Это письмо сразу показалось мне странным. Выглядело-то оно обыкновенно - белая бумага, стандартная марка, штамп почтового отделения, но когда я взял его в руки, то сразу понял, что конверт пустой. Такое бывает - написал человек письмо, а в конверт положить забыл
А потом я присмотрелся внимательнее - во-первых, не было обратного адреса, а во-вторых, адресатом значился мистер Кри, у которого прошлым летом случился инсульт, и теперь он не то, что читать не мог - он даже своих родных перестал узнавать, только целыми днями сидел в инвалидной коляске на крыльце. Сейчас, правда, его не было видно - шел дождь.
Это, конечно, не мое дело. Мало ли кто кому письма пишет. Я не хочу стать похожим на тех тетушек, которые целыми днями обсуждают соседей, так что стараюсь не обращать особого внимания на письма, но иногда не получается.
Под дождем конверт стал намокать, поэтому я быстро затолкал его в почтовый ящик, добавил газету "Экономические известия", которую выписывал сын мистера Кри, и двинулся дальше. На моем участке оставалось еще два десятка домов, не хотелось промокнуть насквозь.
Сколько работаю здесь почтальоном - почти год уже, никак не могу понять, зачем Яну Кри "Экономические известия", ведь он киномеханик.
Я бы забыл об этом письме, если бы мистер Кри не умер тем же вечером.
Может, мне только показалось, что конверт был пустым? Вдруг там все-таки было письмо, например, на какой-то очень тонкой бумаге, и содержание так расстроило старика, что его хватил второй инсульт? Не верилось мне в это. Он ведь даже своего имени не помнил и явно ничего не соображал.
Через пару дней я выбросил из головы эту чушь, вокруг были вещи гораздо более интересные и загадочные - например, зачем мисс Роджерс, шестидесятилетней старой деве, журнал "Плейбой". А моему соседу, Лори, снова пришло письмо из студии звукозаписи. Он работал бухгалтером в нашем местном супермаркете, и только я знал, что он мечтает стать музыкантом - по ночам, когда становилось тихо-тихо, из его дома можно было услышать звук саксофона. Причем качество исполнения исключало вариант, что это запись. Да и письма Лори приходили из студий звукозаписи регулярно, только постоянно из разных.
А потом я увидел еще одно точно такое же письмо. Обычный белый конверт, стандартная марка, штамп почтового отделения, но оно тоже было пустое, и на этот раз адресовано миссис Эйб, жене шерифа. Ее сейчас не было дома - она только родила третьего мелкого паразита и еще не вернулась из больницы. Первые два недавно повадились таскать из моего сада персики, но я делал вид, что не замечаю.
Это, конечно, не мое дело, но я не удержался и посмотрел на штамп отправителя - там было указано "почтовое отделение Роуд".
Я бросил письмо в ящик и чуть не умер от любопытства, пока разносил остальную почту. Дома у меня на стене висит большая карта страны, на которой указаны все населенные пункты, даже самые мелкие, так что весь вечер я в очередной раз изучал эту карту с увеличительным стеклом. Знаю, что такого не может быть, но никакого Роуда я не нашел. Наверное, моя карта устарела, и какой-то городок переименовали.
Уже на следующий день я понял, что дело не в моей карте. Миссис Эйб умерла в больнице. Утром, еще темно было, я забирал из отделения свою сумку с газетами и встретил на улице шерифа - у него был совершенно потерянный вид, мелкие паразиты жались к нему с обеих сторон.
В этот раз я разнес почту быстрее обычного, даже не заметил, пришел ли Яну Кри свежий выпуск "Экономических известий", и забыл глянуть, кто прислал письма для Лори.
Была осень, листья в моем саду почти облетели, пора было убирать. Вот только я не мог сдвинуться с места, весь день смотрел в окно. Забыл включить отопление, и к вечеру дом так остыл, что стали мерзнуть руки.
Наверное, это совпадение.
А что еще это может быть?
Почта приходит людям каждый день, кроме понедельника, а понедельник был пару дней назад, так что на следующий день я отправился на работу как обычно, еще затемно, и запретил себе думать о тех письмах. Это не мое дело. Я простой человек, в высших материях не разбираюсь и не хочу разбираться, я лучше буду думать о таинственных наглухо закрытых пакетах, которые раз в месяц получает Шинджо, алкоголик и тунеядец. Может, он агент разведки под прикрытием.
Почти год мне удавалось не вспоминать, пока такое письмо не пришло Лори, моему соседу. Вместе с ним пришло еще одно письмо из звукозаписывающей компании, я едва не пропустил пустой конверт.
Может, Лори устал получать отказы? Выглядел он обычно, всегда здоровался со мной по вечерам, когда возвращался из своей бухгалтерской конторы, улыбался. Только я стал реже слышать ночами саксофон.
Наверное, надо было подумать сначала, но я не думал. Я сунул оба письма обратно в сумку, а когда закончил разносить почту, на обратной дороге свернул к озеру, где растет много кустов шиповника, и с дороги ничего не видно. Там я их и сжег. Ветром пепел унесло в озеро, но я надеялся, что рыбам вреда не будет. Письмо-то не им было адресовано. И не они его забрали.
Той ночью мне не спалось. Все чудились какие-то шорохи под окнами. Лори играл на саксофоне мелодию из фильма "Секретные материалы". Получалось у него как всегда хреново, но слышно было плохо, так что мой музыкальный слух не особо пострадал.
Утром я впервые не пошел на почту, а отправился в соседний городок. Там почтальоном работал мистер Хортер, дедуля лет под сто, причем, кажется, все эти сто лет он разносил почту. Несмотря на древний внешний вид, бегал он еще бодро, вернее, не бегал, а ездил - на таком же древнем велосипеде. Мне удалось застать дедулю на почте, когда он паковал свою сумку газетами и журналами.
- Привет, Оки, - проскрипел он, пыхтя сигаретой. - Что, пришел набираться опыта?
Я и спросил его о письмах. Все как есть рассказал. Только о том, что письмо для Лори забрал, умолчал.
Но я бы не успел, даже если бы и собирался, - мистер Хортер даже не дослушал до конца, принялся лихорадочно заталкивать в сумку оставшиеся журналы. Добродушная улыбка идиота вмиг слетела с его лица.
- Не знаю я ни про какие письма, - бормотал он. - Ишь, чего выдумал! Нет, чтоб работать, как люди работают, так он сунет свой нос, куда не следует! Мало ли, кто кому письма пишет. Иди отсюда!
Он укатил на велосипеде, привязанная к багажнику сумка с газетами подпрыгивала на выбоинах.
Мне нужно было спешить - уже светало, пора было разносить утреннюю почту, но я сначала заехал домой. Лори как раз шел на работу - обычно я ухожу раньше, и здороваемся мы только вечером. Выглядел он как всегда - растяпа в старомодных очках. Хотел бы я видеть студию, которая даст ему положительный ответ.
Он сказал "доброе утро" и сделал вид, что нисколько не удивлен тем, что я с монтировкой в руках отдираю от стенки своего дома почтовый ящик. Конечно, это я зря, почту-то и на крыльцо положить можно.
Шорохи слышались мне и на следующую ночь, словно что-то ходило кругами у дома. Наверное, я сходил с ума, потому что не рискнул бы выйти, даже если бы начался пожар. И на следующую. Листья в моем саду почернели и облетели полностью, хотя была еще ранняя осень, и трава вся высохла.
С тех пор письма приходили Лори каждый день. У озера уже был выжженный участок земли, а соседи, если бы они были достаточно любопытны, давно заподозрили бы меня в пиромании.
Потом выпал снег, и я надеялся найти на нем следы, но следов не было. Только снег по утрам был словно присыпанный пеплом.
Однажды, через месяц или два, в стопке писем, счетов и открыток я не нашел письма для Лори, хотя пересмотрел их несколько раз. Темнело рано, поэтому я едва не пропустил его вечером, когда он возвращался с работы. Что-то изменилось, и я должен был знать, что.
Сосед тащил большой бумажный пакет, лицо сияло, как начищенный чайник, на пальто отсутствовала одна пуговица - в прошлом году я видел его в этом же пальто, и пуговицы тоже не было. Увидев меня, Лори остановился и виновато заулыбался, словно я застукал его за неприличным занятием.
- Вот, решил заняться рисованием, - пробормотал он. Даже "здрасте" не сказал.
- А. Понятно.
Я запер дверь на три замка, и всю ночь смотрел в темный потолок, стараясь дышать как можно тише. Шорохов в саду не было. А потом, на рассвете, - наверное, мне это приснилось - я почувствовал, как что-то прикасается к моему лицу, скользит по щекам, по лбу. Сердце колотилось, словно я бежал стометровку. Вот-вот захлебнется и остановится.
Я не помнил, как настало утро, я не мог сдвинуться с места, так что на работу тоже не пошел. Когда уже было светло, пришла миссис Ройзи, которая принимала на почте посылки и ценные бандероли, бегала вокруг меня, пыталась напоить горячим супом - отвратная штука! - и растворимым аспирином, так что скоро мне стало лучше.
- Ты болей себе спокойно, детка, - ворковала она. - Мы попросили разнести почту мистера Хортера, так что не переживай. Вот он, кстати, едет.
Мне было хорошо видно, как старик достал что-то из сумки. Но почтового ящика у меня не было, поэтому он только стоял у кирпичной дорожки, что вела к крыльцу, и смотрел в окно - прямо на меня. Это длилось всего пару секунд, после чего он положил письмо на дорожку, еще раз глянул в мое окно и уехал.
Я улыбнулся миссис Ройзи и принялся за суп. Он на самом деле вполне ничего оказался на вкус, да и жизнь вообще была прекрасна.
Жаль только, Лори больше не играет на саксофоне, и ждать мне придется в тишине.