Тихонов Сергей Петрович : другие произведения.

Тайна Зеленого слоника

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.32*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фанфик по мотивам самого неоднозначного фильма тысячелетия - "Зеленый слоник". Повесть расскажет о событиях вокруг кровавой драмы, разыгравшейся на гауптвахте, а так же предоставит читателям несколько версий дальнейшего развития событий. P.S. Казалось бы, при чем тут золото Колчака? (ограничение по возрасту +21) продолжение: https://ficbook.net/readfic/1102160
  Враг не разбит, и я не погибну в бою,
  я буду рождён еще семь раз,
  чтобы взять в руки нагинату.
   - генерал Тадамити Курибаяси
  19 марта 1945 года
  
  Старший дознаватель по особо важным делам военной прокуратуры Иркутского гарнизона - майор Георгий Константинович Епифанов спал и видел сон. Спал очень тревожно и чутко, ибо сон эти были про говно. Да-да, про самое настоящее дерьмо, и никоим образом не метафоричное и не метафизичное, а про самого настоящего, из плоти и крови, обмазанного дерьмом человека...
  От часа к часу его долгая дорога, подходившая понемногу к концу, становилась всё больше похожа на какой-то фиглярский пассаж в дешёвом варьете. Епифанова относительно недавно стали мучить кошмары. Начались они совсем недавно, но прогрессировали в его голове с жуткой скоростью. С того самого момента, как ему поручили расследовать дело о смерти трёх человек и пропаже четвёртого на гауптвахте в абсолютно забытой захолустной части обслуживания ВВС - в местечке Сергина, с того самого момента он потерял покой. Ему постоянно снился один и тот же сон. Он медленно шагал по длинному бетонному коридору с ядовито-зелёными стенами, в конце которого стабильно оказывался каменный мешок с решёткой. Из-за решётки на него начинал бросаться с диким визгом какой-то толстый, всклокоченный мужчина, по уши в говне! И вопил, вопил, вопил, высунув язык и выпучив глаза, кричал, как не кричат, наверное, даже утопающие в болоте люди:
  -Братишка! Братишка! Ну не бросай меня, братишка! Ну вытащи меня! Братишка!
  На этом моменте Епифанов обычно просыпался. Вот и сейчас, прикорнув на своей полке, он с дрожью в теле проснулся буквально через минуту, от всё того же, леденящего душу вопля. Но, что было самым страшным, даже открыв глаза, майор не перестал слышать этого отвратительного, набившего ему оскомину, слова:
  -Братишка! Братишка! Как поспал, братишка?
  Протерев глаза и надев на голову фуражку, Епифанов увидел перед собой пропитое, старческое, пахнущее перегаром, лицо проводника. Тот улыбался щербатым ртом, повторяя проклятую фразу, как заклинание.
  -Братишка, как поспал?
  -Да чего у тебя, иголку заело, блядь, патефон? - грубо ответил Епифанов, не на шутку перепугавшийся в первые секунды пробуждения.
  Смутившись, проводник замолчал и добавил, уже более тихо и скромно:
  -Тебе где выходить, братишка? Тайшет, десять минут стоим всего-то... - и сразу же поспешил ретироваться.
  Потянувшись, майор глянул за окно. Шёл дождь, мелкий и холодный. Капли медленно, словно птичий помёт, сползали вниз по стеклу. Подхватив свой древний чемодан, обитый дешёвым дерматином, Георгий Константинович пошёл из купе в сторону выхода.
  Выйдя из вагона, он закурил. Тряхнув пачку сигарет "Друг", он увидел, что в ней осталось всего две сигареты. С пачки преданно взирала голова немецкой овчарки. Точно такая же была в своё время и у него, у Епифанова. Здоровая была сука - знакомые за глаза её даже с лосем сравнивали. Только вот издохла она при очень странных обстоятельствах, вследствие чего майор военной прокуратуры держал траур уже второй год и к иным животным прикасаться брезговал.
  -Хоть какой-то друг у меня остался. Даже два, - печально заключил Епифанов, повторно тряхнув пачку. - Крысу себе, что ли, завести, - добавил он уже более тихо.
  -Сигарета - молчаливый друг, ну а что, тоже вполне себе ничего. Какой-никакой, а дружище, - послышалось у него за спиной.
  Майор резко обернулся. Перед ним стоял низенький, сливообразный, мужичок в промокшей форме. Он выполнил воинское приветствие довольно необычным образом - прижав два пальца, указательный и средний - к виску.
  -Здраститя, - широко улыбнувшись, проговорил он шершавым, словно звон полупустой бутылки, голосом. - Товавищ майор Евифанов? - продолжил он, брызжа слюной.
  -Кто тебя так воинское приветствие-то выполнять научил, мудак? - злоба, почти утихшая в сердце майора после встречи с вонючим проводником, проснулась с новой силой и сейчас у него, внезапно даже для него самого, проснулось устойчивое желание этого мужичка ёбнуть.
  Мужичок пугливо отшатнулся и покосился на приложенную к виску руку. Лишь через несколько секунд он выпрямил остальные три пальца, словно перед этим обдумывал - что же лучше: исправить свою ошибку или всё получить по шапке от сердитого майора.
  -Вы товавищ майор? - спросил он вторично, гораздо тише и смиреннее. Огонёк из его глаз пропал.
  Майор начинал закипать. Дождь всё усиливался и каждая капля, упавшая на фуражку Епифанова отзывалась глухим звоном в его голове. Да и форму попросту было жалко - под всё усиливающимся дождём она бы промокла в несколько минут.
  -Нет, я генерал! - рявкнул Епифанов и решительно взял с место рысью, разыскивая служебный автомобиль, на котором, скорее всего, приехал встречать его этот недоразвитый.
  -Какой генерал? - недоумённо спросило сливообраное создание.
  -Фашистский! - огрызнулся майор и в подтверждение своих слов правой рукой дважды ударил себя по груди, кинув арийское приветствие. - Хайль Гитлер!
  Окончательно сбитый с толку мужичок из последних сил пытался понять, что происходит, но, видимо, потерпев в этом деле фиаско, решил представиться:
  -А я - Семён. Я вас встречать приехал. Моя машина там, - он махнул рукой в противоположную сторону.
  Епифанов развернулся на каблуках и, усмехнувшись, пошёл вслед за Семёном. Такая тупость начинала казаться майору забавной. Знак это был нехороший. Капитан из учебки всегда любил говорить: "Если тебя начинают радовать вещи, за которые в принципе надо бы ёбнуть - это первый признак того, что ты начинаешь доходить". Однако, майор отнюдь не был сумасшедшим. Он хотел сейчас лишь одного - скорее сесть в машину, доехать до места и начать расследование.
  Мужичок услужливо открыл перед ним дверь служебной "Волги". Это был старый ржавый ГАЗ-24 - настоящий раритет, на которых, наверняка, в незапамятные времена ездили по этим местам суровые кагэбэшники. Старший дознаватель по особо важным делам даже почувствовал себя немного увереннее, когда сел в эту, пускай и побитую временем, но всё же хранившую остатки былой стати, машину.
  -В Нью-Йорк прилетел мой братишка родной, из нашей любимой Одессы, - глухо хрипело радио голосом Вилли Токарева. - Приехал сюда повидаться со мной, чтоб больше не мучили стрессы!
  Епифанов исступлённо затряс головой и ткнул в одну кнопку радио, в другую - голос не замолкал:
  -Да что ж ты будешь делать, достал он меня уже! - прошептал майор, тыча по кнопкам наугад. Его добродушное настроение испарилось в мгновение ока.
  -Что случилось-то? - участливо спросил Семён, садясь за руль.
  -Братишка, братии-и-и-и-ишка, брати-и-и-ишка - вернулся назад! - продолжало хрипеть радио.
  -Выключи это говно! - приказал Епифанов, хлопнув ладонью по панели радио и вдогонку прошипел. - Не мучили стрессы...
  -Что? Токарева не любите? - мирно улыбнулся водитель.
  -Выключи, я тебе говорю! - крикнул майор.
  -Хорошо, хорошо, - Семён одним пальцем коснулся ручки радио и через мгновение послышалась чистая и добрая музыка, сразу вызвавшая в Епифанове ностальгию, но в то же время очень жгучее дежа-вю.
  -Братишка, я так скучаю по тебе, братишка! Не знаю, что же делать мне, братишка! Я так хочу тебя обнять, братишка! - звонким девичьим голосом поведали динамики под биты эпохи девяностых. В салоне сразу запахло жвачкой "Турбо", лизунами и мокрым песком.
  -Да блядь! - Епифанов, запомнивший, какой ручкой на ебучем радио пользовался водитель, лихорадочно нащупал её в полумраке салона и наконец-то смог выключить музыку.
  Наблюдавший за всем этим Семён флегматично завёл машину и тронулся с места.
  -Ехать без музыки скучно. А вот спать хорошо будет. Только врезаться можно! - проговорил он и кротко засмеялся.
  Выехав на загородную трассу, водитель включил дворники. Дождь превратился в ливень, но в этом было и одно единственное преимущество, несказанно обрадовавшее майора - звон капель перестал его раздражать. Он слился в один протяжный гул. Желая вдохнуть запах дождя, он приоткрыл окно. За опустившимся стеклом на фоне таёжного пейзажа промелькнул рекламный стенд: "Смелый мишка - крепкая шишка! Медовые утехи у нас в политехе!". По лицу сразу же начали хлестать ледяные капли, и майор с удивлением заметил, что машина их ехала с огромной скоростью. Такой быстрый разгон для старого автодинозавра был, по меньшей мере, странным. Он бросил взгляд на спидометр - Семён выжимал из движка под 180 километров в час. Похоже, машина в прошлой своей жизни действительно была чекистской "догонялкой". Закрывая окно, Епифанов ткнул водителя локтем:
  -Куда ты так топишь? Сбавь скорость-то, убить нас хочешь?
  -Да ладно вам, товарищ майор. У нас ведь как в части говорили...Пока шишка стоит - хоть тебе и сто лет...
  -Так, фамилия и звание, боец, - железным тоном проговорил взбешённый Епифанов, хлопая себя по карманам.
  -Рядовой Симеон Скорняжный. А что такое-то, ваше благородие? - обиженно спросил Семён.
  -Как, блядь? Что, блядь? - не понял майор.
  -Симеон Скорняжный.
  -Какое на хуй благородие? Кто тебя учил так обращаться? Ты когда служить вообще начал, идиот? - состроив презрительную гримасу, он попытался открыть бардачок. - Ручка у тебя тут есть? Я всё ведь запишу! Вас всех расстрел ждёт.
  Бардачок распахнулся и оттуда с глухим стуком вывалился томик Ремарка, пребольно ударив майора по колену. Зашипев от боли, он поднял книгу и по слогам прочитал:
  -"На западном фронте...". Это тут ещё откуда? Читаешь, что ли? - с издевательской ухмылкой спросил Епифанов у Семёна.
  Тот немного помолчал, потом отрывочно ответил:
  -Не, это другого. Офицер читал. Я - не, - на выдохе произнёс он, видимо, всё же испугавшись шуточной угрозы майора.
  -Успокойся ты, никто тебя не расстреляет, - уже более спокойно добавил майор, но, видимо, решив, что его речь приобретает излишнюю теплоту, добавил. - В армии долбоёбы нужны.
  Семён промолчал.
  Навстречу их машине пронёсся конвой из грузовиков. Это были фургоны - старые советские "газики" с надписью на бортах - "Хлеб". Епифанов удивлённо насчитал семь или восемь машин, идущих подряд друг за другом.
  -Вы надолго к нам? - спросил водитель.
  -Надеюсь, что нет, - обронил Епифанов.
  -Вы это самое, не подумайте ничего. Ваши вот, в Иркутске часть в Тайшете расформировали, ну и наших заодно всех распустили. Уволили всех, а мужики-то почти все там работали. Им и так детей своих кормить нечем... Они ж все местные - тут, в деревнях живут. Бедно живут, - угрюмо рассказал он.
  -Мы-то тут причём. Баржу бы вашу продали чековскую, - он ударил кулаком в потолок, оставив на обивке вмятину. - Подняли б денег - было б, чем детей кормить. Один хер, от неё толку никакого.
  С трассы машина свернула на просёлок. Машина наконец-то сбавила ход и на повороте майор узрел довольно грустную картину - у дороги стояла ребятня лет по семь-восемь. В потрепанной одежде, с вихрастыми головами, видом своим они отнюдь не внушали хороших мыслей относительно будущего поколения сельских жителей.
  -Шкеты, - осклабился Епифанов. - Вот же голодное Поволжье, - попытался отшутиться он и присмотрелся к детям внимательнее.
  Ему в глаза бросилась маленькая девочка, державшая в руке пряник и уверенно его уплетавшая. Проехав буквально в паре метров от неё, он с ужасом заметил, что чёртов пряник был похож на дерьмо! На самое, мать его, настоящее говно - не то медвежье, не то собачье! Коротко крикнув, Епифанов быстро зажмурил глаза, в надежде отогнать наваждение. Через мгновение снова взглянув перед собой, он умиротворённо выдохнул. Девочки перед ним уже не было - видимо, его крик испугал ребят - они побежали в сторону леса.
  Семёна, однако, крик майора не смутил. Он неспешно, одной рукой, достал из нагрудного кармана папиросу и вальяжно её закурил, если это слово, конечно, было применимо к его свинячьему внешнему виду.
  -Константин Георгиевич, разрешите дать вам совет? - проговорил он с неожиданным для него выражением, закуривая и на секунду отпуская руль.
  -Да ты за дорогой-то следи, мудак! Улетим же! - воскликнул Епифанов, хватая левой рукой руль.
  Семён вновь опустил руки на баранку и пустил струйку дыма.
  -У нас это... в части обувь лучше на видном месте не оставлять. Особенно когда спать ложитесь.
  Майору, хотевшему было удивиться, откуда водитель знает его имя и отчество, пришлось удивляться другой, более странной вещи. Обувь? Видное место? Происходивший диалог, несмотря на свою скудность, всё меньше и меньше начинал нравиться Епифанову.
  -Это ещё почему?
  -Да всякое бывает, - пожал плечами Семён. - Приехали почти.
  Из таёжного тумана резко возникли ржавые ворота части. ГАЗ-24 колыхаясь, словно корабль в шторм, проехал по разбитой дороге через КПП. Дежурный, который по уставу должен был проверить документы Епифанова, почему-то не стал этого делать, а испуганно сорвался со своего поста и убежал вглубь части. Впрочем, после всего увиденного, майора это мало смутило.
  -Сдриснули, сволочи. Испугались, - азартно, но при этом едва слышно, прошелестел он.
  Машина остановилась у штабного здания. Епифанов вышел из машины и блаженно потянулся. Неподалёку блестел потёртой перекладиной турник. "Размяться что ли, пока не пришёл никто" - подумалось майору, но из штаба к нему уже семенил, блистая одной единственной звездой на погонах, офицер.
  -Здравия желаю. Майор Васильцов. Ваши документы, - произнёс он строго и до невозможности казённо, чем, однако, очень порадовал Епифанова, которого начинали раздражать здешние неуставные порядки.
  Ознакомившись с предписанием майора, Васильцов помрачнел и потерял, казалось, половину своей спеси. Как саблю, быстро и ювелирно точно, вознёс он ладонь к своей фуражке.
  -Давно вас ждём. Чем могу...?
  -Хотел бы сразу приступить к расследованию, - так же сухо ответил Епифанов, постепенно начиная ощущать себя в своей тарелке. - Вы можете ввести меня в курс дела? Хотелось бы увидеть место преступления, поговорить со свидетелями.
  -Свидетели? - Васильцов поморщился, как от зубной боли. - А может это, чайку с дороги? С портвейном? - по его лицу, напоминавшем до последнего момента гипсовую маску, вдруг пробежала озорная улыбка. - У меня ещё старый остался - "Три семёрки". Советский, ну помните, он ещё по всему Союзу был?
  Епифанов недоумённо поднял брови. Майор обезоруживающе улыбался. Несколько секунд посверлив Васильцова взглядом, Епифанов укоризненно проговорил:
  -Товарищ майор, давайте без этого...
  -Всё понял! - Васильцов выставил перед собой ладони, словно пойманный за руку шулер и резко закричал в сторону штаба. - Дежурный! Вызови Кочегарина сюда!
  В окнах здания замелькали люди.
  -Если вам так нужны показания из первых рук - прошу. Сейчас прибудет один офицер. Он одним из первых там побывал, - пояснил майор. - Когда задумали расформировать - очень многих перевели в другие части, а кого-то и вовсе уволили. Капитан тут - вроде как один из местных старожилов. Он сможет рассказать более подробно. Я ведь сам, если честно, из прикомандированных. Меня из Красноярска перевели - временно исполняю должность начальника части.
  -Вы из города или из области? - меланхолично спросил Епифанов, ковыряя землю носком ботинка.
  -С Ершовки.
  -Известные места, - улыбнулся Епифанов, подняв голову. - У меня дядя там жил. В Афгане погиб...
  Сбитый с толку этим совершенно неуместным замечанием, Васильцов на мгновение растерялся, но почти сразу же смог взять себя в руки и вернул прежний тон:
  -Хотя какая тут часть, название одно. Солдат почти не осталось. А те, что есть - в дурку и то более здоровых кладут.
  -Это как? - удивился Епифанов.
  -А вон, вам Кочегарин и объяснит. Видите, худого кадыкастого мужчину с орлиным носом? Это он, - указав рукой, выпалил Васильцов. - Товарищ майор, разрешите идти? Мне нужно ещё много дел с бумагами уладить - работы невпроворот...
  -Разрешаю, - смилостивился майор.
  Едва Васильцов скрылся из виду, Епифанов направился к капитану-старожилу. Тот с готовностью протянул руку, опередив майора.
  - Капитан Валерий Игнатьевич Кочегарин, здравствуйте, - невозмутимо представился он звонким писклявым голосом.
  -Майор Георгий Епифанов, старший дознаватель по особо важным делам иркутской военной прокуратуры. Провожу дознание по тройному убийству на вашей гауптвахте. Вы служили тут на момент происшествия?
  Капитан с готовностью кивнул.
  -Служил.
  -Очень хорошо. У меня мало времени, Валерий Игнатьевич, и я очень хочу, чтобы вы сразу ввели меня в курс дела: что здесь произошло?
  -Как пожелаете, - пожал плечами Кочегарин и поманил майора за собой. - Пройдемте...
  Капитан повёл Епифанова вглубь части, к хозяйственным постройкам.
  -Ну началось всё довольно банально, товарищ майор. Два мужика попали за разные провинности на гауптвахту. Первый - лейтенант который, был тут проездом - я ещё дело его как-то читал и удивился, то-то его, думаю, побросало на сверхсрочной службе по воинским частям. Он около пяти мест службы сменить успел до нас. Училище закончить даже успел, шестое кажется - на юге где-то, то ли под Бердянском, то ли под Херсоном, то ли под Мариуполем... Ну так вот. Напился, в общем, он. В фонтан голым залез, когда в город его выпустили - в увольнительную. Вэдэвэшник хренов. Его там "контрик" какой-то приметил, ну и сообщил, куда надо. Патруль приехал, крутить его начали - ему пару раз по жбану дали, и в кутузку.
  Окна одной из казарм были открыты - стояла довольно ощутимая жара. И именно из этой казармы Епифанов безошибочно уловил вопли весьма странного содержания:
  -Сколько тонн золота? Сколько, блядь?! Повторяю вопрос: сколько золота Колчак вывез из Совдепии?
  Епифанов вопросительно взглянул на Кочегарина.
  -А, это наш второй "педагог" - Мышлаевский, - усмехнувшись, пояснил тот. - Проводит занятия по военной истории с личным составом части, - добавил он с шутливым пафосом. - Первым был покойный Осломольцев - тот тоже не брезговал читать лекции духам. Правда, у каждого был свой собственный подход к обучению. Осломольцев чаще любил проводить параллели с Японской императорской армией - дисциплина там, мол, была хорошая. А Мышлаевский, как можете слышать, налегает всё больше на историю белой армии. Мы их за глаза "педагогами" прозвали. Ну сами, думаю, понимаете - потому что кроме них своё личное время на такие занятия никто больше не тратил. А эти хоть как-то солдат просвещали. Херово, конечно, но всё же, товарищ майор! - уточнил под конец своей тирады Кочегарин, заметив, что "педагог" привлёк внимание Епифанова.
  -Это классика, блядь! Это знать надо! - продолжало доноситься из окон казармы.
  Епифанов обернулся к капитану. В его глазах горел неподдельный интерес:
  -Давайте зайдем.
  Лекционная аудитория представляла собой наспех оборудованный для подобных целей спортзал - с потолка не успели даже снять крюки для канатов, а кое-где из стен торчали подставки для гантелей. В углу были свалены маты. Пересекая зал по диагонали, в зале стояли три ряда школьных парт. Перед ними за такой же партой сидел высокий и толстый офицер с короткой седой шевелюрой, в надвинутой на затылок фуражке.
  Едва завидев звёзды на погонах гостя, Мышлаевский встал во фрунт и рявкнул на всю комнату:
  -Класс, встать!
  Около тридцати солдат, сидевших в аудитории, резко встали. Послышался грохот тридцати пар сапог. Епифанов присмотрелся к собравшимся - все шестьдесят глаз выражали лишь одно чувство - страх. Раскрытые до предела, их глаза казались полностью чёрными из-за расширенных зрачков. Кто-то очень сильно нервировал солдатиков, и круг подозреваемых тут был невелик.
  -Могу я присутствовать на вашей лекции? - деланно поклонившись, спросил Епифанов.
  -Так точно, товарищ майор! Разумеется! Прошу, проходите, - Мышлаевский размашистым жестом показал на зал. - Провожу политинформацию, товарищ майор.
  -Я вижу. Продолжайте, - кивнул Епифанов, садясь за последний стол вместе с Кочегариным.
  -Итак, чехи съебались, - продолжил лектор уже более спокойно, но пугливо глянув на майора, совсем тихо закончил он. - И французы ушли. Генералы предали, армия окружена под Красноярском, боеприпасов нет, на дворе - двадцать градусов мороза. Как бы вы поступили на его месте? Что же ему делать?
  Лысую голову оторвал от парты совсем молоденький парень с пухлыми губами и рассечённой скулой:
   -Может сдаться, товарищ капитан? - предположил он низким юношеским басом.
  Аудитория одобрительно загоготала.
  В эту секунду Мышлаевского словно ужалили, и он в ответ разразился гневной речью:
  -Кто, блядь, это сказал?! - он пару секунд поводил по аудитории покрасневшими глазами и продолжил уже фальцетом. - Какой, нахуй, сдаться? Куда сдаваться, кому? Ты, блядь, в плен хочешь? Или, может быть, ты? - с этими словами он отвесил две громкие затрещины сидевшим на первом ряду сержантам. - Хуи, блядь, красные будешь сосать?! Хуесосы проклятые! Вы в русской армии служите, ебать вас в нос! Какой, блядь, сдаваться?! И генерал Капелль - умный и отважный мужик, сказал: "Не буду я хуи сосать! Пускай эти красные говноеды сосут!" И прорвал кольцо окружения! Да, он потерял при этом дохуя народа, но он - один из немногих белых генералов, которые смогли выебать всех красных в жопу! Он спас свою армию! И пошёл вытаскивать адмирала из Иркутска! Хоть кто-нибудь из вас, никчёмных кусков говна, может мне назвать хоть одного красного военачальника, дравшегося с Каппелем?
  Он резво схватил со своего стола неизвестно откуда взявшийся в части кавалерийский стёк и, пройдя сквозь первые ряды, подошёл к давешнему шутнику, сверкавшему раскровяненой скулой.
  -Ну, блядь?! Хоть одного комдива мне назови!
  Рядовой сделал глубокий вдох, но капитан прервал его, не дав тому ответить. Он доверительно положил солдату руку на плечо и задушевно сказал:
  -Неправильно отвечаешь - по еблу получаешь, о"кей?
  Теперь Епифанову стало понятно, откуда парень мог получить такую странную рану на своём лице. Стёк бил коротко и легко, но при этом мог запросто рассечь кожу до крови.
  Рядовой немного подумал, пару раз глубоко вздохнув, затем с готовностью зажмурился и опустил голову, видимо, уже заранее предвидев реакцию Мышлаевского. Он громко произнёс:
  -Чапаев.
  Зал затих. Лишь только Епифанов тихо засмеялся и оскалил зубы.
  Неожиданно обрадовался и Мышлаевский:
  -Ну вот, правильно! Мочил он его! А вы все, - он обернулся к остальным солдатам, - говно, блядь! А Чапаев - это правильно! Почитайте любую книжку, вы таких фамилий где угодно найдёте дохуя! А ты молодец! - он лёгким хлопком поднял голову обалдевшего от такого счастья рядового от стола и добавил. - Увольнительную получишь!
  -Да? - осоловело глядя на капитана, переспросил парень. Казалось, он был готов сейчас же расцеловать Мышлаевского.
  Вместо ответа тот ещё раз хлопнул солдата по голове ладонью и потребовал:
  -Дай пять!
  Рядовой робко отбил ладонь капитана.
  -Без хуёв! Хе-хе...Ну вы даёте, солдатня...Пиздец! - довольный Мышлаевский вышел на своё прежнее место у учительской парты и продолжил лекцию. - А теперь обсудим Великий ледяной поход...
  Едва сдерживая смех, Епифанов засеменил из аудитории. Кочегарин последовал за ним.
  -Так, попрощались с товарищем майором! - донёсся им вслед окрик капитана.
  -ДА-И-А-И-Я, ВАРЩ АЙОР! - громким эхом отозвался крик трёх десятков глоток.
  -Весёлый мужик, блядь, - прыская в кулак, заключил Епифанов, выходя из казармы.
  -Это ещё что, - кивнул Кочегарин. - Вы бы лекции Осломольцева послушали - то вообще был цирк. Слонов только не хватало танцующих. Вытащит двух пацанов из зала, назначит: "Ты, мол - Америка, а ты - Япония. Деритесь" И попробуй только, будучи Америкой, упасть.
  Отсмеявшись, майор одёрнул мундир и, шумно выдохнув, призвал капитана к порядку:
  -Ладно, хватит. Мы остановились на наших заключённых. С первым понятно, второй кто?
  -Да. С ним ещё старлей сидел. У того серьезнее. Подрался с нашим замполитом в тайшетском кабаке. Представьте себе, из-за бабы! - заметив, что Епифанова данное уточнение мало удивило, Кочегарин продолжил. - Тут, понимаете, какое дело...у нас же глубинка - нормальных баб мало. Вот и случается, что офицеры с ума сходят от дефицита женского внимания. У вас-то в Москве, поди, получше с этим делом будет, а? - капитан озорно подмигнул Епифанову, но, наткнувшись на его взгляд, закашлялся.
  Епифанов терпеливо дождался, пока Кочегарин, старательно подражая больному последней стадией туберкулёза, закончит кашлять, и назидательно ответил:
  -Это к делу не относится, капитан.
  Немного побелевший капитан смиренно заговорил дальше:
   -Так вот. Замполит очень рассердился. И когда старлея доставили сюда, на губу - он приказал нескольким сержантам устроить ему "тёмную". Ну те его вывели в предбанник - а старлей взял, да раскидал их всех - здоровый, видимо, лось был. Эти полудурки ему только погоны-то сорвать и успели, ну и ещё рубашку вроде порвали ему.
  -А штаны? - внезапно поинтересовался Епифанов.
  -А штаны целыми, наверное, остались, - почесав голову, добавил Кочегарин.
  -Стало быть, вы не отрицаете, что имели место факты рукоприкладства над арестованными?
  -Ну все ж мы люди, Георгий...- запнулся капитан.
  -Константинович, - подсказал Епифанов.
  -Понимаете, у нас же глубинка здеся. Офицеры с ума сходят от скуки...
  Тем временем, Кочегарин успел подвести майора к внушительных размеров двухэтажному зданию, построенному, судя по виду, очень давно.
  -Здесь, Георгий Константинович, - указал он на дверь.
  Открыв её, Епифанов не поверил своим глазам: пол, состоявший из древних, советского пошиба, чёрно-белых плиток, расположенных на манер шахматной доски, сиял просто-таки невероятной чистотой. Да и само по себе помещение, отданное под гауптвахту, смотрелось очень даже мило и, что самое главное, уютно, что было крайне странным для подобного места. Желая похвалить опрятность здешних хозяев, майор повернулся, было, к Кочегарину, но тут из-за поворота донеслось пронзительное:
  -Мудачьё, блядь! Ни хера сделать нормально не можете.
  Аккуратно заглянув за угол, Епифанов узрел любопытнейшую картину: открывшийся перед ним широкий холл чистили, стоя на коленях, трое рядовых. Что характерно, делали они это при помощи зубных щёток. Между ними, словно пастуший пёс между овцами, беснуясь, метался старичок в мятом камуфляже. Схватив у одного из бедняг щётку, он сам грохнулся на колени и принялся с завидной частотой водить ею по полу.
  -Вот как, блядь, нужно чистить! Раз-раз! Чисти, чисти, чисти! Чисти! Чисти! Это грязь! Её не должно быть! Суки! Черви! Подонки! Ничего вам доверить нельзя! - с этими словами он, хрустнув костями, выпрямился и отвесил другому своему работнику хорошего пинка. - Мудачьё! Понабрали из городов хуеплётов - ни хуя сделать не могут! А ну-ка, спой мне быстро что-нибудь! - потребовал он.
  -Йээээстэдээээй, ол ви тровел, ол ви тровел, йээээстэдээээй, - затянул третий рядовой с бурлаческой тоской в голосе.
  -Быстрее, блядь! - завопил старичок.
  В этот момент Епифанова оторвал от угла Кочегарин.
  -Ну так вот, - продолжил он, как ни в чём не бывало. - Поначалу эти двое вели себя спокойно. Потом, судя по всему, у первого, ну, который любитель фонтанов - что-то перемкнуло в голове. Может, белая горячка, может ещё что. Мне сослуживец из Архангельска писал, что там вообще у отдельных кадров на фоне службы в армии шиза открывалась. Может, старлей что-то с ним сделал - неизвестно. В общем, суть такова: лейтенант этот, пока стралей спал, совершил акт, извиняюсь, копрофилии.
  -Чего? - нахмурил лоб Епифанов.
  -Поглощения фекалий. Экскрементов. Ну, говноедства - извиняюсь за мой французский, - заключил Кочегарин. - Само собой, старлею это не понравилось. Он и соседа своего щадить не стал, тому, видимо, досталось не меньше, чем отморозкам в предбаннике. Пришёл надзиратель, разогнал их...Кстати! Вот ещё один интересный момент. Надзиратель. Служил на момент всего этого в чине младшего лейтенанта. Перевели его к нам из Благовещенска - он полковником там был, представляете? В восемьдесят шестом разжаловали и прислали к нам. Сюда. Тёмная, на самом деле, история. Никто точно не мог сказать, что там с ним случилось. Кто? За что? - всё покрыто мраком. Сам он тоже мало рассказывал. Вроде как, дорогу он кому-то там перёшел. Какому-то штабному мудиле в разы младше по званию, отказался воинское приветствие отдавать на параде, которым командовал. Они там что-то с китайцами совместное делали - тогда как раз оттепель началась.
  -Не отвлекайтесь, капитан. Старлей, - напомнил Епифанцев.
  -Точно. Он. Так вот. Старлей тоже, по-видимому, от всего происходившего повредился рассудком. Потом на крики прибежал дежурный по части - капитан второй роты. Тот самый - Осломольцев. И в этот момент старлею удалось вырваться. В руках у него откуда-то оказался штык-нож. Я не знаю: возможно, пронес с собой, может, достал где-то уже по ходу - неизвестно. Дальше вообще начал твориться сущая бесовщина просто. В приступе ярости стралей нанёс несколько ранений капитану Осломольцеву. Затем и вовсе убил его. Потом выпотрошил труп и совершил с ним акт некрофилии. Этого, надеюсь, вам пояснять не нужно.
   Мрачнеющий с каждой секундой Епифанов отрицательно мотнул головой.
  -После этого, скорее всего, придя в себя и осознав, что натворил, старлей вскрыл себе вены. Надзиратель в ту же ночь повесился в подсобке - его мы из петли вытащить не успели...
  -Так, стоп, - прервал рассказ майор. - А что же сталось с первым, ну который...говноед? - смутившись, произнёс это слово Епифанов.
  Кочегарин потупившись, замолчал.
  -Ну, как вам сказать...
  Повисла неловкая пауза. Епифанов продолжал выжидательно молчать, его не на шутку заинтересовала дальнейшая судьба единственного, судя по отчёту, оставшегося в живых участника событий.
  -Неизвестно, что с ним, - развёл руками Кочегарин.
  Мягко говоря, шокированный этим ответом, майор не сразу нашёлся, что ответить:
  -...Э...Кхм. То есть как неизвестно? В докладе ваши написали, что среди мёртвых его нет - стало быть, он жив, так?
  -По всей видимости. Но его никто не видел. Точнее как, издалека-то да. Да и следов он много оставил. Один из караульных в ту ночь видел, как голый человек плотного телосложения в одной только тужурке бежал от хозчасти к забору, окликнул его, но без толку. Толстяк только быстрее рванул. Ну наш предупредительные в воздух - а того уж и след простыл. Часть зато на уши поднял. Мы в хозяйку - там никого. Мы на губу - а там... - Кочегарин поморщился. - Ну сами увидите, в общем. Ненормально это всё очень! - он с особой интонацией протянул последнюю фразу, руками делая жест гребца, словно его окружало в большом количестве что-то нелицеприятное. - В докладе мы этого упоминать не стали: надеялись, что прочешем лес и найдём придурка. А он не нашёлся! Так что теперь можно считать, что он пропал без вести.
  Даже после такого обширного объяснения Епифанов не сразу пришёл в себя. Своё дознание он планировал начинать в первую очередь с допроса оставшегося в живых фигуранта, то есть того самого лейтенанта. Никакие улики в этом деле не смогли бы дать ему столько, сколько разговор непосредственно с участником - слишком уж невероятным казалось всё то, что случилось тут в одну лишь только паршивую ночь! Теперь же его расследование заходило в тупик, не успев даже толком начаться.
  -Вы осознаёте последствия подобного заявления? - мрачно начал Епифанов.
  -Виноват, товарищ майор, - потупился капитан. - Только я вам напрямки всё сказал, без утайки. А толку-то теперь наказывать нас? Я, конечно, понимаю - надо блюсти законность и так далее, но ловить-то этого мудака кто-то должен? Не в одиночку же вы с наганом по лесу пойдёте? Да и дознание без нас совершать вам будет, так скажем, не с руки... - на фоне грохота обрушивающихся в голове Епифанова мыслей зазвучал голос Кочегарина. Но майор его не слушал.
   Что-то здесь явно было не так - Епифанов почувствовал это сразу. И дело не в том, что сумасшедший старлей выпотрошил офицера и трахнул его в задницу, а спятивший лейтенант поглощал собственные фекалии - скоро этим даже школьника будет не напугать. Майора крайне настораживала общая нездоровая атмосфера в части - они явно чего-то недоговаривали, что-то скрывали. Сама реакция их на приезд Епифанова смотрелась фальшиво. Всю эту огромную кучу дерьма придётся разгребать... Необходимо было только понять, с чего начинать.
  -...и всю эту огромную кучу говна, что в переносном, что, извините, в прямом смысле вам одному здесь, уверяю, не разгрести. Так что не спешите нас, пожалуйста, репрессировать, товарищ майор. Таково моё мнение! - с чувством закончил Кочегарин.
  -Как же вы можете так свободно и уверенно рассуждать о том, что случилось в ту ночь на гауптвахте, если со свидетелем вы не говорили? - надменно поинтересовался Епифанов. - Как охотник - по следам, что ли, читали?
  -Именно, товарищ майор! - с облегчением выдохнул Кочегарин, почувствовав, видимо, что волна репрессий начнётся нескоро. - Куски-то, извиняюсь, говна там остались, да и воняло, прямо скажем, будь здоров... Да и дальше подсобки идти, собственно, не пришлось.
  -Какого еще говна? - не понял майор. - Что у вас там всё-таки произошло?
  -Я же говорил вам, Георгий Константинович, что лейтенант, по-видимому, совершил акт копрофилии. Ну засраны там стены были всё, если проще. Всё засрано - без разбора! Пол, стены, трубы, решётка, дверь - вообще всё! Неудивительно, по-моему, что все остальные съехали с катушек.
  -При них были какие-то вещи? Их вы, я надеюсь, сберегли?
  -Разумеется, - кивнул Кочегарин. - Все вещи погибших мы положили в сейф к командиру части. До вашего прибытия.
  -Это правильно, - одобрил Епифанов. - Я непременно осмотрю их после гауптвахты.
  -Да вот мы и пришли, - капитан указал рукой на лестницу, ведущую в подвал.
  Аккуратно спустившись вслед за Кочегариным, майор, едва сделав несколько шагов по подвалу, почувствовал стойкий смрад, причём воняло не просто дерьмом, а застоявшейся выгребной ямой. Тошнотворный запах заставил майора широко открыть рот и дышать в первую очередь им. Выйдя на свет, он увидел, что пол в первом помещении был покрыт большими бурыми пятнам. Невольно потянув при этом носом, Епифанов почуял, что к запаху ямы добавилась ещё и вонь от запёкшейся крови.
  -Видите, кровь тут разводами идёт? Капитана Осломольцева мы нашли прямо здесь. Но убили его, судя по следам, дальше - в котельной. Видите, вон дорожка ведёт оттуда? - Кочегарин указал в полутёмный провал подвального помещения. - Похоже, этот псих хотел вытащить тело наружу, но потом передумал.
  Боковой коридор вёл в подсобку. Потолок в ней был перекрыт сетью труб. Через одну из них была перекинута толстая капроновая верёвка с обмахрившимся концом. Другой её конец был привязан у пола, к вентилю. На той же трубе невесело качалась вешалка с аккуратно выглаженным кителем. Внизу, у вентиля, лежала отломанная спинка старого советского стула. Сиденье от него виднелось в противоположном углу комнаты. На стене имелся какой-то странный знак, напоминавший две скрещённые свастики, вычерченные чёрной краской. Место на подсобку походило очень условно, и дух в ней (именно дух, а не запах) был совсем уж нелюдской, словно в склепе или в морге.
  -А здесь повесился надзиратель. Я сюда первым вбежал, смотрю - висит. Ну, я встал, перочинным ножом верёвку резанул, на пол опускаю - смотрю, он уже синий весь... - пояснил тихим голосом Кочегарин. Лицо его стало совсем невесёлым, хотя и до этого особой радостью не отличалось.
  Дальше располагалась каптёрка - очень маленькая комнатка с обшарпанными серыми стенами и закопченным потолком. На полке у входа стояла керосинка. У стены стоял стол, софа и пара стульев. На полу лежали изодранные чёрные штаны. Епифанов сделал несколько шагов по комнате, подошёл к столу. На нём стоял полупустой стакан и тарелка. Майор понюхал стакан - пахло водкой.
  -Тут расположена комната отдыха охраны. А что потолок закопченный, так у нас с электричеством иногда напряги случаются, товарищ майор. Вот на этот случай тут керосинку и припасли. Но коптит сильно, так что знайте, пожаров тут не было - это всё быт такой у нас, копчёный...
  -Какой? - лицо Епифанова перекосила недоумённая гримаса.
  -Копчёный... - растерянно повторил Кочегарин.
  Шумно выдохнув, майор помотал головой и еле слышно проговорил:
  -Вот ебланы...
  -Что? - не расслышал Кочегарин.
  -Где арестанты сидели, говорю, покажете?
  -Да, прошу. Это рядом, - с этими словами капитан толкнул плечом решётчатую дверь у угла каптёрки.
  Открывшаяся перед глазами Епифанова картина поразила его до глубины души. Во-первых, в арестантской комнате царил полный разгром, во-вторых, стояла невообразимая, просто-таки неописуемая никакими, кроме междометий, русскими словами, вонь. Тошнотворная, словно сам воздух стал разлагаться тут, как мёртвая плоть. Майор нехотя вынул из кармана кителя платок и приложил к лицу. И, в-третьих, что было самым жутким - это был тот самый каменный мешок с ядовито-зелёными стенами и решётками из его сновидений, в точности такой же, до последний детали, как две капли воды, похожий! Труба, покрытая термосоставом в пачкающей извести, деревянный настил, огромный вентиль... У Епифанова по спине пробежал нехороший холодок. Он стал ощущать себя крайне неуютно - это был какой-то первобытный, на уровне инстинктов, страх. Ощущение близкой и, что самое паскудное, реальной опасности!
  -Тут они, собственно, и сидели. Тут всё и началось, - интонацией сказочника продолжил рассказывать Кочегарин. - Несколько часов успе...
  В этот момент сердце майора дрогнуло - реальность вдруг исчезла перед ним! И только через несколько мгновений мозг его сориентировался и подсказал хозяину, что попросту поблизости погасли все источники света. Выключилось всё и сразу, что ещё сильнее сгустило и без того вязкую атмосферу гауптвахты.
  -Блядь, - коротко ругнулся майор.
  -Товарищ майор, извините, - жалобно воскликнул Кочегарин, сам, судя по голосу, испугавшийся не на шутку. - Сейчас должна включиться лампа резервного освещения - мы специально тут такую провели, чтоб сбежать никто не пытался, пока света нет.
  Пасмурное небо перекрыло последний источник света снаружи - слуховое окошко у низкого потолка - за трубой. Когда замолчал капитан, стал слышен звон капель, частый и очень близкий.
  -Это дождь или здесь льётся? - недоверчиво спросил майор.
  -Да дождь, наверное - тут-то откуда чего...
  -Вон, труба лопнет сейчас, да зальёт нас нахер, - вымученно хохотнул Епифанов и поднял перед глазами свои фосфорицирующие часы. Прошло и десять секунд, и двадцать, и подходила к концу уже тридцатая секунда - резервное освещение не включалось. Судя по всему, о том же в этот момент подумал и Кочегарин:
  -Ох, не работает что-то, товарищ майор. А ведь только вот недавно лампочку меняли... Отсырели, поди, контакты... - забормотал он на фоне всё увеличивающегося шороха с его стороны. - Я скоро, товарищ майор. Пойду, щиток найду...
  -Какой нахуй щиток, капитан?! - на миг дав волю эмоциям, закричал Епифанов. Ему абсолютно не улыбалось сидеть в темной вонючей камере одному в ожидании возвращения капитана. - Вернитесь сейчас же! - добавил он уже более спокойно. - Сейчас же, блядь! Капитан! - закричал он вторично.
  -..я это...скоро. Вы не переживайте так, товарищ майор. Я тут, я здеся... - послышался глухой голос Кочегарина, судя по которому он успел отойти уже довольно далеко.
  -Капитан Кочегарин, вернуться сейчас же, - глубоко вздохнув, сосредоточенно повторил Епифанов. - Это приказ! - рявкнул он, с ужасом понимая, что руки его начинают предательски подрагивать.
  -А э-а а-о-а о....я э-а....э-у... - слышалось бормотание Кочегарина где-то совсем далеко.
  Всё громче начала стучать в ушах кровь. Тишина очень сильно давила на голову, отдаваясь глухим звоном в висках. Разбавлял тишину лишь звук капель. Только сейчас майор понял, как в Древнем Китае люди могли сойти с ума от подобной ерунды.
  Негнущимися руками он нащупал за пазухой спички. С трудом справившись с коробком, он достал три штуки и сразу же их зажёг. Тьма отступила, но совсем немного. Да и открывшаяся его взору картина была немногим лучше тьмы. Майор присмотрелся.
  Действительно, в дерьме тут было абсолютно всё - сверху до низу. Говно было как на стенах, так и на полу. В углу стояла эмалированная миска, в которой виднелась какая-то коричневая масса. Епифанов поспешно отвёл от неё взгляд, подавляя в себе рвотные рефлексы.
  Кап.
  Епифанов обернулся.
  Кап.
  Прямо перед собой он увидел следы голых ступней. Пыль в комнате была влажной и хорошо хранила отпечатки.
  Кап.
  Он поднял над собой почти догоревшие спички.
  Кап.
  Где-то тут же он приметил отдельные капли крови. Их мало. Похоже, он всё-таки его бил...
  Кап.
  Кап.
  Кап.
  Кап.
  Кап.
  Кап.
  Вдруг одна из спичек с шипением погасла, и майор почувствовал на своих руках влагу. Приподняв ладонь выше, он почувствовал холод металлической трубы. Даже на ощупь чувствовалось, что труба неслабо протекала и именно она была источником шума.
  -С-с-сука, - с горечью протянул Епифанов. - Блядь, Кочегарин... - продолжи он негромко, но сразу же после этого закричал, что было сил. - Кочегарин, блядь, сюда быстро!
  В этот момент свет, словно сжалившись над страданиями Епифанова, зажёгся. Майор сперва закрылся от него рукой, но потом почувствовал, что свет неяркий и не бьёт по глазам. Его источником служила всего одна единственная лапочка у входа. Должно быть, это и было хвалёное кочегаринское резервное освещение. Но при этом свет имел какой-то бледно-фиолетовый оттенок, оттого к лампочке Епифанов приближаться не решился. Он ещё раз обернулся и, окинув стену взглядом, с трудом смог удержать крик в горле: стена светилась десятками, нет, сотнями надписей! И появились они лишь в свете проклятой лампочки... Это было одно и то же слово, криво выведенное не то пальцем, не то тонкой кисточкой - им была исписана вся стена: "...ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ, ХЛЕБ..."
  -Чёрт... - только и вырвалось у шокированного майора из уст. Но тут же в голове у него пронеслась строка из учебника по криминалистике, который он читал на втором курсе юрфака:
  "Многие вещества...плохо видимые при обычном освещении, например пятна клея, спермы, крови, кожного...а также тексты, написанные секретными чернилами...в результате освещения их светом ультрафиолетовых лучей становятся хорошо заметными..."
  -Клея, спермы, крови, - повторил Епифанов. - Блядь... - вновь выругался он, коротко и смачно, словно сплюнул накопившуюся в его голове жижу мерзких мыслей.
  Со стороны каптёрки послышался шум. Обрадовавшись, майор аккуратно, почти наощупь, зашагал навстречу звукам, надеясь, что это возвращается Кочегарин. Но чем ближе становился звук, тем яснее было, что это не капитанский голос.
  "Зеленый слоник наш орке-е-е-естр пришёл, зелёный слоник наш трубу-у-у-у-у принёс..." - звучало со стороны каптёрки.
  Спотыкнувшись, майор на секунду остановился и прислонился к влажной стене. Прямо перед ним, буквально в нескольких шагах, зиял мерцающий жиденьким светом вход в каптёрку. Медленно нащупав на кобуре кнопку, Епифанов расстегнул её и в руку ему легла холодная сталь рукояти штатного ПээМа. Но вынимать пистолет он не спешил - необходимо было сохранять самообладание. Обнажённый пистолет рано или поздно выстрелит, как то чёртово ружьё на стене в индийском анекдоте. Вытянув вперёд руку, майор начал аккуратно, стараясь производить как можно меньше шума, шагать в сторону каптёрки.
  Зайдя в неё, он увидел, что свет в здание действительно вернулся.
  "Когда-а-а ребя-а-а-та уходи-и-и-или, зелё-о-о-оный сло-о-оник на трубе игра-а-ал" - воздух продолжала сотрясать фальшивая, исполняемая дрожащим писклявым голосом, песенка. Но вблизи эхо от неё перестало тревожить Епифанова. Источник её находился где-то совсем рядом. Звук был приглушённым, словно певец пел, прикрыв рот подушкой...Стоп. Подушка.
  Страх Епифанова как рукой сняло, и он рывком подошёл к старой софе в углу комнаты. Из-под днища её тянулся грязно-белый шнур. С яростным шипением майор пнул софу под дно носком сапога и сиденье распахнулось. Песня заиграла громче и яснее. Внутри, как в деревенском топчане, располагалась полость для хранения постельных принадлежностей. Сейчас в ней лежал старый советский магнитофон. Его катушки вращались.
  "Игра-а-а-ал про то-о-о, как плохо в клетке жи-и-ить, как пло-о-охо есть прокля..."
  Аккуратно присев над ним, Епифанов указательным пальцем выключил тумблер на нём.
  -Вот так, - отчеканил он.
  Пружинно поднявшись, он развернулся на каблуках, полный решимости найти проклятых шутников и в первую очередь Кочегарина. Но долго его поиски не продлились.
  Прямо перед ним возник огромный орлиный нос капитана. Он улыбался, довольный произведённым эффектом. Первым желанием Епифанова было разбить эту ухмыляющуюся будку. Но с этим низменным инстинктом он быстро справился и как можно холоднее проговорил:
  -Неполное служебное соответствие, Валерий Игнатьевич. С занесением в личное дело.
  От шока, казалось, у Кочегарина даже обвис нос.
  -Товарищ майор, извините что долго, но за что же? - обиженно воскликнул он. - Я такое хорошее дело сделал - проводку нам починил - вся часть без света сидела, а вы меня так...!
  -Замолчите, - от причитаний капитана Епифанову стало дурно. - Какого чёрта тут происходит: что со светом, почему магнитофон заработал?
  -Да похоже, что несколько лампочек перегорело и теперь обратно включились не все... - Кочегарин задумчиво ткнул пальцем в обгоревший цоколь над ними. - А проигрыватель всегда включается после скачка напряжения, я же обратно вернул его в провода-то. Советская техника - она такая. Это Осломольцева магнитофон. Советский ещё, у меня такой тоже в детстве был, они ж повсюду такие стали появляться при горбаче-то...
  Смерив Кочегарина взглядом, майор вновь склонился над магнитофоном. "Романтика" - было выведено на нём пластиковой вязью. Капитан не врал - магнитофон действительно был популярный и у его, Епифанова, отца такой тоже в своё время имелся.
  -Чёртовы порядки, вас и без этого инцидента закрыть давно пора, - пробурчал майор, колдуя над магнитофоном.
  -Ну что вы сердитесь-то, товарищ майор. Это же себе дороже. Нас немного тут, остатки - расформируют и слава тебе Господи, но поймите, Георгий Константинович - тут провинция. Вы уж извините, но у нас тут своя атмосфера.
  Епифанов озадаченно обернулся, не глядя повернув тумблер на магнитофоне, желая увидеть реакцию на лице Кочегарина:
  "...с одной дурой. Угу. Ну...а потом поебалися..." - произнёс гнусавым голосом динамик.
  Не глядя, майор промотал ленту чуть дальше. Кочегарин продолжал укоризненно смотреть на майора.
  -Заебись романтика, - еле слышно прошелестел Епифанов.
  Щелчок.
  "Ой, а-а-а-а-а! А-а-а... А-а-а... Уйх-а-а-а-я-а-а! Что ж вы люди делаете-то..." - визгляво, словно подстреленная волчица, завыл магнитофон.
  Кочегарин, услышав вопли, смутился. Довольный результатом, Епифанов вновь промотал ленту, но тут коптёрка содрогнулась от вопля из динамиков:
  "Начальник, уберите от меня этого мудака!" - и магнитофон заискрил, пребольно коротнув майора по руке. Зашипев от боли, Епифанов схватился за обожжённую руку и повернулся лицом к магнитофону. Надпись "Романтика" обуглилась и источала теперь едкий дым. В следующую секунду майор почувствовал резкий удар по лицу и отпрянул от софы. Кочегарин испуганно поймал его под руки.
  -Блядь! Какого хуя?! - бешено заревел Епифанов, и присмотрелся к атаковавшему его чуду советской техники. Он увидел, что причинило ему такую неожиданную боль. Сорвавшийся с креплений рычаг тумблера отпружинил прямо ему в лицо. На гауптвахте водился полтергейст, не иначе.
  Утеревшись, майор отпихнул обескураженного Кочегарина и, размяв шею, как ни в чём не бывало, спросил:
  -Кто менял лампочки в помещении губы в последний раз?
  -Я, товарищ майор, - виновато развёл руками Кочегарин.
  -С каких пор офицер исполняет у нас должность электрика? - недоверчиво проговорил Епифанов.
  -С тех пор, как офицер имеет среднее образование по специальности "электротехник" и печётся о жизни солдат, которых не дай Бог, убьёт током, а потом в часть приедет злобный особист и будет всех гонять из-за ошибки одного единственного придурка, - насупившись, поведал капитан, устремив свой взгляд в пол.
  -Ну что ж, в таком случае, я хочу, чтоб вы снова запустили резервное освещение, капитан.
  -Но для этого придётся снова обесточить часть, товарищ майор! - воскликнул Кочегарин, но наткнувшись на суровый взгляд Епифанова, приложил руку к фуражке. - Есть. А вам хотя бы для чего, если не секрет?
  -Секрет... - пробормотал майор, продолжая осматривать каптёрку, оказавшуюся не таким уж простым местом.
  Спинка софы была покрыта бурыми пятнами, которые в полумраке майор не разглядел, не различив их на фоне клетчатого узора обивки. Теперь же, внимательно разглядев этот закуток, Епифанов запустил руку за диван и начал уверенно там шарить, в надежде найти что-нибудь не менее красноречивое, чем спрятанный для записи переговоров заключённых магнитофон. За софой что-то тихо звякнуло, и майор извлёк на свет пустую бутылку, отливавшую зеленым цветом.
  -Три семёрки, - прочитал этикетку майор и хохотнул. - Вот уж действительно по всей части она у вас. Что ж вы за люди...
  В этот момент бутылка внезапно выскользнула из рук Епифанова и с игривым звоном покатилась по полу. Уже было собиравшийся уходить обратно к щитку капитан начал озадаченно наблюдать за действиями майора.
  Остановив бутылку каблуком сапога, Епифанов поднял её и посмотрел на свет. Бутылка пустовала, но снаружи была покрыта какой-то мутной, почти запекшейся, серой жижей, из-за которой, собственно, и выскользнула из его рук. Ощупав стеклотару ещё раз, Епифанов растёр этот состав на пальцах и поднёс их к носу.
  -Я не советовал бы вам этого делать, - проскрипел из дверного проёма Кочегарин.
  -Это ещё почему? - обернулся майор.
  -Да не хотелось бы об усопшем плохо... Как говорится, о мертвяках либо хорошо, либо ничего... Ну раз уж такое дело: перед случившимся капитан-то этот не на очень хорошем счету у командования был, когда всё всплыло, - медленно заговорил капитан, по всей видимости, пытаясь подобрать слова помягче.
  -Что всплыло? Говорите по существу, - оборвал его Епифанов.
  -Понимаете, капитан, говорят, голубым был...
  -Каким таким голубым? - не поверил своим ушам майор.
  -Ну пидором. При этом в сговоре с надзирателем. Тут он молодых, ну тех, кто позеленее и послабее... Ну тут, в общем, - он бессильно указал на софу. - Приходовал он их тут, в общем.
  -Фу, блядь, фу-у нахуй! - с омерзением выдавил из себя Епифанов, нашаривая в кармане платок и вытирая пальцы. - Почему, блядь, вы мне докладываете об этом только сейчас?
  -Да про капитана знали-то уже многие, мы считали, что и ваша контора в курсе. Я ещё удивился, что когда этот инцидент произошёл, никто бучу поднимать из-за проделок нашего капитана не стал. А он подводил косяки молодняка под гаупвахту, потом надзиратель их всячески тут прессовал, ну а ночью приходил сам капитан и...ну вы поняли. Когда кто-то всё-таки раскололся и стукнул начальнику части, хотели его офицеры уже того, ну - турнуть из части. Внутри, так сказать, разобраться, сор не выносить из избы. Тут ведь знаете - народ мирный так-то, у нас характер у всех спокойный... Но вот с такими не церемонимся, - посерьёзнев, объяснил Кочегарин.
  -Хуй знает, что! - казалось, что весь монолог капитана мало заботил Епифанова, он продолжал оттирать платком свои и без того уже чистые руки. - Умывальник тут где-нибудь есть? - спросил он, не прекращая оттирать пальцы.
  -Да есть. Пройдемте, - капитан поманил его за собой.
  Двумя комнатами дальше в одном из закутков таился санузел, которым, на первый взгляд, не пользовались со времён Хрущёва. Через дверцу рядом с пыльной раковиной соседствовал ржавый унитаз, процентов на семьдесят уже, наверное, состоявший не из фаянса, а из каловых камней. Говно летало тут буквально в воздухе, и удивительно, почему оно не свисало с потолков сталактитами.
  -Вот, - указал рукой Кочегарин. - Как я уже говорил, места у нас здесь спокойные, но с загадкой.
  Энергично провернув кран на раковине, Епифанов дернул рукой и на кафельный пол что-то со звоном упало. Опустив взгляд, майор увидел внушительных размеров столовую вилку. Что удивило его с первой секунды знакомства с этим столовым прибором: это была не простая советская железка, которые сотнями штамповались заводами под Минском и Серпуховым. Это была покрытая живописной вязью с позолоченной чеканкой серебряная вилка, неизвестно каким образом перекочевавшая из какого-нибудь княжеского сервиза в сортир иркутской гауптвахты.
  Вопросительно взглянув на капитана, Епифанов тихо засмеялся и повторил за ним:
  -С загадкой? Какой ещё загадкой? - он с трёхочковой меткостью закинул вилку в унитаз, открыл кран и принялся бешено оттирать свои руки, готовый, казалось бы, драить их до костей.
  -Видите ли, товарищ майор... Существует тут предание, что где-то этой местности...хотя не буду лукавить, вот буквально где-то у нас под носом, едва ли не под территорией нашей части Колчак спрятал золото.
  Епифанов продолжал яростно тереть свои руки под тонкой струйкой воды.
  -Около двадцати миллионов золотых рублей. Конечно, части тогда не существовало, а была только непроходимая тайга. Но именно здесь в двадцатом году сгинул отряд полковника Баскова, решившего обойти стороной Иркутск. Им нельзя было выступать в бой - слишком ценный груз они везли. А Сталин в тридцать шестом направил сюда экспедицию из ОГПУ, мол, нашли чтоб золото и в казну вернули, трудовому народу. Деньги-то ему ох, как нужны были. Так и чекисты пропали без вести. Но тогда во всём обвинили местных затворников. Тут скит неподалёку был, там монахи жили. Мол, они всех положили - из мести за взорванные храмы. Тогда как раз по священнослужителям начали проходиться. Ну и этих под шумок всех арестовали и расстреляли.
  Кочегарин замолчал, ожидая реакции на свой зловещий рассказ, но майор продолжал с ледяным спокойствием умываться, полностью поглощённый только своими замаранными руками.
  -Этой легенде о двадцати чекистах лет уже столько, что даже я вам наверняка не скажу, - бросил он небрежно. - Мне столько об этом рассказывали, и кто говорит, что их при Ленине послали, кто говорит - что при Сталине, кто-то говорит, что двадцать лимонов искали, кто-то говорит, что все пятьдесят. Кто говорит, что их загасили монахи, кто-то - что кулаки, кто - вообще на медведей грешит. Что вы вообще несёте-то, капитан? Ебучий мультик про пластилиновую ворону и то почётче будет. Про ОГПУ, блядь, про полковника Баскова, про золото, про какую-то хуйню...Вы что, верите в эти сказки?
  Кочегарин молчал.
  -Нет, ну про чекистов и я слышал, но про полковника Баскова - ни разу. И какие двадцать миллионов? Вы что, действительно полагаете, что возможно проебать такую чёртову прорву золота и её до сих пор бы никто не нашёл? Байки это всё деревенские. Хрень на постном масле, - заключил он, закрывая воду и разыскивая глазами, чем бы вытереть руки, не рискуя вляпаться во что-нибудь ещё.
  -Ну не скажите-не скажите, товарищ майор. У нас тут иногда прямо из болота, то там, то тут всплывают монеты. Царские, золотые. Старожилы вообще рассказывали, что и слитки в иле находили...
  -Золото - очень тяжёлый металл, товарищ электротехник со средним образованием. Как, по-вашему, болото могло вытолкнуть их наружу? - с издёвкой спросил Епифанов и добавил. - Дайте чем-нибудь вытереться.
  Капитан достал с верхней полки какую-то подозрительного вида тряпку и протянул Епифанову.
  -Тут, я надеюсь, никто никого не приходовал?
  Отрицательно мотнув головой, Кочегарин, тем не менее, продолжил:
  -А ведь к нам уже даже порывались копатели приехать - из Иркутска, из Томска. Из Новосиба даже исследователи просились, с археологами. Но как бы режимный объект, часть с охраной - не положено, вот им всем отказ и пришёл.
  -Вы сами хоть что-нибудь из этого видели? - напрямки поинтересовался майор.
  -Нет, но...
  -Ну да, кто бы сомневался, - уже с открытой насмешкой продолжил Епифанов. - Хорошо, почему же тогда строители, когда возводили вашу ебнутую часть, не обнаружили этой волшебной золотой жилы? Часть строилась, судя по отдалённости, не год и не два - что-то же должны были найти и поднять шум по всему Союзу?
  -А вы бы сами, найдя золотые монеты, стали бы трубить об этом? - возразил Кочегарин, но тут же затрепетал, вспомнив, из какого ведомства его собеседник и поправил себя, - если бы были диким рабочим из местной таёжной глуши?
  Теперь уже Епифанову нечего было ответить. Замечание капитана, несмотря на свою подлость, было вполне справедливым.
  -Да и не в этом дело, - махнул рукой Кочегарин. - Вы просто путаете причину со следствием, потому что не изучали историю нашей части.
  Это была правда. Епифанов, узнавая о месте, в которое ему предстояло ехать, не утруждал себя изучением её боевой славы. Он полагал, что её возвели в начале шестидесятых, когда по всей стране стали возводить станции раннего оповещения, в ожидании ракет из-за океана.
  -А я её внимательно изучил, товарищ майор. И часть создали, если что так, в апреле одна тысяча девятьсот сорокового года. И первоначально тут базировался полк из состава отдельной мотострелковой дивизии особого назначения НКВД - из "Дзержинки". А перебросили их сюда для поиска пропавших в тридцать шестом году чекистов...ну и для дальнейших поисков золота, само собой. Это только потом, когда они здесь на хрен никому стали не нужны, их вывели, а часть отдали ВВС и обустроили, как надо, - назидательно поведал Кочегарин.
  -Ну раз они стали никому не нужны, эти особисты, а мы по-прежнему не живём в стране вечного коммунизма, стало быть, они вернулись отсюда ни с чем? - парировал Епифанов. - Или вы считаете, что золото нашли?
  -Ну-у...мпуфуф...- открыв, было, рот, капитан запнулся и шумно запыхтел.
  -Му-фу-ф, - передразнил его майор.
  Бросив тряпку в руки Кочегарину, он зашагал прочь из заброшенного санузла.
  -Так вы говорите, найденные вещи в штабном сейфе?
  -Так точно, у командира части майора Васильцова, - кивнул капитан.
  -Ну так и пойдёмте сразу к нему, - предложил Епифанов, на этот раз безо всякого страха вступая в полумрак, отделявший их от лестницы, ведущей наверх.
  Выйдя на улицу, Епифанов аккуратно выглянул из-под козырька и взглянул на небо - стихия бушевала не на шутку. Перебегая от укрытия к укрытию вслед за семенившим перед ним Кочегариным, Епифанов пытался вкратце обрисовать себе, что он будет искать среди вещей в командирском сейфе. Но едва на этот счёт в его голове начала формироваться хоть какая-то логическая цепочка, как он резко затормозил, прокатившись каблуком по раскиснувшей земле, и воткнулся носом в худую шею капитана.
  -Чёрт, не к добру это, товарищ майор. У штаба "Волга" стоит, - Кочегарин сдвинул фуражку на затылок и провёл ладонью по лбу. - Как бы он того...
  -Да, бросьте вы, капитан! Я же на ней приехал, - отмахнулся Епифанов, отодвинув спутника с дороги. - Просто этот ваш тормознутый Семён, поди, до сих пор не поставил машину в гараж. Придурок...
  -Протестую, Георгий Константинович! Умнейший и начитанный парень, каких на всю часть единицы! - с неожиданным вызовом воскликнул Кочегарин.
  Поражённый майор резко повернулся, желая осадить зарвавшегося капитана, но его внимание тут же привлекла совершенно другая картина, не менее возмутительная, чем пререкание ретивого офицера.
  У соседнего корпуса, служившего, судя по освещённой прихожей в предбаннике, казармой, стояли навытяжку трое рядовых. Перед ними, размахивая длинными, словно мельничные крылья, руками, прохаживался сержант в тельняшке и ушанке, надвинутой почти на брови. Сделав несколько шагов в их сторону, Епифанов услышал:
  -Куски спермы! Уёбки, да вас в детстве надо было расстрелять всех - до единого! Ни хуя удар держать не можете! Вы как в рукопашную натовцев пиздить собираетесь?! - с этими словами он последовательно обрушил по одному удару: первому рядовому под рёбра, тот скрючился на земле, судорожно хватая ртом воздух; второму в солнечное сплетение - тот отлетел, словно бумажный, и плашмя упал в грязь; перед третьим же сержант на секунду остановился, замахнувшись, было, над его лицом, но в последний миг, судя по всему, передумал и боднул духа в район ключицы - что спасло его паренька - шапка на голове сержанта сработала, как подушка безопасности и мальчишка лишь попятился назад. Неудовлетворённый таким результатом сержант явно собирался довершить свою расправу над молодым поколением бойцов, но к нему уже неслышно приближался Епифанов.
  Вторичный замах сержанта вновь не достиг своей цели, и последний рядовой опять спасся. Опасность от него отвёл майор, перехватив кулак сзади. Ошарашенный таким наглым вторжением в свою карательную деятельность, сержант с перекошенной рожей повернулся к Епифанову и в тот же момент обомлел, увидев перед собой старшего офицера. По мере того, как его взгляд пополз вниз с майорских звёзд на особистский шеврон, лицо незадачливого мучителя становилось всё более и более кротким. Рядовой за его спиной, казалось, и вовсе был готов зарыться от страха в землю.
  -Рукопашной солдат учим, сержант? - совершенно спокойно спросил Епифанов, осматривая сержанта сверху вниз и обратно.
  Дебошир в тельняшке несколько секунд обдумывал вопрос, потом отрывисто закивал.
  -Так точно, трищмайор, - сдавленно произнёс он.
  Епифанов перевёл хищный взгляд с сержанта на рядового и вдруг спросил:
  -А мне попробовать можно?
  Рядовой, если бы умел, наверняка бы упал в обморок, как это всегда в таких случая происходило во всех дешёвых сериалах и дрянных американских мультиках. Но армия напрочь вышибла из его черепной коробки эту опцию и теперь он, затрепетав всем телом, ждал ответа сержанта и последующих действий Епифанова.
  Его мучитель, расплывшись в довольной улыбке, радостно проговорил:
  -Конечно, трищмайор, за честь почтём! - но в то же время удивился, почему майор при этих словах не отпустил его руку. Ответ на сей вопрос последовал незамедлительно. Последнее, что запомнил сержант из своей жизни до этой секунды, был глухой голос где-то за спиной Епифанова:
  -Георгий Константинович! Георгий Константинович!
  Рывком притянув сержанта на себя, майор буквально насадил его на свой кулак, затем увёл его влево и подножкой повалил на землю, пребольно ударив его ребром ладони по уху. Сложившись, как перочинный ножик, сержант завопил, не зная, что прикрывать в первую очередь: торс или голову. В глазах у него заплясали зелёные круги с коричневой окаёмкой, а подступившая через пару секунд к челюсти адская боль довершила дело.
  -Георгий Константинович! - голос приближался.
  Носком сапога майор ударил жертву прямо между ягодиц, и когда тот схватился за свой уязвлённый зад, вновь обрушил на сержанта ряд несильных, но довольно болезненных ударов по спине. Это была не казарменная пиздиловка, а болевые приёмы еврейской борьбы "Кидон-ашем", оставлявшая минимум следов на теле при максимуме поражающего эффекта.
  -Георгий Константинович, блядь! Остановитесь! - Кочегарин кричал совсем рядом.
  -Отвали, капитан! - огрызнулся майор и продолжил, глядя на рядового. - Выскакивают ко мне как-то двое из подворотни в Омске. Так прямо: "Здрасть!" А у меня чего, от голода тогда живот подвело, ну а я резкий был, жёсткий...Понимаешь, я беру и хуярю их, - с этими словами он отпихнул тихонько скулившего от боли сержанта и выпрямился.
  -Ну вы его это...стукнули-то крепко, товарищ майор... - промямлил, не зная, куда деть глаза, рядовой, к которому тем временем подошли двое его менее удачливых собратьев по несчастью. Смотреть на майора они боялись.
  -А ты что, думал, я его как мудак бить буду? Да нихуя-а-а, - майор виновато развёл руками и приблизился к полуживому сержанту.
  Тот подавал чисто условные признаки жизни, типа подёргиваний ногами.
  - Формально, ты - труп, - отрезал Епифанов и повернулся к Кочегарину. - Ну только не говорите мне, капитан, что у вас за такое наказывают!
  Подбежавший к нему Кочегарин даже не взглянул на сержанта:
  -Да хуй с ним, на улицу выйдут - найдут. Васильцов уехал, пока вы тут развлекались!
  -Как уехал?!
  -Да я ж вам кричал! Я его остановить не успел, вот к вам и побежал, - пояснил Кочегарин.
  В первый момент немного растерявшись, Епифанов, тем не менее, не потерял присутствия духа:
  -Ну ладно, кабинет откроем, и я как-нибудь без него вещи осмотрю...
  -Так ключи-то от сейфа у него остались!
  В ответ на это майор выхватил из кармана свой мобильный телефон и взглянув на девственно чистую полосу приёма, разразился грязной бранью, после чего бегом рванул в сторону КПП. Кочегарин последовал за ним.
  -Телефон командира части, быстро! - приказал Епифанов, хватая ладонью корпус старого дискового телефона и ставя его перед собой.
  -Два, девять, шесть. Триста двадцать один...- перепуганный караульный замешкался.
  -Семнадцать, ноль-четыре, - закончил за него вбежавший в караулку Кочегарин.
  Не услышав ни одного гудка, майор прижал трубку к уху, как можно плотнее, ожидая, что связь в этих краях будет плохой. Его подозрения подтвердились - на другом конце провода он услышал различимый шорох.
  -Васильцов, немедленно вернитесь! Вы нужны для проведения расследования! - крикнул в трубку майор.
  -Жорик, позвони матери! - донёсся из трубки искажённый бас. - Жо-о-о-оурик! Позвони матери!
  -Что ещё за хуита? - спросил Епифанов у караульного, зажав микрофон ладонью. Ты чей телефон мне дал? - Алло! Дайте майора Васильцова! - потребовал он.
  -Ты мне больше не приятель! - обиженно ответила трубки и заскулила отрывистыми гудками.
  Уже собиравшийся положить трубку майор, вдруг услышал, что звуки в трубке прекратились и вновь припал к ней ухом, на что из динамика тут же полились вопли:
  -Это хлеб! Хле-е-еб!
  Майор яростно запустил трубку в окошко КПП, да так, что оно пошло трещинами.
  -Какого хрена происходит, капитан? - взбешённо прошипел Епифанов.
  -Опять, наверное, местные кабель раскопали, - вякнул из угла караульный.
  -Он же на мобильный звонил, - задумчиво протянул Кочегарин.
  -Ты что же, сука, шутки шутить со мной вздумал?! - майор схватил караульного за грудки и несколько раз хорошенько его тряхнул.
  -Двести девяносто шесть, триста двадцать один, семнадцать, ноль-четыре, - телефон начальника части майора Васильцова, товарищ майор! - извиваясь, отчеканил испуганный караульный.
  -Отпустите его, майор. Он не виноват. Номер действительно был верный. Мало ли что наша антенна могла тут поймать, - миролюбиво поднял ладони Кочегарин. - Перезвоните позже.
  Епифанов резко отпустил караульного и, набычившись, посмотрел в окно.
  -Пиздец вашей части, - бессильно выдохнул он.
  Затем, поманив с собой капитана, бросил, выходя из караулки:
  -За мной. Так пойдём.
  -Но как же ключ? - воскликнул капитан.
  -Хуй с ним, с ключом. Надо срочно вернуть Васильцова. Куда он поехал? - хватаясь за голову, спросил у пустоты Епифанов.
  -Понятия не имею, - протянул Кочегарин.
  -Значит, сейчас же идём к связистам в штаб, пусть чинят антенну... или задействуют штабные аппараты...похеру что, но дальше Тайшета он уйти не должен! - воскликнул майор, пинком открывая дверь штаба.
  
  Молоденький парнишка со следами двухдневной щетины на лице, сверкая переплетёнными молниями в петлицах, в струнку вытянулся перед двумя офицерами:
  -Здравия желаю, товарищ майор! Помощник дежурного по посту связи - рядовой Куравлёв!
  -И тебе не болеть, эсэсовец, - отмахнулся майор, показывая пальцем на антенну, кончик которой виднелся в окно штаба. - Видишь эту неработающую антенну?
  -Так точно! - на автомате ответил Куравлёв.
  -Что ты хочешь с ней сделать?
  Рядовой служил уже не первый месяц и помнил, что на такие вопросы молчанием отвечать опасно для здоровья. Он ответил единственно правильным образом:
  -Починить! - несмотря на то, что о неполадках с антенной он не имел никакого представления, да и вообще работать с ними не умел.
  -Как?
  -Молча, - отрезал Куравлёв, готовясь выбежать из штаба. Сейчас он напоминал спринтера на старте.
  -Так чини! - рявкнул Кочегарин, опередив майора. - Чтоб через час всё слышно было! Помеха слышится - рапорт на твоё имя получаешь, из трубки кто-нибудь заорет - вообще под трибунал отдам! - кричал он уже вслед испарившемуся из комнаты связисту.
  Удивлённо обернувшись на своего спутника, Епифанов, прошёлся по комнате связи:
  -Ну и на хрена вы его спугнули? Связь-то нам кто восстанавливать будет? Эй, в чилауте! Есть там кто?! - крикнул он в сторону смежной комнаты, в которой виднелись стол с чайником и кресло.
  Из проёма показалась перепуганная мордочка, а вслед за ней выплыло пухлое туловище второго связиста, который, по всей видимости, надеялся пересидеть грозу в укрытии комнаты отдыха.
  -Младший лейтенант Головин, - робко приложил он руку к козырьку. - Дежурный по посту.
  -Дезертир, - скривив лицо, процедил Кочегарин.
  -О, второй номер! - с воодушевлением воскликнул Епифанов и схватил Головина за плечи. - Скажи мне, друг мой милый... Какого хуя у вас в связи не работает часть?! - рявкнул он и тут же осёкся, поняв, какую глупость сморозил. - Ну ты понял меня...
  -Виноват, товарищ майор! Куравлёв - парень бойкий, антенну, если сломана - починит! - не моргнув глазом, соврал Головин - он знал рядового совсем недавно, его перевели из соседней части неделю назад. Он был готов сказать сейчас что угодно, лишь бы его не бросили на какую-нибудь работу.
  -Резервный канал у вас, ебать его конём, есть?! - громко спросил Епифанов.
  -Виноват...Полевой телефон вышел из строя, товарищ майор! - всего секунда потребовалась младшему лейтенанту, чтобы сориентироваться и выскользнуть из западни. - Обрыв на линии... Может трактор, может комбайн...
  -Какой комбайн, мы же в лесу! - тут не выдержал даже Кочегарин, возмущённый настолько наглой ложью. - Сейчас же собирайте сборную команду и найдите обрыв, сволочи, иначе всех на Колыму отправлю - хуи моржам дрочить! - добавил он, хватая завравшегося младлея за шкирку и бросая его, словно котёнка в сторону стационарного телефона.
  -Всё в говне, блядь, всё в говне! Ну как так можно-то усрать, сука... - широко раскрыв глаза, Епифанов схватился обеими руками за голову и присел на стул у пульта связистов, неспешно раскачиваясь взад-вперёд. - Охуеть, ёбаный в рот...
  За спиной у него слышались отрывистые команды, которые начал давать в телефон содранный с насиженного места Головин:
  -Третий? Третий! Это первый. Прапорщика Максимова к аппарату, быстро! Алле? Макс? Слушай, братан. Короче, дуй на склад - к Михалычу. Там возьми... В общем запишу лучше, а то забудем что, пизды получим. Проводку нашу - четыре ящика... витухи немецкой - пару мотков. Шурупы возьми советские - коробки три... не, лучше пять! - исправился он. - Молодых десяток возьми - из роты охранения, понял? Потом в оружейку зайди - возьмёшь пять акашек, пять кипарисов и печенег... - он обернулся на Епифанова и Кочегарина, и, заметив на себе их пристальные взгляды, испуганно продолжил давать команды неизвестному собеседнику. - Патрончиков! Патроны, значит. Трассёров - три цинка, бронебойных - два цинка, и зажигательных...шесть цинков! Всё записываешь? Не забудешь ничего? Так, гранат, значит, возьми двадцать штук - противопехотных и противотанковых. ЗИЛ в гараже возьмёшь, резина чтоб новая была, понял? Не подведёшь?! На складе гаэсэм сто литров залей и ещё полтинник в бочку. Понял? Лопат возьми турецких. Восемь штук. Проволоки - медной, мотков шесть. Палатки две, тридцать сухпайков... Понял? Инструменты не забудь! Новые! Китайские! Раздай пацанам из охранения. Чтоб они у них в портфельчиках так лежали, они их раз, открыть могли - и я всё что угодно взял бы, понял? - приказал он, жестикулируя перед собой, и видимо, представляя себе эту картину. - Портфельчики у каптёра возьми. Рацию заряди! Не подведёшь? Скотина? Скотина!... Скотина! Не подведёшь? Лично проверю! Скотина! Так, я сейчас приеду - на молодых лично посмотрю, чтоб школьники прям безусые были, понял?! Пять автоматов, тридцать литров, потом ещё двадцать литров. Гвоздей! Не подведёшь? Скотина! Инструменты китайские! Не подведёшь? Сто литров соляры - в бак! Скотина! Сто сухпайков, десять автоматов - пять кипарисов. Лично проверю! Скотина. Да, и моих туда не подпускай! Там три фазы же: как ебанёт - всё пиздец, периметр же под охраной... Не подведёшь?
  Слушая эту бессмысленную болтовню, Епифанов окончательно сник и вышел из комнаты связистов.
  -Чувствую, Васильцов уже до Владивостока доехать успеет, а мы даже связь к тому моменту не восстановим, - задумчиво протянул майор, подойдя к окну. Его довольно сильно клонило в сон. Сказывалась погода и нахлынувшая после уезда Васильцова апатия. Был потерян важный человек, без которого орудовать в части становилось в разы труднее.
  В окно виднелась соседняя казарма.
  -Где бы мне у вас расположиться...А на сколько человек рассчитан такой вот барак? - зевнув, спросил Епифапнов у Кочегарина, напряжённо ожидавшего его дальнейших действий.
  -Двести сорок человек - по штатному расписанию, на данный момент там проживает рота: сто человек, не считая офицеров, - с готовностью, словно ученик у доски, ответил капитан.
  -А остальные сто сорок коек что, пустуют? - с деланным интересом проговорил майор.
  -Нет, там убрали койки и отстроили в правом крыле казармы кабинеты для младших офицеров, - буднично пояснил Кочегарин.
  -Давно?
  -При совке ещё...
  Епифанов на секунду завис:
  -Старший лейтенант - это уже офицерское звание... - начал рассуждать майор.
  Поймав мысль Епифанова, капитан живо запротестовал:
  -У покойного был там закуток, но этот даже вещи распаковать не успел, как на губу угодил. Там нет ничего, пусто!
  -Теперь я буду. Ведите, Кочегарин! - нерешительно приказал майор.
  Дверь кабинета, в котором при благостном сценарии мог бы и сейчас заседать покойный старлей, открылась с противным скрипом - петли тут смазывали очень давно. Впрочем, заглянув внутрь кабинета, майор понял, что Кочегарин не преувеличивал, когда говорил, что кабинет пуст.
  Занять его действительно не успели в самом прямом смысле. Кроме штатной мебели и чёрного чугунного сейфа, в кабинете не было ровным счётом ничего. Судя по всему, кабинет не использовали долгое время, и со времён перестройки старлей был здесь пилигримом - на предметах мебели лежал мохнатый слой пыли. При этом майора приятно удивила чистота полов. Видимо, использовавшиеся здесь на уборке солдаты были стахановцами и в своём рвении чистили полы даже там, где их работу бы не оценил никто.
  -Хохму хотите, майор? - спросил Кочегарин, заходя в кабинет следом.
  Майор обернулся в ожидании очередной абсурдной детали, которых в этой истории и без того было множество.
   -Я когда показывал эту комнату старлею, он тогда только приехал в часть - мне старлей на сны жаловался мимолётом. Мол, кошмары его замучили...
  -Так-так-так, - заинтересовавшийся Епифанов шагнул ближе к капитану и всем своим видом изобразил крайний интерес, вдруг отчего-то предположив, что мучившая его самого проблема сновидений могла бы иметь сходную природу с проблемами старлея. - Что же ему снилось?
  -Дескать, он фашистский агент и бегает по Кремлю за Сталиным то ли с карандашом, то ли с ручкой, и стреляет из неё в вождя стержнями, уговаривая его не начинать войну в 1941 году... - сам едва сдерживая улыбку, поведал Кочегарин.
  Столь идиотского сна Епифанов себе предположить не мог. Однако, он был слишком абсурдным для того, чтобы быть выдумкой. Стало быть, подобные картинки действительно мучили старлея, но природа их явно была совершенно иной, нежели у Епифанова. Пить надо меньше. Однако, оставалась одна неясность...
  -А где же тут кошмары? Чем же они его мучили? - спросил майор.
  -Так я вам конец сна рассказать не успел. Понимаете, после этого всего откуда-то возникал голый Фёдор Бондарчук и пердолил нашего старлея в жопу, вы представляете?! - засмеявшись, закончил историю Кочегарин.
  -Бля, ахуительная история... - покачав голов, хмыкнул майор, размеренно шагая по кабинету. Каждый его шаг сопровождался пронзительным скрипом - ссохшиеся паркетные доски невесело приветствовали своего нового хозяина не менее громко, чем дверь. Епифанов подошёл к столу - на нём лежал развёрнутый календарь.
  -Бердянск, 1987 год, - хмыкнув, медленно прочитал он. - По всей видимости, с этими местами у него связаны какие-то тёплые воспоминания.
  -Или не у него, и этот срач от старых хозяев он просто не успел убрать, - предположил Кочегарин, осматривая кабинет. - Где же она...
  -Сейф не вскрывали? - спросил майор, проводя пальцем по чугунному кубу.
  -Нет. Вас ждали, - бросил Кочегарин, рыская по углам.
  -Ну, вот он я - открывайте, - резонно предложил майор.
  -Ах да. И ещё мы не могли найти ключ от него, - стыдливо проговорил капитан, видимо желавший утаить эту деталь.
  -А без ключа никак?
  -Эту зверюгу даже автоген не берёт! А, вот, - послышался голос Кочегарина из-под стола. - Вот куда он забросил эту красоту.
  Стоявший у сейфа Епифанов, переминаясь с носков на пятки, ждал пояснений капитана.
  Тот извлёк из-под стола немалых размеров холстину, свёрнутую в трубочку. Развернув её перед Епифановым, он расплылся в улыбке, ожидая ответной реакции майора.
  Майор молчал. На холстине был изображён серый заснеженный пейзаж, пара схематичных деревянных сараев и веточка рябины. Огромная надпись, занимавшая большую часть полотна, гласила: "Баночку я зарыла здесь".
  -И что это за мазня? - спросил мало впечатлённый этим произведением Епифанов.
  -Скажете тоже, мазня. Это искусство, товарищ майор! - осклабился Кочегарин. - Жена старого командира части увлекалась этим делом...
  -Каким? - не понял Епифанов.
  -Картины рисовала. Не помню, в стиле абсорции что ли, или абстракции... Ну так вот, у них дома целые склады этих картин валялись. Вот командир и раздаривал их подчинённым. Старлей когда нашёл одну такую, как вы выразились, мазню, очень обрадовался. Ценителем, видимо был, - хохотнул капитан.
  Не разделявший веселья Кочегарина майор тяжело потянулся и обессилено спросил его:
  -Вы не против, если я на время займу кабинет старшего лейтенанта?
  -Как знаете, - пожал плечами Кочегарин. - Так-то у нас и более обустроенные апартаменты есть на такой случай...
  -Мне и здесь неплохо. Обед скоро, капитан? Я могу рассчитывать на одну единственную тарелку супа? - безразлично спросил Епифанов, не сходя со своего места у сейфа и продолжая раскачиваться на каблуках. Скрипа паркета не было слышно.
  -Да. Я распоряжусь, - кивнул Кочегарин, прищурившись.
  -Распорядитесь. А я пока посижу здесь. Подедуктирую, - весомо проговорил Епифанов.
  Растерявшись, капитан помедлил пару секунд, после чего мельком приложил руку к козырьку и вышел из кабинета:
  -Я скоро, - послышалось с той стороны двери.
  Едва капитан вышел, как Епифанов выхватил из своей кобуры пистолет и направил его на дверной проём. Прошла секунда, другая, третья... Ничего не происходило. Тут майор вдруг громко произнёс:
  -Пу-у-ух! - имитируя выстрел, и мелко рассмеялся, засунув пистолет на место.
  Пройдя кабинет по периметру, он вновь услышал скрип паркета, но когда стал подходить к сейфу, скрип исчез.
  -Баночку она здесь зарыла, значит, - сосредоточенно проговорил Епифанов, несколько раз ударив по полу каблуком, словно заправский чечёточник.
  Наконец, нащупав нужное место, он из всех сил топнул ногой и одна из паркетных досок треснула поперёк. Склонившись над ней, Епифанов запустил руку под доску. Он извлёк оттуда ключ и помятое письмо в пожелтевшем конверте - отправителем на нём значился некий С.И. Капкаев, проживавший в Бердянске, на улице Дюмина, дом шесть:
  "Дорогой друг, обращаюсь к тебе с жалобой. После стольких лет, что я прожил здесь, в нашем славном городе, меня, отдыхавшего здесь с восемьдесят седьмого года, арестовали после драки в каком-то мерзком кабаке, при том, что я - коренной уроженец фландрийских лесов, в жизни не обидел ни одного живого существа...Я, образованный, революционер со стажем... В общем, негодованию моему нет конца. Не знаю, как ещё назвать это, кроме как не беспределом! Будь добр, и при случае справься, кто заведует охраной общественного порядка в этом городе, дабы я мог подать кассацию! Потому что даже тот факт, что меня выпустили на следующий день, ни капли не уменьшает того морального ущерба, что был нанесён мне в заключении... Ох, эти мерзавцы надолго запомнят тот год, когда я ступил на бердянскую землю - 1987!" - последняя цифра в письме была подчёркнута чернильной ручкой дважды, образовав небольшую кляксу. Автор письма явно был перевозбуждён.
  Отложив бредовое письмо, Епифанов поднял взгляд на сейф. Потом вновь перевёл взгляд на письмо. Затем вновь на сейф, потом снова на письмо, и неспешно поднявшись, взялся за колесо на чугунном чудовище, перехватив поудобнее ключ.
  Раскрывшись перед Епифановым, сейф поразил его разнообразием своих потрохов.
  Поперёк нижней полки лежало огромное чугунное распятие, местами позолоченное: правда, Христа на нём не было. На распятье лежал аккуратный чёрный чемоданчик с кодовым замком. У задней стенки был прислонён обломок крокетного молотка с биркой. Запустив руку чуть дальше, майор извлёк на свет внушающих размеров резиновый половой член - также с бирочкой, на которой виднелась аккуратная цифра 4. Передёрнувшись, Епифанов положил извивающийся, словно жирная змея, самотык обратно.
  Верхняя полка принадлежала служебному инвентарю - пять или шесть папок с солдатскими делами, печать, рядом аккуратно лежали два пистолета, коробка патронов, откуда-то взявшаяся здесь граната, а также графин с чем-то прозрачным и старый советский сифон в сетчатом кожухе. Сняв с графина стеклянную крышку, майор сразу же учуял резкий запах спирта и, улыбнувшись, поставил его на стол. Мельком пролистав полупустые папки, он схватился за главную свою находку - чемоданчик.
  Кодовый замок состоял из четырёх цифр. Долго Епифанову подбирать код не пришлось - таинственный С.И. Капкаев не особо скрывал заветную цифру в своём письме. Распахнувшийся дипломат выпал из рук майора: на пол посыпались фотографии и аккуратно сложенные листы, обмотанные бумажной лентой с печатью "Особо секретно".
  -Твою мать! - только и смог прошептать обалдевший от счастья Епифанов.
  Но тут его прервал стук в дверь.
  
  -Да? - как можно непринуждённее произнёс майор, стараясь собрать содержимое портфеля обратно, не производя лишнего шума.
  По всей видимости, за дверью его не услышали, потому что незваный гость не спешил вторгаться в кабинет, а вновь тактично постучал.
  Епифанов спешно сложил бумаги с фотографиями в чемодан и рысью припустил к сейфу, распахнув его внезапно идеально смазанную дверцу. Только сейчас майор смог чётко сформулировать в своей голове одно наблюдение, которое терзало его с первой секунды, как он вошёл сюда.
  Покойный старший лейтенант, несмотря на своё недолгое пребывание здесь, сумел прекрасно освоиться в своих хоромах. Заброшенность этой комнаты была насквозь фальшивой, в то время, как все необходимые её владельцу узлы, типа тайника под паркетом или сейфа - работали отлично и были готовы к использованию в любую минуту.
  -Георгий Константинович, обед для офицеров начнётся через пятнадцать минут, - послышался глухой голос Кочегарина из-за двери, а вслед за этим неспешно опустилась вниз перекладина дверной рукояти.
  Забросив портфель в сейф, майор как можно плотнее прикрыл его дверцу, при этом так и не захлопнув её полностью и понадеявшись, что беглым взглядом капитан не заметит изменений в кабинете. Последовавший в следующую секунду тихий шлепок майор хотя и услышал, но не придал ему значения, ведь в его распоряжении оставалось буквально несколько мгновений, чтобы встать на своё прежнее место. А иначе Кочегарину бы бросился в глаза разворошённый тайник в паркете с письмом С.И. Капкаева.
  Дверь, наконец, распахнулась, и перед капитаном предстал кабинет старшего лейтенанта, занимаемый теперь Епифановым.
  -Я скоро буду, капитан. Не беспокойтесь, - холодным тоном изрёк майор. - Только впредь не врывайтесь так резко. Вы отвлекли меня от важного процесса дедукции. Я почти ухватил за хвост одно крайне важное умозаключение...
  Внимательно таращившийся на Епифанова капитан быстро перевёл взгляд с него на стол, со стола на сейф. Заострив на нём внимание, Кочегарин замер и выпрямился, прищурив глаза. Майор также напрягся всем телом, опасаясь, что сейчас произойдёт неприятное объяснение, каким образом ему удалось вскрыть чугунное чудовище. Но его, к счастью, не последовало. Капитан лишь едва заметно кивнул и вышел из дверного проёма, прикрыв дверь. На прощание он бросил:
  -Понятно.
  Вновь оставшись один, майор с облегчением выдохнул, обернулся и замер. Представшая перед ним картина заставила его почувствовать такое чувство стыда и неловкости, что у бедного Епифанова чуть не подкосились колени.
  Прямо у основания сейфа, приняв строго вертикальное положение, словно облокотившийся на угол дома пьяница, стоял резиновый самотык. По всей видимости, в суматохе забрасывая в сейф чемодан, майор умудрился потревожить это гуттаперчевое изделие, и оно незаметно выпало, издав тот самый шлепок, которому минуту назад он не придал значения. Разоблачению майора этот резиновый член, само собой, не давал никаких оснований, но учитывая двусмысленность сказанных им при разговоре с капитаном слов...
  -Бля-я-ядь, - бессильно выдохнул Епифанов, схватившись за голову и представляя, какая молва о нём пойдёт теперь в рядах местного офицерства.
  Самым идиотским в этой ситуации то, что оправдываться в этой ситуации было опасно. Даже если при случае заявить, что резиновое изделие принадлежит не майору, то возникнет справедливый вопрос: "А откуда же оно тогда появилось?" Осталось от старшего лейтенанта? Смешно. Валялось в сейфе? А как вы его, Георгий Константинович, открыли? Чёрт...
  Отплевавшись, и пообещав самому себе непременно подумать над этой проблемой в грядущий вечер, майор вновь открыл сейф, и на этот раз аккуратно разложил документы из чемодана на стол.
  Удобно устроившись ну уголке стола, он принялся бегло осматривать попавшие в его руки секретные материалы...
  Не было понятно, как давно старший лейтенант работал на своих хозяев, и кто ими являлся - ещё оставалось вопросом. Это явно была не контора Епифанова, но что-то, по всей видимости, близкое их деятельности. Покойный старлей был практически коллегой майора. Работал он тщательно и обстоятельно. Даже протоколы наблюдения сохранил, каждый из них подкрепляя либо вещдоком, либо фотокарточками.
  
  "Рапорт номер семь... - прочитал Епифанов аккуратный почерк старлея. - За неделю проведённой мной агентурной работы в штабе вспомогательной части ВВС под посёлком Сергина я получил ряд донесений, основанных на жалобах военнослужащих, адресованных в военную прокуратуру. Данные жалобы был перехвачены руководством части, с целью не допустить проникновения порочащей их информации в штаб округа в Иркутске. За минувшее время, в ходе которого мной осуществляется наблюдение за корреспонденцией, в части выявлено двадцать три нарушения. Из них десять - чисто уголовного характера, четыре случая систематических превышений должностных полномочий, два экономических нарушения, один случай нанесения тяжких увечий, три эпизода, включающих насильственные действия группой лиц в отношении военнослужащих свежего призыва... Все более подробные данные по этим нарушениям предоставлены мной в соответствующих отчетах, и вскоре будут направлены со связными в Москву... Заключение. В виду вышеуказанных обстоятельств, считаю нужным провести официальную проверку части ¹3265/3 для подтверждения вышеперечисленных нарушений. В случае подтверждения - провести арест соответствующих лиц. В скором времени выезжаю в Иркутск, чтобы официально связаться с..." - на этом рапорт номер семь обрывался неразборчивой закорючкой. Либо автор был вынужден срочно прекратить написание данного текста, либо его прервала какая-то сторонняя сила. В любом случае, каким-то чудом он умудрился сохранить данный документ от попадания в чужие руки.
  -Ну ты даёшь, старлей... - ухмыльнулся Епифанов. - На кого же ты работал?
  Перебрав фотокарточки, майор обнаружил пачку коротких донесений, сшитых в одно:
  
  "Рапорт номер шесть. Так же мной было установлено, что капитан Осломольцев В.М., систематически превышая свои должностные полномочия, в сговоре с младшим лейтенантом (бывшим полковником ВВС) Маслаковым Б.А., насильственно удерживал в заточении и применял ряд насильственных действий в отношении ряда военнослужащих из личного состава второй роты 239 полка охраны. Протокол наблюдения с фотографиями прилагаю"
  
  "Рапорт номер пять. В ходе наблюдения за досугом офицеров части, считаю своим долгом отметить, что офицеры Мышлаевский О.Е., Осломольцев В.М., Кочегарин В.И., а так же ряд младших офицеров позволяют себе злоупотреблять алкогольными напитками и психотропными веществами на глазах у личного состава части, а также употребляют при младших чинах нецензурную брань, показания рядового Л. прилагаю в виде стенограммы"
  
  "Рапорт номер четыре. В ходе наблюдения за командиром части - полковником Кузнецовым Г.А., грубых нарушений не выявлено. Считаю что объект не в курсе творимого его подчинёнными произвола"
  
  "Рапорт номер два. В ходе наблюдения за вспомогательными объектами, функционирующими на территории части, мной установлено, что на территорию в/ч каждую ночь прибывает гражданская машина медицинской службы за номером "з737бс". Проследить дальнейшее передвижение машины по территории в/ч, не демаскируя при этом себя, не представляется на данный момент возможным. Находясь в расположении от десяти до тридцати минут, машина отбывает за пределы части".
  
  "Рапорт номер один. Прибыл в часть, переговорил с командиром в/ч. Из беседы с оператором ЭВМ в штабе выяснил, что планируется назначить меня на должность ротного третьей роты 239 полка охраны. Приступаю к выполнению поставленного задания".
  
  -Задания, блядь, - откладывая бумаги, выдавил Епифанов, - что ж ты нигде не написал, что это за ёбаное задание? И на кого ты, мать твою, работал, болезный?
  На фотографиях действительно были изображены подтверждения указанных в рапортах вещей. Пузатый капитан в наброшенной на плечи тужурке, беседовавший с худощавым пожилым мужчиной, одетым в солдатскую гимнастёрку старого образца. Заседавшие за столом, ломившемся от алкоголя, офицеры. Несколько фотографий медицинской "буханки", въезжающей и выезжающей с КПП , а так же крупный снимок номера "Зэ-737-БээС".
  Вся эта история, и без того в документах Иркутской военной прокуратуры проходившая, как предназначенная для ограниченного круга лиц - в глазах Епифанова начинала иметь всё более и более коричневый окрас. Это попахивало каким-то крупным разоблачением, а может и не одним. Если человек внедрялся в военную часть с целью вести наблюдение за дисциплинарными нарушениями - это одно. Мало ли проверок могли устроить соседние ведомства. Однако, если этот человек внедрялся под прикрытием, всё чётко фиксировал и записанное отсылал каким-то неизвестным хозяевам в Москву в обход военной прокуратуры по каналам, названным в рапорте "связными" - дело принимало совсем иной оборот. Тут могли полететь немаленькие по размерам головы, и убийства на их фоне смотрелась вполне обоснованными происшествиями, если бедняги попали в жернова чьих-то подковёрных игр. Но, что самое страшное, если это предположение окажется правдой, то под удар мог бы попасть и непосредственно он - Епифанов. Видимо, сходное ощущение испытывал перед арестом и сам старлей, оттого и оставил кое-где для своего последователя подсказки. И где, чёрт возьми, рапорт номер три?
  От осознания нависшей над ним опасности майору стало душно. Он рванул свой воротник и поспешил выйти на улицу - близился обед, необходимо было потихоньку перемещаться в столовую и попытаться объясниться с Кочегариным...Или, может, пока не стоит?
  Дождь кончился, но пасмурное небо и не думало светлеть. Несмотря на обеденное время, неосведомлённый человек навскидку мог бы сказать, что уже близится вечер. Да и окружавший военную часть почти со всех сторон густой сибирский лес также не прибавлял окружающей обстановке света. Кроны всё равно бы загородили любое светило. Служащим здесь солдатам грозил недостаток солнца не меньший, чем служащим где-нибудь в Мурманске.
  -И это офицеры, блядь. Прокуратура, нахуй. Военная, блядь. Говно какое-то. Родина, блядь, им дала баб хороших! Ну, трахни ты бабу! Ну трахни двух! - эта тирада, читаемая подозрительно знакомым голосом была первым, что услышал Епифанов, едва ступив в тамбур столовой.
  Аккуратно ступив ближе ко входу, майор заглянул в щель между створками и увидел, что источником возмущения являлся никто иной, как капитан Кочегарин, сидевший неподалёку от дверей, но спиной к Епифанову.
  -Не хочу! Хочу в жопу долбиться! И это армия, блядь? Пидары, блядь, ёбаные! - тоскливо прошипел капитан, пытаясь как можно незаметнее прикладываясь к фляге, которую он прятал под столом.
  Вот тебе раз. Получается, в рапорте номер пять была написана чистейшая правда, и даже казавшийся благовоспитанным на первый взгляд капитан также не прочь был заложить за воротник. В любом случае, объяснение с Кочегариным приходилось отложить на неопределённый срок.
  Незаметно проскользнув мимо недовольного положением дел в армии капитана к окну выдачи, майор подхватил поднос и споро приблизился к повару. Тот привычным движением выставил перед Епифановым тарелку борща, котлеты с гарниром и гранёный стакан с чаем.
  -Настоятельно советую вам взять вот это, - повар вдруг подмигнул и присовокупил к чаю тарелочку со странного вида булочкой, политой чем-то белым.
  -А что это? - с неподдельным интересом спросил майор.
  -Это хлеб, - улыбнувшись, констатировал повар. - Сладкий хлеб. Наш местный хлебзавод производит. Бончаровский. Давно уж производит, в деревне здешней раньше все детишки его ели. - Теперь вот по старой памяти и нам поставки делают со скидкой. Интересная штука - с чаем отлично пойдёт! - будто бы в подтверждение своих слов повар показал Епифанову свой замотанный бинтом большой палец.
  Майор, пожав плечами, забрал к себе на поднос любопытную тарелочку, но в этот момент малый в колпаке вновь остановил Епифанова, ухватив его за фалду мундира, и добавил вполголоса:
  -Только предупреждаю вас, товарищ майор. Этот хлеб настолько необычен, что попробовав его хоть раз, вы ощутите необыкновенные перемены в своей жизни!
  Подумав, что повар придуривается, майор решил подыграть малохольному:
  -То есть мне его лучше не есть? На хрена ж ты мне тогда его предложил? - ответил он, улыбнувшись так же широко, как и его собеседник.
  -Решайте сами, - с этими словами фалда майора была отпущена, а повар быстро скрылся в завалах кухонной утвари.
  Решив всё-таки не упускать из виду своего спутника, Епифанов вернулся ко входу и присел поблизости от стола, где находился Кочегарин, так же сев к нему спиной. Теперь ему было понятно, почему капитан, сидел, отвернувшись от несущей стены, лицом к которой сидел сейчас Епифанов. На бледно-синем фоне стены красовалось, по всей видимости, ещё одно из гениальнейших творений жены бывшего начальника части: на полотне в раме из необструганного дерева была изображена пальма, торчащая из одинокого островка посреди моря. На верхушке её сидела уродливо выведенная схематичная обезьяна в штанах с лямками. Левая её рука была занята кокосом, а правая - стаканом. Из кармана у неё торчала бутылка.
  -Что, опять сочком балуемся? - услышал Епифанов у себя за спиной ироничный голос "лектора" Мышлаевского. Судя по прекратившимся шагам, он подсел к капитану за стол.
  -Угу, - подтвердил Кочегарин, икнув. - Водочным.
  -Ты это бы, поаккуратнее. Майор-то, контрик который, всё же блюсти приехал. Так-то он по пидарасам этим рыть будет, а ну как и тебя за это тоже...
  -Да он сам пидарас! - с невыносимой обидой в голосе воскликнул Кочегарин. - Ты бы знал, что я сегодня с ним повидал, нахуй!
  Епифанов, довольно заметно поникший от этих слов, отодвинул от себя еду и принялся за чай с таинственной булкой. У него в голове вновь пронеслись предостерегающие слова повара о необыкновенности этого хлеба, и на секунду он задумался, а уж не об отраве ли пытался таким образом предупредить майора сознательный повар?
  -Зашёл я его сейчас на обед позвать. Захожу, а у него в ногах знаешь, что лежит? Зашхерил, называется!..
  Представляя, что сейчас расскажет Мышлаевскому капитан, Епифанов плюнул на все свои самые страшные предположения о природе этой булки. Сейчас он, пожалуй, даже был бы рад, если бы там оказался яд - побольше и посильнее. Лишь бы не быть свидетелем всего, что сейчас творится вокруг него.
  Раскрыв рот, майор отхватил своими зубами сразу полбулки и запил её чаем. Тотчас же зрачки его расширились, и Епифанов судорожно раскрыл рот. По спине его побежали мурашки.
  Ещё никогда в своей собачьей, по большому счёту, жизни Епифанов не чувствовал такого блаженства! В одну секунду всё, что находилось вокруг него, показалось ему безгранично родным и светлым. Волна удовольствия, граничащего с оргазмом, накрыла его и он готов был сейчас обнять и расцеловать любого, кто подвернулся бы ему под руку - и тирана Мышлаевского, и этого долдона Кочегарина, в глазах которого он наверняка сейчас смотрелся распоследним гомосеком, а особенно поварёнка, что предложил ему отведать этого сладкого хлеба. Господи, как же это было вкусно! Даже спав через несколько минут, внутри майора продолжала теплиться доброта, и он отчего-то не мог отделаться от навязчивого желания всем и всюду помогать, быть полезным, мягким, делать добрые дела. Он любил этот мир и всё, что его наполняло...
  -Пиздец... - послышалось за спиной поражённое бормотанье капитана. - Что, реально его видел там?
  -Да точно тебе говорю, пидор он! - яростно прошипел Кочегарин.
  Но майор всё равно всех их любил. И хотя восторг, который он испытал в первый миг после того, как откусил кусочек булки, стал постепенно спадать, душевный подъём внутри него нельзя было не заметить. Епифанов словно стал выше на полголовы, и значительно шире в плечах, в его глазах появился огонёк, затухший было после целого дня, проведённого в осточертевшей ему воинской части.
  В этот момент за столом двух капитанов послышался лающий кашель и звуки, с которыми не изрыгает свои внутренности даже очень хорошо выпивший алкаш.
  -Буа-а-арх! Диэ-э-э...ж-у-рный! - судя по звуку, с этими словами из одного из капитанов выскочил весь съеденный ранее обед. - Дежурный по кухне - сюда! Быстро!
  Теперь, когда страдалец пришёл в себя - можно было понять, что это кричал Мышлаевский. Послышался быстрый перестук шагов.
  -Капитан, чаёк подай, пожалуйста, - вдруг мирно попросил Мышлаевский у своего соседа.
  -Т-тарищ каптан... - заблеял жалобным голосом поварёнок и следом за этим Епифанов отчётливо услышал звук разливающейся по полу жидкости.
  -Рот открой, - приказали за спиной у майора. - Держи зубами. Неси это на кухню и передай, чтоб такое говно мне больше не приносили. После обеда уберёшь здесь всё... Ну хуле встал?! Пиздуй отсюда. Иди давай!
  В этот момент на стол к удивлённому Епифанову откуда-то сзади внезапно прилетел апельсин. Срикошетив от стены, он прокатился перед майором и с хлопком упал на пол.
  -Тих-тих-тих, капитан. Не надо так уж...Олег, блядь! Не кидайся казёнными продуктами! - громко принялся успокаивать его Кочегарин. - Давай накатим лучше. Легче станет.
  После этих слов капитана послышался мелодичный звон стекла.
  -Без хуёв, - флегматично подтвердил капитан. - Наливай.
  За спиной майора, судя по всему, образовалось небольшое застолье. Надеясь услышать ещё хоть что-нибудь полезное, Епифанов не спешил покидать своё место, хотя и рисковал при этом демаскировать себя в постепенно пустеющей столовой. Но капитанам, судя по всему, было уже не до него. Буквально после третьей стопки поклонника белой армии понесло:
  -Сука, я офицер! - с гордостью заявил он Кочегарину.
  -За офицеров, - миролюбиво предложил капитан и вновь послышался звон рюмок.
  -Ох-х-х, крепка, крепка советская власть! - хлопнув ладонями, прорычал Мышлаевский после очередной порции спиртного.
  -Огурец...Огурчик, сука, дай! - сдавленным голосом приказал капитан, по всей видимости, обжёгши глотку.
  Через несколько минут молчания вновь послышался голос Кочегарина:
  -Что за коньяк-то... "Кёнигсберг"... А я там был!
  -Да Калининград это уже давно, ёпты! Кёнингсберг, блядь... Сука, первые идут так - в лёгкую. А дальше ещё легче пойдёт! - заржав, провозгласил Мышлаевский. - У тебя вообще у самого-то... Сам-то ты как, расскажи? Солдаты не шалят? Пиздишь нормально их?
  -В Комитет советских офицеров вступил! - горделиво поведал Кочегарин.
  -Куда, блядь?
  -В Комитет советских офицеров.
  -А, я тебя давно знаю, краснопузого, блять! Ты ж в армии после девяностых!
  -Ничего, мне председатель сказал, что можно, если в душе Союз. Прощается, если комсомольский билет есть.
  -Ты, блядь, ещё партбилет у председателя поищи! В душе, блядь! Это ху-у-у-уйня, блядь, понял? Комсомолец ты, блядь, - с издёвкой продолжил Мышлаевский. - Ну давай, ёбнем еще!
  -Наливай.
  Вновь тихонько застучали стаканы.
  -То, что Ленин в мавзолее на площади лежит - это красиво! - вдруг заявил Кочегарин.
  -Ты, блядь, мало воевал, Игнатьич! Понял? Ты в горячую точку смотайся - у тебя эта хуита не полезет, блядь, ты понял? - постепенно начиная закипать, заговорил капитан.
  -Нет, союз возродят! - абсолютно не тронутый заявлением Мышлаевского, Кочегарин продолжил провоцировать его на скандал.
  -Возродят, блядь...
  -Маленький, но возродят!
  -Маленький...Хуяленький, блядь! Ты когда шутку говоришь - говори: "Шутка, блядь"! Чтобы я смеялся!
  -За Маркса!
  -Хуяркса! Чтобы земля ему, блядь, пухом была, как говорят. Яйца седые, а всё хуиту гонишь...
  Опрокинув стопку, Мышлаевский вновь хлопнул ладонями и заговорил уже более обстоятельно:
  -Ох, крепка советская власть, блядь! У меня, блядь, операция была...Ты же, блядь, с боевым офицером разговариваешь-то, ёпта, не с фуфлом! А с голубым беретом. У меня риск!
  -Не выёбывайся, блядь! - флегматично осадил раздухарившегося сослуживца Кочегарин.
  -Да ладно, мы друзья - хули мы будем распёздываться тут? Я тебе сейчас разок ёбну и всё. Потому что у меня рука поставлена, блядь! Я - десантник! Я потому что долго искал этого чеха! - по всей видимости, собеседник смысл фразы понял не сразу. - Ну снайпера, блядь! Я его разыскивал! Ну и чего - привозят его! Ну, у меня ещё день такой был: я чайку попил... Выскакиваю. Он, блядь! Ну я сразу понял! А я его давно искал, ты же понимаешь?! Полвзвода наших положил! А я ж офицер! На допросе я ему говорю: "Мич баган юш? Вуш мича бу?" И вот! А он, блядь, бабой оказался-то. Бабой! Я, блядь, охуел, понимаешь? Дело чести, её везут нахуй! Я офицер, блядь, понимаешь? Полвзвода положила она!
  В ответ Кочегарин попытался что-то промычать, но Мышлаевский оборвал его:
  -Хуя ты понимаешь! Ладно, налей. Ну, я взводному говорю, мол, неси её сразу на стол. Свидетелей, говорю, мне не надо! На этот раз, блядь... Ты понял? Это ж моё! Всё! Я сам всё сделаю! Я допрашивать сам буду, всё, блядь! Ну вот, положили на стол. Пиздец, блядь! То, что я искал! Мы ж ей ухо отстрелили до этого! А я ж десантник, блядь! Две чеченских прошел! У меня сила воли - сталь! Я же видел не то, что блядь, а изнанку жизни! Ну, её кладут на стол, ну я весь в работе. Беру ножик-хуёжик, всю эту хуиту. Всё! Пошёл бля, работал, нахуй! Ей ноги даже некому подержать было! Я всё, блядь, один! Руками делал вот этими, блядь!
  -А допрос? - умудрился, наконец, вставить своё слово Кочегарин.
  -Всё нормально, блядь, было! Я всё сделал, блядь! Присунул там кое-что ещё, понял? Понял? Серьёзно если так вот...
  -Всё резал? - с недоверием прогнусавил капитан.
  -Не перепёздывай! Не перепёздывай! - завопил Мышлаевский. - Не надо, когда я рассказываю! Ты понимаешь, что я тебе говорю? Понимаешь? Снайпершу прирезал, блядь! Понимаешь? Безоружную снайпершу. Всё через меня прошло! Понимаешь? Хотя должны были по уставу - допросить... Ну я думаю: я же офицер блядь, ёпта. Всё через себя пропустил! Ну, хули, у меня нервы стальные, хули - я себя издрачивать начну, что ли?
  -Гестаповец ёбаный, - резюмировал Кочегарин.
  Понимая, что дальнейшее пребывание за столом может его выдать, майор решил покинуть помещение, пока эта же мысль не пришла в голову пьяным капитанам.
  Выйдя из столовой, майор потряс свою практически порожнюю пачку "Друга" и поднял голову. Едва начинавшее разъясняться перед обедом небо вновь затянуло тучами. Казалось, что в этой сибирской дыре пасмурная погода держалась вечно. Достав предпоследнюю сигарету, он закурил.
  -Браток, папироской не угостишь? - вдруг раздалось за спиной Епифанова.
  Перед ним стоял невесть как оказавшийся здесь пузатый небритый лейтенант в потрепанном кителе. Его шагов майор не слышал, а лицо этого парня казалось ему смутно знакомым... Где же он его видел?
  -Какой я тебе браток, лейтенант? - презрительно процедил Епифанов, глубоко затягиваясь.
  Видимо, не ожидая такого резкого ответа, тот стушевался:
  -Виноват, товарищ майор! Обознался! - выпалил он. - А сигареткой всё же не угостите?
  Майор внимательно осмотрел небритыша, напрягая память. Затем с издёвкой ответил:
  -Не курю, - и выпустил в лицо лейтенанту струю дыма.
  Выдыхая, он ещё раз пристально посмотрел ему в глаза...Чёрт...
  -Мне мать просто не прислала почему-то на этот раз... - бессвязно заговорил лейтенант, никак не реагируя на поведение Епифанова. - А вы правильно делаете, что не курите. Спортом занимаетесь? Я вот тоже отжимался раньше...
  -Да вы что, сговорились сегодня что ли все? - просипел майор, дыхание которого спёрло.
  Это был он! Толстяк из его снов!
  -На губе когда-нибудь сидел, лейтенант? - с вызовом спросил Епифанов.
  -Да я ничего...Не-не, я просто хотел папироску... - потупив взгляд промямлил лейтенант.
  -И что мне твои папироски? - необходимо было срочно под любым предлогом узнать фамилию этого жирного придурка и выяснить, кто он такой. Чутьё подсказывало майору, что так он получит ещё одну важную ниточку к делу. Сны просто так ему снились редко. - Как ты обращаешься к старшему по званию?! Что у вас в части за пиздец вообще творится?
  -Виноват! - казалось, что лейтенант сейчас грохнется на колени. - Разрешите идти?
  -Вали, - сплюнул майор, выбросив бычок. - Звание и фамилию только запишу сначала.
  -Лейтенант Пахоменко, - представился толстяк, затравленным взглядом провожая пролетевший у него под носом чинарик.
  Вынув из-за пазухи записную книжку, Епифанов на миг забыл о лейтенанте, на автомате записывая данные. В его голове выстаивался план. Сейчас, в отсутствие пьяных в дупель Мышлаевского и Кочегарина, надо было найти кого-нибудь из старших офицеров и уточнить, кто такой этот Пахоменко.
  Краем глаза майор приметил рядового:
  -Эй, рядовой!
  Солдат испуганно обернулся.
  -Поди-ка сюда, - ткнув пальцем перед собой, майор вновь безразлично уткнулся в книжку.
  В этот момент рядовой сорвался с места и припустил в сторону забора.
  -Стоять, сука! Приказываю остановиться! - Епифанов обернулся, высматривая давешнего лейтенанта. Тот, семеня, быстро скрылся за углом столовой. И, как на зло, поблизости не было видно ни одной живой души - как всегда в этом ёбнутом месте.
  Выругавшись, майор сплюнул и рванул за рядовым.
  -Стоять, блядь! Стой, стрелять буду!
  Солдат убегал в сторону хоздвора. У него на хвосте прочно засел Епифанов. Однако, видимо поняв, что на открытой местности ему не скрыться, рядовой забежал в один из огромных сараев, что стояли на дворе. У дверей майор остановился и достал ПээМ. Только бы здесь был один вход...
  -Выходи рядовой. Всё равно найду ведь - хуже будет. Часть окружена - не съебёшься ты, - чего и скрывать, входить в полумрак сарая вслед за ненормальным рядовым, у которого, к тому же, был автомат, майору совсем не хотелось. Он решил блефовать. - Не сегодня, так завтра найду!
  Нутро сарая отозвалось в ответ лишь неразборчивым эхом.
  -Тьфу, нахуй! Что здесь происходит, охуеть... Один офицер охуительней другого просто! Рядовые ещё тоже, блядь, - ругаясь про себя, майор аккуратно зашёл в помещение сарая, выставив перед собой пистолет.
  В сарае царила практически полная тьма. Светила лишь единственная лампочка над пожарным щитком у самого входа. Её Епифанов миновал практически сразу. Повсюду стояли тюки, покрытые брезентом, издававшие неприятный запах резины. Здесь могло оказаться что угодно - на армейских складах всё: от кусков вяленой говядины до костюмов радиохимбиологической защиты - пахло одинаково. Водя из стороны в сторону стволом, майор прошёл в противоположный конец сарая. Ни единого звука, не считая стука собственного сердца, он за это время не услышал. Затаился, сукин сын...
  Больше всего Епифанов боялся, что рядовой его обойдёт и незаметно убежит в открытую им же самим дверь. Оттого он собрался уже было вернуться ко входу и караулить психа там, но внезапно на стене образовался огромный белый проём. Схватившись за глаза, ослеплённый Епифанов понял, что это и был тот самый второй выход из сарая, которым, наконец, и воспользовался беглец. Не решившись стрелять вслепую, майор несильно надавил на глазные яблоки и мгновенно прозрел снова.
  Выбежав из второй двери наружу, перед собой Епифанов не увидел ничего кроме высоченной бетонной стены, которую венчала сверху колючая проволока. Лишь в самом конце стены, у угла, было заметно какое-то шевеление. Подойдя ближе, майор увидел перед собой бородатого, полуголого мужика в камуфлированных штанах. Весь его торс был грязным, и живот при этом был испачкан больше всего. Даже перекошенное и страшное лицо его было в грязи, и смотреть на него отчего-то было жутко. Не сразу сориентировавшись, майор, однако совладал с собой и понял, в чём была причина. Во рту этот человек сжимал что-то твёрдое, похожее на кляп или боксёрскую капу.
Оценка: 4.32*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"