Е. Тепляков
Люблю и  помню
Кусамин, ты жив ли? Стреляешь и удишь,
или опять отобрали ружьё?
Шевченко, ты спишь,  и тебя не разбудишь.
Твоя раскладушка в сердце моем.
Григорьев, ты помнишь - оболган, унижен,
я дрогнул. Но ты от хулы заслонил.
Как жаль, что я больше тебя не увижу,
а если б увидел, то чем отплатил?
Добрый скупец,  педантичный работник,
врос в окаянную землю ту, -
как поживаешь ты,  Заболотник?
Как свая,  забитая в мерзлоту?
Папков,  ты остришь с Барановским под пульку,
за дефицитом, гоняешься, чай?
Ребята, в стволе у Скрынника пуля!
Надо бы вынуть, а то невзначай...
Артёмов,  займи до зарплаты десятку.
Весь издержался? Спасибо на том.
Ну,  как тебе цены? Кусают за пятку?
Или хватает? Ладно,  замнем.
Мягков, собирайся,  пошли в лесотундру
начальников наших с работы снимать.
Свидетелей нету и нету полундры, -
природа, свобода, восторг,  благодать!
Солнечным зайчиком памяти светлой
вдруг набегаю на имя твоё.
Где ты теперь, Ивановская Света,
чье освещаешь собой бытиё?
Силинский, ты  там береги Горчакова
от всяких напастей. А памятник всё ж
готовь втихаря. Полиглота такого
даже с собакой сыскной не найдешь.
И пусть мемуары пишет по-русски
(если он этот язык не забыл).
В мерзлоте хорошо сохраняются трупы, -
скажи, чтоб мне место по блату забил.
В цвету ли ещё, Солодилова Люся,
пушица полярная, как живем?
На старости лет в твое фото влюблюсь я,
коли тогда не влюбился "живьём".
Быковский, построй недотык по ранжиру,
штатских, военных, живых, мертвецов.
Командуй... Но кем? Разбежались по миру?
И сам ты уехал в конце концов?
Где-то Васильевна точит лясы,
где-то Литвинцева тихо грустит,
где-то по студии шествует Власов,
Как император всея Руси.
Может быть ты подался в калики,
а может где репортеришь в бегах,
прокаркай свои стихи, Солженикин!
Где ты? В каких закопался снегах?
Сон мне приснился однажды, о други:
некто как прежде могуч бородой -
этой едва населенной округи
свой Карл Маркс и свой Лев Толстой.
Символом совести, знаком вопроса,
смиренно воткнув кулаки меж колен,
вдали от меня ты качаешься, Носов.
Неужто не встретимся, околев?
Где твоя комната с форточкой в космос,
куда выдувало тепло и табак?
Проблемы текучие, споры, вопросы, -
оптом сегодня цена им - пятак.

Теперь, когда прожито, зажито, пройдено,
пропито, разве себе мы простим,
чего недодали взыскующей Родине,
как недодали жёнам своим?

Силинский, ты пишешь, что все разбежались,
разъехались длить свою жизнь в далеке.
Однажды мы все соберемся. И жаль лишь,
что съедемся мы на посмертный банкет.
Туда уже отбыл Валерий Михайлов
не попрощавшись. Он ждёт у дверей.
Теперь он редактор редакции тайной,
и вечный редактор жизни моей.
...И вот я сегодня за них доживаю,
теряю листву и гнию на корню.
А жизнь шумит как вода дождевая.
А рана сквозная не заживает.
Прощайте, ребята! Я вас догоню.