Часть первая: загадай желание

Слоны танцевали. Они вбивали толстые массивные ноги в типовой железобетон новостройки, визжали и кричали что-то на повышенных тонах. Навесной потолок теплого цвета кофейной меренги мелко дрожал и грозился упасть на голову. Модная клетка, умело обернутая дизайнерскими обоями, экзотично драпированная отрезами индийских ярких тканей с зелеными вкраплениями живых вьюнов и цветущих корзиночек на широких пластиковых подоконниках двух огромных светлых окон, вибрировала всеми поверхностями, многократно отражая и усиливая слоновьи танцы над головой.

Зарывшись под подушку и натянув сверху одеяло, Урсула назло всем пыталась уцепиться за тающую мелодию сна. Сон был замечательный. Свежий и легкий, как утренний воздух, врывающийся в открытую форточку ранним утром субботы, наполненный ароматами цветения и того радостного вкуса жизни, какой можно почувствовать только в середине лета.

Над головой громыхнуло особенно сильно, потом раздался противный диссонирующий аккорд, тут же растянувшийся монотонным повторением прыгучей последовательности нот, в которой с трудом узнавался собачий вальс. Искаженная до безобразного, музыка резко отозвалась ноющей зубной болью. Сон окончательно растаял.

'Ненавижу выродков!' - билась в голове яростная мысль, пока Урсула со стонами сползала с кровати, нашаривая босой ногой высокий мягкий ворс шкуры тибетской овцы, уютно обнявший нежные ступни девушки.

Теплый буковый пол комнаты заливали жаркие лучи утреннего солнца, слишком раннего, на вкус Урсулы. Вчера пришлось отстоять длинную очередь в ожидании такси из аэропорта, и домой она попала уже глубокой ночью. О крепком и здоровом полноценном сне, так необходимом каждой красивой девушке, речи не было. Разбуженная в несусветную рань - 9 утра в субботу! - Урсула чувствовала себя уставшей, больной и ненавидящей, до вспышек цветного салюта перед глазами, детей из квартиры верхнего этажа, как впрочем, и всех других детей оптом.

Надо сказать, что причины для такого отношения у нее были веские. Последняя командировка, удачно совмещенная с ожиданиями приятного отдыха на океанических пляжах элитных южных островов, обернулась полным провалом. Нет, все деловые встречи прошли в запланированном графике и с нужными результатами. А вот отдых...

Сначала, в холле отеля ее почти сбили с ног мелкие существа в пестрых маечках и штанишках. Существа носились кругами из стороны в сторону с безумными визгами и не обращали ни малейшего внимания на родителей, с постными лицами и чемоданами наперевес стоявших у стойки и оформлявших какие-то бумаги. Пытаясь увернуться от чужих маленьких кроссовок непонятной степени чистоты, Урсула все же пропустила пару болезненных ударов и едва удержала зажатую локтем сумочку с документами и кредитками, которую несколько раз пытались вырвать у нее из рук. Робкая попытка сделать замечание взрослым закончилась презрительным оглядыванием девушки с ног до головы и брошенное через толстую малиновую губу похожей на перетянутую веревочками колбасу женщины: 'Онижедети! Своих поди роди, потом учить будешь!'

Потом, на пляже, найдя тихий пустынный уголок, расстелив там большое красивое полотенце и обмазавшись кремами от и для загара, Урсула попыталась получить долгожданное удовольствие от солнечных ванн, разбавленных неповторимым вкусом и запахом океана всего в десятке шагов рядом. Все было чудесно, пока сквозь расслабленную дрему в сознание не пробились резкие крики. Реагировать не хотелось. Хотелось покоя и отдыха. Поток холодной воды, хлынувший на ее голый живот, заставил испуганно взвизгнуть и подскочить, теряя широкие солнечные очки от известного дизайнера. Слепо моргая и содрогаясь всем телом от неприятного сочетания горячей кожи и противной сырости там, куда попала вода, Урсула упала коленями на горячий песок, шаря вокруг в поисках потери. Злобный хохот, раздавшийся совсем рядом, резанул по нервам. Урсула машинально ухватила рукой сумку с вещами, проморгалась и увидела убегающие маленькие фигурки, которые размахивали руками, громко радуясь и унося с собой ее черные, совсем не дешевые очки. Подхватившись, девушка успела проследить за хулиганами и догнать их как раз у места лежки счастливого семейства, устроившегося на пляже неподалеку за группой пальм. Дети прыгали вокруг матери и радостно делились подвигами. Очки Урсуле отдали. После унизительных объяснений, возмущенных воплей и уже знакомого: 'Своих нарожай, потом воспитывать будешь!' - в ответ на ее вежливую просьбу лучше следить за отпрысками.

Наученная горьким опытом, Урсула в другой раз оставила все вещи в номере, заранее намазалась кремами и, одетая только в купальник и широкополую шляпу из натуральной соломки, нашла на пляже более укромное место, отгородившись от всех потенциальных детных соседей широкой полосой местного леса и завалами крупных камней, уходившими глубоко в воду. Купалась, нежилась на мелком белом песке, почти забыв обо всех грустинках. Вспоминала Юсика - белозубого статного голландца с синими, как небо, глазами и платиновой стрижкой, который улыбался ей на последних переговорах, а потом, как бы невзначай, упомянул, что собирается в Россию в скором времени. Девичья стыдливая фантазия выдавала опасные кульбиты. Чтобы охладиться, Урсула зашла на несколько шагов в воду и легла на спину, удобно упираясь в рельеф дна. Волны медленно перекатывались через тело, низкое солнце приятно согревало и наводило на все более романтические мысли. Журчание ручейка над ухом гармонично вливалось в общую картину счастья. Журчание? Резко распахнув глаза, девушка с ужасом увидела буквально в метре от себя - его. На мелком плоском камне стоял один из смутно знакомых мелких пацанят и... в общем, отсутствие любой одежды нисколько не мешало ему успешно косплеить известную на весь мир статую писающего мальчика. Дитенок нагло смотрел в глаза Урсуле и не спеша продолжал действо, целясь результатами своего творчества как можно ближе к тому месту, где лежала в воде Урсула. Выпрыгнуть на песок и цапнуть гаденыша за ухо оказалось делом нескольких секунд. Отконвоированный к родичам мелкий лил крокодиловые слезы, пускал носом пузыри и норовил безвольной тушкой упасть к ногам злобной мучительницы. Мать подняла вой и попыталась побить Урсулу, отец семейства меланхолично удерживал ее, отстраненно смотря куда-то в сторону. После опять длинных объяснений и повышения голоса уже со стороны давно потерявшей остатки благости и терпения Урсулы, дитенка вяло отчитали, показательно помахав пальцем - отец. Мать же злобно плюнула в сторону девушки: 'Чтоб ты окосела, тварь бесплодная! Таким, как ты не нужно размножаться!'

'Наверно, не нужно...' - думала Урсула, пристегиваясь ремнями в готовом взлететь самолете. Отдых был безвозвратно испорчен, настроение колебалось между отметками: 'ниже плинтуса' и 'привет шахтерам'. Впереди ожидалось 40 часов перелета с несколькими остановками. Приятная музыка в наушниках, удобно разложенное кресло и бесплатный ужин позволили немного расслабиться. Смыв макияж, девушка приготовилась к долгому сонному наблюдению за пестрым калейдоскопом мелькающих далеко внизу под крылом огромной машины участков суши, разделенных водными просторами в дымке близких облаков. Чтение тематических журналов плавно перешло в глубокий сон, из которого Урсулу резко и неприятно вырвал оглушающий плач над ухом. Подпрыгнув и уронив с колен теплый клетчатый плед и глянцевые журналы, девушка принялась очумело оглядываться в поисках источника опасности. Ее худшие подозрения подтвердились, когда в двух рядах позади и немного наискосок она увидела одиноко лежащего на сиденье ребенка лет 3-5. Растопырив руки и ноги во все стороны, частично перекрывая проход между рядами кресел, дите заливалось звонким визгливым воем, на который никто не спешил реагировать. Заметив на соседнем кресле молодую женщину, уткнувшуюся в экран встроенного телевизора и не обращавшую ни малейшего внимания на источник звука рядом, Урсула содрогнулась. Попытки глубже воткнуть беруши ничего не дали. Голова гудела и раскалывалась. Казалось, что орущих малявок стало больше, и они окружили со всех сторон, подбираясь к быстро съезжающему с катушек мозгу. Не показалось. На клич первого брошенного мамашкой детеныша быстро откликнулся еще один, где-то недалеко впереди. И еще один, напротив и совсем близко. Золотое трио набирало обороты, давно переплюнув Инва Мула в ее лучших пассажах пятого элемента. Урсуле хотелось биться головой обо все подряд, совершить серийное убийство и самоубийство одновременно. Подошедшая стюардесса развела руками. Окруженные медленно начинавшими сатанеть пассажирами, родители выступавших отмахивались, бурча что-то неразличимое за ревом их отпрысков. Урсула пила таблетки и пряталась в туалете, насколько это было возможно. Когда, снова вернувшись на свое место, она застала непривычную оглушающую тишину, девушка сначала не поверила своим ушам.

- Их перевели в другой салон, поменяли с кем-то, - пояснил заметивший ее состояние незнакомый пожилой мужчина с соседнего ряда.

- Счастье, ты есть, - чуть не расплакалась Урсула, без сил падая в кресло, сворачиваясь калачиком и закрывая глаза. Тишина...

- Девушка! - в плечо вцепилась чья-то рука и бесцеремонно затрясла, вырывая из тяжелого глухого сна.

- А? Что? - вздрогнула Урсула, просыпаясь и пытаясь отодвинуться подальше от нависшей над ней толстой красной морды.

Морда изобразила любезную улыбку, от которой мороз пошел по коже, и захотелось начать отбиваться топором, ссылаясь на фейскую трудную долю. Немного придя в себя и стряхнув с плеч чужие руки, Урсула наконец поняла, что от нее хотят. Новые пассажиры зашли на последней промежуточной посадке и теперь желают поменяться с ней местами, потому что их много, у них дети и билеты в разных концах салона. Девушка бросила взгляд в угол у туалетов, куда ей настойчиво предлагали перебраться с вещами, и вежливо, но твердо отказалась. Вопли: 'Яжемать! Мне тут должны!' и набирающий обороты скандал разводил, кажется, весь наряд стюардов, проявляя чудеса профессиональной этики и логистики. Когда шум стих, Урсула уже не питала иллюзий и не пыталась уснуть или приятно посидеть с журналами. Она вытянулась полулежа в своем кресле, включила телевизор и тупо уткнулась в экран, вздрагивая от малейшего постороннего шума поблизости. Как оказалось - не зря. Только чудом и случайным взмахом руки ей удалось отбить падающий на нее пластиковый стаканчик с соком, вылетевший из рук пробегавшей мимо девочки лет 13. Неприкаянное дите носилось в проходе, спотыкаясь о чужие кресла и размахивая бутербродом в одной руке и соком, теперь уже равномерно растекшимся по ковровой дорожке напротив Урсулы, в другой. Пока вызванная стюардесса вручала ребенка не понятно чем занятым родителям, пока пылесосила пол, Урсула продолжала бездумно смотреть в телевизор. Мелкие злые судороги постепенно покидали ее, оставляя апатию и ноющую боль где-то внутри.

Родной город встретил мягкой бархатной прохладой ночи и огромными очередями на паспортном контроле, а потом на стоянке такси. Уже не пытаясь заикаться о своем праве не пропускать впереди себя нагло лезущих незнакомых теток, отгавкивающихся на возмущение очереди: 'У меня дети! Мне только бумажку показать!' - Урсула сомнабулически выстаивала, пропускала, ждала, отлетала, пнутая мощной дланью и истоптанная чужими туфлями, мечтая только добраться до дома и упасть в бесценную кроватку. Сил на все остальное уже не было.

Утро принесло слоновьи танцы на голове, от которых не спасали ни прятки под подушкой, ни натянутое на уши одеяло. Зубы ныли от безобразного исполнения собачьего вальса этажом выше. Свежий легкий утренний воздух, наполненный ароматами цветения, и яркие солнечные лучи на теплом буковом паркете нисколько не спасали от тяжелой сонливости и никуда не ушедшей со вчера усталости. Голова раскалывалась, а в мыслях билось: 'Ненавижу выродков....', пока Урсула со стонами сползала с кровати, нашаривая босой ногой высокий мягкий ворс шкуры тибетской овцы, в который уютно погрузились изящные ступни девушки.

Приведя себя в порядок, проглотив, не чувствуя вкуса, дежурную чашку кофе с бутербродом, Урсула выползла из квартиры. Аккуратно обошла странные грязные кучи песка на лестнице первого этажа и ниже у входной двери. Идея посидеть на лавочке напротив подъезда сразу разбилась о вопли местной детворы из песочницы рядом. Они не только кричали во весь голос ранним утром в выходной день, но и брызгались чем-то, кидались песком, лопаточками и другим цветным пластиковым инвентарем, задевая редких в этот час прохожих. Передернув плечами, Урсула быстро прошла мимо, свернула, не глядя, на ближайшую улицу и какое-то время бродила, так же случайно сворачивая, все дальше и дальше уходя от дома.

Наконец, ноги принесли ее в городской парк, где в дальнем, укрытом нестриженными кустами углу, нашлась пустая скамейка, вокруг которой, на первый взгляд, никого не наблюдалось. Несколько раз осторожно осмотревшись, Урсула с тихим вздохом устроилась на старых, потемневших от времени, с облупившейся краской, досках и прикрыла глаза. Шепот листвы, едва слышный под легким дуновением теплого ласкового ветерка, успокаивал, потихоньку гася злой пожар в голове.

'Как же я их всех ненавижу', - думала Урсула, перебирая мысленно события последних дней, где главной обидой стал такой редкий и обещавший стать волшебным, но бездарно загубленный чужой злой волей отпуск. Отдельные моменты вспоминались с особым содроганием. Как и свежий сегодняшний концерт, напомнивший зайти к стоматологу на профосмотр. 'Как же я хочу, чтобы всех этих проклятых невоспитанных паразитов просто не было!' - крутилась в голове больная мысль, - 'Чтоб они хором в параллельный мир провалились!'

- Вы уверены, что этого хотите? - раздался совсем рядом манерный вкрадчивый голос.

- Что?.. Что вы сказали?.. - растерялась Урсула, поворачивая голову и упираясь взглядом в невесть откуда появившегося на другом краю скамейки незнакомца.

Незнакомец был рыж и лохмат, широк в плечах и одет в свободную футболку с длинными спортивными шортами. На шее у него висели модные наушники, уходящие проводом в небольшую кожаную сумку на поясе. Левый глаз немного косил, пальцы закинутой на спинку скамейки правой руки с аккуратным маникюром отбивали незнакомый ритм. Вольно вытянутые ноги в беговых кроссах также пританцовывали в такт этой слышимой только ему мелодии. Широкий тонкогубый рот кривился в циничной ухмылке, и, кажется, оттуда выглядывал самый настоящий клык.

- Так вы уверены, что желаете, чтобы все дети куда-нибудь резко исчезли из вашего мира? - повторил вопрос незнакомец.

Урсула отшатнулась и растерянно подумала: 'Неужели я это вслух сказала... и как он сумел подобраться так, что я даже не заметила его появления... странный тип, подозрительный...'

- Нет, уважаемая Урсула Федоровна, вы не говорили этого вслух, но очень громко об этом думали. А я мимо случайно пробегал, дай, думаю, подсоблю красивой девушке... Я очень положительный и честный, мне обязательно нужно верить! - словно насмехаясь над ее мыслями, обстоятельно и не спеша разложил по полочкам тезисы незнакомец.

'Караул! Маньяк! Не спорить и тихо-тихо нырнуть в кусты, а потом ходу, ходу в людное место, чтобы не догнал!!!' - забилась в голове Урсулы паническая нотка.

- Ну, что вы, уважаемая, обижаете, - протянул рыжий, самодовольно вскидывая голову. Его лохматые волосы яркой огненной волной дорогой стрижки легли на плечи, - Какой же я маньяк! Я совершенно искренне проникся к вам сочувствием и решил помочь вашему горю. Впрочем, вы, конечно, можете прямо сейчас уйти отсюда, добежать до дома, попав под меткий бросок мокрого песка деток около вашего подъезда. Потом, скинув грязную одежду, попытаться спрятаться под одеялом, что совершенно не спасет вас от урока музыки в исполнении соседей сверху. Собачий вальс у них сегодня особенно удался, не правда ли? А уж танцы... - незнакомец причмокнул, поцеловав сложенные щепотью пальцы, что должно было изображать высшую степень восторга, - И, конечно, ваши сладкие воспоминания о провальном отпуске, где что только не случалось с вами по вине этих мерзких отвратительных выродков (вы же их так называете?), воспитанием которых и не думают заниматься их кровные родители. Вы точно хотите сейчас убежать, даже не выслушав толком мое к вам предложение?

Урсула застыла на самом краю скамейки, с каждым словом незнакомца все больше цепенея и все шире открывая и без того огромные больные глаза. Невнятные мысли в ее голове слились оглушающим гулом, разбираться в котором сил не было.

- Вы меня знаете?.. - растерянно пролепетала она, стараясь еще дальше отодвинуться от безумного незнакомца, - Откуда вы это все взяли? Это розыгрыш? Где-то спрятана скрытая камера? - она принялась оглядываться, нервно кусая губы.

- Ну, что вы, Урсула Федоровна! - галантно привстал, раскланиваясь, рыжий, - Никакой камеры и обманов. Все честно и с полным к вам уважением!

- Но откуда же вы все это знаете? - снова повторила Урсула, бессильно откидываясь на спинку, уронив голову набок, в сторону соседа по лавочке, - И кто вы такой, раз все знаете и так со мной говорите? И, пожалуйста, не зовите меня по-отчеству...

- Ах, не будем чиниться титулами! - воскликнул рыжий, - Меня зовут Фиелло, и просто примите, как данность, что я здесь, и я пришел, чтобы вам помочь! Это - единственное, что вам нужно знать сейчас и во что нужно верить. И, уговорили, не нужны нам никакие отчества, тем более, что ваш отец бросил вас в утробе вашей матушки, хитро уклонившись от алиментов, и сегодня вполне счастлив с другой женщиной. У него растет новая очаровательная маленькая дочка, и до вас ему нет никакого дела!

Слезы брызнули из глаз. Урсула содрогнулась в рыданиях и уткнулась подурневшим вмиг лицом в острые коленки, прикрытые подолом яркого летнего сарафана известного бренда. Мир мгновенно погас и осыпался пепелищем. Все ее жизненные достижения, все попытки доказать себе... и не только себе, если быть честной... что она - успешный и состоявшийся человек, красивая и желанная для мужчин молодая женщина, все это ровным счетом ничего не значило. Отец никогда не придет к ней и не улыбнется глазами, от которых разбегались лукавые морщинки, когда он ласково протягивает руки... не к ней. К другой своей дочери, с которой она официально даже не была знакома. Как не была знакома со всем близким кругом людей собственного отца, последний раз видевшего Урсулу на черно-белом снимке УЗИ, в день, когда ее мать, полная надежд и сияющая от счастья, наконец, призналась, что беременна. Отец тогда молча собрал вещи и ушел, бросив ее. И никогда более не возвращался, не отвечал на звонки и письма, не писал и не звонил сам. Урсула росла со знанием того, что отцу никогда не была интересна она сама и вся ее жизнь. Она ненавидела свое простецкое немодное отчество, совсем не сочетавшееся с красивым звездным именем, данным ей всегда печальной и отстраненной мамой. Урсула давно уже не общалась с ней, в душе обвиняя ту в уходе отца. Что мать сделала не так, чем обидела, чем оттолкнула? Конечно же, виновата только она. А Урсула из-за нее терпела издевательства в школе, пренебрежение со стороны одногруппников в институте, сама кулаками и мозгами пробивала себе карьеру и сама откладывала последние гроши на покупку своей личной квартиры. Да, все получилось - работа, жилье, профессиональный и личный успех, признание окружающих. Но... Высокий седой мужчина так и не появился в ее жизни.

Уже став полностью самостоятельной и съехав от матери, Урсула сама нашла нужную улицу и дом. Каждый день пряталась в арке подъезда напротив. Выследила-таки выходящего на улицу отца с молодой загорелой брюнеткой примерно своего возраста, державших за руки маленькую кукольную девочку лет восьми. Одетая в выглаженную лицейскую форму, с большими белыми бантами, девочка счастливо смеялась и подпрыгивала на ходу, что-то увлеченно рассказывая родителям. Потом они сели в машину и уехали. Урсула даже нашла школу, где училась ее сводная сестра. Долго стояла у забора, наблюдая за младшими классами на прогулке, сама себе напоминая киношного маньяка.

Почему? Ну, почему же он отказался от нее, Урсулы, но потом стал любящим отцом для своей другой дочери? Ответа на этот вопрос Урсула не знала.

- Ну-ну, - похлопал ее по спине рыжий Фиелло, о котором девушка уже забыла, оглушенная внезапным погружением в прошлое, - все можно исправить! - воскликнул он, протягивая зареванной Урсуле чистые салфетки и бутылку питьевой воды без газа.

Она машинально приняла предлагаемое и стала приводить себя в порядок, вспомнив вдруг, что с утра была накрашена, и сейчас, наверное, вся косметика ужасными потеками размазалась по опухшему лицу.

- Вот и хорошо, - кивнул Фиелло, наблюдая за ее суетливыми движениями, - продолжим разговор?

- Что именно вы от меня хотите? - спросила Урсула, умывшись над ближайшей клумбой и сделав пару глоткой вкусной холодной воды из бутылки.

- Ну, почему же я хочу от вас... - заулыбался рыжий, - это вы от меня чего-то сильно желаете получить!

- Так вы уличный пикапер! Или сводник! Или продавец Кирби! Или как там у вас это называется! Нашел удобную жертву! Мерзавец! - она вскочила со скамейки и твердым шагом отправилась прочь по дорожке к зеленым кустам.

- А Юсик как раз сейчас собирается лететь к вам с романтическими предложениями, но столкнется в самолете с очаровательно молодой матерью-одиночкой, будет испачкан содержимым перевернутой тарелки ее маленькой дочки, внезапно влюбится и сделает романтическое признание, но уже не вам, - негромко и манерно растягивая слова, сказал ей в удаляющуюся спину Фиелло, не двигаясь с лавочки.

Урсула споткнулась на ровном месте и застыла памятником самой себе, медленно поворачивая голову назад, сжимаясь в одну больную точку.

- Идите же, - прикрикнул рыжий, вольготно раскинув руки по ширине спинки лавочки, презрительно смотря на Урсулу, - уходите! Я тут свое время трачу, уговариваю, слова нужные ищу! Но, раз нет, то и нет! Прощайте! Глаза б мои вас никогда больше не видели!

Побелев лицом, Урсула медленным осторожным шагом вернулась и упала на лавочку, прикрыв воспаленные веки.

- Вы пошутили сейчас? Признайтесь, что пошутили...

- Вот еще глупости! - воскликнул рыжий, еще более презрительно оттопыривая нижнюю четко очерченную челюсть, - Мне больше заняться нечем, как с вами тут шутки шутить!

- Но... - Урсула замолчала на полслове и умоляюще посмотрела на Фиелло, - Как же... что же мне теперь делать?..

- Спрошу в последний раз: вы хотели бы, чтобы главный источник всех ваших неприятностей - эти мерзкие гадкие детишки - навсегда исчезли из вашего мира, ни чем больше не мешая вашей жизни? Только подумайте... никто не шумит, не мусорит, не пытается стащить или испортить ваше имущество, наставить вам синяков, разрушая ваше самолюбие, душевный покой и стремление к яркой счастливой жизни? Вы же этого страстно хотели все последние часы, дни, месяцы и годы? Да?

- Да... - тихо выдохнула Урсула, пытаясь представить себе мир, где никаких детей не было бы. Где ее отец искал бы встречи с ней, чтобы объясниться и попросить прощения за долгие годы ее одиночества. Где приятный отдых был бы действительно приятным и беспроблемным. Где любые путешествия были бы комфортными и оставляли после себя только хорошие впечатления. Где никто бы не прыгал у нее по голове ранним утром с криками и слоновьими танцами. Где нордический платиновый блондин Юсик протянул бы ей руку и позвал за собой в бесконечное жизненное приключение только для них двоих. - Да!!! Я очень сильно этого хочу!!!

- Вот и славно, - довольно потер ладони рыжий, - сейчас все устроим!

- Как сейчас? - удивилась Урсула, - И что именно вы собираетесь устраивать? Учтите, в криминальных делах я участвовать отказываюсь!

- Какой криминал! - обиженно воскликнул Фиелло, - Все честно и законно!

Пока Урсула настороженно разглядывала рыжего, тот полез двумя руками в поясную сумку, долго искал там что-то, а потом с радостным криком вытащил наружу средних размеров черный каплевидный брелок для ключей с большой красной кнопкой посередине. Он вложил этот брелок в вялую руку Урсулы и сжал ее пальцы вокруг подарка.

- Вот! - торжественно обрадовал ее рыжий.

- И что мне с ним делать? - разочарованно спросила Урсула, разглядывая на вид дешевую китайскую пластмассу.

- Ничего особенного, - радостно улыбаясь, кивал Фиелло, подталкивая брелок в руке девушки к ее глазам, - сегодня вечером, перед сном, нажмите эту кнопку и спокойно ложитесь. Утром ваш мир изменится так, так вы мечтали.

Урсула старательно улыбалась в ответ и тоже кивала, пытаясь задавить пробивавшуюся паническую мысль: 'И все-таки - псих! Нужно убираться отсюда поскорее...'

- Ба! - вдруг заорал рыжий и показал длинным пальцем куда-то за спину девушки.

Она машинально оглянулась и ничего интересного там не увидела. А когда повернулась обратно, на скамейке рядом с ней уже было пусто. Растерянно оглядевшись и снова не найдя признаков присутствия кого-то живого поблизости, Урсула поспешно встала и быстрым шагом направилась прочь из странного и пугающего в это утро парка.

День до вечера прошел незаметно. Звонили с работы, интересовались итогами деловой встречи. Урсула обещала привезти все нужные бумаги в понедельник в офис пред светлые очи любимого шефа. Потом звонил кто-то из смутно знакомых и приглашал куда-то за город на шашлыки с купаниями. Но Урсула так и не смогла толком вспомнить эту компанию, да и сомнительные приключения в ожидании приезда Юсика ее совсем не интересовали. Она еще некоторое время задумчиво бродила по пришибленному дневной жарой городу. Вертела в руках черный брелок с красной кнопкой. Пообедала на открытой веранде летнего кафе, к счастью пустого в это время суток. Потом сходила в кино, но не смогла высидеть до конца и так не слишком интересного фильма, снова доведенная до мелкой злой трясучки случившейся неподалеку компанией подростков, шумно чавкающих попкорном, во весь голос гыгыкающих и галдящих с начала показа. Выбравшись на жару из темного прохладного зала, Урсула в очередной раз утвердилась в том желании, исполнение которого обещал ей рыжий Фиелло.

Вечером, когда слоны над головой, наконец-то, затихли, девушка добралась до своей кровати. Некоторое время сидела в уютном гнездышке из подушек и одеяла, читая на сон грядущий последние новости в соцсетях. И даже неосмотрительно вступала в иные дискуссии, задевавшие ее самое за живое. Последним случился особенно горячий диалог, где неизвестное лицо под аватаркой пафосно вещало о роли подрастающего поколения в жизни общества. 'Дети - будущее человечества' или 'дети - неприятная помеха и паразиты на шее современных взрослых свободных людей'? Сторонники первой и второй точек зрения, где Урсула активно отстаивала второе, реальное и наболевшее, так и не пришли к единому выводу, исписав экраны мелким шрифтом длинных аргументов. Оставив неприятные впечатления, диалог увял глубокой ночью, еще более подтвердив направление мыслей Урсулы и ее уверенность в собственной правоте.

Захлопнув крышку ноута, девушка нервно сжимала в руках черный брелок с большой красной кнопкой, словно раздумывая, что ей с ним теперь делать. И вот, решившись, Урсула нажала большим пальцем эту дурацкую кнопку, полностью утопив ее в пластиковый корпус брелка. И ничего не произошло. Она некоторое время сидела и ждала, потом попыталась вытащить кнопку обратно, но та застряла в черной пластмассе и не выходила. Урсула потрясла брелок. Потом выбралась из постели и нервно походила из угла в угол. Выглянула в окно и все равно ничего нового не заметила. Обманул рыжий. Было обидно и неловко за собственную доверчивость, совсем не характерную для взрослой и успешной Урсулы, съевшей стадо собак на деловых коммуникациях и пиарных вопросах. 'Как девочку развел. Поверила. На минутку, но поверила же! Эхх...' - с этой невеселой мыслью Урсула уснула, едва коснувшись головой подушки.

Часть вторая: иногда они сбываются

Мягкий солнечный луч, деликатно пробивающийся сквозь задернутые шторы, щекотал изящную лодыжку. Урсула потянулась, зарылась в подушки и счастливо вздохнула, еще раз переживая теплый красочный сон. О чем был этот сон, она уже не могла вспомнить, но ощущения сохранились самые нежные и приятные. Она откинула одеяло и с улыбкой бездумно смотрела в потолок цвета кофейной меренги. Выходной. Никуда бежать не нужно. Полной грудью вдыхая аромат цветущего подоконника и разнообразие летних запахов с улицы (где, с момента основания дворовой зоны отдыха, не была замечена ни одна машина или иное нефтеперерабатывающее транспортное средство), Урсула наслаждалась жизнью в этот миг, как никогда ранее.

Светло, хорошо, тихо. Тихо? Девушка вздрогнула, внезапно вспоминая события вчерашнего дня и другие, более ранние моменты своей истории. Она спрыгнула с кровати, моментально утонув босыми ступнями в высокой мягкой шерсти шкуры тибетской овцы. Прислушалась. Потом прислушалась еще раз, более внимательно, настороженно крутя головой. Было тихо. Никто не топал над головой и не мучил струнный инструмент неприличными пассажами. Никто не орал дурниной с улицы, где обычно располагались детские площадки, всегда полные ошалевшей малышней от рассвета до заката, чье место от заката до рассвета занимали их более старшие, но такие же любители выражать свой глубокий внутренний мир во всю силу молодых легких, товарищи.

Урсула пробежалась на носочках по комнате, впитывая приятное тепло от нагретого бука под ногами. Широко распахнула створку окна и высунулась по пояс наружу. Двор был залит полуденным ярким солнцем, зеленая листва деревьев и кустарника глянцево блестела и чуть покачивалась под ласковым дуновением легкого ветерка. Немногочисленные бабушки-подружки оккупировали лавочки у подъездов и беседки в тени деревьев.

Урсула вернулась обратно в комнату, нашла глазами циферблат модных дизайнерских настенных часов и озадаченно покачала головой. Было два часа дня. Свежо и совершенно фантастически тихо. И ни одного ребенка на ушах или перед глазами. Девушка метнулась к столику и схватила оставленный там вчера перед сном брелок от рыжего паркового незнакомца, называвшего себя Фиелло. Возможно ли?..

Все еще не веря в совершенно и категорически невозможное, Урсула приготовила себе легкий завтрак из натурального йогурта и смузи из свежих ягод. Задумчиво постояла под душем. Поддалась внезапному желанию, расстелила давно забытый на антресолях коврик для занятий фитнесом и сделала привычный, но подзаброшенный за хронической занятостью, комплекс упражнений. Снова приняла душ, оделась и пошла на улицу.

Чистый свежевыкрашенный подъезд распахнул автоматическую дверь. Легким танцующим шагом Урсула немного настороженно обошла весь двор в широком, заросшем зеленью, колодце между домами. Не замечая, что продолжает сжимать в кулачке тот самый брелок с глубоко утопленной в корпус большой красной кнопкой, она вышла на большую улицу и принялась бродить по городу, внимательно оглядываясь по сторонам. Город был светел и чист, как жемчужина в ладонях морской девы. Лишних шумов, бегающих и толкающихся, пристающих к прохожим детей не было. Совсем любых детей не было. Или Урсула по чистой случайности именно сегодня их не встречала.

В целях эксперимента, Урсула сходила на несколько киносеансов, посидела в трех уличных кафе и дважды покаталась на маленьком речном катере для туристов. И еще много где бродила до самого вечера по городу, но ни одного ребенка так и не нашла, как ни старалась. Мало того, точно также она не нашла ни одного городского учреждения для детей: школы, детские поликлиники, разные детские центры и площадки - ничего этого не было. Хотя Урсула совершенно точно помнила, что еще вчера все это было на своих местах. Или не было? Или было?

Впивающиеся в мягкую ладошку грани черного брелка Фиелло говорили, что все же было. Но... как?! Как, черт побери, такое могло случиться?! Не то чтобы Урсула резко изменила свое мнение о мерзких созданиях, ее волей переставших отравлять ее жизнь так вот... оригинально. Но некоторая неловкость все же царапалась где-то глубоко внутри. Вспомнилась мама, какая она была, когда Урсула сама еще была малышкой. Ласковые теплые руки, всегда обнимавшие ее, добрые глаза, светившиеся нежностью ей навстречу. Чтобы чувствовала ее мама, если бы ее, Урсулы, тогда вдруг не стало?..

Отогнав странные мысли, девушка быстрым шагом направилась к знакомому дому, где так удобно росли кусты, за которыми можно было прятаться, наблюдая за подъездом, где жил отец. Она не надеялась именно сейчас застать его у дома, ей просто хотелось посмотреть на знакомые и всегда запретные окна, переживая что-то важное глубоко внутри. Урсула почти споткнулась о лежащее в ее законных кустах человеческое тело. Тело хрюкнуло и подгребло под голову грязный пиджак, раскинув оголенные ноги с задравшимися штанинами мятых грязных брюк и в сильно истертых пластиковых шлепанцах. Испуганно взвизгнув, Урсула отпрянула. Лежащее в кустах существо осоловело подняло немытую голову с седыми лохмами и послало девушку цветисто и этажно в края не близкие.

Когда ругающиеся врачи скорой увезли, загрузив предметно в машину, грязное тело из кустов, Урсула рухнула на ближайшую лавочку и уставилась в никуда. Комментарии всезнающих и вездесущих бабушек, плевавшихся вслед проклятому пропойце и местному дебоширу, которому суждено доживать свой век бобылем, шокировали. Отец... только вчера он был полным сил, все еще молодым и подтянутым, у него была молодая красива жена и кукольная дочка. Как..?

Усилием выкинув из головы эти мысли и наказав себе забыть об увиденном, Урсула вернулась домой. Приятно проведенный день (если не думать о недавних событиях, вспоминать которые она решительно не собиралась) настраивал на лирический лад. Включив последнюю запись концерта Николы Бенедетти, Урсула приготовила для себя вкусный ужин, а потом долго сидела в кресле у распахнутого в ночь окна, полускрытого колебаниями занавесок. Слушала тишину и смотрела на звезды.

В понедельник пошла знакомая производственная рутина. Урсула крутилась между важными клиентами и вечно недовольным шефом, фонтанирующим оригинальными идеями, практически забыв обо всем прочем. Дела шли хорошо. Подписанные ранее контракты грозили вылиться золотым дождем на счет Урсулы, бесконечно улучшая ее благосостояние. По-праву гордясь своей работой и достижениями, девушка цвела и особенно ярко ощущала каждое прожитое мгновение. Ее счастье стало еще вкуснее, когда в конце месяца прилетел Юсик.

После очередного рабочего дня он, не слушая отговорок, похищал ее, чтобы увлечь в головокружительный марафон по ночному городу, не пропуская ни одного ночного клуба и ресторана. Хорошая музыка, вкусная еда, романтические приключения, одно милее другого, согревали сердце Урсулы. Именно так она видела свое идеальное будущее: успешная карьера, красивый влюбленный мужчина рядом, богатая культурная жизнь. И ничего, что могло бы омрачить все это.

Они вдвоем посещали последние премьеры местной театральной афиши. Ходили на все концерты классической и разной другой под настроение музыки. Гуляли по музеям. Сидели в бесчисленных кафе и ресторанах, медленно и с глубоким удовольствием дегустируя кулинарные изыски от известных шефов. Урсула стала регулярно посещать занятия фитнесом, бассейн и салоны имиджа - самые престижные и дорогие, благо желание и возможность самостоятельно оплатить здоровье и красоту себя-идеальной у нее были. Она теперь всегда сладко высыпалась, не потревоженная чужими посторонними шумами. Если только Юсик не оставался у нее до утра, но тогда Урсула и не думала огорчаться и жаловаться, с улыбкой замазывая круги под глазами, собираясь на работу. Они вдвоем часто ездили в командировки по миру или в отпуск на южные пляжи. Хорошо высыпались в самолетах, приятно расслаблялись в отелях и у океана. Все было действительно идеально.

Встреча с Фиелло почти стерлась из памяти Урсулы. Простенький черный брелок с глубоко утопленной в корпус большой красной кнопкой затерялся где-то в коробке со старыми вещами. Как затерялась в глубине истории ее несчастливая пора обид и несбывшихся надежд.

Так прошли годы. Из доверенного помощника, Урсула превратилась в хозяйку крупной, с претензиями на международный рынок, компании. Ее загородный дом, купленный пополам с Юсиком, стоял в экологически чистой лесной зоне за городом, среди таких же домов самых состоятельных и известных людей. Несколько жилых этажей, сауна, спортзал с бассейном, подземный гараж на четыре машины, большой красивый ухоженный сад и своя пристань с маленьким катером на широкой чистой реке неподалеку.

Юсик всегда был рядом. Они даже поженились через какое-то время, хотя сами себя уговаривали сначала, что все эти формальности и штампы современным людям ни к чему. Но Урсуле было как-то спокойнее именно со штампом. Она вспоминала свою мать, так до самой смерти и оставшуюся одинокой. Мать давно умерла, но особой печали по этому поводу Урсула не испытывала. Отец тоже умер давно и одиноким - окончательно спился и замерз зимой где-то под забором. Здесь Урсула еще менее была склонна огорчаться, давно забыв все старые мечты о признании себя блудным родителем. Ни к чему ей это стало с памятного момента главного переворота в ее жизни. Если бы она могла взглянуть на себя и свой новый мир со стороны, то первое, чтобы ее поразило - почти полностью атрофировавшиеся способности испытывать какие-либо чувства, не связанные с ее личными наслаждениями тела и ума.

Ах, если бы только она могла взглянуть на себя со стороны! Она бы увидела идеально красивую и подтянутую женщину, все еще кажущуюся молодой. Холодную и спокойную женщину, всегда знающую цену своим достижениям и твердо добивающуюся всего, что посчитает нужным. Окружающие люди давно перестали беспокоить Урсулу просто фактом своего существования. Она привыкла платить за любые свои желания и жестко требовать исполнения оплаченного. Ничего личного, просто бизнес. Она заработала это право - думать только о себе, учитывать только свои обстоятельства, желать только свои фантазии. И у нее такое право было.

И даже тот факт, что за все прожитые годы Урсула ни в одном месте на планете не встретила ни одного ребенка или подростка, которые сейчас могли бы уже вырасти до почти ее возраста (чем старше человек, тем меньше значения имеет одна и та же разница в каких-нибудь 5-10-15 лет), не настораживал. Она приняла, как данность, что все дети, от мала до велика, в одну памятную ночь полностью исчезли из ее жизни. Как и из жизни всех других людей, чему никто их них не удивился, словно так и было нужно.

На протяжении долгих своих лет Урсула периодически невнимательно наблюдала разные идеологические течения феминисток и маскулинников, ЛГБТ-шников всех мастей и прочих сторонников неклассических отношений, которые теперь имели какие-то другие названия и занимались не пойми чем. Разные политические партии тоже выдвигали странные лозунги, которые тут же задвигали обратно, качественно насмешив электорат. Все это проходило мимо. И только то, что было связано с человеческими детенышами, никого больше не беспокоило и ни чем не напоминало о себе. Нет детей - нет повода ломать копья и обсуждать эту тему.

А детей не было. Поколение Урсулы жило на полную катушку, наслаждаясь безопасными связями, от которых никто не рождался, посвящало себя работе, активному образу жизни и самообразованию. Старшие поколения тихо умирали, как родители Урсулы или давно исчезнувшая популяция бабушек-с-лавочки-у-подъезда. Младших же просто не было. Вслед за исчезнувшими в одну ночь детсадами и школами, постепенно стали закрываться колледжи, университеты и всякие мелкие курсы повышения и развития чего-то. Какое-то время учебные заведения держались за счет повторного обучения взрослых, уже имеющих высшее образование или же решивших получить оное в зрелом возрасте. Таких желающих становилось все меньше и меньше, пока надобность в обучении совсем не пропала - пытливых нестарых умов, способных искать странного и учиться новому, не осталось.

По всему миру за счет ухода старших заметно сократилась общая численность человеческой популяции, что тут же отразилось на сокращении производящих и обслуживающих компаний самых разных отраслей - в них некому стало работать. И с каждым днем число работников продолжало падать. Новых специалистов не было, как уже долгие годы не было растущего молодого поколения, не было детей.

Первые неудобства Урсула отнесла на счет переменчивой среды большого бизнеса, когда ее деловые партнеры стали нарушать сроки поставок, отговариваясь малопонятными невразумительными причинами. Бизнес-леди реагировала жестко, меняла партнеров и строго следила за деловой репутацией собственной фирмы. Однако, когда ей пришлось уволить больше половины сотрудников, из коих сильнее всего по делу ударил уход главбуха и начальника охраны, с которыми они многое успели пройти и которым она доверяла, как себе самой, Урсула начала ощущать некое внутреннее неприятное напряжение. Попытки нанять новых, пусть не обкатанных жизнью, но способных трудиться людей, закончились вялым поражением. Биржи труда давно опустели и даже завышенные предложения оплаты никого привлечь не могли - привлекать было попросту некого. Успешный отлаженный немалый бизнес пришлось свернуть, чтобы не потерять репутацию и не разориться. Было обидно. Многолетние труды ушли в пустоту без особых на то серьезных причин. Было действительно очень обидно.

Урсула пыталась утешить себя мыслями о крупных банковских счетах, в том числе и в маленькой европейской стране, славившейся своей многовековой финансовой стабильностью и надежностью. В самом деле, она достаточно наработалась за все эти годы, можно махнуть рукой и начать пользоваться плодами своих усилий. Просто путешествовать по миру, отдыхать и не думать ни о чем лишнем.

Идея посвятить себя заслуженному отдыху нашла поддержку у Юсика, который к тому времени успешно трудился свободным специалистом в ряде крупных контор по всему миру и тоже давно успел сколотить для себя хорошее состояние, позволявшее ему не работать. Юсик уведомил своих клиентов об уходе. Клиенты растерялись, стали засыпать его потоком просьб и предложений с растущим количеством нулей. Пожав плечами, супруг отказался, вежливо пообещав подумать в отдаленном будущем. Урсула хорошо понимала этих людей, но своя личная иррациональная обида и собственный так глупо закрывшийся бизнес лишили ее желания лоббировать чужие интересы. Супруги посвятили себя семейным планам и подготовке к Большому Путешествию.

В этот раз они задумали действительно нечто невероятное. Гораздо более масштабное и увлекательное, нежели все их предыдущие многочисленные поездки по миру. Маршрут прокладывали тщательно, перелопатив горы карт, энциклопедий и сайтов транспортных операторов. Никаких заезженных ширпотребных экскурсий, только простор собственной фантазии, не ограниченной средствами и временем.

Трудности с покупкой билетов и бронированием отелей, с почему-то бешеным ростом цен и дефицитом свободных мест, их не смутили. Визит в косметологический центр ради нанесения последних изысканных штрихов перед отдыхом, оказался скомканным и не столь успешным, как планировалось - личная косметичка, массажист и стилист Урсулы уволились, а оставшиеся такие же немолодые сотрудники, незнакомые и непривычные женщине, работали без энтузиазма, то и дело отвлекаясь на непрерывно звонящие телефоны, где их срочно пытались вызвать для оказания тех же услуг, насколько Урсула могла понять из обрывков подслушанных фраз. Но и это ее не смутило, в преддверии заманчивой перспективы Большого Путешествия с любимым.

Пробежавшись по модным бутикам и основательно затарившись одеждой на все случаи красивой и ни чем не омраченной семейной жизни, Урсула брезгливо кривилась на отчаянно молодящихся продавцов, нелепо выглядевших со своими морщинами и отвислостями в священных храмах гламура и моды. Будучи примерно в том же возрасте, она удивительно выигрышно смотрелась на их фоне в блестящих зеркальных стенах и холлах. Деньги решают, не так ли?

Большой загородный дом остался на попечении проверенных пожилых соседей, работавших по хозяйству на Урсулу и Юсика. Стремительный металлический зверь с хищными очертаниями пронзил в небо, унося уже не юных, но счастливых и довольных жизнью супругов все дальше от родных мест.

Минуя ленивые тропические острова, путешествие началось с диких и малоизученных джунглей Луалабы, берущей свое начало между Ньясой и Танганьикой. Древний проводник из местного селения согласился провести туристическую группу, оказал помощь с покупкой необходимого снаряжения, запаса провизии и вьючного скота. Урсула знала о давнем интересе Юсика к истокам культуры африканского континента и была особенно рада видеть его столь воодушевленным и увлеченным, вместе с ним погружаясь в местный колорит и полную неожиданных открытий знойную атмосферу колыбели человечества. Проводник размеренно скрипел рядом, отвечая на глупые вопросы белых бвана, подробно рассказывая обо всем, что они видели и пытались потрогать руками.

Визит к одинокому шаману-отшельнику так же входил в оговоренный туристический маршрут, дополняя впечатления гостей и финансово поддерживая местное население, успешно косплеившее собственных предков на коммерческой основе. Шаман сидел внутри маленькой глиняной хижины и ворошил дымящие угли длинной костью неизвестного происхождения. Прищуренные черные глаза на черном же, изборожденном глубокими морщинами древнем лице, впивались в самую душу, отвлекая внимание от сливавшегося с сумраком хижины тела, одетого в набедренную повязку из пестрых шкур и еще более пестрые бусы и перья на голове, шее, руках и ногах аборигена. Юсик удостоился короткой беседы при помощи проводника-переводчика. А Урсула с испуганным визгом вылетела из хижины, едва успев туда зайти в свою оплаченную очередь. Ее потом долго колотило на руках перепугавшегося Юсика, но внятно объяснить свое поведение она так и не смогла. В памяти женщины осталась горячая темнота, где танцевали алые злые искры, и пронзительный темный взгляд, обвинявший ее... в чем? Урсула отказывалась думать и вспоминать, лихорадочно изображая веселое недоумение и уверяя мужа, что с ней все в порядке. Просто испугалась от неожиданности. Бывает. Ничего страшного. Увлеченный Юсик поверил, а проводник внезапно перестал разговаривать с Урсулой и приближаться к ней, чего глупые белые бвана даже не заметили за всем прочим. А зря.

На следующем переходе через густое влажное марево джунглей проводник исчез. Без объяснений, оставив мешочек с полученными ранее деньгами на ветке неизвестного дерева, больно и неожиданно хлестнувшей Урсулу по лицу. Растерянно покричав и поблуждав ближними кругами, белые, ругая необязательных капризных аборигенов, повернули назад, пытаясь по своим следам вернуться в относительно цивилизованную деревню, где была связь с большой землей.

Урсула была сильно расстроена и тихо плакала, стараясь не жаловаться на стертые внезапно ноги и искусанные до жути открытые участки тела. Репелленты, до того успешно избавлявшие от назойливости местных насекомых, словно обернулись своей противоположностью, с удвоенной силой привлекая кровососов. Юсик, как мог, поддерживал жену, героически прокладывая путь и стараясь отводить от нее мшистые лианы, густой сетью опутавшие, казалось бы, уже расчищенную не так давно просеку. За что и поплатился. Одна из таких лиан обернулась темной в разводах гибкой плетью, впиваясь ему в руку. Когда муж с коротким вскриком упал на землю, а над ним поднялась в жутком танце сверкающая черными глазами-бусинками огромная змея, Урсула в ужасе закричала и принялась швыряться в хищницу сумками и пристегнутыми к поясу мелочами, забыв все курсы выживания в дикой природе. Им повезло. Змея уползла, раззявив напоследок в лицо Урсуле нереально широкую пасть с тонкими длинными иглами влажно блестящих клыков.

Как они добрались до деревни, Урсула сама не поняла. Горячий и не приходящий в сознание Юсик висел мертвым грузом на спине освобожденного от поклажи мула. Урсула плакала и пыталась договориться с кем-нибудь из жителей деревни, чтобы им помогли добраться до больницы или хотя бы дали телефон позвонить в консульство, потому что свои мобильники они благополучно оставили где-то в джунглях, вместе с большей частью поклажи. Местные отворачивались от нее и уходили, не отвечая. Доведенная до края женщина вцепилась мертвой хваткой в какого-то деда, не сумевшего вырваться, и принялась трясти его, с рыданиями пытаясь выбить причину такого к себе и к мужу отношения. Старик, отворачивая лицо, сказал ей: 'Ты проклята. На тебе самый большой грех, который погубит весь мир. Рядом с тобой будет умирать все. Уходи'.

Опешившая Урсула не нашлась, что ответить. Шум мотора прервал ее застывший в безумном крике мозг, отвлекая и давая надежду. Приехавшая в деревню машина с туристами из города быстро довезла Урсулу и Юсика в местную больницу, где ему кололи какие-то лекарства, подключали один на весь город аппарат искусственного дыхания и проводили другие сложные процедуры. Через несколько дней, вместе с нетвердо стоящим на ногах мужем, Урсула вернулась в их большой дом за городом.

Бледный до зелени Юсик тихо лежал в шезлонге на открытой террасе дома и молчал. Урсула сбилась с ног, готовя его любимые блюда, которые он вяло тыкал вилкой и оставлял нетронутыми. Она читала ему вслух, гладила его неподвижные руки и прижимала его платиновую голову к своей груди. Через несколько дней утром он умер. Вызванные врачи приехали только к вечеру - двое старичков на старенькой разбитой машине БСМП. 'Не выдержало сердце. Последствия стрессов и отравления. Ничего сделать было нельзя'. Юсика кремировали. Урсула спала в обнимку с запаянной урной, одна в большом пустом доме в экологически чистом лесу за городом.

Потом сломался водопровод и потекла канализация. Старики-соседи тоже умерли, и позвать починить все это было некого. Общественные коммунальные службы давно не отвечали. Мобильная связь не ловилась, интернет и телевидение превратились в белый шум в пыльных колонках. Электричество работало с перебоями, Урсула научилась собирать в саду и ближнем лесу сухие веточки, которыми можно было топить большой камин в гостиной, получая немного света и огня для приготовления немудреной пищи из обширных некогда запасов дома. Мылась она редко и холодной водой, таская ту пластиковыми бутылями из речки. Котельная в подвале не работала, позвать починить оборудование и загрузить куда следует топливо было некого.

В первые дни, когда налетевшей бурей сломало деревья в саду и уронило опорную вышку у дома, Урсула попыталась самостоятельно съездить в город на одной из своих четырех шикарных машин, пылящихся в гараже. И ей даже удалось туда добраться, несмотря на дрожащие руки и неуверенную координацию движений. Город встретил ее пустыми улицами, по которым ветер гонял ватные комки серой пыли и обрывки мусора. Тусклыми, местами разбитыми витринами магазинов и брошенными тут и там авто с проколотыми шинами. Грязными пустыми фонтанами, не работающими светофорами и буйными всплесками растительности в неожиданных местах. Ни одна городская служба не работала. По нервам била пустота и странные шорохи в темных переулках и подъездах домов.

Урсула ходила по бизнес-центрам и квартирам, стучалась в двери. Иногда ей открывали такие же испуганные и немощные старики, которые не могли сказать ничего внятного и не могли ни чем ей помочь. Но чаще двери оставались закрытыми. Или распахнутыми и ведущими в полностью разоренные человеческие гнезда, полные мусора и останков, которые распознавать не хотелось.

Набрав в пустующих, уже не раз обнесенных кем-то магазинах несложной в приготовлении еды, одежды и предметов первой необходимости, Урсула отправилась обратно. Машина сломалась на последнем участке лесной дороги, потому немолодой женщине очень не быстро, но все же удалось перетаскать найденные припасы к дому, бросив не нужное уже авто на произвол лесных жителей.

После этого, несложного вроде бы, путешествия, Урсула долго приходила в себя, временами жалея, что это не ее пепел пересыпается в небольшой обсидановой капсуле, лежащей на прикроватной тумбочке в ее спальне. Она устала. Невыразимо и бесконечно устала - от одиночества, от бытовой неустроенности и постоянного нервного напряжения, не покидавшего ее с момента болезни и смерти мужа.

От былой дорогой и модной красоты ее ничего не осталось. Сейчас Урсула видела в пыльных тусклых зеркалах морщинистую грязную старуху, одинокую и страшную, с безумными всполохами в блеклых выцветших от горя глазах. Ночами ей снилась чернильная темнота с алыми злыми искрами, темный тяжелый взгляд, обвинявший ее... в чем? Сейчас, спустя время и цепь неудач, полностью разрушивших счастливую полную жизнь Урсулы, она начала вспоминать...

Темные душные джунгли Луалабы и обвинения древнего шамана, проклятьем запечатавшие радости ее мира и отнявшие жизнь ее Юсика. Еще раньше, на заре ее молодости... рыжий незнакомец в городском парке, ее горячее желание - крик души, рожденный в ней предшествующими неприятными событиями... и маленький черный брелок из дешевой китайской пластмассы с большой красной кнопкой в центре... дети. Она пожелала, чтобы все дети исчезли из ее мира куда-нибудь в параллельную реальность. Чтобы ни что не мешало ей жить полной жизнью, любить, работать и наслаждаться плодами своих трудов. И Фиелло исполнил это ее желание.

Урсула с криком проснулась и, неуклюже переваливаясь артритными конечностями с шершавой неухоженной кожей, шлепнулась на пол. Она вспомнила. Детство, маму, отца, которого у нее всегда не было. Учебу и первые шаги карьеры. Покупку своей собственной первой квартиры, с любовью превращенной в идеальное гнездышко счастливой молодой женщины. Знакомство с Юсиком, неудачный отпуск и отвратительных соседей сверху с их нелепым музицированием и слоновьми танцами. Ту самую субботнюю прогулку и наглого рыжего незнакомца в пустынном углу парка, наговорившего ей много странных слов и вручившего сомнительный подарок. Ночные посиделки в онлайне, где разговор на повышенных тонах с анонимной аватаркой стал последней каплей, перевесившей робкие сомнения. И красная кнопка, утопленная до упора в черный пластик. И дети, которых не стало.

Урсула лихорадочно потянулась к ноуту, тратя последние крохи энергии в привезенных из города аккумуляторах. Где же... где же оно было? Привычка хранить архивы и умение правильно сортировать их довольно скоро помогли Урсуле найти тот самый, многолетней давности диалог из сети.

'Аноним: ...не считая других разных людей, и малой доли не сделавших для общества, но с пеной у рта требующих уважать их право быть паразитами.

Урсула: ...вообще-то, на деньги этих паразитов детей и растят. Декретные, больничные, школа, и прочие пособия, даже детская площадка во дворе тоже содержится на деньги всех проживающих, вне зависимости от наличия у них детей. Дети - это и есть настоящие иждивенцы и паразиты, которые сидят на шее всего общества, часть из них сразу получается явным браком, который придется изолировать.

Аноним: ...не путайте тех, кто работает и создает ресурсы, и тех, кто сидит на шее у первых, совсем ничего для других не создавая - именно об этих паразитах и было сказано: 'геноцид нации'. Любой создающий что-то человек, рожал ли он своих детей, платил ли за жизнь чужих детей - полезен и уважаем. А дети - свои, чужие - они будут кормить вас завтра, нравится вам это или нет.

Урсула: ...учитывая нашу пенсионную тенденцию, я не рассчитываю, что меня будет кто-то кормить, тем более - чужие дети. Не ограбят, как моих соседей-стариков, и на том спасибо. А то это все лишь благие пожелания, на каждом шагу опровергаемые реальностью.

Аноним: ...и все-таки вас будут кормить ваши или чужие дети, потому что вы смертны, как и я, как и любой человек в этом мире. Когда трудоспособный возраст одной рабочей особи заканчивается, ей на смену приходит другая трудоспособная молодая, не дающая умереть всему, что делали вы всю вашу жизнь. Если новая смена не придет, вы и все ваши ровесники в поколении останетесь грязными больными животными, умирающими в разрухе и изоляции, когда старики уже не могут, а молодежи нет. После вас не останется вообще ничего.
Можно смеяться и утверждать, что 'после меня хоть потоп'... а потом придет старость. И вы будете наблюдать, как ваше любимое и святое гаснет без вас. Умирает все, что вам было дорого - потому, что это никто не подхватит и не сохранит живым, когда умрете вы.
Когда вы, без своих детей, но трудились, создавали что-то и учили своему делу других созидателей (все равно - чьих-то детей), ваше дело будет жить и приносить пользу. А если нет? Бесполезный паразит выжирает доступные ресурсы и гибнет.

Урсула: ...по вашему описанию, что паразит, что ребенок - одинаковы. Однако паразит поглощает только то, что ему добровольно дают отдельные частные лица (что является их добровольным личным делом), а ребенок поглощает ресурсы родителей и всех непричастных членов общества.
На старость каждый работающий платит взносы в разные фонды, поэтому считать, что их будут кормить чьи-то дети - лукавство. Если учесть, что нынешние родители обеспечивают и помогают своим детям даже с пенсии, то дети вообще только потребителями получаются, от них в лучшем случае только душевное тепло и компания. Среди моих сверстников очень немногие содержат своих стариков, детей бы было на что вырастить.
Про любимое вообще больное место: мое любимое и сейчас разрушают те самые чужие дети, дальше будет только хуже.
Люди объединяются в общество, чтобы каждому из них было комфортнее и легче жить. Каждый из них имеет самостоятельную ценность, как личность, а не как функциональная единица. Не надо представлять человеческое общество, как животноводческую ферму. Дети не для общественного блага или решения государственных задач, а сами по себе. И каждый взрослый имеет право на свою жизнь, трудовую или гламурную, это уж у кого как.

Аноним: ...неа, паразит - взрослая и состоявшаяся в своем паразитизме особь, которая умышленно паразитирует и ничего другого не умеет. Она жрет чужие ресурсы и гадит, на этом ее роль в обществе заканчивается.
Ребенок - детеныш человека, его можно и нужно вырастить, обучить, воспитать и помочь стать полноценным для общества, когда молодому человеку будут открыты все пути и возможности.
Именно растущие дети (не важно чьи) будут вас возить, одевать, лечить и кормить, убирать за вами, когда вы и ваше поколение превратитесь в немощных старцев, бессильных и бесполезных друг для друга - так выглядит естественная смена поколений в любой колонии био-организмов.
Паразит - тупик и минус, ребенок - потенциал и плюс.
Подумайте.. ну, заплатили вы взносы в карман чужому дяде, к нему пришли его детки золотые клубные - им как раз на развлечения не хватало, его содержанки силиконовые - тут и так все понятно... и эти паразиты ударными темпами скушали все, что вы старались, работали и платили - разве не так у нас устроено сегодня? Так.
Вы больше не можете работать, ваши отчисления давно переведены в чужой гиалурон и ботокс чужих паразитов, а вы имеете на балансе Сладкую Улыбочку того дяди с пустыми карманами и его Очень Важную Причину, объясняющую, почему вы ничего не получите в итоге.
Или о вашем личном пространстве и мире: вы создаете свою уютную норку с любимыми вещами, вы собираете и храните ценные воспоминания о минутах счастья - это делают все люди, так или иначе. А что станет со всем этим, когда вы обессилите и не сможете защитить-сохранить все это? Наблюдать, как гибнет созданное вами... точно знать, что с определенного момента чужой нехороший человек придет и, глумясь, выбросит вашу жизнь в мусорку - достаточно неприятно и больно. Никакие крики с детской площадки или вой невоспитанного младенца в самолете и близко не сравнятся с полным уничтожением вашего личного маленького мира, когда вы ярко осознаете, что он умрет без вас, а вы все равно не бессмертны. Это очень и очень больно, когда нет надежды, что кто-то, любящий и понимающий вас и ваш образ жизни, подхватит, напитает новыми силами и сохранит ваше самое главное и важное. Преемственность поколений - ради этого люди всегда заводили детей и учили их любить свои традиции, ценить свои ценности, защищать свое важное и главное.
Человеческое общество и есть то самое стадо в упрощенной форме. Человек - животное коллективное, объединяющееся в общины для выживания, улучшения условий быта и защиты от других человеков - это наша история, с ней спорить бесполезно. Вы никогда не сможете отказаться от социума, если при этом не откажетесь от всех его благ: одежды, произведенной человеческим муравейником, еды, жилья, коммуникаций, домов, машин, дорог - вы в одно лицо никогда не сделаете своими руками те вещи на том уровне, к которому привыкли и который считаете достойным для себя - все это дает вам именно социум, как объединенные и установленным образом организованные механизмы и правила существования каждой миллион раз уникальной единицы все в том же общем организме коллективного.
И те паразитарные особи, которые только жрут общие ресурсы, но ничего не дают взамен - они есть болячки на здоровом теле, их накопление, подобно накоплению раковых клеток, ведет к гибели всего организма-социума...'

Урсула перечитывала давно забытые строки, кусая распухшие суставы пальцев и давясь непрошенными слезами. Так все и получилось: исчезли дети, стало ненужным все, что работало для этих детей, а потом стало вырождаться и пропадать то, что было нужно взрослым, как и сами взрослые. Вспомнился так глупо закончившийся успешный бизнес и впервые переставшая отвечать на звонки косметичка. Пьяный опустившийся отец и тихо засохшая в тоскливом одиночестве мать. В считанные дни сгоревший Юсик и последняя разбитая машина скорой со старичками в белых засаленных халатах. Погасший свет и мертвый экран телефона. Давно забитая канализация и сломанные деревья в одичавшем саду.

Пустой грязный город стоял перед глазами. Урсула даже не пыталась представить, что все это время творилось в других городах и землях, малодушно убивая в себе такие мысли. Зачем все - так? Почему? Она не хотела... Слышишь ты, Фиелло?! Она не хотела!!! Чтобы все... вот так...

- Сплошные капризы! - раздался над ухом насмешливый голос из прошлого.

- Что?.. Но... как такое возможно?! - в ужасе шарахнулась от голоса Урсула, пытаясь забиться в дальний угол комнаты.

- И снова - здравствуйте, уважаемая Урсула Федоровна. Хотя нет, просто Урсула, как и договаривались, - раскланялся, паясничая, молодой, рыжий и лохматый мужчина в легкой футболке и спортивных длинных шортах, чей образ совсем недавно всплывал в памяти Урсулы.

- Вы так молоды... - прошептала она, переставая плакать и подслеповато щурясь на гостя воспаленными, потерявшими былую остроту зрения глазами.

- Это единственное, что вас теперь беспокоит? Тогда разрешите откланяться, - шутовски взмахнул рукой рыжий и армейски прищелкнул толстой подошвой кроссовок, - Я-то спешил по важному делу, а у вас видимо важных дел тут нет. Пойду дальше, раз тут никто меня не звал и ничего не просил!

- Нет! Подождите! Я... - Урсула беспомощно замолчала, не зная, как выразить словами тот шквал эмоций, сожалений и желаний, который сейчас наполнял все ее существо, - подождите...

- Детский сад! - презрительно скривился рыжий, - Впрочем, детей у вас как раз нет. И не только у вас. Их совсем нигде ни у кого нет. Все, как вы и желали, уважаемая Урсула. Вы счастливы теперь?

Подавившись воздухом и почти сложенной в уме фразой, Урсула снова уронила седую нечесаную голову на пятнистые старческие руки и зарыдала в полный голос.

- Какая проза, чтобы нового придумали, - фыркнул Фиелло и протянул женщине появившуюся из ниоткуда бутылку питьевой воды без газа и упаковку влажных салфеток, - не советую тратить мое время столь бездарно.

Урсула машинально приняла предлагаемое и так же машинально умылась, стирая с лица следы эмоций. Богатый опыт ведения дел научил ее правильно распознавать, когда можно поддаться иррациональным переживаниям, а когда следует с холодным расчетом делать нужное, не отвлекаясь на лишнее.

- Я... спасибо вам, - тихо сказала женщина, набираясь дыхания, чтобы сказать и все остальное, что горело иезуитским огнем в ее груди, - я тогда не верила до конца, что все получится так, как вы обещали. Просто нажала... на всякий... было обидно и...

- Да-да, - клыкасто ухмыльнулся Фиелло, удобно развалившись на низком диванчике напротив, - случайно нажала.

- Я... я должна сказать... - путаясь в словах, упрямо продолжила Урсула, не сводя глаз с рыжего, - мне очень жаль...

Издевательский громкий смех рыжего, запрокинувшего голову от избытка эмоций, стал ответом на ее робкие попытки выразить наболевшее. Но этот смех совсем не смутил ее, как можно было бы ожидать, а наоборот - заставил собраться с мыслями и более твердо продолжить.

- Да... я очень и очень сожалею... о том своем желании. Если бы можно было вернуть все назад... - она с безумной надеждой всмотрелась в глаза рыжего, вспыхнувшие в этот момент странными алыми бликами, напомнившими Урсуле о похожих огнях, приходивших к ней в кошмарах после встречи с шаманом, - ведь можно вернуть все назад? - срываясь в жалобный скулеж попросила она.

Фиелло молчал, щурился и внимательно огладывал Урсулу, изучая что-то, видимое только ему. Урсула зажмурилась, до боли сжала собственные руки, не замечая, как криво обгрызенные ногти пробивают тонкую кожу, по которой уже бежали маленькие алые ручейки.

- Пожалуйста... - попросила она, вкладывая в это слово все оставшиеся силы своей души и понимая, что отказа попросту не переживет, - очень вас прошу, помогите вернуть все, как было... Пусть - дети, это не важно... Но чтобы не было... этого всего... и Юсик... пусть он живет... и отец... пусть с другой дочкой, но... и мама... и все остальные... пожалуйста!!! Пожалуйста...

- Ох, уж эти люди... - наконец нарушил молчание Фиелло, - все такие же глупые и отчаянные создания, вечно блуждающие в плену своих страхов и желаний... Твое желание исполнится.

Урсула резко подалась к нему, не веря услышанному, с робкой расцветающей надеждой улыбкой на морщинистом измученном лице.

- Найди тот самый брелок и сломай красную кнопку. И все вернется к тому, что было, - неспешно растягивая слова закончил свою мысль рыжий.

- А... что я буду должна..? Чем мне заплатить за вашу... помощь? - робко спросила Урсула, которая никогда не верила в чудесные сказки и добрых волшебников-альтруистов.

- Не беспокойся об этом! Свое я уже получил! - расхохотался Фиелло и резко хлопнул ладонями, от чего у Урсулы помутилось в голове и она на время потеряла связь с реальностью.

Когда женщина очнулась, в комнате никого не было. Не тратя время на сомнения и лишние размышления, Урсула кинулась искать старые коробки, где хранилось много забытого за давностью лет хлама. Сколько времени она провела в подвале среди аккуратно упакованных, а теперь безжалостно распотрошенных ящиков со старыми вещами, не знала и она сама. Нужная коробка, где среди давно выцветших индийских отрезов тканей лежал знакомый потертый черный брелок из дешевой китайской пластмассы с глубоко утопленной внутрь большой красной кнопкой, нашлась. Урсула дрожащими руками схватила надежду всей своей жизни и попыталась выдернуть кнопку, что ей, как и прежде, не удалось. Кинувшись бегом на кухню, она отчаянно зарылась в ящики с кухонными инструментами, нашла большой зубчатый молоток для отбивания мяса, бросила на пол брелок и изо всех сил стукнула по нему молотком. Разбитая плитка брызнула во все стороны, раня лицо и руки женщины. Но она, не обратив внимания на боль, опустилась на колени и принялась искать среди осколков. И нашла - сплющенные разорванные крупные куски черного пластика и выпавшая отвратительно-целая красная кнопка. 'Дрянь! Чтоб тебя! Ннна! Получи! За фирму! За отца! За маму! За Юсика!!!' - принялась колотить острыми зубцами тяжелого орудия по проклятому куску пластмассы Урсула. Круглая дрянь не выдержала. Урсула еще долго вбивала в изувеченный бетонный пол кухни мелкую красно-черную пыль - все что осталось от брелка с большой красной кнопкой.

Она уснула тут же, на кухне, среди разгрома, строительного мусора и раскиданных кухонных принадлежностей. Просто упала, окончательно потеряв силы, и выключилась.

Часть третья: люблю...

Слоны танцевали. Они вбивали толстые массивные ноги в типовой железобетон новостройки, громко визжали и кричали что-то на повышенных тонах. Навесной потолок теплого цвета кофейной меренги мелко дрожал и грозился упасть на голову. Модная клетка, умело обернутая дизайнерскими обоями, экзотично драпированная отрезами индийских ярких тканей с зелеными вкраплениями живых вьюнов и цветущих корзиночек на широких пластиковых подоконниках двух огромных светлых окон, вибрировала всеми поверхностями, многократно отражая и усиливая слоновьи танцы над головой.

Зарывшись под подушку и натянув сверху одеяло, Урсула содрогнулась, еще оставаясь под впечатлением яркого и богатого на эмоции сна. Сна, где она загадала желание рыжему незнакомцу в парке, а потом из ее мира вдруг исчезли все дети... а потом... Ошпаренной кошкой девушка сорвалась с кровати, скользя и путаясь босыми ногами в мягком ворсе шкуры тибетской овцы, пролетев стремительно по теплому буковому полу и уткнувшись носом в большое напольное зеркало. Дрожащими руками ощупывая себя, свое молодое здоровое и полное сил тело, свое красивое бледное испуганное лицо и свои яркие ухоженные волосы, немного перепутанные со сна. Не может быть... просто приснилось? Из открытого окна доносились визги и шум с детской дворовой площадки. Сверху послышалась какофония нот, плавно переходящая в издевательство над бессмертным подарком Фредерика Шопена его жене Авроре Дюдеван. Рассеянно переводя взгляд по комнате, Урсула застыла, забыв как дышать, когда глаза ее остановились на небольшом черном брелке, закатившемся под прикроватную тумбочку. Целом новеньком проклятом брелке с неиспользованной красной кнопкой.

Искушение? Урсула, не раздумывая, смахнула брелок в измельчитель и проводила взглядом красно-черный ворох стружки, упавший в мусорку. Потом неспешно приняла контрастный душ. Достала с антресолей любимый коврик для фитнеса и сделала комплекс упражнений. Снова приняла душ, с удовольствием оттираясь скрабами и щетками разных мастей, не забывая питательные масла и кремы. Потом приготовила себе легкий вкусный завтрак из йогурта и фруктового смузи, не обращая внимания на музицирование соседей и играющую детвору за окном. Она как раз расправляла яркий цветной подол летнего сарафана, готовясь выйти на улицу, когда зазвонил телефон. Взволнованный голос с легким скандинавским акцентом сообщил, что решил приехать раньше и даже уже вполне приехал. И не хотела бы Урсула через часик встретиться в городе?

Урсула хотела. Она, улыбаясь и напевая что-то веселое, уже бежала вниз по лестнице, ловко огибая кучи песка у входной двери подъезда. Она, вприпрыжку и широко улыбаясь, проскакала двор, оставив позади обалдевших от вида прыгающей взрослой тетеньки малышей в песочнице. Она легким шагом быстро шла по солнечному летнему городу - туда, где ждал лучший во всех ее жизнях самый родной и близкий человек.