"Бедная, бедная принцесса Диана. Как же она томилась душой в Букингемском дворце, как же ей было одиноко - никто-никто не понимал ее из ближнего и дальнего окружения. Как же она страдала", - подумал я и вздохнул. Хотя, конечно, штучка была еще та. Эх-ма!
Налив стакан водки и приняв его на грудь за упокой принцессы Дианы, дабы убедить себя, что не питаю к ней никакой неприязни, а, напротив, высоко чту за всякие разные добродетели - я почувствовал себя выросшим на целый сантиметр благодаря такому своему человеколюбию.
"Бедная, бедная царица Египта Клеопатра. Как же она любила Юлия Цезаря, как же она любила Марка Антония, как же несправедливы были к ней древнеримские историки, обвиняя ее во всех тяжких грехах и прегрешениях",- подумал я и вздохнул. Хотя, конечно, штучка была еще та. Эх-ма!
Налив стакан водки и приняв его на грудь за упокой Клеопатры, дабы убедить себя, что не питаю к ней никакой неприязни, а, напротив, высоко чту за всякие разные добродетели - я почувствовал себя выросшим еще на целых три сантиметра благодаря такому своему человеколюбию.
"Бедная, бедная Маша Гайдар. Как же ей было невыносимо тяжело работать в Одессе под началом Михаила Саакашвили, какие коварные интриги вокруг нее плелись, как же вообще сложно быть дочерью великого реформатора, каким, несомненно, являлся ее отец, Егор Гайдар", - подумал я и вздохнул. Хотя, конечно, штучка еще та. Эх-ма!
Налив стакан водки и приняв его на грудь за здоровье Маши Гайдар, дабы убедить себя, что не питаю к ней никакой неприязни, а, напротив, высоко чту за всякие разные добродетели - я почувствовал себя выросшим еще на целых пять сантиметров благодаря такому своему человеколюбию.
"Бедная, бедная моя жена. Какая же она умница, какая же красавица, какая же рукодельница, какая же повариха, но как же ей трудно вести домашнее хозяйство и одномоментно работать на трех работах", - подумал я и развел руками. Хотя, конечно, шалава она редкостная. Эх-ма!
Налив стакан водки и приняв его на грудь за здоровье жены, дабы убедить себя, что не питаю к ней никакой неприязни, а, напротив, высоко чту за всякие разные добродетели - я почувствовал себя выросшим еще на целых десять сантиметров благодаря такому своему человеколюбию.
"Ладно, хватит пить и разводить антимонию - эдак и закиснуть недолго. Пора по бабам", - подумал я и икнул.
Поднявшись с табуретки, одернув тельняшку и поправив галстук, я, осторожно ступая, чтобы не загреметь, направился к выходу из квартиры, но все ж умудрился в конце пути пребольно стукнуться головой о дверной косяк - не учел, черт, что за последний час сильно подрос, - и рухнул как подкошенный. Перед тем как потерять сознание, я подумал, что всему виной мое проклятое человеколюбие! Эх-ма!