Аннотация: Самая короткая ночь в году. И самая страшная ночь в нашей истории. Что мы знаем о ней? И знаем ли мы хоть что-нибудь?
До сих пор не улеглись споры по поводу того, что же происходило в ту роковую ночь в кабинете И.В. Сталина. И чем больше появляется информации, тем больше вопросов.
Впервые мы узнали об этом от Георгия Константиновича Жукова.
ЖУКОВ Г.К.
Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик -- немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Я тотчас же доложил наркому и И. В. Сталину то, что передал М. А. Пуркаев.
-- Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, -- сказал И. В. Сталин.
Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились, во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.
И. В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.
-- А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? -- спросил он.
-- Нет, -- ответил С. К. Тимошенко. -- Считаем, что перебежчик говорит правду.
Тем временем в кабинет И. В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.
-- Что будем делать? -- спросил И. В. Сталин.
Ответа не последовало.
-- Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, -- сказал нарком.
-- Читайте! -- сказал И. В. Сталин.
Я прочитал проект директивы. И. В. Сталин заметил:
-- Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
Не теряя времени, мы с Н. Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.
Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.
И. В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи...
С этой директивой Н. Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года. Копия директивы была передана наркому Военно-Морского Флота. [Жуков, 1, т.1, с.260-262].
Уже в перестроечные годы были изданы воспоминания Анастаса Иваныча Микояна.
МИКОЯН А.И.
В субботу 21 июня 1941 г., вечером, мы, члены Политбюро, были у Сталина на квартире. Обменивались мнениями. Обстановка была напряженной. Сталин по-прежнему уверял, что Гитлер не начнет войны.
Неожиданно туда приехали Тимошенко, Жуков и Ватутин. Они сообщили о том, что только что получены сведения от перебежчика, что 22 июня в 4 часа утра немецкие войска перейдут нашу границу. Сталин и на этот раз усомнился в информации, сказав: "А не перебросили ли перебежчика специально, чтобы спровоцировать нас?"
Поскольку все мы были крайне встревожены и требовали принять неотложные меры, Сталин согласился "на всякий случай" дать директиву в войска о приведении их в боевую готовность. Но при этом было дано указание, что, когда немецкие самолеты будут пролетать над нашей территорией, по ним не стрелять, чтобы не спровоцировать нападение.
А ведь недели за две до войны немцы стали облетывать районы расположения наших войск. Каждый день фотографировали расположение наших дивизий, корпусов, армий, засекали нахождение военных радиопередатчиков, которые не были замаскированы. Поэтому в первые дни войны вывели из строя нашу связь. Многие наши дивизии вообще оказались без радиосвязи.
Мы разошлись около трех часов ночи 22 июня, а уже через час меня разбудили: "Война! [Микоян, 2].
Вроде воспоминания Анастаса Ивановича не противоречат воспоминаниям Георгия Константиновича. Однако, 28 сентября 2004 г. по телевидению был показан документальный фильм "Буденный. Конец легенды". В числе прочего показали его неопубликованные воспоминания. Тетрадь показывала дочка Семёна Михалыча Нина Семёновна (кстати, бывшая жена артиста М.Державина), так что в подлинности вряд ли стоит сомневаться. Я в стоп кадре прочел написанное и записал. Итак:
БУДЁННЫЙ С.М.
И.В. Сталиным в 1941 году 21 июня в 19 часов были вызваны Тимошенко, Жуков (начштаба РККА) и я (замнаркома обороны). И.В. Сталин сообщил нам, что немцы не объявляя нам войны, могут напасть на нас завтра, т.е. 22 июня, и поэтому, что мы должны и можем предпринять сегодня же и до рассвета завтра 22.6.41.
Тимошенко и Жуков заявили, что если немцы нападут, то мы их разобьем на границе, а затем на их территории. И.В. Сталин подумал и сказал: "Это несерьезно".
Обратился ко мне и спросил: "А Вы как думаете. Я предложил следующее. Во-первых: немедленно снять всю авиацию с приколов и привести ее в полную боевую готовность / всех погранв. воен. округов и МВО, ПриВО и СКВО. Во-вторых, войска погран. воен. округов выдвинуть на границу и занять ими позиции, приступить немедленно к сооружению полевых фортификаций. В-третьих, в этих же округах объявить мобилизацию, а также воен. округах.
МВО, ПриВО и СКВО.
В-четвертых, приступить к устройству оборонительной линии от устья реки Припять, Жлобин, Орша, и по р.Зап. Двина, Витебск, Полоцк, Минск и Рига.
В-пятых, эту линию обороны" (дальше не разобрать, кинохроникой смазано - ЕТ).
"И.В. Сталин сказал: "Ваши соображения правильные" (дальше не разобрать - ЕТ).
В тексте комментатора про "в-четвертых" и "в-пятых" ничего не сказано, но зато заявлено, что "в войска ушло распоряжение, почти дословно повторяющее изложенное в этом дневнике предложение Буденного".
"В 4-00 утра мне позвонил нарком обороны т. Тимошенко и сообщил, что немцы бомбят Севастополь и нужно ли об этом доложить т. Сталину. Я ему сказал. Что немедленно надо позвонить, но он мне сказал "Звоните Вы. Я позвонил и доложил не только о Севастополе, но и о Риге, которую немцы также бомбят. Т. Сталин спросил, а где нарком" (дальше за кадром) [3]
Уже само по себе странно, что воспоминания (а это, всё таки, воспоминания, а не дневник, судя по внешнему виду общих тетрадей) до сих пор нигде не опубликованы. И если верить Будённому, то вместе с Жуковым и Тимошенко к Сталину прибыл именно он, а не Ватутин.
У нас есть возможность сверить с публиковавшимся в "Известиях ЦК КПСС" в 1990 г. журналом посещения кабинета Сталина.
21-го июня 1941 г. [5]
1. т. Молотов: 18.27 - 23.00
2. т. Ворошилов: 19.05 - 23.00
3. т. Берия: 19.05 - 23.00 (так в тексте)
4. т. Вознесенский: 19.05 - 20.15
5. т. Маленков: 19.05 - 22.20
6. т. Кузнецов: 19.05 - 20.15
7. т. Тимошенко: 19.05 - 20.15
8. т. Сафонов: 19.05 - 20.15
9. т. Тимошенко: 20.50 - 22.20
10. т. Жуков: 20.50 - 22.20
11. т. Буденный: 20.50 - 22.00
12. т. Мехлис: 21.55 - 22.20
13. т. Берия: 22.40 - 23.00 (так в тексте)
Последние вышли 23.00
Что мы видим из записи? А то, что никакого Ватутина в кабинете не было, а вместе с Тимошенко и Жуковым в кабинет вошёл именно Будённый. Никакого Микояна не было в помине.
Позже эти журналы были опубликованы отдельной книгой [6]. Причём в именном указателе посетителей указан посетитель под фамилией Кузнецов как Нарком ВМФ адмирал Николай Герасимович Кузнецов, что в высшей степени странно...
КУЗНЕЦОВ Н.Г.
Даже в канун войны, 21 июня 1941 года, я не был вызван никуда в правительство, а только вечером был приглашен в кабинет к Тимошенко, который информировал меня (и не больше) о том, что возможно наступление немцев в эту ночь. Судя по тому, что делалось в его кабинете, указания были здесь получены еще днем, но флот никто не считал своим долгом даже поставить в известность [Кузнецов, 7].
Что делал адмирал Кузнецов мы узнаём из его воспоминаний.
КУЗНЕЦОВ Н.Г.
Субботний день 21 июня прошел почти так же, как и предыдущие, полный тревожных сигналов с флотов... В 20.00 пришел М.А.Воронцов, только что прибывший из Берлина.
В тот вечер Михаил Александрович минут пятьдесят рассказывал мне о том, что делается в Германии. Повторил: нападения надо ждать с часу на час.
-- Так что же все это означает? -- спросил я его в упор.
-- Это война! -- ответил он без колебаний [Кузнецов, 8].
Капитан 1 ранга Михаил Алексеевич Воронцов был военно-морским атташе в Берлине и действительно 21 июня вернулся оттуда. Он и раньше сообщал о скором нападении.
Подобные же сведения давал представитель разведки Генштаба Военно-морского флота Михаил Воронцов. Сталин это все также отверг как подсунутую ему дезинформацию [Кузнецов, 8].
После начала войны Воронцов пошёл на повышение, стал начальником разведки флота и получил адмиральское звание.
Видимо, у Сталина в тот день был совсем другой Кузнецов, Алексей Александрович, секретарь Ленинградского горкома как раз 21 июня получивший назначение на должность члена военного совета Северного фронта. К этому склоняется большинство на разных исторических форумах. В частности, говорилось, что Кузнецов вместе с Сафоновым (зам. прокурора СССР) явились за разрешением на арест Мерецкова, которое и было произведено 23 июня 1941 г.
Но есть и другая выписка из журнала посещений [4].
Выписка из журналов записи лиц, принятых И. В. Сталиным
21 июня 1941 г.
1. т. Молотов: 18.27 - 23.00
2. т. Воронцов: 19.05 - 23.00
3. т. Берия: 19.05 - 23.00
4. т. Вознесенский: 19.05 - 20.15
5. т. Маленков: 19.05-22.20
6. т. Кузнецов: 19.05 - 20.15
7. т. Тимошенко: 19.05 - 20.15
8. т. Сафонов: 19.05 - 20.15
9. т. Тимошенко: 20.50 - 22.20
10. т. Жуков: 20.50 - 22.20
11. т. Буденный: 20.50 - 22.20
12. т. Мехлис: 21.55-22.20
13. т. Берия: 22.40 - 23.00
Последние вышли:23.00
И кого-же мы видим под N2?
И уж совсем чудно выглядят воспоминания Молотова, высказанные им Чуеву.
"21 июня, вечером мы были на даче у Сталина часов до одиннадцати-двенадцати. Может быть, даже кино смотрели, в свое время мы часто так делали вечером - после обеда смотрели кино. Потом разошлись, и снова нас собрали" [9].
Итак, вопросы остаются.
Почему Жуков заменяет Будённого Ватутиным и утверждает, что "Сталин встретил их один", когда Сталин был с Молотовым, Маленковым, Берией и то ли Воронцовым, то ли Ворошиловым?
Почему до сих пор не опубликованы воспоминания Будённого? Почему Молотов вообще всё в принципе отрицает?
Сколько было этих самых журналов посещений? Случайность описки Ворошилова на Воронцова уж больно чудным образом совпадает с возвращением атташе из Берлина с доказательствами нападения немцев, которому раньше Сталин не верил. Кому и зачем понадобилось делать эту подмену?
Можно ли вообще верить этим журналам, в которых присутствуют два Берии одновременно?
Литература
[1] Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 2 т. -- М.: Олма-Пресс, 2002
[6] На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924--1953 гг.). Справочник / Научный редактор A.A.Чернобаев. -- М.: Новый хронограф, 2008 http://militera.lib.ru/docs/da/naprieme/index.html
[7] Кузнецов Н.Г. Крутые повороты: из записок адмирала. М.: Фонд Н.Г. Кузнецова, 1997
![[]](/img/t/temezhnikow_e_a/21061941/21061941-1.jpg)