Тараканова Татьяна : другие произведения.

Ночь подруга, тень сестра

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Постоянный риск, вечные игры с судьбой - если стала воровкой, жизнь враз перестаёт быть спокойной. Ночь для Петры стала хорошей подругой, а тень всё равно что сестра. И, привыкнув на них полагаться, она соглашается выкрасть сердце королевского грифона из лаборатории алхимика Фолькера. Но залезать в некоторые дома может опасно не только для свободы, но и для жизни...
  - Заверяю, голубушка моя Петра, что дело предстоит занимательнейшее. И оплата то какая сочная, жирная... Ей-ей, видят Творцы, не будь я стар, толст и одышлив, сам бы на него пошёл, - Карл поглаживал свою чёрную кучерявую бороду, попивая тёмное пиво, принесённое его молоденькой невесткой. Пухлое лицо трактирщика выражало притворное разочарование., будто он действительно грустил об упущенных возможностях.
  
  - Как хорошо, что я не родилась полвека назад, - на лице Петры не было и следа улыбки. Она к пиву даже не притронулась, предпочитая воспринимать информацию чистым и незамутнённым сознанием.
  
  Снизу доносилась весёлая музыка и пьяные голоса. Трактир "Весёлый Гусь" был местом популярным, и вечерами сюда набивалось много народа, принося Карлу, купившему "Гусь" лет пятнадцать назад, неплохую прибыль. Но Петре было прекрасно известно, трактир - это скорее увлечение и прикрытие, а основной заработок Карла оставляли дела сомнительной законности: скупка и продажа краденого, торговля информацией, посредничество при сделках.
  
  - Полегче, дорогуша. Мои кости ещё не настолько стары, как ты думаешь, - Карл погрозил пальцем, толстым, как сарделька. - Однако, к делу.
  
  Он отпил ещё пива. Крякнул, причмокнул.
  
  Петра терпеливо ждала.
  
  - Ты наверняка слышала о Фолькере, алхимике одном, что на улице Кудесников живёт. Рядом с аптекой Удо и сгоревшем домом. И будет известно тебе, лапушка, что один хороший человечек будет рад, если он лишится кое-какого имущества, - Карл выглядел совершенно беспечным.
  
  - Отчего же не помочь хорошему человеку? - раскосые ультрамариновые глаза Петры внимательно наблюдали за собеседником.
  
  - Я знал, что ты это скажешь, - Карл был доволен. - Знаком я с этим Фолькером... Жаден, как сорока. Довелось прошлой зимой покупать у него парочку эликсиров, так алхимишка такую цену заломил, что я чуть не посидел, когда её услышал, - Карл вытер пену с пышных усов.
  
  - Буду знать, - Петра не была настроена на длинные беседы. Дело предстояло хоть и прибыльное, но сложное, и девушка до последнего сомневалась, стоит ли за него браться. Но деньги были нужны постоянно, ведь воровка тратила их не только на себя.
  
  - Зельями торгует только на заказ, лавчонок никаких не держит. Семьи нет, любовниц и бестолковых учеников тоже. Зато есть парочка слуг, муж и жена. Жена кухарит и убирает, муж тяжёлые работы делает. Ещё Фолькер с наёмничком одним якшается - тот за алхимишкой уже месяца четыре ходит, как нитками пришитый. Боится, наверное, что явится к нему какой-нибудь лесоруб, и раскроит череп топориком в отместку за дурной эликсир. Или наёмник корзинку держит, пока Фолькер по лугам гуляет, цветочки для декоктов собирая. Да кто их там разберёт, - Карл сделал изрядный глоток пива. Казалось, неразговорчивостью гостьи он не был разочарован.
  
  - Что от меня требуется?
  
  - Алхимишка обзавёлся редким ингредиентом. Сердцем королевского грифона. Доводилось, голубушка, слышать о таком? - Карл достал из-за пазухи свёрнутый трубочкой свиток, протянул Петре.
  
  Петра пожала плечами, принимая свиток. Королевские грифоны были существами редкими, и их истребление было запрещено. Но многих магов и алхимиков это не волновало, и части тел гордых магических животных охотно скупались на ингредиенты.
  
  Она осторожно развернула свиток, повертела в руках. Половину пергаментного листа занимало изображение сердца. Петра не была знатоком анатомии, и потому не могла сказать, чем оно отличается от обычного человеческого. Рисунок был нарисован золотой краской, снизу красовался мелкий убористый текст.
  
  Петра прищурилась, вчитываясь. "Строение", "алхимические свойства", "правила хранения"... Девушка гордилась умением читать, но сейчас эти знания мало ей помогли. Так как текст был слишком специфичен, из написанного Петра понимала только отдельные слова.
  
  - Вот эта ерунда тебе и нужна. Размером с небольшую тыкву, золотистая и светится в темноте. С другой какой внутренностью сложно перепутать. Так что... Пришла, забрала, получила деньги, - Карл подмигнул девушке.
  
  - Как у тебя всё просто, Карл, - в голосе Петры слышалось сомнение.
  
  - Я верю в твои способности, - припечатал трактирщик. - А сумма, что получишь за выполнение дельца, неплохо заставляет шевелиться, - Карл грустно посмотрел в опустевшую кружку. - Или скажешь, что я не прав?
  
  -Где сердце может храниться? Есть ли в доме ловушки, обычные и магические? Сторожевые псы? - Петра продолжала рассматривать свиток, проигнорировав последнюю фразу трактирщика. Она сосредоточенно грызла кончик чёрной растрёпанной косы - верный признак крайней задумчивости.
  
  Конечно, Петра обещала Аделинд быть осторожнее... Но сколько всего можно будет накупить для приюта и Габи!
  
  - Скорее всего, в лаборатории. По словам заказчика, для сохранности сердца нужны специальные условия, а их просто так не создать. Насчёт ловушек не знаю, там на месте посмотришь. Учти, дорогуша, хозяин не только алхимичит, но и магией владеет. Так что вдруг рун каких охранных натыкал, чтобы нашему брату гулять неповадно было. Но рунист из Фолькера слабый, так что на сильные знаки и связки ты там вряд ли наткнёшься, - Карл отставил в сторону пустую кружку. - Псов тоже не держит, что удивительно.
  
  -Знать бы ещё, какой из Фолькера маг, - Петра выплюнула косу. - Что у него за способности, известно?
  
  - Обижаешь, - Карл надулся. Пухлые щёки заколыхались, подобно киселю. - Чтобы я, да и не знал таких мелочей? Боевым чародейством Фолькер не владеет, хотя щит в схватке поставить сможет. Руны знает, но плохо. Исцелить способен разве только синяк. За запретными практиками его никто не замечал. А вот в призыве всякой дряни из Отражения хорош, пёсий сын, - Карл крякнул. - Так что с этим аккуратнее.
  
  ***
  
  Весна придала старому, обшарпанному зданию сиротского приюта немного красоты. Покрылась белыми цветами растущая рядом с входом черёмуха, к ней дружно присоединились яблони, а за ними подтянулась и одинокая сирень. Солнечно желтели нарциссы, сдержанно радовали взор тюльпаны, задумчиво раскачивались на ветру ландыши. Цветы были посажены заботливой рукой Аделинд, возглавившей приют три года назад.
  
  Петра уважала Аделинд. При бывшей главе приюта, фрау Биргит, цветов рядом с приютом не росло. Да что цветов... Не до красоты было сиротам, когда из-за дня в день просыпаешься с мыслью, как бы наесться досыта да найти уголок потеплее. Крыша протекала, а от обитавших в постелях клопов деваться было решительно некуда. Сквозняки же гуляли такие, что половина детей постоянно кашляла и чихала, утирая мокрые носы рукавами.
  
  Благодаря Аделинд, пытавшейся измыслить всё новые и новые способы улучшить жизнь подопечных, жизнь в приюте стала лучше.
  
  Петра остановилась. Откинула назад косу, почесала весело вздёрнутый курносый нос, одёрнула кожаный жилет с множеством разновеликих карманов, поправила лямку заплечного мешка, и решительно толкнула калитку. Не успела трёх шагов сделать по приютскому двору, как её окружила радостно галдящая детская толпа.
  
  - Ура, Петра пришла, Петра!
  
  - Расскажешь историю?
  
  - А фокус покажешь? Тот, с монеткой из уха.
  
  - И с платком, - дети зашумели на разные голоса.
  
  Девушка прищурилась, хитро улыбнулась, но ответить ничего не успела.
  
  - Так, дети, отойдите от Петры. И поскорее - взрослым надо между собой поговорить. А если вам заняться нечем, то бегите к фрау Фриде, та вас быстро к делу пристроит, - голос Аделинд, чистый, звонкий и молодой, раздался рядом, перекрывая щебетание детей.
  
  Глава приюта, подобрав полы зелёного шерстяного платья, неторопливо спускалась с нового крыльца. Миловидная пухлая женщина с усталым лицом, она несла себя с воистину королевским достоинством. Ей бы не детьми заниматься, а на балах императорских блистать.
  
  - Кажется, малышня, придётся нам поговорить позже, - Петра потрепала белобрысые вихры одного из детей.
  
  - Давайте, давайте, фрау Фрида ждёт вас в огороде, - Аделинд, гордая и величественная, была подобна кораблю, рассекающему волны. Остановившись на расстоянии пяти локтей от бывшей воспитанницы, она решительно развернула замешкавшегося малыша в сторону его более понятливых товарищей.
  
  Сироты медленно и тоскливо поплелись в сторону огородов, то и дело оглядываясь.
  
  - Пойдём в мой кабинет, Петра, - наставница мазнула взглядом по щуплой фигуре Петры, а затем повернулась, направившись обратно.
  
  - Я тоже рада тебя видеть, Аделинд, - хмыкнула девушка.
  
  Когда через полчаса Петра вырвалась из кабинета главы приюта, то почувствовала страшное облегчение. Голос Аделинд звучал благодарно, но глаза были наполнены затаённой печалью, ведь она отлично знала, на какие средства покупаются те вещи, что бывшая воспитанница приносит в дар приюту. И это расстраивало Аделинд. Она и рада была бы не принимать подарки Петры, отказываться от них, но... Но очередь из благотворителей, жаждущих пожертвовать бедным маленьким сироткам, и не думала выстраиваться перед дверью Аделинд.
  
  Не в силах слушать очередную душеспасительную нотацию, Петра поспешно всунула главе приюта заплечный мешок, наполненный продуктами и одеждой, торопливо ответила на парочку вопросов и поспешила уйти. Оправдывалась она тем, что соскучилась по младшей сестре и дико жаждет её навестить, и Аделинд более чем устроили слова бывшей воспитанницы.
  
  Петра нашла Габи в дальнем углу приютского сада. На него ещё не успел пасть взор деятельной Аделинд, потому красивых цветочных клумб здесь разбито не было. Но зато был милый неухоженный пруд, к которому младшим детям категорически запрещалось подходить.
  
  Но разве мог запрет остановить Габи? Девочка сидела на широком, замшелом валуне, и её худые ноги почти касались кромки воды. Плюх! Плюх! Габи запускала камушки в тёмную водную гладь, пытаясь потопить опавшие яблоневые лепестки, что плавали на поверхности пруда.
  
  Её красивое детское личико выглядело насупленным и необычайно бледным.
  
  - Ты чего такая кислая, Габи? Пытаешься ускользнуть от кухонных котлов фрау Гретхен и грядок фрау Фриды? - воровка подошла ближе и, опустившись на землю, села, скрестив ноги.
  
  Петра достала из многочисленных карманов весело звякнувший полотняный кошель, парочку свертков, перевязанных бечевой, и, наклонившись к сестре, положила их у основания валуна.
  
  - Привет, - буркнула Габи, даже не взглянув на подарки. Девочка, размахнувшись, отправила в пруд ещё один камушек, и долго вглядывалась в расходившиеся от него круги.
  
  - Хорошо себя чувствуешь? - тон Петры стал на порядок серьёзнее.
  
  - Прекрасно.
  
  - Тогда что случилось? Кто-то обидел? - немногословность Габи насторожила Петру.
  
  - Нет, - выплюнула Габи, - Если кто попробует, то мигом пожалеет. Ганс... Всё дело в нём. Петра, он исчез! - взгляд Габи обжёг старшую сестру отчаянием.
  
  - Опять? И что в этом такого?- Петра искренне не понимала причину расстройства сестры. Увидев, как волна возмущения проступает на лице Габи, она торопливо подняла руку, и, выставив ладонь вперёд, и быстро сказала: - Выслушай меня. Ганс убегал из приюта раз двенадцать, и каждый раз вновь возвращался обратно. Или его возвращали, но это сейчас не важно. У людей традиция на праздник Солнца через костры прыгать и венки плести, а у Ганса каждый месяц искать себе свободы и приключений. Почему этот раз должен отличаться от всех прочих? Уверена, что через седьмицу он снова будет вместе со всеми есть знаменитый капустный пирог фрау Гретхен, - она улыбнулась младшей, надеясь её подбодрить.
  
  Не вышло.
  
  - О, да, ты же у нас мастер по побегам. Но Ганс не ты, Петра, - Габи не пыталась скрыть сарказм, - он всегда предупреждал меня перед уходом. Слышишь, всегда! Я ему доверяю, и он мне - тоже, - отчаянно произнесла она.
  
  Габи, обнаружив, что камешки закончились, оглянулась в поисках новых.
  
  - Ганс мог решить, что твоя дружба ему больше не интересна. Вы с ним не ссорились? - Петра решила сделать вид, что гневный выпад младшей сестры совсем её не задел.
  
  - Нет. Точно нет. Всё было, как всегда, - Габриэла замотала головой, отвлёкшись от поиска камней.
  
  - Хорошо. А что об этом думает Аделинд?
  
  - То же, что и ты. Она ведь не верит, что с Гансом случилось что-то, думает, что опять убежал. Фройляйн Аделинд, правда, всё-таки сходила к капитану стражи, и рассказала ему о том, что Ганс пропал. Сказала, чтобы я не волновалась, и стража всё сделает, чтобы Ганса найти. Сделает, как же. Больно им сироты нужны,- Габи скривилась, точно разом проглотила горсть клюквы, часто задышала. Голос её подозрительно задрожал, в уголках глаз заискрились слёзы.
  
  Петра кивнула. Скорее всего, тут сестра попала в точку. При их разговоре Аделинд ничего не сказала об исчезновении Ганса, не попросила о помощи. И это при том, что женщине было прекрасно известно, что до сирот городского приюта страже не было никакого дела. Значит, если Аделинд не кричала на каждом углу об исчезновении Ганса, то была уверена, что мальчишка сбежал.
  
  - Знаешь, Габи... давай я поспрашиваю знакомых? Вдруг кто-то знает, где Ганс сейчас? -Габриэле не удалось склонить Петру на свою сторону. Но если это успокоит Габи, то она готова потратить немного времени на несколько разговоров.
  
  Но сначала воровка разберётся с заданием Карла. Сколько Петра не помогала приюту, ей казалось, что делает она ничтожно мало. На деньги, что Петра выручит с продажи сердца, можно купить фрукты, порадовать детей игрушками и сладостями, и наконец починить это поганую крышу.
  
   Сколько бы Аделинд не поджимала губы, деньги от Петры она примет всё равно.
  
  ***
  
  Обитатели двухэтажного каменного дома на улице Кудесников, в котором жил и работал алхимик Фолькер, готовились отойти ко сну.
  
  Кухарка, выходившая во двор покормить птицу, не заметила, как в приоткрывшуюся заднюю дверь прошмыгнула маленькая фигурка - глиняная мышка-игрушка размером с половину ладони, слепленная быстро, но аккуратно.
  
  Игрушка, покорно подчиняясь воле Петры, юркнула в закуток. Затаилась. Выждала часик для верности, дожидаясь, пока обитатели дома заснут, и, управляемая девушкой, принялась исследовать дом.
  
  Петра не дышала, не чувствовала запахов - но смотрела на мир глазами-выемками, улавливала глиняными ушами таинственные звуки. Ночная темнота превратилась в мягкий вечерний сумрак, а магия, обычно невидимая, предстала перед девушкой в виде разноцветных пятен и цветных линий.
  
  Петра тщательно уводила фигурку подальше от них, запоминая, где какой магический след находится. За те годы, что Петра оттачивала эту сторону своего дара, она научилась определять, какое из пятен вызвано рунной магией, а какое - следы творимого когда-то заклятия. Колдовства в доме хватало, но перед одной из закрытых дверей его было особенно много. Петра это запомнила.
  
  Мышка скользила, сворачивая то к одной двери, то к другой. Кухня, спальни, гостиная... Лестница на следующий этаж...
  
  Мышь, пренебрегая ей, бодро перебралась с пола на стену, и, проехав по ней, оказалась на втором этаже. Петра исследовала и его. Правда, безуспешно.
  
  Лаборатория упорно не находилась. Петра этому не удивилась. Лаборатория - сердце алхимических тайн и секретов, глупо было бы ожидать, что Фолькер оставляет её двери приветливо распахнутой.
  
  Мышь остановилась, вернулась на первый этаж и спряталась за портьерой. Петра решительно оборвала связь с фигуркой, возвращая обратно сознание. А вместе с ним вернулись и неприятные ощущения. Руки и ноги затекли от долгого лежания в неудобной позе, в живот впивался кусок обгоревшей доски, а свежий порез на ладони болезненно ныл.
  
  Петра села на груду обгорелого мусора, размяла запястья. Проверила, хорошо ли закреплены на поясе ножны с длинным кинжалом, легко ли он выходит из ножен. Пересчитала метательные ножи. Охлопала карманы - необходимо было убедиться, что отмычки, глиняные мыши и дымные колбы на месте. Завернулась в тёмно-серый плащ, надвинула поглубже капюшон.
  
  Выскользнув из остова сгоревшего дома, в котором пряталась всё это время, Петра короткими перебежками приблизилась к дому алхимика. В этот час на улице уже не было никого из запоздавших прохожих и припозднившихся гуляк, так что остаться незамеченной воровке было легко.
  
  Легко перемахнув через забор, Петра притаилась в его густой тени. Прислушалась, вгляделась в видневшуюся в свете нарождающейся громаду дома. Достала глиняную мышь, и, отсекая часть сознания, переместила его в фигурку. Затем осмотрелась её зрением, но ничего опасного не обнаружила. Вернув отсечённое сознание, Петра убрала фигурку обратно.
  
  Ступая мягко и бесшумно, воровка добралась до задней двери. Ловко орудуя отмычками, открыла замок, и, притворив дверь, оказалась внутри.
  
  Петра тихо скользила по сонному дому, вжимаясь в прохладные каменные стены. Нервы были напряжены, а чувства обострены до предела. В темноте ничего не было видно, и двигаться приходилось на ощупь, ориентируюсь на зыбкие очертания предметов и воспоминания о том, как выглядел дом зрением фигурки. Приходилось не забывать и о магических следах, замеченных мышью, и тщательно их избегать.
  
  Проходя мимо одной из портьер, воровка наклонилось, и, подобрав первую фигурку-разведчицу, небрежно засунула её в карман жилета.
  
  Не доходя пары метров до подозрительно сильно защищённой двери, Петра остановилось. Магических следов, как помнилось воровке, тут было особенно много. После минутных размышлений она решила, что без дополнительной проверки придётся тяжко, и поэтому решила рискнуть и опять воспользоваться помощью мыши.
  
  Петра достала кинжал, и сделала второй надрез на ладони, параллельно первому. Приложив фигурку к кровоточащей руке, Петра подождала, пока глиняная мышь впитает достаточно крови. Без этого заставлять кусок глины подчиняться девушке не было смысла - слишком много прошло времени с того момента, как Петра кормила его в последний раз.
  
  Перемещать сознание полностью сейчас было бы чистым самоубийством, потому Петра просто отсекла его часть, переместив в фигурку. Это позволяло девушке одновременно управлять как своим телом, так и магической мышью, видя мир сразу двумя зрениями. Концентрация и внимательность при этом сильно снижались, поэтому было куда надёжнее просто запомнить всё, что видела мышь, но идти в темноте, чем зрячей пробираться в чужое жилище, одновременно контролируя фигурку.
  
  Мир сейчас виделся Петре более блеклым и тусклым, чем когда она заключала туда сознание полностью. Девушка взглянула магическим зрением на дверь. Паутинка разноцветных рун, нанесённая у самого порога, была плотной, но иссиня-чёрные и гранатовые нити в ней выглядели тонкими, слабыми и неопрятными, а сам узор был ассиметричен. Признаки далеко не великолепного руниста. Это внушало надежду, что не придётся долго возиться со снятием защиты.
  
  Привычным усилием воли Петра вернула отсечённую часть сознания, вновь ощутив себя единой и цельной. Замерла, проверяя, не изменилась ли что за эти мгновения. Дом на улице Кудесников всё так же был тих и беззвучен.
  
  Надо было приниматься за работу.
  
  Петра сделала крохотный шажок. За ним ещё один. Затем, поджав под себя левую ногу, прыгнула, осталась стоять на одной ноге. Выдохнула - кажется, получилось не задеть силовые линии рунного рисунка. Ещё один прыжок, на этот раз - на обе ноги. Петра сделала крошечный шажок. Немного повернулась. Отскочила назад, а затем, встав на цыпочки, сделала три длинных шага. Замерла, опасно балансируя, и, выровняв равновесие, шагнула к двери.
  
  Петра стояла на маленьком безопасном пятачке в полутора локтях справа от замочной скважины. Подойти к ней ближе не вышло бы при всём желании - рядом с порогом была слишком плотная рунная защита.
  
  Петра вновь достала отмычки. Механизм замка был сложнее, чем на входе, да и стоять в такой позе было неудобно. Так что провозиться с открытием двери девушке пришлось в несколько раз дольше. Наконец замок тихо щёлкнул, Петра толкнула дверь, и та, заскрипев, открылась.
  
  Длинное помещение было слабо освещено зеленоватыми шарами магического света. Оно было длинным и широким, с высоким потолком, и было похоже на лабораторию. Окон не было вовсе. Неровный свет плавающих в воздухе шаров то тут, то там выхватывал длинные столы, заставленные котлами, колбами, ретортами и перегонными кубами; шкафы, полные банок и коробок; свисающие с потолка пучки разномастных растений.
  
  Петра взяла фигурку, с помощью которой осматривала порог лаборатории. Вновь резать руку было не нужно - кровь всё ещё продолжала воздействовать на глину. Отсекая сознание, воровка с силой подкинула фигурку, заставляя её приклеиться к потолку лаборатории.
  
  Яркие, разноцветные пятна магии то и дело встречались вокруг. Петра не удивилась - ингредиенты нередко имеют магические свойства. Да и сомнительно, что алхимик удерживался от колдовства в помещении...
  
  Но паутина защитных рун и пятна охранных заклинаний встретились Петре только в дальней части лаборатории. Там не было ничего, кроме ряда больших железных клеток. Сверху разглядеть, что сидело в них, Петре не удалось.
  
  Спустив фигурку на пол и подозвав её к себе, Петра соединила обе части сознания. Вслушалась в окружающую тишину, не отзовётся ли та подозрительным шорохом или скрипом. И, придя к выводу, что вокруг относительно безопасно, Петра перешагнула остатки защиты и оказалась в лаборатории.
  
  Время терять было нельзя, и Петра, достав полученный от Карла свиток, методично приступила к поискам. Воровка решила начать с самого входа, двигаясь по правой стороне и продвигаясь всё дальше вглубь помещения. Особенно тщательно она рассматривала те участки, где были магические пятна. Искус прихватить с собой что-нибудь ещё помимо сердца был велик, но Петра, стиснув зубы, приказала себе не отвлекаться.
  
  Чем дальше, тем осторожнее продвигалась воровка, всё ближе и ближе приближаясь к клеткам и опутывающим их рунам.
  
  Наконец Петра остановилась рядом с объёмной банкой, скромно притулившейся в очередном шкафу. В прозрачном растворе плавало оно.Крупное, раза в два больше человеческого. Золотистое. Слабо светящееся изнутри.
  
  Петра скинула капюшон, поднесла к глазам свиток, затем, сравнивая, взглянула на банку. Губы воровки невольно расплылись в улыбке.
  
  Она нашла сердце королевского грифона.
  
  Петра засунула свиток в поясную сумку, а после с трепетом подхватила банку.
  
  - Петра? - воровка услышала голос. Тихий, недоверчивый, словно его обладатель не верил своим глазам.
  
  Воровку будто ведром холодной воды окатило. Она застыла в нелепой позе, сжимая банку мгновенно вспотевшими ладонями. Стараясь не поддаваться панике, Петра медленно развернулась.
  
  Четыре клетки с толстыми железными прутьями стояли впритык друг к другу. Неверный свет магических огоньков, витавших под потолком, почти не освещал пространство перед ними.
  
  Но один из магических огоньков, дрогнув, переместился в сторону клеток, и Петре хорошо удалось разглядеть обитателя ближайшего к ней узилища. Грязный большеглазый мальчишка лет десяти, открыв челюсть, таращился на воровку.
  
  - Ганс? - несмотря на потрёпанный внешний вид парнишки, его было сложно не признать. - Почему ты в клетке?
  
  Мальчик тяжело поднялся и вцепился в прутья. На Петру повеяло зловонными ароматами немытого тела и нечистот. Словно перед ней был не воспитанник небогатого, но чистого городского приюта, а один из бродяг Бедняцкого района.
  
  - Это они... Злобный колдун и страшила с топором, накинули мне мешок на голову и притащили сюда. Дядя Раймунд, Ортвинн, Хэймо... с ними они тоже так поступили, - Ганс всхлипнул, - Хэймо...бедняга Хэймо... колдун и страшила пришли за ним, и он больше не вернулся в клетку. Я слышал, мы все слышали, как Хэймо кричал. Это было так ужасно! Так страшно! - Ганс мелко трясся. - Помоги, нам, Петра, ты ведь всё можешь, я знаю... Я не хочу умирать. Обещаю, всегда буду слушать фройляйн Аделинд,- было видно, что мальчишка очень сильно напуган, и хотел поскорее выбраться из лаборатории.
  
  Во второй клетке виднелся смутный человеческий силуэт, а третья и четвёртая продолжали скрываться во тьме и тишине.
  
  Петра сглотнула. Держать банку в руках вдруг стало в разы тяжелее, будто сердце грифона, подчиняясь неким неведомым чарам, внезапно превратилось в свинец.
  
  Ганс, своевольный, вспыльчивый, но очень добрый Ганс. Любящий песни и лошадей, мечтающий стать путешественником или бродячим артистом. Неряха и лентяй. Лучший друг Габи.
  
  Петра почувствовала, как её начинает захлёстывать ярость. Фолькер посмел обидеть приютского. Выследил, поймал, заключил в клетку, словно льва в зверинце. И знал, мерзавец, кого стоит выбрать жертвой! Ведь одно дело - похитить сына кого-нибудь из уважаемых горожан. Другое - сироту из приюта. Ещё и выбрать того из воспитанников Аделинд, чьё исчезновение не переполошит приютских.
  
  Для чего? Зачем Фолькер это сделал? Скольких уже успел похитить, давно ли этим занимается? Знал ли Карл о похищенных, когда разговаривал с Петрой в "Весёлом Гусе"?Или скромно предпочёл умолчать, решив, что это к делу не относится?
  
  Сколько вопросов...
  
  Петре хотелось вскрыть замки и освободить Ганса. И другие клетки тоже открыть, выпустив на волю их обитателей. Чтобы Фолькер, застав распахнутые решётки, испугался - вдруг об его маленьком секрете станет известно. А можно и вовсе прокрасться в спальню к алхимику, и поговорить с Фолькером. Хорошо так поговорить. По душам.
  
  Девушка медленно перевела взгляд на банку. Сглотнула.
  
  Она не сделает ничего из этого. Рунная сеть перед клетками была слишком плотной, Петра не сможет к ней подобраться. Придётся идти напролом, и в лучшем случае магия переполошит весь дом. А может и парализовать воровку на месте, и усыпить, и заморозить...Даже не будь клетки защищены рунами - Гансу надо будет миновать другие, у порога лаборатории. А Петра сомневалась, что истощённый мальчик сможет так же ловко миновать их, как она, и тихо выбраться из ночного дома. А другие пленники... она даже не видит, кто там сидит. Разумно ли будет их освобождать?
  
  Стало мерзко.
  
  - Я..., - слова застряли в горле. Как сказать маленькому перепуганному мальчику, что сейчас развернёшься, уйдёшь, и бросишь его умирать?
  
  - Петра, помоги, - Ганс продолжал всхлипывать.
  
  Мозг девушки продолжал лихорадочно искать выход. Написать анонимное письмо капитану стражи, поведав об "увлечении" Фолькера? Так алхимик человек в городе известный, влиятельный... кто поверит гнусной писульке? Прийти и рассказать всё лично? Скорее всего стража не примет слова Петры всерьёз. Всё по той же причине - кто она, а кто он? Да и не объяснишь ведь, как в лаборатории оказалась. Скажешь правду - не с Фолькером расправишься, а сама себя в городскую тюрьму посадишь.
  
  А ей надо поставить на ноги Габи. И кто-то должен помогать приюту...
  
  - Уходи, девушка, не слушай мальчишку. Нас ты не спасёшь, а себя погубишь. Да ты и сама это понимаешь, если не глупа, - тёмный силуэт из второй клетки заговорил надтреснутым мужским голосом.
  
  Магические светильники погасли внезапно. На миг всё вокруг утонуло в темноте, а затем лабораторию залило жёлтым светом, ярким, как тысяча свечей. Он высветил всё вокруг - грязно-жёлтые разводы на полу, скрюченного уродца в одной из банок, упорядоченные по размеру колбы на ближайшем столе... Двух других пленников. Тот, что посоветовал бежать, оказался молодым мужчиной в некогда белоснежном одеянии служителя Творцов, а обитателем третей клетки был измождённый мальчик лет на шесть младше Габи.
  
  - Повернись. Медленно. И без глупостей. Только попробуй дернуться - сразу умрёшь, - голос не угрожал, не пытался запугивать. Он просто ставил в известность, и Петра сочла за лучшее подчиниться.
  
  Они стояли на противоположном конце лаборатории. Фолькер, высокий, надменный, со всклокоченной козлиной бородкой, стоял, скрестив руки на груди. Наёмник, уродливый и лысый, обвешенный оружием, целил в Петру из арбалета. А за спинами парочки виднелся призванный из Отражения элементарный дух, слепленный из разномастных валунов.
  
  Элементаль был выше Фолькера раза в полтора, и был в разы опаснее нацеленного на Петру оружия.
  
  - Не ожидал я гостей, - алхимик смотрел на Петру, как на любопытный экспонат. - А теперь поставь сердце на пол. Спокойно и без резких движений.
  
  Петра сделала, как ей сказали. Потом осторожно выпрямилась, взглянула в рыбьи глаза алхимика, перевела взгляд на ухмыляющуюся рожу наёмника. И поняла - они не дадут ей уйти. Всё сделают, чтобы Петра навеки осталась в лаборатории. Она слишком многое увидела, и потому Фолькер ни за что не будет сдавать городской страже незадачливую воровку.
  
  - Оп-па-па, мастер, кажись, материальчик на опыт твой сам к тебе идёт, - наёмник ощерился, и Петра решила действовать.
  
  Она резко рванула с места. Ей повезло: наёмник замешкался, и арбалетный болт не прошил тело воровки насквозь, а пролетел мимо. Петра нырнула за толстый массивный шкаф, и бросилась на холодный каменный пол. Рука её скользнула в карман жилета, и девушка выудила на свет две плотно закупоренные колбы толстого стекла с дымчато-серой жидкостью внутри. Сжав одну из них в руке, Петра выдернула зубами пробку и кинула колбу в проход между рядами. Та засвистела, зашумела, затем из её горлышка повалил густой и плотный дым, заполняя всё пространство вокруг.
  
  Сверху что-то треснуло, лопнуло. Петру осыпало черепками, за шиворот полилось нечто тёплое и липкое. Это второй болт прошил шкаф, за которым пряталась Петра, разбив один из стоящих наверху глиняных горшков.
  
  Пробку из второй колбы получилось выдернуть только после некоторых усилий. Петра размахнулась и отправила новую колбу вдогонку к первой. Дым стал плотнее, послышалась громкая ругань наёмника, крики Фолькера и Ганса, тяжёлый топот элементаля.
  
  Петра перекатилась вбок, чувствуя, как жалобно захрустели под её весом черепки. Встала на четвереньки, и, действуя под прикрытием расползающегося всюду дыма, нырнула за каменный выступ, сгорбившись за ним.
  
  Петра выхватила кинжал из ножен. Поморщилась - после встречи с черепками руки были нещадно иссечены болезненными царапинами.
  
  Дым всё густел, густел... и это чуть не сгубило воровку. Да, Фолькер и наёмник Петру не видели. Но тварь из Отражения к дыму отнеслась пренебрежительно, и выплывший из плотного серого марева грозный силуэт неприятно удивил и поразил воровку.
  
  Петра кувыркнулась вперёд, рывком поднялась, и гигантским прыжком, на грани возможностей тела, отпрыгнула подальше от опасности. Сзади раздался грохот - это земной элементаль ударил в выступ, служивший девушке убежищем, и отломил изрядный кусок стены.
  
  Её обломки брызнули во все стороны. Один из каменных обломков прилетел Петре в бок, заставив воровку согнуться пополам от боли.
  
  Боль застилала глаза, а инстинкты кричали сотней голосов - беги, уходи отсюда. Если останешься на месте, то умрёшь. И Петра попятилась, натыкаясь на столы и шкафы. Она слышала, как с них что-то падает и сыпется, выдавая местоположение воровки.
  
  Где-то недовольно вопил Фолькер.
  
  Вывалившись из дымного облака, Петра почувствовала, как кто-то вцепился ей в волосы и с силой потянул вверх. Было больно - неизвестный не церемонился. Воровка взвыла и ударила кинжалом назад, с удивлением чувствуя, как оружие проходит сквозь мягкую плоть.
  
  - Аууу! - сзади оглушительно взвыли и отпустили Петру. Девушка с трудом выпрямилась, отняла прижатую к боку руку. Развернулась, уже гораздо медленнее, чем раньше. Выставила вперёд кинжал, готовая вновь атаковать.
  
  Наёмник пытался зажать рану, но безуспешно: тёмная кровь красила пальцы, обильно орошала рубашку и штаны. Лицо его было обиженным, удивлённым, не верящим. Наёмник встретился взглядом с Петрой, и его побелевшие губы искривились, а глаза потемнели от ненависти. Он отнял руку от живота, потянулся было к висевшему на поясе боевому топору...
  
  Но ничего не сделал. Не успел. Перепуганная Петра вскинула руку и полоснула наёмника по горлу. Алая кровь хлынула фонтаном, умирающий забулькал, захрипел, а затем медленно повалился на одно из хитроумных алхимических устройств. Дёрнул в последний раз головой - и затих.
  
  Но радоваться было рано, ведь грохот каменных ног не давал забыть, что с главным врагом ещё не покончено.
  
  Петра шагнула в сторону, чудом не поскользнувшись на луже крови. Повернулась, выплюнув забившуюся в рот прядь волос.
  
  Сквозь рассеивающиеся завитки дыма Петра видела, как элементаль, выбравшийся из лабиринта шкафов, медленно и неумолимо приближался. Фолькер стоял впереди, между Петрой и элементалем. С воровкой их разделяло шагов пятнадцать. Рядом с алхимиком не плавало ни клочка дыма, и это показалось Петре странным.
  
  Либо дым рядом с Фолькером уже успел полностью рассеяться....
  
  Либо...
  
  Петра достала пару метательных ножей. Бросок! Второй! Она метнула их в Фолькера один за другим. Первый нож пролетел мимо, а другой, замерев напротив головы алхимика, звякнул, упав у его ног. Колдун вздрогнул, выругался сквозь зубы, но с места не сдвинулся.
  
  Либо Фолькер поставил защитный барьер.
  
  Девушка попятилась, тоскливо оглянулась на входную дверь. Такую близкую, такую заманчиво приоткрытую... И такую недоступную. Преодолеть руны до приближения твари Петра ни за что бы не успела.
  
  Время замедлилось, стало вязким и тягучим, будто желе. Тварь из Отражения поравнялась с Фолькером и обогнала алхимика. Шаг - наступила на валявшуюся реторту, захрустела, превращая в мелкое стеклянное крошево. Ещё шаг-другой - размазала по полу свежую кровь наёмника.
  
  Мысль, пришедшая в голову Петре, была абсолютно сумасшедшая, глупая и отчаянная.
  
  У неё была одна единственная попытка. Если Петра ошибётся, то будет мертва. И Ганс умрёт, и двое других заключённых. Петра отметила это совершенно спокойно, словно ей всё равно, словно все эмоции резко исчезли - подобно свечам, погасшим от внезапного сквозняка.
  
  Воровка шагнула навстречу элементалю, широким размашистым движением резанула предплечье, и, не дожидаясь, пока замахнувшийся великан расколет её череп, повернулась боком и из-за всех сил ударила тварь окровавленной рукой.
  
  Иногда обладать необычным даром очень удобно. Управляя глиняной фигуркой, проверить дом, который желаешь обворовать. Измазать кровью костяной браслет, заставив прыгать и шуршать в противоположной от тебя стороне... и уносить ноги с остатками украденного добра, пока стража отвлечена. Вынудить плясать красивую фарфоровую куклу (последнюю игрушку, оставшуюся от прежней, счастливой и богатой, жизни), пытаясь развлечь умирающую мать.
  
  Или перехватить контроль над элементалем. Его дух, его суть принадлежит Отражению, но вот тело, созданное магией Фолькера, вполне земное.
  
  Петре казалось, что она бредёт навстречу ледяному зимнему ветру, увязая в высоких сугробах. Переносить сознание в маленькую фигурку легко. А вот в гигантское нагромождение камней... Делить его с сильным, подвластном магу духом... Она никогда раньше не проворачивала ничего подобного. А сейчас действовала на пределе возможностей, переплетая ту силу, что шла изнутри, в сгусток энергии, и продавливая её через элементаля.
  
  Дух сопротивлялся, но Петра была сильнее. И он не выдержал, отступил, давая воровке дорогу.
  
  Петра увидела собственное тело, осевшее у каменных ног; разглядела магию, неистово бурлившую вокруг её новой каменной плоти; ощутила прилив силы и мощи, от которых можно было бы задохнуться, если бы Петра всё ещё могла дышать.
  
  Петра постояла, привыкая к новым габаритам. Дала великану команду медленно развернуться, опасаясь не справиться с управлением и задавить саму себя. Посмотрела на непонимающее лицо Фолькера, недоумевающего, почему элементаль перестал повиноваться. И бросила каменного монстра на пытавшегося вернуть контроль алхимика.
  
  Барьер порвался легко, будто гнилая ткань. Руки элементаля подхватили мага, приподняли в воздухе. Сжали, ломая рёбра, руки и позвоночник. И швырнули в сторону клеток.
  
  Тело Фолькера ударилось о стену изломанной куклой, затем тяжело плюхнулось вниз.
  
  Охранные руны на пороге, у клеток и десяток магических пятен полыхнули одновременно. Прогорели, оставив после себя разноцветную пятнистую россыпь - следы недавно исчезнувшей магии. И знак, что лучше будет поскорее вернуться в своё тело.
  
  Воровка поспешила отпустить контроль над элементалем.
  
  Она вздохнула, ощутив, как воздух обжигает лёгкие. Перевернулась на бок, кашляя и отплёвываясь. В ушах шумело, голова кружилась. Петра, кряхтя и охая, заставила себя подняться. Всё тело болело, глаза слезились, а необходимость дышать казалась тяжкой повинностью.
  
  Вокруг было темно, только грохот слышался впереди. Это элементаль, избавившись от контроля призывателя, ушёл обратно в Отражение, и его земное тело рассыпалось, превратившись в обычные валуны. Фолькер действительно не был сильным магом, и потому чары алхимика развеялись, стоило ему умереть.
  
  Сердце грифона продолжало мерцать, разгоняя тьму.
  
  Петра поковыляла к единственному пятнышку света во всей лаборатории. Нависнув над укатившейся к стене банкой, воровка нагнулась и бережно обхватила её.
  
  - Эйй... Что там происходит? - голос пленного служителя Творцов хрипло разрезал наступившую тишину.
   Петра, морщась и с трудом сдерживая болезненный стон, выпрямилась и направилась к клеткам. Нет времени раздумывать о случившимся - сейчас необходимо было вытащить Ганса и остальных. И убраться отсюда, подальше и побыстрее, не дожидаясь, пока в лабораторию заявится кто-нибудь ещё.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"