Дорога тянулась вдоль поля. Катились волны шевелящейся травы. Чертополох, репейник, плыл медово-горький запах пижмы. И тишина мертвая.
"Ни души. Будто вымерло все. Хоть бы муха жикнула", - думал Демин, маршировал прямо по серо-синей дороге, свернул к лесу. Густой малинник оплели вьюн и паутина.
"Ни ягодки. Что ты вытворяешь?"
Сосняк - высокий, стройный и пустой, ни шляпки грибной, ни кустика костяники - сменился холодным ельником.
Между поднявшейся порослью елок и сосенок петляла тропинка. Дома были и не похожи уже на дома, будто привидения белым днем выползли из своих могил и оплыли. Покосились и проросли лесом. Крыши, стены дали корни. Белесые они висели в воздухе. Один из домов и вовсе смотрел на белый свет окнами, ушедшими под землю, выглядывая лишь верхними кромками их. Дверь затянуло, оплело паутиной.
Демин тихо выругался и полез через чердачное окошко. Оно оказалось совсем рядом и стояло распахнутым настежь, будто про него забыли. В доме поднялся шорох. Что-то метнулось в лицо. И еще... местные лесные голуби. Она их так назвала. Тощие, золотистые, похожие на саламандр с крыльями, с четырьмя лапами.
- Ну хоть не черти полосатые, с тебя станется. Хотя больше на них похожи эти голуби, - прошептал и настырно полез дальше. В самую гущу сосновой поросли и корней яблони. - Всегда у тебя яблони были чудесные, а тут дичка расползлась повсюду...
Демин теперь говорил. Он будто боялся остаться в тишине или хотел кого-то предупредить, что вот он - пришел, или страшился увидеть такое, отчего будет еще больнее, чем от вида уходящего под землю дома. Понятно, что-то пошло не так. И не сообщили ведь...
Продравшись среди корней, выпутавшись, почти выпав на старую лестницу, он стал спускаться вниз, в черноту, в холод могильный. Снизу шел тяжелый гул, переходящий в скрежет. На верхних ступенях все-таки засомневался, остановился. И выпустил светлячка. Буркнул ему:
Так они и вплыли с чердака в дом. Сначала уткнулись в стену, расписанную аэростатами и звездолетами, в углу угадывалась набросанная углем и затертая ладонью солнечная система. Корни прорастающих стропил уже почти скрыли стену, но виден был самый большой звездолет, похожий на паука.
Демин, чертыхаясь и шипя на "чертовы корни", шагнул в темноту, светлячок взлетел над ним, осветив все сверху.
Снизу, из-под пола, по-прежнему шел надрывный гул. В пыли, среди валявшихся стульев, какой-то канцелярии стоял обычный деревянный стол, на лавке, уронив голову на стол, отвернувшись от двери, сидела девушка. Руки ее были брошены, как если бы не было сил, она их и бросила. Проросший стол оплел ее ноги корнями.
- Ну что же ты, ну зачем... Что вы тут устроили? Ну не дура ли, - прошептал Демин, принявшись вытягивать ноги девушки из корней, снимать паутину с волос, длинных, русых, стянутых в хвост резинкой. Резинка порвалась, волосы рассыпались по плечам. - Кто же тебя так? Неужели Лешенька напоследок? Ну удалили его из эксперимента, но зачем ломать-то?!
Он сел на лавку, осторожно повернул девушку к себе. Поднял ее голову, взял лицо в ладони. Бледное, даже синюшное в холодном свете зависшего рядом светлячка. Глаза еще были закрыты, а губы криво усмехнулись.
- Лешенька. Там, внизу, биогенератор - выключи, - сипло прошептала девушка. Голос ее чуть дрогнул: - А потом тоже дурой назвал. Где он?
- А Лешенька твой счастлив, наверное. В новой группе, с Эльзой, в морской экосистеме, - проворчал Демин. - Ну что ты в самом деле, ну влюбился, ну бывает, что ты его возвращать сейчас рванешь? Ты как?
Светлячок повис между двумя лицами, освещая их. Теперь стало видно, что эти двое почти ровесники. И будто знакомы тысячу лет и понимали друг друга с полуслова, с одного взгляда. Только у него в тридцать два года виски седые и взгляд насмешливый, усталый, как если бы он сейчас не ждал ничего хорошего от ее ответа, он вообще не ждал ничего хорошего, разгребать-то ему. У нее же - в ее тридцать - нормальное земное притяжение, когда люди обеими ногами стоят на земле, отсутствовало полностью, глаза вечно смеялись, а на щеке отпечаталась деревянная столешница.
- Да ничего, обычный гипноз, Саша. Так и валялась бы тут, пока генератор заживо бы не похоронил. Хорошая кстати штука, за два месяца поле травы и лес. Экосистема восстановилась почти полностью. Роботы опять деревню начали строить, и вот... Гипноз этот глупый, зачем, не пойму, - девушка убрала его ладони и потерла щёку.
Криво улыбнулась, вскинула на него глаза. Подумала - что толку говорить, Демин вечно видит ее насквозь. Он подумал - а хорошо, что гипноз. Высокие ноты, это они. Лешев их терпеть не может. А кто может? Но он бы и ударил, с него станется. Умеет она иногда словами... или про науку свою зарядит...
Демин встал и, отыскав подпол, стал спускаться. Сказал уже оттуда:
- Как там было? "Учитель пения, хоть был женат, имел роман с географичкой, об этом знала вся школа". А... что-то там... Солистка Леночка... была влюблена в ударника, ударнику нравилась Оля, та, что играла на "Ионике", а Оле снился соло-гитарист и иногда учитель пения..." Такие дела. Кто снится тебе, Марта? Леший мне и сообщил, что, дескать, ты проросла в него корнями, тебя надо спасать или его, что он запутался. Поржал, сказал, что он дурак, и если ты заговоришь, то он опять останется и будет жалеть, что не ушел... Любит он театральное представление, знаешь ведь. Просил, чтобы ты его простила. Биостанцию чуть не угробили, черти.
- Что-то сломалось, да. Давно уже, - растерянно пробормотала Марта, уставившись в стол. - Я думала, что виновата, разлюбила его совсем, а он решил, что это он виноват. Работать как прежде вместе не получалось совсем. Мы кричали тут как придурки, а потом поняли, что все прошло и никто не виноват. Извини, Первый, не успела прибрать.
Гул стих. Послышалось чертыхание. В проеме подпола появился блок биогенератора, за ним поднялся Демин. Побагровев от натуги, он пропыхтел, ставя прибор на пол:
- Тяжеленный. Похоже, накрылся генератор ваш, менять надо. Пена пошла. Сколько раз говорил, прекрати меня называть Первым. Хотя бы, когда мы вдвоем.
Марта уже совсем пришла в себя. Ее тощая фигурка в светлом рабочем комбинезоне мелькала в пыли и сумраке, уклоняясь от корней и паутины. Рассыпавшиеся волосы она сунула за воротник комбинезона. И, отыскав в раздвижном шкафу резак, принялась мастерски резать корни. Быстро очистила часть стены, отошла в сторону, полюбовалась.
- Да ладно, Саша... Ты просто здесь, на Митре, главный. Смирись, - улыбнулась она, не оборачиваясь. - Случись что, ты ведь нас всех вытаскивать будешь. Мы, мечтатели, - дураки, кто-то должен...
Саша Демин и правда был здесь главный. Командир старенького исследовательского корабля "Краб", он находил время и для биоблока, и для блока терраформирователей, которые вцепились в Митру со своим экспериментом и не хотели отсюда улетать даже после неудачи, - серо-синяя пустыня вновь и вновь песком затягивала ровненькие лесополосы. Жуткие местные бури обрушивали облачные климат-платформы и топили - плавучие - в местном безымянном океане. Демин метался тогда между ними на своем двухместном спасательном боте с оравой роботов спасателей...
Замелькали тени в узкой полосе окошка. Тени качались и будто закрывали руками-не руками лица. Как в пантомиме. "Лица ли?" - думал Демин, глядя на них.
- Они ведь только привыкать начали, - сказала Марта. - Я только одну семью вис сюда привела. В семье восемь пар и восемь детей. Будто плачут? Не пойму я их, иногда они такие странные.
Тени склонялись, заглядывали в узкую щель в окне. Сновали беспокойно туда-сюда.
Марта стала дёргать окно, схватила резак, опять принялась пилить корни, теперь у стены с окном. Наконец открыла окно, вскинула руку, выставила ее. Маленькие узкие то ли ручки, то ли щупальца осторожно потянулись к ней, коснулись, отдернулись. Опять направились к ней, но сохраняли небольшое расстояние, словно опасаясь или не доверяя до конца.
- Все хорошо. Хорошо. Не бойтесь, - тихо сказала Марта, крутя головой и следя за движениями теней. - Ты знаешь, а их сегодня больше. Лешев смеялся, говорил, что они чуют любовь. Когда мы ругались, они исчезали совсем. А когда было все хорошо, они становились странными. Выползали отовсюду, кувыркались, грелись на солнышке, будто... у них на душе случилась хорошая погода... Вот как это запишешь в отчеты? Но почему они появились сейчас...
Она рассмеялась и замолчала. Демин улыбнулся за ее спиной и ничего не сказал. Существа за окном бегали уже как-то хаотично, сплетались в клубок, расплетались. Успокоились? Развеселились? Тонкие, бледные, похожие на земных саламандр. Длинные, сантиметров тридцать. Велись вялые споры о том, считать ли их разумными, зачем всякую странную живность считать разумной. Там, за пределами зоны, они серо-синего цвета, то агрессивные, шипящие, прячущиеся в почве, а то будто дохлые лежат прямо на поверхности, слившись с ней цветом и своей шероховатой кожей-шкурой. Кто-то настаивал, что они как черви - в дождь, кто-то утверждал, что у них общее сознание.
А здесь, в зоне, они совсем другие - то золотистые, то под цвет травы - изумрудные. Строят норы, или дома? И выходят из них даже днем, появляются возле станции и заглядывают в окна. Почему? Какое им дело до людей? Червям нет дела до людей... Но птицы тоже заглядывают в окна.
Они работали молча. Разгребли завалы обрубленных корней, очистили все стены. Стали видны стеллажи, стена видео связи, небольшая капсула для отдыха, похожая на аквариум, сейчас закрытая серыми жалюзи изнутри. Белые стены, изрисованные травами и цветами. Травами, тонкими как былинки, цветами бледными, будто из гербария. У Марты они вечно были такие. Наконец добрались и включили свет, теперь он лился теплый белый из невидимых светильников по периметру комнаты, будто ниоткуда.
- Дом лучше уничтожить, теперь здесь опасно жить. Роботы вывезут оборудование. А потом отстроим новую станцию, - сказал Демин. - Собирайся, поедем на облаке, пешком тебе не дойти. К тому же, надо увезти генератор. Забирай самое нужное, и пошли. Скоро здесь будет триста сорок пятое.
Он смотрел на Марту, на ее белое как стенка лицо. Она смотрела на окно, на тени, снующие за стеклом.
- Ну ты чего? - тихо спросил Демин. - Ничего же не случилось, ты вернёшься сюда...
Она кивнула. Выбрались всё также через чердачное окно. Было жарко и сухо, поднимался ветер. По зарослям неслись клубы пыли. Висы застыли, распластавшись на стекле как кленовые листья. Сейчас они были красные.
- Погода меняется. Если отсюда уйдет облачная платформа, вернется пустыня, - сказала Марта, глядя на вис. Она чихнула, тонкие ее пальцы раскрылись, повторяя очертания вис не касаясь. - Первым завянет поле, потом и деревья. Висы никуда не уйдут, они просто погибнут. Они почему-то не сопротивляются. Шипят, мечутся. Но ничего не делают, чтобы спастись. Валяются на дороге.
- Не нагнетай. Все будет хорошо, - сказал Демин.
"Вряд ли мы сюда вернемся, - подумал он, отворачиваясь от нее, от порывов ветра, щурясь, - с Земли требуют или результат, или сворачивать проект".
"Не вернусь сюда. Не вернусь. Не вернусь", - подумала она.
Всю дорогу к полю встречались висы, они лежали, распластавшись на земле.
Над полем, в полуметре от травы, зависла огромная облачная платформа. Толстая, плотная, белая. Из нее капало, тянуло холодом и сыростью. По ней сновали роботы, готовясь к отправке.
- Если я останусь, облако вернётся? - вдруг спросила Марта.
Она смотрела на облако, задрав голову, ветер распушил волосы, они то закрывали ее лицо, то взлетали. Демин посмотрел на Марту, как если бы ждал этого вопроса. Он скучающе сощурился, встал боком, закрывая Марту от ветра.
- Вернётся, - сказал он. - Я передам, что эксперимент не окончен, надо ждать результата. Ты и сама могла бы передать. И облако вернется. С новым генератором.
Марта кивнула, повернулась и пошла.
Демин крикнул:
- Я пришлю еды.
- А-а-о, - донеслось в ответ.
Демин перевел это для себя как "хорошо". И опять кивнул. Никому, в пустоту, в пыль.
Марта почти бежала по траве. Но, выйдя на дорогу, замедлила шаг, уставилась в землю под ногами. Потом пошла зигзагами и большими шагами, и кажется, на цыпочках.
"Там висы, понятное дело, - думал, глядя на нее Демин, - что тут непонятного. Другой бы и забыл бы уже про них, как... про червей, выползших после дождя. Никогда не мог наступить на них... Но она-то из-за вис и вернулась. Но неужели их там так много? Только что ведь шли, и встретилось всего лишь штук пять".
Демин забрался на платформу, которая принялась медленно взлетать. Сел на краю, свесив ноги, продолжая смотреть вслед Марте. Отправил робота за ней. Небольшой манипулятор, похожий на летучего паучка, ничего особенного, но поможет, если надо что перенести. Свет, тепло, связь через него будет, на первое время хватит. "А потом уже сам доберусь".
- Сопровождать, - приказал он роботу.
Вскоре фигурка Марты стала почти неприметной черточкой отсюда, с облака, а робот давно слился с мельтешившей зеленкой. Марта пробралась сквозь заросли, дошла до проросшего поселения, скрылась в доме...
Висами было усыпано все вокруг, как опавшими листьями. Красные и синие они лежали повсюду. Их лапы-руки иногда вздрагивали. Марта взяла одну вису. Та обхватила лапами ее руку, так и замерла... Прохладная, будто замшевая.
Забравшись опять через чердачное окно, вместе с летевшим за ней роботом, Марта с лестницы еще запустила голосом выключенную перед уходом систему дома:
- Привет, я пришла.
Зажегся свет.
Внизу было теперь пусто. Стол, лавка, спальный блок и видео панель на стене.
Корни и весь мусор Демин утащил подальше в заросли елок.
- По природе, нормально, деревянное ведь все, - сказал он, когда Марта включила вытяжку и принялась разводить утилизацию в своем маленьком контейнере-утилизаторе. - Ты тут неделю провозишься, а там лесной народ на норы и гнезда растащит. Может быть, - неуверенно добавил он, усмехнувшись.
Марта рассмеялась, но сопротивляться не стала, да и сил у нее не было, Демин это видел, от прежней Марты осталась тень. Будто выключили ее.
Она и теперь лишь бесцельно обошла дом, постояла перед рисунками, заплакала. И перестала. Скомандовала дому и роботу охранять. Забралась в спальный блок, открыв жалюзи. Закрытые шторы, жалюзи и двери она не любила. Виса на ее руке стала синей. И вдруг упала, свалившись бесформенным комком.
Марта вздохнула. Она некоторое время сидела на постели, обхватив колени. Рядом лежала виса, больше не шевелясь и принявшись бледнеть. Странное. Раньше она хватала этих существ, тащила в боксы, везла в переездные лаборатории, с кем-то спорила и ругалась, возвращалась сюда, а здесь вдруг все как-то понемногу налаживалось. А теперь будто выдохлась.
Потому что так безнадежно еще не было. Они, выходит, успели, вывели детей, или что? К этим особям, что в зоне, перебрались те, которые были вне зоны? Почему их сегодня так много? Но висы никуда не перебираются, они лежат, пляшут на месте или ползут в нору. Значит, у них вывелись дети здесь, в зоне - теплой и травяной, с дождями и не обжигающим солнцем.
Марта посмотрела на окно. Ночи на Митре нет, поэтому за окном было по-прежнему светло, но пусто. Ни пляшущих вис, ни тревожных и заглядывающих, никаких. Они все валялись кто где упали. Что-то с ними происходило.
Они будто пытались выжить по-своему, пассивно, лежа на дорогах и пустырях, уползая в норы и выползая лишь иногда, как если бы хотели жить, просто не за что было уцепиться, не хватало сил, своей энергетики, желания жить? И они цеплялись за эту их безымянную звезду, за свет, за что еще... за радость, идущую иногда от людей?
Посмотрела на робота-паучка, висевшего возле спального блока, как нормальный такой сторожевой пес возле собравшегося спать хозяина. Сказала паучку, зная, что Демин ждет от нее сообщение. Паучок замигал, принимая, передавая.
- Саша, возвращайся, пожалуйста, скорее. Они умирают. А при тебе они танцевали. Кажется, мне их не вытащить... одной. Пока не вытащить.