Аннотация: В тексте рассказа использовано одно стихотворение. Его автор - Эдуард Асадов, ныне покойный. Поэтому, буду надеяться, я не нарушаю авторских прав.
Глава 1
Ей было двенадцать, тринадцать - ему.
Им бы дружить всегда.
Но люди понять не могли: почему
Такая у них вражда?!
Он звал ее Бомбою и весной
Обстреливал снегом талым.
Она в ответ его Сатаной,
Скелетом и Зубоскалом.
Когда он стекло мячом разбивал,
Она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал,
Совал ей лягушек и хохотал,
Когда она верещала.
С веселым смехом девочка сбежала по лестнице, одной рукой придерживая развевающийся где-то позади портфель. Лямка, за которую она его волочила, угрожающе потрескивала, но сдавалась под детским напором.
Вроде бы - простой ребенок, но, в то же время, и чуточку другая. Нет-нет, да и проглядывало сквозь несерьезный облик что иное, чуждое... Но это длилось настолько краткие мгновения, что казалось, что это все просто-напросто померещилось. И вновь ребенок бежал по лестнице, ничем не отличающийся от своих сверстников.
Полина, дочка среднестатистического математика и столь же среднестатистической учительницы химии и биологии. Двенадцатилетние метр двадцать непосделивости, безбашенности и юмора умноженные на полметра стальных косичек, смешанных с яркой россыпью веснушек под огромными черными глазами, и все это упакованное в канареечно-желтое платьице и белые гольфы поверх нескладных подсростковых коленок. Классические черные босоножки хлопали на ветру, с трудом удерживаясь на шустро перебирающих ногах непоседы.
На полпути, залихватски присвистнув, девочку обогнал задом наперед устроившийся на перилах мальчишка, по пути умудрившись дернуть за серебристую косу и прилепить наклейку от жвачки на рукав платья, где-то в районе локтя.
- Бомба, бомба! - состроил он ей рожу и скрылся за поворотом.
Девочка презрительно сплюнула ему вслед так, как умеют делать лишь дети, и зло бросила вдогонку:
- У, Сатана! Достал уже до самых печенок! - она с трудом подбирала слова, словно ей отчаянно хотелось выругаться гораздо некультурнее, но воспитание не позволило.
С пренебрежением на пухлом личике, девочка содрала с рукава бумажку и отбросила ее, не удостоив даже взглядом. Все это было проделано на все той же приличной скорости, с которой она бежала по лестнице, и под конец действия Полина распахнула дверь подъезда и вывалилась, по-другому не скажешь, на улицу. Ехидно фыркнув и показав язык двери, одернула платье и приняла степенный вид. Правда, долго сохранять его у девочки не получилось. Не успела она сделать и шага, как ей под нос сунули большую, отвратительного вида жабу, невесть как оказавшуюся в это время в городе и, более того, умудрившуюся попасть в руки все тому же хулиганистому мальчишке, который в этот момент буквально заходился от злого хохота, когда она верещала.
- Что, бомба, боишься?
Девочка уже привычно не отреагировала на эту подколку в адрес своей далеко не худенькой фигуры, повернула лицо к нему и показательно взяла уж очень высокую ноту в своем вопле, отчего мальчишку аж перекосило и он поковырялся пальцем во внезапно оглохшем ухе.
- Что, зубоскал, ушки-то слабоваты, - она ехидно усмехнулась ему в лицо и гордой походкой королевы прошествовала мимо него по улице, через какое-то время не выдержав и вновь сорвавшись в бег вприпрыжку, сопроваждаемый щедрыми полетами несчастного портфеля.
Она не видела, как с неожиданным уважением проводил ее взглядом этот верный враг, живущий с ней на одной лестничной клетке. Впрочем, даже смотри Полина в этот момент на мальчишку, она бы не поняла или не придала бы значения этому взгляду.
Глава 2
Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно, почему
Он ей не сосед, а враг.
Он Бомбой ее по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял
И диких не корчил рож.
Выйдет порой из подъезда она,
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна,
И даже сморщится:- У, Сатана!
Как я тебя ненавижу!
- Зайка, ты не опоздаешь в школу? - этот оклик уже давно стал традицией в их семье, каждое утро знаменовавший сборы на занятия старшей дочки.
- Я уже почти собралась, мам, - жизнеутверждающий ответ донесся из глубин ванной комнаты.
- Ты там заснула, что ли? - недовольный вопль под дверью это подтвердил, - К твоему сведению, в этой четверти я тоже учусь в первую смену!
Младшая сестра Полины походила на нее в этом возрасте как две капли воды. Только косы были не серебристо-стальными, как у матери, а насыщенно-каштановыми, как у отца. А так - даже характер был идентичен.
- Я уже все, и не стоило так вопить, - демонстративно сморщив нос, по квартире прошагала взлохмаченная девушка в пижаме. Да, теперь бы никто не усомнился, что это именно девушка, даже бомбой ее назвать было сложно.
Стройную, даже можно сказать, изящную, фигурку не могла испортить даже бесформенная, выцветшая пижама с обвисшими локтями и коленями. Лицо утратило ту детскую пухлость и стало не менее изящным и милым, чем фигурка.
- Мам, что у нас на завтрак? - вопль из глубины шкафа, занимавшего почти все свободное место в ее комнате, заставил подпрыгнуть задремавшего над какими-то расчетами отца, отчего тот чудом не расплескал зажатую в руке чашку остывшего кофе.
- Как обычно по понедельникам, - жутко счастливым тоном откликнулась мать откуда-то из кухни, - овсянка и компот из сухофруктов.
- Опять?! - горестный стон не смог разжалобить закаленное годами преподавания биологии в школе сердце матери, прекрасно знавшей, что такое здоровый образ жизни. - Мам, ну сколько можно, неужели нельзя выбрать какую-нибудь более приятную на вкус кашу, чем овсянка?!
- Много ты понимаешь! Если хочешь знать, это классический завтрак английских лордов, - с ехидным смешком ответила мать.
-То-то у них такие кривые рожи, словно они дерьма нанюхались, - хохотнула выползшая из ванны младшая сестра Полины.
- Света! - трагический вопль матери вновь разбудил отца. - Откуда ты нахваталась таких слов?!
- Не слышала ты мама, как она выражается, когда тебя нет рядом, - мстительно обронила Полина, показав язык младшей. - Мне порой кажется, что она в школу не получить знания ходит, а чтобы пополнить свой ругательный лексикон.
- Неправда! - возмущенно вскинулась Света, одновременно прикидывая, куда бы спрятаться.
- Докажи, - ехидно улыбнулась Полина, уже при полном параде появляясь из своей комнаты и на автопилоте дрейфуя в сторону кухни.
- Еще скажи, что насчет этой каши ты сама по-другому думаешь, - фыркнула девочка, нисколько не расстраиваясь, словно подсознательно чувствуя, что бурю пронесло и мать отвлеклась на что-то другое.
Картина, которую они застали на кухне, заставила их с трудом сдержать довольные улыбки - овсянка подгорела и превратилась во что-то, даже отдаленно не кажущееся съедобным.
- Ну вот, придется что-то другое кушать, и времени как назло не хватает, - уныло протянула мать, не замечая, что даже отец заметно повеселел и даже допил кофе.
- Да ладно, мы что-нибудь по-быстрому перехватим, а потом в школьной столовой пообедаем более плотно, - легкомысленно отмахнулась Полина, подхватывая со стола парочку булочек и довольно шустро удаляясь в сторону входной двери. - Все, я ушла!
Довольно улыбнувшись, она запустила зубы в булочку и захлопнула за собой дверь.
- Жизнь хороша, и жить хорошо, - практически промурлыкала она, ностальгически улыбаясь своим мыслям.
- Что, бомба, наверстываешь упущенное? - ехидный голос сопроводил еще один хлопок дверью. - Ты бы тогда побольше взяла, что ли, а то так и не восстановишь свою комплекцию.
- Я не бомба! - возмутилась девушка, оборачиваясь к довольно скалящемуся парню, подпирающему плечом косяк соседней двери. - И вообще, тебя моя фигура не касается никаким боком! - она гордо вздернула нос, отвернулась и продефилировала к лифту, который как назло не хотел работать.
- А ты ножками, ножками, - ехидно пропел парень, отлепляясь от косяка и спускаясь по лестнице. - Для фигуры полезнее, бомбочка.
- Я не бомбочка! - взвилась девушка, топнув ногой и невольно проводив взгляд верного врага. Невольно ей пришлось признать, что гораздо приятнее было бы не иметь его во врагах, а... Отогнав немного неожиданные мысли она презрительно фыркнула, рассматривая эти почти два метра обаяния. Спустя несколько кратких мгновений она сбросила наваждение и привычно сбежала по лестнице. Парень за это время уже давно успел ее опередить и даже привычно забраться на крыши гаражей и уверенно направляться по ним к школе, спугивая нечаянно встретившихся ему на пути голубей.
- У, Сатана! - злобно бросила ему вслед девушка, не заметив, что он еще не слишком-то далеко отошел и еще мог все услышать. - Как я тебя ненавижу!
Фыркнув и отбросив за спину шикарную копну волос, она свернула на тропинку и пошла в обход гаражей, втайне досадуя, что теперь уже не может наплевать на то, что она девочка, и последовать его примеру.
Она уже не видела болезненный взгляд парня, брошенный на ее спину, не видела закушенную губу и нахмуренный лоб, не видела, как он зло пнул подвернувшийся под ноги обломок кирпича, и припустил по крышам со всех ног.
Глава 3
А если праздник приходит в дом,
Она нет-нет и шепнет за столом:
- Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашен!
И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочке своей:
- Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
Зачем нам твои враги?!
Ей девятнадцать. Двадцать - ему.
Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже,
Недругам мир ни к чему.
Теперь он Бомбой ее не звал,
Не корчил, как в детстве, рожи,
А тетей Химией величал,
И тетей Колбою тоже.
Она же, гневом своим полна,
Привычкам не изменяла:
И так же сердилась:- У, Сатана! -
И так же его презирала.
- Привет, Поль, - широко улыбнувшись, смешная девушка с рыжими косичками чмокнула в щеку нарядно одетая девушку, одновременно протягивая сверток в подарочной упаковке. - С днем варенья тебя, именинница!
- Спасибо, - меланхолично отозвалась девушка, привычно улыбаясь в ответ и подсчитывающая в уме, все ли гости пришли. Судя по всему, все, а значит, можно и приглашать всех за стол.
Спустя пару часов.
- А теперь можешь загадать желание и задуть свечи, - широко улыбаясь, предложили друзья и подруги.
Полина зажмурила глаза и вдруг ей почему-то захотелось, чтобы... чтобы ОН больше не был ей врагом, а стал хотя бы другом, хоть и хотелось большего... Только в этом желании было настолько страшно признаться хотя бы себе, что еще страшнее было его загадывать, задувая свечи на именинном торте. Но она загадала, вопреки всему. И задула все свечи.
- Какой хороший праздник у тебя получился, Поля, - весело улыбались друзья.
- Да, все просто замечательно, - широко улыбалась в ответ девушка и добавляла, - и как же хорошо, что ОН не приглашен.
- Ну так все правильно, - весело хохотнула смешная девушка с рыжими косичками, - ведь здесь только твои друзья, зачем тебе враги, которые могут испортить твой праздник.
- Да, конечно, - рассеянно улыбалась девушка, которая сегодня лукавила и себе, и друзьям.
- Пока, до встречи в школе, - широко улыбаясь, она провожала гостей, и сейчас, стоя у подъезда, махала им рукой на прощанье.
Наконец, когда все разошлись, она наконец-то убрала с лица улыбку, от которой уже начало сводить скулы и подползла к лифту, не обращая на окружающую обстановку внимания.
- Что, бомбочка, пируешь сегодня? - ехидный голос настиг ее уже тогда, когда перед лицом призывно распахнулись двери лифта. - За фигуру не боишься?
- Слушай, отстань от меня хоть сегодня, а? - устало попросила она, обессилено приваливаясь к стенке лифта. - У меня нет настроения на бессмысленные пререкания.
- Да как хочешь, - неожиданно согласился он, вдавливая нужную кнопку лифта. - У меня тоже сегодня нет настроения.
От удивления у нее даже распахнулись глаза, которые упорно хотели до этого закрыться.
Он стоял, засунув руки в карманы и безразлично сверлил взглядом дверцы лифта, ни движением, ни взглядом, ни жестом не выдавая того, что вообще заметил, что она здесь есть.
Жалобно тренькнул лифт, извещая о прибытии к цели назначения. Она выскользнула оттуда и скрылась за дверью своей квартиры, в любое мгновение ожидая подвоха.
Он лишь шагнул вперед, из лифта, и так и остался стоять там, на безликой площадке безликого многоэтажного дома, сверля безумным взглядом дверь, захлопнувшуюся за ее спиной.
- Мам, пап, я ушла, буду поздно, - прощальный крик и вновь, как многие годы до этого, распахиваются двери трехкомнатной квартиры и оттуда вываливается Полина, правда, уже повзрослевшая и еще более независимая и безбашенная.
- В этом мире нет вещей более постоянных, чем небо, земля, море и тетя Химия, выкатывающаяся из квартиры родителей, - ехидно пропел изрядно повзрослевший и окрепший парень, окидывая девушку оценивающим взглядом.
- Ты еще забыл назвать свою тупость учесть, - не менее ехидно протянула девушка, даже не поворачивая в его стороны голову.
- Кто бы говорил, - шутливо склонился перед ней парень, - пожалуй, я уступлю честь иметь более постоянную тупость вам.
- То есть, твоя тупость еще и прогрессирует? - ухмыльнулась девушка, обходя его по кругу и заходя в привычно жалобно тренькнувший лифт.
- Как она может прогрессировать, если она еще на заре времен перешла к тебе? - хмыкнул парень, проследовав за ним.
- У, Сатана, - девушка привычно закатила глаза и вышла из остановившегося лифта.
- Я уже двадцать лет Сатана, - беззлобно усмехнулся парень.
Девушка улыбнулась и закатила глаза, привычно топая на автобусную остановку и не реагируя на внешние раздражители.
Парень свернул в другую сторону, бросив на нее прощальный печальный взгляд.
Он уже не видел, как она обернулась и одарила его оценивающим взглядом, отмечая все. И ширину тренированных плеч, и привычно встрепанные черные волосы, и мягкую танцующую походку опытного фехтовальщика... По памяти добавила светло-карие глаза, красиво очерченные скулы, чувственный изгиб губ, ехидно изогнутые брови и крохотную родинку на правом виске, ближе к уголку глаза, чем к линии волос...
Красивый, зараза. Наверняка ведь и девушка у него не менее красивая.
Невольно ей представился этот парень, идущий в обнимку с какой-то местной красоткой - платиновой блондинкой с непременно голубыми глазами, огромным бюстом и тонкой талией. Презрительно фыркнула и вдруг, подчиняясь внутреннему порыву, представила на месте блондинки себя.
Картинка заставила ее невольно вздрогнуть, втягивая воздух во внезапно словно сдавленную обручем грудь, а потом зло помотать головой и, с уже испортившимся настроением, запрыгнуть в подошедший автобус, все равно оглядываясь туда, где скрылся ОН.
Глава 4
Был вечер, и пахло в садах весной.
Дрожала звезда, мигая...
Шел паренек с девчонкой одной,
Домой ее провожая.
Он не был с ней даже знаком почти,
Просто шумел карнавал,
Просто было им по пути,
Девчонка боялась домой идти,
И он ее провожал.
В родной город Полины вдруг пришла весна. Пришла, вскружила всем головы, выметя оттуда все более-менее похожее на разум, и сбежала, укрывшись в одной из множеств подворотен, оставив вместо себя пышные праздники...
Сегодня в родной город грустной девочки с серебряными волосами пришел маскарад.
Девочка сидела на подоконнике в подъезде и тоскливо наблюдала за прохожими, не находя в себе сил сдвинуться с места. Люди проходили мимо, не замечая ее или не желая замечать...
В город девочки пришел маскарад, только... только пришел не один, а под ручку с одиночеством и в обнимку с растерянностью. Они скользнули в город, кружа всем головы, ставя все с ног на голову, заставляя посмотреть на мир немножко иначе...
Полина тосковала... тосковала по чему-то несбыточному и чему-то утерянному еще в детстве... Она сидела в подъезде, не замечая притаившегося на плече за распущенными волосами свернувшегося в клубочек одиночества, словно побитый щенок, смотрящий вокруг, растерявшейся от того, что его хозяин, его лучший друг обидел его и ушел, ушел, оставив его одного... Сидела, не замечая перебиравшей серебряные волосы ослепительной красавицы-тоски с больными, печальными глазами...
Уже ближе к полночи что-то сдернуло ее с подоконника, настойчиво подталкивая на улицу, к детской площадке с одиноко замершими на ней опустевшими качелями. И она пошла. Пошла, увлекаемая за руку выскользнувшей откуда-то из уголка весной, пошла, тайно надеясь, что что-то изменится к лучшему.
Уселась на качели, несильно оттолкнувшись ногами от земли, легонько покачиваясь в воздухе и впитывая звуки ночи, ее таинство...
Тихие голоса приближались к месту ее уединения, как назло, оказавшемуся слишком близко к дорожке, чтобы голоса стали помехой, но слишком далеко от подъезда, чтобы успеть скрыться в нем.
- Нет, ты все-таки не права. Любовь - это то чувство, которое очень часто не приносит ничего кроме боли, даже удовольствие, которое она дарит, зачастую очень сильно замешано на боли. Я не думаю, что это чувство способно каждому дать крылья, - неожиданно знакомый голос всколыхнул пространство рядом с девочкой с серебряными волосами.
- Но не будешь же ты утверждать, что полет не может быть разным? Для кого-то это падение, для кого-то вечный взлет, а кто-то просто парит в воздухе, чего-то ожидая, - возразил ему приятный девичий голос. Невольно Полина вытянула шею, силясь рассмотреть ту, что шла рядом с ее верным врагом.
Как раз в этот момент парочка вышла на освещенный фонарем участок тротуара.
- Наверное, по твоей аналогии с полетами, я уже давно падаю, - грустно хмыкнул парень.
- Спасибо тебе, что проводил, а то немного жутковато все-таки ходить в такое время, - ласково улыбнулась девушка. - Дальше я уже сама дойду.
Да, она оправдала все наихудшие ожидания Полины. Стройная блондинка с фигуркой в форме песочных часов. Лишь цвет глаз девочка с серебряными волосами так и не смогла разглядеть.
- Пока, - махнул рукой парень, проводил девушку взглядом и повернулся к подъезду.
- Подожди, - неожиданно для себя произнесла Полина, поднимаясь с качелей и догоняя его.
- Полина? - он был настолько удивлен, что даже не стал ее называть ни одним из давно данных прозвищ.
- Это твоя девушка, да? - на одном дыхании выпалила она. - Вот ты значит какой, встречаешься с ней, с какой-то... Какай-то пустышкой, фитюлькой дрянной? - на мгновение стушевалась и, сменив обвиняюще-ненавидящий тон, тоскливо то ли приказала, то ли попросила: - Не смей, ты слышишь, не смей!
Замерла в полушаге от него, зло глядя куда-то в сторону, словно не она это сейчас говорила.
- Поль... - с изумлением выдохнул он, - Ты ли это? Что с тобой случилось? - он поймал ее за запястья, не дав скрыться в глубине подъезда.
- Не смей, ты слышишь, не смей! - прошептала в полувздохе-полувсхлипе, - И даже не задумывайся, почему...
И, неожиданно для них обоих, вдруг заплакала, прижалась к нему...
- Мой! Не отдам, не отдам никому! Как я тебя... ненавижу...
Медленно-медленно чужие руки сомкнулись на девичьей талии, притягивая девушку с серебряными волосами ближе к впервые за последние годы тепло улыбающемуся парню. Тихонько вздохнув, он уткнулся лицом в ее макушку, одновременно чуть покачивая ее, успокаивая. Наконец, когда она перестала всхлипывать и просто замерла у него в объятьях, наслаждаясь эфемерными мгновениями счастья, он тихонько шепнул:
- Я тебя тоже, - и улыбнулся, наслаждаясь гаммой чувств, промелькнувшей во вскинутых не него огромных черных глазах. Найдя там осознание того, что он имел в виду, парень склонил голову и невесомо коснулся ее губ поцелуем...
Над городом царила весна. В эту тихую ночь она наконец-то выбралась из своего угла и сейчас кружилась в танце с маскарадом... В танце под слышную только им двоим музыку... Ослепительно прекрасная девушка со светлыми волосами, идеальной фигуркой и все-таки зелеными, а не голубыми глазами, она с нежной улыбкой поглядывала на замерших в одном из дворов города парня и девушку, наконец-то, пусть и с ее помощью, нашедших путь друг к другу... А маскарад лишь с нежностью смотрел на ту, за которой он бродит уже долгие годы, не решаясь назвать причину своего почти незримого присутствия...