Я сидел на полу, прислонившись спиной к кровати и бешеными глазами оглядывал комнату. За окном полыхал огонь, освещая предметы: платяной шкаф, трюмо, череп лошади. Пот заливал глаза. Я поднял левую руку, вытер мокрый лоб. Правую держал подальше от себя, словно боялся заразиться, хотя точно знал, что уже поздно.
С улицы послышались крики, визг и звериное рычание. "Надо убираться отсюда", - стучало в голове.
Я поднялся на ноги. Это оказалось не так просто - всё тело обмякло, ноги не слушались и подкашивались, пришлось ползти на четвереньках. Почти сразу уткнулся носом в полыхавшую пламенем ткань. Отдёрнулся, но сразу понял, что это всего лишь отблески с улицы. Это было её платье. То самое, нежно-розовое с белыми узорами на корсете. Подался вперёд, ткнулся носом в струящийся атлас и замер.
Как же она была прекрасна. Подумать только - меньше недели прошло с того момента, как к гостинице подъехала карета. Кучер потянул за вожжи, останавливая пару вороных лошадей. Лакей открыл дверь и подал руку. А я нагнулся, чтобы взять ведро воды за ручку да так и застыл в дурацкой позе, увидев тоненькую маленькую ручку в нежно-розовой атласной перчатке. Следом за ручкой показалась чудесная ножка в молочной туфельке, уверенно шагнула на мощёную дорогу и повернулась носочком чуть в сторону.
Я поднял взгляд. Какое быстрое выражение - оно совершенно не отражает тех миллионов лет, что я медленно поднимался от кружевного подола бледно-розового платья, до его корсета, украшенного белой цветочной вышивкой. Тысячелетия я разглядывал сапфировый кулон на её смуглой груди, каштановые крупные локоны, ниспадающие на плечи, прелестные пухлые губы, чуть вздёрнутый задиристый носик. Её глаза были глубокого тёмного цвета и я не мог с такого расстояния точно сказать, но почему-то был совершенно уверен, что они редкого тёмно-синего оттенка.
Итак, спустя миллионы лет, я поднял взгляд. Девушка мимолётно улыбнулась лакею, прошла на пару шагов вперёд и огляделась. Она была довольна - я чувствовал это всем существом. Она оглядывала трёхэтажную гостиницу, лакеев, дворецкого, бегающих по двору служанок, пышные сады по бокам с таким царственным видом, словно осматривала свои владения.
Что-то маленькое и серое выскочило из кареты вслед за девушкой и юркнуло за её юбку. Девушка подтолкнула вперёд маленького мальчика. У него была тёмная кожа, которую оттенял светло-серый костюм. Никогда не видел, чтобы слуг так одевали. Да и при девушках обычно состояли молоденькие служанки, а вовсе не десятилетние мальчики - по виду ему больше не дашь.
Из гостиницы навстречу девушке вышел хозяин, Аргус. И я с удовольствием и не без удивления отметил, что его серый костюм пошит точно из такого же материала, что и на мальчике-негре. Аргус радушно протянул руки девушке и заговорил с ней. Я, наконец, ухватился за металлическую ручку и поднял ведро под басовитый усатый хохот Аргуса и необычайно приятный, нездешний волшебный смех девушки. Я пошёл на кухню, смотря в землю, но видя её смуглое точёное лицо, едва замечая, что разбрызгиваю воду себе на ботинки и то и дело оступаюсь.
Весь день я бродил словно во сне, в тумане синих глаз и каштановых упругих локонов. Повсюду я слышал шорох бледно розового подола, повсюду слышал её голос и волшебный смех. Я оглох и ослеп ко всему миру, и весь мир мой наполнился ею.
На улице закричали мужские голоса. Я открыл глаза. За окном ещё раз полыхнуло. Сердце в груди билось, как бешеное. Нужно было уходить, как можно скорее, прочь отсюда.
Я отпихнул атласный подол и вцепился ногтями в деревянную дверь. Кое-как открыл, приподнялся, опираясь о стену. Не помню, как спустился вниз, длинный коридор с зелёным ковром, зал с заготовленными поленьями, ступеньки, кухня, чёрный ход - я проделал этот путь подсознательно, как делал сотни раз до этого. Выбежал в ночь. Из-за угла вырывались всполохи пламени. Я замер на секунду, не решаясь, не зная, хочу ли видеть, что они с ними сделали. Ноги сами понесли прочь от этого места, через яблоневые сады. Я бежал, натыкаясь на деревья, спотыкаясь о корни и кубарем скатываясь в овраги. Сознание уплывало, временами я отключался, а затем с удивлением обнаружил себя по пояс заползшего в пруд. Я окунул голову в ледяную воду, освежился, зафыркал, как лошадь, отполз подальше и привалился к толстому стволу раскидистой ивы.
Сейчас я точно знаю, когда это произошло в первый раз. Пару дней спустя на втором этаже закричала служанка, я был неподалёку, и первый прибежал на подмогу, ожидая увидеть таракана или паука, которого раздавил бы, проявив мужество и отвагу в глазах пожилой Элен. Но, ворвавшись в номер, я увидел Грилинга - одного из постояльцев. Он приехал недавно, и вскоре собирался уехать на юг. Он сидел на кресле в твидовом костюме, который носил всегда и везде, даже душными летними днями. Тело его было расслабленно, руки покоились на подлокотниках, голова чуть откинута назад. Седые волосы за правым виском слиплись и побурели, словно кто-то жирно шлёпнул краски на ухо и шею. Голубые стеклянные глаза смотрели куда-то выше моей головы.
-Зови Аргуса, - тихо сказал я.
Элен завыла, пряча лицо в руках так, что видно было только глаза, и покачала головой.
-Позови Аргуса, - повторил я.
Она вздрогнула, глянула на меня, кивнула и скрылась в коридоре. Я подошёл ближе. На секунду мне показалось, что Грилинг сейчас моргнёт, поднесёт кулак ко рту, смачно кашлянёт, как делал это всегда в библиотеке или внизу в зале, и посмотрит на меня удивлённо: "что вы здесь делаете, молодой человек?" Но нет, он остался сидеть, глядя куда-то на стену.
Я склонился над Грилингом. На шее явственно проступали два маленьких чёрных пятнышка на расстоянии не больше двух сантиметров друг от друга. Других повреждений не было, хотя крови на голове и пиджаке было столько, что она пропитала спинку кресла. Вампиры? Я усмехнулся этой мысли. И сразу вспомнил прекрасную девушку, которая пару дней назад поселилась в гостинице. Нет, это было бы слишком...очевидно? Тривиально? Глупо? Да, глупо.
Грилинга похоронили на кладбище за садами. Поработав здесь несколько лет я понял, что гостиница - это отдельный мир, в котором люди рождаются, живут и, не редко, умирают. Поэтому у гостиницы было своё кладбище и небольшая часовенка, вокруг которой пышно росли яблони.
Аргус ходил угрюмый и задумчивый. Ему не нравилось, что по гостинице и садам шастали полицейские, заглядывали в каждый закуток, кладовую и погреб, словно убийца мог спрятаться там. Репутация гостиницы пошатнулась, и я переживал за Аргуса и за гостиницу, и за всех, кто здесь жил и работал.
Ещё через день я услышал, как девушки на кухне перешёптываются про какой-то череп.
-О чём это вы тут судачите, барышни?
Они подпрыгнули, смешно взвизгнув и раздражённо замахали на меня руками. Долго отпирались, но потом всё-таки рассказали, что Элен, которая убирает комнату приехавшей леди Маргери, видела на ночном столике череп лошади.
-Настоящий! Огромный, - твердили они.
Поначалу мне было смешно, но потом я понял, к чему это всё идёт.
-Вы это бросьте, - погрозил я им пальцем, - нечего на барышню наговаривать.
Они отмахнулись и продолжили кудахтать. Завидуют её красоте и состоянию, вот и наплетут с три короба. Череп. Тоже мне, выдумали. Хотя, Элен пожилая женщина, не станет небылицы придумывать. Я глубоко задумался и загрустил. Не хотелось мне, чтобы эта сказочная девушка... Я не знал, чего именно не хотел. Не могла же она и вправду быть причастной к смерти Грилинга? Да и череп совершенно на это не намекал. Кто знает, какая у неё с ним история. Если он и вовсе существует.
Меня знобило. Сидя на холодной земле под ивой, я притянул к себе ноги и обнял колени. Пальцы онемели, зуб на зуб не попадал. Ночь была тёплой, я чувствовал мягкий ветерок, но он нисколько не согревал. Ощущение было такое, что если я сейчас не начну двигаться, то замёрзну насмерть. Я поднялся, опираясь о ствол и пошёл дальше, мимо пруда, вглубь леса. Я шёл. Смотря себе под ноги, обняв руками и пытаясь хоть как-то согреться. По земле забегали тени. Я поднял взгляд и увидел гостиницу. Вместо того, чтобы идти в лес, я сделал круг и вернулся обратно. Меня пронзило отчаяние и я бессильно упал на колени.
-Иди, - зашелестел ветер.
Я огляделся - рядом никого. Окна в гостинице тёмные, только за ней полыхал костёр. В тишине ночи слышался лишь треск горящего дерева.
-Иди, - снова шелест.
Я поднялся на ноги и поплёлся к гостинице. Обогнул угол и прищурился от яркого огня, бушевавшего перед крыльцом. На земле было что-то бесформенное и грязное, словно свалили груду мусора. Приглядевшись, я вскрикнул. Весь двор был усеян телами. Я узнал толстого Аргуса, его седая борода вся покрылась кровью. Милая Элен лежала неподалёку, а дальше конюхи, лакеи, кухарки, все перекуроченые, окровавленные, мёртвые.
Тем вечером я допоздна задержался во дворе. Рубил дрова. А потом ещё надо было разнести их по залам на всех этажах. Я мог бы сделать это и с утра - никто не торопил. Но чувствовал, что не засну, что голова полна мыслей, а по большей части - синеглазой девушкой, поэтому взял охапку и понёс на третий этаж.
Гостиница спала. Я успешно преодолел два лестничных пролёта, перескочил скрипящую предпоследнюю ступеньку на третьем и оказался в тёмно-зелёной бархатной тишине последнего этажа. Как можно тише прокрался к камину, при этом стараясь не наступать на ковёр, чтобы не запачкать. Сложил поленья и собрался уже уходить, как заметил маленькую шуструю тень, скользнувшую в приоткрытую дверь в конце коридора.
Стоял посреди зала. Знал, что надо разворачиваться и идти вниз, но не мог - прирос к полу, словно дерево. Вперил взгляд в полоску света и не двигался. Аж руки вспотели. И сердце в груди бухало. Ну, подумал, была не была. Пошёл. Я шёл к заветной двери - за которой, я знал, была она - не меньше тысячи лет, в течении которых я разглядывал её по приезде. Ничто так сильно не врезалось в мой мозг, как жёлтый треугольник света на паркете, приоткрытая дверь цвета слоновой кости, тёмно-зелёный ворсистый ковёр, громкое сопение какого-то постояльца за дверью 36. Столько деталей врезалось в мою память, что хоть книгу пиши. Наконец, я приблизился в номеру 39.
Внутри промелькнула и исчезла тень, и я понял, что надо разворачиваться и делать ноги. Именно так я и поступил. Но, стоило сделать несколько шагов, как мне в спину ударил жёлтый свет и нежный волшебный голос велел остановиться.
-Иди сюда. Чего же ты? Не бойся. Заходи.
И я пошёл. Как завороженный, я развернулся и зашёл в освещённую свечами комнату. Она была точно такой же, как десятки других в гостинице, и в то же время совершенно другой: тёплой, манящей, таинственной, полной секретов и потайных ходов, магических созданий и предметов.
Моё воображение бурлило и фантазировало, населяя комнату всеми известными мне существами, хотя на деле там были только дрожащие тени и блики от свечей. А ещё мальчик. Темнокожий мальчонка-слуга сидел на кровати и исподлобья смотрел на меня. Я поёжился от этого изучающего, вроде не враждебного, но и не дружелюбного взгляда.
Леди Маргери закрыла за мной дверь и тут я увидел его. Он лежал на трюмо. Серый, большой, мрачный и угрожающий. Полый - один лишь страшный намёк на некогда жившее и дышавшее существо.
-Нравится?
Я дёрнулся и испуганно уставился на леди Маргери.
-Череп, - пояснила она, и подошла к трюмо, погладила кость и взяла в руки, - это череп лошади. Моей любимой Эльзы, стремительной, молниеносной - быстрее неё не было лошадей в табуне отца.
-И, - я запнулся ощутив сухость в горле, сглотнул, - и что произошло?
-Он хотел продать её. Хотя знал, что она - моя любимица, и я скорее утоплюсь, чем отдам её кому-то.
Я слушал, почти вжимаясь в дверь. Чувствовал на себе холодный, пустой, потусторонний взгляд мальчика.
-И, и что произошло? - повторил я, как дурак.
-Я убила её. Отсекла голову.
Леди Маргери вернула голову лошади на трюмо и взглянула на меня.
-Я никогда не расстаюсь с любимыми вещами.
-П-понятно, - запнулся я.
Кой чёрт понёс меня сюда? Вдруг я понял, что уже вовсе не благоговею от леди Маргери, а если и благоговею, то это скорее ужас и трепет, нежели восхищение и нежность.
-Ну, я пойду. Уже поздно. Дрова..., - "зачем я про дрова? Идиот несчастный", - твердил я про себя, пытаясь нашарить сзади ручку двери, боясь повернуться спиной к этой странной, не от мира сего троицей: мальчишки-негра, леди Маргери и её лошади.
-Уже уходите? Жаль. Феликс, - она повернулась к мальчику.
Мальчишка встал с кровати и двинулся на меня. Только сейчас я понял, что меня так пугало в нём - неестественные холодные голубые глаза. Никогда не видел у негров голубых глаз, но эти были выцветшие, безжизненные, словно лёд на реке в феврале.
Мальчишка вдруг схватил меня за рукав. Я и не заметил, как он так быстро подскочил. Я дёрнул дверь и в эту секунду всё произошло.
Миллионы лет слились в одно единственное мгновение. Пухлые тёмно-сливовые губы раздвинулись, обнажая клыки. Лицо мальчика, его до невозможности голубые глаза оказались прямо передо мной - каким-то образом я уже сидел на полу. А в приоткрытую дверь ломились люди. Кто-то кричал, пытался прорваться, но я, видимо, заслонял собой проход.
-Толкай!
Сзади навалились и я полетел на мальчика. Но в следующую секунду уже лежал носом на ковре, а в комнату вбежали мужчины. Я увидел Аргуса с гневно торчащими усами, полицейского, которого видел недавно, и ещё несколько лакеев и работников. Они схватили мальчишку, завязали глаза, запихнули в рот кляп и поволокли в коридор. Леди Маргери не проронила ни звука. Она не сопротивлялась и не дралась. Сложив руки перед собой, она покорно следовала за мужчинами, поддерживаемая полицейским и лакеем за локти.
Все ушли. Я слышал шум с улицы, выкрики, ругань. Полыхал огонь, освещая комнату и кидая на череп зловещие тени. Мгновение прошло так же быстро, как и наступило. Оно длилось несколько жизней и оставило меня опустошённым посреди комнаты, с бухающим в груди напуганным сердцем. Глаза заливал пот. Я поднял правую руку, чтобы смахнуть его, но замер. На коже чуть ниже запястья чернели две маленькие точки. Целую вечность я смотрел на них. А когда вечность прошла, единственная мысль ударилась бешеной птицей в сознание: "когда он успел?"
-Подойди.
Я поднял взгляд и увидел её. Статная, черноволосая, в изумрудном платье, леди Маргери стояла посреди побоища словно богиня смерти. Оступаясь, я поплёлся к ней, тут же споткнулся и завалился на Аргуса. Вывернутая голова смотрела в сторону. Оголённая шея побурела от крови. Я почувствовал, что озноб прошёл, но меня тут же бросило в жар. Тысячи игл пронзили вены, я чуть не взвыл от боли.
-Пей.
-Не могу.
-Пей, а то умрёшь.
Иглы превратились в ножи и резали меня изнутри. Я уже кричал не сдерживаясь.
-Пей.
Она села рядом - мой взгляд замер на зелёном подоле её платья - провела рукой по окровавленной шее Аргуса, а затем мазнула пальцами по моим губам. В нос ударил мощный, приторный густой аромат.
-Пей, - повторила она.
Я наклонился к Аргусу и поцеловал его в шею, слизывая и глотая густой багрянец. Ножи исчезли, по венам полились тепло и сила. Я вцепился в плечи Аргуса и впился зубами в изувеченную плоть. Пил жадно, большими глотками, пачкаясь в его крови.
Насытившись, я поднялся на ноги. Она стояла передо мной. В глазах ни одной эмоции. Отвернулась и глянула на костёр. Я тоже обернулся и увидел скорчившееся маленькое тельце, привязанное к столбу и охваченное языками пламени.
-Это он?
Маргери не ответила. Безразлично отвернулась.
-Теперь ты вместо него. Идём.
-Куда?
-Седлаем лошадей и поскачем на восток. Там большие города, много людей, меньше внимания.
Она пошла к конюшне, обернулась.
-Идём.
Я застыл на месте.
-Я приказываю тебе!
Я опустил взгляд. У моих ног лежала Элен, лежали девушки с кухни, Аргус, которого я только что выпил. Я передёрнулся от отвращения. Она подошла ближе.
-Я твоя хозяйка. Я спасла тебе жизнь. Отныне и навеки ты подчиняешься мне.
Сапфир на шее приковывал взгляд. В нём отражался огонь, пляшущие языки пламени. Не отдавая себе отчёт в том, что делаю, я потянулся к её шее и сдёрнул сапфир. Маргери удивлённо схватилась за шею, зло взвизгнула и бросилась на меня.
-Глупый! Не понимаешь, что творишь. Ты не выживешь без меня.
Её кулаки били не сильнее пятилетнего ребёнка. И я понял, что это не она слабая, это я изменился. И ещё я осознал, что она не была вампиром. Она продолжала меня бить, я схватил её за плечи, пытаясь утихомирить. Пошатнулся и язык костра лизнул атлас изумрудного платья. Она вскрикнула, стала обивать огонь, повернулась ко мне спиной. Я вытянул руки и толкнул её в спину. Она упала прямо в костёр, хватаясь за обугленное тело негритёнка. Пламя охватило её с ног до головы. Прекрасные каштановые кудри вспыхнули. Я отвернулся, чтобы не видеть, но заткнуть уши так, чтобы не слышать криков не мог.
Когда взошло солнце, я сидел на земле спиной к костру. По земле стелился дым. Стало жарко. Почти горячо. К освещённому солнцем боку словно приложили горящие угли. Я рванулся к гостинице, но сразу же застыл. Зачем мне это? Рука пошла волдырями. Я посмотрел вниз и последнее, что увидел перед тем, как белая пелена боли застелила глаза, были тела Элен и Аргуса. Любимая старушка, Элен.