Пуст горизонт... Нет и моря, как такового: если бы туман - нет тумана! Стоишь на высоком, ветреном берегу, вглядываешься в пустырь пред - нет моря! Шум прибоя явственен: пенная волна о камень скальный бьётся, пляжные голыши с вздохом надрывным ворочаются - а нету моря! Куда ж ты делось, в какие отливы исчезло, в какие бездны стекло?
...Лоджия, как лоджия - такая себе яхта: доскою сосновой оббита, потолок окрашен голубой краской, широкий поручень, на какой удобно локтями опереться, всматриваясь в просторы громадного пустыря перед домом... Плетёное кресло, плед. Штурвал самодельный на стеночке, часы в нём вмонтированы - тикают, стрелки вертятся - но против ходу Времени... Дубовый сундучок тут же - почти вся зарплата в нём: очередная бутылка виски "Вайт Хорс", дань привычке давней. С третьего стаканчика шотландской "Лошадки" начинает покачивать палубу...
- Виктор Степанович, как дела?
- Коля, ты, что ли?
- Ну, я... А ты где?
- Сангарским проливом иду... Нет, ну ты даёшь, пропавший, ты откуда звонишь - из порта?
- Нет, с лоджии звоню...
Он кладёт трубку, он в сердцах бросает трубку, он клянёт глупую свою привычку обзванивать корабли - знал бы ты, капитан, где эта лоджия! Семь тысяч миль, семнадцать долгих лет...
Всё, человечище, отползал ты слепым дождевым червем, отлетал капустной бабочкой - вне солёных морских барханов, вне стихий голубых... Годы не оставили в памяти ничего, кроме далёкого, призрачного берега; шум вот ещё в голове - давление зашкаливает... Пуст горизонт... пуст, пуст, пуст! С тех пор, как... Господи, да за счастье - этот пустырь перед домом! Хоть какое-то, но пространство! Несколько гаражей (в одном из них и его старая машина), футбольное поле без ворот, кочки, топь, редкие деревца, собачья школа по субботам, загорающие на летнем солнышке дамочки и дома, дома - далеко! Там, где небо укладывает облака на плоские крыши бетонных высотных жилищ, там, где тусклый свет окон сливается с малиново-оранжевым закатом - там ничего для него нет! Один ровный, гладкий горизонт... Стоит только прищурить глаза и исчезнет даже бензиново-мутный городской воздух! Качается борт под монотонный плеск невидимых волн...
Приморский бульвар семнадцати лет тому назад: в далёком островном городке у него тоже был угол, и лоджия - обыкновенная лоджия на последнем, шестом этаже, и кресло, и плед, и обыкновенный вид на порт, на океан и на будущее...
- Диспетчер? Скажите, а "Ильинск" скоро пришвартуют?
- Нет, девушка, не скоро... Штормит, Вы же видите, все пароходы от причалов отогнали! А Ваш - вообще не в очереди!
Вбежать бегом на самый верх, поставить сумки на коврик перед дверью и с колотящимся, взрывающимся сердцем позвонить в дверь: - Лена, открой же, это я!
А за дверью, за хлипкой фанерной дверью - шёпот, суета, и - тишина; даже счётчик электрический, и тот резко сбавляет обороты мерного колёсика и останавливается.
Моряк по металлической коридорной лесенке быстро лезет в люк и на крышу, бесстрашно становится на карниз, прыгает с него на козырёк, с козырька опускается на руках на перила лоджии. Дверь приоткрыта, и он появляется в комнате, как серафим - теперь испугавшийся, задрожавший...
- Здравствуй, Лена! Удалось вот, на лоцманском катерке... А это... кто?
Любовь - серьёзная штука! Любить - жалеть, лелеять, внимать, жаждать, обладать. Жалеть и лелеять - более всего, сильнее всего, рассудку вопреки!
Рассудку вопреки:
- Да найдёшь себе ещё сотню таких, Коленька!
Дым табачный, рюмок звон, говор и гомон, как в общей бане, манкая музыка, резиновые, похотливые лица - кабак!
- Да знаю я твою Лену - что ты, глупенький, в ней нашёл?
Нашёл, ныне: губы в помаде, пахнущие "Ринглет Спермес", поцелуйная жвачка, длинные, мягкие груди, медленно стекающие по коленям, новая, округлая и плоская луна - ристалище и вместилище его злобы и отчаянья... Давай, давай, ещё, ещё! Фрикции фикции... Реквием по обманутой любви - чувственные, ненасытные, порочные рты у катящихся камней громыхающей ночи! "Сатисфекшн"... Что же ты плачешь, дурачок? Куда же ты?
Куда ты? Железный почтовый вагон, путь-дорога, облепиховое масло одиночества... Цыганка-мамка у вокзального буфета: "Несчастный ты, парень, жениться тебе надо - ещё раз!" Инспектор паспортного отдела: "Может, на мне?" Девочка в коротком платьице на полустанке: "Вот, возьмите клубнику, бесплатно". Сладкие девичьи ладони - Муза моя, не бойся, это просто спасибо тебе, прощай!
Десяток лет в движущемся доме, десяток пресных, написанных для себя книг... Какой-то очередной город и - остановка. Дальше - невмоготу. Толпы домов, дома толп, пока не увидел этот, на краю города. За ним - болотце, лес... и с шестого этажа - пустынный, безлюдный горизонт.
Яхта-лоджия. Зыбь. Лошадь белая скачет по шотландскому узору жизни: работа - выходной, женщина - пустота, выпивка - похмелье... -
- Вот ты где, дорогой - тяжело же было тебя вычислить! Знаешь, у меня теперь свои пароходы - кадров проверенных мало! Пойдёшь? Собирайся, приятель!
Был ли звонок? Был! Оттуда, из другой жизни. Вот он, голос на кассете... Ну, за тебя, капитан! Будем! А как же семнадцать лет? История глупости? Пропавший, пропащий... Стрелки другого времени. Туманный, призрачный горизонт. Там, за ним - шторм. Любить и лелеять? Жаждать и обладать! Быть?