Terry : другие произведения.

Небесный огонь. Глава 2. Мерцишор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Господарь Мунтении с двумя своими сыновьями приехал в столицу Молдовы. И как раз во время Мерцишор - празднества пробуждения весны. Праздник - есть праздник. И пока господари двух земель Влад II и Александру чел Бун говорят о неотложных делах, дети Влада и внук Александру времени даром не теряют.
  1443 год, март
  Валахия, Брашов,
  
  День клонился к полудню. И выслушивание дрязг между боярами из двух захолустных уездов на границе с Молдовой становилось утомительным. Мирча Дракулешти зевнул уже неприкрыто.
  Эта часть господарских обязанностей, старательно выполняемых им в отсутствие отца, казалась наиболее утомительной. Однако и к ней Мирче, как прямому наследнику Влада II, нужно было постепенно привыкать. Судить бояр входило в обязанности самого господаря, хотя где-то в Европе, как слышал Мирча от Иштвана, подобными вещами занимались люди иного рода - не правители, но специально назначенные.
  "Ну, здесь, у нас и труба пониже, и дым пожиже, чем, к примеру, во Франции", - говаривал Иштван.
  Критический настрой удивительным образом сочетались в трансильванском дворянине с искренней любовью к родной земле и воинской доблестью.
  И на сию тему Иштван говаривал так:
  "Не нужно бояться смотреть правде в глаза. Если ясно знаешь, на каком фундаменте строить, то либо будешь строить на новом месте, либо укрепишь должным образом фундамент старый. Тогда, глядишь, и крепость не обвалится через пару лет."
  - И лес он рубит, и воду из моего ручья его девки берут, - ворчал пожилой боярин, тыча в супостата немытым пальцем.
  - И твои мальцы что ни лето норовят коров на моей земле выпасать, - вновь вскочил с лавки вертлявый и щуплый боярин средних лет.
  Мирча тяжело вздохнул. Так продолжалось с самого утра. А есть уже хотелось здорово, при том вовсе не под музыку боярских дрязг.
  И вдруг его осенило:
  - Слушайте господарскую волю! - гаркнул княжич, стукнув по столу кулаком. И от злости на спорщиков, и чтоб внести хоть толику молчания. Ибо встрять мирным образом между ними двоими не представлялось возможным.
  Оба боярина ненадолго притихли и воззрились на Мирчу. Щуплый пару раз нервно икнул и вытянул вперед шею, как перепуганный гусь.
  - Грамоту знаете? - продолжил Мирча, вставая.
  - Я знаю, - протянул щуплый.
  - А у меня и писарь есть, - упер руки в бока старикан.
  - Это хорошо. Господарской волей повелеваю вам составить реестр затрат и принести мне завтра. Реестры я рассмотрю, вместе с казначеем посчитаю, сколь велик ущерб, и каждому назначу виру. Понятно вам?
  Щуплый кивнул, старый и пузатый проворчал:
  "Да что ж тут непонятного то? Все понятно."
  - Тогда идите, - Мирча опустился обратно в кресло и провел рукой по усталым глазам.
  Пока оба боярина удалялись к двери тронной залы - при том пожилой, переваливаясь, наподобие упитанного селезня, уже обсуждал с супостатом, как лучше организовать составление реестра и не засесть ли им за это дело вместе, чтоб быстрее все прошло - Мирча позвал слугу, велел готовить и накрывать на стол.
  До того времени, когда подоспеет трапеза, княжич решил выйти на галерею.
  "Видеть уже не могу этих боярских рож!" - подумалось ему.
  Однако ж делать нечего, если ты хочешь быть князем, надо иметь дело со своим княжеством.
  "Скорее бы уж сплавить их с глаз моих..."
  На улице потеплело и снег начал, видно, подтаивать - с крыши вниз срывались частые капли.
  С северо-востока тянуло теплым, влажным ветром.
  "Весна идет... А в Молдове, наверно, еще теплее. Так и не довелось увидеться с тобой, волчонок. И сколько еще не свидимся, одному Богу известно. Печально мне как-то. И за тебя, и за Раду."
  Весна... Пожалуй, что на Мэрцишор привезут Виорику, мирчину сговоренную невесту. А уже к лету и сыграют свадьбу. Виорика нравилась Мирче, она - милая и славная. А когда танцевала, ее руки летали в широких белых рукавах словно крылья аиста. И каждый раз Мирча уговаривал себя отучиться робеть перед ней, и каждый раз опять робел.
  "Что ж будет, когда ты женишься на ней? А?", - смеялся, бывало, Иштван. - "Как будешь наследников заводить, если на жену глаза поднять не можешь?"
  Иштван. Что-то часто вспоминается он. Не к скорой ли встрече?
  - Господарь... - ворник Ион, управляющий княжеским двором, окликнул Мирчу.
  Ион называл временный титул княжича неуверенно, да и потому лишь именовал Мирчу так, что наказал о том сам Влад Старший. До того, последнего приказа, так княжичем все время и звал.
  - Чего нужно? - Мирча обернулся, глядя на своего подданного прямо и строго.
  Ни с кем из тех, кто оказался под началом его, не вел себя Мирча никогда так же, как с княжной Виорикой.
  - Вас видеть желают, господарь. Иштван, нобиль Трансильвании.
  - Распорядись, чтобы его позвали, Ион, - дождавшись, когда дверь за ворником захлопнет порыв сквозняка, Мирча перегнулся через перила и заглянул во двор.
  Иштван, долговязый и сухопарый, ждал там, у коновязи. Мальчонка лет семи-восьми в красно-коричневом кафтане и шапке-капелюхе, крутился возле трансильванского нобиля и его каурой кобылы. Они о чем-то говорили, мальчонка смеялся, но слов не разобрать - слишком далеко, да и относил ветер.
  
  Мирча стоял у самой двери и ждал, пока поднимутся гости, прислонившись к дверному косяку.
  Попутно глядел, как суетятся и накрывают на стол. Вот несут утку со сливами на большом блюде, обложенную зеленью, вот - несколько наполненных кувшинов, горшки с дымящейся едой и кубки.
  По залу витают запахи, дразнящие аппетит - вкусной, свежеприготовленной трапезы.
  Мирче, однако, казалось, что нехорошо будет сесть за стол, не пригласив воспитателя.
  Наконец на лестнице раздались шаги, и голоса двоих - ребенка и взрослого, а потом и сами гости, появились в дверях.
  Иштван и ... мальчик. Нет, не мальчик, - ребенок снял капелюх и Мирча увидел, что сползла по щеке за спину толстая, тугая черная коса. Девочка с любопытством осмотрела залу, а потом - с не меньшим - уставилась на Мирчу. Она приветливо улыбалась, и черные глаза ее весело блестели.
  - Здравствуйте, господин, - вежливо поклонилась девчушка. И добавила важно: - Мы приехали из Трансильвании, воеводства Янку Хунедоара. И хотели бы видеть господаря Мирчу.
  Иштван многозначительно кашлянул, иронично улыбнувшись в своей обычной манере, и дернул девочку за рукав.
  - Это и есть господарь Мирча, Елизавета.
  - Ой! - девочка покраснела и закрыла ладонями лицо. Но тотчас же оправилась, и, подобрав полы кафтана, под которыми открылись широкие штаны для верховой езды, сделала, книксен.
  - Это моя старшая дочь, Мирча, - представил трансильванский нобиль. - Она еще только учится светским манерам, - здесь настал черед немного смутиться самому Иштвану, что было видеть непривычно. - И, пожалуй, пока больше смыслит в охоте и верховой езде, чем в них. Но, я уверен, сие поправимо.
  - Отобедаете со мной? - Мирча поднял руку и по старой детской привычке взъерошил волосы на голове.
  - Охотно, - склонил голову Иштван. - К тому же, я привез для тебя подарок, - он пошарил за полой кафтана и достал бутыль из обожженной глины, в кожаной оплетке. - Твой брат, тот, который Влад, продолжает свои... хм... лекарские опыты. Вот и тебе сварил кое-какое снадобье. Вроде бы оно проясняет разум и укрепляет силы. Впрочем, тут еще есть свиток, в котором он намарал кое-что еще.
  
  Снадобье оказалось с легким кисло-сладким привкусом, чуть отдающим горчинкой. Еще не вкусив пищи, Мирча почувствовал что в голове светлеет, и изнутри по телу словно бы пробегает огонь - как от крепкого вина. Только вот хмеля не было совсем.
  Жар внутри быстро успокоился, а вот силы остались - будто бы только что пробудился после здорового, крепкого сна.
  Хорошее, доброе снадобье для утомленного битвой или делами.
  Но, приступив к трапезе, Мирча внимательно прочел свиток. Там значилось и то, что еще умеет подаренное зелье делать с человеком.
  "Ты делаешь успехи в колдовстве, Влад. И такие скорые, - подумал молодой княжич, одновременно радостно, но с легким привкусом печали. - А мне вот не дано..."
  
  1443 год, март
  Молдова, Сучава
  
  Всего несколько дней пути от Трансильвании до Молдовы стали дорогой из снежной зимы в открытые объятия нарождающейся весны. Каждое утро все меньше казался слой инея,
  все тоньше - покров талого снега, и все больше проталины черной земли или рыжей глины.
  А здесь, на подъезде к Сучаве, кони и вовсе месили копытами грязь.
  Пряный весенний запах витал в воздухе, над дорогой, между ветвями деревьев на обочине и заставлял Раду Дракулешти часто вертеть головой, ерзать в седле, едва сдерживая коня, чтобы не выехать вперед всех за ближайший поворот и посмотреть, что делается там.
  Путь до Сучавы развлек его. Он уже не дулся, как раньше, а донимал капитана Михню расспросами про то, как живется в Молдове, какие там есть праздники и любопытные диковинки.
  - А что до праздников, то есть у них Мэрцишор, - с охотой рассказывал Михня, много раз уж ездивший этой дорогой, с окрестными видами хорошо знакомый, и таким образом коротавший время. - В него танцуют много, поют песни и вяжут красные и белые ленты, солнца и двойные звезды на дверные косяки. Ну и дарят их друг другу, разумеется.
  - А что значит сам Мэрцишор, Михня?
  - Нуу, - протянул Михня, подвинув на голове шапку и машинально почесав в затылке. - Вроде как они так в Молдове провожают королевну зиму и привечают королевну весну. А еще там есть...
  - Погоди-ка, Михня, - господарь Влад прервал капитана движением руки и похлопал по плечу среднего сына. - Смотри теперь туда.
  Тем временем лес закончился, и путники выехали на взгорье.
  Княжич Влад, до того угрюмо ехавший в молчании, взглянул вперед, куда указывал рукой отец.
  Он увидел открывшуюся меж холмов долину. Дорога вела вниз, в город и четырехбашенную княжескую крепость, обнесенную стеной.
  Со спины, из леса, потянуло на простор, что лежал впереди, впереди ветром, пахнущим сырой хвоей. Тогда толи от ветра того, толи от красавицы-крепости внизу странно заныло под сердцем. И непонятно от чего вспомнился сон про разрушенный город, снившийся ночью перед отъездом из Сигишоары.
  
  Не только крепостью Сучавы залюбовался приезжий княжич. Пригород за пределами стен тоже понравился Владу. Может быть тем, что своей радостной предпразничной суетой хоть немного отвлекал от мыслей о предстоящем путешествии на чужбину.
  Все здесь отличалось от силы и строгости, царивших в родовом замке Хунедоара, от вечернего урюмо-беспробудного пьянства на нижних этажах постоялых дворов, в которых господарь Валлахии с сыновьями и его дружинники останавливались по дороге.
  Здесь было весело и тесно от купеческих телег - кое-кто продавал товары прямо с них, пока выстаивала перед воротами длинная очередь, платившая пошлину стражникам. Здесь же компания селян, приехавших на предстоящую ярмарку из ближайшего пригорода, развлекавшие себя и всех вокруг песнями и игрой на скрипке.
  Чем-то это напоминало Владу цыганские балагуры в Сигишоаре, только здесь под музыку и хлопки вместе со своими мужьями отплясывали две молодухи. Все четверо прерывались порой ненадолго на то, чтобы похлебать чего-то горячительного из кувшина старика-отца - то ли вина прошлогоднего, то ли браги.
  Господарь Валлахии, еще до того, как подъехать к стенам, послал вперед вестового, и теперь его выехали встречать. Во главе кавалькады всадников ехал высокий, широкоплечий старик в темно-красном дублете с золотым шитьем, в тон дублету черных штанах и сапогах византийской работы, оплетенных кручеными полосами кожи.
  "Вот где весь иней то собрался", - подумал Влад, взглянув на голову старика, припорошенную изрядно сединой.
  Но когда княжич ненароком встретил взгляд старого воина, отметил сразу - не повернулся бы у него язык сказать, что старость уж обручилась с тем, повела под венец и скоро возьмет себе в полную власть.
  - Приветствую тебя на моей земле, что и твоя земля, мой господин, - без надлома и кряхтения, но прямо и твердо, всадник в красном поклонился.
  - Приветствую и тебя, Александру, господарь Молдовы, мой преданный и храбрый вассал, - церемонно ответствовал отец.
  Оба сняли перчатки и крепко пожали друг другу руки.
  - Смотри-ка, княжич Штефан приехал, - с добрым смешком заметил Михня, дернув Влада за рукав и махнув перчаткой куда-то в сторону. - А вымахал то как! Растет не по дням, а по часам.
  Влад вдруг почувствовал себя неуютно и оглянулся. Его пристально рассматривали. Мальчонка лет шести с кудрявыми волосами цвета спелого каштана, чья каурая рослая кобыла топталась на месте рядом с дымчато-серым конем господаря Александру, уставился на новоприбывшего княжича большими и темно-упорными карими глазами.
  - Где твой княжич? - неохотно спросил Влад, сделав вид, что не замечает любопытного взгляда настырного недомерка.
  - Да вот же, впереди. На каурой кобыле и в красной рубахе с шитыми шелком желтыми листьями. Когда я его видел в прошлый раз, он еще пешком под стол ходил.
  Кажется, к неудовольствию Влада, мальчуган услышал их. И к еще большему неудовольствию направил к Михне свою кобылу.
  - Добрых тебе лет, капитан Михня, - важно сказал он, вытягиваясь вверх, словно надеялся, дурак, казаться выше. - За весной идет зима, за зимой весна. Деревья тянутся вверх, чтобы солнца достать, да и я тоже росту.
  Княжич Штефан улыбнулся, широко и открыто. И Влада невольно передернуло от его детской старательной улыбки во все зубы.
  - А ты, должно быть, Влад? - спросил Штефан.
  - Что-то вроде того, - натянуто улыбнулся средний сын валашского господаря. - Ехал бы уже ты отсюда, малец. Маловат отлучаться далеко от деда.
  - Мал - не мал, а скоро отправлюсь за море, - гордо дернул подбородком ответил Штефан, и у Влада под желудком зародилось недоброе предчувствие. - А Иштван про тебя правду сказал. Ты и в самом деле похож на волка.
  
  Княжича Влада, брата его Раду, да и самого господаря разместили в богатых покоях, из числа тех, что принадлежали семье самого Александру чел Бун.
  Окна выходили на юг и на запад, и когда стало опускаться к закату солнце, лучи его заполнили все комнаты прозрачными алыми лучами.
  Раду высунулся из открытого окна, а за ним, не удержавшись, и Влад. Струи света текли вниз по черепичной крыше, завернули в пурпур покрывал склоны окрестных, поросших лесом, гор. Вокруг двоца простирался просторный и широкий господарский двор. По нему спешили куда-то люди, проехала карета, проскакали трое всадников. То там, то сям раздавались громкие голоса - только слов не всегда разобрать.
  Наконец проехала большая повозка, нагруженная чем-то с горой и закрытая поверху дерюжными холстинами.
  Судя по слухам, здесь тоже готовились к завтрашнему празднику с удвоенной силой, но пока сыновья валашского господаря не видели к тому никаких следов.
  - Пойдем-ка, разведаем, что у них там творится, - предложил наконец Влад Раду, который уж изъерзался у окна.
  - В самом деле... Отец ведь сказывал, что мы не должны выходить на двор только затемно.
  Они оделись потеплее, накинули плащи, повязали пояса с кинжалами и вышли из покоев.
  Пока спускались вниз, никто не останавливал их - видно по всему дворцу и слугам прошел наказ господаря Александру о гостях из Мунтении - только кланялись и кивали.
  Отец велел им не выходить за пределы дворца. Ну, значит ничто не мешает разведать все внутри. Сидеть без дела скучно Владу было скучно - а от латыни уж голова гудит, да и греческая история прочитана. К тому же княжич уж придумал, как оправдаться при случае, мол - травы собираю, а брат со мной.
  Внизу все оказалось совсем иначе, чем если глядеть сверху - проще, понятнее и доступнее.
  Тут обнаружилось, что часть телег привезли кувшины с вином и провизию, часть - особое масло для разжигания праздничных костров. А в той самой, накрытой рогожами, оказались гирлянды с красно-белыми звездами и цветами - деревянными и раскрашенными или шитыми из ткани.
  У одной из повозок распоряжался, судя по виду и дороговизне одеяний, длинноволосый молодой вельможа. Он указывал слугам что, где и как крепить, куда господарь Александру велел установить столбы для приветственного обряда.
  Влад уж хотел на правах именитого гостя полюбопытствовать о подробностях, но едва подавшись к поближе вельможе, отпрянул - под боком у распорядителя стоял недавний знакомец Штефан. Да не один. На долю мгновения Влад подумал, что у него двоится в глазах, и только приглядевшись, понял, что второй мальчонка едва-едва пониже ростом, уже лицом и в кости. Да и волосы подлиннее отпустил.
  - Они, верно, братья, - приметив, как таращится на обоих Влад, заметил Раду.
  - Только того не хватало, чтоб оба сразу поехали к османам , - сострил Влад. - Как различать буду?
  - Богдан останется здесь, - ну и остер же слухом Штефан, что услыхал их разговор! И добавил печально:
  - Дед сказал - потому что он бастард.
  Вельможа- распорядитель в темно-бордовом долгополом кафтане обернулся к мальчикам.
  - Ты уедешь, Штефан. Должен же хоть кто-то со мной остаться, - распорядитель похлопал младшего мальчика по плечу. - А вы, стало быть, дети господаря Влада?
  - Стало быть так, - Раду важно подбоченился. - А ты кто таков?
  - Я князь Богдан чел Марэ, сын господаря Александра и его законный наследник, - "распорядитель" улыбнулся миролюбиво, но достаточно выразительно, чтобы вызвать замешательство у обоих братьев. - Так что советую вам, молодые княжичи, быть попочтительнее.
  Раду пробормотал что-то неразборчивое. Влад не нашелся что сказать.
  И тут над телегой негаданно-нежданно выросла высокая фигура отца.
  - Так вы оба где! Не темно ли, шастать по чужому двору?
  - Мы взяли оружие, - сразу же нашелся Влад.
  - Вельможный сюзерен, - поклонился, положив руку на сердце, отец-Богдан. - Что за опасность может угрожать твоим детям в этих стенах? В город, правда, без провожатых ходить не стоит, хотя и там сейчас безопасно. Праздник впереди - , он вытащил из телеги звездно-цветочную гирлянду и приложил к своим темно-каштановым курчавым волосам. - Веселиться и радоваться надо, а не опасностей искать. Может статься, почтите своим присутствием светлое празднование?
  Звонкая музыка, флейты говорливые, бубны и гитары... Мед и вино поднесут тебе, господарь, красавицы и красавцы Сучавы, споют для тебя и спляшут. Развлекут взор.
  - Только ли взор? - отпустил многозначительный, но не без веселой нотки, смешок князь Мунтении. Кажется, после визита к Александру Влад II Дракул пребывал в редком для него добром расположении духа. - Чтож, если позволят дела, завтра так и быть, к вам присоединимся.
  Дети, теперь пошли уж со мной.
  Он двинулся вперед, приглашающее махнув рукой. На землю уже опустились сумерки, слуги зажгли факелы, и рыжие змейки отраженного света скользнули по его глянцево-черным волосам князя Мунтении.
  Раду побежал за отцом сразу. А Влад не удержался, оглянулся. Бастард Богдан-младший болтал с отцом, а пронырливый княжич Штефан, пристально и задумчиво смотрел ему вслед. Будто вспоминал что.
  
  Следующее утро оказалось необычным. Когда Влад проснулся, то обнаружил, что ощущение чужого праздника захватило и его.
  Когда он выглянул в окно, небо было серым, и в воздухе пахло дождем. Но едва пролился коротенький дождик, меж туч прорезались трещины, и в них упали солнечные полотна лучей -
  цвета лепестков созревшего подсолнуха с тонкой примесью цвета крови.
  И Влад и Раду вставали на самой заре. Путь - не путь, дорога - не дорога, а утренней молитвы и упражнений никто не отменял. В отсутствии Иштвана их обучал обращению с оружием и тонкостям верховой езды капитан Михня. Впрочем, Влад не без гордости и легкой доли тщеславия отмечал, что порой ему самому приходится давать капитану советы, как сделать то или это. Пусть и не чрезмерно много оказывалось таких советов, однако, оказалось очевидным, - Иштван, потрудился на славу.
  Для воинских упражнений в княжеском дворе была отведена специальная площадка, где траву вытоптали до самой земли. Там Мирча и Влад теперь упражнялись с кинжалами.
  Тем временем приготовления к предстоящему празднеству Мерцишор шли полным ходом. Уже развесили на специально врытых в землю резных столбах гирлянды, разукрасили всю крепость изнутри красно-белыми лентами. И еще повсюду виднелись бесчисленные букеты неведомо где собранных подснежников.
  А в глубину сада слуги понесли вырезанное из дерева солнце на шесте, вделанное в деревянный же обод. Солнце было золоченым, обод и шест - темно-багряными.
  Влад проводил слуг с шестом долгим озадаченным взглядом. Любопытство снедало его.
  Раду поймал его взгляд и понятливо подмигнул:
  - Надо наведаться туда после завтрака, как ты думаешь? - и добавил, уловив момент, когда Михня отвернулся:
  - Отцу то все равно не до нас. Можем делать все, что угодно. А может и Михню подбить пойти с нами?
  - Пожалуй, стоит попробовать, - такая мысль показалась Владу здравой.
  Раду порой становился слишком уж капризным и неумеренным в своих забавах. Влад то был почти уверен, что поймает брата, если тот втихаря задумает куда-нибудь смыться. Но с Михней такая задача явно окажется проще.
  
  Капитан Михня довольно легко дал согласие сопровождать господарских детей к месту праздника. Причина была проста - ему самому здорово хотелось посмотреть на представление во время Мэрцишора.
  Когда, закончив с утренней трапезой, все трое спустились вниз и ступили под ветви яблонь, в глубине дворцового сада уже играла музыка. Гитара и бубен перекликались с двумя свирелями.
  Раду заторопился вперед, влекомый звуками, и Влад заспешил вслед за ним.
  В глубине сада тоже обнаружилась утоптанная поляна, по краям которой пробивалась молодая трава.
   Влад застыл на краю. Хотя вокруг гомонили собравшиеся: дети от мала до велика, юноши и девушки, взрослые и старики - ему почудилось, словно нежданно он выпал из яви в сон. Так уж бывало и раньше, когда они с отцом приезжали учиться колдовству ордена на особые места.
  - Значит, не зря мы пришли...
  Чужое прикосновение сбило мысль. Влад вздрогнул, ощутив руку на своем плече, и отскочил в сторону. Тогда только поднял голову. Богдан-распорядитель двора, он же наследник господаря Молдовы, стоял перед ним и безмятежно улыбался в усы. Судя по блуждающему взору, сын Александру чел Бун уже успел принять медовухи.
  - Желаешь ли вступить в хоровод, господарыч Влад? Благой знак - в Мэрцишор. А уж если окажешься перед столбом-солнцем, поймав девушку в красном венке, благополучия тебе не миновать.
  - И тебе, верно. И стране твоей, - тут же напевно подтвердил женский голос.
  Девица нашлась тут же, возраста - только-только на выданье, и дивно хороша собой. Через плечо падала толстая красно-рыжая коса. И большие зеленые глаза - редкость в здешних местах - делали на диво приятным ее лицо, не смотря на веснушки.
  - Кроме того, - подмигнул Богдан-старший, - кажется, ты понравился Иляне.
  - Вот и не кажется, а так и есть, - Иляна игриво улыбнулась, склонив голову на бок. - Обещаю тебя поцеловать, если танец нас вместе выведет.
  - Папа, - из-под руки Богдана-отца нежданно-негаданно вынырнул вездесущий княжич Штефан. За руку он держал своего меньшого братца-бастарда, и поначалу Влад узнал его только по голосу. - Богдан тоже хочет в хоровод. Дай ему венок и вышитый пояс.
  Не смотря на блуждающий в голове хмель, Богдан-отец просмотрел на сына-бастарда с сомнением. Но все же снял с плеча большой холщовый мешок, порылся в нем вслепую, и вытащил два венка - красный и белый, снизанные из шелковых цветов. Красный отдал старшему, а белый - младшему.
  - Бери. Кто уж знает, чем шутит Господь.
  Штефан заметил Влада. Невольно передернул плечами, но почтительно кивнул:
  - Доброго праздника сыну сюзерена.
  Похоже на то, что его научили уже твердо и четко произносить многие слова придворного обихода.
  Сейчас Штефан не язвил, не выказывал никакого недовольства, а, напротив, держался с достоинством.
  - Мы пойдем уже в круг, хорошо? - теперь он обращался к отцу. А Влада будто бы не существовало рядом.
  И от того княжич валашский ощутил прилив легкой злости.
  "Он не хочет меня видеть... Впрочем, разве я не сам в том виноват? Дразнил же его..."
  С чего бы все это начало вдруг беспокоить его? Влад поискал объяснений, и нашел очень быстро. Вместе со Штефаном им придется провести, возможно, годы. В чужой земле, среди чуждых верой.
  Лучше бы им, в самом деле, начать относиться друг к другу ... хотя бы терпимо.
  - Ты идешь ли в круг, сын господаря? Пора уже начинать, - белозубая улыбка Иляны отвлекла его.
  И Влад сразу же подумал о другом - о том, насколько сладки на вкус ее пухлые яркие губы.
  Это будет его первый поцелуй. Рыжая девушка, как огонь девушка, во время праздника весны и солнца - мысль о том принесла радость и дрожь нетерпения его сердцу.
  
  Влад не знал толком, в чем суть самого обряда. Скорее всего, от нее остался лишь внешний рисунок, удачно совпавший с традициями праздника, а сам истинный смысл утерялся, расселся и исказился давным-давно. Так часто случается. Может, пройдет сколь-нибудь десятков лет, и люди станут просто плясать с конскими головами на палках ради общей радости, забыв о том, что это значило для клусари, да и кто сами клусари - тоже.
  Как бы там ни было, сейчас сила этого места, звуки этой музыки и красота высокой дородной Иляны вели Влада за собой.
  Каждому, вступившему в хоровод, юноше или девушке, старику, старухе, женщине или мужчине, мальчишка или девчонкам - надели на голову определенного цвета венок из шелковых цветов и повязали на оба запястья переплетенные алые и белые ленты.
  Заиграли свирели, двое усатых молодцов в вышитых на османский манер жилетках застучали в бубны и забили в барабаны. Гитары умолкли.
  Богдан-старший не вступал в хоровод - стоял у шеста с солнцем, что утром внесли в сад, а теперь вкопали в землю на восточной стороне. В руках он держал круглую золоченую чашу из бука, наполненную вином.
  В круге хоровода Влад сжимал левой рукой руку Раду, а в правой - Иляны.
  Как завязался танец, цепочка хоровода сперва двинулась посолонь и дошла до шеста с солнцем, потом резко свиснула дудка, и круг развернулся противосолонь. На новом дударном свистке забили барабаны, и Иляна повела танцоров за собой так, что все выстроились в огромный крест.
   Не зная рисунка танца, Влад подражал остальным. Крест четырежды покружился по- и против солнца, как прежде, хоровод. Затем люди остановились, замахали над головой луками с лентами - красно-белые волны вились в воздухе, затараторили часто барабаны. И тут Иляна вновь поменяла рисунок танца - хоровод выстроился в два круга - внутренний и внешний.
  Сердце тяжело ударяло в такт барабанным звукам, отдавалось ответным ритмом на удары бубнов. Снова, по солнцу и против солнца. Сперва - резкими прыжками, потом - плавными шагами. Время от времени барабаны умолкали, звучали только флейты и бубны. Тогда все останавливались. И двое, оказавшихся в паре друг напротив друга брались под руки и кружились прыжками по малому кругу, будто по большому.
  Влад напряженно ждал, когда рядом снова окажется Иляна, но все же его донимало любопытство, с кем следующим сведет его в паре судьба. Сначала княжичу попался усатый и худой, длинный, как колодезная жердь, дед. Затем - черноокая молодуха с горящими глазами и распаленными танцем щеками.
  "С этой поцеловаться тоже бы не помешало", - успел подумать Влад.
  Но тут молодуху сменил господарыч Штефан.
  "А вот с ним - так совсем ни к чему", - отметил Влад, посмеявшись про себя.
  По счастью, тем временем танец шел уже столь лихо, что оба друг на друга даже не взглянули.
  Потом был Богдан-младший,затем - незнакомая юная девица с темно-каштановыми распущенными волосами, перехваченными синей лентой. Она так смущалась и краснела, что растерялась совсем, и Владу пришлось ее вести. А после они повстречались снова с Раду и отпрыгали знатно, с добрыми гортанными криками.
  Выпустив брата, Влад огляделся, ища Иляну. Она оказалась далеко в хороводе. Княжич ожидал, что встретится с ней, когда оба круга двинулись друг возле друга, но под звуки флейт и совсем взбесившийся дребезг бубнов, снова попал напротив Штефана.
  И тотчас же мелодия неожиданно смолкла, будто оборвалась.
  Только люди вокруг посмеивались, глядя на них. И вдруг захлопали в ладоши, затопали ногами и засвистели.
  Штефан стоял ближе всего. Да и взгляд, в отличие от других, увлеченных, казался серьезнее и яснее. Потому, что бы ни случилось меж ними прежде, Влад решился таки узнать у него.
  - Что это еще? - нахмурившись, спросил Влад.
   - Они отгоняют злых зайн и привечают тех, несет весну, - ответил Штефан.
  Влад тут же нашелся вот, значит надо что делать! Начал топать и свистеть, наподобие остальных, но стоявший рядом парень в желтом кафтане стукнул его по руке.
  - Помолчи ты. Не здешний, что ль?
  Странное и дурное предчувствие кольнуло Влада под сердце.
  - Что не так?
  - Сейчас подойдет господин Богдан, и даст вам двоим чашу.
  Влад ощутил, что холодеет под всеобщими взглядами.
  - Его, что ли я поцеловать должен?! - злобно, упавшим голосом спросил он у подошедшего распорядителя-наследника, кивнув подбородком на Штефана
  Штефана зыркнул на Влада исподлобья, но, сдержавшись, закусил губу и отвел взгляд.
  Сощурив глаза, Влад представил, что взгляд его тяжелым копьем ударяет в старшего Богдана участника и зачинщика всего позора - и, пронзив насквозь, прибивает к земле.
  Но Богдан-отец ответил ему безмятежным от вина, счастливым взором.
  - Большая честь и благословение для всех людей открывать праздник, княжич Влад. Особенно - для тех двоих, что оказались у столба-солнца. Не значит это ничего дурного, кроме того, что сделаются оба добрыми друзьями и совершат вместе множество великих дел для земли своей. Теперь тебе и Штефану предстоит отпить из чаши, и после очереди вылить из нее на землю. Так свершится дарение приходящей весне, - он нагнулся к уху Влада, подмигнув незаметно для других, и шепнул:
  - Не только Иляной одной благословляется мир. А с ней ты, коль захочешь, станцуешь сегодня еще, хоть и не в этом танце. Вижу, по нраву ты ей пришелся.
  
   Штефан принял из рук у отца чашу. Большая, тяжелая, полная почти до почти до краев - он с трудом удерживал ее.
  Сдержанно вздохнув, княжич пригубил вина и протянул чашу Владу. Все глаза вокруг уставились среднего сына валашского господаря. Повисла густая, как утренний туман, тишина. Хотел было он вырвать ее, бросить на землю, вылив вино, и уйти. Но разве не желал он счастья и благополучия Молдове, вассальной земле своего отца?
  Влад взял чашу и выпил. Вино оказалось густым, сладким, сдобренным специями, и по цвету походило на кровь.
  Штефан принял у него чашу вновь. Выдержал взгляд острый, будто наконечник пики, взгляд валашского княжича. Только пожал едва заметно плечами. На сей раз словно прощения просил за то, что все вышло именно так, а не иначе.
  Плеснул чашей вперед, и вино пролилось в круг:
  - Солнца и доброй весны этой земле!
  Собравшиеся люди закричали, стали бросать в круг ленты и венки.
  - Что я должен сказать? - Влад приготовился выплеснуть из чаши в свой черед.
  Что уж делать, если так обошлась с ними судьба. Тут Штефан разве виноват?
  Не вышло плескать с Иляной, но все лучше, чем, к примеру, с морщинистой старухой справа, в синем фартуке с вышитыми красным петухами.
  - Благословения всей земле! Пусть придет госпожа весна. - Штефан взглянул на него с изумлением и... благодарностью.
  - Благословения всей земле. Пусть придет госпожа весна, - Влад поднял чашу и вино пролилось
  в круг.
  Тишина вновь прорвалась водопадом. Люди загомонили, разошлись, стали подходить и хлопать по плечам. Каждый норовил прикоснуться к ним двоим, чтоб получить частичку весенней благодати.
  Рядом, словно невзначай, оказалась Иляна и, неуловимо скользнув вперед, коснулась самого уголка губ Влада.
  - Ты ведь останешься потанцевать еще?
  
  Наверно, нужно быть врагом себе, чтобы отказаться от предложения такой девушки.
  - Пожалуй, что собираюсь, - впервые за все утро Влад улыбнулся.
  
  - Что ты делаешь здесь? - Влад не мог не узнать голос отца, прозвучавший как гром среди ясного неба.
  Тон его сравнился бы теплом разве что с водой из февральской проруби.
  Иляна выпрямилась и обняла себя руками, словно ее прохватило порывом студеного ветра.
  - Кто тебе разрешил плясать с ними и участвовать в чужом обряде?! - вдоль щек господаря Валлахии пролегли резкие складки, губы превратились в одну узкую линию.
  Он говорил спокойно, не срываясь на крик и брань. Но все вокруг расступились, словно посредь нарождающейся весны снова дохнуло зимним инеем.
  - Я пригласил его, - Богдан-отец не смолчал, вышел вперед. - Нет ничего дурного в том, сюзерен, только лишь благое. Ведь это Мерцишор, а значит - благополучие и благодать. Тем более, что сын твой оказался перед столбом-солнцем в хороводе призывания весны и дарил земле вино из чаши.
  - Что ты сказал...- господарь валашский посерел лицом.
   - Мы ведь - все христиане, не творим ничего греховного, - словно оправдывался Богдан, - а Мерцишор - старый праздник. А случившееся - знак того, что твой Влад и мой Штефан будут добрыми друзьями... - ничего боле. Разве что благословение...
  - Протрезвел бы ты, сын господаря Александру... - Влад взял сына за локоть. - Идем во дворец, и чтобы больше в подобные праздничные дела без моего разрешения ввязываться не смел!
  - Мне тоже пойти? - подошедший Раду выглядел угрюмо. - Это я его смотреть на праздник подбил.
  - Зачем еще? - Влад-отец глянул сверху вниз, и Раду жесткостью того взгляда прошило аж до костей.
  - Увидеть хотелось, что у них тут своими глазами. Михня же по дороге про праздник рассказывал. И, между прочим, - Раду упер вдруг руки в бока, припомнив:
  - ... тогда ты ничего не говорил, что нам на него ходить нельзя!
  Влад Дракул отвернулся от обоих сыновей:
  - Следовало бы предугадать, что вы можете влезть и в такие дела... Раду, ты можешь остаться. Но только смотреть. И пусть Михня приглядит за тобой. Влад, идем.
  Влад оглянулся было на Иляну виновато, но отец ткнул его в плечо, подталкивая вперед.
  - Чего такое стряслось? - не без злости спросил княжич, едва они отошли под сень плакучих ив, подальше от чужих глаз.
  - А ты не чувствуешь разве? - пытливо прищурился отец .
  - Это колдовское место, - пожал плечами княжич.- Но что с того? Их ведь тьма тьмущая по всей земле. Сам ты рассказывал, что могут те, кто с ними рядом о них не знать ничего. Только приходить туда, чувствуя их зов. Что-то сомнительно мне, что этот Богдан , сын Александру чел Бун, колдун.
  Теперь отец не смотрел не на него - куда-то вперед, то ли на ветви ив, слабо колышущиеся под ветром, словно волосы русалок в воде, то ли в мысли свои, образы коих были Владу неведомы.
  - Ты - другой, чем Раду, Влад. И как он никогда не станет таким как ты, так и тебе бесчестьем будет дорога обратно. Ты - рыцарь Ордена. Твой долг всегда держаться внимательности и осторожности. Ты обязан проверить все молитвой и сосредоточенностью, прежде, чем устремляться неведомые тебе места.
  - И что скажет мне молитва? - скептически прищурился Влад. - Ведь, если верить священником, не каждый день и час простому христианину дано услышать глас Небесный.
  - Для того, чтобы Господь всегда говорил с тобой, мысли должны быть отточены и ясны, словно лезвие копья или наконечник стрелы, - сурово ответил отец. - Даже... когда ты пьешь вино или когда попадешь в постель с женщиной. Запомни это. И размышляй о том часто, особенно когда окажешься на чужбине.
  
  Трансильвания
  Тимишоара
  1443 год, март
  
  Русло Тырнава-Марэ было близ Сигишоары узким и тенистым. Сама река вилась на дне ущелья, и только узкие тропинки пролегали по склонам.
  Узкие, но все таки пригодные к проезду достаточно смелых для того конников.
  А Янку Хунедоаре не боялся брать с собой сюда даже малолетнего сына Матиаша. Пусть приучается быть таким же храбрым, как его отец. Ведь неробкое дело предстояло и воеводе Трансильвании, и его единственному наследнику, когда тот подрастет достаточно, чтобы взять в руки меч или начать командовать войсками.
  "Влад Дракул слишком осторожен, и это правильно. Но если и следует идти на уступки неприятелю до времени, то не стоит слишком уж сильно ему потакать. Мы должны обрести свободу от знамени и самого султана Мурада, и тех, кто примет у него трон. И намерение наше должно стать столь же сильно, как у ветра, что бьется меж здешних высоких скал лишь до тех пор, пока не найдет пути на вольные просторы."
  Иштван и несколько воинов охраны ехали сзади. Янку слышал цокот копыт их коней. Чуть оступилась чья-то лошадь - посыпались вниз, в реку камни. Кто-то еле слышно ругнулся - опять мол, они здесь, и когда-нибудь непременно свалятся вниз, и придет тогда конец всем войнам против осман, да и самому воеводству. Янку только молча обернулся, усмехнувшись в усы, и трусливые речи немедля смолкли.
  Не отличался он ни небрежением, ни жестокостью к своему воинству, однако, держать его в узде умел.
  "Хотите сражаться против осман - не прячьтесь под камни, словно мелкие ящерки при первой широкой тени, что падает сверху - не разобрав - от ветви ли дерева качнувшейся или от крыла ястреба."
  Вечерело. Небо обретало цвет переспелой сливы. От реки вверх поднимался туман.
  Матиаш, цепко держась за руку отца, чуть нагнулся, чтоб заглянуть вниз.
  - Высоко еще. Пап, когда устье будет?
  Вот кому смелости не занимать! Янку погладил его крутые кудри, черные, как крыло вороненка.
  Так его и звала мать - Корвин - что значит ворон. А ворон - значит мудрость, сила и смерть. Что ни говори, неплохое прозвище для сына воеводы, славившегося многими победами в битвах с врагом.
  - Придется подождать, Матиаш.
  - Долго?
  - Не очень.
  - Такую реку я видел во сне. Только больше, - Корвин задумался, чуть наморщив лоб. Жестом, схожим с тем, что видел, верно у отца, потер большим пальцем под подбородком. - Кругом темно. Черные скалы. Я плыл в лодке из темного дерева. А еще со мной плыла печальная госпожа в белом. Она говорила, что все потеряла. И поэтому я должен получить для нее целое целое царство.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"