Аннотация: Рецензия на спектакль "Переполох в "Голубятне", Театральное агентство "Арт-Партнер XXI"
- Я ведь мужчина!
- У каждого свои недостатки...
х/ф 'В джазе только девушки'
Перья, блестки, юбки, веера, 'мелодии и ритмы зарубежной эстрады' - непременные атрибуты мюзик-холльной культуры, культуры шоу, расцветшей в России не так, чтобы очень давно, а уж на театральную сцену и вовсе вышедшей только пару десятков лет назад. Стилистики, привычной на сцене западной, Бродвейской, но экзотичной для сцены российской с ее культом школы переживания. Эту культуру последние несколько лет активно утверждает в российском театре режиссер Нина Чусова, получившая скандальное признание благодаря постановкам 'Грозы', 'Ревизора', 'Сна в шалую ночь', 'Гедды Габлер' и др. Прибавьте к вышеупомянутым 'приметам' стиля известные мелодии диско, хиты Далиды, песню всех времен и народов 'I will survive' и пару мужчин в женских платьях - и перед вами готовый рецепт последней премьеры Чусовой в театральном агентстве 'Арт-Партнер XXI' - гей-комедии 'Переполох в 'Голубятне'. Однако, не все так просто. Спектакль можно было бы описать именно так, не вдаваясь в подробности, и вполне возможно, что премьера осталась бы одним из рядовых названий в длинном списке Чусовских постановок, если бы не одно 'но' - актерские работы. Впрочем, обо всем по порядку.
Пьеса, послужившая материалом для спектакля, была написана французом Жаном Пуаре еще в 1973 году, и с тех пор была экранизирована дважды (французский фильм 'Клетка для безумцев' с Мишелем Серро и Уго Тоньяцци в главных ролях и американская версия - 'Птичья клетка' с Робином Уильямсом), а мюзикл по ее мотивам идет на Бродвее по сей день. Предполагаю, что наверняка спектакль будут сравнивать с фильмом - как минимум с американской версией. Будут претензии, что поставлено неправильно, потому что не как в киноверсии. Но ведь нигде и не было заявлено, что постановка сделана по мотивам фильма? Режиссер, выбрав пьесу, вовсе не обязан следовать предыдущим постановкам, потому как первична, все-таки, сама пьеса.
Сюжет вполне отвечает требованиям классической комедии положений. На юге Франции, в Сан-Тропе мирно и счастливо живет семья: Жорж, владелец травести-кабаре 'Голубятня', и неизменная прима этого заведения - великолепная Заза. Обычная семья с обычными проблемами и заботами. С одной только особенностью - Зазу в миру зовут Альбен и она - мужчина. Такое вот кабаре... Кроме того, у Жоржа есть двадцатилетний сын, любимец 'мамочки'-Альбена - Лоран, который внезапно сообщает 'родителям', что собирается жениться. Да не на ком-нибудь, а на дочери абсолютно нетолерантного, как бы сейчас сказали, депутата от партии крестьян-католиков Жильбера Нотрдама, который только и мечтает о том, чтобы всех 'голубков' сослать куда подальше... Более того, родители невесты приезжают к родителям жениха на следующий день, и за этот день несчастному отцу предстоит полностью изменить свою жизнь - начиная с интерьера квартиры и заканчивая любимым человеком, которого нужно попросту куда-то спрятать, потому что вернуть Альбена к 'первоначальной характеристике его пола', как выясняется, - дело безнадежное, и за дядю Лорана он вряд ли сойдет. Только если за маму, в образе которой он вскоре и предстанет перед семейством Нотрдамов. В довершение всего, существует и недоброжелатель - завистница Мелани (тоже, естественно, не без странностей - на самом деле ее зовут Андрей, у нее пятеро детей и работает она водителем поливальной машины). Мелани, как это и полагается 'второй скрипке' в труппе, ненавидит скрипку первую - 'швабру с перьями' Зазу и строит ей всяческие козни. А потом еще появится и настоящая мать Лорана - президентша Африканской республики Симона. Словом, 'положений' в этой комедии хоть отбавляй.
Поначалу был вполне реальный повод опасаться того, что постановка окажется на уровне коронной песенки Мелани - 'Что в штанах у Жака' - слишком уж располагающий материал: все еще 'клубничная' для России тема 'радужной' любви, вопрос отношений геев и общества, вновь ставший актуальным, благодаря очередным эксцессам вокруг несостоявшегося гей-парада. Комедия про мужскую 'супружескую' пару, щедро приправленная номерами травести-шоу и звездными истериками, - словом, материал, при постановке которого избегнуть вульгарности и не скатиться в пошлость крайне сложно. Приятно, что опасения не подтвердились. И хотя спектакль порой все-таки балансирует на этой опасной грани, а иногда и срывается с нее (особенно в эпизодах с травести Мелани и женой депутата Элеонорой Нотрдам), это, пожалуй, единственная на данный момент московская театральная постановка, где ориентация героев преподносится как нечто само собой разумеющееся, а не как благодатная почва для шуток. На эту тему в спектакле не шутят вообще - исключение разве что забавная перепалка Жоржа и Альбена по поводу жеманного танцора, когда на язвительное Альбеново: 'Он не любит женщин!' Жорж отвечает: 'Не нам с тобой его осуждать!'. В остальном - те же человеческие отношения, что и у обычных семей - те же обиды, любовь и ревность, те же скандалы и примирения.
Спектакль получился яркий, смешной, с нотками грусти иногда, что, впрочем, не меняет общей праздничной картинки. И в этом - большая заслуга актеров. На данный момент, правда, многое 'сыровато' - вероятно потому, что постановочный период был очень коротким, а исполнителя главной роли Альбена Сергея Зарубина ввели в спектакль и вовсе за две недели. Хотя к нему как раз претензий практически нет. Работает, что называется, 'на разрыв аорты', если это можно сказать, применительно к комедии, - сказывается, видимо, голод по настоящей театральной сцене.
На роль Альбена Чусова пригласила Зарубина не просто так. Помимо звания заслуженного артиста России, многолетней работы в театре 'Сатирикон' и активной балетмейстерской деятельности Сергей Зарубин одним из первых в России организовал профессиональное травести-шоу - то, которое можно без оговорок называть Театром. Стаж его героини, широко известной в клубных и театральных кругах травести-дивы Лоры Колли уже перевалил за двадцать лет. В недалеком прошлом звезда театра 'Сатирикон', исполнитель роли Месье в легендарных - самых первых - 'Служанках' Романа Виктюка, в последние четыре года Зарубин на сцене театра не появлялся вообще. Что тому причиной - неординарное дарование (он актер гротеска, яркой формы), нежелание размениваться по мелочам или что-то другое - остается неизвестным. Но факт тот, что возвращение в театр состоялось и оказалось поистине триумфальным. Роль Альбена оказалась для актера знаковой не только по поверхностным сюжетным совпадениям, но и по глубинным внутритеатральным, эстетическим параллелям. Зарубин в Альбене играет свой собственный миф, свою театральную судьбу, и именно поэтому он так интересен в этой постановке.
Помимо основного сюжета в спектакле присутствует тема, начатая еще Романом Виктюком в первом варианте 'Служанок', и так никем и не продолженная до сего времени - тема судьбы театра-праздника, 'театра отрицания обыденности' в современной художественной жизни. Этот театр слишком элитарен, слишком сложен для восприятия, требуя зрителя с хорошим культурным кругозором. И Зарубин - актер именно этого театра.
До недавнего времени он считал себя мастером гротеска, способным только на яркий эпизод. 'Я бегун на короткие дистанции, мне проще собраться в кулак, выстрелить и уйти', - говорил он в одном из интервью. В последней премьере 'Арт-Партнера' он 'выстреливает' весь спектакль. Более того, в нем соединилось все - начиная от острого гротеска и заканчивая тончайшим психологизмом, роль сыграна тонко, с мельчайшими нюансами. Со 'школой' тут все более чем в порядке. На полувековом рубеже он открыл в себе актера переживания - за что отдельное спасибо Нине Чусовой, позволившей ему раскрыться в спектакле так, как он сам считает нужным. Зарубин абсолютно органичен во всем - изображает ли он из себя мужиковатого дядю Лорана, вернувшегося с купания ('Море, типа, мля, море! Айда купаться!'), уморительно ли объясняет жене депутата, как готовить баранью лопатку ('Ставите в духовку и он там стоит - минут 55, 78, полтора часа, иногда всю ночь...'), или тихо плачет на плече у любимого, поняв несостоятельность своих попыток вести себя, как настоящий мужчина. 'Это острая роль, - говорит артист, - большие амплитуды по состояниям: от слез - сразу в радость, из радости - в истерику. Эти пиковые ситуации меня устраивают, я могу это прожить на сцене ярко и необычно'. Его образ - это трагедия и фарс одновременно. Особенно хорош он именно в тех моментах, когда его роль переходит от привычного для него образа экстравагантной травести к полноценным драматическим переживаниям. 'Если мне придется уйти, если здесь я не нужен - я уйду. Но учти - я сюда больше не вернусь. Такого унижения я еще не испытывал', - говорит его Альбен Жоржу, поняв, что его стесняются и не хотят 'показывать' гостям. Говорит спокойно, тихо, без истерик, нервно перебирая и гладя пальцами спинку стула. И этих пальцев достаточно, чтобы после его слов зал взрывался аплодисментами, а к горлу подкатывал ком от внезапной пронзительной жалости...
И все же это - в первую очередь комедия. Некоторые высказывания Альбена вообще стоило бы вынести в отдельный 'цитатник'. Понятно, конечно, что это во многом заслуга автора пьесы, но не будь они сказаны неподражаемым лораколлиным тоном, быть может, и не запоминались бы так. А фраза, пропетая им в одном из спектаклей, - 'чайки поют, спать не дают!' - уже, что называется, 'ушла в народ', так же, как и рододендроны, якобы украшавшие когда-то голову юного Альбена в роли Нимфы.
На 'Переполох в 'Голубятне', как и на шоу-программы в клуб 'Три обезьяны', где он сейчас регулярно выступает, уже начали ходить, что называется, 'на Зарубина'. По иронии судьбы, в начале спектакля звучат фанфары - музыка, обычно предваряющая его выход на сцену клуба 'Три обезьяны' - выход примы заведения Лоры Колли, которая будет царить на подмостках всю ночь. Собственно, в данном случае различие минимально, потому что фанфары в начале спектакля 'Переполох в 'Голубятне' звучат по той же причине - приветствуя приму этого вечера. А по громким фырканьям в зале после определенных фраз главной героини можно с точностью до ряда отследить, где сидит клубный зритель Лоры Колли - Зарубин много импровизирует, добавляя свои актерские шутки, знакомые многим по его выступлениям на сценах клубов. Причем, надо отдать ему должное, - шутки эти абсолютно не выбиваются из контекста спектакля, импровизатор он блестящий (что, к сожалению, нельзя сказать о Чусовой, 'актуализировавшей' спектакль упоминанием 'Горбатой горы', Буша и Кондолизы Райз). И при этом он делает не эстраду. Если по поводу его клубной деятельности могут возникнуть разногласия, то в спектакле такого даже не возникает. Играя травести-диву - практически себя (за исключением женской манерности, ему не присущей ни на грамм) - он делает настоящий Театр, чему свидетельство овации, которыми публика встречает и провожает его практически после каждого появления на сцене, ухода за кулисы, очередного эпизода или даже одной фразы.
В связи с именем главной 'героини' существует забавная история. Дело в том, что известный московский травести-артист Владим Казанцев (Заза Наполи) свое сценическое имя получил как раз-таки в честь персонажа пьесы Пуаре и одноименного фильма. В спектакле, где эту героиню играет Лора Колли, имя Зазы упоминается лишь единожды - не иначе для того, чтобы не путать 'посвященного' клубного зрителя. Весь остальной спектакль его называют Альбеном, и это, в сущности, очень верно - ведь именно мужчина в его герое - главное, несмотря на все 'женские штучки'. Очень показателен в этом отношении эпизод, когда подставная 'мама Лорана' 'раскрывает карты': перед нами сидит и курит утонченная дама, которая вдруг произносит: 'Ну что, поговорим, как мужчина с мужчиной!', снимает парик и чуть-чуть меняет позу. И как будто не было ни платья, ни грима. Перед нами мужчина. Мгновенное перевоплощение.
Продолжая анализировать творчество Зарубина, нельзя не отметить, что он также является соавтором музыкального оформления спектакля - на пару с режиссером Ниной Чусовой. Он словно ностальгирует по временам собственной молодости - диско 80-х, золотым хитам Глории Гейнор и Далиды. Интересным дополнением к этой музыкальной шкатулке является 'Болеро' Мориса Равеля, которым он озвучил 'знаковые моменты' спектакля. А особо искушенные театралы порадуются музыкальным цитатам из легендарных 'Служанок' Романа Виктюка. К танцам он, вероятно, тоже приложил руку (или ногу!), поскольку от спектакля к спектаклю они становятся все более внятными. И, похоже, скоро он окончательно превратит 'Голубятню' в свой полный бенефис, поставив хореографию полностью и привнеся в нее свой узнаваемый почерк старого доброго мюзикла - тот 'дух Боба Фосса', который так очевиден в его последней постановке - мюзикле 'Золушка' в Московской оперетте. Балетмейстера же в нем видно со сцены сразу - начиная со спины 'в струнку' и балетной выправки и заканчивая умением пройти и сесть на стул, как настоящая женщина.
'Швабра в перьях! Чтоб тебе воткнуться каблуками в сцену и не сойти с нее!' - ругалась Мелани на более удачливую соперницу. Остается только повторить за ней вторую часть 'мантры', поплевав через левое плечо и постучав по деревянной ручке театрального кресла. Чтоб как можно дольше не сойти тебе со сцены как в перьях, так и без оных!
Что касается остального актерского состава - имена сплошь и рядом известные.
Лозунги типа 'Долой голубых!' в исполнении депутата-гомофоба Жильбера Нотрдама (народный артист России Владимир Стеклов) звучат вполне убедительно - ему прямо-таки веришь. Беда в том, что Стеклову, взяв при первом же своем появлении на сцене высокую эмоциональную ноту, приходится держать ее весь спектакль, лишая, таким образом, своего героя какого бы то ни было развития. Что же касается образа жены депутата Элеоноры - то хочется надеяться, что во втором составе в исполнении Марии Ароновой он получится выразительнее, поскольку Ольга Лапшина, подобно своему сценическому 'супругу', ведет весь спектакль так же на одной ноте с той разницей, что ее появление на сцене по большей части раздражает.
Появляющаяся во втором акте настоящая мать Лорана Симона (заслуженная артистка России Галина Петрова) удачно дополняет дуэт главных героев, замечательно вписываясь как в их слаженный ансамбль, так и в стилистику самой постановки, наделяя свою героиню качествами, присущими истинной африканской женщине. Петрова, пожалуй, единственная, кто работает в единой 'связке' с Зарубиным и Добронравовым, не выбиваясь, а наоборот - прекрасно себя чувствуя в эстетике театра-праздника.
Исполнитель роли Мелани Александр Гришаев делает слишком уж вульгарную пародию на травести, истеричный сын Жоржа Лоран в исполнении молодого артиста МХТ им. А.П.Чехова Артема Панчика выглядит гораздо бОльшим геем, нежели его отец, а 'экзотический' гватемальский гастарбайтер Бабу (Игорь Гаспарян) хотя и получает, конечно, свою долю зрительского смеха и аплодисментов за нелепые танцы под музыку Мадонны, но для того, чтобы создать запоминающийся цельный образ, этого явно недостаточно.
Достойнее всех вышеперечисленных на сцене смотрится заслуженный артист России Федор Добронравов, исполняющий роль Жоржа. У него очень галантно получается уступать право первенства на сцене 'бенефицианту' Зарубину, не уходя при этом на второй план. Давняя сыгранность, чувство ансамбля - оба актера много лет работали бок о бок в театре 'Сатирикон' - очень выигрышно смотрятся на фоне сборной антрепризной труппы. Добронравов без оговорок убедителен в роли отца, разрывающегося между чувствами к ребенку и любимому человеку, вынужденного выбирать - счастье сына или свое личное счастье. И 'гейство' его не вульгарно-наигранно, оно проявляется в мелочах - в том, как он держит газету, как садится, в мелких жестах. И в то же время он умеет быть по-мужски тверд, когда отстаивает свое право быть счастливым так, как он это представляет. Жестом отчаяния, а не красивым травести-номером выглядит его выступление на сцене своего кабаре. И несуразность исполнения здесь вполне оправдана - ему просто больше нечего делать. Или наряжайся и иди - или разгромят дело твоей жизни, и тут уж - как смог, так и сплясал.
Наряжаются и танцуют в финале все. И гомофобная семья депутата, и Лоран, получивший, все-таки, в жены свою Мюрьель (Мария Радькова), и коварная толстуха Мелани, и мечта африканского поэта Симона, и Бабу, реализовавший, наконец, свою мечту выступать в травести-шоу, и Жорж... Всех закружит и увлечет в свой праздничный мир вечного Кабаре вечно молодая Заза.
Раз, два, три....поехали! Ла, ла, ла, ла-ла-ла-ла...