<...> и дошла ваша фотокарточка. Вы мне ужасно не понравились. Ваше вытянутое скуластое лицо с глазами навыкате - лицо не человека, но камня. Утеса. Так и ждешь, что поднимется волна и разобьется в пыль об этот подбородок, об эти скулы - скалы - отвесные стены челюстей. Не люблю такие лица (холодно).
А вас теперь люблю.
Люблю из-за ваших писем, из-за того, как вы сквозь них смотрите лукаво на меня. Теперь и я смотрю на вас иначе, и, кажется, что вы на той карточке ужасно смешной - будто окликнули, но не вас, а кого-то с вашим именем. Удивление-надежда-раздражение: все смешалось на вашем лице. Как вы мне совсем тогда не понравились и как мне хочется обнять вашу голову СЕЙЧАС.
Скажите, ехать к вам СЕЙЧАС? Скажите, Бога ради? Тотчас поеду, пойду, полечу - пешком, ползком, на перекладных, оставив мужа и дочь в набегающих на берег туманах.
Почему? Потому что люблю.
Люблю вас, как море любят: сердцем, глазом, слухом, обонянием. Хочу слышать ваше спящее дыхание, как слышу прибой; хочу, чтобы вы приласкали меня, как летом ласкают мои стопы теплые волны; хочу ваш вкус, соленый и холодный, до обморока вдыхать. Скажите, не томите меня, ехать? Сейчас, сию секунду - ехать?
А не пустите, так брошусь в море. Вы для меня море, в вас погибну. И сын артиллериста, который всякое утро ходит с удочкой мимо моего окна, увидит только цепочку следов, тающих на песке, словно мои слова вам "Люблю", дымом уносящиеся ввысь.
Люблю. Жду ответа. С ума схожу (сошла?).
(почти) ваша Надин
14 марта 1919, Монтрё
<...> и вот я обнаруживаю себя посреди вашего письма, как бы посреди душного цветущего сада. С чувством сладостного онемения (за неимением?) головы, с надеждой и тоской по чему-то скользящему (дымом уносящемуся?) мимо. Я представляю вас и ваши исчезающие следы на взморьях Ла-Рошели. Представляю кусты желтого шиповника и россыпью - синие-синие незабудки. Старую гавань, цветочницу с розами, и вас - в белом платье, вас, приподнятую ветром, вас, прижавшую шляпку к взвившимся волосам.
Какие слова вы мне пишете! И среди них, сквозь них, пропитывая их - любовь, любовь, любовь. В каждой строчке, точке, букве - всюду любовь. Как будто сладчайшая (если бы она такой бывала) зубная боль одолела меня. И каждое ваше слово - точно сладкий гвоздь, вбитый в другой сладкий гвоздь, а тот - в третий. Любовь и сладкие гвозди, любовь и гвозди кружатся в моей голове, пока не сознаю я с оторопью, с ознобом, с ледяными, колючими иглами по спине, что целитесь вы самым первым, сладчайшим гвоздем не в мою душу, а в ту самую пресловутую притолоку.
Вы не меня любите, вы свой образ любите в моих глазах. За ним гонитесь, за ним бежите от мужа, от дочери, от себя. Не нагоните. Не успеете. Не приезжайте.
В море не бросайтесь, отрыгнет вас на скалы - ни красоты, ни толку.
Не приезжайте. Вся жизнь - вокзал.