Туземцы племени Сочный Огузок, жившие на небольшом кокосовом острове, затерянном на просторах Тихого океана, были совершенно не согласны с утверждением, что из ничего не получается ничего. Еще как получается! Стоило им услышать о какой-нибудь женщине, что та ничего так из себя, они тут же начинали ее страстно вожделеть, пуская обильную слюну. И не удивительно! На острове бытовал старый добрый обычай: сперва откармливать женщину, а потом - съедать. О, рецептов приготовления существовало множество - одно перечисление этих рецептов заняло бы несколько лун. Но главных было два: поджаривание на вертеле над тлеющим костром до тех пор, пока тушка как следует не пропечется и не прокоптится, и варка во вместительном чане с добавлением соли, разных пряностей и приправ. Для данного процесса подходили женщины исключительно из категории ничего так из себя, а еще лучше из категории красавиц - блюдо из них получалось особенно пикантным и нежным на вкус. Употреблять в пищу других женщин было все равно, что кушать желтый пляжный песок, засиженный москитами и черепахами. Это считалось признаком дурного тона. Ну а для оправления сексуальных нужд, а также для процесса деторождения, у островитян оставались дурнушки и еще заморенные худышки, да и то только те, откормить которых не представлялось никакой возможности.
Но однажды лафа для островитян закончилась - все мало-мальски женщины ничего так из себя, не говоря уж о красавицах, были съедены. И вождь туземцев по имени Большое Брюхо созвал племя на экстренное собрание на вытоптанную площадку перед своей хижиной. Пришли все, кто мог ходить - вплоть до немощных стариков и старух. Женщины-дурнушки и женщины-худышки принесли на руках грудных младенцев, не пожелавших томиться дома в неведенье. Сбежались поселковые кошки и собаки. Из леса примчались дикие свиньи, из реки приползли зеленые крокодилы, а из моря - гигантские черепахи. С округи слетелись стаи пернатых и расселись по ближайшим деревьям - всем хотелось услышать, что скажет вождь Большое Брюхо. Над поселком повисла гробовая тишина; люди, звери и птицы затаили дыхание. Навозные мухи, кружившие над выгребными ямами, и те прекратили жужжать.
- Дети мои, - поправив рыбную кость в мочке уха, начал вождь. - Дети мои, - повторил он для пущей важности, - сегодня я собрал вас не абы как, а по очень печальному поводу. Не буду говорить о том, что Мокрая Рыба поставил синяк под глазом Корявому Шесту за то, что тот не возвращает ему лодку типа каноэ, взятую в краткосрочную аренду. Не буду говорить о том, что Корявый Шест, защищаясь, ударил Мокрую Рыбу палкой по голове, в результате чего на ней образовалась шишка величиной со средний орех. Не буду говорить о том, что кто-то спер подстилку для спанья у нашего шамана Желтого Зуба и теперь он, бедняга, каждую ночь мучается от бессонницы - жестко спать. Не буду говорить даже о прелестях Трепетной Поганки. Нет, не буду. Я скажу о том, что нам хана - больше нет женщин, пригодных в пищу. Поэтому нам, дети мои, грозит голодная смерть.
Вождь замолчал и обвел своих соплеменников долгим прочувственным взглядом. Глаза его наполняли слезы, подбородок дрожал, левое плечо подергивалось в нервной судороге. Некоторое время все молчали, никто не осмеливался проронить ни слова. Потом закричали грудные младенцы, зарыдали матери-дурнушки и матери-худышки, запричитали старухи, закряхтели старики, возмущено зароптали мужчины. Замурлыкали кошки и залаяли собаки, захрюкали свиньи и загалдели птицы. Зажужжали навозные мухи.
- Понимаю вас, дети мои. Но такова объективная реальность, - развел он руками.
- Вот именно - куда уж объективней, - подтвердил шаман Желтый Зуб, подскочил и, подвывая, трижды ударил женской берцовой костью в бубен.
- Нам надо решить, что мы будем делать в сложившейся ситуации. Жду ваших предложений.
Сморщенные лбы, нахмуренные брови и пасмурные взоры островитян отразили их сложную умственную работу. Вождь Большое Брюхо принялся смотреть на проплывающие по небу лохматые облака, пытаясь по их конфигурации найти ответ на поставленный вопрос, но тщетно - понять по ним было ничего нельзя. У него лишь заныли мускулы шеи.
- Зараза! - негромко выругался он на облака и поинтересовался у соплеменников: - Что, дети мои, придумали чего-нибудь?
- Э-э, если нам попробовать купить женщин у дикарей с соседнего острова? - подал голос тощий туземец Мокрая Рыба. - У меня некуда девать две корзины денег-ракушек, собрал недавно на берегу после бури.
- Думаю, не прокатит, - отмахнулся вождь. - У соседей своих ракушек хоть завались. Вот если бы предложить им чего-нибудь другое, более существенное.
- У меня ничего, кроме ракушек, нет, - развел руками Мокрая Рыба. - Разве только набедренная повязка, да и то она дырявая в двух местах...
Вождь вопросительно взглянул на шамана.
- У меня, собственно, тоже ничего нет. Если не считать высушенной жабы да скелета летучей мыши, - поспешил с ответом Желтый Зуб.
- Нет, высушенная жаба и скелет летучей мыши не равноценный обмен на женщину. Вот за твой бубен они бы отдали половину одной женщины.
- Без волшебного бубна нам не обойтись - без него нас не услышит Великий Тангароа, - прошептала косоглазая туземка Трепетная Поганка.
- На кой ляд нам половина женщины? Нам желательно бы целую, чтобы все части тела были там, где им положено. Чтобы было на что полюбоваться, - резонно возразил шаман, подпрыгнул и, подвывая, трижды ударил в бубен.
- Божественная музыка, только у меня от нее болят уши. Короче, Желтый Зуб, хватит без повода скакать и стучать в бубен.
- Я настраиваю народ на нужную волну, ну, на конструктивное размышление.
Вождь закатил глаза вверх и пробормотал:
- Редкостный дебил. - В пустом желудке Большого Брюха урчало и булькало, и, естественно, настроение у него было хуже некуда.
- Что? - не понял шаман.
- Да ничего, - буркнул вождь.
- Может быть, мы того, просто украдем? - поковыряв в носу, спросил невзрачный туземец Корявый Шест.
- Еще чего? И не думай! Во-первых, красть нехорошо. Во-вторых, у соседей ничего не украдешь - они ребята крепкие и свирепые, и стерегут свое имущество пуще огня. К тому же если поймают, то в плену заставят питаться кокосами и бананами. Даже свиньями и рыбами. Варварское племя!
- Фу, экая гадость! - фыркнул Корявый Шест. - Красть тогда точно не стоит, вдруг еще действительно возьмут в плен.
- Меня мутит от одной мысли об их еде, - заметил Мокрая Рыба.
- Тьфу! - смачно сплюнула Трепетная Поганка.
- Как я вижу, у нас один выход - это обратиться за помощью к нашему Богу, Великому Тангароа, - веско произнес шаман, подпрыгнул и, завывая, трижды ударил в бубен.
- Хорошо, - махнул рукой Большое Брюхо. - Дети мои, шаман прав - вся надежда на нашего Бога. Будем просить Великого Тангароа, чтобы он смилостивился и послал нам в пищу вкусных и достойных женщин. Волшебный бубен нам поможет. Приступай, Желтый Зуб.
Шаман сходил в свое жилище, принес из него охапку сушеных растений, куриного помета и коры и положил их на тлеющий костер в центре площадки. Вскоре воздух наполнился едким дурманным дымом, щиплющим нос и нёбо. Тогда Желтый Зуб с выпученными глазами начал бегать вокруг костра, ударяя в бубен и повизгивая. Темп убыстрялся и убыстрялся. Постепенно островитяне впали в транс и присоединились к шаману. Только под утро потные тела туземцев сморила усталость, и они, попадав вповалку, забылись мертвецким сном возле потухшего костра.
Когда островитяне проснулись, то к изумлению обнаружили, что все их женщины-дурнушки превратились в писаных красавиц, а заморенные худышки - в аппетитных пышек с округлыми формами. Даже Трепетная Поганка и та стала симпатичной и сдобной. Счастью дикарей не было предела, они лучились улыбками, похлопывали друг друга по плечу, цокали языком, смеялись. На радостях тут же приготовили и съели пять самых привлекательных женщин и довольные улеглись отдыхать в прохладной тени кокосовых пальм. Впрочем, туземцы не думали прекращать пиршество - слишком они изголодались за последнее время - и продолжали его еще три луны, пока не уплели всех своих преображенных женщин. Но и после этого печаль не омрачила лица островитян: они снова во главе с шаманом принялись прыгать и скакать вокруг костра, обращаясь к своему Богу, чтобы тот послал им еще пищу. Только напрасно, Великий Тангароа не мог из ничего создать женщину, он мог всего-навсего улучшить внешность и формы уже существующей женщины. Но туземцы этого не знали и продолжали просить Бога о неисполнимом чуде, пока все до единого не умерли от голода и истощения.
На остров пришли новые туземцы, у них были свои обычаи и свои боги. Они приручили одичавших кошек и собак, одомашнили черных свиней из леса, и, приунывшие было, навозные мухи опять весело закружили над выгребными ямами. О прежних обитателях острова напоминали одни лишь невысокие холмики с выжженными солнцем добела женскими костями. Да и те со временем были занесены землей и поросли плотным бархатистым ковром цветов "Nihil tam e se"*. Местные жители питают удивительную слабость к этим непритязательным цветам и добавляют их свежие горьковатые соцветия чуть ли не во все свои кушанья.