Ах, какая оеника уродилась в нынешнем году! Собирать её - для Аи чистое удовольствие. Кусты облепущие. Ягоды крупные, душистые, алыми каплями свисают с веток. Даже косточка видна на просвет.
Раньше городские не давали ягоде дозреть. Едва только она начинала румяниться, как налетали ордами и гребли загребали. Не столько соберут, сколько вытопчут.
А сейчас сидят по домам, боятся. Ая тоже сначала боялась. Потом зло стало брать - непонятное оно бесит страшно! А потом устала и злиться, и бояться. Ничего этим не изменишь. Только себя изводить.
Когда ж это началось? Да, почитай, уж год как. Тогда многие заметили, что-то странное, непонятное стало происходить в ночном небе. Шушукались, всякие догадки строили. Потом по телескрину рассказали, будто учёные зафиксировали в космосе фиолетовое смещение. Ая специально выходила на небо посмотреть. Ничего фиолетового там не нашла - небо черным-черно, звезды огоньками светятся. Только смещаются быстро. Пойдет, бывало, по темну Уёнку доить, а как из хлева выйдет, глядь, звёзды уже в совсем другой рисунок сложились. Иногда вспыхивает что-то и рассыпается искрами по всему небу. Жутко так, но красиво - глаз не отвесть! Ае хоть и некогда, дел-то столько, что ввек не переделать, но краем глаза на небо поглядывает, ждет, когда снова жахнет. Такое как увидишь - захолонет нутро, и мурашки как побегут, как побегут... А потом есть о чём поговорить по свободе. Кто пропустил - будет сидеть дурень дурнем, и сказать нечего. Ученые объясняют, так сталкиваются галактики.
А бабка Ауниха говорит, что это наказание за грехи наши. Ой, какие там у неё грехи! В деревне все на виду. Бабкиных грехов - разве что на лавочке за семечками обсудить.
- Ба, ты посмотри на себя - где ты, а где космос! Дотудать даже на ракетах никто долететь не может, а ты хочешь своими грехами Вселенную порушить. Ты, ба, спробуй для начала... А хотя бы вона ту бричку своими грехами сдвинь. А уж потом за чужие галактики браться станешь. Что есмь грех - так то гордыня!
Обиделась. Поджала дряблые губы:
- Вот поживешь с моё...
Оно бы, конечно, хорошо, да только навряд. Ая вздыхает. Вокруг взрывается всё чаще, уже и не особенно выходит убедить себя, что беда обойдет стороной. Мир вдруг соскочил с тормозов и понесся невесть куда. Городские - те истомились в ожиданиях: кто митингует, кто переосмысливает, кто взялся озоровать, будто в последний день. А кое-кто уже дождался. У тех свой собственный конец света - разум померк, душа бродит в потемках, больше ничего не желает и ничего не боится.
Ае частенько приходится ездить в город, продавать молоко и огородину. Раньше нравилось. А теперь нет - страшно там нынче стало, тоскливо, промозгло как-то. И делается всё хуже.
Да еще и дома... Ай, с тех пор, как это началось, пытается спрятаться, забыться. Дозабывался до того, что Ая всё чаще думает - а может, скорее бы оно уже случилось? Сколько ж можно жилы тянуть! Пусть взорвется, полыхнет огнем, рассыплется искрами по небу. Кто-то на другом краю Вселенной заметит, захолонет нутром, изойдет мурашками, пожалеет... Да и вернется к своим делам-заботам.
Корзина уж полна ягод. Ая села передохнуть, прислонившись к стволу папоротника. Огляделась. Теплые солнечные лучи прямыми росчерками пронизывают лес. Цветы-живородки кружатся в брачных танцах. Комашки вокруг порхают, щебечут, дивными ароматами воздух раскрашивают. Млекоеды какие-то в чаще трав шебуршат, пощелкивают костяными пластинами, дитяток своих призывают. Пятна света мозаикой на ярких мхах плещутся. Вона, красота какая! Да как же можно, чтобы всё это сгинуло, превратилось в пыль, в ничто? А может, обойдется? Может, учёные чего не так поняли, неверно истолковали знаки, неправильную теорию про них придумали? Никто ж не может наперёд знать, случится или не случится, как оно будет. Ведь если галактики встретятся, не обязательно же все звезды должны столкнуться "лоб в лоб". Небо вон какое большое, может, они как-то разминутся? А вдруг мир возьмет, да и остановится. Не известно ж ведь, с чего он помчался куда-то против всех законов мироздания...
Ох! Внезапно что-то поддало снизу. Корзина подскочила, опрокинулась, ягоды алой дугой рассыпались по песку. Неужто началось? Домой надо бежать! Там Уёнка! Ей-то про конец света никто не рассказывал. Испугается, бедолага, молоко потеряет.
Ая ухватилась за папоротник, попробовала встать. Нет, не удержаться. Могучий ствол раскачивается как былинка.
Следующий толчок получился значительно мощнее. Уже падая, Ая увидела, поняла, попыталась отчаянным усилием сгруппироваться, увернуться. Но нет, куда ей спорить с мощью природы. Брызнул оеничный сок. Вся облепленная давлеными ягодами, она покатилась по камням, оставляя за собой липкий красный след.
В нарастающем гуле солнце опрокинулось, выписало в ярко-белом небе затейливую фигуру и, стремительно увеличиваясь в размерах, двинулось на восток...
* * * * *
Простуженные тучи уныло смотрели на мокрый асфальт, на тощие ветви деревьев, раскисшие пятна не по сезону зеленых газонов, беспорядочное скопление невысоких серых корпусов. И с болезненным раздражением кропили всё это холодным зимним дождем. Пейзаж - так себе, но для Дэвида невозможно было выдумать более очаровательного и желанного вида из окна.
Натянутые нервы вибрировали струнами арфы. Вот только лучше бы успокоиться, расслабиться и приготовиться к получению долгожданного удовольствия. Распихав ногой неразобранные чемоданы, Дэвид пробрался к потертому креслу - не исключено, что оно еще помнит тепло нежных частей тел самых передовых умов современности - сел, проникся торжественностью момента, устроился поудобней, стряхнул искры напряжения с кистей рук, закрыл глаза. И вдруг вспомнил, с чего всё это началось...
...С толстенной книги про астрономию, которую он откопал в родительской библиотеке. Читать её оказалось весьма непросто. Собственно, Дэвид справился только с введением и еще несколькими страницами в начале. Дальше пошли совершенно нечитабельные таблицы, формулы и графики. Но поймать суть он успел - оказалось, что Вселенная бесконечна.
Это было настоящим потрясением! Детский разум с бесконечностью наотрез отказался справляться.
Подумав, Дэвид попробовал подойти к задаче с другой стороны: представить себе, как выглядит конец Вселенной.
В воображении возник забор. Красные кирпичи выкладывались ровными рядами, пытаясь укрыть собою дальние пределы мироздания. Но тут любопытное сознание подкинуло Дэвиду следующий вопрос - а что же находится там, за забором? Не может же быть, что там ничего не было. Бесконечность? Пожалуй, да, пришлось согласиться - уж лучше пусть будет бесконечность.
А потом, когда ему открылось внутренне строение материи - молекулы, атомы, элементарные частицы, Дэвиду вдруг пришло в голову, что Вселенная бесконечна не только по горизонтали, но и по вертикали. Просто догадался - если мир может быть бесконечно большим, то он должен быть и бесконечно малым. Кто сказал, что нейтроны, протоны и электроны - элементарные частицы? Никакие они не элементарные, а очень даже сложные. Просто люди пока не знают, из чего они состоят. Но когда-то обязательно узнают, наука не стоит на месте. А что если каждый протон - для кого-то это целая галактика? То, из чего он состоит, для той галактики это солнца, звездные системы, квазары, пульсары, блуждающие кометы. И черные дыры тоже, да... А может, там есть и обитаемые миры? Сидят какие-нибудь крохи на своей планете и морщат лобики - сумеет ли научная мысль их цивилизации однажды изобрести способ долететь до соседней галактики? Той, что для человечества всего лишь нейтрон ядра того же атома...
Но тогда же получается, что в каждом атоме нашего мира запрятаны миллиарды таких миров. Да какие там миллиарды - бесконечное количество! Ведь и в каждом этом сморщенном крохе, и в его планете, и в его солнце вложены следующие по малости миры! Эта мысль испугала Дэвида - он напряженно прислушался к своему организму и кипевшей в нём неведомой жизни. Мальчику стало жутковато, но ненадолго - его фантазия уже мчалась дальше.
Тогда, возможно, и то, что для землян - Вселенная, для какого-то супергиганта - это всего лишь молекула в его мизинце. Или пылинка на его планете... Нет, всё-таки молекула в мизинце - палец растет, Вселенная расширяется.
Дэвид волновался, перерывая кипы книг и журналов в поисках чего-то похожего на эту теорию. Но в серьезной научной литературе не нашлось никаких подтверждений его идеям. Разве что парочка рассказов писателей-фантастов. Но это не по-научному, значит, не в счёт.
И как-то незаметно для себя Дэвид погрузился в предмет настолько, что выбор профессии не стал для него большим вопросом: он решил посвятить себя физике...
Сейчас даже вспоминать об этом смешно. С тех пор Дэвид прошел большой путь. Окончил университет, стал аспирантом. Узнал самую главную тайну науки - то, чего по своему мальчишескому максимализму даже и предположить не мог - насколько мизерны, приблизительны и неоднозначны человеческие представления о мироздании.
Ну что ж, зато есть, куда двигаться...
Он бережно вынул из нагрудного кармана своё новенькое удостоверение сотрудника Европейского центра по ядерным исследованиям, ЦЕРНа. На ближайшие 12 месяцев это будет его главный документ. Жаль, Джессика не согласилась на этот год перебраться к нему в Женеву.
А всё-таки он везунчик! Сколько талантливых физиков об этом могут только мечтать, а ему выпало счастье целый год проходить стажировку в крупнейшей в мире лаборатории физики высоких энергий. Да какой год! Переломный для всей истории человеческого знания. Когда старые теории доживают свои последние дни, в любой момент готовые освободить научный пьедестал, и навеки упокоиться в пыли дальних книжных полок. А новые столпились на пороге и ждут, кто их заметит, подберет, озвучит и даст имя.
Дэвид невольно затаил дыхание. Будто мог услышать, как на глубине сотни метров под землей в Большом адронном коллайдере прямо в этот момент сталкиваются миллиарды элементарных частиц, одаривая человечество пентабайтами драгоценной информации. Остаётся только её расшифровать, прочитать и сделать шажок к пониманию устройства мира.
А может быть, прямо сейчас в коллайдере рождается сам легендарный бозон Хиггса. Или мифический... Совсем скоро должно открыться, что это - гениальное предвидение или убогая затычка для дыры в очередной несостоятельной теории. А для этого всего-то надо, чтобы случилась удача редкостной вероятности: нужно, чтобы в точке наблюдения не только протоны, но и входящие в их состав кварки врезались точно "лоб в лоб". Не пропустить бы этого уникального события и посмотреть, что произойдет. Или, чего не случится.
Как же Дэвиду не терпелось скорее приступить к работе! А еще ужасно хотелось, чтобы к нему в Женеву приехала Джесс. Ну, хотя бы, на уикэнд. Можно даже не прямо сейчас, а чуть погодя. Сначала надо обжиться, войти в рабочий ритм. Дэвид непременно проведет для неё экскурсию по ЦЕРНу, покажет коллайдер. А потом они будут гулять по городу, любоваться Монбланом, в уютном ресторанчике на берегу Женевского озера есть устриц, запивая их белым вином, и разговаривать. Она совершенно потрясающая и тонко чувствующая женщина! С Джессикой можно смело говорить на любые темы - ей всё интересно. Даже основы одной из самых странных теорий, способных дать разгадку устройства Вселенной - теории струн, пусть даже в самом популярном варианте, ей в основном удалось растолковать.
Дэвид поморщился - а вот о своих детских фантазиях про вертикальную бесконечность обитаемых миров зря он ей рассказал. Только бы она снова не принялась поддразнивать: есть ли жизнь на кварках... Но тут же улыбнулся - сейчас даже это не могло испортить настроения. Впереди ждал самый счастливый год в жизни.