты, виноградники отяжелели от гроздьев - везде надо успеть, и король успевает. Под его взглядом спокойствие опускается на Дану, и сладкая истома ранней осени охватывает ее. Ламмас - посередине между ростом и увяданием. Прохладны вечера, но уютно в доме, а сила Остролиста не изменяет ему и в темноте безлунных ночей.
И приходит Мабон. Скрипят столы от груза яств нового урожая, ломятся кладовые. В воздухе - запах корицы и сидра. Кровью Остролиста обрызганы леса, и скорбна песня ветра. Но Дану знает - еще не пришел Йоль, ее король вернется, и многие вечера проведут они у очага, слушая треск дров и потягивая горячее вино. Снег ляжет на кудри и бороду короля, и дети будут забираться к нему на колени, требуя сладостей и сказок. A перед уходом он объедет все дома на запряженных оленями санках и одарит всех напоследок.
Ночь Йоля темна и длинна, и хоть день был короток, Дану устала: старость не радость. Она ложится, натягивает на себя пуховое одеяло и засыпает. А рядом сопит младенец, ради которого ушел в зал Арианрод ее муж.
- Kернуннос, любимый мой, почему только во сне я вижу тебя? - стонет спящая Дану. - Почему являешься ты земным девам, но не мне, чем провинилась я, что ты даже сейчас не хочешь прикоснуться ко мне? О тебе тоскую я весь год, и весной мне не хватает твоей спокойной силы, а осенью - твоего безудержного веселья. Руки твои гладки, как руки юноши, и могучи, как у воина, в зеленых глазах нежность и гордость, мудрость и страсть. Почему ты так далеко, любимый, приди ко мне!
- Ты прекрасна, любимая, мать моя и жена моя! Но если я прикоснусь к тебе, то уже не смогу сдержаться - так сильно я хочу тебя. От наших поцелуев вспыхнут звезды, выжигая жизнь, наш любовный пот затопит Землю. Я прижму тебя к себе так крепко, что между нами не останется ничего, и не отпущу уже никогда. Как когда-то в начале времен, наши дети будут тяжко страдать у тебя в утробе, а ты будешь стонать от невыносимого наслаждения и боли, - отвечает ей Король Летних Земель, Приходящий во сне: к ней и ко всем девам и женщинам. - Ты моя половинка: твоя гордость против моего смирения, твоя податливость против моей силы, твоя жестокость против моей любви. Между нами, между этими полюсами - вся жизнь, Дану, вся жизнь, порожденная тобой и мной. Ради тебя и ради нее я не прикоснусь к тебе.
Над его головой шелестит дубрава, и покой нисходит в сердце Дану. Она опускается на мягкий мох и закрывает глаза.
- Спи, любимая, и дай мне наглядеться на тебя, - шепчет Kернуннос, и тяжелые прозрачные капли падают на землю; но крона дуба защищает спящую под ним Дану, а шорох капель убаюкивает ее. - Да будет спокоен твой сон и радостно пробуждение. Я заберу себе твою усталость, девочка моя, я возьму себе твою тоску. Спи, любимая, спи ... и забудь меня до следующего Йоля.