Название: Грешная плоть Автор: Tassa Герои: Софу Ди, Новый Ди (в принципе, но не в этом фике), Лекс (Алекс) Рейтинг: PG Жанр: а какой жанр у манги ПСоХ? Примечание: продолжение серии про Лекса и Софу Ди. ПримечаниеN2: Специально для Карасика, чтобы она не грустила от моих предыдущих фиков. ПримечаниеN3: Всю информацию про Собаку Фу мне предоставила Crazy Snakey, спасибо ей за это огромное!
Алекс тихо крался вдоль стены, надеясь, что все-таки не попадется на глаза своей темпераментной начальнице. Он опоздал почти на два часа, большей частью потому, что заболтался с тем обаятельным господином из магазинчика графа... Правда, молодой человек так до конца и не понял, что этот мужчина там делал, но зато они очень интересно побеседовали на тему мифологии... Наверное, там все же какая-то особая атмосфера: мало того, что Ди все время рассказывает легенды, так и все, кто туда попадают, по-видимому, тоже оказываются под действие этих таинственных чар и переносятся мыслями в волшебную реальность, населенную чудесными зверями...
"Алекс Нортон!" возмущенный крик мадам Ванески наверняка слышали даже на Эйфелевой башне.
Лекс обреченно вздохнул и двинулся в сторону источника звука, стараясь придать своему лицу самое невинное выражение, которое он только мог изобразить.
"Доброе утро, мадам Ванеска," произнес он, сверкнув белозубой улыбкой, которой он сегодня научился у того брюнета.
"Утро, Алекс? Где ты видишь утро? Ты на часы смотрел? Почти полдень! И как ты объяснишь свое опоздание?"
Ну, не говорить же ей, что он заснул у своего друга-китайца в его зоомагазине, потом пошел его поблагодарить, а вместо этого два часа протрепался со странным незнакомцем, который непонятно что там делал?
"Э-э-э... Я проспал, мадам Ванеска! Все вчерашний репортаж про эту девочку, Софи Люпен!" бодрым голосом отрапортовал журналист.
Выражение лица стоящей перед ним фурии смягчилось.
"Да, у тебя неплохо получилось... Ну ладно, так уж и быть, на этот раз прощаю... Кстати, тебя там ждут. Кажется, из этого можно будет состряпать неплохую статью..."
Она как-то странно хихикнула и покосилась в сторону рабочего стола Алекса. Тот проследил за ее взглядом, и к своему полному изумлению увидел там...
"Монахиня?!" не смог сдержать он изумленного возгласа.
"Ага... причем она желает разговаривать только с тобой... Так что иди, и чтоб сегодня вечером на моем столе лежала статья!"
С этими словами мадам Ванеска хлопнула Лекса по плечу, отчего он слегка пошатнулся, и со скоростью курьерского поезда направилась к себе в кабинет.
Алекс медленно подходил к своему столу и к, соответственно, сидящей рядом с ним посетительнице. Если быть честным, то он совершенно не понимал, чем было вызвано ее странное желание говорить только с ним. Ни с одной монахиней он в жизни знаком не был, а так... Ну, Лекс, без всякого сомнения, писал великолепные статьи, но пока ни они, ни его имя не приобрели славы, достойной такого потрясающего таланта. Так что толпы желающих дать ему эксклюзивное интервью или навести на сенсационный репортаж в двери не ломились. В конце концов, журналист решил, что проще будет узнать все из первых уст, а не ломать себе голову в пустую. Он обогнул стол и, любезно улыбнувшись, сказал,
"Здравствуйте, я Алекс Нортон. Чем могу быть вам полезен?"
Хм, такой реакции он не ожидал... Девушка (а это была именно молоденькая девушка - лет двадцати-двадцати двух, причем дивно, в буквальном смысле этого слова, красивая...) затряслась в горьких рыданиях, упала перед ошарашенным Лексом на колени, схватила его руку и, прижавшись к ней лбом, отчаянно зашептала,
"Спасите, умоляю, спасите меня... Ради всего святого, умоляю вас..."
Молодой человек пару секунд стоял, пытаясь прийти в себя, в то время как монахиня, не меняя положения, плакала и что-то неразборчиво шептала. Его коллеги начали оглядываться и подходить поближе, чтобы получше рассмотреть это небывалое зрелище. Черт.
Алекс вырвал свою руку из судорожной хватки девушки, твердо взял ее за плечи и заставил подняться. Она с трудом держалась на ногах, и, к тому же, все время норовила бухнуться обратно на колени. Француз тихо выругался сквозь зубы, искренне надеясь, что в таком состоянии юная посетительница его не расслышит, и огляделся, пытаясь сориентироваться. О, кабинет Мег, коллеги Лекса, звезды их журналистского состава, пуст. Она уже два дня на каком-то очередном вручении кино наград, прохлаждается... ох, простите, работает... Ну и ладно, извлечем из ее отсутствия пользу.
Лекс схватил трясущуюся крупной дрожью монахиню в охапку, и, не обращая внимания на возбужденно перешептывающихся сослуживцев, буквально протащил ее в пустое помещение. Там он сгрузил девушку в глубокое и мягкое кресло Мег (у него самого был жесткий, жутко неудобный стул с прямой спинкой) и облегченно вздохнул. Так, пора приступать ко второй части плана.
Молодой человек осторожно выглянул за дверь, проверил обстановку, и, увидев нужного ему человека, призывно ему замахал,
"Андре, Андре, иди сюда!" позвал он настойчивым шепотом.
Андре, пятнадцатилетний мальчишка, который был у них на должности, в просторечии называемой "подай-принеси", с радостью подлетел к Алексу, одновременно пытаясь заглянуть тому за спину. Ну что ж, любопытство - извечный порок всех ребят...
"Так, принеси мне стакан воды, пару бумажных полотенец и, если найдешь у кого, влажные салфетки. Быстро!"
Андре бодро кивнул и бросился исполнять поручение, по-видимому, не теряя надежды проникнуть в комнату на обратном пути. Наивный...
Лекс, фыркнув, вернулся к своей странной посетительнице. Она была все в том же состоянии: свернулась калачиком в кресле и тихо, совсем по-детски плакала, спрятав лицо в ладонях. Светлые, пушистые волосы выбились из-под ее головного убора, съехавшего набок, образуя некое подобие нимба вокруг ее сейчас закрытой длинными тонкими пальцами мордашки. Ндя... До прибытия воды и салфеток ее лучше не трогать...
В дверь настойчиво постучали. Лекс выглянул и увидел Андре, нагруженного всеми требуемыми предметами. Он попытался проскользнуть мимо юноши, но тот ловко перехватил его, быстро забрал все принесенное и оставил недовольного парнишку стоять на том же месте.
"Вот, возьмите," мягко, но настойчиво сказал Алекс девушке, сунув стакан воды буквально ей под нос. Она еще пару раз всхлипнула, потом неуверенно отняла ладони от лица и потянулась за предложенным предметом. Ей удалось сделать пару глотков, хотя и с трудом: руки так дрожали, что она пролила почти что треть воды прежде, чем удалось напиться. Лекс с грустью смотрел на мокрые пятна, расплывающиеся на светлой обивке кресла: когда Мег вернется, она его убьет...
Между тем монахиня (и как ТАКУЮ девушку занесло в монахини?!) все-таки немного успокоилась, самостоятельно взяла влажные салфетки со стола, протерла ими свое личико, уже более успешно сделала еще несколько глотков, и Алекс решил, что пора приступать к расспросам.
"Ну, теперь, когда вы более-менее пришли в себя, не могли бы вы все таки ответить, что вы от меня хотите?" Лекс вопросительно выгнул бровь.
Девушка подняла на него свои огромные, светло-голубые глаза в обрамлении все еще влажных ресниц, и молодой человек поразился тому, что эти горькие рыдания ничуть не испортили ее красоту. Она стала даже... милее, если так можно сказать... Трогательнее, беззащитнее...
"Умоляю вас, спасите меня!" вновь прошептала юная леди чуть хриплым от рыданий голосом.
Лекс вздохнул. Да, просто не будет...
"Я с удовольствием сделаю все что угодно, чтобы вам помочь, но для этого мне нужно хотя бы знать, что с вами случилось!"
Красавица потупилась и начала увлеченно рассматривать стакан, который она все еще судорожно сжимала в тонких пальчиках.
Алекс вдохнул, сосчитал до десяти, выдохнул, и, встав перед девушкой на колени и отобрав у нее стакан, взял ее ледяные ладошки в свои и мягким тоном заговорил, как будто обращаясь к напуганному животному,
"Милая леди, пожалуйста, вы должны мне все рассказать, иначе я просто не смогу ничего сделать! Поверьте, хоть я и журналист, ничего из сказанного вами не покинет стен этой комнаты, клянусь вам! Ну, кто вас обидел?" Он ободряюще улыбнулся.
Пару секунд она молчала, и когда несчастный юноша уже начал было отчаиваться и подумывать о звонке в полицию, тихо прошептала,
"Инкуб..."
"Инк... Что?!" Алекс изумленно посмотрел в лицо собеседнице. Она подняла свои светящиеся отчаянием хрустальной чистоты глаза, и, видя недоверие во взгляде Лекса, сама вцепилась в его руки и судорожно, яростно зашептала,
"Вы не думайте, я не сошла с ума... В полиции так и решили, но... Мне сказали, что вы мне поверите... Это действительно, действительно инкуб! Я... Вы, наверное, удивлены, что девушка с моей внешностью выбрала духовное поприще... Но, понимаете... я всегда, всегда знала, что так должно быть! Для меня с детства не было лучше места, чем церковь, и я не знала большей радости, чем помогать людям! Просто... я ВИЖУ, вижу, как бы это сказать... эмоции, чувства, ауру людей. И я знаю, как помочь, когда кому-то плохо, кто-то отчаялся, потерял веру, волю к жизни... Я... могу забрать эту боль, а потом избавиться от нее с помощью молитвы. Но... в последнее время... Это началось две недели назад. Я шла по улице, и вдруг... почувствовала на себе чей-то тяжелый, недобрый взгляд. Оглянулась... И там был ОН! Стоял на углу и смотрел на меня, как будто я какое-то лакомство. Заметив, что я его увидела, подмигнул, послал воздушный поцелуй и... исчез! Просто растворился в воздухе! Я подумала, что мне это от жары померещилось, пришла обратно в нашу обитель, помолилась и легла пораньше спать. Но ночью внезапно проснулась, и там был ОН! Стоял рядом с кроватью и усмехался! А дверь была закрыта на замок, и комната на третьем этаже! Я схватила распятие и начала читать молитву... Он поморщился, отступил на пару шагов, но не ушел. Так мы и провели всю ночь, а под утро он исчез... И это мне не приснилось, нет, клянусь вам! А потом... на следующий день все повторилось, только он еще и говорить начал... И говорил... как будто все-все обо мне знает, все мои мысли читает, все мои желания - для него открытая книга! И он такие вещи говорил... И он такой красивый... Вы видели когда-нибудь изображения падших ангелов? Вот он такой-же: прекрасный, как тьма, притягательный, как грех... В прямом смысле! Я знаю, знаю, что если хоть раз поддамся на его уговоры, то потеряю и свой дар, и свою душу! Но мне так трудно противиться этому искушению... Он приходит каждую ночь, и пока не добьется своего, не уйдет... И я не знаю, чем его еще отпугнуть! Ни на молитвы, ни на освященные предметы он не реагирует, только смеется... Я почитала кое-какие книги и узнала, что таких существ, как он, называют инкубами. Но как с ними бороться... "Вы должны быть стойкими душой и телом"! Как будто это легко! Он... как ожившая мечта, как все, чего я когда-либо хотела... Я... уже совсем отчаялась, а сестрам-монахиням или настоятельнице говорить что-либо побоялась - они бы решили, что я или придумываю, или совсем погрязла во грехе... Пошла в полицию - но они только посмеялись, сказали... сказали, чтобы я бросила дурью маяться и нашла себе парня... И это монахине! После этого, не помню... Я брела куда-то, не знаю, как вообще не попала под машину... Я так долго не спала... Очутилась около реки, стояла у парапета, и... у меня закружилась голова, я чуть не упала, но меня подхватила какая-то девушка. Отвела на скамейку, купила водички, расспросила... Она такая... сильная, от нее уверенность и решимость волнами исходят. Я ей все-все рассказала. Она и послала меня к вам, сказала... `если захочет, он тебе помочь сможет. Попроси хорошенько, Лекс никогда не мог устоять перед красивой девушкой в беде...' Вот, я и пришла..."
Алекс, который до этого напряженно, но вполне спокойно слушал, при упоминании о девушке, пославшей несчастную монахиню к нему, внезапно побледнел, его глаза расширились, и он резко вскочил на ноги. Не обращая внимания на удивленный взгляд испуганной его необычным поведением посетительницы, отошел к окну и невидящими глазами уставился на небо. Потом, не оборачиваясь, каким-то странным, приглушенным голосом спросил,
"Эта девушка... Как она выглядела? Она назвала свое имя?"
"Ну... Она высокая, стройная, кожа очень светлая... Самое запоминающееся в ней - волосы и глаза. Волосы - вьющиеся, почти по колено и... рубиново-красные, я таких никогда не видела... И, по-моему, это их натуральный цвет. А глаза - зеленые, пронзительные такие, и при этом глубокие, как омуты, засасывающие... А имя... Да, она его сказала... Кажется, Мари, но я не уверена..."
"Мари?! Ха... Ну, не хуже, чем Алекс..." едва слышно прошептал он, а потом, отвернувшись от окна, устало потер глаза. "Нашла таки, сестричка... Черт..."
"Сестричка? Она ваша сестра, да?..." растерянно переспросила красавица, с тревогой следя за каждым его движением.
"Угу... Моя милая младшая сестренка... " Лекс как-то криво усмехнулся, потом сделал глубокий вдох и, по-видимому, взяв себя в руки, вернулся обратно к своей очаровательной собеседнице. Внимательно на нее посмотрел, качнул головой и заговорил,
"Я вам верю, милая леди... Извините мое странное поведение, просто я не ожидал, что моя... сестра уже в Париже. Я думал, это займет больше времени... Впрочем, не важно. Насчет инкуба... Сейчас я сам не в том положении, чтобы быть способным кому-либо помочь..."
Увидев, как она побледнела, Лекс поспешил добавить,
"Но, я знаю, кто бы мог это сделать. Уверен, при желании, у него найдется что-нибудь подходящее... Ну, все, вытрете слезы, и пойдемте... Кстати, я так и не узнал вашего имени..."
"АнжИлика," всхлипнула девушка, постепенно снова успокаиваясь.
"Хм, какое подходящее имя... Ну что ж, Анжелика, пойдемте, я отвезу вас к моему другу".
Алекс двинулся к двери, краем глаза следя за тем, чтобы его спутница следовала за ним.
"А ваш друг... Он хороший?" неуверенно поинтересовалась юная монахиня.
Лекс сверкнул улыбкой, коротко рассмеялся, а потом заверил ее,
"Э-э-э... Вы уверены, что ваш друг действительно сумеет съесть такой БОЛЬШОЙ торт?" с некоторым сомнением поинтересовалась Анжелика, наблюдая, как девушка-продавщица в любимом магазинчике Алекса борется с упаковкой огромного, многоярусного шоколадного монстра, плюс ко всему еще и украшенного сверху большим количеством клубники и взбитых сливок.
"Ага," откликнулся молодой человек, удовлетворенно оглядывая этот "шедевр" кондитерского искусства.
"Даже не сомневайтесь... Ну, возможно, нам с вами тоже кусочек перепадет. Если повезет..." он тихонько хихикнул.
"Ну, если вы абсолютно уверены," покорно согласилась монахиня, заранее смирившись со всеми странностями, наводнившими ее жизнь.
"Уверен-уверен... Я, конечно, никогда раньше не просил графа ни о чем, но думаю, он охотнее согласится, если будет увлечен тортом. Главное, поймать момент, когда он совсем уйдет в эйфорию, и на все вопросы будет отвечать `угу'. А когда он спохватится, будет уже поздно", Лекс весело подмигнул продавщице, принимая у нее торт. Та слегка покраснела и поспешила быстро ретироваться, пряча довольную улыбку.
"Какой вы, оказывается, коварный," слегка осуждающе покачала головой его спутница, хотя ее неодобрение, скорее всего, относилось к флирту, а не к плану Алекса.
"Да ни то слово," он дурашливо состроил гримаску, призванную придать ему зловещий и коварный вид. Судя по взрыву смеха со стороны Анжелики и тихому хихиканью продавщицы, это у него плохо получилось. Ничуть не расстроившись, француз перехватил устрашающих размеров коробку поудобнее и двинулся к дверям магазина. Монахиня последовала за ним, все еще тихо посмеиваясь.
"Угу," в очередной раз ответил граф Ди, поднося ко рту надцатый кусок торта, который, вопреки опасением Анжелики, уже изрядно уменьшился в размерах. Выражение на его лице заставило бы звезд порнографических фильмов уволиться и пойти работать дворниками. Алекс старательно отводил глаза и пытался сосредоточится на воспоминаниях об одном из самых кровавых убийств за последние десять лет, статью о котором он писал несколько месяцев назад. Монахиня уже давно сравнялась цветом с темно-красной обивкой кушетки и, по-видимому, судорожно читала про себя какую-то молитву. Не то чтобы Лекс ее не понимал... Сначала инкуб, а теперь ТАКОЕ... Бедняжка...
Как он и ожидал, все сложилось удачно. Ди, который вначале встретил их не очень приветливо, то есть своей обычной ледяной вежливостью, способной заморозить даже пламя, при виде торта потерял всякое самообладание и впал в какое-то предоргазменное состояние... о, черт, нет Алексу точно пора переставать думать в этом направлении... Хорошо, просто в восторженное, возбужд... взбудораженное состояние, в котором, как и предполагалось, он только что дал согласие подыскать Анжелике какое-нибудь животное, способное защитить ее от... хм... инкуба. Оставалось только дождаться, пока граф немного придет в себя и осознает, что же он все-таки пообещал. И надеяться, что его реакция не будет слишком... бурной.
Ди удовлетворенно вздохнул и с некоторым сожалением посмотрел на жалкие остатки шоколадного монстра, но, по-видимому, даже он не мог одолеть такое количество сладкого за один раз. Хм, странно-странно...
Его взгляд сфокусировался, и он с явным недоумением оглядел сидящую перед ним парочку. Когда его глаза скользнули по девушке, в них, теперь уже темнеющих, а раньше, когда он ел торт, солнечно искрищихся, промелькнуло выражение, очень не понравившееся внимательно следившему за ним Алексу. Он порадовался, что уже успел вырвать у графа согласие, а иначе бы, скорее всего, не видать бы ему помощи Ди как своих ушей. Молодой человек поспешил заговорить, пока его друг еще не до конца опомнился,
"Так что же, граф, какое животное сможет защитить юную леди от ее таинственного инкуба?"
Тот недоуменно нахмурился.
"Животное?"
"Ну да, вы же только что пообещали подыскать Анжелике кого-нибудь..." Алекс сделал невинное лицо и подавил желание похлопать ресницами: это испортил бы весь эффект.
"Я?!"
Алекс глубоко вдохнул, а потом медленно выдохнул. Нет, ему ни в коем случае нельзя сейчас рассмеяться. Судя по лицу Анжелики, она столкнулась с той же проблемой.
"Вы, конечно. Это было та-а-ак благородно с вашей стороны!" Лекс преданно посмотрел на китайца, стараясь взглядом выразить, насколько он восхищен этим "неожиданным" решением графа. Тот обреченно вздохнул и сдался.
"Да-да, конечно. Простите меня, я, кажется, слегка отвлекся..."
По мнению юноши, это было преуменьшением века; но кто он такой, чтобы кого-то осуждать? Особенно если он сам все подстроил...
"Так, вы говорите, инкуб?" сказал Ди, целенаправленно не глядя на девушку. Нет, Лекс решительно не понимал, чем это милое, беззащитное, очаровательное существо могло вызвать у графа такую неприязнь. Ах, не будь она монахиней...
Раздраженный кашель Ди прервал его раздумья, и он понял, что пристально и совсем не невинно уставился на бедную, не знающую куда себя деть от смущения Анжелику. Граф неожиданно резко звякнул пустой чашкой, ставя ее на поднос, и, буркнув что-то невнятно-извинительное себе под нос, вместо того, чтобы встать, обойти столик и взять чайник, перегнулся прямо через широкую столешницу. При этом он оказался от лица Алекса буквально в паре сантиметров. Юноша, как в холодную воду душным июльским днем, окунулся в едва ощутимый, но такой...завораживающий, тонкий, сладковатый аромат, исходящий от тихо шелестящих шелковых складок затейливо разукрашенного чеонгсама и теплого тела под ними. Блестящие синевато-зеленоватыми отблесками волосы упали вперед, и взгляду Лекса открылся белоснежный изгиб шеи графа, изящный и нежный, каких он не встречал ни у одной девушки. Плавным движением китаец вернулся на место, твердо держа в таких тонких пальцах тяжелый чайник, и стал спокойно наливать искрящийся напиток себе в чашку. Француз же так и застыл, хватая ртом воздух и уже даже не стараясь отвлечься от недопустимых в его положении мыслей, наводнивших его голову. Если в отношении Анжелики они были недопустимы, потому что она была монахиней, то в отношении графа - потому что он был мужчиной. Так что Лекс все-таки сделал усилие и вернулся к уже проверенному способу - вызвал перед внутренним взором картинку расчленного тела жертвы, от вида которого даже бывалые полицейские бледнели и спешили побыстрее уйти с места преступления. В сторону ближайшего туалета.
"Кажется, у меня есть кое-что, что сможет вам помочь, юная леди," хотя в последних двух словах никаких шипящих согласных не было, граф как-то умудрился произнести их так, что любая змея сдохла бы от зависти. При этом в сторону девушки он даже и не смотрел, предпочитая наблюдать за мерцанием висящей над столиком лампы.
"Кхм," смущенно кашлянула монахиня, но потом все же осмелилась тихо, почти неслышно проговорить,
"Я очень благодарна вам, граф Ди, и с радостью приму из ваших рук все, что угодно, если это что-то поможет мне избавиться от моего преследователя. Но... Я живу в обители, и если я приведу туда уж слишком большого зверя... Мне будет трудно объяснить это сестрам и настоятельнице",
"О, не стоит беспокоиться... Мой... дар не принесет вам абсолютно никаких хлопот," с этими словами китаец поднялся и бесшумно скользнул в глубокую тень магазинчика. Анжелика и Алекс недоуменно переглянулись.
Граф отсутствовал буквально пару минут, а потом как обычно неожиданно вынырнул откуда-то из-за спинки кушетки. В его руках была резная шкатулка, по-видимому, красного дерева. Он бережно поставил ее на столик перед девушкой, сам опустился на свой стул, а потом кивнул на принесенную вещь,
"Откройте".
Анжелика пару секунд колебалась, но все же храбрость (или вежливость) возобладала и она осторожно, с опаской откинула богато украшенную, тяжелую крышку, как будто ожидая, что оттуда кто-то выпрыгнет. Если честно, Алекс тоже побаивался чего-то подобного, от графа всего можно ожидать, особенно в таком... странном настроении.
Но их страхи отказались напрасными. На красном бархате, в уютной ямочке лежала маленькая статуэтка. Это была фигурка животного, по-видимому, семейства кошачьих, чем-то отдаленно напоминающая льва, выполненная в той необычной манере, которая легко позволяла распознать ее китайское происхождение.
"Что это?" с легким недоумением озвучил появившийся у обоих молодых людей вопрос Лекс.
Граф Ди глубоко вздохнул, и, буркнув под нос что-то вроде, `ну не мог же я ожидать от него такой осведомленности', вслух произнес своим любимым саркастичным тоном, подразумевающим, что перед ним находятся полные кретины.
"Это Собака Фу".
И ничего больше не добавил, как будто это все объясняло.
Лекс мысленно застонал, но, взяв себя в руки, улыбнулся своей са-а-амой милой улыбкой и мягко сказал,
"Граф, простите мою полную неосведомленность в этом вопросе. Я никогда, если честно, особенно не увлекался мифологией. Но в ваших устах любая история, легенда или сказка приобретает такое очарование, что хочется тут же бросить все и заняться наверстыванием этого непростительного упущения. Но меня, к моему огромному сожалению, ждет работа, от которой зависит мое существование. Не могли бы вы, пожалуйста, рассказать, чем же эта... "Собака Фу" может помочь Анжелике? Я уверен, что ваши знания в этой области вне конкуренции, и вряд ли найдется на свете кто-нибудь, кто так понятно и, в тоже время, интересно, мог бы донести их до слушателя".
Все это молодой человек выпалил на одном дыхании, просительно глядя Ди в глаза. На него, как это ни странно, любая лесть, даже самая откровенная, оказывала почти такое же магическое действие, как и сладкое. Может быть, и на этот раз сработает?
Сработало. Китаец тут же растаял и сменил гнев на милость. Высокомерно-холодная маска слетела с его лица, уступив место искреннему энтузиазму, проявляющемуся каждый раз, когда речь заходила о любимых зверюшках графа или каких-либо легендах, с ними связанных.
"Собак Фу еще называют небесными львами Будды.Они являются охранителями от злых духов и связываются с пожеланиями счастья и благополучия. В Китае и Корее существует обычай ставить перед воротами храмов двух львов, которые отгоняют злых духов. Традиционного китайского льва коллекционеры иногда называют "корейским львом" или "Собакой Фу". Он является эмблемой доблести и энергии. Существует древняя легенда, гласящая о том, что из лап льва выделяется молоко - поэтому люди посреди холмов разбрасывали полые мячи, с тем, чтобы лев, который обожает забавляться с мячом, оставил в нем немного молока, которое люди потом извлекут. Лев-самец обычно изображается играющим с мячом, а львицу обычно сопровождают львята. Статуэтки китайских львов являются защитниками дома и приносят большую удачу. Их можно ставить в любой части дома. Этих благородных и величественных животных дарят с пожеланиями удачи, счастья и благополучия".
"Вау," только и смог произнести Алекс под напором вываленной на него информации. Монахиня только медленно моргала, пытаясь разобраться в сказанном.
Граф Ди нетерпеливо махнул рукой, отчаявшись побороть людскую тупость, и пояснил,
"Ваш инкуб - по определению злой дух. Собаки Фу призваны защищать от них, это их долг, их предназначение. Как только вы внесете его в ваше жилище, вы окажитесь в безопасности. Понятно?"
"Кажется, да... А вы точно уверены, что это поможет?" недоверчиво поинтересовалась девушка, аккуратно беря в руки маленькую, но оказавшуюся неожиданно тяжелой фигурку льва. Наверное, она была сделана из настоящего камня, только не понятно, из какого.
"Вы мне не верите?" оскорбленно воскликнул Ди, резко поднимаясь на ноги.
"Нет, граф, нет, что вы! Мы верим каждому вашему слову, как вы можете сомневаться!"
Эти слова произнес Алекс, который успел схватить Ди за руку, чтобы тот не сделал чего-нибудь... необдуманного. Тот опустил полыхающие адским пламенем гнева золотые глаза и встретился взглядом с чистыми, прозрачно-голубыми глазами Алекса. Несколько секунд они так и смотрели друг на друга: один - яростный, неукротимый огонь, который горит в сердце Земли и своим жаром плавит даже камни, другой - освежающая прохлада вековечного океана, чьи спокойные и суровые воды способны остудить даже раскаленные слезы планеты - лаву. Так случилось и на этот раз: граф медленно, как будто нехотя, опустился на свой стул, и только потом удивленно встряхнул головой и пару раз недоуменно моргнул, как будто освобождаясь от какого-то наваждения. Когда он вновь поднял на Лекса глаза, в них было изумление, словно он не до конца верил в произошедшее.
Анжелика, которая с испугом наблюдала за действиями мужчин, успокоилась, и на ее лице появилось выражение сдержанного интереса и, в тоже время, понимания. Как только граф немного пришел в себя, она тут же заговорила,
"Простите меня, я не хотела вас оскорбить! Я так долго страдала, и мне не верится, что спасение найдено. Что это так... просто. Но я не подвергаю ваши слова сомнению! Ни в коем случае!"
Хозяин магазинчика только рассеянно кивнул в ответ на ее слова, он, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Алекс, который тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке, только сейчас заметил, что продолжает судорожно сжимать тонкое запястье Ди, под тонкой кожей которого часто и как-то лихорадочно бьется пульс, поспешил разжать пальцы и в смущении откинулся на спинку кушетки. Повисло неловкое молчание.
Первой нарушить его решилась все та же Анжелика. Она осторожно положила статуэтку обратно в шкатулку, закрыла крышку и, поднявшись, с заметным усилием взяла ее в руки. Потом сказала,
"Спасибо вам, граф, за помощь. Вы не представляете, как я вам благодарна. Я... Что я вам должна за... статуэтку?"
Китаец тоже встал, на этот раз уже в своей обычной плавной и неторопливой манере, и, слегка поклонившись, ответил,
"Вы мне ничего не должны, не беспокойтесь".
И видя, что девушка собирается возразить, добавил,
"За вас попросил мсье Алекс," легкий полупоклон в сторону тоже поднявшегося на ноги блондина, "этого вполне достаточно. Мне всегда приятно оказывать помощь моим... друзьям".
Перед последним словом он слегка запнулся, и Лекс по непонятной даже ему самому причине покраснел.
"Тогда еще раз спасибо: вам граф, вам, мсье Алекс, и, конечно, вашей сестре. Без вас всех я бы совсем пропала,"
Ди слегка нахмурился и, повернувшись, пристально посмотрел на Лекса. Тот увлеченно рассматривал какого-то попугая в висевшей рядом с ним клетке, полностью отдавшись этому занятию.
"Не знал, что у вас есть сестра, господин журналист," обманчиво мягким тоном произнес китаец, "Вы, кажется, никогда об этом не упоминали..."
"К слову не приходилось, да и вообще, это не ваше дело," неожиданно резко бросил француз и, не обращая внимание на пораженного таким необычным поведением всегда вежливого и любезного молодого человека Ди, быстро скользнул к все еще неподвижно стоящей монахине и, пока граф не успел опомниться, осторожно, но настойчиво повлек ее к двери магазинчика.
"До свидания, граф, еще раз спасибо вам за помощь, на этот раз от меня. Я ваш должник и все такое. Еще увидимся. Пока".
С этими словами он буквально вытолкнул не успевшую даже слово вставить Анжелику на улицу и быстро захлопнул за собой обиженно скрипнувшую дверь, не привыкшую к такому грубому обращению. Граф остался стоять посреди опустевший комнаты, удивленный и рассерженный одновременно.
В обители царило безмолвие, только изредка кое-где раздавалось едва слышное бормотание: самые усердные и благочестивые сестры молились и в этот предрассветный час. Но вдруг эту блаженную тишину прорезал дикий крик, исполненный первобытного ужаса, и другой странный звук, очень напоминающий рычание какого-то крупного животного. Причем позже некоторые монахини клялись, что крик был мужской. На пару секунд все в доме господнем замерло, а потом послышались испуганные голоса, топот ног, скрип открывающихся дверей, зажегся свет.
Через несколько минут бестолковой беготни и пустых расспросов, выяснилось, что крик раздавался из кельи сестры Анжелики. Попытались открыть дверь, но, против обыкновения, она была заперта изнутри, Послали за матерью настоятельницей, у которой были ключи от всех помещений в монастыре. Пока она шла, сестры продолжали стучать и звать девушку, но ответом им служила гробовая тишина. К тому времени, когда пришла настоятельница, все уже были вне себя от тревоги.
Когда самые смелые обитательницы монастыря все же смогли проникнуть в комнату, они застыли в ужасе. На полу, под распятием, неподвижно лежала сестра Анжелика, полностью одетая, только без головного убора. Ее светлые волосы разметались по полу, но часть из них потеряла свой первоначальный золотистый оттенок: они были какими-то красновато-бурыми и странно блестели в неверном свете принесенных ламп.
Настоятельница первой пришла в себя и метнулась к своей несчастной духовной дочери. Быстро проверила пульс, облегченно вздохнула и торопливо прошептала благодарную молитву. Потом подняла голову и строго прикрикнула на набившихся в дверях монахинь,
"Что вы тут все столпились? А ну быстро отсюда! И, кто-нибудь, вызовите скорую!"
"Она жива?" робко поинтересовалась маленькая девушка, похожая на мышку, лучшая подруга Анжелики в монастыре.
"Конечно, жива, что за глупости ты говоришь! По-видимому, потеряла сознание во время молитвы, упала, ударилась, оттуда и кровь. А сейчас все вон! И скорую, скорую вызовите!"
Дверь хлопнула, самые юные монахини побежали выполнять поручение, а те, кто постарше, разошлись по кельям, обсуждая это необычное происшествие. Настоятельница осталась со все еще не пришедшей в сознание девушкой, читая молитву о ее выздоровлении.
Никто не обратил внимание на лежащую в дальнем углу маленькую странную статуэтку какого-то животного.
Алекс быстро шел по улице, засунув руки в карманы и безуспешно пытаясь согреться. Сегодня как-то резко похолодало, тропическую жару сменил пронизывающий ветер и мелкий дождь. Машина молодого человека осталась на стоянке, но оттуда до дома еще надо было дойти. Хотя даже не холод беспокоил Лекса: он ежился от мысли, что несправедливо и беспричинно обидел графа. Тот просто спросил, понятный интерес: они уже давно знакомы, а журналист ни разу не говорил о своей семье... Правда, и Ди тоже, но Лекс ведь и не задавал вопросов... А он... Он сразу окрысился, нагрубил... Граф ведь не мог знать...
Алекс настолько ушел в свои мысли, что не обратил внимание на необычное явление: прямо на воротах, перегораживающих вход во двор его дома, сидела крупная ворона, величиной почти что с фазана. Она внимательно оглядывала то двор, то улицу: казалось, что птица кого-то ждет. И когда в неверных сумерках наступившего вечера показалась сгорбленная фигура молодого человка, она как-то победно каркнула и, махнув сильными крыльями, взлетела куда-то во тьму.
Лекс уже начал доставать ключи, чтобы открыть калитку в воротах, когда за его спиной раздался удивительно мелодичный, но в тоже время сильный женский голос с каким-то легким иностранным акцентом,
"Ну здравствуй, дорогой братец".
Ключи грустно звякнули, упав на мокрую мостовую, а Алекс медленно, неохотно обернулся.