Аннотация: Пятый подвиг. Дело о сбежавшем поросеночке.
Свинья в бегах
Вот уже четыре дня Геракл откладывал генеральную уборку в той хижине, которую ему предоставил Эврисфей. Не то, чтобы герой был любителем беспорядка, просто он чувствовал, что довести уборку до конца ему не дадут, а маршировать к черту на кулички, выполняя очередное бредовое поручение царя Микен, ему вовсе не хотелось. Однако мусор все же надо выносить, и Алкид, скрепя сердце, встал на колени, чтобы вымести все, что мирно отдыхало под обеденным ложем.
- Угадай, что на этот раз?
Геракл ругнулся, встал, швырнул в сердцах веник на пол, а потом пинком отправил под ложе, чтобы он познакомился со всем тем мусором, которому суждено было сегодня и в ближайшие дни остаться на месте.
- Копрей! Вечно ты не вовремя. Что, кузену опять потребовался домашний скот?
- Ну, не то, чтобы домашний, и не "скот", а "скотина". В единственном числе.
- Ну и свинья же он! Опять работать скотником...
- На счет него не знаю, может, ты и прав, но вот привезти тебе придется свинью, точнее кабана.
- Попробую догадаться, уж не та ли это поросюшка, что живет в Фессалии и здорово досаждает тамошним жителям?
- Я всегда знал, что ты сильно догадлив.
***
- Говорила мне сестричка, родившаяся из папашиной головы, что во всем нужно видеть хорошее... Что же хорошего может быть в пешей прогулке на большие расстояния? Во-первых, укрепляются мышцы ног. Правда, на их силу я не имел оснований жаловаться. Ладно. Во-вторых, улучшается цвет лица. Говорят. Но те, кому есть дело до цветовой гаммы моей рожи достаточно далеко. И увижу я их не скоро. В-третьих, есть халявная возможность повидаться с учителем. Это да. Это замечательно, заодно и отдохну перед работой.
Рассуждая таким образом, Геракл приближался к тому, что он посчитал третьим, а именно, к пещере кентавра Хирона, который кого только из героев не воспитывал. Но пещера оказалась пустой. Очаг не просто остыл, но и был тщательно вычищен. Осмотревшись, герой обнаружил клочок папируса, пришпиленный ножом к деревянной перегородке, отделяющей кладовую. Надпись на папирусе гласила: "Ушел по делам".
- Хорошо еще, что Хирон фессалиец, а не лакедемонянин. Тогда бы он написал просто: "Ушел". Кому какое дело до причины его ухода? Почему бы не написать: "Вернусь тогда-то"?
Побрюзжав для приличия, Алкид более тщательно осмотрел хорошо знакомое ему помещение. Выяснилось, что запасы вина перекочевали в дальний тайник, а пищи нет вовсе. Ругнувшись напоследок, Геракл двинулся к своему старому знакомому, кентавру Фолу. Тот не обладал такой мудростью, как Хирон, зато был домоседом.
- Алкид, сколько лет, сколько зим! Все матереешь! Как жизнь?
- Да по всякому. Служу сейчас у Эврисфея. Распоряжение отца.
- У этого мозгляка? Да-а-а... Не иначе, Гера постаралась.
- Она.
Герой обратил внимание, что Фол старательно демонстрирует свою левую половину. Или старательно не показывает свою половину правую. Чтобы удовлетворить свое любопытство, Геракл развернул хозяина к себе правым боком.
- И кто же тебе посадил под глаз такую гулю? Опять напился?
- Если бы. Третьего дня гулял, дышал воздухом. Смотрю, два каких-то типа. Не местные, одеты в какие-то шкуры. Один одноглазый, верхом. Второй помоложе и пешком. Меня увидели и начали шушукаться. Потом тот, который верхом, меня так подзывает, мол: "Эй, урод, подойди сюда". Ну я и отвечаю, что не тебе, инвалиду кривому, так обзываться, сам непонятно на чем катаешься, а на почтенных кентавров наезжаешь. У его лошадки восемь ног. Я не сказал? Вот, а его приятель начал орать, что не позволит всякой... ну это я повторять не буду... в общем, поносить царя богов, отца всего сущего и так далее. Я, конечно, сказал, что Зевса я уважаю, а на больных и убогих не обижаюсь. Ну так это юнец огрел меня молотком, хорошо глаз не высадил. Я его в ногу лягнул и смылся, что с психами связываться.
Алкид в раздумьях помял подбородок.
- Попробую угадать. Ты в тот день прогуливался в окрестностях Эриманфа?
- Не в окрестностях, а на самой горе. Я к роднику шел, там еще нимфа живет, она у меня оливки покупает. А ты откуда знаешь?
- Догадался.
***
На следующее утро герой относительно бодрым шагом двигался по направлению к роднику. Все местные сплетни он уже знал. Год назад откуда-то появилась эта напасть. К Хирону на консультацию забредал Гермес, его расспрашивали, так он клялся и божился, что никто из олимпийцев к свинскому мероприятию никакого касательства не имел. Мерзкая свинья гоняет всех, кого заметит, не так жрет, как пакостит. Вроде бы убивали - на следующее утро то же самое. У Геракла даже появилось ощущение дежа вю. Вспомнился немейский лев... Был большой скандал - на Фола наклепали, что он в одного вылакал запас спиртного, приготовленный для всех кентавров на весенний праздник. Поклеп и интриги завистников. А еще эти интриганы набили морду и отправили к Асклепию кодироваться. За общественный счет.
Алкид про себя отметил, что надо бы богу-врачевателю попенять, что его кодирование на Фола очень слабо действует. По правде сказать, никак. Хотя, принимая во внимание повадки старого пьянчуги...
Теперь же герой собирался получить сведения о местном проклятии у существа, которое кроме воды ничего не пило. Речь шла о нимфе того самого родника. Окрестности источника практически не изменились с тех пор, когда Геракл числился учеником Хирона. Почтенный кентавр всегда считал, что хозяйственные хлопоты, в том числе доставка воды из источника, воспитывают... В общем, что-то воспитывают. В свою очередь, Алкид никогда не возражал против походов к источнику. Нимфа была очаровательным созданием и с удовольствием передавала Гераклу последние сплетни из жизни его сестрицы Артемиды, в свою очередь, выслушивая скандальные истории из жизни небольшой общины кентавров. Но сейчас старая знакомая встретила героя достаточно своеобразно. Струей воды. Причем такой, что Геракла отшвырнула метров на десять. Когда Алкид пришел в себя, он, для начала, перестал ругаться. Все же дама... Дама тем временем стояла возле своего источника в боевой позе. В руках же она держала то, что герой первоначально принял за змею.
- Протогона, так твою и так, ты что творишь!!! Ты что на полубогов набрасываешься? Я в кои веки забрел к тебе, а ты старого приятеля так встречаешь!
Говоря так, Геракл постепенно подбирался к источнику, стараясь, чтобы между ним и нимфой, настороженно отслеживающей его маневры, непременно что-то находилось. Вот этот валун, эта кривая осина, этот пень. Наконец герой сообразил, что его элементарно не узнают. Свои юношеские визиты он совершал в юношеской одежде. То есть без таковой. Оплошность была тут же исправлена. Предмет в руках Протогоны медленно опустился.
- Фу, Алкид, нельзя же так пугать! Тут шастают всякие, а ты заявляешься в шкуре, как варвар.
Герой тем временем с любопытством изучал необычное оружие, сбившее его с ног. Оружие являло собой трубу, изготовленную из незнакомой ткани, отдаленно напоминавшей парусину. Труба завершалась полым красным конусом, судя по всему металлическим. Надпись на конусе: "Den FeuerlЖschschlauch. Ist im GrossDeutschland hergestellt" ничего не проясняла, скорее, наоборот. Нимфа тем временем щебетала:
- А тут заявились двое, тоже в шкурах, мужланы. Ведут себя хамским образом. Тот, что помладше, извиняюсь, наблевал тут. Старикашка одноглазый разъезжает на каком-то восьминогом уроде, Посейдона на него нет. И свинья эта, перерыла все вон в той ложбине, так по водоносному слою неделю не вода, а безобразие сплошное шло. Вот, Артемида снабдила вот этой штуковиной, чтобы от всяких пришлых отбиваться...
Геракл про себя отметил, что правильно вычислил происхождение странного предмета.
Среди многих премудростей, которыми Хирон напичкал голову Геракла была одна, которая сейчас вела его на свидание со странными пришельцами. Премудрость гласила: "Совпадений не бывает". Сначала появляется какая-то мерзкая свинья и тут же, - здрасьте, - какой-то тип на восьминогом чудище. Так не бывает.
Тропинка сделала поворот к хижине Аристобула. Алкид остановился и оценил ситуацию. Ситуацией являлся мрачный рыжебородый молодой субъект, упакованный во что-то, что ранее являлось шкурами не очень маленькой волчьей стаи. Ростом субъект был на голову выше героя, и опирался субъект на здоровенный молот, который даже с виду был предназначен не для наковальни, а только для чьих-нибудь голов. Субъект неодобрительно разглядывал героя. Так же неодобрительно на Геракла пялился восьминогий жеребец, прервавший ради этого процесс истребления растительности. Неожиданно для себя герой понял, что уже несколько минут несет какую-то ахинею.
- Я совершенно официально должен заявить, что поведение вышеупомянутой свиньи... Это ведь ваша свинья? Так вот ее поведение нарушает общественный покой и общественную безопасность, и я намерен это безобразие пресечь. Видите ли, почтеннейший...
В этот момент из хижины вышел субъект за номером два. Действительно одноглазый и настолько бородатый, что изо всей растительности на лице слегка высовывались только глаза и кончик носа.
- Это наша свинья, - зачем-то сообщил одноглазый.
- То есть вы ее завтра утречком забираете, и больше вас здесь никто и никогда не видит?
Одноглазый несколько замялся, из чего Геракл сделал вывод - нет, завтра не заберут, и о них еще ох как услышат. Впрочем, замялся только пожилой пришелец. Тот, что помоложе, схватился за молот. Герой, на всякий случай, взял наизготовку дубину.
- Как ты смеешь так непочтительно разговаривать с отцом всех богов...
- Дедушка! Тебя выпустили из Тартара?
- Какой я тебе дедушка! А ты, сынок, заткнись, это из-за тебя мы все теперь расхлебываем. Молодой человек, а почему это вас так заинтересовала наша свинка?
Геракл тяжело вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха и монотонно затянул набившую оскомину историю, которую ему раз за разом приходилось повторять.
- Дело в том, что по распоряжению моего отца Зевса я нахожусь в услужении у некоего Эврисфея...
***
Одноглазый поковырялся соломинкой в зубах и еще раз уточнил:
- То есть твой родной отец отдал тебя в рабство не пойми кому из-за интриг его, отца то есть, жены?
- Именно.
- Надо сказать, неплохая мысль, а сынок?
Сынок отвечать не стал. Он нашел более важное занятие - изучение резьбы, покрывавшей рукоятку молота.
- Я с кем разговариваю!!!
От такого рявканья Геракл уронил дубину себе на ногу.
- Посудите сами, у меня на носу война. Я изо всех сил собираю армию. Воинов же надо кормить. Так? Так. Завожу себе вечную свинью и непересыхающий пивной бочонок. Свинку режем каждый вечер, а наутро она жива-здорова. Так, бездельник? А однажды КОЕ КОМУ потребовалось похвастаться, и он приволок свинью в пиршественный зал. Эти покойнички КАЖДЫЙ! ДЕНЬ! ВОТ! УЖЕ! МНОГО! СТОЛЕТИЙ! едят эту проклятую свинину. Даже законченный идиот уже знает, что к чему. И этот паразит, - узловатый палец одноглазого уткнулся в детину, - режет свинью!
- И что в этом страшного, она же возрождается наутро.
- А в том, что когда он ее резал, на ней не было ошейника. Хрюшка возродилась на заднем дворе, ощутила вкус свободы и, проломив обе стенки курятника, отправилась путешествовать.
- То есть, если я все правильно понимаю, если ее зарезали в ошейнике, то она и возродится в этом ошейнике.
- Точно.
- А если в клетке...
- То в клетке.
- И почему же вы до сих пор ее не поймали?
- А как? Нас всего двое. А бегает эта сволочь быстро. Да и есть тут у вас нечего. Вон, недели две назад мой сынок выпил вашего вина, всего-то кувшин, так его два дня рвало. А попытался из родника напиться, так там вода замерзла, это летом-то.
- И дрянь это ваше вино, - мрачно изрек тип с молотом.
Геракл покрутил головой, углядел в углу несколько амфор, указал на них кивком головы. Одноглазый кивком же подтвердил, мол, это самое. В амфорах оказалось вовсе не вино, а прогоркшее оливковое масло. Алкид позавидовал здоровью рыжебородого. Однако дело есть дело.
- Несколько вопросов. Вы вдвоем сможете справиться с этим бегающим окороком?
Оба бородача переглянулись и, не сговариваясь, заржали. Отсмеявшись, старший вытер выступившие слезы.
- Любой из нас справится с ней. Мы не можем ее догнать ее.
- По этому поводу еще вопрос. Эта самая пивная бочка, она сейчас где?
- Здесь, конечно. Если ее оставить без присмотра, то та пьяная компания чего только не наделает.
- Это хорошо. Последний вопрос. Когда мы поймаем ваше беглое мясо, оно мне понадобится на несколько дней.
- ЕСЛИ поймаем.
- Нет, КОГДА поймаем.
- Год? Два?
- Думаю, обойдусь месяцем. Грузите ваш бочонок, пойдем на переговоры.
***
Возле пещеры Фола кипели нешуточные страсти. Геракл со своими спутниками остановился у дальней скалы. Зрелище завораживало. Фола, чей левый глаз также украсился фонарем, держала за ухо весьма представительная матрона, происходившая, вероятно, из породы тяжеловозов. Во второй руке у нее был кувшин. Дама толкала речь.
- Бабы, это что ж такое деется? Этот аспид уже вылакал все, что мы насобирали, а теперь и остатки подобрал! Мужья злые теперича, а он и в ус не дует! У-у-у, троглодит! Еще гостей понатащил полную пещеру! Тебя же лечиться отправляли, а ты...
- За что это его? - поинтересовался одноглазый.
- Он хранит у себя вино всей общины, ну и прикладывается, а его за это... Ну вы видите. И даже если он ничего не выпьет (был, помнится, и такой случай), то все равно колотят по привычке.
- А если он такой... э-э-э... некрепкий на это дело, то почему же вино к нему тащат?
- Потому, что он, когда напьется, ложится спать, а все остальные начинают буянить. Помнится, на свадьбе Перифоя так нажрались, что из этого вышла небольшая война. Так что теперь весь алкоголь тащат к Фолу. И его же и бьют.
Тем временем Фол ухитрился лягнуть свою мучительницу и вырваться. Он забился в дальнее стойло, развернувшись к потенциальным агрессорам задом. Алкид понял, что концерт окончен.
- Почтеннейшие, можно вас попросить уделить мне несколько минут!
- А, вот и его собутыльники! Бей их!
Дело бы, вероятно, закончилось нешуточной потасовкой, но Геракла узнали. К нему относились хорошо и считали, пусть и не вполне полноценным (как можно быть полноценным всего с двумя ногами?), но неплохим существом.
- Если вас заинтересует пиво, причем много пива, то у меня есть для вас интересное предложение.
Было видно, что пиво всех присутствующих очень даже заинтересует. Кентавры, под предводительством все той же матроны, подошли поближе, чтобы узнать, что от них требуется.
***
Геракл вместе с одноглазым сидели на валуне рядом с источником Протагоны. Сама Протогона, держа в руках свое странное оружие, внимательно прислушивалась к улюлюканью и завываниям кентавров, доносящимся отовсюду. Рыжебородый и так и сяк пытался обратить на себя ее внимание, но из того, что нимфа подчеркнуто игнорировала его поползновения, Геракл сделал вывод, что что-то здесь будет.
- А они точно ее сюда загонят? - с беспокойством спросил одноглазый.
- Во всяком случае, с горы она никуда не денется. Молодежь стоит в оцеплении, а старики развлекаются тем, что гоняют ее туда-сюда. В любом случае, она здесь побывает. Что вы нервничаете, эта пакость здесь уже больше года, а мои приятели гоняют ее всего несколько часов. Успокойтесь, ведь...
Что было "ведь" осталось тайной, потому что на лужайку с треском ввалилась изрядно расстроенная свинка размером с не очень упитанного мамонта. От расстройства свинка завизжала, а нимфа завизжала с перепугу. После этого Геракл около получаса ничего не слышал, а только видел.
Протогона залепила свинье струей воды промеж глаз. Свинья остановилась, но и только. Тогда вторую струю нимфа заморозила в полете. Получив по голове увесистым куском льда, свинья уселась на задние ноги и принялась мотать головой из стороны в сторону. Тут решил погеройствовать и рыжебородый. Он добавил беглянке своим молотом, и пока та соображала, что это могло быть, застегнул у нее на шее железный ошейник. Ощутив у себя на шее этот предмет, свинья оставила всякие мысли о мятеже. Геракл про себя отметил, что во всем процессе уловления беглого животного он занимался только организационной работой.
***
Копрей торжественно открыл дверь в винохранилище, где Эврисфей осматривал свежеустановленный кувшин. Царь пребывал в хорошем настроении. Еще бы. Родственничек, навязанный ему, вот уже три недели как отсутствовал и был большой шанс, что и вовсе не вернется. Да и кувшин оказался сработанным на совесть. Копрей про себя ехидно усмехнулся.
- Мой господин, Алкид с докладом о проделанной работе.
Эврисфей поглядел на то, что входило в широко распахнутые двери хранилища. Настроение его стремительно ухудшилось. В двери, сгибаясь под тяжестью гигантской свиньи, входил Геракл. Свинья выражала недовольство способом ее транспортировки (вверх ногами), что, принимая во внимание клыки размером с руку среднего человека, вызывало определенные опасения. За Гераклом следовали два бородатых субъекта в шкурах, что также не прибавляло оптимизма. Царь рыбкой нырнул в пустой кувшин.
- Все, подтверждаю, что ты справился с заданием, забирай эту мерзкую зверюгу, чтобы я ее больше не видел.
Алкид сделал попытку приоткрыть крышку, но Эврисфей, при всей своей тщедушности оказался сильнее в этом вопросе.
- А ты уверен? Может, - Геракл подмигнул своим спутникам, - все же в стойло?
- Убирайся сейчас же! Это приказ!
- Как пожелает ваше величество.
Герой вынес свинью и погрузил ее на восьминогого жеребца. Затем попрощался со своими спутниками и отправился домой. Дом встретил путешественника непривычной чистотой. На табурете в углу развалясь сидела Афина.
- Ну и грязь ты здесь развел. Я целый день убила на наведение порядка. У меня к тебе вопрос. Артемида интересовалась, не знаешь ли ты, почему это Протогона попросила перевести ее на север, поближе к Гиперборее?
- Нет, - соврал Геракл.
- Я так и думала, - хитро усмехнулась богиня мудрости.