Кленовый лист кружился в воздухе, плавно выписывая балетные пируэты. В своем разноцветий он являл собой палитру радости смешанной с легкой грустью увяданья. Природа готовилась ко сну, укутывала землю мягким лиственным одеялом, поверх которого вскоре ляжет прохладная снежная перина. На душе было удивительно светло и чисто. Также ощущает себя тело после хорошей русской бани с вениками и нырянием в прорубь. Ощущение сиюминутного счастья сопровождало меня весь день, хотя никакой видимой причины и не находилось. Мне было хорошо. Вот так, без всякого повода.
С этим чувством я проснулся сегодня утром и сразу понял, что никакими делами заниматься не буду. Да и какие дела - выходные, суббота. Повалявшись в постели до одиннадцати, я встал и, умывшись, принялся за завтрак. Завтрак дело ответственное и очень важное. Суть здесь даже не в том, что на полученной от него энергии придется существовать до обеда, нет, главное - дух. Всем известна поговорка - как встретишь Новый Год, так его и проведешь. Но мало кто задумывается, что тоже самое касается и нового дня. Никакой спешки, нервотрепки, волнения. День должен начинаться по-доброму, как-нибудь радостно. И никогда, ни в коем случае не слушайте тех, кто говорит, что утро добрым не бывает. Утро должно быть добрым. Только так и никак иначе.
В идеале оно должно начинаться с фразы "доброе утро" от любимого человека. Но при отсутствии этого самого человека, то есть как раз в моем случае приходиться исхищряться. Моей любимой традицией является медленный и неторопливый процесс приготовления кофе. Рецепт я использую не сложный, но очень медитативный: берется джезва, наливается в нее вода чуть меньше чем на одну чашечку, всыпаются две чайные ложки кофе, и ставится на самый маленький огонь. На протяжении следующих пятнадцати минут я стою у плиты, наблюдая за медленно нагревающейся водой покрытой черной кофейной коркой. Особой необходимости в такой тщательной слежке нет, но за это короткое время я успеваю проснуться и собраться с мыслями даже лучше, чем от самого кофе. Затем наступает очень ответственный момент - когда у стеночек джезвы появляются пузырьки берем чайную ложечку и аккуратно размешиваем, так, чтобы находящаяся сверху пенка сменила свой цвет на более светлый. После этого на какое-то время напиток перестает закипать, но спустя минуту являет свой взрывной характер и одним рывком кидается наружу. В этот-то момент и нужно выключить газ. Потом дать постоять тридцать секунд, похлопать по донцу, освобождая пенку от неприятного осадка, и вот, наконец, можно перелить в чашку и разбавить простой кипяченой водой.
После всей процедуры пить кофе не обязательно, ибо сна уже нету ни в одном глазу, и организм полностью готов к новым свершениям.
Но в этот день я и пил ароматный напиток долго, не спеша, маленькими глоточками, одновременно поглядывая в окно и решая, чем бы дальше себя занять. День выдался практически невероятный для петербуржской осени - в небе ярко светило солнце, делая вид, что вовсе даже и не оно не желало показываться вот уже сколько времени. Легкий ветерок гонял по воздуху пожелтевшие листья. Из окна открывался вид на парк, и еще не расправившись с обжигающим напитком, я уже знал, что направлю свои стопы именно туда.
Парк встретил меня шелестом деревьев и детскими голосами. Разновозрастная ребятня носилась туда-сюда на велосипедах, роликах или на своих двоих. Казалось, атмосфера беззаботного детского счастья разливалась вокруг незримым ореолом, пропитала сам воздух. Я бесцельно бродил по дорожкам, уже почти не скрывавшимся от солнца за древесной зеленью, рискуя замерзнуть, съел мороженное, купленное за совершенно непристойную цену. В этот удивительный день, совершенно не хотелось забивать голову такими мелочами, как возможная простуда, или мифический финансовый кризис.
Домой я вернулся уже во второй половине дня и, включив телевизор на очередном глупом ментовском сериале, принялся за скромный холостяцкий обед. Я не был принципиальным холостяком, но так уж получилось, что сейчас пребывал именно в этом состоянии. Впрочем, сегодня мне не приходило в голову задумываться о таких проблемах. Да и о каких-то других тоже. Готовить я умел, потому ни о каких пельменях речи не шло - мясо с картошкой - вот пища настоящего мужчины.
Обед плавно перетек в ужин, потом я завалился на диван с вытащенной наугад с полки книгой. В этом шкафу находилась мая личная скромная библиотека. Все эти книги, я мог бы перечитывать снова и снова и потому, вытаскивая первую попавшуюся, ничем не рисковал. Чтение незаметно перешло в сон. До того, как глаза закрылись, я успел лишь отложить книжку на специально стоящий у кровати стул, выключить лампочку. Среди уносящихся в грезы мыслей лишь одна какое-то время цеплялась за сознание, не позволяя себя оторвать потоку сна: "Странно, - была мысль. - А вчера-то я что делал? Даже собственное имя вылетело из головы...". Но вскоре и эта мысль растворилась в затмившем сознание безмолвии.
Пришел сон, и над моею головою сомкнули ветви грозные деревья-исполины. Сюда, к их подножиям солнечные лучи практически не проникали от чего в этом мрачном мире стояли вечные сумерки. Под ногами вилась извилистая тропа со следами копыт и волчьих лап - звериная тропа. Этот лес не для людей. Не знаю, что я здесь забыл. Тропа тянулась и тянулась, то заводя в колючие заросли неспелой смородины, то пробираясь по маленьким болотцам. Вдруг где-то впереди послышалось недовольное хрюканье. Я замер насторожившись. Из-за деревьев величественно и самоуверенно вышел матерый кабанище, за его спиной перебирали короткими лапками землю полосатые кабаненки. Зверь диким, злобным взглядом своих малюсеньких черных глазок посмотрел на меня, хрюкнул и рванул вперед, так, что земля из-под копыт полетела.
Я кинулся назад неразбитая дороги, какие-то корни били меня по ногам, ветви лупили по лицу, после колючего куста руки обливались кровью многочисленных царапин. Никогда еще я так не бегал. Но зверь не отставал. Как будто обретя вдруг крылья, я взлетел на высокое дерево и затаился в кроне. Зверь приблизился к моему убежищу, походил вокруг и удалился. "Ух, пронесло," - подумал я и прислонился лбом к прохладному стволу. Я так и сидел на ветке, обхватив дерево руками, переводя дыхание, когда внизу из зарослей бесшумно выступил огромный бурый медведь. Что-то прорычав, он принялся за кустики черники окружавшие мое укрытие. Желание слезать вниз исчезло окончательно.
Время шло, сумерки стали сгущаться, на лес опускалась ночь. Глаза закрывались. Все так же в обнимку с деревом я и уснул.
И явился мне сон.
Солнце за окном освещало возносящиеся к небу многокилометровые башни зданий. Подобно разросшимся до невиданных размеров насекомым, носились туда-сюда мириады летающих машин всевозможных форм и расцветок. Гудение двигателей проникало сквозь окна, создавая ровный, непрекращающийся гул. Я откинулся на мягкой кровати, ожидая, что будет дальше. Дверь с мягким щелчком растворилась, впуская с трудом просочившуюся в нее фигуру минотавра. Его человеческая часть габаритами напоминала платяной шкаф, а звериная голова с полуметровыми рогами явно была позаимствована у самого крупного быка-производителя.
- Одевайтесь. Вас ждут, - прорычало оно.
Из одежды обнаружился только халат, аккуратно уложенный на тумбочке. Завернувшись в него, я посмотрел на гостя. Тот уже вылезал наружу, просовывая вперед голову. Для этого ему пришлось развернуть ее так, чтобы рога оказались на вертикальной линии. Очень неудобно, наверное. По длинному коридору ходили люди, скользя по нам равнодушными взглядами. Минотавр повел сначала вперед, потом по маленькой лесенке, завернул в небольшой тупичок с единственной дверью без всяких надписей. Проводник впустил меня в кабинет, а сам остался снаружи.
Моим глазам явился представительный мужчина с усталым взглядом в помятом костюме. Он сидел за столом, подперев голову руками, и без особого интереса разглядывал меня. Я топтался у двери, чувствуя себе не в своей тарелке.
- Ну что ж, проходите, садитесь, рас уж вы снова здесь, - вздохнул мужчина. - Знали бы вы, как мне уже надоел этот разговор...
- Простите, мы с вами знакомы? - удивился я.
- О Боже... Опять... У вас не возникает такого, знаете ли, ощущения, де-жевю называется? Впрочем, я это уже спрашивал. Не возникает. Ну тогда просто знайте, что наш разговор повторяется не в первый и даже не в десятый раз. Может быть сейчас вдруг случится чудо, и вы наконец-то изволите рассказать, как вам это удается?
- Что удается?! - вскричал я. - Я ничего не понимаю, о чем вы тут вообще говорите?!
- Ну да, ну да... Будто я и сам не знал ваш ответ... Что же я еще не пробовал?.. Ну давайте что ли расскажу в чем дело. Раз в неделю, вы появляетесь в одном из наших жилых помещений. Появляетесь из ниоткуда. О том, что тут уже были, вы никогда не помните. И каждый раз, мы пытаемся узнать у вас, как вам удается проникать в наше очень, повторяю, очень хорошо охраняемое здание. За все это время, мы не выяснили даже ваше имя. И мне бы очень хотелось, чтобы сегодняшний день стал переломным в наших отношениях. Вы будите говорить?
- Но я... - я пребывал в растерянности. На эти вопросы я не в состоянии был ответить даже самому себе. Успокаивала лишь мысль, что все происходящее не более чем сон.
- Молчите? Ну что ж, может быть Василий припас для вас что-нибудь новенькое... - мужчина нажал какую-то кнопку прямо на поверхности стола. - Василий, ваш выход.
Дверь отварилась, и в помещение начал пролизать минотавр, с таким не вяжущимся к его грозному образу именем. Я встал и, дрожа, попытался отодвинуться подальше от входа. Но Василий, втащив свое грузное тело, одним рывком поймал меня, схватил и потащил наружу. Я пробовал вырываться, орал... Все бесполезно. Все равно, что со скалой бороться, добился только того, что на лицо легла огромная лапа, заткнув не только рот но и нос. Лишь когда я начал задыхаться, Василий понял свою ошибку и нос освободил.
Мое, уже переставшее трепыхаться, тело приволокли в темное помещение с единственным металлическим стулом, и кучей пугающего железа на столах вдоль стен. Никакое сопротивление не смогло помешать минотавру приковать меня к стулу ремнями.
Не знаю, сколько времени длились издевательства, в себя я пришел, когда за узким окошком под потолком начала сгущаться тьма. Рядом не было ни живой душу. Все тело кровоточило и болело. Я сидел все на том же стуле, все так же зафиксированный ремнями, непрерывно стонал, из глаз текли слезы. В голове стояла гулкая пустота, то и дело сменяясь мечтами со смертоубийством минотавров.
Время шло, никто ко мне не заходил. Не смотря на боль, глаза сами собой закрывались и в какой-то момент я уснул.
- Ураааа! - разнесся крик над полем брани, и наша армия, набирая ход, помчалась вперед, размахивая мечами и копьями.
- Арррааа! - заорали враги и кинулись нам навстречу. Под их огромными рогатыми тушами дрожала земля, но нас больше и мы хорошие воины. Две армии столкнулись, зазвенело железо, полилась кровь...
Вечер я встретил на том же поле, среди груды тел. Я был жив, но рана в ноге не позволяла уйти к своим. Битва завершилась ничем, и остатки обеих армий расходились в разные стороны, чтобы подготовиться к следующему сражению. Раненых и убитых оставили там, где им довелось упасть.
Из моих глаз текли слезы, я мысленно кричал:
- Господи! Когда же это закончится?! Я не хочу больше таких снов! Ну что я должен сделать, чтобы мне снилось что-нибудь доброе, милое? Господи, ну пошли мне ключ, хоть что-нибудь! Мне надоели ужасы!
Узкий лаз тянется вперед и назад упираясь в непроглядную тьму. Маленький фонарик позволяет рассмотреть в своем желтом свете лишь равнодушные бетонные стены. Диаметр лаза меньше метра, тяжело даже развернуться, но мне надо вперед, моя цель именно там. Я двигаюсь на четвереньках. Это очень медленно и неудобно, но по другому здесь передвигаться невозможно. Ползу уже долго, когда впереди начинает проглядываться свет. Приблизившись, я обнаруживаю решетку в полу. Под ней небольшое освещенное помещение. Посреди комнаты стоит каменный постамент, а на нем лежит ключ. Огромный, блестящий золотом.
Я ложусь у самой решетки и начинаю слушать. Шаги. Кто-то ходит по краям помещения. Явно охрана. Точно охрана, я знаю. Сколько их? Непонятно. Слышу тихий разговор:
- Спорим, я смогу одним ударом отбить любому память?
- Вместе с жизнью?
- Да за кого ты меня принимаешь?! Что я убийца какой? Нет, мы аккуратненько. Нужно вот сюда ударить.
- Не показывай на мне. Вот залезет к нам кто-нибудь, тогда и продемонстрируешь.
- Ага, как же залезет. Да кому мы тут нужны...
Но разговоры не убавили моей решимости. Я сжал правой рукой рукоятку травматического пистолета, левой с зажатым в ней ножом подцепил решетку, откинул ее, скользнул в низ. Не так уж высоко, чуть больше пары метров. Еще в полете, делая кувырок, чтобы встать на ноги, я начал стрелять.
Никто из охраны не успел среагировать. Когда я подошел к постаменту, все уже лежали неподвижно.
- Вот он - ключ от сладких снов, - говорю я с благоговением, поднимая его и прижимая к груди. На какое-то мгновение, я забыл о том, что в любой момент может оклематься охрана. И кому-то этого мгновения хватило. Сзади послышался легкий шорох, я начал разворачиваться. Но не успел. Резкая боль в голове, потолок взлетает вверх, мир уплывает. Наступает тьма.
Кленовый лист медленно кружится в воздухе, выписывая балетные пируэты. Люблю осень, она переполняет душу каким-то неизъяснимым, детским счастьем...