Если в двух словах о чем фильм - то о сути героизма. Не древнегерманского, а вообще (с нашей точки зрения общечеловеческого, а в действительности того, что под героизмом понимаем мы как современная цивилизация). Понятно, что этот мессидж в общем и целом будет не полностью стыковаться с мессиджем самой поэмы "Беовульф" - которая в любом случае основана на ценностях другого времени и другого менталитета. Отсюда все то, что бросается в глаза невооруженному глазу: неаутентичность доспехов, одежды и зачастую речений, голые сиськи. И, конечно, отступления от сюжета поэмы. По сути, это то, что вышло из древнеанглийской поэмы, уроненной в волшебный котел историй.
Но все это сделано не просто так и не затем, чтобы срубить бабло или потешить низкопробный вкус. Вообще, увидев первые отзывы на рекламу и фильм, я удивилась и огорчилась - Земекис ведь приличный режиссер, откуда у него желание опошлить великую историю? Теперь понимаю, что иногда надо больше верить в людей :).
Как ни странно, очень многое из того, что кажется в фильме странным и неаутентичным, в поэме реально есть - просто это видно либо чуткому читателю, либо какому-никакому специалисту вроде меня (не то чтобы я много осилила "Беовульфа" в оригинале).
Беовульф - очень архаичный герой даже в контексте отнюдь не модерновой поэмы. Во-первых, само его имя - "волк пчел": волк изображен в фильме на доспехе героя, и волком его в фильме называют тоже. А про волка вот умная цитата от Михаила Евзлина: "Геракл, надевающий шкуру льва, в некотором смысле идентифицируется с убитым животным, что соответствует инициационной практике военных братств индоевропейцев, которая включала ритуальную трансформацию в волка". Это имя вместе с тем является кеннингом-заменой табуированного имени медведя (как русское "медведь" - вместо истинного "бер", сохранившегося только в "бер-логе"). В поэме Беовульф сражается с Гренделем без оружия и просто-таки ломает противника медвежьей силушкой: "Рукопашная -- излюбленный Беовульфом способ сражения. Фольклористы наметили, что эта черта героя англосаксонского эпоса восходит к древнейшему источнику поэмы, а именно к сказке о медведе (медведю же естественно удушать противников в своих объятиях)" (комментарий О.А. Смирницкой).
То есть, даже в поэме Беовульф - персонаж больше сказочный, нежели эпический. Комментарий О.А. Смирницкой: "Хотя поэт вплел его жизнь в общую канву событий, Беовульф не столько участвует в них, сколько идет рядом. Правда, он сопровождает Хигелака в поход к франкам и даже убивает Дагхревна, но, в общем, делает там лишь то, что мог бы сделать любой верный дружинник. Его главные враги -- фантастические чудовища. Он не участвует в шведско-гаутских войнах и не пытается отомстить за Хардреда, а послать людей на помощь Эадгильсу мог кто угодно. Правда, он завял гаутский престол, но гауты были впоследствии побеждены шведами (как и предвидел глашатай), и Хардред, на котором закончилась династия Хредлингов, вполне мог быть последним независимым гаутским конунгом, и полвека правления Беовульфа -- наверно, сказочное, а не реальное время. Поэт избегает сказать о Беовульфе что-нибудь определенное, чтобы не слишком явно сталкивать вымышленного героя с реальными людьми, известными слушателям. К тому же у него нет детей и его имя не аллитерирует с именем отца (последнее не абсолютно обязательно, но обычно)". Архаичность героя в поэме в фильме превращается в некоторую неадекватную архаичность его ценностей.
Параллелизм эпизодов убийства Гренделя и его матери, с одной стороны, и убийства дракона с другой имеется уже в поэме (дом Беовульфа сгорает, как Хеорот) - что способствует ее композиционному и идейному единству (а то эпизоды сюжетно мало связаны между собой). И в истории с драконом Беовульф задумывается о том, чем же он прогневил Бога (хотя из поэмы это никак не явствует). Комментарий Смирницкой: "Это последнее сражение Беовульфа и похоже и не похоже на предыдущие. Как и прежде, он защищает народ от напасти, как и прежде, он окружен трусливыми зрителями, как и прежде, никто, кроме него, не может надеяться на успех. Но дракон не дьявол и не проклятый Богом отшельник (хотя некоторые словесные схождения в описаниях Гренделя и дракона все же есть). Для людей он что-то вроде стихийного бедствия. Для Беовульфа же он -- судьба. Дракон защищен всеми средствами: летает и ползает, покрыт броней, изрыгает яд и пламя. Он так безмерно жесток, что Грендель с матерью -- агнцы по сравнению с ним. Самое страшное -- что он по-своему прав. Грендель был врагом рода человеческого, радость и музыка были невыносимы ему, у дракона же (как и у матери Гренделя) есть мотив для мести. Дракон непобедим, и Беовульф с самого начала знает это. Чудовище можно убить, но вместе с ним, с судьбой Беовульфа, умрет и сам Беовульф".
Грендель и в самом деле двойственный персонаж в самой поэме: в чем-то автор его даже жалеет.
Насчет того, что в фильме Беовульф не вмешивается, пока Грендель потрошит одного из его воинов: это абсолютно по тексту поэмы и также абсолютно непонятно современному человеку. Авторы фильма лишь встраивают этот факт в тот смысл, который они хотят передать.
Тут видно, что авторы фильма как бы расплетают толстые нити старинного гобелена на тоненькие ниточки и переплетают их заново, а также доплетают маленькие хвостики-намеки.
Здесь есть и более глубинный пласт, который в поэме неощутим, но присущ на архетипическом уровне сюжету монстроборчества. И это принципиально важная вещь - РОДСТВО ГЕРОЯ И ЧУДОВИЩА. Удивительно, как точно и правильно авторы фильма довосстановили эту часть архетипа (по одной поэме это сделать затруднительно). Архетипический смысл героизма - это сражение и борьба не с чем-то полностью посторонним и невместным, а с чем-то таким, с чем герой кровно связан, с чем-то таким, что присуще ему самому. Либо с тем, что породило его, либо с тем, что породил он. Очень четко это показано в "Гарри Поттере", где частью души героя является часть души его врага - бОльшую близость трудно себе представить.
Умная цитата из Евзлина: "Жертвоприношение должно было символизировать победу над смертной хтонической стихией. Безумие Геракла, а затем его отравление ядом Лернейской Гидры через кровь Несса свидетельствуют об иллюзорности этой победы, а посему жертвоприношение "опрокидывается". Хтонические силы, которые казались побежденными и изъятыми из сакрального центра мира, неожиданно вновь в нем появляются, как отрубленные головы гидры, и жалят героя, пребывающего в самообольщении из-за мнимой завершенности своих дел [Анариэль: в фильме - налет дракона на Хеорот]. Возвращение из "темного ничто" безумия - это также пробуждение от иллюзии [Беовульф понимает, как он сам себя подставил]. Поэтому единственным средством освобождения для героя становится самозаклание, т.е. жертвоприношение в его крайней форме" [читай "самопожертвование" - слова однокоренные].
Таким образом, происходит очень интересная вещь: авторы фильма как бы =достраивают= для Беовульфа судьбу настоящего эпического героя (великие победы - иллюзорность победы - жертвоприношение). Интересно, что та же схема четко восстановлена Толкином для Турина тоже из архетипа, потому что по фактам Калевалы Куллерво никак не монстроборец, хотя по архетипу он им быть должен.
Итак, о героизме. Первая половина фильма - придерживающаяся сюжета поэмы - это история "обычного героя" (для которого нормально стремиться к славе и хвале, увеличивать втрое количество порубленных монстров и спокойно спать в ожидании прихода чудовища). В поэме это норма германского героизма, которая вообще никак не осуждается: в первой половине поэмы Беовульф - герой без страха и упрека. Но в фильме фон у его героизма какой-то... сомнительный: и Хродгар какой-то полуприличный в своем полотенце, и воины беовульфовские бодро лапают местных грудастых молодух, а потом также бодро исполняют речевку о том, сколько и как женщин они имели... Естественная реакция человека, читавшего и любящего поэму и ее ценности, - подумать, что имеет место профанация. И только потом видно то, зачем это сделано. Во-первых, все то, что происходит в Хеороте, - и неприличное поведение людей, и появление здесь Гренделя - это результат преступления короля: он породил Гренделя. (Почему проблемы с народом, это чуть дальше). Беовульф и дружинники "опущены" потому, что ценности германского героизма меньше ценностей героизма, каким его понимают авторы фильма. Беовульф желает славы, ему обещана награда, он хвалится сражением с морскими чудовищами, убивает Гренделя - все как бы нормально, но за всем этим ощущается что-то не то.
Решающее испытание - это сражение с матерью Гренделя. И тут авторы фильма меняют канву сюжета поэмы в пользу более широкого - архетипического - смысла. Мать Гренделя - не монстр, не грубый соблазн похоти, как декольтированные молодки. Анджелина Джоли создает образ высокой и чистой красоты: такой облик принимают существа сверхчеловеческого порядка, когда являются в виде человека. Мать Гренделя - это Лилит, прекрасная демоница, породительница демонов, неизбывный соблазн потомков Адама (видно, что у соблазненных ею мужчин так или иначе расстраиваются отношения с дочерями Евы - обычными женщинами). Это соблазн золота (покрытая влажным золотом демоница напомнила мне Гулльвейг "Старшей Эдды" - "трижды сожгли ее, и все же она доселе живет", ее имя значит "сила золота", она воплощение жажды к золоту), славы, власти, величия в обмен на одно: отказ от своего долга героя, который состоит в том, чтобы придя в подземную пещеру в горах, в воду (все три признака суть признаки обиталища хтонического монстра), убить обитающее там чудовище, какой бы вид оно ни имело. В эпосе - собственно, в поэме - это борьба посредством оружия. Фильм дает менее архаичный вариант: мать Гренделя явно не надо убивать оружием (хотя бы потому, что это бессмысленно) - достаточно сказать ей "нет" (ср. несколько вариантов волдемортоборчества в ГП: Невилл занимается классическим эпическим змееборчеством, Рон сталкивается в психологическом поединке со собственной Тенью, Гарри жертвует собой). В каком-то смысле демоница - это зеркало героя: рожденные ею монстры воплощают недостатки их земного отца (дракон - это "героическая" гордыня Беовульфа).
Итак, "обычный германский" герой - герой "за славу" - не имеет в себе опоры, которая позволяет ему сказать "нет" демону. То, что мать Гренделя - монстр, несмотря на свою внешность, явствует хотя бы из того, как она развешала по Хеороту людей. Таким образом, Беовульф, отказываясь от сражения с ней, не отомстил за убитых ею воинов. Дальше больше: хвала за несовершенное деяние довольно вредно влияет на моральный климат в коллективе и на самого хвалимого (совесть-то у него все же есть) - и задним числом понятно, зачем в начале вся эта пошлость хротгаровского королевствования (на которую чутко реагирует Вальхтеов). Имеет место инфляция героя: все считают его чем-то большим, чем он есть на самом деле, и самому ему как-то тягостно и невесело жить. А дальше, по кругу, закономерный результат: появление очередного монстра, который губит людей и разоряет страну.
На уровне психологического архетипа отказ героя исполнить свой долг - это, так сказать, отказ отказаться от всего старого, отказ, цитируя Сергея Калугина, "убить свою мать" (чудовище - мать par exellance, она просит Беовульфа сделать ей сына взамен убитого Гренделя), уступка старым ценностям, другим языком - продажа души дьяволу. Ни к чему хорошему это человека привести не может. И не приводит.
Когда Беовульф понимает, что он натворил, породив дракона, он решает с ним сразиться. И только здесь он поднимается до настоящего героизма, который, конечно, заключается не в поиске славы, а в защите и самопожертвовании (самопожертвование неизбежно в силу близости героя и того, что ему противостоит: психологически это означает, что человек сражается с самим собой). Вот по этому поводу мое любимое место из "ГП и Дары Смерти", финальный поединок Гарри и Волдеморта: "Сегодня ты никого больше не убьешь, - ответил Гарри, пока они двигались по кругу; зеленые и красные глаза были прикованы друг к другу. - Ты не сможешь убить больше никого из них. Не понимаешь? Я был готов умереть, чтобы ты больше не мог их мучить...
- Но ты не умер!
- ...но я собирался умереть, и это сработало. Я сделал то же самое, что и моя мать. Они защищены от тебя Ты не заметил, что заклятия, которые ты накладываешь, не связывают их? Ты не можешь терзать их. Ты не можешь прикоснуться к ним".
Беовульф убивает дракона, защищая Вальхтеов и Урсулу (забавно, что имя "Урсула" означает "маленькая медведица", хотя вряд ли это намеренная аллюзия). Очень сильный момент, когда он перерубает собственную руку, чтобы добраться до сердца чудовища - здесь получается совсем другой смысл, чем тогда, когда он оторвал лапу Гренделя, демонстрируя всего лишь свою доблесть. А сердце у дракона маленькое, потому что the heart of darkness is the human heart...
И следующий король снова сталкивается лицом к лицу с соблазном ("Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне") - видимо, это неизбежно для человека, чего-то в своей жизни добившегося...
Вот такая история про архетип героя-спасителя - как герой поднимается до подлинного героизма. Этот момент чуть подчеркнут ссылками на христианство, как бы невнятными и невзаимосвязанными (примерно так же бессвязны на вид христианские мотивы в самой поэме): Вальхтеов говорит о скором праздновании Рождества Спасителя, и в каком-то смысле это то, что происходит с Беовульфом.