Москва. Кремль. Наши дни. Утренний свет освещает скромно обставленный кабинет Ленина. В кабинете молоденькая секретарша Верочка неуверенно печатает на пишущей машинке, то и дело поправляя пенсне в золотой оправе. Чуть поодаль в монументальной позе стоит Иван Шадрин в шинели до пят и с винтовкой, в его руках битый медный чайник.
Шадрин. Тишина... Почти тишина...
Верочка (вздыхая). Никак не могу приспособиться печатать на этом старье. На клавиатуре компьютера гораздо удобнее.
Шадрин. Оно конечно.
Верочка. Нет, серьезно, замучилась я с этим Ундервудом, а Владимир Ильич все заваливает и заваливает меня работой.
Шадрин. Всем трудно.
Верочка. Тут еще проклятое пенсне с носа съезжает.
Шадрин (ворчливо). В то время все его носили. А, думаешь, мне легко таскаться с винтовкой и чайником с кипятком?
Верочка. Взял бы и отказался. Не участвовал бы в эксперименте.
Шадрин. Да я и хотел. Но люди из органов (показывает пальцем на потолок) сказали, что уж больно я похож на своего прадеда, который в семнадцатом бегал по Смольному с чайником. А для оживленного вождя нужно, чтоб все было как тогда. Ему нужно создать привычные условия. Теперь вот жалею, что сдуру согласился.
Верочка. А я сама мечтала участвовать в этом эксперименте. Было много желающих. Пришлось задействовать все свои связи даже на самом верху.
Шадрин (с усмешкой). Ну, с твоими формами связей у тебя в избытке...
Пауза.
В кабинет стремительной походкой входит Ленин. У него безжизненное восковое лицо, но зато безукоризненно сидит костюм.
Ленин (бодро). Доброе утро, товарищи! Как самочувствие?
Верочка и Шадрин (в один голос). Доброе утро, Владимир Ильич! Самочувствие отличное!
Ленин (потирая ладони). Пора приниматься за работу. Чертовски хочется работать. Ведь сколько лет пролежал в мавзолее без дела. Но хорошо, что товарищи вспомнили, оживили. Понимаю, что обстановка в стране архисложная и страна нуждается в эффективных менеджерах. Что ж, я готов приложить все свои силы. Скажу прямо, как большевик: у меня нет желания углубляться в минувший исторический процесс - для меня важно нынешнее положение вещей.
Верочка (с придыханием). Как вы правы.
Ленин. Итак, товарищ Вера, пишите мои предложения в Совнарком...
Верочка. Извините, Владимир Ильич, Совнаркома сейчас нет - есть Правительство, Совет министров.
Ленин. Вечно забываю, но сути дела это не меняет - пишите в эти инстанции. (Пристально смотрит на секретаршу. Потом наклоняется и смотрит под стол на ее ноги.) Товарищ Вера, почему у вас такая короткая юбка? Хотя не отвечайте - я все понимаю. Голод, разруха, промышленность не работает, всего не хватает. Поэтому пишите в Совет министров. Предлагаю в целях экономии до минимума сократить длину юбок у женщин госслужащих.
Верочка (смущенно). Куда ж еще сокращать - у меня и так видны трусики.
Ленин. Пускай будут видны больше. Обстановка в экономике такая, что всякие приличия можно не принимать в расчет. Это пережитки прошлого.
Верочка. Ох, Владимир Ильи, недаром про вас говорят, что вы живее всех живых.
Ленин (с лукавым прищуром). Что есть, то есть... (Шадрину). Товарищ, запамятовал, как вас зовут?
Шадрин (смущенно). Шадрин Иван.
Ленин. Товарищ Шадрин, налейте нам чаю. Соскучились по чаю... а?
Шадрин. Ох, и не говорите.
Ленин. Да, хотел спросить: вы давно с фронта?
Шадрин. Дык я и не был на нем никогда.
Ленин. Это плохо. Дарданеллы, значит, мы профукали? А?
Шадрин. Профукали.
Ленин. Земля имеется? Лошадь, корова?
Шадрин (сокрушенно). Как есть пропили.
Ленин. Как разорена Россия! Деревня вернулась к началу девятнадцатого столетия, к лучине. На заводах Урала люди вынуждены ручным способом приводить в движение механизмы. Донбасс затоплен оранжистами.
Шадрин. Все так, Владимир Ильич.
Ленин выдерживает длительную паузу, качает головой. Потом обращается к Шадрину, осторожно прикасаясь к ремню его винтовки.
Ленин. А винтовку бросать нельзя? Как, нельзя?
Шадрин. Боязно бросать, Владимир Ильич, не могу ее бросить.
Ленин.Правильно, товарищ Шадрин! Правильно!
Звонит телефон, секретарша снимает трубку.
Верочка. Пришел Часовщик.
Ленин. Ведите его сюда, голубчика.
В кабинет бочком протискивается Часовщик в поддевке и валенках. Делает несколько шагов, останавливается, мнет в руках буденовку.
Ленин (поднимаясь ему навстречу). Здравствуйте, товарищ! Вы будете часовой мастер?
Часовщик. Угу, мастер, часовой. Кустарь-одиночка без мотора.
Ленин. А я сейчас попрошу горячего чаю. Товарищ Шадрин, плесните ему в кружку кипятку. Трудно жить? Голод, разруха, хаос? Устали? Голодаете?
Часовщик. Как все, Владимир Ильич.
Ленин. Вы хороший мастер?
Часовщик. Я ремонтировал часы еще графу Льву Николаевичу Толстому.
Шадрин (в сторону). Ни фига себе - самому Льву Николаевичу. Вот врать горазд...
Ленин. О, Толстой к плохому мастеру не стал бы обращаться. Вот вам, батенька мой, и придется отрегулировать кремлевские куранты.
Часовщик. Эка! Кремлевские часы на Спасской башне?!
Ленин. Они самые, кремлевские часы на Спасской башне. Возьметесь, а?
Часовщик. Чего ж не взяться? Могем и взяться.
Ленин. Надо сделать так, чтобы они показывали среднеевропейское время. И вся страна будет сверять по ним время. Тогда мы сразу станем жить как в Европе. У нас сразу повысится производительность труда и жизненный уровень. Не понимаю, почему раньше у нас никто до этого не додумался.
Верочка (шепотом, не отрываясь от пишущей машинки). Гениально.
Часовщик (дергаетмочкууха). Но позвольте, у нас того, у нас другой часовой пояс.
Ленин. Знаю, батенька мой. Но вы же хотите жить как в Европе. (Начинает расхаживать по кабинету, заложив большие пальцы за вырез жилетки). Надо мечтать. Но имеем ли мы право мечтать? А? По-моему, имеем, и должны мечтать, если понимаем мечту как рост новых задач своего народа... И еще, не надо бояться разлада между мечтой и действительностью, если серьезно верить в свою мечту. Надо внимательно вглядываться в жизнь и работать, не покладая рук, страшно, адски работать. Еще в девятисотых годах мы в нашей партии мечтали о будущем России... Нам приходится урезывать пайки, проводить жестокую экономию во всем, жить бедно, скупо, тяжело, но мы будем проводить в жизнь нашу линию. Иначе невозможно. Сомнут, задавят, будет столетнее рабство, иностранное иго, позорная жизнь, гнет. Поэтому ступайте и отрегулируйте кремлевские куранты. И сделайте так, чтоб они играли "Интернационал". Научите?
Часовщик (с загоревшимися глазами). Не вопрос, Владимир Ильич. Мне не хочется больше ждать - бегу в башню.
Часовщик поспешно уходит.
Ленин (провожая Часовщика затуманенным взором). Замечательные у нас люди, надо только дать им в руки настоящее живое дело... Да, я очень расстроился, когда узнал, как выступила наша олимпийская команда в Ванкувере. Хотя дело это прошлое. Так, пишете, товарищ Вера: предлагаю рассмотреть вопрос о расстреле руководителей нашей команды как саботажников. А всем спортсменам сборной отрубить кому руку, кому ногу. Наши параолимпийцы доказали, что для достижения высоких спортивных результатов конечности только мешают. Товарищ Шадрин, налейте чаю. Признаться, лежать в мавзолее под куполом архипротивно. Весь пересох... Ладно. Пишите еще, товарищ Вера, чтобы членам Государственной Думы тоже поотрубали руки-ноги. И чтобы на выданных мотоколясках и инвалидных креслах они запретили сами себе уставить мигалки и не ездили по встречной полосе. Нет, в удивительные времена живем, товарищи, - во времена ломки старых устоев!
Верочка (восхищенно). Гениально.
Ленин. Кстати, товарищ Вера, напишите в Совет министров заявление, чтобы мне дали наряд на получение кепки. Я привык носить кепку.
Звонит телефон, секретарша снимает трубку.
Верочка. Владимир Ильич, к вам английский писатель. Правда, уже поздно.
Ленин. Ничего, давайте его сюда.
В кабинет входит английский писатель. С достоинством кланяется. Ленин жестом приглашает его сесть в кресло напротив себя.
Англичанин (с легким акцентом). Я восхищен экспериментом по вашему оживлению. Это очень смелый и дерзкий проект. Я собираюсь написать книгу о вас.
Ленин. Это интересно.
Англичанин. Но мне кажется, что вы плохо знаете современную русскую жизнь, чтобы быть полезным вашему правительству. К вам очень трудно проникнуть. Здесь так много часовых. Даже в вашем кабинете часовой.
Ленин. Боже мой, какая дичь! Это не часовой. Это просто человек с ружьем, товарищ Шадрин. Он наливает чай. Хотите чаю?
Англичанин. Нет. Но все же, как вы имеете связь с вашим народом?
Ленин (сухо). Связь с народом от часовых не зависит.
Англичанин. Потом я вообще не понимаю, как вы, мистер Ленин, можете давать рекомендации вашему правительству, не имея мозгов. Я же знаю, что мозги у вас вынули, когда бальзамировали ваше тело.
Ленин. Человек думает не мозгами, а головой. Мозги вроде как мозоли на пальцах ноги - они только мешают. Но вот голова должна быть холодной, сердце горячим, а руки чистыми. (Смотрит на свои руки.) Вот именно, чистыми. Главное же - надо верить в собственную правоту.
Англичанин. Это примитивно, грубо. Я не понимаю, как можно, опираясь на ваши рекомендации, построить разумное общество. Я вижу по вашим глазам, что вы тоже в это не верите.
Ленин (уклончиво). Я слишком ценю ваше время, чтобы спорить о таких вещах.
Англичанин. Мистер Ленин, я удивлен... Всякому беспристрастному наблюдателю, явившемуся с Запада, легко заметить, что вы на краю гибели.
Ленин. Наверно, наш эксперимент производит жуткое впечатление... "Во мгле"... Наверно, и мгла есть. Приезжайте к нам через неделю, а лучше через месяц.
Англичанин. Но будете ли вы через месяц?
Ленин. Приезжайте, приезжайте. История покажет, кто из нас прав.
Англичанин. Нет, вы что-то скрываете. Вы знаете что-то, чего не знают у нас на Западе, но не говорите!
Ленин. Даю вам честное слово большевика, что мы все и до конца говорим открыто.
Англичанин. Вы утомлены. Я это заметил, когда вошел. До свидания, мистер Ленин! Благодарю вас за беседу. Может быть, вы и правы, а я неправ. Будущее покажет. До свидания!
Ленин. До свидания! А все-таки вы приезжайте к нам через месяц!
Английский писатель пожимает плечами, смотрит на свои руки, проверяя, чистые ли они, и удаляется с задумчивым лицом.
Ленин (заразительно смеется). Нет, какой мещанин! А?! Какой безнадежный филистер!!
Шадрин (кивая). Англичане они все, как один, мещане и филистеры. Только я не знаю, что такое филистер.
Верочка. Владимир Ильич, вы приказали пригласить часового мастера в тот момент, когда кремлевские куранты...
Ленин. Да! Валяйте! Зовите!.. Это очень важно... очень радостно...
В кабинет вбегает возбужденный Часовщик.
Часовщик (прикладывая палец к губам). Тсс... умоляю. Прошу вас... осталась одна секунда.
Ленин (привставая со стула). Часы пустили?
Бой часов.
Ленин. Слышите, товарищи... а? (Делает широкий жест в сторону Спасской башни.) - Играют... Это великое дело. Когда сбудется все, о чем мы теперь лишь мечтаем, из-за чего спорим, мучаемся, они будут отсчитывать новое европейское время, и то время будет свидетелем новых планов, новых мечтаний, новых дерзаний. Потом мы отрегулируем кремлевские куранты, может быть, даже на американское время... А теперь, товарищи, вперед - в буфет за пайками.
Драматический этюд в стиле постмодерн