Давно это было. Так давно, что мальчик сам уже превратился в седовласого пожилого человека, а нищая по имени Юлька, наверное, давно уже ушла в лучший мир и получила вечное спокойствие души. Произошли эти события в маленьком городке в те почти забытые сегодня всеми времена, когда люди ещё испытывали такие чувства как сострадание и милосердие. Город, в котором родился мальчик и прожил свои неполные одиннадцать лет, назывался Стрый. Не было для мальчика лучше места на всём белом свете, чем его небольшой, но такой уютный и родной город, распложенный далеко на Западе Советского Союза. Он любил свой город и, всегда когда родители отправляли его на лето к родственникам в Киев или в Кировоградскую область, очень тосковал по нему.
Мальчик сидел, с ногами забравшись на стул, и читал книжку, взятую в детской библиотеке, когда раздался звонок в дверь.
- Иванко, отвори двери, посмотри, кто там - Попросила внука бабушка, занятая выпечкой пирогов. Мальчик вышел в коридор и открыл дверь. В дверях стояла вполоборота к дверям нищенка Юлька. Нищенка была маленького роста и одета в выгоревший ватник и видавшую виды серую юбку, сшитую неизвестно кем, из хорошей плотной ткани. В руке Юлька держала старую армейскую алюминиевую миску.
- Баб, тут Юлька - крикнул с коридора Иванко.
- Иди сюда, я сама с ней поговорю. А ты пирожки не трогай пока, горячие ещё - Ответила бабушка и вышла к Юльке.
- Заходи Юля, постой здесь. Дождик сегодня. Не мокни напрасно.- Бабушка взяла из рук нищенки миску и пошла на веранду.
- Вынеси ей стул. Пусть посидит. Я ей покушать сейчас соберу - сказала она внуку.
- Ба, а чего мы должны её кормить. Вон у Витьки её даже в дом не пускают.
- Замолчи. Господи прости его неразумного - трижды перекрестившись, произнесла бабушка. - Не твоего ума дело, что мне делать. А если бы ты, не дай Бог, голодный ходил как она и никто тебе не открывал двери, хорошо бы тебе было? А? Людей любить надо и жалеть. Так и в Библии написано.
- Так ты же читать не умеешь, как ты знаешь, что в Библии записано? - огрызнулся обиженный внук. Бабушка, ничего не говоря, подошла и несильно ударила Иванко ладошкой по голове. Тот почувствовал, что виноват. От обиды за то, что сам понял свою неправоту, он покраснел и ушёл в другую комнату. В комнате он сел на кровать и взял в руки книгу, но интерес к чтению у него совсем пропал. Богатое воображение тут же начало развёртывать в его мозгу самые разные картины, в которых он представлял себя вот таким же голодным и бездомным как нищенка.
Бабушка, ополоснув кипятком Юлькину миску, налила ей недавно сваренного борща. Чтобы Юлька не обожглась, она поставила всё это на второй стул. Потом крупно нарезала хлеб и положила на тарелке рядом. Молча скрестив руки на груди, баба Соня, начала читать молитву. Юлька всё это время безучастно смотрела на пол. И только губы её выдавали то, что она беззвучно вторит словам молитвы.
- Да благослови, Господи, эту еду. Аминь. - И, ещё раз перекрестившись, закончила молитву баба Соня и сказала, обращаясь к Юльке.- Поешь, не торопись, борщ горячий ещё. А потом я тебе узвар дам с пирожками. Как раз они остынут. Не буду тебе мешать.
Юлька, которую бабушка часто кормила, знала её обычай всегда молиться перед едой. Она тоже перекрестилась после молитвы трижды. И только после этого нищенка достала из своей котомки ложку, завёрнутую в платочек и начала кушать, неторопливо отламывая кусочки хлеба и бросая их в борщ. Даже сейчас Юлька заняла такую позицию, низко склонившись над миской, чтобы не было видно её лица. Покушав и вытерев остатками хлеба досуха свою миску, она хотела положить её в котомку, но бабушка подошла к ней, взяла миску в руки и хорошо вымыла в горячей воде. После этого Софья Петровна отдала ей миску назад. Выпив компот из сухофруктов, который бабушка называла узвар, нищенка достала из солдатского вещмешка чистый кусок белого полотна. Завернув в него пироги, Юлька, встала со стула, завязала потуже свой платок и, накрывшись ещё одним большим платком, трижды поклонилась.
Юлька взяла мыло, еще раз низко поклонилась и вышла на улицу. Никто и никогда не слышал от Юльки ни одного слова и не видел её лица. Мальчишки, с которыми гулял во дворе Иванко, говорили, что у неё страшное лицо, а вместо носа пришита большая пуговица. А ещё говорили, что она глухонемая.
Бабушка вынула из печи следующую партию пирогов, выложила их на столе и, накрыв полотняным полотенцем, оставила их остывать. Она проверила, не остыли ли пирожки с вишнями, и вошла в комнату, где сидел на своей кровати внук.
- Пошли Иванко, пирожки остыли уже - сказала она внуку и вернулась на веранду. Иванко поплёлся за бабушкой.
- Бери пирожки, остыли уже. Узвару налить? - спросила бабушка внука. Иванко не любил узвар и попросил обыкновенного чая.
- Сейчас, только вот чайник поставлю на огонь. Не спеши, ешь не торопясь, никто у тебя их не отберёт. А если будешь торопиться, от свежей выпечки, икота может напасть. Лучше запивать чем-нибудь.
- Ба, а у Юльки на самом деле вместо носа пуговица пришита? - с аппетитом уминая пирог, спросил внук.
- Да кто тебе такую ересь сказал? Нет, конечно. А не показывает лица своего, наверное, потому что уж очень много горя пришлось перенести в жизни, вот и не хочет, чтобы ей ещё и в лицо плевали. Бедная она женщина. И совсем беззащитная. Каждый бедолагу обидеть может. Ты смотри не обижай её и не дразни. Господь накажет тех, кто бессловесных как она обижает. Не бери никогда греха на душу.
- А она тебе много рассказывала о тех, кто её обижал? - поинтересовался внук.
- Да нет. Она всё молчит. Люди, правда, говорили, что не местная она, пришлая. Я только один раз видела, как она держала в руках крестик. Очень красивый, серебряный. Такой крестик раньше, говорят, только паны носили. Кто знает, может она тоже знатного рода - сказала бабушка, наливая заварку в чашку. Она приготовила внуку чай и поставила его на стол. Потом она присела рядом на стул, устало положив руки на колени. Поглядев в окно несколько минут, она снова заговорила с внуком.
- Ты Иванко не должен быть жестоким к таким людям как Юля. Не ожесточай своё сердце против нищих. Если в твоей жизни будут встречаться такие люди как она, ты должен им помогать, чем сможешь. Господь тебе воздаст за это. И не слушай никакие глупости о ней от мальчишек - бабушка встала из-за стола и, поцеловав внука в макушку, пошла в свою комнатёнку помолиться перед иконой Божьей матери.
Иванко был добрым и послушным подростком. Он очень любил слушать разные истории и притчи от бабушки. Всё, что она рассказывала ему с малолетства, оседало где-то в его душе и давало постоянную пищу для его воображения. О Юльке он тоже часто фантазировал, представляя её попавший в детстве то к пиратам, то к злодеям, мучавшим её и вырвавшим язык.
Как-то летом он никуда не поехал и остался на все каникулы в родном городе. Друзья разъехались кто к родственникам, а кто в пионерлагерь. Иванко было скучно одному. Все свое время он проводил или за чтением книг или играя с мячом во дворе. Частенько он лазил по деревьям в саду и рвал вишни или яблоки. Как-то в один из достаточно жарких дней, он залез на яблоню и, наполнил майку уже созревшими яблоками. Иванко удобно устроился на дереве, ел яблоки и сочинял в голове всякие диковинные истории. Просидев с полчаса на ветках, ему стало скучно, и он решил спуститься на землю. Но тут его внимание привлёк какой-то тихий непонятный звук. Он осмотрелся по сторонам и увидел внизу Юльку. Она сидела в одной белой рубашке за столиком в саду лицом к забору. Звук исходил от неё. Иванко напряг весь свой слух. Нищенка тихонько пела какую-то незнакомую песню красивым, но очень тихим голосом. Она пела на незнакомом языке и так тихо, что разобрать слов он не мог. Иванко спустился на землю и подошёл к столу. Юлька продолжала петь, не услышав его шагов. Она сидела к нему спиной и большим гребнем расчёсывала свои длинные почти совсем седые волосы. На заборе она вывесила свои постиранные вещи. Ему стало интересно, и он подошёл к столу, чтобы выложить на стол яблоки из-за пазухи. Она услышала его шаги и замолчала.
- Юлька, вот возьми яблоки поешь. Я сам их нарвал. Они уже спелые и сладкие.
От неожиданности её плечи слегка вздрогнули, она узнала его по голосу. Через несколько минут она всё-таки повернула голову в его сторону и посмотрела на яблоки, лежащие на столе. Потом взяла яблоко и, снова отвернувшись, стала есть.
- Ну как, спелое? - спросил он, подождав, пока она доест яблоко.
Нищенка ничего не ответила и продолжила расчёсывать свои совсем седые волосы. Тут во двор, горланя во всё горло какую-то песню, направился с улицы местный пьянчужка Митька. Он был пьян и сильно шатался при ходьбе. Жил Митька напротив их дома через дорогу и часто заходил к ним во двор, когда после работы собирались вечером мужики их двора "забить козла". Увидев мальчика и нищенку, он подошёл к ним.
- Здорово пацан. А где это мужики ваши? Чё, с работы не пришли? Ну, тогда я подожду маленько.
От него сильно несло водкой и луком. Митяй взял яблоко со стола и откусил. Яблоко ему не понравилось, и он швырнул его через забор к соседям.
- А ты что тут делаешь, дрянь? Отвечай, когда с тобой отставной сержант Красной Армии говорит? Чего молчишь? А ну-ка вали отседова, тварь - набросился он на нищенку. В конце тирады, не стесняясь, Митяй выругался матерно.
Юлька, казалось, ещё ниже склонила к земле свою голову и взяла в руки свою котомку
- Не надо, дядь Митяй. Зачем её прогоняешь? Это не твой двор, а наш. Вот пусть и посидит здесь да яблоки поест. А вы бы лучше пошли домой, проспались.
- Да ты что, щенок, учить, никак меня собрался? Я тебе сейчас уши надеру, чтобы не смел мне перечить. Ишь ты, недоучка, ещё и яблоки ей. Пошла вон сказал, - Митяй снова выматерился.
- Не матерись дядя Митя. Лучше уходи.
- Да я тебя - замахнулся на Иванко пьяница. Мальчик вскочил с лавки и оттолкнул Митяя. Тот не удержался на ногах и упал. Юлька встала и хотела уйти. Яблоки она даже не тронула.
- Юлька, не уходи. Сядь. Он не тронет тебя, не бойся. А яблоки ты всё-таки возьми. Это я для тебя сорвал. А себе ещё нарву - и, повернувшись в Митьке, который был настолько пьян, что не мог самостоятельно подняться, сказал - Давай руку, я помогу встать.
Но тот уже кое-как поднялся на колени и, держась за дерево, кое-как встал на ноги.
- Без сопляков обойдусь. Вот сейчас чуток отдохну дома и вернусь. Я тебе при всех ваших мужиках уши надеру - и, качаясь со стороны в сторону, он, еле переставляя ноги, двинулся к выходу со двора, не переставая материться
Юлька всё это время стояла боком к ним и, сильно склонив голову, наблюдала. Когда мальчик восстановил справедливость, она опять присела на своё прежнее место и потрогала рукой ещё не совсем высохшую свою одежду. Потом она сняла свой платок и, достав из котомки гребень, стала снова расчёсывать свои волосы. Иванко тоже присел на лавку.
- Не бойся Юля, в нашем дворе больше никто тебя не обидит.
Юлька застыла с гребнем в руке и несколько секунд сидела неподвижно. Иванко показалось, что она вспомнила что-то очень важное. Потом она повернулась к нему. Иванко впервые увидел её лицо. Конечно, никакой пуговицы на её лице не было. Правильные черты лица и небольшой утонченный нос придавали лицу привлекательность. Но вся кожа лица была испещрена морщинами, выдававшими тяжёлые переживания, свалившиеся на плечи этой женщины, и скрывали её истинный возраст. Она внимательно и с интересом взглянула в его глаза. Потом Юлька перевела свой взгляд на яблоки и, тяжело вздохнув, стала копаться в своей потомке. Она достала серебряный ажурный крестик с красным камнем в середине.
- Возьми этот крестик, мальчик. У тебя добрая душа и храброе сердце. Мой сын, Гжесь, был немного похож на тебя и всегда меня защищал. Это всё что у меня от него осталось. Он пропал, когда немцы отступали. Я искала его везде, но, наверное, не судьба мне его найти. Сильно, видать, я грешна. Где я только его не искала. Но Господь отвернулся от меня. Я буду молить Господа о тебе и о своём Гжесе. Этот крестик и молитвы защитят тебя от жизненных бед. Спасибо тебе мальчик на то, что заступился за меня. Храни тебя господь - тихим голосом с сильным польским акцентом поблагодарила Иванко нищенка.
После этих слов она положила крестик в руку мальчика и, собрав свои выстиранные вещи, снова одела платок. Напоследок Юлька положила в котомку яблоки и, перекрестившись, пошла со двора на улицу. Иванко смотрел некоторое время ей вслед. Потом он посмотрел на крестик, зажатый в его руке.
- Иванко, иди уже кушать. Я яблоки с сахаром запекла, как ты любишь - услышал голос бабушки и открытой двери их квартиры.
Он встал и побежал домой. Дома он всё рассказал бабушке и показал ей крестик. Бабушка молча выслушала внука и, рассмотрев крестик, сказала:
- Ты всё правильно сделал Иванко. Некому ведь её, бедолагу, защитить. Видать одна она горемыка осталась на белом свете. Да поможет ей Бог. А я буду молиться чтобы она нашла своего сына. Но крестик по всему видать не простой. Тонкая работа хорошего ювелира видна. Ты говоришь с польским акцентом она говорила?
- Да.
- К богатому семейству, наверное, она принадлежит. Ох, и сколько же судеб эта проклятая война покорежила и сколько семей разметала по всему миру. А крестик то католический - продолжила бабушка разглядывая крестик.
- А это плохо?
- Да нет, Иванко, это не имеет значения, если человек истинно верует во Всевышнего. Но если эта блаженная женщина тебе его отдала, то он обязательно будет тебя защищать от бед. И может быть это самое ценное, что у неё в этой жизни осталось.
- Так может ей назад отдать? - спросил внук.
- Нет, этого делать не надо. Она тебе отдала это как частичку своей души. С добром это сделала. А если отдать ей назад, это сильно может её обидеть. У неё и так много плохого в жизни. Сознание же того, что она отблагодарила тебя этим подарком, будет греть её душу. Принять подарок это тоже иногда милосердие. Но на шею его никогда не надевай. Во-первых, если увидят, то у родителей твоих будут большие неприятности. А во-вторых, мы православные и на шее надо носить только освящённый крестик. Ну ладно, иди, поешь яблочки. Я тебе на тарелочку положила - сказала бабушка.
С того раза Юлька, по каким-то своим соображениям, стала стороной обходить их дом. Зимой же она куда-то исчезла совсем. Кто говорил, что она ушла в другой город, а кто предполагал, что она заболела и умерла. Но точно никто не знал, что с ней случилось. Больше Иванко никогда не встречал эту нищенку в городе.
Прошло время. Многое у мальчика, ставшего взрослым, стёрлось из памяти о его детстве. И только ажурный крестик с красным камнем частенько напоминал ему о милосердии и сострадании, которым учила его в детстве мудрая бабушка Соня.