Здоровье у моей бабушки всегда было отменное, чего греха таить. Бывало, идет она с гулянки какой, в одной руке костыль дедов держит, а другой самого деда тащит, не бросает. Любит значит. Дед с войны-то подраненный пришел, ему миной чуток от ноги оторвало. Как трезвый еще немного ходит, а как примет лишку, так без костыля не стоит, падает. Вот бабка как увидит, что дед уже через край хватил, костыль у него забирает и домой вручную ведет. Потому, что если палку не забрать, то дед может дорогой сбежать, и по довоенной привычке к Нюрке. А уж та бестия расстарается, и самогонки нальет, не пожадничает. Да и чего ей, вдове малохольной, жадничать?
Так вот и жили они помаленьку, душа в душу, а только случилось однажды бабке подойник подымать да запнуться. Тут ей спину-то прострелило, да так, что ни охнуть, ни разогнуться. Крикнула она деда, он ее кое-как до избы дотащил, и на лавку разместил. Бабка стонет, больно ведь, аж дышать трудно. Причитает, мол, смертушка моя пришла, видать до утра не дотяну. Дед перепугался, на костыль вскочил да к соседке. Старушки-подружки понабежали и меж собой консилиум держат, вроде врачебного, только лучше конечно. Судили, рядили, да чай с вареньем пили. Наконец, постановили и вердикт свой деду выносят, мол, топи старый баньку да в сельпо за скипидаром ковыляй. Бабку пропарить надо веником, как следует и скипидаром после растереть. Будет тогда у тебя бабка - как новая. У деда испуг-то прошел, надёжа появилась. Старуху свою бабкам оставил, а сам в баньку. Затопил по скорому, мигом собрался и в сельпо. Купил бабке скипидару, себе тоже лекарство взял маленько, а как без этого? Стресс-то надо снять? Да.
Ну, пока дед до сельпо и обратно костылем дорожку мерил, в предбаннике сосульки успели растаять, а раз так, остограммился он из горлышка за успешное излечение, спрятал остаток за скамейку, и за бабкой отправился. А там кумушки, известно дело, как положено в таких случаях больную успокаивают, рассказывают наперебой: кто у кого и когда от какой болячки помер, да как хоронили. Бабка лежит ни жива ни мертвая, слушает, и лицо у ней, хоть батюшку зови.
Старик на бабок цыкнул, старухе своей подмигнул, не дрейфь, мол. Ему-то чего, у него уже стресс как рукой сняло. Вот он супружницу свою горемычную берет и в баньку тихим ходом. А бабка-то стонет по дороге, мол, хорошо пожили да мало. Ты дед, корову доить не забывай и к Нюрке заглядывай, чего уж там. Я вроде, с того света за тебя порадуюсь. Тут старого водка жалобить начала, слезу выбивать, а он через нее бабку успокаивает и все скипидаром, как поп кадилом, размахивает, мол, чуток до полного выздоровления осталось, потерпи уж. У самого-то, в закромах, еще с пол-бутылки оставалось.
За разговором, кое-как, в три ноги да плюс костыль добрались до бани, разоблачились, и дед аккуратно, как мог, затолкал бабку на полок. Запарил веник, плеснул на каменку, и, ну охаживать, болезную свою. Прошелся, как полагается, вдоль и поперек, старухе вроде легчать стало. Тут, она сама с полка слезла, отдышалась чуть и говорит деду, давай скипидарь. Старик бутылку откупорил, бабку установил поудобней, буквой "Г" то есть, сам сбоку. В одной руке пузырек, а другую сделал лодочкой, чтоб значит, побольше вошло. Плеснул и рукой взвесил, достаточно ли? Было аккурат, как надо.
И вот, значит, какое вышло лечение: дед на спину своей любезной скипидар вылил, и уж собрался было растереть да, не успел. Жидкость та, лечебная, с поясницы по желобку меж бабкиных полушарий быстрой струйкой утекла и куда попала, сами знаете. А, как попала, тут у бабки здоровье-то и поправилось, мигом она распрямилась, и бегом вон, из бани. Дед удивился и пошел посмотреть, куда это она? Из предбанника дверку приоткрыл глядь, сидит бабка голым задом в сугробе и на всю деревню про его мать рассказывает такое, чего дед отродясь не знал. Уяснил он, что бабка выздоровела, в предбанник занырнул и, к скамейке, чтоб значит, за успешное лечение тяпнуть. И хорошо сделал, во время, потому, что у бабки огонь чуть потух, а здоровье уже выправилось. Схватила было, она костыль, вот только он сломался быстро и дед в баню шасть, и на крючок. Сидит, думает ишь, как помогло, ожила моя любезная! Хорошо ему стало, а чего? Тепло и, по душе Бог в мягких тапочках прошел, с водки-то. Костыля правда жалко...
А уж после, слух по деревне пошел. Видно кумушки, что конца излечения в избе ждали, не так бабкины крики поняли. Мол, деда с пьяных глаз бес попутал и молодое дело вспомнилось, а бабка себя соблюсти решила, и не сложилось у них. Ну, слух слухом, а старухи с тех пор на деда, с бо-ольшим интересом смотрели.