-----Побег

...А жена мне и говорит: милый, давай поедем в такое место, где есть море и тюрьма.

Потому что тюрьма, на самом деле, это прикольно. Жить рядом с тюрьмой - в этом есть что-то вдохновляющее. Тюрьма наполнена клокотаньем желаний; отзвуки долетают до тебя, и ты восполняешь недостаток. А если еще рядом с морем, одинокими чайками...

Лучшая тюрьма, я считаю - крепость на берегу моря, укрепленный форпост на острове с видом на безмятежную гладь или бурные волны, с маленькими окошками одиночек, в решетки которых едва получается руку просунуть, зато можно бесконечно любоваться видом, наслаждаться философскими мыслями. Если бы можно было выбирать тюрьму, я бы выбрал именно такую.

Тюрьмы, конечно, разные бывают. Вот мы недавно были в одной с благотворительной целью - церковная община послала туда религиозную литературу - вот в такую мне не хочется. Эта тюрьма на плоской, как сковородка, торфяной равнине, среди свалок и болотного редколесья: там наверняка закопано множество без вести пропавших трупов. Человек в такой дыре не сможет имеет никаких мыслей, кроме суицидальных, уверяю вас. С другой стороны, если поместить тюрьму в живописном месте с холмами и водопадами, дешевыми ресторациями и прочими вомиториями, бедные насельники иссохнут в тоске. Их изгложет контраст и несбыточные надежды.

Море - оно никогда не приедается. На него можно смотреть без устали, каждый день. Оно всегда разное. Его можно читать, как книгу, потому что оно выявляет спрятанные мысли. Море облагораживает, очищает помыслы. Мы отправимся на наше Северное море. Зимой оно бурное и красивое. Штормовое. Это время, полное невероятной энергии, прекрасно.

---

Будущее показало, что выбор направления мы сделали удачно. Жена предложила ехать к белым скалам. Она вообще очень сговорчивая; что там говорить, мне повезло с психиатром.

Мы раскрыли карту, исследовали северное побережье и нашли подходящую тюрьму с приятным названием "Альбатрос", исключительное место для отдыха: полукруглый бастион, широкие пустынные пляжи для прогулок, полные раковин и других приливо-отливных даров - только поиски раковин могут вытащить мое тело из кресла-качалки. Многоэтажное помещение гостиницы с полным пансионом и широкими балконами прямо напротив старинной каменной кладки крепости, выходящей контрфорсами в темную пенистую глубину, свежий морской воздух - все подходило нам.

---

Мне нравятся раковины. Но жена может рисовать только лица. Потому что если она начнет рисовать раковины, тут же превратит их в дома, а если дома, то непременно пририсует им ноги. Надо же чем-то упираться против ветра. Не у всех есть такие чудесные контрфорсы, как у старых крепостей. А если попросят пририсовать человеку тело, то, наоборот, она возьмет и нарисует вместо тела дерево. Или тигра. Бывает, что ее видения совершенствуют мир.

Через неделю мы с Габриэллой прибыли на место.

Мы позволили себе номер с балконом. Номер получился отличный: комната с ванной и камином, застекленная холодная лоджия и, непосредственно, балкон, на котором впору в бадминтон играть. Но на полуострове сквозняк, я сомневаюсь, играет ли кто-нибудь здесь в бадминтон. Не говоря уже о том, что этаж совершенно для этого дела неподходящий. Я не успел подсчитать, какой, потому что пока мы ехали в прозрачном лифте, я залюбовался видом обратной стороны гостиницы, как оборотной стороной жизни.

Оборотная сторона жизни - это, конечно, скалы и чайки, зовущие смерть. Но оборотная сторона моря, состоящего из воды - огонь, как противоположность воды? Или скалы... Это размышление грозило мне впадением в философскую задумчивость, вследствие чего бедная Габриэлла могла оказаться в неудобном положении, ожидая меня в коридоре.

Когда я, наконец, зашел в "каюту", то сразу попросился на балкон. Я огромный субъект, и весьма изнеженный; мне пришлось постараться, чтобы найти в чемоданах непромокаемую одежду. Я снова надел на голову шерстяной капор, спрятал бороду, поверх капора завязал шапочку с ушами, всунул во все это очки, а вдобавок нацепил сверху капюшон куртки. От мелкого дождя и морских брызг пришлось пристроить на макушку и привязать к подбородку широкополую фетровую шляпу.

Жена укутала меня и вывела на балкон. Самой ей одеваться не потребовалось. Габриэлла любит ветер. Волосы сразу разлетаются, как вспугнутые птицы; я немного пугаюсь, что они совсем улетят, и она останется лысой.

Шум прибоя оглушил нас. Мы схватились за парапет балкона и залюбовались штормом.

Наискосок от нас, в той самой тюрьме, кто-то высунул руку из окошка, пробитого в толстенной кладке, и помахал ею.

- Смотри, смотри! - закричала Габриэлла. - Рука из стены!

Мне показалось, что сами древние камни отрастили себе руку и приветствуют нас. Тюрьма махала нам рукой!..

Потом очки у меня забрызгались дождем.

Несмотря на это, я первый разглядел на соседнем с нами балконе даму и всей своей тушей двинулся туда, мелко перебирая ногами и шаркая галошами.

- Здравствуйте, мадам! - учтиво сказал я. - Хорошая погода!

Дама поздоровалась, не оглядываясь. Она была одета в темный дождевик, отчего мы могли видеть только ее нос. Женщину в ней выдавала длинная юбка и высокие войлочные туфли на резиновом ходу, явно предназначенные для выхода на балкон. Услышав приветствие, незнакомка слегка повернула лицо, чуть рассмотрела нас и заметила:

- Видали руку? Очень трудно просунуть руку сквозь прутья решетки. Ему приходится подтягиваться с табурета.

- О, да, - обрадовалась Габриэлла наблюдательности соседки и вытащила из-под моей шляпы очки, чтобы протереть неизвестно как попавшие туда капли.

Получив свои очки назад, я стал наклоняться и выворачивать шею, пытаясь разглядеть незнакомку. Но это мне не удалось, и я чуть не свалился вниз через низкий парапет.

Женщина мельком взглянула на меня и спросила:

- Что это у вас с лицом, мужчина?

- У мужа его просто нет, - поспешно ответила Габриэлла, не давая мне замычать, - я так часто рисовала его портрет, что он потерял свое лицо. Теперь Владимир носит очки, чтобы защититься от моей страсти к рисованию лиц.

- Да? Это очень занятно! - оживилась дама, нисколько не удивившись. - Мне стыдно признаться, но у меня та же проблема: отсутствует пол-лица. Поэтому прошу прощения: возможно, вам, господа, показалось неучтивым мое нежелание повернуться к вам другим боком, которого у меня нет. И виноват в этом мой муж! Медом не корми - дай ему нарисовать мой профиль. Левый ему больше нравится, - кокетливо добавила незнакомка. - Он так часто это делал, что в конце концов я потеряла все левое, и теперь вынуждена скрываться в этом пустынном месте, одна, без своих друзей, и в таком дурацком положении.

Даже во время страстной и горестной тирады бедная женщина не рискнула обернуться к нам полностью.

Из моей бороды раздался маловразумительный стон.

- Послушайте, дорогая, - обратилась дама к нам, кося глазом, - а может, вы сможете дорисовать вторую половинку моего лица? Я по нему так соскучилась! Мне нужен портрет в анфас. Помогите мне! Я обращалась к разным художникам, но это были либо родственники, либо люди незаинтересованные - ни то, ни другое в этом случае не подходит. А у вас - такая же проблема, значит вы лицо заинтересованное!

Габриэлла так заслушалась, что натянула капюшон на свои развевающиеся, как у Медузы Горгоны, волосы, отчего они упали ей на глаза, и она стала похожа на ведьму из колодца. Оттуда она сказала:

- Предлагаю встречную сделку: пускай приедет ваш муж и пририсует физиономию моему дорогому и горячо любимому мужу. Возможно, в чемодане завалялось его фото. Все-таки, наверное, в этом что-то есть. Если любящая рука в конце концов забирает лицо, заинтересованная может его вернуть. А вдруг!.. Можно попробовать. Вызывайте же своего мужа.

Женщина обрадованно взвизгнула, капюшон чуть не свалился у нее с головы.

- А теперь, пока мы ждем вашего супруга, - сказала жена, - позвольте после ланча предложить прогулку по берегу моря, мадам...

- Просто Сусанна, - представилась соседка.

- Действительно, обойдемся без церемоний, - сказала Габриэлла. - Если такое горе, какие могут быть церемонии?..

- Я не выхожу на люди, - огорчилась дама, - боюсь.

- О, мадам, теперь вам нечего бояться - мы с вами и милянже, миллион ангелов!.. Погода весьма соответствует прогулке таких ненормальных, как мы: ветрено, дождливо, шторм! Что для нас может быть лучше? Натянем поглубже капюшоны дождевиков, завяжем шнурки и - вперед!..

- О да, - согласилась собеседница, - благодарю вас, мадам, мне сам Бог вас послал. Если еще и эксперимент наш окажется удачным... Я сейчас же звоню мужу и прошу приехать. Скажу, заболела. Как иначе оторвать его от бизнеса!..

Дама убежала, а мы заказали второй завтрак в номер.

---

После завтрака втроем пошли гулять.

Мы с соседкой, которая попросила называть ее на американский манер - Сус, а жену звала - Габ, степенно прогуливались по пляжу, а я бегал кругами и собирал раковины в поднятые полы ярко-желтого дождевика. Я был одет в обтягивающие брюки с начесом и резиновые сапоги. Дамы заметили, что мои ноги напоминают палочки, а вся громоздкая фигура - шарик на ножках, какие рисуют дети. К нам привязалась местная собачонка, чему я был очень рад.

Мы посидели немного на пляжных стульях с высокими корзинообразными спинками. Сусанна поделилась, почему она приезжает прятаться именно в это довольно пустынное место. Дело было в том, что в местной тюрьме сидел ее родной брат, и ей приходилось ходить к нему на свидания.

Тюрьма обслуживалась небольшим поселком, протянувшимся вдоль берега с подветренной, восточной стороны Острожного полуострова, вклинившегося в море тюремным мысом и живописным, округлым бастионом крепости. Раз в неделю вереница приезжающих на свидание людей выстраивалась у подножия цитадели и ждала своей очереди повидаться с заключенными, а Сус, проживающая здесь почти постоянно, могла видеться с братом еще и в будние дни. Все это было весьма проблематично из-за того, что она вынуждена скрывать лицо под густой вуалью.

- Вот бы у меня было полноценное лицо, я бы тогда развернулась! - вдохновенно говорила она. - Я попросту вызволила бы его оттуда, денег у меня хватает.

- Но, дорогая Сус, я полагаю, вашего брата хорошо охраняют, ведь тюрьма "Альбатрос" серьезная: здесь держат людей пожизненно!

- О да, - огорченно сказала женщина, - брату дали пожизненный срок. А что он сделал? Всего лишь был немного несдержанным. Застал жену с любовником и убил обоих, и случайного свидетеля. Любой на его месте поступил бы так же. В жизни он милый, скромный человек.

Габриэлла не стала спорить, сестра лучше знает своего брата.

- Дорогая, мне так хочется!.. - снова заскулила Сус тонким голоском. - Может быть, вы авансом подрисуете мне лицо? Или хотя бы какую-то часть его?

Нам не терпелось проверить действие рисования на сущность предметов, и Габриэлла согласилась.

После обеда Сус пришла к нам в номер и села в кресло между двух ламп: не хотели создавать теней в рисунке. Этого в ее настоящем лице и так было предостаточно.

Жена взяла кусок ватмана и быстро набросала овал. Габриэлла долго выверяла карандашом и пальцем соотношения глаза с половинкой рта и половинкой носа, наметила прямую бровь и, наконец, нарисовала глаз. А потом рядом - второй. Как будто приставила зеркало.

"Творчество глаза так захватило меня, - писала она впоследствии, - что я испытала экстаз сродни тому, какой я уже давно не испытывала в постели с любимым мужем, из-за его болезни. С большим трудом я остановила себя".

- Сус, дорогая, - сладко сказала Габриэлла, - вы должны меня понять. Я не могу рисовать вас дальше по известным причинам. Вы не должны обижаться на меня за то, что я желаю той же услуги от вашего мужа. Верните же мне лицо моего!..

Сус вскочила с кресла и понеслась к зеркалу. Она отогнула занавес вуали... Потом поторопилась прикрыть низ лица.

- О, Боже, Габ! - сказала она. - Спасибо! Теперь я смогу прикинуться какой-нибудь мусульманкой в чадре, смогу показать глаза, смогу их накрасить! Вы дали мне сильнейшее оружие, дорогая - глаза!..

Красотка кружилась по комнате, держа в руках небольшое зеркало, пока не заметила дверь в стене.

- Смотрите, а ведь это дверь между нашими номерами, - вдруг посерьезнела Сусанна и подергала ручку, - заперта. Я возьму это на заметку.

---

Сусанна принялась каждый день ходить в тюрьму. Пользуясь двумя прекрасными глазами и немалыми суммами, она пробивала свидания и планировала с братом тайный побег.

Через несколько дней, когда немного развиднелось, прилетел на вертолете муж Сусанны. Она действительно оказалась богатой. Муж ее опустился на крышу пансионата прямо из-под бахромой нависающих брейгелевских облаков.

Небольшой вертолет, вмещающий четыре-пять человек, выпустил двоих: хозяина и темнокожего пилота. Пилот ушел вниз, к администратору, а муж Сусанны, Пьер, проследовал прямо в ее апартаменты и поцеловал жену в лоб, весьма удивившись целостности этого лба.

Сус сразу сообщила ему цель ее вызова и поинтересовалась, взял ли он с собой грифели и пастельные палочки. Пьер обрадовался и выразил готовность начать мой портрет сразу после душа и легкого ланча, что он впоследствии и сделал.

Пьер был человек довольно худой, с горящими глазами и острым носом, он, по-видимому, обладал большой жизненной силой. Муж Сусанны казался бы моей полной противоположностью, если бы у меня было лицо. Пьер тщательно изучил мою фотографию и немедленно приступил к работе.

Скоро у него начало получаться: обрисовался контур и наметились основные детали, но Пьер остановился. Он решил отдохнуть и пообедать. Хотя рисовал он чуть быстрее, чем моя жена.

- Уступаю место вам, дорогая Габи, - сказал он, - надеюсь, вы работаете качественно и смогли бы пока закончить свою работу.

Я быстро понял, куда ветер дует. Габриэлла, конечно, тоже.

- Э-э-э... - сказала она Пьеру. - Давайте будем честными перед лицом нашего общего несчастья: я помогла вашей жене обрести три четверти облика, тогда как мой несравненный, чудесный муж до сих пор вынужден прятаться за очками, скрывая свое полное отсутствие.

- Но, - возразил Пьер, - мне приходится буквально восстанавливать его по фотографии, тогда как вы, дорогая, можете воспользоваться зеркалом и просто приставить его к лицу моей жены во время работы.

- Не могу не заметить вашего морального преимущества, мсье, но боюсь, вы можете просто улететь после получения портрета. У меня нет никаких гарантий. Вы должны меня понять.

Молодец, жена!..

- Хорошо, - сухо ответил Пьер, - я продолжу работу после обеда и доведу ее до определенного этапа, после чего вы закончите мою Сусанну.

Габриэлла промолчала. Я почувствовал, что дружба с Сус могла закончиться прямо здесь и сейчас. Я сидел с отсутствующим видом. Что я мог сделать?.. Пьер прошел к дверям и вернулся:

- Я чувствую несогласие в воздухе. Мы что, так и будем препираться, кто первый закончит портрет? Нам нужен Соломон.

Соломон не замедлил явиться.

---

- Дорогой, - мягко проворковала Сус половинкой рта, - думаю, нам надо поделиться с Габ нашими планами. Только так мы сможем завоевать ее доверие и завершить оба портрета...

Она набрала воздуху и начала:

- Я весьма уважаю твое благородное, как я успела заметить, самоотверженное устроение, дорогая, - обратилась она к жене после согласного кивка Пьера, - предполагаю даже, что ты пойдешь дальше и поможешь нам в одном щепетильном деле. Я уже рассказывала вам с Владимиром о своем намерении устроить побег брату Даниэлю, а для этого мне необходимо, конечно, мое лицо. Брат не заслужил такой жестокой кары за ошибки молодости. У нас с мужем есть очень успешный план по его вызволению. Если хотите, примите в нем участие и вы станете лучшими нашими друзьями, сможете приезжать, жить в нашем большом доме в Каннах. Лазурный берег станет вашим вторым домом!

- Хорошо, - сказала жена, - это меняет дело. Это даже интересно.

- О, мадам, простите мне мое недоверие к вам! - раскаялся Пьер и бросился рисовать Владимира, забыв про обед.

Габриэлла с Сусанной сели в углу и шептались, поглядывая на его работу.

Жена потом писала: "На рисунке проступало крупное лицо мужчины с неплохо прорисованной бородой и усами, из-под которых никак не получался рот. Пьер, наконец, оставил его и занялся носом и глазами. Нос у Владимира замечательный, монументальный, как он сам, большой и толстый, с малоразвитыми дужками ноздрей и утопающими в бороде выразительными носогубными складками. Брови густые и лохматые, а глаза не поддаются сравнению. Раньше я его так и звала: Синеглазка...

Пьер хорошенько выделил разрез глаз, наслаждаясь рисованием и не скрывая этого. Получились глаза отлично; чуть опущенные веки, четко очерченные ресницами, намекали на добродушную властность и излучали доброту. Даже я не смогла бы нарисовать лучше".

Я замычал. Рот совсем сковало параличом, но глаза!.. Жена подошла и вынула очки из-под моего хлопчатобумажного шлема. Я видел совсем иначе! Окружающие предметы не только обрели краски - они обрели смысл, красоту, невероятную притягательность!..

- Не получается рот, и все. Честное слово! - отчаянно произнес Пьер и бросил карандаш. - Я скоро протру в бумаге дырку.

- Отдохните, Пьер, - милостиво разрешила Габриэлла, - сходите и, как следует, поешьте. Я пока закончу портрет вашей супруги.

Я протестующе замычал. Но жена нетерпеливо заняла место художника, усадив перед собой счастливую Сусанну.

Вскоре портрет был готов. Мы трое заказали обед в номер и хорошенько подкрепились. Когда Пьер вернулся, он был в восторге и тут же принялся целовать красавицу-жену, чудесную круглолицую блондинку с ямочками на щеках, так что естественно, как и ожидалось, забыл про нас. Он увлек Сусанну в номер, и больше до следующего утра мы их не видели, а только слышали возбужденный шепот, ритмичные постанывания и странные шлепки.

Меня это немного раздражало: я не мог говорить по их вине. Габриэлла виновато хныкала, но постепенно успокоилась, потому что я радовал ее благодарными взглядами. Я научился смешно подмигивать, она то и дело хохотала, глядя на меня. Мы весь вечер играли в шашки, а ночью заснули в обнимку, чего уже давно-давно не бывало.

---

- В поселке скоро праздник двухсотлетия тюрьмы, - на следующий день сообщила нам Сус во время обеда в ресторане, куда мы теперь смогли спуститься, - я с утра сбегала в мэрию и предложила им организовать - конечно же, за свой счет - интересное праздничное мероприятие, во время которого планирую побег!..

Последние слова Сусанна сказала громким шепотом. Она была одета в чудесное серебряное платье с открытыми плечами и шлейфом. Красавица, что ни говори. Габ тоже принарядилась: на ней был серый свитер с оленями и розовые лыжные брюки с высокими альпийскими носками. У меня по-прежнему была замотана голова, потому что я все еще боялся сквозняков, и надеты очки. Без привычки я не мог без них.

Сус съела несколько ложек черепахового супа, не отрывая от нас сияющих победоносных глаз.

- И в мэрии были согласны?

- Конечно! Ведь это интересно! Мы сообразим драматическое представление, которое так и будет называться: "Побег из тюрьмы"!

- Ты с ума сошла, зачем такое название!

- В этом вся ирония! Это будет сногсшибательно, гениально! И никто никого не заподозрит! Позже я посвящу тебя в подробности. А теперь взгляни, дорогая, - сказала Сусанна, - что это с твоим мужем?

Я во время разговора тыкал ложкой мимо лица и проливал суп на бороду. Жена аккуратно обтерла меня салфеткой и не удержалась от намека:

- Позволь же узнать, Сус, когда твой благоверный закончит портрет Владимира?

- Ему повезло, что у него густая борода: совсем незаметно отсутствие рта! - попыталась увильнуть Сусанна.

- Это очень неудобно, уверяю тебя; неполноценность остается, и я настаиваю... - Габи теряла терпение.

- Не хотела огорчать раньше времени, Габ, но... моя вина безмерна. После того, как я вернулась из мэрии и рассказала Пьеру о договоре, он немедля вылетел для скорейшей подготовки операции. Он был так возбужден, что совершенно забыл о неоконченном портрете. Но не беспокойтесь и имейте веру! Это обязательно произойдет, как только Пьер снова ступит на нашу землю. Уверена, что он уже вспомнил и пожалел о своей оплошности!

- Что же, этого следовало ожидать. Ведь он так по тебе соскучился, - не без желчи заметила жена, наворачивая спагетти на вилку.

План заключался вот в чем. В разгар праздника по стене крепости должны были забираться по веревкам, установленным на лебедках, несколько скалолазов. Предполагалось, что наверху они устроят фейерверк и спустятся обратно с муляжами заключенных, потом сядут в катер и поплывут, стреляя и грохоча цветными ракетами. За ними в погоню пустятся доблестные охранники и схватят "бежавших".

- А вот этого не надо бы, - сказала я.

- Эту добавку придумал директор тюрьмы. Он даже хотел повесить муляжи за шею на стене крепости, но мы его отговорили.

- Что же собираетесь делать вы?

- Один из наших на стене крепости быстро повернет лебедку на 180 градусов и сбросит канат внутрь форта, где в это время будет гулять Даниэль. С вертолета мы зафиксируем его выход во дворик; это послужит сигналом к началу операции.

Даниэль схватится за веревку, его вытащат наверх и "превратят" в муляж. Все это время остальные скалолазы будут дымить и пускать фейерверки.

Дальше - катер. К моменту "захвата" в нем окажутся только муляжи. Куда же денется Даниэль?.. Его переоденут в гидрокостюм с аквалангом и сбросят в море. Первый этап будет завершен.

- То есть никто из тюремной охраны не увидит похищения?

- Надеюсь. Думаю, они оставят, как всегда, заключенного прогуливаться одного, а сами побегут взглянуть на праздник из окошка. Преступник обычно гуляет один. Дворик форта изнутри напоминает пятачок, окруженный крытыми галереями, расположенными одна над другой; вероятность того, что по какой-нибудь из них в этот момент будет проходить охранник, ничтожно мала.

Даниэля выводят, снимают через решетку наручники и оставляют. Падает веревка с большим узлом на конце, он садится на узел, и его мгновенно поднимают наверх. В стрельбе и дыму альпинисты хватают по муляжу, один берет Даниэля, включают лебедки и быстро спускаются. Если кто-то все же заметит исчезновение заключенного раньше времени, он не успеет поднять переполох до того, как Даниэль сядет в катер.

- Но как ваш брат сможет выйти на сушу незамеченным?

- Судно у всех на глазах обогнет оконечность полуострова и, сделав круг с наветренной стороны, вернется к публике, якобы возвращенный конвоем. Даниэля сбросят в воду именно там, у скал, где он вылезет на берег и найдет пакет с одеждой... твоего мужа!

- Что?!

- Да, дорогая. Даниэль, по счастью, такой же большой, как Владимир.

---

Через три дня прилетел вертолет с Пьером. Он привез с собой трех скалолазов, не считая Хозе, пилота, который тоже должен был выступать в подобном качестве.

Тем же вечером Пьер окончил мой портрет. Он чуть "отогнул" усы и хорошенько прорисовал губы.

Я почувствовал, что окончательно вышел из своей тюрьмы!

- Благодарю вас, уважаемый, - сказал я своему спасителю и сердечно пожал ему руку.

- У вас чудесный голос, - удивился Пьер.

Я развязал шерстяную шапочку и снял хлопчатобумажный шлем.

- Голова у меня больше не мерзнет, - сообщил я ко всеобщему восторгу и встряхнул отросшими волосами.

Жена бросилась меня целовать.

В предстоящем деле было одно затруднение: как вывезти Даниэля, не вызвав подозрений. Решили: лучше всего вертолетом. Но вертолет в первую очередь начнут проверять. А поездом, машиной - еще опаснее.

- Но мы можем провести его в гостиницу, а спрятать человека в вертолете - проще простого! - сказал я. - Сделайте из него сиденье для пилота, вот и все. Не будут же они брать на крышу поисковых собак.

Габриэлла взглянула на меня с восторгом.

- Не возьмут собак? Они же знают, что сбежавший - брат моей жены! - сказал Пьер. - Они всю гостиницу обшарят с собаками.

- Нет, но только вертолет, крышу и коридоры. А в номерах искать не имеют права. И видеокамер тут нет.

- О, вы мыслите в верном направлении!.. - Пьер казался ироничным.

Настал день праздника. Погода хмурилась, как нельзя, кстати. С утра накрапывал дождь, море волновалось. Несмотря на это, вертолет Пьера радостно наворачивал круги над фортом. Почти весь поселок во главе с мэром и начальником тюрьмы собрался на трибуны наблюдать представление.

Сначала "из моря" вышли русалки и под громкую музыку духового оркестра исполнили вальс с сетями. Девушки были в блестящих гидрокостюмах и самодельных париках из водорослей. В конце танца их захватили явившиеся невесть откуда охранники и с хохотом утащили в толпу. Потом с подошедших лодок выскочили одноглазые пираты и подверглись той же участи. Потом вылезали разные монстры, зомби и прочая нечисть, и доблестные охранники снова оказывались на высоте. В довершение с вертолета сбросили целый дождь из открыток с видом тюрьмы и большой цифрой 200.

Перед публикой стояли крытые столы, заполненные богатейшей закуской и возлияниями. Народ веселился изо всех сил. Кругом стреляли хлопушки и петарды.

Поглазев на представление с балкона, мы с женой стали собираться на прогулку.

- Денег, которые наши заговорщики потратили на этот праздник, хватило бы, чтобы подкупить все начальство тюрьмы, - сказала моя Габриэлла, - но поистине благородно отдать их на всеобщее увеселение. Эти люди довольны: они сроду не видели бесплатных пиршеств.

Я одобрительно хмыкнул и смешно подмигнул.

---

В разгар праздника в гостиницу вошел незнакомец.

Это был высокий европеец с окладистой бородой, элегантно одетый в дорожный серый костюм, с зонтом-тростью, с саквояжем, в светлом плаще и шляпе.

Приезжий закрыл свой огромный черный зонт и вошел внутрь. Это был поистине богатырь. Даже размер ноги у него внушал уважение.

- Могу я снять номер? - спросил незнакомец с небольшим восточным акцентом.

Он назвал свое имя. Хозяйка тут же оценила благосостояние вошедшего по виду, осанке, цвету кредитной карты и милостиво приветствовала его.

- О, простите, мсье, - добавила она, - гарсон убежал посмотреть на праздник. Но, я вижу, вы без багажа?

- Багаж я оставил на вокзале, а сюда решил прогуляться пешком. По дороге мне не попалась ни одна машина!

- Люди на празднике, мсье, это ненадолго, - сообщила хозяйка.

- Я наслышан о празднике двухсотлетия, мадам, и, возможно, скоро выйду прогуляться в ту сторону. А может, и нет. Я очень устал. Погода, знаете ли, не праздничная. Может быть, посмотрю на увеселение с балкона. У вас есть номер с балконом на самом верху? Я за ценой не постою.

Хозяйка обрадовалась, что сможет сдать еще один дорогой номер, и предложила богачу апартаменты рядом с "этими странными итальянцами", а также распорядилась обеспечить его завтраком.

Через некоторое время в крутящуюся дверь гостиницы, сделав несколько оборотов внутри вертушки, завалилась парочка приезжих идиотов: лохматая мегера в капюшоне и психически больной ее муж в желтом дождевике и огромных резиновых сапогах. Они возвращались со своей ежедневной прогулки по берегу моря с неизменным баулом собранных раковин, которые они затем бросали с балкона. Раковины вместо чаек попадали в пустующий цветочный газон. Ненормальные снимали дорогой номер, поэтому хозяйка их терпела и вежливо приветствовала. В ответ, как всегда, здоровяк даже не обернулся, а его юркая спутница с неожиданной доброжелательностью помахала ей ручкой и крикнула:

- Сегодня много раковин! Удачный день!

Как будто нет никакого праздника и никаких взрывов, фейерверков и громкой музыки.

Психи подошли к лифту, причем жена шла задом наперед и двумя руками тянула за собой медленно идущего и еле передвигающего ногами мужа. Они тоже уехали наверх.

Позже прибежал гарсон и сообщил невероятную весть о пропавшем из тюрьмы Даниэле:

- Мадам, вы не поверите: он просто исчез!

Хозяйка и ухом не повела.

- Исчез! Да это дело рук его сестрицы, помяни мое слово! Она устроила этот праздник. Думаешь, станут тратиться богатеи на увеселение простого народа без своей выгоды? Сроду не бывало!.. Расскажи, что видел.

Мальчишка с приплюснутым носом от напряжения даже косил глазами.

- Там представляли "Побег из тюрьмы"! Альпинисты поднялись на стену по веревке, запалили фейерверки, привязали к себе кукол в тюремной робе и спустились вниз. Потом сели в катер и умчались в море, туда, за мыс. Тогда наши охранники понарошку отправились в погоню и взяли их в плен.

Потом было так. Начальник тюрьмы сидел перед накрытым столом. Берет мобильник, слушает, вскакивает - бегом к берегу! Оказалось, из прогулочного двора пропал человек, а именно - брат мадам Сусанны! Ну, конечно, праздник был испорчен. Хотя от столов никто не думал отходить. Просто народ оцепили для допроса, а я еще раньше ускользнул и прибежал сюда.

- Молодец. Сейчас тут будет сильно натоптано. Бери широкую швабру и стой наготове.

Не успела хозяйка это сказать, как в холл ворвалась полиция во главе с начальником тюрьмы. Они тащили заплаканную мадам Сусанну. Из лифта, спустившись с крыши, с вертолетной площадки, вышел Пьер. Ему не дали подойти к жене.

- Простите, мсье, мы обязаны сначала допросить вас.

- Вы нас в чем-то подозреваете?

- Вы с женой подозреваетесь в организации побега вашего родственника.

- Как?! Даниэль сбежал? Но при чем тут я?... Подозрения на основании каких-то улик? - возмутился Пьер.

- На основании мотива.

- Мотив может быть истолкован неверно! Необходимы улики.

- Однако, мы надеемся, вы не откажете нам в допросе по свежим следам, мсье? - сурово настаивал комиссар полиции.

- Извольте. Но если моей жене станет плохо, я подам на вас в суд.

Хозяйка предоставила две комнаты для допросов.

---

После того, как следствие зашло в тупик, Пьер предложил главному полицейскому и начальнику тюрьмы в рамках следственного эксперимента пролететь над фортом на вертолете, на что они, конечно же, согласились.

Полетав немного, Пьер убедил их отпустить его домой: нужно было развезти по домам "артистов"-скалолазов.

- Вероятнее всего, ваш узник прячется внутри форта. Ведь если бы я хотел его похитить, господа, непременно сделал бы это с помощью вертолета. Но если я улечу, такой вариант отпадает, а значит, этот глупец все еще здесь.

Начальник тюрьмы задумался, а начальник полиции сказал:

- Мы не можем препятствовать вам с отлетом, так как прямой связи вас с побегом вашего родственника не установлено, но мы можем арестовать вашу жену и посадить ее под домашний арест, пока не проведем следствие.

- Я согласна, - заявила Сусанна, - только отпустите моего мужа.

- Я свяжусь с адвокатом! Я это опротестую! Мой родственник оказался идиотом, раз попробовал бежать из столь неприступного места, как эта крепость. Бессмысленно! Он в одночасье прибавил себе еще несколько пожизненных сроков, - горячился Пьер.

- Как он глуп, как глуп! - залилась слезами Сусанна. - Нашел, наверное, какой-нибудь старый туннель и сейчас бредет по нему! Умрет от голода и жажды, когда заблудится в подземелье!

- С чего вы взяли, что под тюрьмой есть туннель? - озадаченно спросил начальник тюрьмы.

- А разве нет? - удивилась женщина. - Он говорил мне как-то, что под древними крепостями всегда рыли туннели для вынужденного отхода. Канализационные стоки, там, тайные водохранилища. Вы что же, не знали об этом?

- Не морочьте голову, сестра осужденного! - закричал полицейский. - Вот завтра приедут следователи и все быстренько раскроют. А пока прощайтесь с мужем и отправляйтесь в свою комнату!..

Вскоре они поднялись на крышу и обшарили вертолет вдоль и поперек, а потом отпустили Пьера и его скалолазов восвояси. Вертолет улетел.

В гостинице оставили одного полицейского для охраны. Он дремал на диване, пока гарсон смывал с пола следы.

---

Через неделю все еще ничего не прояснилось.

Нам повезло, что никто не видел, как Даниэль поднимался на веревке. На это у Пьера тоже был готов план. Однако, обошлось. Пьера отпустили, а это значило, что его скалолазов не заподозрили в содействии побегу. Эта версия была принята самой первой, но ее быстро отмели за неимением веских доказательств и из-за очевидной простоты.

Охранялись вокзал и автостанция. Проверили русского, который прибыл в гостиницу во время праздника. Его звали Николай, документы имел хорошие. Оказалось, что русский приехал к морю на такси из Брюгге. Номера машины не запомнил. Попробовали найти водителя такси, однако, подходящего под описание не было.

Обшарили весь берег. Человек, совершивший побег, как сквозь землю провалился. Сусанна при каждом допросе начинала плакать и отрекаться от непутевого брата, чем всем порядком надоела: толку от нее не было.

На второй день поисков вызвали собак.

Собаки не нашли место в скалах, где Даниэль вылез на берег, и где его быстренько переодели. Но псы вывели полицейских к гостинице и начали лаять напротив входа. В холле они потеряли след.

- Какого х... ты тут делал! - кричал на охранника следователь. - Зачем позволил вымыть полы!..

Собак провели по этажам. В нашем коридоре собаки залаяли и уселись возле номера Сусанны. Следователь постучался и вежливо попросил впустить его.

- Какая глупость, - возмутилась Сус после того, как выслушала полицейского, - неужели вы не знаете, что я целый месяц по нескольку раз в неделю ходила на свидания с братом. Когда я выходила из тюрьмы, от меня воняло, как из старой пивной бутылки. Я никакими духами не могла перебить запах тюрьмы, приходилось без конца мыться в душе. Конечно, я приносила этот запах сюда... Говорят - не делай добра, не получишь зла! Вот как отблагодарили меня за праздник! Проверьте тут все! Проверьте под кроватью! Но не смейте пускать собак: я их боюсь. Они всегда на меня нападают. На этот случай у меня баллончик с такой страшной жидкостью, что никакая собака после этого не выживет, а если выживет, то нюх потеряет. Я за себя не ручаюсь!..

- Мадам, прошу вас, не тарахтите! - поморщился полицейский. - След тянется к вам, я обязан и уполномочен обыскать номер. Собаки здесь не нужны.

Следователь обшарил комнату и вышел на балкон.

- Кто ваши соседи? - спросил он.

- С одной стороны одна милая пара, с другой - тот русский, которого вы уже допрашивали.

- Хм, - сказал следователь и пошел знакомиться с соседями.

То есть - с нами!..

Мы с женой после столь удачной операции с побегом Даниэля и после того, как я обрел свое полноценное лицо, не могли нарадоваться друг на друга и провели в супружеских объятиях медовую ночь, болтая без умолку. Стук полицейского застал нас в постели и днем.

Жена вышла в неглиже и позволила смущенному следователю осмотреть помещение, где в кресле сидел я, замотанный донельзя, "психически больной", и пытался читать журнал в толстенных выпуклых очках, сквозь которые глаза мои выглядели устрашающе огромными. Осмотрев балкон, следователь под градом итальянских ругательств и угроз подать в суд за несанкционированный обыск с позором удалился, стараясь не смотреть на торчащие под прозрачной рубашкой соски Габриэллы, которые, сказать по правде, были хороши.

Потом блюститель закона проверил комнату другого русского - того Николая, который недавно вселился к Сусанне под бок, и нашел его спящим, с задернутыми шторами. Тот сказал, что провел весьма дурную ночь.

- Видимо, к перемене погоды, - оправдывался Николай, - понимаете, я всю ночь не спал из-за перепадов давления.

- Простите великодушно, - отвечал вконец смущенный следователь, - мы вас снова потревожили, а ведь вы приехали сюда отдыхать!

Но балкон все-таки проверил.

Больше нас не беспокоили.

Жена нежно, с опаской трогала мое вновь обретенное лицо. По сравнению с тем, что было год назад, отношения наши изменились. За год мы созрели, как пшеница, окрепли духом и, наконец-то, я стал полновластным хозяином над ней. Жена даже стеснялась передо мной раздеваться.

Я строго посмотрел на нее и сказал:

- Ну, девочка моя, теперь держись.

Вечер снова обещал затянуться до утра.

---

Пора заканчивать эту историю, в результате которой мы с женой обрели друг друга, обрели настоящих друзей, и притом богатых, с прекрасным домом в Каннах. Даниэлю повезло: он вскоре оформился садовником в доме своей сестры и жил там по подложным документам, которые Пьер хорошо умел изготавливать.

Следствие зашло в тупик и было прекращено из-за полного отсутствия улик.

Героем всей этой истории с побегом, был, конечно же, я, и получил за это огромный торт. И еще: меня пригласили в местный театр играть в пьесе Островского. В радостном порыве Габи даже хотела снова нарисовать мой портрет, но Пьер вовремя погрозил ей пальцем, напомнил, что он не очень хороший художник: в другой раз, может, и не получится выручить. Так что она воздержалась, утешила себя тем, что нарисовала портрет Даниэля. Ему вреда это не могло принести.

Мы хохотали, вспоминая беготню по комнатам с переодеваниями во время обысков, как мы с Сусанной заматывали в платки и разматывали меня, Владимира, превращая в Николая и наоборот.

Вспоминали, как Даниэль, выйдя на сушу в своем водолазном костюме, прятался в щели между скал, снимал акваланг, а моя жена спешно вынимала из баула снятое перед этим с меня тряпье и резиновые сапоги.

Дело было так: утром мы вышли на обычную прогулку за раковинами, как всегда, в самую плохую погоду, как будто не знали о предстоящем празднике. Так как все принимали нас за умалишенных, никто даже не пытался нам ничего сообщить. Мы с женой отошли подальше, спрятались в скалах, и там я переоделся в привезенный Пьером прекрасный костюм-тройку и светлый плащ. В кармане плаща мы обнаружили документы на имя некоего Николая с той самой старой моей фотографией, железнодорожный билет до Брюгге и записку с сообщением, где найти спрятанный по дороге саквояж с зонтиком.

Таким явился я в гостиницу и зарегистрировался под именем Николая. Никто никогда не видел моего лица. Так что никто ничего не заподозрил.

После того, как Габриэлла переодела и отправила меня в гостиницу, она встретилась с Сусанной, сбежавшей на минутку с праздника, и, пока стрельба и дым закрывали берег, они вытащили на берег Даниэля и спрятали его в скалах. Сусанна тут же убежала, а Габи велела Даниэлю поторопиться и натянуть мои штаны с начесом прямо на гидрокостюм. Сверху он надел резиновые сапоги.

Даниэль высокий парень, но не такой массивный, как я, поэтому Габи подложила ему на живот небольшую подушку, а сверху натянула свитер и застегнула молнию куртки. Главное, надо было спрятать голову. Поэтому жена обмотала его платком, привязала чуть ли не на нос накладную бороду, натянула на голову капор, сверху нацепила шапочку с ушами, капюшон куртки и фетровую шляпу с завязками. В это сооружение она всунула очки и повела спотыкающегося Даниэля - он ничего не видел перед собой - по пляжу, обучая его мелкой шаркающей походке и собирая раковины.

С помощью раковин замаскировали акваланг, который впоследствии спрятали в гостиничной кладовке среди десятка точно таких же, до лета не востребованных и запаянных в черные пластиковые мешки. Потом пробрались в гостиницу.

Я под именем Николая уже ждал их наверху, в третьем, снятом мной, номере.

Целый месяц, пока шло следствие, мы вчетвером весело проводили время. Между комнатами тайные дверцы были для нас открыты: один из альпинистов Пьера любезно предоставил нам ключи, изготовленные им собственноручно прямо на месте.

Даниэль прятался то там, то сям, а неподражаемый я обретался в двух лицах. Так и гулял: с Габриэлой выходил как ненормальный замотанный в платки псих в огромных сапогах и толстых кожаных рукавицах (некоторые женщины, такие, как хозяйка гостиницы, вполне могут узнать мужчин по их рукам), а потом шел гулять один, элегантно размахивая тростью-зонтом и очаровывая местных красоток.

Иногда мы выгуливали и Даниэля, чтоб не засиживался, но стали делать это только тогда, когда доподлинно узнали об отъезде следователей с собаками. Даниэль в совершенстве научился походке больного Владимира, а в остальном он почти не отличался от меня, даже мычал, как я.

Сначала из гостиницы уехала Габриэлла, вместе с переодетым Даниэлем. Они вызвали такси, добрались до какой-то пустынной железнодорожной станции, чтобы отвлечь таксиста, и ушли пешком в поле, оглядываясь, нет ли хвоста. Багаж они отправили заранее. Через несколько часов путники дошли до условленного пастбища. Оттуда их и забрал вертолет, но не Пьера, а взятый напрокат.

Еще через неделю Пьер вызволил и Сусанну, заручившись разрешением властей. На борт он взял также Николая, разыгравшего в фойе гостиницы сцену упрашивания: мол, ему срочно было нужно к заболевшей жене. Я хороший артист.

Так мы спасли Даниэля. Только хозяйка гостиницы никогда не переставала нас подозревать. Она ворчала:

- Не нравится мне эта компания. Слишком они заносчивые! Хоть убейте меня: не верю, что брата из тюрьмы вытащила не сестра!..

Впрочем, эта женщина, вероятно, просто нам завидовала.

А мы с любимой больше никогда не разлучались.

В феврале на Ривьере выпал снег, и все паучки-каракурты в нашем саду сдохли от холода.