- Опять скот, ну сколько можно! Такое ощущение, что твой драгоценный хозяин собирается открывать аукцион по распродаже разнообразной живности.
- Слушай, тебе не угодишь. Ты уже целый месяц ворчишь после возвращения от амазонок. Они и дуры, они и бюрократки, они и: ну, в общем, не могу повторить в приличном обществе, - Копрей, вестник царя Эврисфея, вытер пот со лба и выразительно уставился на Геракла, - тебе что, сильно повредит небольшая прогулка? Да и в любом случае, от нас ничего не зависит. Мое дело тебя проинформировать, а твое - топать.
- Ближний свет, нечего сказать. Аж до Эрифейи. И нечего на меня зыркать, твой босс мне уже три дня, как вина не отпускает.
- То-то я смотрю, что у виночерпия глаз подбит... Ладно, вернешься - выпьем.
- Мне бы твой оптимизм.
***
Экономя свои нервы и здоровье окружающих, Геракл зафрахтовал корабль, который доставил его до пролива, соединявшего море с океаном. Дальше моряки везти его категорически отказались, ссылаясь на то, что они честные люди, лишь изредка промышляющие пиратством, а никак не самоубийцы. Исчерпав все доводы, а равно и деньги, Алкид в весьма скверном настроении высадился на берег. Настроение его ничуть не улучшилось, когда он провожал взглядом удаляющуюся галеру. Не то, чтобы транспортники сильно спешили, но герой никогда не думал, что весла могут так сильно гнуться. Поругавшись для приличия, Геракл приступил к обследованию территории и поискам транспортного средства, потребного для продолжения путешествия.
На скучном песчаном берегу обнаружилась лишь одна достопримечательность - высокий каменный столб, оснащенный несколькими табличками, вырезанными в форме стрел. На табличках были надписи. 'Европа - 76 стадий ' указывала на север. На юг, а может, и на юго-запад указывала драная стрелка, гласившая: 'Частные владения! Запре...'. Некоторое отношение к делу имела стрелка, указывавшая на запад. Она доводила до всеобщего сведения, что там находится 'Край земли'.
Герой в приступе черной меланхолии сделал то, что делали поколения туристов до него, и, к сожалению, поколения после. Так на столбе появилась надпись: 'Здесь был Алкид, сын Зевса, по прозвищу Геракл'. Сам же путешественник двинул на юг в поисках переправочного средства.
Дело уже клонилось к вечеру, но герой не нашел ни то, чтобы мало-мальски приличную лодку, но даже достаточного количества деревьев, чтобы соорудить плот. Но все же путешественнику улыбнулась удача. За очередным песчаным холмом его взору открылась очаровательная рощица. Геракл припустил вперед, молясь про себя всем родственникам, чтобы рощица не оказалась миражем.
Роща оказалась самой что ни на есть настоящей. В ней даже обнаружился родник с весьма приятной на вкус водой. Герой утолил жажду и голод, хорошенько пошуровав в заплечном мешке. Утолив основные человеческие потребности, Геракл стал подбирать деревья для плота. Настроение его, улучшившееся было после обнаружения растительности, снова стало ухудшаться. Не то, чтобы он не умел строить плоты, или управлять ими. Просто в результате обучения у Хирона Алкид твердо усвоил, что на плот с собой надо брать запас провизии и воды как минимум вдвое больший, чем расчетный. То есть, подготовительная работа растягивалась на неопределенный период.
Первый же кролик, замеченный героем, с видимым ехидством юркнул в кусты. Геракл, исчерпав свой запас фразеологизмов, сунулся вслед за смывшимся запасом (точнее, частью запаса) продовольствия. Ему показалось, что он слышит чей-то ехидный смешок. Не иначе, как смеялась небезызвестная Лахезис. Но, с другой стороны, удача явила Алкиду свой лик. В кустах была тщательно спрятана большая ладья.
Герой мысленно поблагодарил папу, братьев и сестер за столь щедрый дар, и принялся исследовать находку. Выяснилось, что судно обмотано порядочным количеством цепей, каковые, в свою очередь, были пристегнуты замком, почти не уступавшему по размеру голове самого Геракла, к кольцу, торчащему из земли. Габариты замка и прочность цепи, коею герой опробовал на разрыв, говорили о том, что они могли быть изделиями только мастерской Гефеста. А значит и транспортное средство, скорее всего, принадлежало кому-то из родственников.
Выяснив, что руками цепь не разбить, что замок не поддается, а кольцо закреплено качественно, Алкид воспользовался подручным средством под названием 'гранитный валун'. Дело шло к вечеру, одно из звеньев цепи уже подумывало о том, чтобы развалиться, когда трудящегося героя отвлек голос, раздавшийся откуда-то сзади.
- Я в помощь.
Обернувшись, Геракл узрел четверку взмыленных коней. Четверка была впряжена в колесницу, на которую, в свою очередь, опирался Гелиос. Или Аполлон.
- 'Я' - понятие растяжимое. С кем я, в данный момент, имею честь? С Аполлоном, или Гелиосом?
На лице божества проступило семейное выражение лица Латоны, свойственное и ее деткам - брюзгливое недовольство. Впрочем, тут же верх взяли более архаические силы и лицо превратилось в статическую маску, выражением напоминающую куроса, которого Алкид имел удовольствие лицезреть во время своего паломничества в Дельфы. Голос тоже изменился под стать лицу. В частности, из него начисто исчезло все ехидство.
- Ты сейчас говоришь с богом Солнца, лучезарным, дарящим свет...
Геракл пристроил свое орудие труда к близлежащему стволу, соорудив подобие стула. Дело в том, что все архаичные божества изъяснялись, как минимум, выспренно и всегда долго.
-...согревающим Землю и дарящим жизнь Гелиосом!
Окончание фразы вырвало Геракла из приятной полудремы, в которую он погрузился под воркование бога Солнца.
- А не будет ли позволено смертному составить компанию лучезарному богу на часть его путешествия, а точнее, до острова Эрифейи?
На мгновение блаженную улыбку на лице Гелиоса сменила ехидная усмешка Аполлона.
- Какая же чума заставила смертного сына Зевса добираться в такую даль?
Но прежде чем Геракл успел ответить, status quo восстановился.
- Конечно, смертный может воспользоваться добросердечием лучезарного бога Солнца, без которого круговорот жизни прекра...
Вероятно, герой все же задремал, потому что очнулся он уже в лодке, которая плыла на запад. Гелиос на корме изображал мраморное изваяние. Алкид даже прикинул, не сводит ли у воплощения Солнца лицевые мышцы. Но то, что божество обладало внешностью тихопомешанного, вовсе не означало практической сметки. Свободное место в ладье было полностью заставлено заколоченными ящиками, от которых исходил фруктовый дух. Своего же гостя-пассажира лучезарный Феб разместил под своей колесницей, в чем Геракл и убедился, крепко приложившись затылком о дышло.
Бог заметил, что герой очнулся от транса, что неудивительно, потому что Хирон дал своему ученику многообразные лексические знания. Гелиос жестом остановил поток ругани, жестом подозвал Геракла к кормовому веслу и жестом же указал направление движения. Рулевое весло оказалось довольно необычным. Было достаточно усилий кисти руки, чтобы повернуть судно. Алкид с содроганием вспомнил вечные синяки на ребрах - результат борьбы со своенравием галер. Также было неясно, что движет ладью вперед. Не было ни паруса, ни весел, но судно весело прыгало по волнам, и явно было не намерено останавливаться. Под палубой раздавалось не то жужжание, не то тарахтение, но герою было не до божественных ребусов. Герой счел, что ладья приводится в движение заклинанием, написанным на бронзовой табличке, закрепленной на корме. 'John Morgan engine, electric & shipbuilding Inc. Sheffield. 1986'. Обычная божественная тарабарщина.
По его расчетам, на место он должен был прибыть вечером. Вон оно, Солнце, растянулось на ящиках и потягивается. Прибытие вечером, с одной стороны, давало возможность укрыться и спокойно собрать нужные сведения. С другой стороны, местные жители должны лучше знать все возможные укрытия. И еще было неясно, как они относятся к незваным чужеземцам.
Отношение к прибывшим иностранцам на Эрифейе оказалось негативным. Гелиос не успел еще закончить своей прощальной речи (успев, впрочем, отплыть на порядочное расстояние от берега), как героя сбило с ног согласованное попадание трех медных копий. Геракл про себя подивился изрядным размером метательного оружия и попытался подняться. Здравый смысл подсказал ему, что двигаться лучше побыстрее. Зрение подтвердило эту мысль. Из кустов высунулись две головы, принадлежащие одной собаке.
Рассвет Алкид встретил на вершине высокой скалы. Не из-за страха, просто надо было где-то передохнуть и собраться с мыслями. А на такую скалу собака взобраться не могла. Как и ее владелец, в три глотки осыпающий героя бранью. Владелец собаки тоже был личностью примечательной. В полтора раза выше, чем Геракл, который и сам был немаленького роста, он состоял, если можно так сказать о живом существе, из трех сросшихся тел. Из-за таких анатомических особенностей великан не мог взобраться на скалу - она была слишком узкой для него. Особенно, если учесть, что сросшаяся троица была упакована в сплошной (и весьма тяжелый) доспех. Каждый раз при попытке забраться на скалу две части триединого организма оказывались висящими в воздухе и забавно размахивали конечностями. Попытка неизменно оканчивалась позорным падением и последующим распутыванием частей тела. Поэтому великан, а может, и великаны, был вынужден ограничиться воздействием на расстоянии. Копья Алкид предусмотрительно прихватил с собой, и его противнику оставалось только браниться и кидаться камнями, которые он смог найти неподалеку.
- Итак, что мы имеем? Как бы это помягче сказать, весьма своеобразный субъект... Или своеобразные субъекты? Неважно. Вот это ходит там внизу и явно мечтает увидеть меня в выпотрошенном состоянии. И собачка под стать. Нет, она, конечно, все же поменьше быка, но уж точно больше теленка. И пасти в точности, как у крокодилов, что в том месяце привозили из Египта Эврисфею. Можно, конечно, обоих укокошить, но это пошло и непрактично. И не обоих одновременно. Или пятерых? Кто-нибудь обязательно или пырнет чем острым, или отгрызет что-то нужное. Слишком их много. Надо бы число подсократить.
Герой занялся инвентаризацией наличного имущества. Понятно, что одеяло, например, никак не могло способствовать преодолению эшелонированной обороны противника. А вот изъятые у врага копья - могли. Как и отличный кусок вяленого мяса, которым Геракл с болью в сердце решил пожертвовать ради успешного выполнения задания.
Около часа пришлось прождать Алкиду момента, когда его враги займут нужную позицию. И вот, наконец, собака и великан встали с двух разных сторон скалы. Уперев наконечник копья в расщелину скалы и вознеся молитву родным и близким, герой перепрыгнул через не ожидавшую такого нахальства собаку и рванул к одиноко стоящей сосне. Копье же, сыгравшее роль шеста для прыжков, со звоном скатилось вниз.
Песик быстро вышел из состояния ступора и весело поскакал вслед за героем. Но очень быстро собачье внимание переключилось на предмет более интересный, чем убегающая добыча. Тем более, что добыча уже никуда и не убегала, а спокойно стояла и ковырялась в зубах. А на земле лежал кусок мяса, такой хороший, такой ароматный, такой аппетитный. Левая голова никак не могла понять, что же ей мешает приблизиться к мясу. Так же не могла понять этого и правая голова. Инстинкт гнал их к пище, а сосна, уже лет восемьдесят мирно растущая здесь, вовсе не хотела покидать насиженного места.
Убедившись, что песик на ближайшее время занят, герой переключился на собаковладельца. Тот, громыхая доспехами, уже приближался. На сей раз Геракл прибегнул к силовому методу, благо шлемы на головах выглядели крепко. Два взмаха дубины - левая и центральная части составного организма были оглушены. Правая часть, остающаяся в сознании, также была вынуждена повалиться на землю, потому что удерживать в вертикальном положении такую тяжесть было затруднительно. Оставив странную компанию в столь неудобном положении, Алкид двинулся вглубь острова.
Вскоре выяснилось, что необитаемой и заброшенной выглядит только неширокая прибрежная полоса, а остальная территория оказалась вполне цивилизованной. Герой скоро вышел на приличную дорогу, которая привела его к городу. Стража у ворот повела себя как-то странно - беспрепятственно пропустила внутрь, не задавая никаких вопросов. И при этом совершенно неприлично пялилась на пришельца. Местные жители сердобольно указали путнику, как пройти в царский дворец и Геракл, наконец, прибыл к цели своего путешествия.
Царь Герион принял героя достаточно вежливо, но без энтузиазма. После обычного обмена приветствиями хозяин поинтересовался причиной визита.
- Видите ли, я по распоряжению папы нахожусь на временной работе у некоего Эврисфея, который, в свою очередь, работает царем города Микены. Извините, но я повторяю эту фразу уже раз десятый, она мне уже мозоль на языке натерла. Так вот, я должен выполнить десять его, Эврисфея то есть, заданий. Это - десятое.
- А в чем, собственно, задание?
- В том, что мой босс возжелал обладать вашими коровами.
Ответная реакция удивила Алкида. Можно было ожидать возмущения, или, возможно, удивления. Но не такого откровенного ржания. Царь хохотал, согнувшись почти до пола. Хохотал до стона и судорог. Прижавшись спиной к стене, чтобы не упасть. Хохотал долго. Когда же его силы иссякли, Герион добрел до своего трона, где и угнездился, вытирая слезы.
- Давно меня та не веселили. Вы хоть знаете, что это за коровы?
- Откуда бы?
- Ну так слушайте. Коровенок мне подарил Посейдон. У меня матушка - океанида Каллироя, она ему кем-то там доводится. Ну так вот, заявился он ко мне как-то на день рождения и от щедрот преподнес подарочек.
- Что-то дядя всем крупный рогатый скот рассовывает...
- Дядя? Ах да, я забыл... Ну так вот, нет бы просто живность подарить, его развезло от вина, кстати, попробуйте.
Герой взял предложенный кубок пригубил. Вино оказалось сладким и ароматным.
- Замечательное.
- Я называю его мадера. Продавали его раньше на восток, пока... Так вот, нет бы просто подарить стадо, так он его еще оснастил пастухом и сторожевой собакой. Кстати, что с ними?
- Это шестирукий шестиног на пару с двухголовым крокодилом? Песик пытается поесть мясца, а тот, в латах, на две трети оглушенный.
- Как вы его, шестирукий шестиног? Его, кстати, зовут Эвритион. Так вот, он, пастух я имею в виду, вбил себе в голову, что его задача - не допустить никакого вреда коровам. Идиот. Мало того, что я не могу даже говядины отведать, - переживу, как нибудь, - так я теперь не могу ни с кем торговать. Эта бронированная сволочь убивает всех, кто прибывает на остров, и всех, кто пытается с него уехать. Чтобы не разглашали информацию. Так что я теряю кучу денег.
- В таком случае, продайте их.
- Не могу. Оскорбление Посейдона. А у нас - остров. С ним ссориться - себе дороже.
- Тогда подарите. Напишите в дарственной что-нибудь вроде: 'Посланцу великого Зевса мы дарим то, что для нас дороже всего - дар великого Посейдона'. Если что - будет разбираться с братом.
***
Геракл сидел на корточках возле триединого организма и пытался привести в чувство его две трети. И одновременно промывал мозги голове, находящейся в сознании.
- Пойми, что он еще мог сделать? Я - сын Зевса, посланный по распоряжению Эврисфея, действующего с согласия Зевса по делам Зевса. Если бы мне подарили что-то меньшее, это было бы оскорблением для Посейдона, если бы я не принял дара - тоже. Так что это - воля богов. И по воле Зевса я не могу здесь оставаться...
Очередная амфора воды, наконец произвела нужный эффект. Оставшиеся две головы, неразборчиво ругаясь, отошли от беспамятства.
- ...Поэтому мне надлежит отправляться в Микены, и стадо должно следовать за мной.
Эвритион глубоко задумался, что, наверное, с ним случалось нечасто.
- А мы?
- Ты стадо охраняешь? Неужели ты его бросишь?
- Нет. Я дал клятву охранять его.
- И не надоело?
- Надоело. Но я дал клятву.
- Ладно. С клятвой я попозже утрясу. А пока нам нужно построить судно для перевозки стада. Справишься?
***
Геракл вновь сидел в своей каморке в компании Копрея. Глашатай потягивал светлое вино, порядочное количество которого Алкид привез откуда-то с запада. Геракл составлял отчет.
- Суточные - 620 золотых, фрахт до Океана - 50 золотых, фрахт до Эрифейи - 180 золотых.
- А квитанция на фрахт до острова у тебя есть?
- Нет. Но что-то мне подсказывает, что Эврисфей все оплатит. Что там? Ремонт оружия - 12 золотых. Покупка стада - 620 золотых:
- Это же грабеж, по 6,20 за корову!
- Коровы самого Посейдона! Представительские расходы - 215.
- Да, это я не против, вино вкусное.
- И совершенно бесплатно, - Геракл широко улыбнулся и размял затекшие пальцы, - покупка транспортного судна - 860 золотых.
- Нет, ты обнаглел, это судно только на дрова сгодится! И потом, чем мне жалованье выдавать будут?
- Это вопрос к Гере. Компенсация от Эрикса - это царь Сицилии - за незаконно присвоенную телку - 2 золотых. Компенсация Эриксу за ущерб, нанесенный Эвритионом за время поисков указной телки - 284 золотых.
Копрей не выдержал, фыркнул в бокал и зашелся хохотом.
- А мне критские купцы говорили, что Эрикс устроил восемнадцатидневные молебствования, когда вы убрались с Сицилии, особенно Орфо.
В дверь всунулась одна из голов. Геракл угостил ее здоровенным куском мяса. Голова, в свою очередь тщательно облизала героя, прихватила мясо и исчезла.
- Хороший песик. Вот как бы и все.
- Так мало?
- Ну почему же. Царь, кажется, объявил награду тому, кто подскажет, как избавиться от этого стада.
- Ты знаешь как?
- А то! Пусть принесет его в жертву Гере. Посейдон оскорбится, но у Геры положение выше, она не только дочь Крона, но и жена Зевса. Царица, чтоб ее... Вот и пусть ругаются.