Скрибблер Александр
Женщина мечты. Полная версия повести

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    18 + Психологическая драма. В мире, где обстоятельства переплетаются словно ветви древних деревьев, и где каждый выбор может стать началом бесконечной истории, истинное чувство любви предстаёт перед нами как загадка, полная противоречий и глубоких переживаний. Истинная любовь, подобно яркому свету, может осветить самые тёмные уголки человеческой души, но одновременно обнажить злость, страх и уязвимость... Встреча с истинной любовью - это не только дар, но и испытание, способное изменить ход жизни, заставляя человека пересмотреть свои приоритеты и ценности. И тогда мы погружаемся в атмосферу, где каждое решение имеет свои последствия, а каждый шаг по пути любви может привести к неожиданным открытиям и глубоким внутренним трансформациям. Жизнь становится путешествием в лабиринт человеческих эмоций, где радость и страдание идут рука об руку, а мгновения счастья могут обернуться сложным выбором и неожиданными ударами судьбы...

Александр Скрибблер

"Женщина мечты"

Полная версия повести

0x01 graphic

18 +

   Психологическая драма. В мире, где обстоятельства переплетаются словно ветви древних деревьев, и где каждый выбор может стать началом бесконечной истории, истинное чувство любви предстаёт перед нами как загадка, полная противоречий и глубоких переживаний. Истинная любовь, подобно яркому свету, может осветить самые тёмные уголки человеческой души, но одновременно обнажить злость, страх и уязвимость... Встреча с истинной любовью - это не только дар, но и испытание, способное изменить ход жизни, заставляя человека пересмотреть свои приоритеты и ценности. И тогда мы погружаемся в атмосферу, где каждое решение имеет свои последствия, а каждый шаг по пути любви может привести к неожиданным открытиям и глубоким внутренним трансформациям. Жизнь становится путешествием в лабиринт человеческих эмоций, где радость и страдание идут рука об руку, а мгновения счастья могут обернуться сложным выбором и неожиданными ударами судьбы...
  
  
  

Глава 1. "Олег"

  
   Всё началось совсем незадолго до того, как Олег Петров потерял брата Алексея. И, возможно, смерть Лёши заставила Олега окончательно сдать позиции. Может Олег не любил своего брата настолько, чтобы сожалеть о его потере. Даже не исключено, что Лёшу Олег и вовсе ненавидел, к примеру, за то, что тот был именно старшим братом... Но, тем не менее, уход Алексея мог как-то подсознательно отразиться на финальном решении Олега. А, возможно, дело не в этом. На решение Олега мог повлиять его собственный возраст, как бы странно это ни звучало. Точнее - не сам возраст, а признание Олега самому себе, что ему всего лишь восемнадцать.
   Селение называлось Тихое. Оно вполне оправдывало своё название, и о нём раньше мало кто слышал. Олег жил с родителями. Алексей - отдельно. Олег закончил одиннадцатый класс и поступил на первый курс факультета журналистики. Эдгар По как-то писал: мы стоим на краю пропасти, заглядываем в бездну - нами овладевает головокружение и дурнота. Постепенно головокружение, дурнота, страх сливаются в единое облако, обретающее форму. Это лишь попытка вообразить, что бы мы почувствовали... что бы мы успели почувствовать во время стремительного падения. И лишь потому, что разум настойчиво требует, чтобы мы отошли от пропасти, мы... УПРЯМО К НЕЙ ПРИБЛИЖАЕМСЯ.
   Олегу было восемнадцать. Он не особо жаловал устои и диктатуру взрослых, так как сам считал себя уже достаточно взрослым, чтобы идти у кого-то на поводу. Дух противоречия сковал Олега, притупляя осознание собственного поведения. А возможно, парень отдалялся от своей семьи, потому что его семья в свою очередь игнорировала его. В любом случае Олег сам старался не ссориться с родителями, хотя напряжёнка всё же была. Он старался не конфликтовать, и, возможно, этот "личностный пацифизм" и был причиной того, что виновниками случающихся размолвок всегда оказывались другие - кто угодно, только не сам Олег. Ведь отвернуться и уйти, признав себя побеждённым - это слишком просто. Предрассудки как раз-таки порождаются духом противоречия, обитающего глубоко внутри каждого из нас; противоречивой беспечностью, поднимающей свою голову и играющей свои дьявольские шутки.
   Олег часто запирался в своей комнате, особенно после неудачного дня или ссоры с близкими. Его, в отличие от других молодых людей, не прельщали дискотеки, клубы, тусовки с друзьями и вообще весь шум-гам вокруг, кружащий голову молодняку. Может, Олегу не стоило относиться чересчур критично к людям его возраста с их однобокими и штампованными настроениями, ведь он собирался выучиться на журналиста, возможно в будущем, по долгу службы, отправляться в деловые командировки, посещать многие места. Сейчас же он приходил из института, закрывался в своей комнате и писал книгу. Он погружался в это занятие с головой, и ничто другое его не интересовало. Черновой вариант рукописи создавался на компьютере, в отдельной папке с названием "Творчество О.П". Название будущего шедевра еще придумано не было, да продвигалось написание его очень медленно и сложно. У Петрова было мало творческого опыта, и Олег не стеснялся признаваться себе в этом, хоть и не был от этого в восторге.
   "Счастливого финала не будет? Возможно. Может, когда ты смотришь в зеркало, тебе частенько навязывается мысль, что с тобой и со всем этим миром, в котором ты живёшь, что-то не так. Но ты не можешь что-либо изменить. Никто не может... Однако всё же ты не согласен с тем, что жизнь - это лишь испытание. Она ещё и выбор - ты надеешься, что у тебя всё получится, но ожидания не всегда оправдываются...".
   Олег сочинял повесть (или, может, роман - он не знал пока, что именно получится), прерывался, вставал из-за компьютера, открывал окно, садился на подоконник, закуривал сигарету. Он смотрел на вечернее небо и переосмысливал то, что ему сегодня позволило выплеснуть в текстовый документ его воображение. Возможно, потом, в будущем, он станет настоящим профессиональным писателем, хотя до этого ещё далеко. Ещё предстоит преодолеть барьеры разной степени сложности. Может будущие беллетристы предварительно избирают изучение журналистики, чтобы раскрыть свои творческие способности перед тем, как обучиться писательскому ремеслу. В целом Олег, как любой писатель, ожидал, что его творчество будет увлекательным - это главное. И он старался сконцентрироваться на идее повести. Хотя основная проблема как раз-таки и заключалась в том, что идея его повести пока что была сыра. И порой даже при чтении романа своего любимого писателя Роджера Скрибблера под названием "Человек", у Петрова не получалось вдохновиться и придумать ход развития сюжета своей рукописи. Уже два романа Скрибблера были прочитаны Олегом. Это были истории с разными названиями, но дополняющие одно другое повествования о приключениях французского журналиста в период Первой мировой войны. По сюжету он приезжает из Франции в Россию (обе эти страны являются союзниками Антанты, выступающей против Четверного союза). Олег писал повесть с похожим сюжетом. Но в сочиняемой им книге американский журналист, неплохо говорящий по-русски, отправляется в служебную командировку в Россию. Там Джон Уильски (так зовут журналиста) поселяется в гостинице одного глухого городишки. Именно в этой гостинице с журналистом должно произойти нечто такое, что бы навсегда изменило его жизнь и, возможно, заставило бы его остаться в России. Что именно должно случиться, Олег пока ещё не придумал.
  
  

Глава 2. "Алексей"

  
   Ещё несколько дней.
  
   Алексей поставил машину на стоянку, взглянул через стекло на дождевые потоки в сопровождении громовых раскатов. Был май. Сегодняшний дождь сменил собою жару и духоту.
  
   Ещё несколько дней до...
  
   (свободы?).
  
   Алексей зашёл в квартиру, прошёл на кухню, достал из холодильника банку пива. Проследовал в зал и опустился на диван.
   Обычно, глядя в окно на дождь, люди чувствуют грусть, печаль, переосмысливают нечто волнующее, произошедшее в их жизни. Алексей же, глядя сейчас в окно, видя и слушая дождь, ощущал одну простую вещь. Неподкупную, неумолимую, опустошающую вещь: холод. Холод логики, холод мира, холод тёплого (по идее оно тёплым должно быть) чувства...
   Холод, постепенно поглощающий всю красоту науки, философии и природы.
   Холод "современной Эпохи Просвещения", подразумевающей, как это водится, "рационализм". Но даже если и не Эпоха Просвещения (её современное подобие), то... теперь если мир тебя распнёт словно Иисуса, то нового Иосифа Аримафейского не будет. Так что некому будет собрать в Грааль капли твоей крови. Такова вот политика, хотя в политику (точнее в ту её характеристику, которую все вокруг привыкли воспринимать) Лёша не верил. Скорее уж - в анархию, идея которой иной раз согревала нутро как горький, жгущий, но поддерживающий в душЕ задор, алкоголь. Хотя ведь современное человечество не понимает, что такое анархизм. Этого термина пугаются, его презирают, и здесь поднимает свою мерзкую голову предрассудок. Этот предрассудок и искажает истину ценностей, погружая непонимающих в глупое забвение... Также много лет назад, к примеру, глупые предрассудки погружали в забвение суеверных людей, дождавшихся пришествия в Россию "антихриста" в образе Петра Великого. И если бы у людей хватило мозгов отбросить суеверия и просто остаться преданными явлению царизма (пусть даже историки и полагают, что эти две вещи неразрывно связаны друг с другом), то они (люди) бы уразумели, что Пётр был обычным человеком, а не демоном. Человеком, всего лишь принёсшим "из-за бугра" щепотку западного стиля. Вот точно также и с анархией: если бы человечество стремилось не к кровавым войнам и насилию, решению проблем с помощью всепоглощающих навязываний и узурпации или религиозно - политического террора, а приостановилось бы и подумало о том, что такое в действительности анархия, то и культуры в мире бы немного прибавилось. Разве кто-то поверит в то, что у анархии и, к примеру, у дипломатии одна цель - решение проблем с помощью компромисса и диалога, а не драки и бойни?
   Фиг с ним, со всем...
   Всё равно всем на всё чихать. И Алексею теперь тоже. Он даже и осознать не успел, как быстро его мысли от темы любви перешли к теме анархии и истории. Может, он просто хотел отвлечься таким образом от грустных дум и подумать о чём-то другом? А, возможно, безысходность в душе и сердце ненавязчиво всколыхнула умственные познания событий и исторических фактов, которыми Алексей Петров обладал.
   Вид шумного дождя в окне навевал безысходный холод, и всему виною...
  
   любовь?
  
   Лёша сделал ещё несколько больших глотков из банки. Когда пивная банка опустела, парень пошёл на кухню и взял из холодильника две бутылки пива другой марки. Прихватил кухонный ножик. Вернулся в зал, опять сел на диван. Сделал пару неторопливых глотков из откупоренной бутылки и вновь его взгляд застыл на потоках дождя за окном.
  
   Сегодня она изобразила грустное лицо на работе, печально покачав головой, когда Лёша в разговоре случайно напомнил ей и другим девушкам из бухгалтерии о том, что их (в смысле Алексея Петрова и его напарника) сократили из АЙТИ-отдела. Она изобразила грустное лицо, когда Лёша сказал, что он и его напарник Филинов (Филинову недавно исполнилось 56 лет, и он был вдвое старше Лёши) дорабатывают несколько дней и уходят. Алексей привык к этой работе, и мало кто сумеет понять, как же тоскливо и больно на душе в такие моменты бывает. Кроме того, обидно когда от тебя окончательно и бесповоротно ускользает твоя единственная настоящая любовь, отказавшись быть с тобою. Она ускользает от тебя, словно единственный шанс на спасение в этой грозной жизни, постепенно оставаясь в другой вселенной, удаляясь и удаляясь от тебя...
   Она удаляется безо всяких объяснений, и ей чихать на твои слёзы. Как бы ты ни пытался удержать свою мечту, мир не подкупишь. Твоей любви ты просто не нужен - смирись. Точка. Для других ты - всего лишь нытик, и их сочувствие, понимание тоже не подкупить. Зато твои терпение и усидчивость - это круто! Это фактор созидания дальнейшего перфекционизма, пристойности и общности. В твои страдания, как моральные, так и душевные, просто-напросто никто не верит - ведь для них ты, скорее всего, робот из фантастических книг.
   Ну что ж пусть будет так.
   Единственный выход в нашем мире - это отвечать абсурдом на навязываемый тебе абсурд окружающих. И это даст тебе преимущество. Какое? Минимальное количество охрененно любопытных хищников, которые только и ждут того, чтобы подъе... подколоть тебя как можно больнее при каждом удобном случае.
   Невольно вспоминаются слова персонажа Гоши Куценко из фильма "Параграф 78": "Дело не в том, что я её люблю. Дело в том, что она не любит меня...". А какие при этом у персонажа Куценко были глаза - безжизненные, потерянные, грустные. Как говорил Лёша, "глаза, уставшие от отсутствия гармонии". У певца Сергея Жукова из группы "Руки вверх" на этот счёт такое мнение: "...Ветер чувства мои вклочья разорвал, и холодным ручьём слёзы как вода. Не найти мне тебя, моё солнышко и с тобою не быть уже никогда...". Певица Аника Далински же, к примеру, остается оптимисткой: "...На сердце рана, ну и пусть. Ведь всё равно я буду верить в любовь...". Кто же из этих их воспетых персонажей более глупенький?
   Алексей поставил на пол пиво и поднял с дивана нож. Нож кухонный, металлический, не очень весомый. Зачем Лёша его взял? Он этого и сам не знает. Взял, да взял. Он не пробовал раньше вскрывать вены, не умел этого делать. Вроде бы для того, чтобы кровь не сворачивалась, нужно порезать вены и сесть в ванну с водой, опустив в неё запястья. Или, может, Алексей ошибался. В любом случае, он не собирался прямо сейчас здесь, в комнате, на диване, обитом кожей, кончать жизнь самоубийством. Для чего же нож тогда?..
   Любовь - тема, над которой можно поразмыслить? Может быть, но зачем? Лёша бросил нож на пол. Всё, он для себя решил: он отнесёт сейчас нож назад, на кухню, будто он его и не брал. Никто этого не видел и не знает. И не было у парня мыслей о суициде. Как сказал один умный автор в своём видео на ю-тубе: "Им по хрену - самовыпилишься ты или нет. Чего ты этим добьёшься? Того, что она скажет: "Ха, я такая клёвая и крутая чувиха, что из-за меня покончили с собой. Смотрите все!" И вот из-за этой ..., которая даже недостойна тебя, типа нет больше вживых человека?.. В этом мире никто никому ничего не должен и уж тем более неблизкие друг другу люди. Не строй несбыточных планов, и ничего не нужно будет требовать от других и, в первую очередь, от себя. Самовыпил не понадобится".
   Конечно, он не нужен. Пошло оно всё! Живи назло. Перебесись, чтобы если и не всю боль из души до конца выгнать, то хотя бы большую её часть, с чем и можно будет жить дальше. Жить по-настоящему, ни перед кем не расстилаясь и не кланяясь.
   Да, как сказал кто-то из европейских свободомыслителей - сатириков: "Специально и назло всему этому миру женись на самой страшной, самой глупой, самой бедной, самой злобной и самой агрессивной. Женись осознанно, и не будет никакой душевной боли... И пусть потом тебя кто-то попробует упрекнуть - мол, зачем же ты женился?". Это и есть пацифизм! Не тот, который, в общем-то, понимается в привычном значении, но тоже пацифизм.
   Алексей прилёг на диване, перед этим включив на ноутбуке музыкальную композицию "Вера" в исполнении группы "Кукрыниксы". Да, из всего видно, что внутренняя персональная вселенная каждого отдельного человека может оказаться настолько шаткой и хрупкой, что просто страшно себе представить. Поэтому её нужно защищать.
  
  

Глава 3. "Олег"

  
  
   - Опять проблемы с Костей? - Мария взглянула на дочь, у которой были красные после слёз глаза. - Успокойся, милая...
   - Не понимаю. Ведь раньше он не был таким... - девушка закрыла ладонями лицо.
   Мария села рядом на диван и обняла Ирину. Та прижалась к матери и спросила:
   - Можно я у тебя поживу?
   - Ну о чём разговор? Ты же знаешь, для тебя моя дверь открыта всегда. На работу только дольше надо будет добираться. Хотя с транспортом здесь проблем нет.
   - Об этом не волнуйся.
   Мария провела пальцами по русым волосам дочери, спадающим на плечи. Затем мягко коснулась щеки и, улыбнувшись, глядя в синие грустные глаза, промолвила:
   - Всё будет хорошо. Вот увидишь.
   Девушка неопределенно кивнула и поднялась.
   - Я очень устала. Можно немного отдохнуть?
   - Конечно, милая.

***

   Олег любил сидеть у окна и смотреть на звезды. И вот однажды так получилось, что он, думая о дальнейшей судьбе Джона Уильски, обнаружил у себя в комнате оставленную здесь подзорную трубу, которую из плавания привёз его дед. Дед был моряком. Он работал на судне, перевозящем в трюмах разный груз: лес, руду, металлы. Подзорную трубу фирмы "Мореход" деду подарили на день рождения его коллеги по работе. Олег взял трубу. Дед говорил, что она обладает качественной оптикой и водонепроницаемым корпусом, с полем зрения более чем тысяча метров. Снизу к корпусу крепилась подставка. Олег повертел в руках оставленный дедовский подарок, и поставил его назад, к стене. Затем взял лежащую на кресле гитару, лёг на кровать и, уткнувшись взглядом в потолок, лениво коснулся струн правой рукой. Гитара мелодично отозвалась звуком аккорда. Олег вспомнил последний сочинённый им в повести абзац:
  
   "Есть ли несчастье, возникающее само по себе, но не имеющее источником зерно желания? Это важно. Первое звено зависимого происхождения от закона жизни - это ошибочное видение. За свою долгую историю человек уяснил одно - ему удобна позиция жизни, к которой он привыкает...
  
   Отстранённое познание действительности,
  
   Состояние полного равнодушия,
  
   Целая вечность для того, чтобы попробовать измениться...
  
   Полное отсутствие терпения -
  
   Жизнь как она есть".
  
   Запах лета уже ощущался по вечерам, особенно в домах с распахнутыми настежь окнами. По телевидению шла передача об автомобилях, где ведущий рассказывал о том, что восьмидесятые годы не отличались хорошими новостями для спортивных авто. Многие производители ленились переделывать свои машины под более жёсткие требования США относительно загрязнения окружающей среды. "Порше", к примеру, 959 был отличным автомобилем того десятилетия, но, за исключением экспертов и небольшой группы журналистов, никому не довелось поездить на этом автомобиле в США. Когда дебютировал этот автомобиль, он был наиболее продвинут в техническом плане среди всех выпускавшихся на тот момент автомобилей. Плюс 959-й участвовал в гонках в Париже, соревнования класс GT и суперскоростных гонках по автобанам. 959-й открыл дорогу новым автомобилям...
   Олег выключил телевизор и положил пульт на тумбочку. Часы показывали без двадцати десять. Олег достал из пачки сигарету и хотел было, как всегда, сесть на подоконник и закурить. Он поднёс к губам зажигалку. Но щелчка кнопки не последовало: кое-что там, на улице, привлекло внимание Олега. Он вытащил изо рта незажжённую сигарету и положил на столик. Уперевшись руками в подоконник, Олег смотрел в окно... Ему в голову пришла мысль о подзорной трубе. Она стояла прислонённая к стене.
   С противоположной стороны, метрах в трёхстах, находился дом. В окне на втором этаже горел свет. На таком расстоянии было невозможно разглядеть, что там происходило. По правде говоря, Олег косился на трубу у стены, не понимая, зачем ему вообще нужно знать, что происходит в соседском доме напротив. Он вспомнил, что когда он был совсем маленьким, они с братом Лёшей дружили с соседскими мальчишками Вовкой и Юркой Назаровыми из этого самого дома напротив. Семья Назаровых приобрела этот дом, когда Олега ещё не было на свете. Назаровы очень гордились этой покупкой - ведь дом, по их словам, достался им за сущие копейки. Дом действительно был хорошим и уютным. Отец Лёши и глава семейства соседских Назаровых тогда вместе решили заняться разведением голубей для продажи. Позже Назаровы продали дом и уехали в Германию. Но до этого, в начале 90-х, Петров и Назаров занимались голубями. Это был общий бизнес, как выяснилось - прибыльный. Петров и Назаров не просто заселили птицами чердаки своих домов. Они соорудили нечто вроде прочного железного моста, соединяющего чердаки их домов между собой. На импровизированный мост они понаставили голубиных клеток и огородили сооружение железной сеткой. Со временем мост из сваренных между собой свай и арматуры зарос сорными вьющимися растениями. Издали он был незаметен на фоне растущих тут деревьев. Назаровы продали дом и уехали. Сетка и клетки были демонтированы за ненадобностью, а голуби больше не разводились. Но сам мост из сваренных между собой железных прутьев так и остался стоять. Неприметный в небольшой рощице, он и теперь объединял крыши двух домов между собой - дома Олега и дома, на который Олег сейчас смотрел.
   Олег собрался было на всё наплевать - закрыть окно, потушить свет и лечь спать. Но в последний момент он всё же взял трубу, расправил треногу и поставил трубу на подоконник. Наблюдательный агрегат весил всего ничего - меньше килограмма. Диаметр объектива был достаточно большим - около восьмидесяти миллиметров, а минимальное расстояние фокуса составляло пять метров (об этом тоже упоминал дед). Сейчас в глазке объектива была лишь мутная пелена. Олег аккуратно покрутил кольцо просветления оптики, сконструированное вокруг глазка объектива. Постепенно расплывчатая пелена стала перетекать в чёткое изображение. Картинка была настолько настоящей и живой, что Олег в удивлении приподнял бровь. Через увеличитель аппарата была видна комната соседского дома. Занавесок на окне не было - скорее всего, их сняли на стирку. Увеличение изображения по шкале от двенадцати до шестидесяти крат было настолько мощным, что прорисовывались отдельные детали интерьера чужой спальни: расправленная кровать, лежащий на тумбочке молитвенник, свадебный портрет на стене, выключенный комнатный вентилятор, стоящий в углу. Но всё это перестало быть объектом внимания Олега, потому что в комнату вошла девушка.
  
   "Она была девою редкостной красоты и столь же прелестна, сколь исполнена веселья. Ко всему на свете питала она любовь, вся - лучезарность и улыбка..."
  
   Нет, всё же у классиков дева с картины художника описывалась более жизнерадостной, чем красотка, на которую Олег смотрел через объектив подзорной трубы. Девушка из соседского дома (так мысленно окрестил её Олег - "Девушкой-Из-Соседского-Дома"; такой она для него теперь будет всегда) выглядела не особо жизнерадостно. И, тем не менее, она была до ужаса симпатичной. Её губы напоминали две спелых ягоды и были прекрасны без всяких подкрашиваний. Синие глаза можно было сравнить с лучезарным небом в солнечный день. Она сидела перед трюмо и расчёсывала щёткой русые волосы. Ночнушка на ней была просвечивающей. Ее груди, большие, зрелые, с розовыми сосками то и дело подёргивались от её движений...
   Олег облизнул пересохшие губы. Его сердце восторженно участило бег. Захлестнуло возбуждение. Парень продолжал наблюдать, пока в дверь его комнаты не постучали и не раздался голос мамы: "Олег, ты ужинал?". Олег едва сдержался, чтобы не ответить грубостью, однако взял себя в руки и спокойно произнес: "Да, ужинал. Спасибо". Когда он вновь прильнул к глазку объектива, девушка направлялась к выключателю, чтобы потушить свет.
  

***

   Однажды, когда Олегу было восемь, он сидел в саду на скамейке, болтая ногами, ел мороженое и наблюдал, как ветер качает макушку цветущей яблони. В тот день его брат Алёша праздновал день рожденья. В доме были гости. Мальчишки играли в видеоигры, толпой окружив телевизор, девочки разговаривали во дворе. Олег же просто решил немного побыть один. Рядом раздались шаги. Это был дед. В руке он держал свою любимую моряцкую трубку для курения. У Олега дедушка всегда ассоциировался со сказочным капитаном Врунгелем - эдакий бравый, никогда не унывающий искатель приключений; человек моря, для которого оно составляло смысл всей жизни. Дедушка подошёл к мальчику, потрепал рукой его волосы, приговаривая:
   - Ты чего это от других отстаёшь? Твои друзья там веселятся... Эх ты.
   - Дедушка, - спросил Олег, игнорируя его слова, - а как это быть взрослым? Это приятнее, чем быть маленьким или отвратительнее?
   Дед затянулся сигаретой и, мягко улыбнувшись, молвил:
   - Размышляешь о том, что когда-нибудь детство уйдет и придётся сталкиваться с реалиями взрослой жизни лицом к лицу?
   Олег кивнул.
   Дедушка вновь втянул дым и будто бы сам впал в раздумья над вопросом внука. Ветер шевелил его начинающие седеть волосы.
   - Знаешь, малыш, взрослый возраст - это второй и последний возраст человека. Здесь нельзя чётко определить, что лучше, что хуже. К примеру, человек рождается на свет, радуя этим взрослых (его родителей), растёт, идёт в школу. Разве это отвратительно?
   Олег немного подумал.
   - Нет.
   - Также и со вторым человеческим возрастом. Пребывая в нём, ты, к примеру, опять же радуешься, когда у тебя рождаются и растут дети, внуки. Кроме того, будучи взрослым, ты реализуешь и устраиваешь свою собственную жизнь в отличие от детского возраста, когда за тебя всё решают другие. Но, думаю, говорить и сравнивать, какой из этих периодов твоей жизни лучше - всё равно что сравнивать две стороны одной медали. Если сейчас у тебя мысли о том, как бы побыстрее миновать детство, то потом, поверь мне, ты будешь сожалеть о том, что невозможно вернуться на много лет назад, чтобы вновь стать юным.
  
   Олег смотрел в небо - серое, ветряное, неприветливое.
   - И всё-таки быть взрослым - удобнее, - молвил он. - Во-первых, не нужно ни у кого ни на что спрашивать разрешения. Во-вторых, ты сам можешь давать кому-либо советы, поучать. Кроме того, никто тебя не обидит из-за какой-либо мелочи. Старшие не будут просто так к тебе придираться, потому что это уже будет неактуально.
  
   Дед усмехнулся и присел рядом с Олегом.
   - Из-за пустяков, мой мальчик, до слёз можно довести и взрослого человека. И отбиваться от всяких придурков на пустом месте взрослым, кстати, тоже очень часто приходится. Но главное, что мы усваиваем с возрастом, - так это то, что чем больше ты отдаляешься от младенчества и отрочества, чем больше годов уходит во взрослой жизни, тем ближе становится старость, а за ней...
   Мужчина замолчал, стряхивая пепел.
   - Смерть? - закончил за него Олег.
   - Тебе об этом ещё рано думать.
   Дедушка поднялся со скамейки:
   - Хватит нам с тобой разговаривать о таких серьёзных и грустных вещах. С возрастом ты сам всё поймешь - не стоит торопить события. Пошли есть праздничный торт. Ты хоть брата-то с днём рождения поздравил?
   Олег кивнул.
  
   Дед взял внука за руку и они пошли домой.
  

***

   - Мам, ты говорила, что в Назаровском доме живёт женщина? - за завтраком спросил Олег.
   - Да.
   - Она одна или с кем-то?
   - Вообще живёт она одна. Но сейчас у неё гостит дочь, которая приехала из города, разругавшись с женихом.
   - Как зовут дочь?
   Ольга Алексеевна взглянула на сына. В её глазах мелькнуло любопытство, почему сын так интересуется новыми соседями..
   - Кажется, её звать Ирина, - ответил за жену Андрей Андреевич с меньшим подозрением по поводу интереса сына, чем Ольга Алексеевна. - Но она для тебя слишком старая. Ей уже двадцать девять. Тебе лишь восемнадцать. Так что всё это напрасно.
  
   Могло показаться, что отец говорил серьёзным, поучительным тоном, однако это была лишь ширма. Тем не менее, на этот раз сын почему-то воспринял его тон действительно как упрёк, не посчитав нужным приглядываться к замаскированным подшучиваниям. Олег с серьёзным видом произнес:
   - Видно будет.
   Затем он поднялся из-за стола, нейтрально, без эмоций, бросил "Спасибо. Мне нужно бежать на учёбу. Пока" и ушёл.
   Вечером он вновь поставил на подоконник подзорную трубу и стал наблюдать за спальней Ирины. На этот раз спальня долго пустовала. Олег сидел и ждал. Он был терпелив, не терял надежду. Но в тоже время не исключал возможность, что свет в комнате Ирины не зажжётся вовсе. Может, она помирилась со своим женихом и уехала. А возможно, уехала просто так. Вариантов крутилось много. Когда же на часах было уже около двенадцати ночи, отчаянно борющийся с дрёмой Олег уже действительно решил, что Ирины здесь больше нет... и всё закончилось, даже не начавшись. Однако, когда он стал собирать наблюдательный агрегат, свет в отдалённом окне наконец-то зажёгся. Он вспыхнул, впустив волнение и радость в сердце парня. Будто кто-то своей могучей рукой вытащил за шкирку погружающегося в болотную трясину Олега и чётко произнес "Никогда не отчаивайся".
   Олег, ободрившись, вернулся в исходную позицию, расставил треногу и прильнул к объективу.
   В этот вечер Ирина вела себя более взволнованно и озабоченно, чем в прошлый раз, будто бы у неё появился какой-то план, касающийся исправления её жизни в лучшую сторону. Она что-то искала в шкафу, один за другим выдвигая ящики. В конечном итоге, не достигнув цели, она села на кровать и задумалась. Потом провела руками по волосам, расправив их. Поднялась.
   Олег, приоткрыв рот и увеличив картинку до максимума, разглядывал девушку. Ему казалось, она находится прямо возле него и вот-вот врежет ему в глаз за такое вульгарное поведение. И тем не менее он наблюдал... наблюдал и получал истинное удовольствие. Эрекция у него была такая, что краем сознания он опасался, что его джинсы просто порвутся. К тому моменту, как Ирина выключила свет и легла спать, Олег твёрдо знал, что по уши в неё влюблён. Кроме всего прочего, он знал, как сдвинуть написание своей книги с мёртвой точки, что именно будет происходить с Джоном Уильски, по крайней мере, как будут развиваться события ближайшего будущего.
  
   "К тому моменту, как Ирина выключила свет и легла спать, Джон твёрдо знал, что по уши в неё влюбился. Он уже целых два дня наблюдал за окном её дома из комнаты мотеля, где остановился. Сейчас, лёжа в постели наедине со своими мыслями, Джон думал о том, что ему необходимо что-то предпринять, чтобы познакомиться с Ириной. Он узнал имя этой девушки случайно, у работников гостиницы, однако не стал вдаваться в подробности и расспрашивать, её ли это дом, давно ли она там живёт и собирается ли уезжать. В противном случае его бы могли принять за шпиона и вызвать полицию. И потом он бы вряд ли смог доказать, что он - обычный иностранный журналист, который остановился в гостинице, нашёл в номере забытую кем-то подзорную трубу и однажды вечером, нацелив её на окно соседнего дома, что находился неподалеку, увидел девушку необычной красоты и влюбился в неё".
  
  

Глава 4. "Алексей"

  
  
   Завод, где Алексей работал системным администратором - это был металлургический завод города Лебедь - Светлый. Завод по производству металлов и сплавов с неполным металлургическим циклом (электрометаллургический). Алексей Петров и его напарник Филинов Павел Викторович на днях шли по территории завода с обходными листами. Приказ руководства о сокращении штата: с каждого отдела на заводе убрать по два человека. Что поделаешь. А Алексей и Павел Викторович попали под раздачу. Они шли к складу спецодежды - именно подпись начальника данного склада осталось получить, чтобы официально считаться уволенными. Но тут Алексея и Павла Викторовича некто окликнул.
   - Стоять! - раздался позади приказ. Они обернулись. К ним вальяжно, не торопясь, этаким сказочным троллем - гигантом приближался директор отдела кадров.
   Звали заведующего кадрами Квакин Сергей Витальевич. Как и Алексей Петров с Павлом Филиновым, Квакин был одет в заводскую рабочую форму серого цвета. На голове - каска.
   - Вы куда намылились? - Голос Квакина был, как всегда, ядовитый, надменный, будто кошачье шипение. Словно бы озлобленная (контуженная) рысь, приготовилась к прыжку, чтобы вцепиться зубами в горло неприятеля. Хотя тут даже не только рысь была... Перед Алексеем и Павлом Викторовичем будто сейчас стояли три лесных зверя из "Комедии" Данте: рысь, лев и волчица, символизирующие чувственность, властолюбие и жадность. И все три зверя одновременно находились в Квакине, преграждая путь двум системным администраторам (так сказать, Вергилию и Данте). Больше всего, конечно, в Квакине было властолюбия и жадности... жадности до гуманного обращения с другими людьми и до человечности в нём самом.
   - Чего молчите? - прошипел Квакин, вырвав из рук Лёши и Павла Викторовича обходные листы. - ТорОпитесь?.. Вы что, видели уже роспись директора на приказе о вашем увольнении?! Ладно, пацан - молодой, неопытный. Но, Павел, ты же жизнь прожил! Неужели не можешь свои мозги включить-то?!
   С этими словами Квакин разорвал обходники и бросил кусочки бумаги на землю.
   - Марш на работу, самодеятели! - рявкнул он.
   - П..дор тщеславный! - сказал Алексей когда они с Филиновым последовали приказу Квакина и пошли назад. - Прямо вот, щедро взял и вернул нас назад на работу и типа оставил в строю... Ага. Волшебник обосраный! Всё уже решено давно, и нас выбросили из команды сисадминов. Но нет - всяким ... охрененным директорам квакиным из отдела кадров вот надо поумничать и вставить свои три копейки да поквакать своим грозным, важным голоском... А завтра утром нам с Вами опять с самого начала эту волокиту с обходными листами начинать и вновь в погоне за всеми начальничьими росписями.
   - Да не говори! - отозвался Павел Викторович.
  
   Квакин Сергей был самым что ни есть омерзительным персонажем. Неотёсанный, самодовольный, надменный, с вечной распальцовкой, так сказать, на руках. Откалывал шуточки и сам над ними ржал, даже не понимая, что в его шутках нет ни капли юмора. Зато когда однажды Алексей воспроизвёл при Квакине шутку, услышанную от директора завода (шутку со смыслом и юмором), Квакин её даже не понял. Лёша сказал: "Гедонист и геодезист - это, в принципе, одно и то же. Конечно, при условии, что геодезист ловит жёсткий кайф от своей работы". Директор ржал как припадочный, заразив своим смехом Алексея. Лёша тоже смеялся. А вот Квакин в анекдот даже, так сказать, с пинка по ж...пе не въехал... Конечно, не все нормальные, адекватные люди обязаны понимать шутку про гедониста и геодезиста. Но не Квакин. Такие, как Квакин, "я"-колки с распальцовкой, строящие из себя господ-всезнаек и ещё хрен знает кого, подобные шутки понимать должны. Длинный, тощий, с прищуром, наглый и дерзкий как диарея, старикан по фамилии Квакин ничего, кроме отвратности от его действий и из-за его дебильного характера, вызвать не мог. Когда он звонил в АЙТИ - отдел и просил устранить проблемы с компьютером, локальной сетью или, к примеру, с отправкой электронной почты, к Квакину очень часто приходил Алексей Петров. И почти всегда Квакин орал: "Все вы, компьютершики - уроды! Понаустанавливали мне какой-то хрени на компьютер, засрали всё кругом! У меня всё глючит, а меня люди ждут! Ублюдки, уничтожу вас всех!.. Щас вот только чуть-чуть освобожусь...".
   Хотя этот придурок не умел правильно текст в "Word" набирать, обозначал дефисами переносы в тексте, а само приложение "Word" называл "ну, этот... как его... ВАШ редактор...". То есть, весь такой "всезнающий и крутой" директор, не знал простейших, элементарных вещей, о которых ведает любой человек, сидящий за компьютером - даже очень далёкий от информационных технологий и компьютерных программ в целом. В общем, Квакину не надо было ни водки, ни мяса, ни хлеба, ни женщин - только был бы хоть один посетитель, которого можно было бы обрызгать пеной бешенства и слюной умопомрачения. Едва Лёша заходил в кабинет Квакина, как Квакин, похожий на сидящего в кресле сморщенного Дуремара, начинал свои "наезды", "понты" и "распальцовку". А если у него (Квакина) было более - менее нормальное настроение, то он начинал либо насмешливо отзываться о политике, погоде, работе, женщинах и т.д. Либо же начинал читать Алексею свои до омерзения шаблонные, навязчивые нотации по поводу того, что нужно жениться - мол "ты чО, не женат ещё?! Почему?! Ты такой - сякой!". Да, Лёша не был женат, и Квакин знал об этом. Однажды Квакин, так сказать, добазарился настолько, что довёл Алексея. Алексей прикрыл дверь в кабинет, подошёл к этому дуремару и спокойно, но настолько сурово, что Квакин округлил глаза, молвил:
   - Я не буду тебе грубить, Витальич. Не буду с тобой спорить. Просто попрошу тебя об одной вещи, коли уж ты и подобные тебе настолько просвещены, что можете затрахать своей философией саму матушку - природу до полусмерти. Ты женат? Так вот, разводись! Она тебе не подходит. И насри на своих детей и внуков! Потому что теперь Я ТЕБЕ указание даю, как "надо" и "положено". Ну как, довольно с тебя или ещё хочешь холивара?..
   Затем Алексей смачно плюнул на пол у дуремарева стола, развернулся и направился из кабинета. Квакин так и застыл с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом, не в силах вымолвить и слова. Он просто не ожидал от какого-то там сопляка такой дерзости и, главное, подкованности и ловкости. В очередной раз начал грызть ногти на руках (это, кстати, было ещё одной его отвратительной привычкой), но затем очухался и послал возглас вслед Алексею Петрову:
   - Ты кому "тыкаешь", козёл?
   - Козёл сидит и ногти грызёт на копытах, - спокойно и лояльно отозвался Лёша.
  
  

Глава 5. "Олег"

  
  
   Олег писал о Джоне Уильски до глубокой ночи. Он писал о неуёмном желании американского журналиста познакомиться с русской девушкой из соседнего дома, которую звали Ира. Он писал о том, как Джон забросил все свои дела и стал шпионить за Ириной, дабы узнать, где она работает, с кем общается и всё в таком духе. Петров настолько глубоко проникся чувствами придуманного им литературного героя, что решил на следующий день действовать методами Джона Уильски, чтобы как можно ближе подобраться к своей очаровательной соседке и познакомиться с ней. Возможно, в этом есть какой-то потаённый смысл...
  
   "Джон сидел в сквере на скамейке и курил. Возможно, у него ничего не получится. Скорее всего, она просто посмеётся над ним? Джон представил на секунду выражение её лица... Он серьёзен, старателен, немного напуган (даже несмотря на всю твёрдость его характера). А еще он... влюблен. Влюблен по самое "не могу". И он признаётся ей в этом. А она сначала вроде бы лишается дара речи, пристально смотрит на него. Затем удивленно и насмешливо отводит взгляд. В конце концов, она начинает смеяться. Она, конечно, не хочет его обидеть. Но всё же она смеётся... Закрывает ладонями рот и смеётся. Затем её взгляд возвращается на Джона - на этот раз жалостливый и упрекающий одновременно. Этот взгляд говорит о многом. Он напоминает взгляд взрослой женщины... взгляд замужней дамы, глядящей на неопытного, но отважного юнца, решившего, что он может разговаривать с этой дамой как со своей подружкой. Ира перестаёт смеяться, чтобы всё же не обидеть своего собеседника. Но после того, как Джон открылся ей, он не видит в её глазах хоть чего-нибудь, напоминающего взаимных чувств. И это естественно. Это её право. Она - взрослая женщина, которая имеет право на насмешки и упрёк. "Извини", - говорит она двадцатилетнему Джону, прекратив свой взрослый смех. Хотя при этом её губы всё ещё продолжают вырисовывать лёгкую улыбку, "Извини, но не кажется ли тебе, что мы...".
  
   Джон поднялся со скамейки, бросив на землю окурок и раздавив его туфлёй. Он покинул сквер, вышел на аллею и направился к остановке, тихо ругая себя за то, что чуть было не совершил самую большую ошибку своей жизни. Он упрекал себя за то, что катается просто так туда-сюда вместо того, чтобы заниматься расследованием, которое ему было поручено провести в чужой стране. Он шёл на остановку всё такой же задумчивый, как и раньше.
   "Дурак! Кретин!", - шёпотом повторял он, "Надо же до такого додуматься...".
  
   - Не спеши.
  
   Джон остановился. Он стоял словно вкопанный, моргая глазами и решив, что чужой хриплый голос ему почудился. Что этот голос просто возник в его голове.
  
   - Не уходи.
  
   Глаза Джона расширялись всё больше. Лоб взмок от пота. Парень обернулся. Поодаль на бордюре сидела древняя старуха. Улыбка на её обвисшем лице напоминала кляксу. Язык облизнул губы и вновь скрылся в беззубом рту. Одета она была в старое тряпьё. На голове - плотно замотанный платок. Джон смотрел на старую женщину, сомневаясь, стоит ли доверять своим глазам и ушам.
   - Иди к ней, - шептала старуха. Хотя её губы не шевелились. Это было что-то вроде передачи мыслей на расстоянии... Её голос звучал у Джона Уильски в голове. - Иди к ней, иначе упустишь удачу.
  
   - Я схожу с ума, - пробубнил американец. Он сел на корточки и положил на глаза ладонь. - Так, по-видимому, начинается безумие?
   Он сидел, не поднимая глаз, чтобы проверить, там ли ещё старуха или его воображение её уже стёрло. Может быть, её там не было вообще, однако её голос был по-прежнему с Джоном.
   - Ступай к ней, - говорил голос. - Ступай.
   Уильски ещё раз повернул голову и взглянул. Старуха всё ещё сидела на бордюре и смотрела на юношу. Улыбка по-прежнему играла на её некрасивом лице. Джон поднялся на ноги, не обращая внимания на идущих рядом прохожих.
   Детский сад, где Ирина работала воспитательницей, находился метрах в пятидесяти. Приятный прохладный ветерок немного развеял духоту, обдав лицо. Старуха, всё также улыбаясь, наблюдала за возвращающимся назад Джоном. Проходя по аллее и поравнявшись с ней, он остановился и с опаской покосился на неё. Закрыв и открыв глаза и окончательно убедившись, что она находится перед ним, он полез в карман. Извлеча оттуда пятидесятирублёвую купюру и глядя на женщину, парень бросил деньги в стоящую у ног старухи картонную коробку.
   - Ступай. Иди к ней, - молвила она в ответ.
   Джон пошёл. Он больше не поворачивался к старухе. Когда он приближался к зданию, его уверенность в том, что никакой старухи не было, и деньги он просто так бросил на землю, возросла почти на сто процентов. Однако он так и не обернулся назад. Он не хотел оборачиваться: пусть всё это остаётся лишь в его воображении, а не на яву. Так проще. Он войдёт внутрь, найдёт девушку своей мечты и на неидеальном русском языке откроет ей свои чувства. Потом будь что будет!".
  

***

   На следующее утро Олег не поехал в университет. Вместо этого он максимально близко подкрался к дому Ирины, притаившись в той самой рощице, через которую от крыши дома Петровых к крыше дома, где жила Ира, проходил голубиный мост. Олег взглянул на часы. Было восемь.
   В действительности Олег ощущал себя ненормальным лишь отчасти. Ему были присущи твёрдость характера, пылкость рассуждений, моторика. По крайней мере, он ощущал рычаги, с помощью которых было возможно управлять собой. Он был уверен, что по-настоящему сумасшедшие не ощущают в себе этих рычагов, несмотря на то, что у каждого эти рычаги имеются. Что же касалось Ирины - Олегу вдруг стало казаться, что его рычаги вдруг стали теряться...Они то пропадали, а то возникали вновь, и это выглядело жутковато. Но только с одной стороны. В то же время в душе ощущался восторг, подъём, прилив восхищения - стоило только появиться стимулу. А стимул был благодаря той самой Девушке-Из-Соседнего-Дома.
   Ирина вышла из дома в 8.20. На ней были светлая блузка и тёмно-синие джинсы, облегающие хорошенькое тело. Олег волновался: его убивала неизвестность, нависшая над ним громадой и глядящая взрослым строгим взглядом.
   "Что ты делаешь, идиот?", - донеслось откуда-то издалека, из глубины сознания, из нависшей неизвестности. Олег понимал, чей голос это был. Он принадлежал парализованной внутри него совести; этот голос принадлежал сомнениям, намекающим на сумасшествие. Олег выбрался из кустов, позволив Ире отойти на безопасное расстояние, и осторожно направился за ней. Поначалу он шёл уверенным шагом, собравшись с духом. "Почему ты считаешь себя идиотом?", - обратился он мысленно сам к себе, "Ты ведь не собираешься делать ничего плохого! Ты подойдёшь к девушке, попытаешься завести разговор, и потом, позже, если повезёт - открыть ей свои чувства. Получится завязать с ней отношения - отлично. Нет - значит не судьба. Ты взрослый. Тебе уже...".
   Тут Олег остановился. Он вспомнил вчерашние слова отца "Ей уже двадцать девять. Тебе лишь восемнадцать. Так что всё это напрасно".
  
   Чёрт! Может быть, ты и вправду слишком рано повзрослел, парень? Может тебе рано ещё думать обо всём этом?
  
   Он продолжил идти. Просто шагал вперёд, постаравшись выкинуть все мысли из головы.
  
  
   В паре десятков метров от здания продуктового магазина находилась автобусная остановка, где стояло несколько человек. Ирина перешла шоссе и примкнула к ним. Олег следовал за ней, стараясь не привлечь её внимания. У остановки он просто делал вид, что стоит и ожидает своего автобуса, лишь украдкой поглядывая на девушку своей мечты, чтобы убедиться, что она всё ещё тут и никуда не ушла. Она его не замечала, точно так же, как и потом, в автобусе. В принципе она вообще особо не интересовалась внешним миром и смотрела в окно, где мимо проносились дома, магазины, деревья.
   Город Лебедь - Светлый находился примерно в десяти километрах от селенья. Магазин, к которому направилась Ирина по приезду в город, находился в центре. Это был цветочный магазин.
  
   Олег сидел в сквере на скамейке и курил. Ему вновь вспомнился тот далёкий весенний день, когда во время празднования Алёшкиного 11-летия Олег был в саду. Тогда к нему пришел дед, и они вели интеллектуальный разговор о том, что лучше - быть взрослым или маленьким. Мнения внука и дедушки тогда разошлись. Вот и теперь Олегу казалось, что он всё ещё маленький. Между ним и Ирой незримая стена. И он не был уверен, что Ирина захочет её преодолевать.
  
   "Ей уже двадцать девять. Тебе лишь восемнадцать. Так что всё это напрасно".
  
   Чёрт! Вдруг ничего не получится? Вдруг она просто посмеётся над ним? Джона Уильски в своей книге он покаместь оставил намеревающимся войти в здание детского сада, чтобы встретиться Девушкой-Из-Соседнего-Дома. Что же будет дальше? Каково будет продолжение всей этой истории?
  
   Олег поднялся со скамейки, бросив на землю окурок и раздавив его туфлёй. Он не решил ехать назад, в Тихое и не ругал себя за то, что "чуть было не совершил самую большую ошибку своей жизни", как Джон Уильски. Олег намеревался войти в магазин и заговорить с Ириной. Никакая мистическая старуха со своими советами, которую он выдумал в книге, ему не была нужна. Он и так был уверен, что всё делает правильно.
  
  

Глава 6. "Ирина"

   - Опять проблемы с Костей? - Мария взглянула на дочь, у которой были красные после слёз глаза. - Успокойся, милая...
   - Не понимаю. Ведь раньше он не был таким... - девушка закрыла ладонями лицо.
   Мария села рядом на диван и обняла Ирину. Та прижалась к матери и спросила:
   - Можно я у тебя поживу?
   - Ну о чём разговор? Ты же знаешь, для тебя моя дверь открыта всегда. На работу только дольше надо будет добираться. Хотя с транспортом здесь проблем нет.
   - Об этом не волнуйся.
   Мария провела пальцами по русым волосам дочери, спадающим на плечи. Затем мягко коснулась щеки и, улыбнувшись, глядя в синие грустные глаза, промолвила:
   - Всё будет хорошо. Вот увидишь.
   Девушка неопределенно кивнула и поднялась.
   - Я очень устала. Можно немного отдохнуть?
   - Конечно, милая.
  
   Конфуз перерастает в пассивную панику, которая растекается горечью обжигающего страха перед безысходностью. От любви до ненависти, как известно, один шаг. Но ещё хуже, когда сердце изнывает от любви и ненависти одновременно... Ты разрываешься меж двух огней и ничего не можешь поделать.
  
   Тёплый душ - благодать для кожи и тела. Но он не может быть панацеей от всех бед.
  
   Ирина натирала мылом тело, будучи наедине со своими мыслями; она мечтала забыть о проблемах. Точнее разобраться с одной главной проблемой - как научиться быть сильной. Несмотря на всю боль, причинённую Костей (её женихом) - боль, переполняющую душу - Ира не могла забыть его доброту и ласки. Ради них она была готова терпеть всё зло... и это было глупо. Она ненавидела себя за то, что боялась потерять ЕГО. Не раз и не два девушка орала на Костю, клялась, что бросит его. Но каждый раз, когда Костя, выйдя из очередного запоя, просил прощения за то, что бил её и обижал, просто не могла не простить, наивно и слепо веря, что всё осталось позади. А позже всё повторялось вновь и вновь. Теперь она дала себе слово, что изменит свою жизнь, вопреки предательской надежде в глубине души на то, что... раздастся звонок от её возлюбленного. Но пойти на поводу у своих чувств - значит вновь попасть в ловушку страха - злого, зАмкнутого, навязчивого. Да, она могла запросто уйти от Кости, но не думать о нём у неё не получалось. Побег из городской обители - лишь отсрочка. Это обезболивающее, на какое-то время заглушающее боль. Чтобы победить отчаяние, удержаться и вновь не сорваться вниз, необходим стимул. Ирина даже сама не поняла, почему именно такая формулировка "панацеи" пришла ей в голову, но ей нужен был именно с т и м у л, чтобы похоронить прежние чувства... ПОПРОБОВАТЬ их похоронить. А вместе с тем и преодолеть трагедию души.
   Вытеревшись полотенцем, Ира накинула халат на голое тело и ушла к себе в комнату. Прилегши на кровать, она почти сразу задремала.
  

***

  
   Константин Егоров сидел в своей городской квартире. Во рту дымилась сигарета. Рядом с диваном стояла наполовину выпитая бутылка с коньяком. Усталый одичавший взгляд, безвольно повисшие на коленях руки, болезненное выражение лица...
   Он был отрешён от всего мира. Казалось, был неадекватен ко всему вокруг. Но он не был пьян. Точнее - он не был пьян настолько, чтобы превратиться в овощ. Он просто сидел и пялился на стену.
  
   - Ты - идиот! - вдруг раздался в тишине негромкий голос.
  
   Но это событие Костю не ошеломило, хотя он недоуменно моргнул глазами. Он вынул изо рта тлеющую сигарету и повернулся на голос. Прямо напротив окна стоял субъект. Костя какое-то время смотрел на вторженца... Чего-то в этом роде стоило ожидать. Конечно, странновато, ведь в этот день он не влил в себя столько спиртного, чтобы довести себя до белой горячки. И, тем не менее, гость стоял возле окна. Костя осознавал, что тот находится лишь в его воображении. Тем более этот посетитель был точной копией Кости.
   Костя продолжал смотреть на своё отражение/двойника.
  
   - Идиот, - повторил двойник.
  
   Костя опустил глаза, поднял с пола бутылку и хотел было как следует приложиться.
  
   - Ты виноват в том, что она тебя бросила.
  
   Костя остановился, не глотнув ни капли, и опустил бутылку. Вновь его взгляд был брошен на гостя.
   - Как ты собирался её вернуть? Посмотри на себя! В кого ты превратился. Ты сам-то веришь в то, что ты ей говорил в магазине?
   Костя вспомнил про свой сегодняшний поход в магазин, где работала Ира. Она уже собиралась уходить, так как рабочий день заканчивался. Не отрывая глаз от служебного журнала, она сказала очередному входящему посетителю, что магазин закрывается. Посетитель, будто не услышал её слов и приблизился к прилавку. Ирина подняла глаза. Перед ней стоял Костя, держа в руке букет роз.
   - Это ты?.. - наконец решилась произнести девушка.
   - Ирочка, - он виновато опустил взгляд, - прости меня, пожалуйста. Больше этого не повторится никогда. Клянусь тебе.
   Она молча продолжила просматривать записи в журнале.
   - Я обещаю, что буду лечиться, Ира...
   - Ты говорил это тысячу раз. Не стоит понапрасну убеждать себя самого.
   - Но...
   - Я больше не вернусь к тебе. Всё!
   Он положил цветы на прилавок и взял её за руки:
   - Я не смогу без тебя... Ты нужна мне.
   - Но ты мне не нужен. Я больше не люблю тебя. Прощай, - Она подняла взгляд и встретилась с ним глазами. Выражение её лица было нейтральным.
   - Ты ведь сама понимаешь, что это не так. Не веришь сама в то, что говоришь? Признай это.
   - Я признаю, что мне надоело лить слёзы ночи напролет, надеясь, что утром ты вернёшься живым. Не рассчитываю, что ты когда-нибудь одумаешься и больше не поднимешь руку на любимого человека - если он действительно любим тобою. А самое главное - я признаю, что мне надоело быть наивной...
   Повисла пауза.
   - У тебя кто-то есть? - наконец спросил Костя.
   - Нет. А если и появится, то тебя это уже волновать не должно. Нам нужно было расстаться давным-давно. Зачем мы столько времени мучили друг друга?
   - Кого бы ты ни нашла себе, знай - он никогда не будет любить тебя так, как я. Я ведь и правда люблю тебя. Больше жизни.
   - Я видела это. Спасибо, Костик.
   Он ничего не ответил. Оставив букет на прилавке, ушёл, покинув заведение спешно и злобно. Ира не посмотрела ему вслед. Впервые за долгое время в ней проснулось чувство гордости за себя саму.
  
   Вспоминая эту сегодняшнюю встречу, Костя глотнул коньяка.
  
   - Поставь себя на её место. Ты бы принял себя? - продолжал говорить двойник
  
   - Отвали... - огрызнулся Костя. - Хотя можешь говорить что угодно. Мне всё равно.
  
   - Ах, ему все равно?! Подумай, к чему ты стремишься. Не хочешь подражать жизни других? Это и не обязательно делать. Живи по своему усмотрению, не обращай внимания на нудные, злобные законы. Живи не торопясь, даже если все вокруг тебя торопят. Главное - живи... Цепляйся за жизнь. Думаешь, у тебя ещё один шанс будет?
  
   Костя приложил ко лбу кулак, закрыв глаза.
   - А Ирка-то ничего, - продолжал двойник. - Она у тебя просто ангелочек... Таких, как она больше нет. Ты осознаешь это?
  
   Взгляд Кости вновь приобретал отрешённость. Только теперь по его щекам медленно катились слёзы...
  
   - Да ладно уж, - вдруг раздался голос из противоположного угла комнаты.
  
   Костя повернул голову. Второй двойник стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. У Константина мелькнула мысль: если это его светлая и тёмная стороны вступают с ним в диалог, то у светлой стороны должны быть белые одеяния и нимб вокруг головы. У тёмной - рога, копыта, хвост... Ведь так вроде бы?..
   Однако образы двойников ограничивались той же самой внешностью, одеждой, коими Костя обладал на данный момент. Это были просто... его двойники - ни больше, ни меньше.
   Тем временем второй продолжал:
   - Эта девчонка ничем не примечательнее других в плане души, характера, интеллекта и т.д. Да, она хороша собой, красива. Красива телом и внешностью. Всё. На этом положительные качества заканчиваются. В остальном она ничем не отличается от других придурков этого мира. Поэтому и поступать с ней нужно соответствующим образом. А еще она хороша для того, чтобы её зажать в тесной спаленке и... Для этого она и создана. Она сама этого жаждет, разве нет?
  
   - Ты можешь быть человекам, Костя. Можешь... - говорил первый двойник.
  
   - Она сведет тебя с ума, ты - её... - не унимался второй.
  
   - Возьми себя в руки, чёрт тебя дери!
  
   - Она вся твоя... Делай с ней что хочешь...
  
   - ЗАТКНИТЕСЬ! Оба заткнитесь! - заорал Костя. - Вы, твари! Оставьте меня в покое!
  
   Он соскочил с дивана, размахнулся и швырнул бутылку в одну сторону. В другую сторону (прямо в окно) запустил вазу с тумбочки, не волнуясь особо, что ваза и осколки разбитого окна упадут на улице кому-нибудь на голову.
  
   - Оставьте меня в покое! Отстаньте от меня, твари! - не унимался Костя. Он повалился на колени и уткнулся лицом в палас. Его трясло.
  

***

  
   В это утро Ирина вновь осознала, что ей одиноко. Она хотела простить Костю. Её высокомерие по отношению к нему немного поугасло, и она в какой-то момент даже намеревалась ему позвонить, однако вОвремя сдержалась от совершения ещё одной глупости. Она больше не хотела делать ошибок. Видит Бог - не хотела. Особенно после того, как она отшила его в магазине, когда Костя пришел просить прощения.
   Она принимала душ, и вдруг ей захотелось, чтобы Костя оказался сейчас рядом с ней. Приятная вода, бегущая из душа, создавала благодатную атмосферу для фантазий и ощущений... Они часто занимались с Костей любовью в ванной. Костя был нежен с ней. Его руки, губы, тело - всё это просто невозможно было забыть, как и невозможно было передать чувства и ощущения, которые он дарил. Иногда он брал Иру силой. Иногда - когда она сама этого хотела и просила его об этом. Стоило теперь ей закрыть глаза и остаться наедине со своими потаёнными мыслями (а также вспомнить положительные заметки из её дневника, который она нашла в доме мамы), как она моментально перенеслась в прошлое, где ещё недавно они были вместе: она и Костя. Они вдвоем в этом мире и больше никого. Им больше никто не нужен.
   Ирина не понаслышке знала, что мастурбация - это здоровый способ удовлетворить свои чувства и познать реакции собственного тела. Бывает, некоторые девушки, пытаясь выразить собственную сексуальность, начинают половую жизнь ещё до того, как они действительно становятся готовыми к стрессам, но Ира не относилась к их числу. Она потеряла девственность, уже заведя отношения с Костей. Костя лишил её девственности. На данный момент он был единственным мужчиной, с кем она когда-либо была наедине. Сущность женской мастурбации она познала сравнительно недавно, уже после того, как они с Костей стали отдаляться друг от друга. Ей было плохо, и она, оставаясь одна, в дУше или постели, ощущала острую потребность быть в контакте с собственным телом. Она осознавала, что это грязная потребность, и по возможности лучше её избегать, но всё же удовлетворяла себя. Удовлетворяла себя сама, расслабляясь и концентрируясь на собственных мыслях и ощущениях. Вот и теперь, представив себе ситуацию, когда они с Костей были наедине, она медленно стала поглаживать указательным и средним пальцем клитор, то и дело меняя скорость движения.
   По мере того, как она возбуждалась, она чувствовала, что её влагалище стало увлажняться. Она представляла, как Костя входит в неё, а она, закрыв глаза, задыхается от наслаждения, вдавливая пальцы в его спину. И это повторялось вновь и вновь. Убавив воду из лейки душа, она подставила под неё лицо. Её мокрые слипшиеся волосы лились русыми волнами по плечам. Пальцами правой руки она продолжала тереть клитор, левой же поочередно массировала полные, естественные груди. Не гигантские, уродливые, силиконовые как у каких-нибудь фриков или тупорылых порнозвёзд (что, в принципе, одно и то же), а естественные и красивые. Её груди были исполнены естественной природной красотой. Любой мужчина мечтал бы иметь в подругах женщину с такой грудью. Давая свободу своему воображению, она то и дело потирала твёрдые, возбуждённые соски. Она чувствовала, как неземное, опьяняющее ощущение растет в её теле, всё приближая и приближая тот самый момент. Это было похоже на действие сводящего с ума наркотика.... Возбуждение Ирины достигло своего пика. Затем резкое освобождение от напряжения заставило тело вздрогнуть; непpоизвольные пpиятные сокpащения мышц повергли Иру в экстаз. Она словно бы столкнулась со свободой, влилась в неё, погрузилась в её райскую пучину. Волны оргазма - сводящие с ума, дарящие сладость и наслаждение, берущие всё тело под свой контроль, заставили Иру выпрямиться, вжаться спиной в стену и сдавить ногами в промежности свою ладонь. Затем она резко сжала обеими руками возбуждённые груди.
   Постепенно отдышавшись, девушка стала медленно оседать. Очутившись на корточках, она закрыла лицо ладонями. Кисти рук непроизвольно прижались к всё еще твердым, оправляющимся от возбуждения соскам, создавая теперь уже немного иное ощущение; оно было скорее раздражающее, нежели приятное. Дыхание Ирины сейчас сопровождалось всхлипываниями. Её ладони отникли от лица и соединились, обхватив колени. Теперь она сидела на кафельном полу и плакала. Слабая струя сверху из душа продолжала течь на её оголённые колени, сбегать вниз, на пол и растекаться по кафелю.
  
  

Глава 7. "Алексей"

  
  

Уходит грусть, приходит свет

В стремленье ласковых иллюзий,

Драматургия - не синоним

Обиды, грусти и конфуза.

Но если так, то почему ж

Не дарит свет тебе надежду?

Мысли поэта - ветра след,

Словно герои без одежды.

Сила любви

Мечте навстречу

Тебя легОнько подтолкнёт -

Пусть за окном невзрачный день,

Но душу вольную встряхнёт.

Драматургия - лишь синоним

Обиды, боли и конфуза,

Мороз и холод не вернут

Тепло всех ласковых иллюзий.

   Немного о той самой виновнице родившихся в сердце Алексея Петрова чувств.
   Дарья.
   Ее звали Лакина Дарья. Фамилия не очень, но имя обалденное. Так считал Лёша. Он иногда в шутку думал про себя: "Помогу я человеку - женюсь, и станет она Петровой. Таким образом, постепенно отвяжется от неё невзрачность личностного звучания". Она не носила украшений - золотых или серебряных колечек, цепочек на шее или браслетов. Хотя если, судя по таким фактам, утверждать то, что человек (женщина) является странным, - то и можно запросто девяносто шесть с половиной процентов государств на Земном шаре называть меритократичными. Хотя "меритократией" там и не пахнет, скорее - гнусными феодализмом и тиранией.
   Даша иногда глядела на Лёшу с неким интересом, но этот интерес, хоть и подпитывался чем-то (может быть, стандартной человеческой потребностью в изучении друзей - товарищей, в кругу которых ты вертишься), всё же не давал Алексею Петрову никакой надежды на светлое будущее со своей любовью. Он это осознавал, хотя и пытался изменить суть вещей - пытался начать выстраивать с Дарьей отношения. Пытался даже спустя время после того, как его прыткость и проявление себя в качестве настойчивого и целеустремленного самца, прыгающего, как это водится, вокруг самочки, были резко пресечены и раскритикованы самой самочкой. Они были пресечены, и при дальнейшем их возрождении - расхерачены в пух и прах, словно мирные жители югославских городов, убитые "миротворческими" силами НАТО. Даша была красива. Её стройная, подтянутая фигура, умеренные, возбуждающие формы не могли не задеть и не растревожить чувства внутри здорового, нормального самца. А ещё у неё были русые ложащиеся на плечи волосы и (особенно заметные при обтягивающей одежде) проступающие подобия складок на животике. Почему подобия? Потому что жировыми складками это назвать не поворачивался язык. Дарья не была костлявой. Отнюдь. Но она и не была полненькой. Она была изысканно - женственной. И вот её проступающие через одежду очертания животика волновали мужчин также, как и её общие формы тела (грУди, бёдра, зад). Глаза были зелёные и иногда о чём-то грустили. Улыбка, даже дающаяся через силу, была способна превратить холодный, пасмурный день в светлый, тёплый и безоблачный. Но Алексей полюбил её даже не за всё это. Лёша считал, что истинная любовь к человеку не выражается в определённых, ощутимых факторах. Истинная любовь - это когда любишь "сам(сама) не знаешь за что". Это и произошло с Лёшей, потерявшим от этого всего разум.
   Когда Алексей в обычном, будничном разговоре в бухгалтерии вскользь напомнил женщинам о том, что их с Филиновым сократили из АЙТИ-отдела и им (Алексею и Павлу Викторовичу) осталось доработать несколько дней, то как бы украдкой глянул на Дарью. Она смотрела на него вроде бы с каким-то сожалением в глазах. Но это сожаление мог заметить только он, Алексей, и больше никто. Это сожаление (подобие сожаления) вроде как говорило: "Ну, может быть с тобой у меня что-то и могло получиться... если бы только ты был мне нужен и моё сердце не было бы таким холодным и жестоким, какое оно у меня есть. Если бы только я могла полюбить тебя, Алексей Петров. А так ты для меня никто и ничто, и нихрена я тебе не должна. Так какого же... я должна из-за этого переживать?! Жалко тебя, конечно. Ведь для тебя есть только я. Только я в твоём сердце, но разве я в этом виновата? Я виновата в том, что ты втюрился в меня по самые уши? Ну и что из того, что ты мне писал стихи, дарил как бы невзначай (ага, "невзначай") букеты цветов и умолял о встрече? Что я тебе должна? Что ты мне должен? Мы с тобою что ли состоим в каком-то соглашении или устной - письменной договорённости, и у нас по отношению друг к другу обязательства? Ты в меня втюрился, но не я в тебя, поэтому шёл бы ты со своими проблемами куда подальше!" Затем Дарья с наигранной печалью покачала головой, будто она, ага, вот-вот разревётся из-за того, что Лёша уходит. На самом же деле разреветься был готов в эту секунду Алексей Петров. И, несмотря на дикую грусть в его глазах, он отвёл их, стараясь её (эту грусть) не выказывать.
   - Лёш, ты даже не представляешь, как нам жаль, - произнесла другая девушка, Оля. Но это говорила не Даша. - Лёшка, ты как, ничего? Ну, ты не расстраивайся сильно...
   - Я и не расстраиваюсь. Щас с Павлом Викторовичем пойдем - как вхреначим по стопарю! - проговорил Петров, стараясь как бы и отшутиться, и в то же время не показать своего состояния. Того самого состояния, когда ты понимаешь, что всё, ты упустил свою мечту и своё счастье. Душа и сердце - штуки капризные, и лишь сам их обладатель может судить, насколько они капризны, но не окружающие тебя люди. Алексей и сам понимал, что нельзя вот так влюбляться - однозначно, категорично и навсегда - и негоже так страдать, но он ничего не мог поделать со своей природой. Единственный выход - временно отключить мысли и не думать ни о чём. Или же отказаться от веры в определённые вещи. Тогда боль уменьшалась и позволяла, как бы это правильно сказать, найти выход в другой поток - альтернативный, облегчающий немного, но, к сожалению, не исцеляющий полностью...
  
   - Пузырь водки я сегодня под это дело приговорил и ничего, нормально. Даже, можно сказать, "зае...ись"! - подбодрит Лёшу его напарник Павел Викторович. Павел Викторович скажет эту фразу на следующий день, когда роспись директора завода будет уже стоять под приказом об увольнении Алексея Петрова и Павла Викторовича Филинова.
  

***

  
   Помимо Сергея Квакина, на Металлургическом заводе города Лебедь - Светлый было полно других не совсем ординарных личностей. Их змейство и дебилизм, наверное, можно было объяснить какими-то причинами.
   Наверное.
   Главный бухгалтер Злобнова Галина Эдуардовна - её даже не обязательно детально характеризовать. Просто дубль персонажа Квакина, только женского пола и с копной волос светло-фиолетового цвета. В целом, Злобнову можно описать двумя словами: ...бнутая истеричка. И всё. Что, не бывает такого кратенького выявления и описания персонажей в литературе? Бывает. Айзек Азимов говорил: "История человечества достигла точки, когда людям больше не разрешается враждовать. Люди на Земле должны дружить". Дополнить это можно примерно так: "А теперь вот появляется какой-то жалкий, грязный таракан - автор данной книги "Женщиной мечты" и радикально меняет данное историческое высказывание - архетип. Меняет, ибо персонаж бухгалтера Злобновой своим присутствием рушит все существующие пацифистские стереотипы, а также заодно книжные и сценические...".
   В общем, Злобнова Галина - ...бнутая истеричка. Точка.
   Еще на заводе вместе с Лёшей, кроме всех прочих, работала начальница Отдела труда и заработной платы по имени Гавкина Тамара Сергеевна.
   Гавкина Тамара Сергеевна - яркий представитель той породы людей, которые думают, что кого-то можно взять за ж... одним фактом своего существования. То есть, человек есть, и этим он доказывает свою непревзойдённость и величество по отношению к другим. Человек управляет Отделом труда и заработной платы, зарплатами людей, и значит, этот человек управляет судьбами грешников, словно дьяволица из фильма с участием Брендана Фрейзера "Ослеплённый желаниями". Тамара Сергеевна была мелкой во всех смыслах слова. Она в пупок дышала своим собратьям по разуму - Сергею Витальевичу Квакину и Галине Эдуардовне Злобновой. Вот такая вот философская мирская парадоксальность.
   Тамара Сергеевна напоминала ипостась Мудрого Кота. Но не того, что днём и ночью по цепи золотой ходит и этим замыкает круг философской гармонии. А другого Кота, который тоже грамотно замыкает круг философской гармонии, но иным способом и в другой народной поучительной истории: "Пришёл муж с работы и наорал на жену, жена наорала на сына, сын выместил зло на коте. Ну а кот в свою очередь насрал всем в тапочки...". Вот и Тамара Сергеевна всегда грозно высказывала Алексею свою красивую философию и свои напутствия, когда Лёша заходил в её кабинет по её же просьбе, чтобы проверить и устранить неполадки с компьютером и сетью. Гавкина говорила: "Вы, компьютерщики - все такие-сякие-растакие! От вас ничего не дождёшься. Я - словно бедная родственница! У меня - самый глючный компьютер на предприятии. У меня самый испорченный сетевой кабель в кабинете. У меня самая медленно работающая операционная система. У меня самая необновлённая версия клиента 1С" и т.д. Олега в такие моменты так и подмывало сказать: "Кошак, тише, успокойся! Не надо нервничать. Всеми твоими рассуждениями уже наполнены тапочки находящихся возле тебя людей. Что ты так величественно своё "гавкающее" горлышко надрываешь?". Лёша улыбался от таких мыслей. А ещё он улыбался от фраз типа "у меня самый глючный компьютер на предприятии". Но, в то же время, Алексей с теплом и гордостью будет вспоминать момент когда он прямо в телефонную трубку послал Тамару Сергеевну на х... После этого спокойно положил трубку на рычаг.
   - Меня сократили, мне теперь по хрену, - со спокойной и чистой улыбкой пожал Петров плечами в ответ на уставившиеся на него удивлённые глаза других ребят-айтишников из отдела.
   - Молодец, Лёха! - похвалил его начальник отдела. - Так со всякими идиотами и нужно. А на эту... истеричку не обращай внимания. Пусть она свои нервы и здоровье коту под хвост пускает. А ты будь лучше и мудрее. Гавкина - она и в Африке Гавкина. Пусть гавкает".
   Этот случай произошёл как раз в предпоследний день работы Алексея на заводе. Гавкина позвонила в АЙТИ - отдел и сказала, что у неё виснет компьютер и не печатает принтер. Петров пришёл в ОТИЗ, чтобы посмотреть, в чём проблема. Гавкина попросила посидеть немного и подождать, поскольку компьютер в эту секунду ей "нужен был как воздух", с её слов. "Ну, значит, он не так уж и виснет. Манда с ушами...", - подумал Лёша, присаживаясь на стул.
   - Знаешь, Лёш, я сейчас уезжаю в соцфонд минут через десять - пятнадцать. Давай я позвоню вам с ребятами, и, пока меня не будет, вы посмотрите, что у меня с принтером? - сказала Гавкина. - Чтобы тебе сейчас не ждать меня, не отвлекать и на нервы не действовать.
   Алексей ушёл к себе в отдел. Пробыл на месте около часа, пока его не вызвали на производство. При этом никаких звонков из ОТИЗа по поводу отъезда Гавкиной не поступало.
   Зато потом, когда Петров вернулся с производства в заводоуправление и вошёл в свой кабинет, тут же, при нём раздался телефонный звонок. Алексей взял телефон, из которого полился истерический лай Гавкиной. Она орала, ругала Лёшу и говорила, что она уезжала и её не было за её рабочим местом, и спрашивала, почему он (Алексей) не устранил проблемы с принтером. При этом обзывала айтишников "тварями" и "ненужными нахлебниками всего производства". Лёша спокойно, но при этом жёстко и сурово сказал: "А ты мне позвонила что ли перед своим отъездом как обещала, сука ты истеричная?! Ты мне разве сказала о том, что уезжаешь и что можно подходить в ОТИЗ и садиться за твой вонючий компьютер?.. Нет, оказывается? Чего ж ты сейчас захлёбываешься - то своей желчью? На Х.. пошла! Поняла?! И завались - не гавкай! Сама настраивай свои принтер и компьютер. Всё, приём окончен!".
   Не прошло и трёх минут, как Гавкина появилась в дверях кабинета АЙТИ-отдела, с извинениями и просьбой "всё-таки настроить ей принтер, ведь ей нужно работать".
   - Извиняется она... работать ей нужно, видите ли, - пробубнил Алексей. - Человеком надо оставаться по отношению к другим, а не вести себя так, будто тебя в сраку еловым поленом отодрали без твоего ведома, пока ты спала...
  
  

Глава 8. "Ирина"

  
  
   Ирина гостила у матери второй день и решила найти свой дневник четырёх- или пятилетней давности. Девушка искала его почти весь вечер и даже ночью, когда было около двенадцати часов. Она поднялась наверх, в спальню, порылась в шкафу, но так и не нашла. Дневник нашёлся аж на следующее утро на чердаке среди старых вещей. Дома и на работе Ира перечитывала свои старые записи, занесённые в дневник. Она надеялась, что они помогут ей привести в порядок мысли. Возможно, дневник поможет ей возненавидеть саму себя прежнюю во имя приговора, который должен быть вынесен...
   "Твое тело, душа - они по-прежнему здесь, они живы. Значит, ты тоже жива. Однако целостность твоего существования находится словно бы под тяжестью судьбы, креста, который ты вынуждена нести. Хотя в судьбу ты и не веришь, а веришь ты в случайное стечение обстоятельств, которые возникают в течение твой жизни, отведённой тебе Богом. Бог отводит нам жизненный век и тем, кто особо старателен и терпелив ко всему, что происходит, Он помогает".
  
   "Костя ведёт себя как последний...
   Господи, если бы можно было предотвратить возникновение ненависти и злобы в душе любимого человека! Наивная мысль, наивные намерения... Сама жизнь тоже по большому счету является наивной вещью. Каждый может контролировать демонов внутри себя, но не каждый будет заморачиваться этим. Костя пришёл сегодня с работы подвыпивший, мне показалось, что он вновь впал в депрессию. Он говорил, что жизнь скучна, что она похожа на заливаемый в железную мешалку бетон. Я пыталась его уверить, что даже неприятный бетон может послужить для создания красивых архитектурных изделий и строений. В общем, я настойчиво пыталась образумить его, однако на этот раз дело зашло слишком далеко. Он ударил меня по лицу, крикнув, что я несу чушь. Я в ответ сказала, чтобы он убирался из моей жизни, раз я ему больше не нужна. Он встал и ушёл. Он вернётся. Вернётся завтра, чтобы просить прощения. Я люблю его. Когда-нибудь в порыве пьяного гнева он покалечит меня, а я люблю его и ничего не могу с этим поделать...".
  
   "Прошло пять лет с тех пор, как я сделала последнюю запись в дневнике. Сегодня, ... марта ... года было ещё одно обыденное утро. Может быть, даже чересчур обыденное, хотя какая разница... Я попрощалась с мамой и пошла на работу. Всё как всегда: небольшая прогулка к автобусной остановке, автобус до города, цветочный магазин. Может быть, и этот очередной день прошёл бы мимо, незамеченным, если бы сидя за прилавком и читая свой дневник, я не услышала голос посетителя. Второго посетителя за сегодня. Всецело переключить внимание на посетителя меня заставило то, что при приветствии он назвал моё имя. Мы несколько секунд смотрели друг на друга.
  
   - Мы знакомы? - Я отложила дневник.
   - Не совсем, - ответил парень. - То есть Вы меня не знаете, но я знаю Вас. Мы с Вами соседи. Меня зовут Олег Петров, я живу в доме напротив.
  
   Я кивнула:
   - Замечательно. Хотите купить цветы?
   - Да, - ответил Олег. - Вы мне не поможете? Хочу подарить своей любимой букет, но не знаю, какой подобрать. Всё-таки первое свидание...
   - На первое свидание можно не дарить шикарные букеты. Можно подарить три цветка, и этого вполне достаточно. В самый раз будет.
   - Полностью рассчитываю на Ваш опыт, - произнёс Олег.
  
   Я вновь посмотрела на него. Передо мной стоял симпатичный молодой человек лет двадцати - высокий, статный, вежливый. В какой-то момент моё сердце ёкнуло, сопровождаясь приятным волнующим теплом в груди. Будто что-то незримое коснулось меня, заставило ещё более внимательно оценить стоящего передо мной парня. А ещё это "что-то" тихо напомнило: "С т и м у л...".
  

***

   - Костя так и не позвонил?
  
   Ира взглянула на Марию. Это был взгляд милого ребёнка, ищущий поддержки родного человека. Даже не поддержки, а сухого сочувствия, что было бы вполне достаточным для веры в себя.
   Ирина отрицательно качнула головой:
   -Я не хочу больше о нём думать. Стараюсь забыть его, благодарю судьбу, что она уберегла меня от свадьбы с ним. И от принятия нашего общего решения завести ребёнка. Я не хочу, чтобы ребёнок, если таковой у меня будет, рос без отца. Это неправильно. Я ведь знаю, каково это.
  
   Мария поднесла к губам чашку с уже остывшим чаем и сделала пару глотков. Сама того не замечая, она пустила в свои глаза грусть. Она глядела в сторону, мимо дочери, мимо телевизора, вообще мимо всего.
  
   - Мам, ты извини меня, - Ирина коснулась её руки на столе. - Я иногда могу произнести лишнее и обидеть этим. Я себя знаю. Прости.
   - Не надо так говорить. Всё хорошо. Я просто немного задумалась. Твой отец бросил нас, когда ты ещё совсем была крохой. Теперь ты выросла, попытала удачу в устройстве собственной личной жизни, а оно вон вишь как. Я переживаю за тебя. Очень.
   - Я знаю.
   - Не хочу, чтобы ты страдала.
   - Конечно. Все будет хорошо. Ты же сама говорила, помнишь? Жизнь продолжается, так?
  
   Мария привстала и поцеловала дочь в лоб:
   - Я рада, что ты наконец немного оживилась. У меня просто камень с души...
   - Спасибо за ужин, - Ирина поднялась из-за стола, подошла к матери, обняла её. Затем направилась к лестнице. Она поднималась к себе. Мысли - те, что были из разряда нежелаемых, - словно змеи, пытались вползти в голову и разбередить былое. Однако она была сильнее их. Она уже практически выбросила из головы бывшего жениха. Теперь она не то что не ждала телефонного звонка от Кости, но надеялась, что не увидит больше его. Никогда.
   Может быть, он опять нажрётся в стельку и загнётся где-нибудь под забором на улице - её это уже не волновало. Не волновало - и, кажется, это действительно было так. Вроде бы всё менялось... менялось в лучшую сторону, и это не могло не радовать.
   Когда Ира вошла к себе в комнату, то по-прежнему чувствовала себя успокоившейся, но лишь некоторое время. До тех пор, пока не включила свет. Потом она едва не закричала во всё горло, отпрянув назад и врезавшись спиной в закрывшуюся за ней дверь. Положив ладони на рот, она, не двигаясь, стояла и смотрела на два объекта. Точнее - на объект и субъект. В роли объекта выступал букет из трёх темно-красных роз, аккуратно завёрнутых в золотистую пленочную оболочку. Это были розы, которые она сама сегодня заворачивала в магазине. Розы, ставшие символом первого свидания для того, кто их купил. Розы в бутонах, еще не полностью распустившиеся, символизирующие юность и красоту того, кто принимает их в качестве подарка - так объясняла в магазине Ира их покупателю...
  
   "... марта ... года. Продолжение записи.
   У меня в комнате стоял и держал цветы тот самый парень.
   Тот, что приходил сегодня в магазин. Он незаконно пробрался в чужой дом, в чужую комнату. Я по-прежнему стояла, прижавшись к двери, готовая в любой момент кричать. Сама не понимала до конца, почему стояла молча и дрожала вместо того, чтобы звать на помощь...
  
   Цветы.
  
   Это они сбивали меня с толку. Моё сердце колотилось. Я сначала совсем не сообразила, что цветы предназначались мне. Я думала, что этот тип держал в руке букет лишь для того, чтобы отвлечь моё внимание. Чтобы пока я буду глазеть на цветы, чужак смог достать из кармана нож и прирезать меня. Затем он спустится вниз, на кухню и убьёт маму. Ну а потом приступит к тому, ради чего он здесь - начнёт грабить дом.
   От этих мыслей у меня вырвался крик, однако застрял в горле, потому что мой рот тут же был зажат ладонью парня, стоящего передо мной. Он наклонил ко мне свое лицо и пристально взглянул в мои перепуганные глаза. Его дыхание было освежено мятными конфетами, однако из-под этого поверхностного духа ментола чувствовалась злобная сигаретная пропитанность. Въевшаяся и неудаляемая.
   - Пожалуйста, не надо кричать. Я ничего Вам не сделаю. Я сейчас уйду. Просто разрешите мне сказать кое-что, - молвил парень.
  
   Всё тот же испуганный взгляд его "заложницы".
  
   - Умоляю, кивните в знак того, что согласны. Повторяю - я не сделаю Вам ничего плохого.
  
   Я подчинилась и кивнула. Вторженец медленно стал убирать руку от моего рта. Он думал, что я всё же закричу. Однако я молчала. Вместо крика я, отдышавшись, врезала ему пощечину.
   - За что?
   - За что?!! - Я с упреком толкнула его. - Что ты здесь делаешь? Ты в своем уме? Кстати как...
  
   Я взглянула на распахнутое окно и сообразила, что мама его сегодня вечером оставила открытым для проветривания, вместе с другими окнами в доме.
   - Ты влез в окно? Но как ты забрался? Принёс лестницу?..
   - Мне не нужна лестница, - ответил Олег (Да, я вспомнила: он представлялся днём в магазине. Его зовут Олег. Олег Петров или как-то так). Его левая щека покраснела от пощёчины, волосы были зачёсаны назад. Глаза сияли, но в то же время сильное волнение давало о себе знать. Его голос немного дрожал, как и руки.
   - Ира... - он запнулся, смочил слюной горло, - позвольте мне...
   - Я позволю тебе уйти. Прямо сейчас, если ты не хочешь обдумывать этот свой дебильный поступок в полиции.
   - Но я ведь...
   - Я всё уже поняла.
   - Я люблю Вас, Ира. Люблю безумно. И никто мне в этой жизни кроме Вас не нужен.
  
   Наступила долгая пауза.
   Я притихла и изумлённо смотрела на него. Я была в ступоре. Сказанное только что поразило меня, словно молния.
  
   Секунды убегали в неизвестность.
  
   Я пыталась понять, розыгрыш ли это и когда он закончится. В моих мыслях настойчиво возник образ Кости, который повторил сказанное только что: "Я люблю тебя, Ира. Люблю безумно. И никто мне в этой жизни кроме тебя не нужен".
  
   - Пошёл к черту! - само собой вырвалось у меня в ответ на эту реплику Константина. Но я поняла, что произнесла это вслух. Кости здесь не было, а смотрела я на Олега.
   - Эти цветы всё равно Вам, - Радость тут же исчезла из его глаз. Он положил маленький букет на столик, развернулся и направился к окну.
   Я осознавала, что обидела его.
  
   - Чуть не забыл, - Олег вновь обернулся и вернулся к столику. Он взглянул на меня. Взглянул мне в лицо, которое изменилось, приняв виноватый вид. Я больше ничего не говорила. У меня было два варианта: я продолжаю стоять на своём и выдворяю Олега, либо прошу извинения, но тогда дальнейшее развитие событий приобретает совсем другой характер. Я понимала это, и поэтому просто молчала...
   Олег достал из кармана рубашки и положил на столик свёрнутый листок бумажки, на котором видимо было что-то написано:
   - Это тоже Вам. Извините меня. Больше я Вас не потревожу.
   Он ушёл. Вылез через окно. Я открыла рот, собираясь всё-таки что-то произнести ему вслед, но ничего не сказала. Я обидела Олега. Он больше не вернётся. А ведь он действительно не намеревался делать ничего плохого. Да, он без проса проник в мою комнату. Но ведь он просто хотел устроить свидание, пусть и немного необычное. Неужели оно мне не понравилось? Мне вспомнилась пара телепередач, в которых рассказывали о подобных случаях. В первом случае парень влез через окно в особняк своей любовницы и был убит из ружья её ненормальным отцом. Второй случай произошел в городе. Молодой человек попытался влезть с букетом цветов в окно квартиры своей девушки, но сорвался вниз, сломал руку и ногу.
   Я подошла к ночному окну и выглянула наружу. Возле дома никого не было. Олег ушёл. Я вернулась и села в кресло. Записка лежала на столике, выделяясь белым лоскутком, связывающим настоящее и возможное будущее... Прошлому здесь уже места не было. Я долго не решалась развернуть послание Олега, тем самым разжигая азарт. Но вот бумажка уже шелестела в моих руках. Развернув её, я прочла:
  

Ещё вчера все было просто,

Живя, я ждал пока пойму,

Что нужно мне, о чем мечтаю,

И с чем однажды я уйду.

Сегодня я тебя увидел

И жизнь моя уже не та,

Хочу с тобою быть, мой ангел,

Мой ангел, я люблю тебя.

Твои глаза меня пленили,

Но если этот плен - не рай,

Что им считать тогда, скажи мне...

Хочу тебя к груди прижать.

Хочу обнять тебя я очень

И Бога возблагодарить -

Ведь я, минув все ожиданья,

Могу с тобой счастливым быть.

Теперь моя жизнь изменилась

И стала, словно сладкий сон,

С тобой всегда я буду рядом

Затем, чтоб не кончался он...

   Я перечитала стихотворение три раза. Не знала, сам ли Олег его сочинил, или это был стих какого-нибудь известного автора. Но очарование Олега всё выше поднимало планку...
  
   Всё проистекало нереально быстро. В один день и знакомство, и встреча, и признание в любви - голова шла кругом. Я выгнала этого парня, но теперь была уверена, что это было единственным правильным решением. Я была бы несправедлива по отношению к себе и к Олегу, если бы дала определённый ответ. Я сказала ему: "Пошёл к черту!"... Я сказала это Косте, но перепало Олегу. Стоит ли сейчас уже чему-нибудь удивляться? Стоит ли удивляться в современной жизни тому, что всё происходит с бешеной скоростью? Хотя жизнь на то и дана, чтобы течь в бешено вращающемся калейдоскопе. Просто одни это замечают, другие - нет. Или не стараются замечать. Может быть, Олег не стал ходить вокруг да около, а действовал напрямую, потому что действительно сходил с ума по мне. Он написал для меня стихотворение, чтобы увлечь за собой. С другой стороны, откуда этот юноша мог так хорошо разглядеть меня, чтобы настолько в меня влюбиться? Он сказал: "Вы меня не знаете, но я знаю Вас". Он шпионил за мной? И сейчас продолжает шпионить? Так нельзя. Так нельзя, хотя его глаза, когда он был здесь, в спальне, твердили об истинной любви. Они сияли. Сияли до тех пор, пока я не послала его куда подальше. А потом он ушёл, оставив розы и это прекрасное стихотворение. Он не шутил по поводу своих чувств. Какой смысл было это делать?
  
   "С т и м у л...".
  
   Я положила записку на столик, вздохнула и закрыла глаза, откинувшись на спинку кресла".
  

***

   - Оставьте меня в покое! Отстаньте от меня, твари! - не унимался Костя. Он повалился на колени и уткнулся лицом в палас. Его трясло.
  
   Почему ты ведёшь себя как придурок? Возможно, важнее вопроса у тебя еще не возникало? Что творится у тебя в голове? Что вообще происходит? Бывают дни, когда ты начинаешь воспринимать окружение (город, других людей, природу) по-новому. Создаётся впечатление, что всё это действительно создано с каким-то смыслом. Всё неспроста. Но сколь бы хрупким, прелестным ни казался мир, столь уязвим он перед гнусностью и похабщиной от жизни в нём. У тебя постоянно возникает мысль, что глупость - самая вопиющая оплошность любого человека. И твоя тоже. Кто-нибудь другой умеет намеренно вредить и причинять боль, хорошенько продумав всё наперёд, и он получает от этого удовольствие. Твои же жертвы не вызывают у тебя интереса? Твоё причинение боли не основывается ни на чём другом, кроме как на глупой жестокости и беспричинном гневе. Может Ирина - одна из тех загадок, отсутствие возможности разгадать которые вводит в раздражённость. Может она сама желает быть сложной и загадочной, тем самым чувствуя свою величественность перед мужской частью населения планеты? А не за это ли ты любишь её? Не за то ли ты в неё влюблён, что она не относится к женщинам, которые слишком уж просты по природе своей? И ты теряешь к ним подлинный интерес, едва поймёшь, что им всё равно, собираешься ли ты завоёвывать их сердце или нет. Они готовы в любой момент отдаться тебе всецело, заверяя, что влюбились в тебя с первого взгляда (хотя ты понимаешь, что никакой любовью здесь и не пахнет). Ира тоже сказала, что влюбилась в тебя. К слову - она не верит в любовь с первого взгляда, но она не лгала. Она действительно была от тебя без ума. Ты понимаешь, что в такие моменты всё меняется. Всё, что было раньше (ну или практически всё), просто исчезает, уступая дорогу другому, новому человеку, в которого ты превращаешься. И если тебе повезёт, то потом, позже, спустя время, ты не разочаруешься в себе, не разочаруешься в том, что ты превратился в другого человека, не разочаруешься в любви.
  

***

  
   После того, как Ирина в магазине сказала Косте, что она больше не хочет с ним быть, Константин возвращался домой с работы и как следует выпивал. Через разбитое окно в зал с улицы проникал ветерок, шевеля занавески и освежая комнату. Костя лежал на диване. В последнее время он стал поступать так всё чаще - приходить с работы, прикладываться к бутылке и забываться сном в зале на диване. Иногда он не мог уснуть - тогда, когда ему не хотелось напиваться, - а лежал и смотрел телевизор. Или же просто раздумывал. Он хотел вырваться из плена сурового настоящего и стать прежним. Хотел, но не знал, стОит ли. Зачем он обижал свою любимую? Зачем обращался с ней как с игрушкой? Это что, было испытание? Он её испытывал или как? Проверял, любит ли она его по-настоящему и бросит ли при первом удобном случае? Ну что ж, проверил - она не бросила. А ушла она от него, потому что он заигрался. Потому что он слишком уж злоупотреблял своими проверками... А, может, это были всё же не проверки? Но тогда что? Мракобесие? Злоупотребление свободой и вольностью? ЗАЧЕМ?
  
   "А затем", - отвечал появляющийся в такие моменты "добрый" двойник Кости (иногда приходил и "злой" и уверял Костю, что тот делает всё правильно и должен продолжать в том же духе, однако со своими напутствиями чаще всё же появлялся "добрый"), - затем, что ты запутался, забыв, что к чему. Ты помнишь, с чего всё началось, но забыл, ЗАЧЕМ. Скажи мне, ты хочешь победить пьянку и стать прежним?
  
   - Я...
  
   - Хочешь?
   - Как это сделать? - Костя устало закрыл глаза.
   - Ты ведь на дух не переносишь геев и трансвеститов, так? Тех существ нетрадиционной сексуальной ориентации, которых так восхваляет Америка, Западная Европа, Германия. Там, в Америке, Германии, Европе, подобные отклонения природы людей - это норма, и тамошние власти и простой народ в подобном не видят чего-то зазорного. Зазорного в том, что, например, мужик женится на мужике... Тьфу, гадость - блевать тянет от подобного!
  
   Костя открыл глаза. Нахмурившись, взглянул на своего двойника:
   - Это-то здесь при чём? Да, я терпеть не могу существ нетрадиционной сексуальной ориентации. Нормальные (неизвращённые) факты этого мира показывают то, что жизненное семя зародилось у мужчины и было передано женщине, чтобы женщина рожала ребёнка. Есть мужчина со своей миссией и женщина со своей. А перемешивать одно с другим - это долбанное извращение и подлость. Почему я не люблю этих... с нетрадиционной сексуальной ориентацией? Потому что это предатели и маргиналы!
  
   - Представь, что живущий в тебе алкоголик - злостный нетрадиционал - наглый, дерзкий, не пытающийся нанести природе ответный удар.
  
   Костя потёр ладонью вспотевшее лицо:
   - И что?
   - Выбей его из себя, искорени его.
  

***

  
   Иван Харитонов, облаченный в белые одеяния шеф-повара, подошёл ближе. Казалось, он загораживал своей нехилой фигурой всю комнату.
   - Слушай, дружище, - обратился он к Егорову, - ты хоть осознаёшь, что напрашиваешься? Серьёзно напрашиваешься. Я выгораживаю тебя перед хозяином, а ты постоянно являешься с бодунища и от тебя за километр разит спиртным. Или же вообще не приходишь на работу. Ты в полушаге от того, чтобы вылететь отсюда. Хочешь потерять работу?
  
   Вообще Иван - хороший мужик. Он с молодых лет был Косте Егорову за старшего брата. Помогал ему, направлял на правильный путь, не бросал в беде. Они с Костей были друзьями не разлей вода. Вот и теперь, во взрослом возрасте, Иван помог Константину с работой. Устроил его официантом в ресторан. Костя понимал, что положение его было плачевное. Он сам рыл себе яму. Когда-то он боялся остаться без работы. Теперь нет, ведь жизнь в любом случае проходила мимо. Он спился и удивлялся тому, как он ещё вообще умудряется ходить на работу. Он стоял и смотрел мимо Ивана грустным, раздумывающим взглядом. Под его глазами были мешки, худое лицо было каким-то сиреневым, хотя спиртным в этот день от него почти не несло. Он смотрел на стоящие на столах кухонные подносы со свининой, тёплые салаты с маринованным мясом телятины, свежими томатами, обжаренными шампиньонами и луком, салаты с запечённой сёмгой в сочетании со стручковой фасолью и томатами, супы на основе куриного бульона с яичными блинчиками, куриным филе, морковью и луком, а также множество других явств. Всё это было приготовлено для посетителей ресторана. Всё выглядело сверхаппетитно, однако у Кости аппетита не было вот уже несколько дней. Его всё раздражало. В данный момент он ощутил нарастающую тошноту и вместо того, чтобы ответить Ивану, сделал ему знак рукой и быстро направился в сторону уборной. Он опасался, что его вырвет прямо здесь, на кухне. Харитонов безразлично махнул Косте вслед и вернулся к работе.
  
   Костю тошнило. Желудок больше не мог переваривать сплошной вливаемый в него алкоголь и дал сбой. Необходимо было отправиться домой и отлежаться, наверное, целый год, чтобы вернуть своему организму более-менее привычный ритм. Костя так и собирался сделать прямо сейчас. Когда он проснётся, то будет безработный. Он окончательно потеряет всё. У него уже нет любимой женщины, теперь не будет и работы. Ему нечем будет платить за квартиру. Он будет пить жестоко и беспробудно. Возможно, даже не расслышит, о чём будут трепаться возникающие перед ним его собственные двойники. Кстати в последний раз когда они приходили, тот из них, что считался добрым, заявил - мол, представь, что живущий в тебе алкоголик - это злобный нетрадиционал (гей). Ты ведь ненавидишь геев, говорил двойник, ну так выбей его из себя.
  
   Костя терпеть не мог геев...
  
   Вот и сейчас здесь, в ресторане, где было полно народу, где из кухни доносились запахи различных готовящихся блюд, где одетые в строгие костюмы официантов парни и девушки приветливо подавали посетителям меню, а также играла приятная попсовая музыка - здесь и сейчас Костя наткнулся взглядом на парочку этих...
   Константин опёрся рукой о стену в надежде дойти до выхода из зала ресторана и уйти домой. Но, увидев в противоположном конце помещения сидящих за столиком двух геев, мирно воркующих о чём-то и держащихся за руки, остановился. Он опустил глаза. Его лицо исполнилось злобой. Зубы были стиснуты настолько, что едва не покрошились. Тошнота и головокружение тут же отошли на второй план. Вскипевшие внутри Кости злоба и ненависть перевесили всё. Костя развернулся и направился назад в кухню. Прошло чуть меньше минуты, как он вновь появился в зале. В его руке был огромный кухонный нож, которым обычно измельчались куски туш животных. Егоров направился прямиком к столику, за которым по-прежнему сидели нетрадиционалы. Его лицо перекосилось и стало физиономией психически неуравновешенного. Перед глазами, словно в прицеле снайперской винтовки, находилась лишь эта чёртова парочка извращенцев. Все остальные просто слились в сплошную второстепенную массу, оставшуюся за пределами цели.
  
  

Глава 9. "Алексей"

  
  
   Директор.
  
   Директор завода Алексею Петрову нравился как человек и как коллега. Директор был немного эксцентричным типом. Находиться в кабинете директора иногда было весело. Конечно, Алексею не очень часто (можно даже сказать совсем нечасто) доводилось заходить в кабинет генерального директора Металлургического завода города Лебедь - Светлый, ведь Лёша был рядовым системным администратором, а не начальником АЙТИ - отдела. Но, тем не менее, иногда приходилось.
   Директора звали Херовский Тимур Владимирович. Некоторые произносили "ХЕровский", другие - "ХерОвский". Но самому Херовскому было по барабану, как произносят его фамилию, путаются при произношении или нет. Он с детства помнил анекдот про Мрудакова и Хруева, и поэтому не хотел кого-то поправлять, при этом краснеть, нервничать, да ещё и дураком выглядеть. Мол, кому как нравится... Но, конечно же, как и директор любого другого предприятия, Херовский был не "шаляй-валяй". Отчасти его натура проявлялась ещё более жёсткой, чем натуры Квакина, Гавкиной и Злобновой вместе взятые. Другой стороной его натуры была гуманность и человечность. Вот такой вот сущностный дуализм.
   Когда Лёша только пришел работать на завод и стал у ребят из АЙТИ-отдела интересоваться, кто директор данного предприятия, как его зовут, что он за человек, злобный ли он и так далее, то один из ребят ответил:
   - Да ты знаешь, так то Тимур Владимирович Херовский - парень ничего, спокойный. Общительный, вежливый, незлопамятный... Но иногда любит одевать на лицо хоккейную маску и бегать за людьми по заводу с заведённой бензопилой...
   Весь АЙТИ - отдел (молодая его составляющая) упали от смеха. Пожилой же Филинов Павел Викторович лишь улыбнулся: он не понимал, что это за сравнение такое "бегать за людьми с бензопилой в хоккейной маске". Может, это просто прикол, пришедший в голову наобум. Или же аллюзия на какого-то киношного маньяка. На самом же деле он не смотрел фильмы ужасов, и особенно ретро-хорроры семидесятых-восьмидесятых годов. Поэтому, конечно же, не слышал о таких персонажах, как Кожаное лицо из "Техасской резни бензопилой" и Джейсон Вурхис из "Пятницы, 13е".
   Но что за человек этот Херовский, Алексей доподлинно узнал сам спустя короткое время. Начальник отдела информационных технологий вскоре отправился в отпуск, и Алексей Петров остался за старшего. Соответственно приходилось посещать планёрки и самому ходить к директору, когда тот вызывал к себе. И однажды, сидя у Херовского в кабинете, Лёша увидел, как Тимур Владимирович достаёт из шкафчика бутылку дорогого коньяка и две стопки. Наполнив их, одну он ставит перед Алексеем.
   - Давай, - поднял Херовский перед Петровым свою стопку, - выпьем за мое здоровье. У меня днюха сегодня.
   - Да? - удивился Алексей. - Поздравляю Вас. Только...
   - Что "только"? - нахмурился Херовский. - Тебе гендиректор наливает в честь своего дня рождения. А, ясно, ты непьющий?
   - Нет, иногда выпиваю.
   - Ну вот и молодец. Бери стопку.
   Они чокнулись, и вмазали.
   - Я вызвал тебя, поскольку твой начальник, в отпуске, а ты второй после него и единственный из АЙТИ-отдела, кто у нас работает в штате и не на договорной основе. Короче, чисто по-нашему, по-мужски, без соплей - мне нужна "вафля"... И никакого криминала, - Херовский по-деловому улыбнулся. - Организуешь?
   Алексей, не ожидавший такой патетики от директора серьёзного предприятия, растерянно и рассеянно улыбнулся в ответ, пожав плечами:
   - Да. Без проблем. Так понимаю, Вы хотите здесь, в кабинете провести её?
   Лёшу немного удивило в директоре познание таких простонародных терминов, характеризующих беспроводную сеть "Вай-фай", как, например, "вафля". Создавалось ощущение, что Херовский в этом разбирается.
   - Да.
   - Хорошо, - кивнул Алексей.
   Херовский налил ещё по стопке, затем убрал коньяк в шкафчик. Взял свою стопку, сел на стул рядом с Петровым и, понизив голос, будто они с Алексеем были закадычными друзьями уже лет сто, молвил:
   - А ты знаешь, что Господь мне не зря даровал такую фамилию?
   - Да? - улыбнулся Петров.
   Херовский серьезно кивнул. Он продолжил:
   - Все эти козлы вокруг... - директор сжал правую руку в кулак, а ладонью левой руки хлопнул правую сверху по локтевому суставу. - Шлю я их всех куда подальше! Вокруг одни шакалы, особенно тут, в верхах. Да и в низах тоже. Так и норовят оголить клыки и впиться в ж... так сильно, чтобы их отломанные клыки потом остались там воткнутыми на память. Но мне пофигу. Поэтому я такой оптимистичный. Мне на них на всех покласть. Ну а ЧТО ИМЕННО мне на них покласть - это за меня говорит моя фамилия.
   - У тебя есть баба? - поинтересовался Херовский у Алексея.
   - Да так, - парень пожал плечами, признаваясь, - хочу тут на заводе с одною девчонкой закрутить. Нравится она мне. Очень. Сейчас вот нахожу к ней подход... Пытаюсь найти.
   - Молодец! - похвалил Херовский, подняв перед Петровым указательный палец. - Ты знаешь, потом, туда попозже она, возможно, тебя так за...бёт, что ты ещё будешь с улыбкой и умилением вспоминать вот этот момент, пока ты ещё сам по себе, без обручального кольца на пальце. Да, ты её будешь любить. Но тот момент и этот вот, пока ты ещё свободен - это как... Как бы тебе правильней объяснить-то? В общем, это как два жука - майский и навозный. Они ведь чуть-чуть похожи. И, в принципе - что один является вонючим насекомым, что другой. Однако ж тебе приятней лицезреть и прикасаться всё же к майскому жуку, чем к этой вонючке навозной, верно?
   Алексей кивнул.
   - Так вот, - говорил директор, - майский жук - это, скорее, момент, когда ты пока ещё свободен и как раз - таки не обручён. Во всяком случае, я его так воспринимаю. Для тебя, конечно, может оказаться всё наоборот - навозник будет реминисценцией минувшей свободы. Но, в любом случае, как бы мы ни решали для себя, схожесть этих двух жуков никуда не денется, визуально для тебя они будут где-то в одном ряду. И что-то из этих двух явлений ("До" или "После") окажется вонючим навозником, а что-то - более приятным глазу майским жуком. Вот мы с женой прожили в браке уже больше двенадцати лет. Есть дочь. И иногда я всем сердцем ощущаю, что моя любимая меня так зае... ну, в общем, она мне так приелась, что хочется свободы. Но я люблю свою жену. Очень. У меня дома ещё живет ротвейлер по кличке Тайсон. И ты знаешь, когда я привожу домой в отсутствии жены какую-нибудь молоденькую девку и начинаю заниматься с ней делами (ну, ты понял, какими), Тайсон начинает плакать. У него реально катятся слёзы из глаз, и он завывает и скулит, когда моя подруга подо мною стонет. Я не знаю, почему так происходит. Но подозреваю, что Тайсон больше любит свою хозяйку, чем меня. То есть он ей больше предан, и ему становится очень грустно и обидно, когда он видит, что за спиной хозяйки её муж обижает эту хозяйку и спит с молоденькими женщинами. Есть, конечно, ещё вариант, но он мне не так близок, как первый. Когда я занимаюсь ЭТИМ с посторонней девчонкой, Тайсон возбуждается и начинает плакать, глядя при этом на собачку жены. Ну, знаешь, у нас ещё по дому бегает такая малю-ю-сенькая лохматая тварь, из этих... как их там... пекинес... пирокинез - в общем, не помню точно, как они называются эти собаки. Так вот, слушая стоны его хозяина и посторонней девчонки в спальне, Тайсон, возможно, смотрит на это маленькое лохматое создание и плачет. Он возбуждён, но при этом находится в затруднительном положении, раздумывая, проглотить ли ему маленькую псину от злости, не разжевывая, или всё-таки попытаться её оприходовать, чтобы удовлетворить свои мужские позывы... Ещё по одной?
   - Вы, извините, Тимур Владимирович, - отозвался Петров, - я Вас очень уважаю, но нам ещё сегодня ведь работать.
   - Да, ты прав. Что-то у нас тут чересчур какой-то шутовской затянутый бурлеск получается. Хватит. Давай-ка работать, - молвил директор. - Ну, просто знаешь, днюха и всё такое. Иногда так хочется поговорить с нормальным человеком, а не с какими - нибудь говёными лицемерами, прыгающими на задних лапках вокруг... Ну, так вот, значит, к чему я веду свою историю? Ну, про жуков, собак и прочую живность. Надо быть самому себе хозяином по жизни. Как бы ни скулили твои собаки, когда ты будешь изменять своей поднадоевшей второй половинке, сколько бы детей у тебя ни было, как бы ты ни любил свою женщину, будь сам себе хозяином. Сам управляй своей жизнью. Никому не поддавайся. Пусть за тобою тянутся те, кому ты нужен. Сильно не разевай рот и не таращься по сторонам. Помнишь, как в мультике Балу объяснял Маугли: "Увидишь, малыш то, чего не сможешь достать/ покорить/ завоевать и т.д, будет очень больно и обидно". Взять меня. Ты думаешь, я достиг должности гендиректора, потому что в своё время послушал взрослых, родителей или тётю Клаву, гадалку, бл..., из соседнего подъезда?! "Ты должен делать вот это... поступить в институт на вот этого... интересоваться вот этим...". Чушь. Я стал экономистом, потому что сам захотел им стать. Но если бы я даже стал водилой или продавцом - это моё личное дело, чёрт побери. Я так захотел. Захотел бы стать панком или рокером по жизни - стал бы панком или рокером (Король и шут, М-М-МАТЬ ИХ, форева!!!). Слушаешь рок-музыку?!
  
   Лёша только открыл рот что-то ответить, как директор его перебил, вытянув на Петрова указательный палец:
   - И правильно делаешь. Молодец! Панк - рок - это святое. Ну да ладно. Давай, Лёх, беги. А то мы правда заболтались, - Директор легонько хлопнул Петрова по плечу рукой. Алексей поднялся. Директор продолжил: - Зайди к этим кретинам в отдел снабжения, да скажи, что директор требует "вафлю" в срочном порядке. Пусть едут и покупают. Если будут вести себя как сонные мухи, то съезди в хозяйственный магазин, купи флакон с дихлофосом, зайди к ним и побрызгай на них, чтобы эти падлы расшевелились и почувствовали запах своей смерти, если у меня в течение двух дней не будет проведена и настроена "вафля". Скажи, что Херовский сказал, что мы вас отравим и удушим всех, весь ваш отдел снабжения, если не пошевелитесь... Понял?!
   Алексей кивнул.
   - Молодец. Действуй!
   Алексей ушёл.
  
  

Глава 10. "Алексей"

   После того, как Алексея уволили с завода, он сидел дома какое-то время и пытался ни о чём не думать, чтобы отдохнуть от всего. Просто отдохнуть и отвлечься от всех понятий и правил типа "вот так должно быть, вот так - не должно...", или "вот здесь ты прав, вот здесь - нет...". Всё это порою так надоедает, что ничего другого не остаётся, как начать пить. Однако Лёша был не из такой категории людей, и пить он не собирался. Он подошёл к отцу и попросил дать какую-нибудь временную работу у него (отца) на фирме, пока Алексей не найдет что-нибудь подходящее, постоянное для себя. Отец Олега, Петров Андрей Андреевич, управлял небольшой строительной компанией. Компания называлась "Строй" и пока ещё только начинала набирать обороты. Не было полной уверенности, удержит ли она свои позиции на рынке, или всё же сдуется как проткнутый резиновый мяч. Соучередитель "Строя", партнер Петрова Андрея Андреевича, говорил: "Знаешь, Андрей, смысл этой жизни не только лишь в том, чтобы суметь в любую дырку без мыла влезть, а ещё и в том, чтобы суметь сориентироваться там, на месте и знать, как выбираться назад в случае необходимости". Андрей Андреевич Петров соглашался, добродушно пожимая плечами. Своему сыну Лёше он сказал:
   - Ты знаешь, у нас снабженец уволился и сейчас мы нового подыскиваем. Давай, поработай у нас временно. Посмотри - вдруг, да понравится.
   Лёша кивнул и поблагодарил отца за поддержку. Проходило время, но Алексей всё не мог нигде устроиться по своему настоящему профилю. Но, с другой стороны, он и не голодал: получал свою законную копейку за то, что закупал и обеспечивал "Строй" всем необходимым. И, как говорится, не жужжал. В Лебеде - Светлом были и другие, более успешные и развитые строительные компании. Однако "Строй" пока держался на плаву, и это было хорошо. Мама Лёши, Петрова Ольга Алексеевна, владела рестораном в городе Лебедь - Светлый. Родители Алексея вместе с их младшим сыном Олегом жили в селенье Тихом. Алексей же снимал квартиру в центре Лебедя - Светлого. Он жил в квартире один. Когда родители говорили: "Тебе уже почти тридцать, находи женщину, веди её в квартиру и живите вместе", Лёша вспоминал про Дарью с завода и переставал в такие моменты интересоваться всем этим миром. В такие моменты ему (Алексею) становилось очень обидно и тоскливо.
   Однажды Алексей зашёл в кабинет к отцу, чтобы взять очередной список того, что нужно закупить. За столом, возле Андрея Андреевича, сидела женщина.
   - Вот, Лёш, постарайся привести всё сегодня, - Отец пододвинул на столе список. Лёша взял его и кивнул. - Кстати познакомься - Светлана Александровна, наш бухгалтер, теперь уже, надеюсь, постоянный.
   Глаза Алексея и Светланы Александровны встретились. Время будто возобновило свой бег. Поверхности тёмной, затерянной во мраке космоса планетки коснулись солнечные лучи. Лучи, что, наверное, касаются этой планетки раз в тысячу лет. Ребёнок, что сидел долгое время (очень долгое время...) в холодном полумраке развилки городского лабиринта, вдруг увидел на короткое мгновенье вспыхнувший свет в одном из коридоров перед собой. Ребёнок встал и направился в этот самый коридор лабиринта, где мигнула подсказка. Может, это был какой-то знак. А, возможно, очередная насмешка судьбы. Но ребёнок пошёл, хоть и ни на что не надеясь.
   - Здравствуйте, - буднично и быстро улыбнулась Светлана и вновь повернулась к Петрову - старшему.
   - Здравствуйте, - без улыбки, но с каким - то блеском в глазах (и в сердце) промямлил Алексей. Светлана Александровна была взрослой, зрелой женщиной (во всяком случае, она выглядела взросло). Красивая, длинноволосая (русые волосы), голубоглазая. И главное - на Дашку похожа... Не близнец, конечно, но очень близко. Кольцо обручальное на пальце - замужем. Наверное, дети есть. Как выяснится позже, есть: мальчик и девочка. Мальчику девять лет, девочке - одиннадцать.
   Лёша ехал по городу с зажжённой сигаретой, слушал группу "Алиса" и направлялся на закупку запчастей для самосвала.
   "...Всё как заказывали? Типа получите, распишИтесь?!".
   Только вот Алексей Петров, если честно, н-и-ч-е-г-о не заказывал. Как говорится, "любовь нечаянно нагрянет". И разве она кого-то спросит о чём-то? Никакой помехой не будут ни возраст, ни дети от другого, ни даже сам этот другой. В дальнейшем, чем чаще Алексей будет встречать на работе Светлану, тем больше он будет ненавидеть этого самого безымянного, ЗАКОННОГО "другого". Холод логики, холод мира, холод тёплого (по идее оно теплым должно быть) чувства... Холод, постепенно поглощающий всю красоту науки, философии и природы. Да, и не обязательно наблюдать за дождём за окном, чтобы этот холод был твоим "товарищем" и сопровождал как "закадычный друг".
   Рыбкиной шёл уже сорок второй год. Рыбкина Светлана Александровна - очередной "заскок" (?) Алексея. Да, нет, это не серьёзно. Как это будет выглядеть со стороны? Что будут думать окружающие? С другой стороны, пусть думают, что хотят. Этот мир похож на губку, впитывающую грязь и слизь диких человеческих идей, капризов, заскоков. Всё дерьмо в головах (большинства) этих самых ЧЕЛОВЕКОВ (разумных обезьянок) как раз-таки и творит приключения, без которых ЧЕЛОВЕКИ прожить не смогут. Они сами себя придумывают и сами себя создают. А если в людях есть хоть что-то, похожее на нечто светлое, несущее гармонию, мораль, душевную дисциплину (речь о любви) и, хоть немного близкое к "Небесной Розе", находящейся за райскими сферами - разве это плохо? Разве плохо любить? Пусть даже твоя любовь, вопреки всем твоим желаниям, "тебе противопоказана" согласно всем существующим рамкам, канонам, ограничениям и прочему. Она противопоказана и превращается в преступление, потому что объект твоего обожания старше тебя, а ещё - замужем и имеет детей не от тебя. Она противопоказана, потому что так надо. Ты "должен любить", но в то же время "ты не прав". Поди, разбери эту природу. Поди, приди с нею к компромиссу или подкупи её так, чтобы она позволила тебе быть "нормальным человеком", таким, как и "все остальные". Как будто кто-то в этом мире может считаться нормальным человеком...
   "...Когда я занимаюсь ЭТИМ с посторонней девчонкой, Тайсон возбуждается и начинает плакать, глядя при этом на собачку жены".
   Лёша чувствовал себя сейчас одновременно и директором Херовским и его ротвейлером. Почему? Он (Лёша) мог представить (услышать), как под своим собственным мужем стонет "посторонняя девчонка" Рыбкина Светлана. При этом готов был разрыдаться словно Тайсон. Вместе с тем, если представить, что Света позволит когда - нибудь себя, так сказать, зажать и вытянет губки навстречу, то это будет похоже на то, что Лёша будет "заниматься ЭТИМ с посторонней девчонкой" словно директор Херовский, который при этом обманывает, грешит и предаёт другого человека.
   Голос Херовского в голове Алексея: "Ты знаешь, потом, туда попозже она, возможно, тебя так за...бёт, что ты ещё будешь с улыбкой и умилением вспоминать вот этот момент, пока ты ещё сам по себе, без обручального кольца на пальце. Да, ты её будешь любить. Но тот момент и этот вот, пока ты ещё свободен - это как... Как бы тебе правильней объяснить-то? В общем, это как два жука - майский и навозный...". Лёша прибавил к этому высказыванию кое-что от себя: "При этом ещё ты будешь осознавать, что ты разбил чужую семью, оставил чужих детей с разведёнными родителями, угробил чужую гармонию ради достижения своей. И этот груз будет сопровождать тебя на протяжении всей жизни?"
   - Ну я же, в конце концов, не сиротами детей оставляю! - в голос воскликнул Алексей. - Да большинство людей покидают свою семью, уходя к другому(й) и потом живут счастливо, душа в душу. А вдруг Светка сама ищет новых приключений и чувств? Подспудно, держа это в себе?!
   (Уже "Светка", а не "Светлана Александровна").
   Алексей понял, что разговаривает сам с собой, сидя в машине на автостоянке. Он шлёпнул себя по лицу, чтобы вернуться в реальность, вылез, поставил транспорт на сигнализацию и отправился в магазин.
  
   Однажды, в день восьмого марта, Алексей зашёл в кабинет бухгалтера и вручил Рыбкиной большой букет из тюльпанов. Она добродушно и вместе с тем удивлённо посмотрела на Лёшу голубыми глазами, с улыбкой, и спросила:
   - Это что?... Ух ты!
   - Это поздравляю Вас с весенним праздником и желаю здоровья и ни в коем случае не растерять Вашу прекрасную красоту... - хреновато как-то прозвучало, и Алексей покраснел, осознавая, что ему бы иногда стоило сначала привести в порядок фразу в голове прежде, чем она будет слетать с языка. Это ж надо такое ляпнуть "Вашу прекрасную красоту"! Ну тогда бы уже, не стесняясь, вымолвил: "В этот денёк, когда светит солнечное солнце, желаю, чтобы не увядала Ваша молодая молодость!"... Вот, что в жизни человека называется "обосраться по-полной, просто стоя на месте". С другой стороны, Алексей всегда подмечал, что чем больше в жизни пытаешься заучивать, репетировать какие-то фразы, эмоции для выражения их, тем больше по-хреновому они всегда получаются.
   Но, тем не менее, Светлана вроде бы и не заметила сумбур и несобранность в речи Лёши. Она всё повторяла "спасибо", умилённо и благодарно глядя на цветы и прикладываясь к ним носом. Она положила букет на стол и встала, потянувшись к Петрову - младшему:
   - Спасибо тебе, солнце, - Крепко его обняла и чмокнула в губы. Её воодушевляющие груди прижались к груди Алексея. - Мне очень приятно.
   У Алексея спёрло дыхание. Она назвала его "солнцем", да при чём с такой интонацией, будто они были знакомы со школьной скамьи и общались на равных. При этом её поцелуй пришёлся ему в губы, целенаправленно. Груди её были ощутимы и упруги...
   (Ну и что, Лёша?! Многие коллеги по работе целуют друг друга в губы при поздравлении с каким - либо праздником. А то, что у неё заметная, ощутимая грудь и ты это почувствовал, и она назвала тебя "солнцем" - да, почувствовал, да, назвала. Ну и что из этого? Тут сказываются твои впечатления, домыслы и фантазия. Ты, сраный похотливый кобель! Вы с нею никто, она - чужой, замужний человек. У неё есть дети. И ты хочешь это разбить и уничтожить?).
   Светлана и Алексей сидели, пили чай с печеньем, разговаривали, иногда хихикая в голос. Затем вошел Андрей Андреевич. В руках у него был букет поменьше, чем тот, который подарил Лёша.
   - Ну вот, - весело пробубнил Петров - старший, - Я хотел быть сегодня у неё первым, а собственный сын меня просто опустил...
   Лёша улыбнулся. Светлана тоже. Она встала, приняла букет от Андрея Андреевича и тоже одарила его ответным поцелуем. Но не в губы, а в щёку. Сердце Лёши ускорило бег, когда он это увидел: получается, всё-таки поцелуй поцелую рознь?.. То есть, есть разница если женщина в ответ целует тебя в губы или же просто в щёку.
   - Так, ладно, я вас покидаю. Нужно работать. Света, с праздником (Светлана поспешно кивнула). Лёша... - Андрей Андреевич указал на него пальцем, - ты давай, тоже не расслабляйся. Работа ждёт. И кстати ты других женщин - то поздравил?..
  
   Алексей не часто заходил к Светлане в кабинет. Он не старался мозолить глаза и приесться, потому что, хоть люди и говорят, что свою любовь нужно "брать настойчиво", Алексей Петров знал, что это в корне не так. Свою удачу нужно ухватить непременно - этого никто не отменял, да. Но мельтешить и надоедать словно муха (или надоедать, передвигаясь туда - сюда словно "навозный жук", как, скорее всего, сказал бы Херовский), нащупывая этот самый момент - это было неправильное решение.
   "Ступай, затей с ней разговор, угости коктейлем - всё, твоя баба!" - так говорят шутники и сатирики по телевизору. Но это не то, что похабно и тупо. Это уже, скорее всего, даже неактуально.
   Лёша не часто бывал в кабинете у Светланы, но зато когда доводилось - изучал её глазами вдоль и поперек. И она это замечала. Но, что самое важное, - она ни разу не сказала ему чего - нибудь, типа: "Ты что так на меня смотришь?.." или "Молодой человек, Ваше внимание к моей персоне неуместно настойчиво, и Вы кажетесь мне бестактным муда...!". Ну да ладно.
   Алексею нравилось видеть, как Светлана улыбается, глядя ему прямо в глаза. Она была женщиной с опытом и смотрела на Лёшу до тех пор, пока он сам не начинал краснеть и не отводил свой взгляд в сторону. Однажды так получилось, что Алексею пришлось задержаться на работе допоздна, а потом ещё и отвезти Светлану Александровну домой. Всю дорогу они разговаривали, уставшие после рабочего дня, но Лёша был очень доволен и счастлив, что Рыбкина поехала с ним. Она жила в городе, неподалеку от работы. Её квартира находилась на втором этаже новой пятиэтажки. Светлана говорила, что они с семьёй недавно перебрались сюда из соседнего городка. А Лёша поинтересовался, всегда ли муж Светланы и её дети находятся дома. Рыбкина взглянула на него. В полумраке приближающейся ночи её неописуемая красота таила в себе какую-то привлекательную таинственность и даже мистичность.
   - Зачем тебе это? - молвила Рыбкина.
   Алексей перевёл на неё взгляд. Его глаза встретились с её. Он протянул ей клочок бумаги с номером своего телефона. Затем немного наклонил голову влево, как бы превратившись в наблюдателя. Взял её за руки, наклонился к её уху и прошептал:
   - Ты маякни мне, как будешь одна дома, неважно, после работы в будний день или на выходных. Просто кинь смску со словом "Да" и я всё пойму. Я примчусь.
   Он добродушно улыбнулся, потирая её руки пальцами.
   - Ты с ума сошел?! - вполголоса констатировала она, резко приложив ладони к щекам. - Нам с тобой абсолютно не по пути, Лёш! Абсолютно... Ты что, ополоумел? Смеёшься надо мной? Издеваешься...
   - Не издеваюсь. Люблю, - Он вновь наклонился к ней поближе и твёрдо прошептал: - ЛЮБЛЮ.
   - Перестань! - Она уже выскакивала из машины. Хлопнув дверью, она сделала шаг назад, от автомобиля Алексея и с какой-то заинтересованностью взрослого человека уставилась на Лёшу. - Нам больше не стоит ездить вместе.
   Но её голос теперь звучал безо всяких упреков, мягко, хотя и немного обидчиво.
   - Прощай, - Она повернулась и пошла домой.
   - Просто маякни... - бросил ей вдогонку Алексей и вполголоса добавил: - Ты пришлёшь смску. Уверен, пришлёшь.
  
   - Вот придурок! - взбунтовался Алексей по дороге домой. - Такую женщину... такую женщину взял и обидел. С какого х... ты решил, что вот так вдруг всё возьмет и будет по-твоему?
   Он приехал домой, поставил свою "Хонду" на стоянку, поднялся в квартиру, переоделся, поужинал. Взял бутылку пива из холодильника, взял нож и направился в спальню. Включил ноутбук, посмотрел новости в интернете, выключил. Прошёл в зал, сел на диван. Включил телевизор, начал смотреть фильм. Постепенно стал щупать нож. Он в последнее время частенько так, без цели захватывал с собою с кухни нож. Затем относил на место, гоня от себя скверные мысли. Да ни один нормальный человек не будет кончать жизнь самоубийством. Ни один. И вот теперь, когда Светлана Рыбкина послала его куда подальше, Алексей вновь взял нож. "Неудачник", - пронеслось в голове, - "Но и не поддавайся никому!"
   - Ещё будут приказы, товарищ генерал? - обратился Лёша к своему сознанию. - Конечно, никому и ничему не поддаваться. Даже своему влечению к Рыбкиной. Стой в сторонке, пей какао, ни на что не обращай внимания. Глядишь - дольше проживешь. Благодарю.
  

Опрятность магии ничем

Не выдаст истину под гримом,

Да краски радостные скроют

Лицо и душу ощутимо.

Ты ежедневно, ежечасно

Их веселишь,

Кривляний ложь

Немного сменит выраженье

Их равнодушных, пресных рож.

Наденешь свой колпак дурацкий,

Игра начнётся,

И луна -

Большая тихая монета

Оплатит ночи всё сполна.

Веселье лезвием разрежет

Натянутость невзрачных дум.

Фокусы клоуна фальшивы,

Хотя мир трюков не угрюм.

С лица искусственные слёзы

Фонтаном брызнут,

Чтобы вдруг

Наигранность и театральность

Скуку развеяли вокруг.

Под яркой маской идиота

Перед жестоким миром впляс

Идёшь,

Хотя шута искусство -

Для королей всего лишь фарс.

   На работе Светлана и Алексей теперь разговаривали редко. Общие рабочие фразы, стандартные, будничные движения, никаких намёков на разговор в машине. А вот что касается их то и дело встречающихся взглядов - Светлана в глазах Алексея прочитала обречённость... Обречённость быть лохом и неудачником за свои же чувства. За свою же собственную любовь. Однако она (Светлана Рыбкина) не собиралась ни с кем встречаться из жалости, не по любви. Встречаться из жалости - это разве правильно? К тому же какая может быть "запасная" любовь? Да, именно "запасная"! Ведь у Светы дети и муж. Правда муж и спивается, намекая на то, что он вовсе не хотел ни на ком жениться.
   Лёша по-прежнему видел во взгляде Рыбкиной интерес к своей персоне. Только теперь это уже вроде был не тот интерес взрослого человека к сопляку/ ребенку/ младшему. Как это ни странно (у Алексея даже мурашки от волнения по спине пробегали), но это был взгляд заинтересованной самочки, вокруг которой важно, словно петушок, ходит и прыгает, как это принято, самец.
  
   Самочки!
  
   Алексею Петрову было тоскливо и задорно одновременно. Света глянет на него и деловито отведет глаза. Деловито и строго. Но строгость была лишь ширмой.
  
   Светлана глядела в ночное окно. Ей казалось, что принадлежащей самой себе она может чувствовать себя лишь ночью. И даже не потому что весь день - это головная боль с бухгалтерией на работе, а вечер (зачастую) - это ссоры и скандалы с мужем. И не потому Света чувствовала себя сейчас хозяйкой самой себе, что детей она отправила на каникулы к родителям за город, а муж, дальнобойщик, уехал в рейс на два дня. Свету просто манило спокойствие, необъятное могущество ночи... "Что это значит? Какое могущество?" - спросит читатель. А писателю тоже не особо - то и вЕдома сия тайна. Просто Свету почему - то манила ночь. Светлана даже сама себе этого не могла объяснить. Может быть, сказались психика, какие-то впечатления, переживания. А, возможно, свобода тем сильнее ассоциировалась у Рыбкиной Светланы с тёмным временем суток, чем больнее била жизнь со своими дневными правилами.
  
  

Горит свеча,

И вместе с ней

Всё тает блеск надежды,

Непримиримо утро вновь

Уносит вдаль тепло.

И лишь звёзд россыпь заблестит на небосклоне -

Ты, одинокая, увидишь,

Что тебе вновь повезло.

  
   Алексей ехал по городской дороге. От местонахождения "Строя" он удалился уже километра на три. В это время его мобилка запищала. Лёша вытащил её из кармана куртки, нажал кнопку и прочитал смску. "Да. Прямо сейчас. Жду". Алексей едва не слетел в кювет. Сердце ускорило бег. Из динамиков лилась композиция "Холодно нам здесь больше уже не будет" в исполнении группы "Кукрыниксы". Лёша достал чистый носовой платок и стёр капли пота с лица. Душевный восторг Петрова не знал границ. Он убрал платок в карман, в котором нащупал пару запакованных презервативов. Убедился, что резинки на месте.
  
   - Никого? - кивнул Лёша на дом.
   Света отрицательно покачала головой, взяла его за руку и повела. Возбуждение захлестнуло Алексея со страшной силой. Какая у неё фигура! А животик (его очертания) - ну прямо как у Дашки. Ко всему прочему, Светлана была чуть выше Алексея в росте. Он обнял её за талию. Света улыбнулась. Очутившись в квартире, в спальне, они тут же упали друг другу в объятия. Светлана словно была готова просто проглотить Алексея.
   "Люблю... люблю", - шептала она ему, целовала и обнимала. Лёша стянул с неё кофту, затем расстегнул и снял бюстгалтер и сжал руками её груди.
   - Предохраняешься? - спросила она.
   Он кивнул и показал резинку. Развернул её и надел. Затем он спросил:
   - У тебя случайно нет в доме ротвейлера... или пекинеса?
   - Что?! - не поняла Светлана.
   Лёша просто обнял её, вновь впился своими губами в её губы. Он положил Свету на кровать.
   При каждом толчке, пока Лёша входил в Свету, Света исполнялась какой-то ощутимой силой. Будто всё могущество небес и земли напитывало Светлану постепенно, всё втекая и втекая в неё. После того, как Лёша закончил, Света расслабилась и закрыла глаза. Они лежали, обнимаясь. Затем уснули.
  
  

Глава 11. "Незаконченная история Джона Уильски"

   Ирина.
  
   Зачем сначала выгонять, а потом являться во сне? Хотя, конечно, это не её вина. "Я ни за что не берусь, так как не распоряжаюсь ни одним своим шагом, а Судьба берёт меня за горло..." писал Михаил Булгаков. В этом измышлении есть что-то страшное. Тот, кто не верит в судьбу, никогда не поймет, почему горести или радости с ним происходят чаще или реже, чем с другими. Те же, кто верит, возможно, поймут, что даётся лишь одна возможность пройти путь перед тем, как выключатель судьбы будет повернут и свет погаснет. Судьба дает призрачную надежду, затем отнимает её, добивает лежачего, не давая возможности подняться. Но она щедро предоставляет шанс вволю надышаться перед смертью. Как же быть после всего этого? Как относиться ко всему? Воспринимать всерьёз или посмеяться надо всем?
  
   Ирина.
  
   Ещё вчера все было просто... пока Олег её не увидел в соседском окне через объектив подзорной трубы.
  
   Она просто истеричка, черт её дери! Неужели она ничего не поняла? Неужели небольшая разница в возрасте (да и вообще разница в возрасте) для неё имеет значение? Почему? Потому что общество умников вокруг втирают тебе и навешивают ярлыки, что, мол, "так неправильно - ты чО делаешь - это некрасиво"?
  
  

Прости за то, что ты любима,

За то, что ею тебе быть.

И даже если не простишь ты,

Знай - буду всё равно любить...

***

   Олег увидел Иру в продуктовом магазине в городе. Она шла с подругой. Девушки разговаривали. Наконец её глаза встретились с его глазами. Олег увидел во взгляде Ирины то, что заставило зацепиться за надежду. Он увидел в её взгляде нечто, говорящее, что ещё не всё потеряно. В её глазах, как это ни странно, было... уважение к Олегу и никаких насмешек. Она смотрела на него не так, конечно, как кролик смотрит на удава или ягнёнок на волка, или же юная девчонка на симпатичного мужчину. Ира не была наивной. У неё была уже давным давно сформировавшаяся личность, а также чувство гордости и собственного достоинства. Но всё же она уважала Олега, а значит, он произвел на неё впечатление, добился её уязвимости перед собой. Олег улыбнулся девушке своей мечты. Выражение же её лица оставалось нейтральным. Она остановилась и смотрела на Олега... Да, он произвел на неё впечатление, хотя она и пыталась это скрывать. Теперь он был в этом уверен. Наконец девушка развернулась и молча ушла.
  

***

   Вечером как обычно Ира поднялась наверх, уставшая после рабочего дня. Она разделась, приняла ванну. Затем прошла к себе в комнату. Окно было приоткрыто, и ветерок колыхал раздвинутые занавески. Ирина подошла к выключателю зажечь свет, но раздавшийся в сумрачной тишине громкий шёпот остановил её:
  
   - Не надо. Лучше включим ночник.
  
   Ира вздрогнула и замерла на месте:
  
   - Олег?
  
   Она обернулась. Олег подошел ближе. Луна рассеивала темноту в спальне через окно. Олег смотрел на девушку. Он так хотел очутиться в этой ситуации, но теперь не знал, что делать дальше и как себя вести. Восторг стал разрывать его нутро, бег сердца ускорился... Олег нежно провел пальцами по щеке Ирины.
  
   - Иди ко мне... - тихо попросила она.
  
   Она обняла его за плечи, а он её - за талию. Её губы коснулись его левой щеки. Её дыхание было безупречно свежим, её волосы мягким шёлком лежали на плечах. Руки Олега соскользнули с талии Иры и сжали её ягодицы. Её и его губы соединились. Парочка села на кровать. Ирина скинула с себя халат и осталась нагишом. В свете ночника Олег заметил на правой груди девушки два небольших родимых пятна, прямо возле ареолы соска. Она красива... очень красива, и она не виновата, что Бог её такой создал. Она не виновата, что родилась такой лапочкой... Она словно Афродита, о которой писал поэму Тит Лукреций Кар; Афродита пронизывающая красотой и любовью весь мир; богиня плодородия, вечной весны и жизни. Её тело было будто только что рождено из крови Урана. Крови, попавшей в море и образовавшей пену...
  
   Ирина спустила с Олега нижнее бельё... Стала ласкать его.
  
   Затем Олег целовал её груди. Она запрокинула голову назад.
  
   - Будь моим, а я буду твоей. Милый мой...
  
   Олег ласкал девушку рукой пониже живота. От этих движений Ирина сладостно застонала. Их глаза встретились, губы вновь соединились.
  
   Олег до этого занимался любовью один раз. После того, первого секса головка его члена продолжала оставаться обнажённой из-под плоти некоторое время, и это доставляло дискомфорт. Сейчас Олег не думал о том, что это может повториться. Он входил в Иру, аккуратно и неторопливо, при этом испытывая одновременно боль и экстаз. Их с Ириной животы касались друг друга, её груди с возбуждёнными сосками подёргивались. На лбу Олега проступили блестящие капельки пота. Он входил в Ирину, делая это всё быстрее и напористей. Олег проникал в неё, ощущая, как его и её огни соприкасаются; ощущая, как его организм затягивает бездонная пучина чувственности и блаженной свободы. А тёплое, приятное пламя внутри всё росло и росло, повергая разум в сладкое опьянение. Настал момент, когда он перестал двигаться; когда в напряжённом теле стали играть непроизвольные спазмы; когда горячий поток его бурлящей энергии наконец-то вылился внутрь Иры, предвещая зарождение в ней новой жизни. Тело Иры словно повторяло все вздрагивания и спазмы тела Олега. Она также перестала двигаться под Олегом, внимая такту его движений и растягивая миг наслаждения. Они испытывали оргазм одновременно.
  
   Они лежали запыхавшиеся, обнявшись и приходя в себя после их страстной близости. Ирина положила голову Олегу на плечо, рукой она мягко ласкала его немного покрытую волосами грудь. Он же водил ладонью по её бедру.
  
   - У тебя правда такие чувства ко мне? - тихо спросила Ирина.
  
   Олег поцеловал её в лоб и сказал:
   - Сказать, что ты мне нравишься - не сказать ничего. Я люблю тебя. Безумно. Всем сердцем и душой.
   Повисла пауза. Затем Ира произнесла:
   - Ты сам сочинил то стихотворение, что подарил мне?
  
   - Это важно?
  
   - Для меня да.
  
   - Сам. Сказать по правде - никогда не сочинял стихов. Терпеть их не мог. Но теперь мне кажется, что это самое волнующее занятие. Не считая, конечно, занятия любовью с прекрасной девушкой.
  
   - У тебя был кто-нибудь раньше?
  
   Олег помолчал, глядя в тёмный потолок.
  
   - Да.
  
   - Она красивая?
  
   - Она была также прекрасна, как и ты. Но у неё были родители и старший брат, которые ненавидели меня. А ей говорили, мол, он тебе не пара. В общем, около года назад она наглоталась таблеток. Доза оказалась смертельной. Врачи её не спасли.
  
   - Какой ужас.
   - Жизнь преподносит сюрпризы, и никуда от этого не деться. Вот, к примеру, ты выгнала меня в первый раз, но теперь, похоже, твоё отношение ко мне изменилось.
  
   Ирина ответила:
   - У меня есть... был жених. Он пил, издевался как хотел. Я ушла от него. Потом повстречала тебя, а ты решился на такой опасный и отчаянный шаг, как влезть ко мне в окно. Да ещё сказал, что с ума по мне сходишь. Я подумала, а что, если это знак свыше? Кроме того, ты мне понравился...
  

***

   Брат Олега Алексей был когда-то помешан на рок-культуре. Лёша раньше, когда ещё оканчивал школу, говорил, что хочет быть рок-певцом. И именно тогда, будучи десятиклассником, он организовал свою первую музыкальную рок-группу из трёх человек. Это, конечно, было, по большей мере, баловство. Но Алексей считал подобную кустарную организацию чем-то вроде важного шага в будущее. Он говорил, что любые рок-группы делятся на две категории: те, что развиваются самостоятельно и те, которые относятся к "продюсерским проектам". Он не мог определить, какая из данных категорий заслуживает более благоговейного отношения - музыканты, сами создающие себе имидж и репутацию, или музыканты, которым имидж и репутацию диктуют другие. Хотя, если ты истинный любитель музыкального искусства, тебе по барабану, какой стиль использовать. Главное - осуществить свою заветную мечту. Ведь рок-музыка - это глубокое и серьёзное явление, которое уже долгие годы несёт заслуженное звание душевного искусства. Мама Лёши называла такое не музыкой, а безобразием, бешеными перипетиями, роботизирующими (или зомбирующими) слушающие массы. И слушатели сами превращаются в нерациональных существ, подчинённых своим внутренним эстетически неуравновешенным тенденциям. Алексей отвечал на такое мнение скандалами, утверждая, что это никакое не "безобразие". Напротив - року присуще свойство заводить толпу с лёгкой и наглядной передачей фольклорных элементов различных культур. Благодаря этому свойству человек постигает универсальный объект искусства.
   Окончив школу, Алексей съехал от родителей и стал снимать квартиру в городе. Он поступил в университет на айтишника, а от мысли развиваться в области музыканта отказался. Однако одноклассница Лёши, которую звали Галина Лапина, была в Алексея Петрова влюблена ещё со времён средней школы. И Лапина тоже, как ни парадоксально, испытывала страсть к рок-культуре. Она была одной из тех трёх людей, которые составляли школьную рок-группу под началом Алексея Петрова. Знала, что у Алексея всегда была страсть к рок-музыке, и его навыки в данной сфере развития были приличными.
   Сейчас Галина нашла Алексея в соцсетях и связалась с ним, заявив, что она является солисткой одной рок-группы и, по совместительству, музыкальным продюсером. Сказала, что очень бы хотела, чтобы Лёша попробовал вступить в данную музыкальную группу.
  

***

   Костя терпеть не мог геев...
  
   Вот и сейчас здесь, в ресторане, где было полно народу, где из кухни доносились запахи различных готовящихся блюд, где одетые в строгие костюмы официантов парни и девушки приветливо подавали посетителям меню, а также играла приятная попсовая музыка - здесь и сейчас Костя наткнулся взглядом на парочку этих...
   Константин опёрся рукой о стену в надежде дойти до выхода из зала ресторана и уйти домой. Но, увидев в противоположном конце помещения сидящих за столиком двух геев, мирно воркующих о чём-то и держащихся за руки, остановился. Он опустил глаза. Его лицо исполнилось злобой. Зубы были стиснуты настолько, что едва не покрошились. Тошнота и головокружение тут же отошли на второй план. Вскипевшие внутри Кости злоба и ненависть перевесили всё. Костя развернулся и направился назад в кухню. Прошло чуть меньше минуты, как он вновь появился в зале. В его руке был огромный кухонный нож, которым обычно измельчались куски туш животных. Егоров направился прямиком к столику, за которым по-прежнему сидели нетрадиционалы. Его лицо перекосилось и стало физиономией психически неуравновешенного. Перед глазами, словно в прицеле снайперской винтовки, находилась лишь эта чёртова парочка извращенцев. Все остальные просто слились в сплошную второстепенную массу, оставшуюся за пределами цели.
  

***

  
   Галина Лапина и Алексей Петров сидели в кафе-ресторане под названием "Отдых со вкусом". Галина всю жизнь была худенькой. Её серьёзное, задумчивое лицо всегда напоминало лик вечно что-то изучающей студентки неопределённого курса. Только раньше она свиду была более... женственной что ли и хрупкой, нежели её внешность вырисовывала её теперь. Она теперь носила короткую стрижку (под мальчика) и перекрасила волосы с русого цвета в чёрный. В носу у неё сейчас было кольцо, на груди - серебряная толстая цепь. Одета она была в белую футболку, выглядывающую из-под тёмно-серого худи, синие джинсы и белые ботосы. На шее виднелись молодёжные татуировки. Признаться по правде, Алексею показалась немного странной эта встреча. Зачем Галя пригласила его встретиться в кафе в срочном порядке? Можно было обсудить приглашение в музыкальный состав и в переписке или по телефону. Но, вместе с тем, Петров знал, что Лапина всегда была в него влюблена. Влюблена просто до безумия. И сейчас, скорее всего, уцепилась за возможность вновь быть рядом с Алексеем и в дальнейшем завести с ним отношения и роман. Ну да, а как иначе? Поэтому и только живая встреча сейчас. Хотя Алексей Галину не любил никогда. И не спал с ней. А теперь, после того, как он встретил Светлану, и та ему отдалась, он и вовсе не рассматривал возможность заводить с кем-то ещё отношения.
   - Послушай, - улыбнувшись, молвил Лёша Гале, - ты ведь раньше никогда не стриглась под парня и не намеревалась выглядеть как парень. Я, когда увидел в сети твои нынешние фотографии, да и сегодня увидел тебя, то реально показалось, что встречаюсь с мужиком. Не обижайся. И в мыслях не было тебя обидеть - просто любопытно. Решила имидж сменить со времён выпускного?
   - Я и не обижаюсь, - улыбнулась в ответ Лапина. - Мне многие этот вопрос задают. Да, как-то вот захотелось немного сменить внешность и отойти от облика прежней, слащавой, так сказать, Гали и стать более брутальной Галей. Хотя... многим дано измениться внешне, но не каждому дано изменить свою внутреннюю, душевную организацию. Например, ты ведь знаешь, моё отношение к тебе и о моих чувствах к тебе.
   - Галь, знаю, - улыбка на губах Петрова ослабла. - Всегда знал. Прости за то, что не мог и не могу тебе ответить взаимностью. Тем более сейчас, когда у меня есть любимая женщина.
   Лицо Лапиной погрустнело. Девушка положила свою руку на руку Алексея и промолвила:
   - Не переживай. Я всё понимаю. Преследовать тебя не намереваюсь.
   Лёша взглянул в глаза Гали и на её грустную улыбку. Кивнул. Виновато отвёл глаза.
   Официантка подала меню. Алексей тут же раскрыл его и стал изучать список блюд. В то же время резкий удар в голову, сопровождающийся противным хрустом, отбросил Лёшу из-за стола. Он не понял, что произошло. Было похоже, что сквозь крышу ресторана ударила молния, разряд которой пришелся аккурат в Алексея... Упав на пол, он поднял голову, пытаясь оглядеться. Его глаза были расширены, но он ничего не видел. Точнее видел, но в очень смутных тонах. Его соображения, словно сдутые ветром шляпки отцветших одуванчиков, превратились в набор воздушных пылинок. Гул толпы вокруг стал однообразным утробным гудением, словно в магнитофоне зажевало старую аудиокассету. Внутри головы постепенно разрасталась боль, которая всё отчетливее и отчетливее пульсировала. Шок сковал Лёшу железными цепями. Вслед за болью тело стала наполнять свинцовая слабость. Алексей то и дело беспомощно тряс головой, не позволяя сознанию погрузиться в пучину сна. Сгусток липкой массы стекал по лицу, заливая глаза, щёки, наполняя открытый рот, капая на футболку и джинсы, а также на пол. Приложив к кружащейся голове руку, а затем отняв её от головы, Лёша увидел, что рука багрово-красная. Она вся была в крови. Сознание всё ещё шаталось в голове, словно старая шлюпка на море в шторм. Но вскоре оно обязано было покинуть неуклюже шевелящегося, словно подстреленное животное, Алексея Петрова. Испуганные, перекошенные лица соскочивших со своих мест других посетителей, глядящие на Лёшу, напоминали какие-то странные карикатуры. Карикатуры, провожающие взглядами корчащегося на полу Алексея. Они ПРОВОЖАЛИ его... Его провожал сам расплывающийся перед глазами мир.
  
   Боль.
  
   Чертова боль убивала его, перекрывая доступ к прежней жизни.
  
   Боль...
   Она вытекала из головы Алексея бесконечным потоком. Этот проклятый поток уносил и уносил с собой жизнь. По каплям, по крупицам, но жизнь постепенно уходила из Петрова. Он смутно различал, как чей-то силуэт склонился над столом, где только что сидели они с Галей. И этот силуэт размахивался и размахивался, с силой опуская на голову лежащей лицом на столе Галины Лапиной то ли нож то ли тесак... Этот незнакомец потрошил Лапину. Потрошил её шею и голову, выбивая наружу кровь и частицы мозга. При этом до слуха тяжело раненого в голову Лёши доносилась ругань. Эта нецензурная ругань характеризовала геев и лесбиянок в самом нелицеприятном свете. Алексей уже не мог различить каждое слово, что выкрикивал убийца. Но общий смысл был ясен: люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией не имеют права на жизнь.
  

***

   "7 апреля", - напишет Ирина в своём дневнике, - "В дверь позвонили. Я мыла посуду на кухне и смотрела сериал "Земля любви, земля надежды". Пройдя в прихожую и открыв дверь, я обомлела: на пороге стоял Костя. Его лицо было бледным и взволнованным
  
   - Что случилось? - Я как зачарованная смотрела на своего бывшего жениха. Я не могла понять, что он тут делал; зачем приехал из города сюда, в Тихое. Да ещё на ночь глядя.
  
   - Мне нужно с тобой поговорить, - пробубнил Костя.
  
   - Сколько повторять одно и то же! Нам больше не о чем говорить. Уходи, прошу тебя и больше не появляйся в моей жизни, - Я хотела было закрыть дверь, но Костя насильно ворвался в дом. Я испугалась.
  
   - Уходи. Сейчас придёт мама. Она не должна тебя видеть. Она пьёт таблетки от сердца, ей нельзя нервничать.
  
   - Тогда давай уйдём в твою комнату. Я не покину дом, пока мы не поговорим.
  
   Я отвела глаза в сторону, откинула волосы. Затем вновь взглянула на Костю. У того по-прежнему было выжидающее выражение лица.
  
   - Хорошо, - Я повернулась и направилась к лестнице. Костя последовал за мной.
   Мы поднялись наверх, вошли в мою комнату. Я повернулась к Косте. Повисла напряжённая пауза, но я ее нарушила:
  
   - Слушаю тебя.
  
   - Ты знаешь секрет безумия?
  
   - Что?
  
   - Безумие - это то, что меняет тебя, перестраивает изнутри, усыпляет твою бдительность, возвращает тебя к первобытному состоянию. Но истинное исступлённое безумие - это такая штука, от которой невозможно отделаться. Вопрос состоит в следующем: каков фундамент этого самого безумия? Какова подоплёка? Что послужило причиной твоего личного перестраивания? Если причина в пустом, скучном нервотрёпстве, вызванном рутинными проблемами, тогда в этом нет ничего экстраординарного. Но если причиной безумия становится любовь, это - страшно. Страшно, потому что такая причина превращает тебя в машину, которая забывает, что такое страх. В машину, механизм которой перезагружается и работает сам собой, без отдыха. Эта машина подконтрольна лишь тому самому чувству, что привело к её созданию. Кроме того, всё это случается лишь со слабыми... Признаться по правде, я никогда не был сильным, и ты имела возможность в этом убедиться. Ты невиновата в том, что со мной происходит, детка. Виновато чувство, которое я испытываю к тебе и которое не могу убить. Чувство, объединившее нас с тобой. Когда кто-то говорит кому-то, что готов ради него (неё) на всё, - это первый шаг к безумию. Мы не осознаем того, что стоим на пути к безумию.
  
   - Зачем ты всё это рассказываешь? - Я села на кровать.
   Костя медленно достал сзади из-за пояса огромный нож, покрутил его на свету и приложил к своей правой щеке.
   - Я сегодня убил двух человек, - молвил он. - Ты ведь не хочешь стать жертвой номер три, верно, девочка моя?
   В его чёрных глазах было ледяное спокойствие... Ненормальное, жестокое спокойствие. Человек с такими глазами не обязан спрашивать ни у кого разрешения по поводу чего бы то ни было. Он лишь предупреждает, что ему что-то нужно и всё.
  
   У меня из глаз медленно покатились слёзы.
   - Костя, ты болен. Тебе нужна помощь.
  
   - Ты права, солнышко, - ответил он. - Но моя болезнь неизлечима. Ты должна знать, что я не отдам тебя никому.
  
   - Мы не давали друг другу клятву верности у алтаря.
  
   - Мы встретили друг друга, влюбились, не могли друг без друга. Этого вполне достаточно...
  
   Я смотрела то на Костю, то на нож в его руке:
  
   - Я прошу тебя... я умоляю - уходи. Оставь меня в покое.
  
   - Ты забыла меня? Нет, ты не забудешь меня. Наша любовь бессмертна.
   Он медленно опустился на постель рядом со мной, убрав нож за пояс. Я всё также смотрела на него измученными глазами. Он прикоснулся к моей щеке, затем положил руку мне на бедро.
   - Помнишь, - произнёс он, - как ты жаждала грубой любви? Может, повторим? Прямо сейчас, а?
  
   Я закрыла глаза, чувствуя, как его рука медленно скользит по моему обнаженному животу вниз, под шорты. Затем я мрачно взглянула на Егорова. В моих глазах мелькнуло презрение.
  
   - Это ведь тебе нравилось, солнышко? - улыбнулся Костя. - Почему же теперь я не чувствую в тебе привязанности ко мне?
   Он опрокинул меня на спину, расстегнул мне шорты и стал стягивать их.
  
   - Нет, Костя! Не надо. Прекрати!
  
   Я отбивалась, отталкивала его, но он был сильнее. Он разорвал на мне сорочку и стал целовать мою грудь.
  
   - Нет! Отпусти меня...
  
   Но он продолжал. В этот момент перед моими глазами мелькнула торчащая у Кости из-за пояса рукоять ножа. Я схватилась за неё, резко рванула на себя. Когда нож оказался у меня, я размахнулась и ударила им Костю в шею. Костя выпрямился. Его глаза уставились вверх, рот открылся. Он схватился за шею, начав хрипеть и задыхаться. С закатившимися глазами, вздрогнув, он неуклюже повалился на постель. Минуту спустя, я истерично рыдала, лёжа на постели и закрыв ладонями залитое чужой кровью лицо. Рядом лежало подергивающееся в конвульсиях тело с кухонным ножом в шее, из которой рекой хлестала кровь...".
  

***

   Олег включил телевизор, где как раз начинались его любимые "Улицы разбитых фонарей". Жизнь стала намного интереснее и живее после райской ночи с Ирой. Он был просто в не себя от счастья. Он не афишировал это - к чему это делать? Не нужно. Ведь ей двадцать девять, ему - восемнадцать. Жаль, что человек не может временно прекратить становиться старше, чтобы подождать, пока не станет старше другой человек. Это было бы кстати. Ну да ладно. Главное - насчет Ирины он не ошибся. Она его любит. Она хочет быть с ним.
  
   Олег смотрел сериал, тем временем обрисовывая в голове свою дальнейшую жизнь с любимой девушкой. Он не мог долго оставаться без Ирины. Хотел её видеть. Хотел видеть прямо сейчас... Подзорная труба по обычаю была водружена на подоконник. Олег прильнул к глазку, покрутил кольцо просветления оптики.
  
  
  
   Как она могла... Черт побери, как она могла так поступить?! Ведь говорила, что любит. Неужели всё понарошку? На самом деле лгала. Это был всего лишь розыгрыш. Она не любит Олега. Сейчас она ласкает и ублажает в своём доме другого. По-видимому, это её бывший жених, о котором она говорила. Он пришел к ней, и она простила его, забыв про Олега. Она простила своего бывшего жениха, и сейчас они занимаются любовью в доме напротив. Они там, Олег здесь - вновь один-одинёшенек, преданный и забытый.
   Лёжа на полу и глядя в потолок, Олег слышал, как по телевизору сериал прервался экстренным выпуском новостей. В них сообщалось о зверском убийстве двух людей в кафе под названием "Отдых со вкусом" в городе Лебедь - Светлый. Говорилось, что личность преступника установлена и его фамилия Егоров. Что полиция просит быть бдительными и, опознав убийцу по предложенному на экране фото, тут же звонить по дежурным телефонам. Диктор сообщил имена и фамилии жертв преступления, и Олег понял, что, помимо всего прочего, у него больше нет брата. Его губы задрожали, в глазах блеснули две слезинки. Когда он закрыл глаза, слёзы покатились по щекам. Сейчас он не думал конкретно о смерти Лёши или измене Иры. Просто он не понимал (отказывался понимать... напрочь отказывался), почему всё именно так, как оно есть. Зачем весь этот грязный и лживый мир? Зачем надежды, планы, иллюзия истинной любви, если всё это рушится в один момент, будто ничего и не было? Зачем? Зачем пытаться настроить себя на нужный лад, внушать себе то, чего на самом деле нет и никогда не было? Зачем старательно расчерчивать на песке свою жизнь, если рано или поздно она будет смыта набежавшей из моря волной? Зачем вообще жить? Жить, чтобы мучаться и мучаться, чтобы потом как-то жить...
  
   Олег поднялся на ноги. Подошёл к компьютеру и вывел его из спящего режима нажатием на клавиши. Затем кликнул указателем мыши по папке с названием "Творчество О.П", открыл документ с черновым текстом своей книги. Пролистав ползунком все тридцать (или около того) страниц текста, Олег внизу последней страницы, крупным шрифтом напечатал: "Счастье - всего лишь иллюзия...". Затем, сохранив изменения в документе и выключив компьютер, он неторопливым шагом вышел в коридор, держа в своей голове одну-единственную ясную мысль. Направился к ванной комнате.
  
   У каждого есть возможность спастись от всего. Панацея существует - нужно лишь твёрдо определиться для себя, желаешь ли ты спасения. Не обязательно терпеть то, что выплёскивается на тебя, больно бьёт, разрывает душу и сердце. Не обязательно претерпевать эту проклятую жизнь вместе со всеми её глупыми издержками...
  
   Не обязательно.
  
   Жизнь настолько уязвима, хрупка и ничтожна, что лучше смотреть правде в глаза: тебя вообще нет и не было, потому что один неверный шаг - и всего того, что тебе довелось приобрести, как не бывало.
   Самоубийство - грех. Но если бы всё было так же просто, как, например, пустить себе пулю в лоб или встать на стул, затянуть на шее петлю, а затем оттолкнуть стул ногами.
  
   Олега найдут у него дома со вскрытыми венами. Он будет лежать в ванне, наполненной тёмно-красной от крови водой. Его глаза будут смотреть отсутствующим взглядом на кафельный пол, кожа будет бледной.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   21
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"