Тихомиров Артем Юрьевич : другие произведения.

Похищение Гвалафнира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Браул Невергор - чародей. Его нельзя назвать героем, гением, великим путешественником, утешителем вдов и сирот. Больше всего ему под душе уютная домашняя обстановка и уединение в собственной лаборатории. Мало найдется в Эртилане магов, которые бы столь равнодушно взирали на славу мирскую. Все, чего хочет Браул, это жить без приключений, но у Злого Рока иные планы. И вот когда Гермиона Скоппендэйл, неутомимая чародейка, снова появляется на пороге, привычная жизнь летит вверх тормашками. Приходится буквально спасать древнее семейство от гибели и бросать вызов коварному злодею. Думаете, Браул счастлив, понимая, во что его втянула безумная сестрица? Ничуть. Но долг есть долг. Чародей-недотепа, сам того не ожидая, все-таки становится героем... Нет, не думайте, он жив и здоров. Просто и на этот раз не обошлось без конфуза. Повесть является приквелом к двум романам цикла "Браул Невергор" ("Брачные игры чародеев" и "Седьмая пятница")
  1
  
  Взгляните на Мигонию, столицу Эртиланского королевства. Перед вами самый прекрас-ный город из всех, которые когда-либо существовали и будут существовать. Путешественник застывает с открытым ртом, едва только увидит его великолепные проспекты, улицы, набе-режные и площади. Он говорит себе: "Не может этого быть, это мне снится", - и в следую-щий момент на него обрушивается лавина впечатлений. И вот, через каких-то полчаса, изму-ченный и потрясенный, он понимает, что ошибки быть не может - Мигония и вправду столи-ца мира. Нет большой беды в том, что остальной мир этого не знает, главное другое - нигде вам не найти такой красоты и величия, такого вкуса, такого изящества и всего прочего, что по-ложено иметь, по выражению одного менестреля, "блистающему пупу земли".
  Ну вот. Пройдитесь вместе с тем потрясенным путешественником по центру Мигонии, загляните на бульвар Фиалок, посетите Ярмарку Десяти Чудес и Двор Пяти Волшебниц, потом заскочите, если вы аристократ в один из престижных клубов, или в одну из тысяч таверн, если ваша родословная не дотягивает до высоких требований "Гордости Короля" или "Бледного Замка". А если вы, к примеру, чародей, то для вас немедленно распахнутся двери "Черной Ро-зы", где собираются представители волшебной элиты. И я, Браул Невергор, иногда заскакиваю туда, чтобы выкурить трубку, выпить кубок вина и поболтать с коллегами о том о сем. Нет, я там бываю не слишком часто, я не завсегдатай по той простой причине, что больше люблю ти-шину и уединение собственной лаборатории, а если я не торчу в лаборатории, то валяюсь на диване или погружаюсь в кресло-качалку и покачиваюсь, болтая ногой.
  Моя домоправительница - матушка уверена, что без нее я погибну в своем доме уже че-рез пару минут, - постоянно пилит меня и в глаза называет лентяем. Она считает, я не при-ношу пользы обществу и являюсь несомненным злокачественным образованием на его белом здоровом теле. По ее мнению, если мне дать лопату в руки и отправить чистить улицы от наво-за после очередного кавалерийского парада, все только выиграют.
  К моему сожалению, так думает не только домоправительница, или как назвал подобную породу женщин один остряк, домомучительница, но и другие. Например, моя матушка, вол-шебница Эльфрида, и не менее уважаемое мною создание по имени Гермиона. Гермиону я знаю с детства, наши семейства дружат и, более того, связаны родственными узами, так что эта девушка мне вроде как сестра, только не знаю, какая именно. Гермиона учится волшебству у своей тетушки Шеневьеры и немало преуспевает в этой нелегкой профессии. Я могу судить об этом хотя бы по тому, как моя родительница отзывается о юном гении, а она не привыкла от-зываться о ком-то хорошо без серьезных на то оснований.
  Кстати, а вот и я - собираюсь выползти из своей лаборатории на слабых конечностях. Я похож на привидение, и тому есть причина. Всю ночь я пытался воспроизвести одно хитрое заклинание, почерпнутое из книги, одолженной мне моим приятелем Гузо Морфейном. Я пы-тался. Очень пытался. Я был тверд и несгибаем и придерживался принципа "Лучше умереть, чем отступить", пока не понял, что раньше, чем мое тело успеет остыть, рухнет особняк. Пере-жив несколько взрывов и едва не перевернув локальный пространственно-временной конти-нуум, примерно в шесть утра я понял, что пора заканчивать. Я не сдался, просто решил отло-жить мероприятие до тех пор, пока не восстановлю силы и мозги мои не вернутся на свое ме-сто. Не сомневаюсь, стоит мне отдохнуть, как решение проблемы радостно постучится в мою дверь.
  Оно постучалось, причем использовало не только руки, но и ноги. Я открыл дверь в мою святая святых и увидел, что это не решение, а домомучительница - загораживает проход и взирает на меня, словно на беглого преступника, который, спасаясь от стражи, умудрился свистнуть у нее деньги, выданные хозяином на важные домовые расходы.
  Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, как братья-близнецы, повстречавшиеся на улице после двадцати лет разлуки.
  - Вы дымитесь, - заметила Гарния, согнав с лица брезгливую гримасу.
  Уважения к своему молодому господину у нее было не так много, но оно еще теплилось в ее суровом теле.
  Гарния не ошиблась. Я дымился, то есть, дымились мои торчащие дыбом волосы.
  - Я не вмешивалась, хотя вы не давали мне спать, - сказала домомучительница. - И не только мне...
  - У наших дверей стоит разъяренная толпа? - спросил я, пошатываясь. Я был не в той форме, чтобы умасливать жаждущих крови соседей.
  - Нет, - огорченно констатировала Гарния. - Не стоит. Но рано или поздно это слу-чится. Если вы не прекратите свои занятия...
  - Я - чародей, - фыркнул я, вытирая нос грязным платком. - Я не могу не заниматься тем, чем занимаюсь. Если вы не согласны с этим мнение, проконсультируйтесь с моей матуш-кой. Графиня Невергор объяснит вам историю моего рода и выдаст патентованное заключение, что все Невергоры от начала времен были волшебниками. И точка.
  Гарния посторонилась, неохотно пропуская меня вперед. Будь я ее отпрыском, она бы мне давно всыпала. Будь я ее сыном, я бы с утра пораньше убирался в конюшнях Первого Мигон-ского Кавалерийского Полка. Так что я везунчик.
  Отчаянно жалея, что не может всучить в мои ослабевшие руки лопату, Гарния засопела.
  - И все-таки, вам надо...
  Догадаться нетрудно. Возможно, она имела в виду "пожалеть себя", но решила не опус-каться до таких вольностей и портить себе реноме. Домомучительницей была, домомучитель-ницей и останется. Из Гарнии вышел бы отличный диктатор, на пятерку с плюсом, я думаю.
  - Нравится вам это или нет, я буду продолжать вести мой образ жизни и дальше. И пусть хоть весь квартал провалится в тартарары, как выражаются низшие классы, мне все равно. На алтарь Искусства любой волшебник положит все, что у него есть. Это называется самопожерт-вование!
  Гарния вылупила глаза. Мой образ, сформировавшийся в ее голове, образ лентяя, повесы и безмозглого слизняка, никак не хотел сочетаться с тем торжественным словом, какое я только что сказал. Мне нравилось ставить тираншу в тупик. Никто не скажет, что сын графини Невергор, которая когда-то была (в семнадцать лет) Волшебницей Года, что не умеет держать удар.
  Вы спросите, почему я не избавлюсь от Гарнии? У меня нет однозначного ответа. Гарния - часть моей жизни, она как мозоль, с которой трудно бороться. Ты просто привыкаешь к ней и время от времени, чтобы уменьшить муки, прикладываешь пластырь. Так же и с этим чудо-вищем в образе женщины средних лет. Наше вялотекущее противостояние продолжается и продолжается, и будет продолжаться, видимо, долго, пока одного из нас не разобьет паралич или не переедет конный экипаж. И потом, не надо забывать о моей матушке. Если она узнает, что я превратил Гарнию в крысу, собаку или песчаную акулу, она жутко расстроится. Тогда Браул Невергор и вовсе упадает в ее глаза, а когда он это сделает, боюсь, костей ему будет уже не собрать.
  Я взбирался по лестнице, полный достоинства, и старался держать спину прямо, что было нелегко. Мои члены ослабели до угрожающей степени.
  Гарния прокашлялась за моей спиной. Годы выдубили ее глотку, а необходимость орать сначала на своих детей, а потом на племянников, отпрысков младшей сестры, сделали ее подо-бием трубы. И вот это трубой она гаркнула мне вослед:
  - Завтрак подавать?
  Мне точно арбалетным болтом промеж лопаток зафинтилили.
  - Позже, - ответил я, - значительно позже. Принесите выпить чего-нибудь освежаю-щего. А потом я лягу спать. Если кто-нибудь придет во время моего сна, вы обязаны сказать, что сегодня ночью я вызвал демона, и он меня сожрал, поэтому я никого не принимаю.
  Гарния заворчала, не хуже демона, и сунула нос в мою лабораторию. Там все было вверх дном. Убираться в ней домомучительница терпеть не могла (ибо опасалась чар и все прочего), но мне доставляло особое удовольствие отдавать ей такие приказы. Доползя до вершины лест-ницы, я повернулся и уцепился за перила.
  - Да, а когда я буду почивать, приберитесь в лаборатории. Там я немного намусорил.
  Если бы грозовые тучи могли поджимать губы, они выглядели бы точь-в-точь как домо-мучительница.
  - Слушаюсь, ваше сиятельство.
  Это "сиятельство" в ее исполнении очень смахивало на какую-то непристойность. Отве-тив максимально возможной в моем положении лучезарной улыбкой, я открыл дверь, ведущую в дом, шагнул, запнулся о порог и рухнул.
  Огорошенный, я решил сначала, что свалились напольные часы в гостиной, но позже пришел к выводу, что этот кошмарный звук издали мои собственные, родные кости.
  Не успело эхо от моего столкновения с полом замереть под крышей особняка, как до моих ушей донесся устрашающий глухой и зловещий звук. Наверное, так смеются страшные коболь-ды во глубине своих железных руд. Но в моем, насколько я знаю, доме не было кобольда. Оставалось сделать единственный вывод: это смеялась домомучительница.
  
  2
  
  Удалившись в свои покои, я увидел, что одежда моя после ночи волшебства пришла по-чти в полную негодность. Единственный выход - хмыкнуть и пожать плечами, констатируя, что на алтарь Искусства одежду приходится класть в первую очередь. Я хмыкнул и пожал пле-чами.
  Умывшись, причесавшись на скорую руку, я стащил с себя лохмотья, надел халат и сва-лился на диван в ожидании чего-нибудь освежающего. Освежающее появилось вскоре, вместе с домомучительницей и подносом. Гарния возвышалась, точно осадная башня. Огонь и стрелы готовы были извергнуться из ее бойниц.
  - Вам почта, - сообщила она, глядя на меня, распростертого на диване в позе умираю-щего поэта. - Будете читать?
  - Оставьте на столике, - слабым голосом отозвался Браул Невергор. Хотя он и не был поэтом, но умирающим себя вполне чувствовал.
  Гарния не сводила с меня своего плотоядного взгляда, явно что-то задумав. От таких взглядов у меня мурашки бегут по спине, да не то что бегут, там у них настоящий ипподром, они топают копытами, стремясь перещеголять друг дружку, а иногда и ржут, вставая на дыбы.
  Я сделал вид, что умер, и прикрыл глаза - но не полностью. Видел, как демон в образе женщины ставит стакан сока на столик, а рядом кладет корреспонденцию. И все так же пожи-рает меня глазами. Пытка длилась и длилась. К скачкам мурашек добавился зуд в теле, и я не выдержал.
  Гарния меня опередила. Ее голос грохнул подобно со всей силы закрытой двери.
  - У меня к вам просьба, точнее, вопрос.
  - Да?
  - Мои племянники. Им негде жить.
  - Негде жить? Разве они не живут с Мориллой, вашей младшей сестрой, их матерью? Или судьба жестоко разлучила их?
  - Да.
  - Что да?
  - Разлучила. Морилла с мужем уехали к родственникам на юг, почти на месяц, они не смогли взять детей с собой, и теперь им некуда деваться. Дома, конечно, малыши не в состоя-нии быть одни, а я не в состоянии отлучиться.
  - Отлучитесь, - разрешил я. - Со мной будет все в порядке.
  - Сомневаюсь. - Гарния не думала улыбаться. - Мой долг оставаться здесь, и я буду исполнять его, пока сил хватит.
  Этого я и боялся. Мой высокий лоб покрылся бисеринками пота.
  - Я прошу разрешения пожить несчастным детишкам в этом доме какое-то время.
  - Месяц? Имеете в виду месяц?
  Я пожалел, что не умер пять минут назад, и схватился за стакан с соком.
  - Около того, ваше сиятельство.
  Однажды Гарния привела эту банду малолетник дикарей сюда всего на один день, так по-сле этого меня полгода преследовали наяву и во сне кровавые кошмары. Семеро головорезов устроили здесь такую оргию, что о ней я вряд ли могу поведать в приличном обществе, у меня просто лексикона не хватит, чтобы ее описать.
  Логично, что сейчас, услышав "просьбу" Гарнии, я покрылся потоками ледяного пота. Моя восковая бледность стала еще более восковой и бледной.
  - Мне кажется, в прошлый свой визит ваши племянники были несколько... шумны, - пропищал я.
  - О, они изменись с тех пор, немного подросли.
  Подобная рекомендация, по мнению Гарнии, должна была полностью обелить маленьких монстров в моих глазах. Нет, а может, правда, подумалось мне, не так уж плохо. По дому будут бегать маленькие ножки и все такое.
  Нет, неправда, отозвался мой другой внутренний голос. Эти ножки подросли. И они бу-дут топать так, что ты позабудешь обо всем на свете.
  - Они не доставят вам хлопот, - добавила Гарния. - Все будет тихо и спокойно. Вы и оглянуться не успеете, как эти милые создания вернутся домой.
  Я уже видел, как эти милые создания играют в футбол моей головой.
  - Что скажете, ваше сиятельство? - В эту реплику Гарния вложила столько сарказма, что я не посмел дать отрицательный ответ. Раунд остался за ней. Полный скорби и печали я кивнул. Меня сокрушили и раздавили, мои войска рассеяны, а знамя втоптано в кровавую грязь. Только так я могу описать свое состояние.
  - Я очень рада, - сказала домомучительница. - Очень рада. Завтра вечером я приведу их сюда. Они разместятся на втором этаже.
  Я сказал, что в свою очередь очень рад, хотя на душе у меня шипели василиски и подвы-вали грифоны. Внимательно поглядев на меня, не притворяюсь ли я, домомучительница отча-лила, словно гигантский боевой галеон, с таким же величием и осознанием собственной силы.
  Браул Невергор упал без сил. Не будь я так измучен ночными экспериментами, мое со-противление было бы значительно яростнее, и неизвестно, кто вышел бы из сражения победи-телем. Гарния знала, в какой момент нанести свой удар.
  Что ж, смиримся с судьбой.
  Постойте, но ведь есть же выход! Есть! Я соберу вещички и сбегу, вот что я сделаю. Про-берусь на корабль, желательно, пиратский, и уйду в море, далеко-далеко, и там окунусь в пу-чину опасных приключений, чтобы позабыть горести, что мучили меня на суше. Чем не вы-ход? И пусть племянники Гарнии разнесут особняк, хоть всю Мигонию, мне-то что?
  Решено, сказал я себе, располагаясь на диване. Отдохну и приступлю к разработке плана побега. Это должен быть безупречный план, даже в чем-то коварный, такой, чтобы он огоро-шил противника и оставил в состоянии полной деморализации. Пока все вокруг будут хлопать глазами, я буду уже на палубе идущего на всех парусах корабля.
  Тут мои вежды стали тяжелыми и сомкнулись. Чародей Браул Невергор отправился в ко-ролевство снов.
  
  3
  
  Я спал безмятежным сном младенца минут десять, и продолжил бы в том же духе, если бы мне на голову не свалилась Гермиона.
  Вероятно, юная волшебница ворвалась в мою комнату, подобно снаряду из катапульты, иначе, чем объяснить то, что она трясет меня за плечи и смотрит пылающими глазами.
  - Вставай, - сказали мне. - Вставай! Браул!
  Голосок у нее бывает медоточивый, бывает звонкий, словно свисток уличного стражника, а бывает такой, что, услышав его, вы взмываете к небесам, предчувствуя самое плохое. Я не взмыл только по причине крайней немощи моего не выспавшегося организма.
  - В чем дело, Гермиона? А?
  Девица сурово посмотрела на меня и отскочила, чтобы вволю нажестикулироваться. Же-сты обычно помогают ей обогатить сообщение эмоциями. Я тупо взирал на нее, ощущая себя недоваренной рыбой, которую зачем-то вытащили из котелка и швырнули на мороз.
  Волшебница раскраснелась, увеличивая степень собственной прелести. И даже платье мрачных тонов, не подходящее молодой барышне, не способно было смазать этот эффект.
  - Беда! Беда, Браул! Ты единственный, кто может мне помочь! Будь рыцарем и помоги!
  Я бросил взгляд на часы и спросил, могу ли я побыть рыцарем чуть позже, когда вы-сплюсь. Гермиона не ожидала от меня такого, по ее словам, коварства и приготовилась залить-ся слезами. Потом передумала и вновь взялась за мои плечи. Надо сказать, встряска этими ма-ленькими, но сильными ручками в некотором роде бодрит.
  Я посмотрел на мир более ясным взором, точно он, взор, был стеклом, которое, наконец, хорошенько протерли.
  - Ладно, я буду рыцарем. Род Невергоров, хотя издавна волшебный, но он не лишен черт воинского сословия, - сказал я. Каждое слово отдавалось в моей голове продолжительным эхом. Вот что значит, всю ночь не спать и быть разбуженным Гермионой Скоппендэйл.
  - Хорошо. Потому что мне больше некуда пойти!
  - Рассказывай. Я люблю тебя как сестру и готов ради тебя на все. Помню наше детство золотое...
  Гермиона выставила в мою сторону указательный палец.
  Лучше бы я в тот момент ничего не говорил, лучше бы продолжил строить из себя закон-ченного недоумка. Авось бы и обошлось...
  - Заметь, это не я сказала, а ты, - предупредила девица.
  Я кивнул. Дурные предчувствия безо всякой жалости обрушились на меня, и я спросил:
  - Как ты прошла через рубежи обороны Гарнии? Я велел никого не впускать! Неужели ее укрепрайон сдался без боя?
  - Она впустила меня сразу, мне даже не пришлось повторять, - ответила Гермиона.
  - Не понимаю.
  - Мы с ней хорошо ладим.
  - В самом деле? Почему я не знал?
  - Ты все время торчишь в лаборатории, ты вообще ничего не знаешь!
  - Неправда. Сейчас я на диване.
  - Не имеет значения, - отпарировала Гермиона, - я тоже занимаюсь волшебством, но не собираюсь хоронить себя в вонючем подвале.
  Что тут скажешь? Переспорить ее практически невозможно.
  - Тебе надо принимать больше участия в общественной жизни, Браул, иначе это плохо кончится.
  - И ты туда же! Перестань и говори дело. Я понял, что ты и домомучительница органи-зовали против меня фронду, но оставим этот вопрос на потом. Я слушаю.
  Гермиона выдержала паузу. Видимо, ей нравилось измываться надо мной. В детстве я уже замечал за ней такую склонность.
  - Ты знаешь о нашем драконе? - спросила она.
  - О нашем драконе?
  - Ты должен был спросить "вашем", а не нашем.
  - Не понимаю.
  - Не удивительно. Я говорю о драконе, который издревле покровительствовал нашему роду, - сказала юная волшебница, надув губки.
  - А. Если не ошибаюсь, его зовут...
  - Гвалафнир.
  - Ага.
  - Так вот. Его украли. Свистнули. Умыкнули. Сперли. Называй как хочешь.
  - Ладно.
  И ради этого Гермиона подняла меня с дивана?
  - Я обнаружила это недавно и пришла в неописуемый ужас.
  - Уточни, когда именно ты пришла в ужас?
  - Недавно! Точнее, вчера вечером. Ты помнишь, что у нас в правом крыле дома есть му-зей? Фамильный музей, где хранится всякая белиберда с давних времен, все то, что требова-лось бы выкинуть, но нельзя из соображений Традиции. Род Скоппендэйлов гордится тем, что принадлежит к старой элите, так же как род Невергоров.
  - И мы находимся в родстве, - вставил я.
  - Вот именно. Ты не забыл, что я твоя троюродная сестра?
  - Как забудешь.
  - Хорошо. Так вот. В музее наряду со всяким барахлом, которое с фонарями ищут на по-мойке, хранился и наш дракон. Мой предок, как ты помнишь, заключил с ним союз в давние времена, и Гвалафнир пообещал, что его магия будет во веки веков покровительствовать Скоппендэйлам и хранить от бед и прочих несчастий. Короче говоря, Гвалафнир заключил в статуэтку свою душу, и она до сих пор там.
  - Не знал. Мне никто ничего не рассказывал.
  - Ну, до вчерашнего дня это было не так уж и важно, - поморщилась Гермиона. - Од-нако какой-то негодяй осмелился поставить все с ног на голову, и надо срочно принять меры.
  - Кто его свистнул, вот в чем вопрос.
  - Я дойду до этого! Все началось вчера вечером. Я читала книжку, и у меня слипались глаза. Весь день Шеневьера гоняла меня взад-вперед, поручая разные задания, словно я золуш-ка.
  - Меня тоже гоняли, - ответил я, - ибо, как всем известно, если ты ученик мага, тебя обязаны гонять. Это называется приучить к дисциплине, ответственности, умению проворачи-вать дела, чародейской хватке и не лениться. У дрессировщиков собак имеется другой термин - натаскивать. Значит, тетушка тебя натаскивала.
  - Я в курсе, - рыкнула Гермиона, присаживаясь в кресло. Потом она снова вскочила, переполняемая разными чувствами. Она всегда такая. В детстве я называл ее егозой. - Так вот, набегавшись за день, я поняла, что устала и пошла к себе в комнату, благо, что на тот мо-мент занятия закончились. В общем, читаю я книжку, а глаза слипаются. И вдруг хлоп!..
  - Что?
  - Я уснула. Спала, наверное, минут десять, но потом я увидела его.
  - Кого?
  Честно, мне не нравилось, к чему шло дело...
  - Гвалафнира! Будто бы он стоит передо мной.
  - Погоди. Дракон? Дракон стоит?
  - Дракон стоит!
  - Наверное, твоя тетушка перестаралась... с натаскиванием...
  - Я тебя сейчас чем-нибудь ударю, - пообещала девица. - Слушай! Позже я поняла, что это был непростой сон. Вроде как пророческий, ну, знаешь, как бывает... Только в нем мне явился сам Гвалафнир. Он и рассказал мне ужасную весть.
  - Что его сперли, - уточнил я.
  - Еще как сперли! Ты не поверишь, кто автор этой гнусности!
  - Кто?
  - Дэкон Мруалайс.
  - Неужели? Этот, подобный стервятнику, мрачный, желчный и все прочее сухарь?
  - Он самый. Только теперь он стал еще мрачней, желчнее и больше походит на стервят-ника, чем раньше. Мруалайс приехал к нам пять дней назад. Он обустраивает в Мигонии свои дела, поэтому остановился у нас, будто Янтарная Цитадель - гостиница какая-нибудь. - Гер-миона схватилась за голову. - Я терпеть не могу этого старикана, он гнусен, как ведро с жа-бами! Он отпускает в мой адрес разные мерзкие комплименты, причем дожидается, когда ни-кого рядом нет.
  - Но твоя матушка разве ему не благоволит?
  - Это сложный вопрос. Мруалайс знал моего отца, а после его смерти остался, что назы-вается, другом семьи. Так как мой отец был слабохарактерным, он не решался изменить ситуа-цию и захлопнуть перед Дэконом парадные двери. А все из-за чего - из-за того, что однажды Мруалайс выдал ему, молодому магу, рекомендации, которые помогли отцу продвинуться по карьерной лестнице. Привечать Мруалайса - наша традиция. А мы, Скоппендэйлы, чтим тра-диции, и вот одна из них вышла нам боком. Гвалафнира украли.
  Я задумался. Со мной иногда такое случается.
  - Дракон объяснил тебе, как было дело?
  - Очень просто. Музей не охраняется, туда может войти, кто хочет. Более того, никаких охранных чар давным-давно там нет, об этом никто не заботится. Никому и в голову не при-дет, что в музей могут забраться. Нет, не спорю, антиквариата в нем завались, но всегда ведь надеешься на лучшее. Гвалафнир сообщил мне, что старый колдун проник в музей ночью, и, схватив статуэтку с пьедестала, на которой та стояла неведомо сколько лет, и сунул в карман. После чего ушел обратно.
  - Невероятно, - сказал я. - Так просто?
  - Просто! Именно что просто! Ничего драматического. Недаром говорят, что зло ба-нально.
  - Но ведь пропажу могут обнаружить - любой, кто войдет в музей, да?
  - Ага... Нет, постой, я забыла сказать. После того, как Мруалайс сунул дракона в кар-ман, он поставил на его место фальшивую статуэтку! Так что обнаружить пропажу нельзя.
  - Нельзя, если никто не будет знать, а никто не будет знать, если ты никому не расска-жешь. Почему ты не мчишься к матушке и тетушке не рассказываешь им о коварстве желчного сухаря Мруалайса?
  - Не могу.
  - Почему?
  - Потому что старикан ведет с моей матерью переговоры о покупке нашего замка в Дорнквадале. Он старый, сжирает много средств и содержать его дальше смысла нет. Замок приобрел мой дед, причем никто до сих пор не знает, с какой целью, и с тех пор он как вериги на щиколотках Скоппендэйлов.
  - Помню-помню. И что, Мруалайс единственный покупатель?
  - Да. Матушка потратила много сил и времени, чтобы сбагрить кому-нибудь этот сарай, но никому он не нужен. То ли дурная слава на нем лежит, то ли что другое, не знаю, но дура-ков нет. - Юная волшебница была прекрасная во гневе. Мне пришло в голову, что хотя я раньше знал о ее красоте и иных достоинствах, полностью оценил их только сейчас.
  - Но один нашелся, - сказал я, возвращая себя в русло разговора.
  - Старик прямо облизывается на этот замок, словно хочет проглотить в сыром виде. И проглотит, не подавится.
  Гермиона остановилась возле высокого окна и поглядела в сад. Мрачные вести принесла она в мой дом, и мрачным настроением прониклась природа. Небо затянуло тучами, повсюду разлилась тень, скрывая прелесть летнего дня. В такой обстановке, если верить молве, плетутся заговоры, зреют коварные планы и негодяи берут листок бумаги, чтобы набросать на нем схе-му очередного неслыханного злодейства.
  Может быть, где-то так и происходило, но в моих покоях шла иного рода работа: я и Гер-миона ступили на путь, на котором благородные сердца совершают подвиги.
  - Сам понимаешь, Браул, я не могу сказать матери и тете о том, что Дэкон утащил Гва-лафнира. Это расстроит все планы. Матушка вынуждена порхать вокруг старикана и метать икру, подобно треске, она надеется уломать его дать за замок другую цену, не первоначальную.
  - То есть, большую?
  - Да. Мруалайс знает, что каменный сарай в Дорнквадале не стоит в списке достоприме-чательностей и своим безобразием способен оттолкнуть любого. Он изучил историю вопроса и пытается крутить-вертеть нами как вздумается.
  - Старый негодяй! - пригвоздил я его заочно к позорному столбу.
  - Цена, которую он предложил, просто курам на смех. В приватной беседе матушка ска-зала мне, что эта сколопендра в мужском роде потеряла всякий стыд и просто издевается над ней, уважаемой матроной, вхожей даже в монарший дворец на правах приятельницы короле-вы! Она еле сдерживается, чтобы не дать Мруалайсу пинка, чтобы он перелетел через море и оказался на необитаемом острове, но она даст его, если узнает, что Гвалафнир сменил хозяина. И с другой стороны, Браул, подумай сам. Если мы поднимем хай, каковы будут последствия? Мруалайса, конечно, накажут, его подвергнут остракизму или еще чему-нибудь, но ведь моя семья окажется в центре скандала. Общественное мнение будет смотреть на нас так косо, как только возможно, простолюдины примутся сочинять стишки, песенки и анекдоты. А волшеб-ное сословие, к которому мы с тобой принадлежим? Каков будет его вердикт, когда все маги в королевстве узнают, что мы не в силах сохранить родовой тотем? У меня подгибаются ноги, когда я об этом подумаю.
  Я не знал, подгибаются ли у меня, потому что сидел на диване, но спина определенно вы-казывала к этому склонность. Она подгибалась. Картина, нарисованная Гермионой, воистину (будем говорить прямо) ужасна.
  Утерев со лба ледяной пот, я сказал, что она поступила правильно. Забей Гермиона в набат, в медные тазы и кастрюли, уже сегодня простолюдины засели за сочинение песенок и шуток, а аристократия, магическая или нет, перемывала бы Скоппендэйлам косточки в клубах и гостиных. Для нас, волшебников, репутация значит много.
  - Единственный выход - сделать все тайно, - сказала девица.
  - Да. А что сделать? Ты говорила в начале, что рассчитываешь на мою помощь и просила быть рыцарем.
  - Именно. Честь Скоппендэйлов в наших руках, Браул. Только в наших. Не знаю, для че-го Гвалафнир Мруалайсу, но вряд ли для чего-то хорошего. Можно сказать, что сам наш род висит на волоске, а учитывая, что Невергоры с ним связаны кровными узами, то и Невергоры тоже на нем висят.
  Она права. Я так себя и чувствовал - словно болтаюсь над пропастью.
  - У меня есть план. - Гермиона отошла от окна, чтобы видеть мои глаза. Теперь она ви-дела, а в моем животе поворачивалось что-то большое и холодное. - Ты украдешь Гвалафнира.
  - Я украду... Но его уже украли! Мруалайс...
  - Ты снова его украдешь. Украдешь обратно.
  Вот, о чем я говорил.
  - Это невозможно! Как я это сделаю?
  - Я же сказала, у меня есть план. Я обдумывала его с того момента, как мне явился Гва-лафнир, то есть, всю ночь. Я не лежала, сложа руки.
  - Верю. Но как я справлюсь с этим делом? Я не похититель, я не знаком с воровским ре-меслом!
  - Научишься. Умение похищать у злодеев предметы, чтобы вернуть их законным вла-дельцам, очень полезный навык. Все, кто стоят на стороне добра, обязаны это делать, - убеж-денно объяснила Гермиона.
  Я почесал затылок, и мои глаза забегали по сторонам, словно испуганные мышки. Сквозь непрочную скорлупу рыцарства проглянул отчаянный трус - чародей Браул Невергор. То есть, не трус - Трус, в полном смысле слова, но человек, опасающийся авантюр, которые мо-гут закончиться вселенской катастрофой.
  - А почему бы тебе самой не свистнуть дракона? - спросил этот человек.
  - На меня может пасть подозрение, старикан слишком хорошо меня знает. А ты для него просто лицо в толпе. Сколько раз ты с ним встречался?
  - Дважды. На дне рождения матушки и один раз я пробегал мимо, торопясь на вечерин-ку, а он выползал из своей кареты.
  - Тем более. Второй раз можно не считать. Я все продумала. Мруалайс пробудет в Ян-тарной Цитадели еще три дня. В крайнем случае, четыре, в независимости от того, сумеет ли матушка взять его в оборот. Это обстоятельство тоже немаловажно - переговоры о покупке замка должны занимать все мысли злодея, а потому он будет рассеянным и не слишком хорошо следить за статуэткой.
  - Я бы не стал на это полагаться. Мруалайсу ничего не стоит спрятать Гвалафнира в шкатулку и накрыть ее колпаком из охранных чар, после чего спокойно почивать на мягкой постельке.
  - Думаешь, я дура? Я не понимаю, что такое магия? - взбрыкнула Гермиона. - Мруа-лайс поступил так же банально, как мыслишь ты, Браул. То есть, он положил дракона в шка-тулку, заклял ее и спрятал под кровать. Чтобы снять чары, требуется амулет, специально для этого изготовленный.
  - В этом вся соль, - сказал я.
  - И этот амулет я у него украла.
  Я уставился на Гермиону. В конце концов, девица подумала, что я восхищен ею, и по-краснела. Заалела, точно роза, ибо тут больше подходит поэтическое сравнение.
  На самом деле, я дрожал от ужаса. Моя душа ушла в пятки. Только вообразить, что сделает с бедняжкой старый злобный чернокнижник, когда правда выплывет наружу, подобно утоп-леннику со дна реки.
  - Как тебе удалось?
  - Просто. Старикан, как я тебе уже говорила, рассеян. Вечером моя мысль заработала как сумасшедшая - и план созрел мгновенно. В это время Мруалайс как раз вел баталию с моей матушкой, и она порядком его утомила. Затем наступил ужин, на который я опоздала. Знаешь, почему?
  - Нет.
  - Старикан отправился вместе со всеми ублажать желудок, а я вошла в его комнату - у меня есть отмычка - и понадеялась на удачу, точнее, на его рассеянность. Я могла только предполагать, существует амулет или нет, и интуиция не подвела. Он существовал, более того, по рассеянности, огорошенный матушкиными наскоками, чародей оставил его на тумбочке возле кровати. В самом деле, Мруалайс и думать не мог, что в комнату может кто-то войти. В общем, амулет у меня, поэтому вопрос чар мы решили.
  - А если он сделает новый или переделает заклятья, которые сплел?
  - Не получится. Я проштудировала одну книгу и нашла там описание метода, которым Дэкон пользовался. На это надо время и ингредиенты, которых сейчас у чародея нет. Работа трудоемкая, Браул, и требующая сосредоточения. Повторить все этапы операции Дэкон может только у себя дома. Наша задача не дать ему увезти шкатулку из Янтарной Цитадели.
  - Гермиона, мне заранее дурно, - поведал я замогильным голосом.
  - Меня не интересуют твои дурноты!
  - Нет?
  - Абсолютно! Речь идет о...
  - Знаю, знаю.
  - Держи. - Гермиона взяла мою руку и вложила в него что-то похожее на деревянную монету. Монетой оказался тот самый амулет. С него на меня уставилась драконья морда с вы-пученными глазами. Свои я выпучил не хуже и жалобно посмотрел на волшебницу.
  - А мне он зачем?
  - Им ты деактивируешь защитные чары, неужели не ясно?
  - Ясно. Но как я проникну в дом, а потом в комнату Мруалайса? У вас в Цитадели одних слуг целая дивизия! - простонал я. - Мне не пройти из двадцати шагов, и какая-нибудь слу-жанка своим адским воем взбаламутит весь квартал!
  - Маловероятно. Часть слуг отпущена на выходные, поэтому шляться их по коридорам и лестницам будет гораздо меньше.
  - Успокоила.
  - И потом, зачем тебе коридоры, когда ты преспокойно влезешь в окно на третьем эта-же?
  - В окно на... ты свихнулась?
  - Никогда не была столь здравомыслящей.
  - Сомневаюсь.
  - Так вот. Ты воспользуешься различными уловками, в частности, магией, и заберешься в окно, прямо в комнату старикана. Ты вытащишь шкатулку из-под кровати, вскроешь ее, вынешь настоящего Гвалафнира и уйдешь так же, как пришел. Видишь, все проще простого.
  - Для того, кто в окно не полезет! И ты забываешь о возможности того, что злодей в это время будет находиться внутри. Он от меня и камня на камне не оставит! Я не смогу ему объ-яснить, что являюсь другом его детства и пришел перекинуться парой слов!
  - Старикана там не будет! - сказала Гермиона.
  - Почему?
  - Мруалайс вечером собирается уехать, у него деловая встреча. И он задержится до утра. Я и это узнала.
  - Что-то все очень легко и просто. Такие планы не кончаются ничем хорошим.
  - Значит, с этого дня они будут заканчиваться как положено!
  - А что за приспособления я буду использовать? Не имею о них никакого понятия!
  - Я не теряла времени даром. Я сшила тебе специальный костюм для воровской операции, чтобы ты чувствовал в нем себя комфортно...
  - Сшила?
  - Используя магию. Также я изготовила порошок, при помощи которого ты очень ловко полезешь по стене...
  - Я готов лезть на стену и без порошка!
  Браул Невергор схватился за голову и издал звук, генерируемый котами, у которых свистнули сосиску.
  - Ты вотрешь его в свои ладони. Они будет приклеиваться к камню как миленькие. Дальше - дело техники.
  - Какой еще техники? А как я открою окно?
  - Ты его не откроешь, ты прибегнешь к другому способу - сотворишь временный пор-тал и при помощи него пролезешь в комнату минуя стекла. Об этом я тоже позаботилась.
  - Но охранные чары! Старик наверняка напичкал ими свою опочивальню так, что и чихнуть негде! Что будет, если они начнут сигнализировать, взрываться или еще что-то!
  - Здесь кроется определенная трудность, Браул, - согласилась Гермиона, поглаживая красивый подбородок. - Придется рискнуть. С одной стороны. С другой, положиться на Гвалафнира.
  - Как?
  - Очень просто. Он поддерживает связь со мной и хочет наладить ее с тобой.
  - Еще не лучше! Каким образом?
  - Сейчас мы пройдем в твою лабораторию и займемся манипуляциями. Результатом будет твоя связь с душой дракона, заключенной в статуэтке. Он сообщил, что будет подсказывать тебе, что делать. И еще просил передать, что верит в тебя.
  Это вселяло надежду, но такую непрочную, что я скривился.
  - У тебя что-то болит?
  - Та штуковина, которая обычно сигнализирует нормальным людям: "Остановись, пока не поздно!" У тебя нет подобных ощущений?
  - Нет. А если они и были, то быстро ушли. Я уже говорила, что оба наших рода висят на волоске?
  - Несколько выше.
  - Так вот. Перед этой опасностью меркнет все остальное. Запомни.
  Я пообещал. Гермиона взглянула на часы и всплеснула руками. Пора, сказала она, пора заняться делом и окончательно довести до ума наш план.
  Я был так же неповоротлив, как дохлый ишак, и Гермионе пришлось схватить меня за руку и стащить с дивана. Я упал и притворился мертвым, подобно диковинному зверю с дико-винным названием опоссум, но волшебница разгадала мою хитрость. Наверное, это Гарния напела ей: не верь ничему, что делает этот зловредный гриб-паразит на белом теле нашего королевства, в любом случае, он симулянт и притворщик.
  Но я упорствовал. Даже вцепился в диван, как поступают коты, коих тянут за хвост, прижал уши и заорал. И лишь когда Гермиона пригрозила немедленно нажаловаться моей роди-тельнице, я сдался. Обретя вертикальное положение, Браул Невергор поплелся за энергичной егозой обратно в лабораторию производить манипуляции. Бывают в жизни моменты, когда ничего поделать нельзя. Так вот - этот был как раз из той зловредной породы.
  
  Полная версия доступна на "ПРИЗРАЧНЫХ МИРАХ" (http://feisovet.ru/магазин/Похищение-Гвалафнира-Артем-Тихомиров) и "КНИГОМАНЕ"
Покупайте без регистрации!
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"