Тихонова Виктория Олеговна : другие произведения.

Влюблённая вдова

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Автор Тихонова Виктория Олеговна
  Год рождения: 28.01.1973; г Смоленск
  
  
  Влюблённая вдова
  Пьеса
  (год написания: 2011)
  Зарегистрировано РАО за Љ19254 от 01 марта 2012 года
  
  
  Татьяна Львовна - барыня, молодая вдова.
  Архип - старый управляющий.
  Клавдия - жена управляющего.
  Светлана - дочь Архипа и Клавдии.
  Нюра - племянница Клавдии.
  Тимофей - племянник Клавдии.
  Николай Осипович - барин, владелец соседнего имения, вдовец.
  Сергей Николаевич - сын Николая Осиповича.
  
  
  
  Действие происходит в имении вдовствующей барыни.
  
  ДЕЙСТВИЕ 1.
  Поочерёдно на сцену выбегают Светлана, Нюра, Клавдия.
  Светлана: Барышня приехала! Барышня приехала!
  Нюра: Ой, мамочки, сама барышня приехала! Настоящая! Барышня! Я ее увижу, настоящую барышню!
  Клавдия: Быстрее, быстрее, ставьте самовар на стол! Шевелитесь, бестолковые девки!
  Выходит Архип: Чего раскричались, курицы?
  Нюра: Дядя Архип, как же не кричать? Сама барыня приехала! Живьем!
  Клавдия: Тьфу, на твой язык!
  Нюра: Тетушка, ну что же вы плюетесь?
  Клавдия: На тебя мало плюнуть. Твой язык, Нюрка, да на мороз бы! Барыня два месяца как овдовела, а ты, что ж, думаешь о том, что и она тоже уже может не живьем приехать?
  Нюра: Так я ж, тетушка, наоборот радуюсь, что она жива еще.
  Клавдия: Ещё? Да она только жить начинает! Ей только тридцать годочков будет.
  Нюра: Вот, вот, горе-то какое! Ещё тридцать лет, а уже вдова.
  Клавдия: Какое ж это горе? Это гора с плеч! Муж ведь её, на полвека старше её был. Ох, и намучалась она с ним. Десять лет бедняга тащила на себе эту рассыпающуюся каменную глыбу.
   Архип: Ты на что это намекаешь, Клавдия? Что я тоже уже песок просыпаю?
  Клавдия: Не переживай, Архип, ты песок не просыпаешь. Ты - лаву извергаешь.
  Светлана: А что лучше, маменька, песок просыпать или лаву извергать?
  Клавдия: Даже и не знаю, доченька, что сказать. Если песок просыпается, значит, гора медленнее рассыпается - но всё так же тяжела. А вот если лава извергается, гора быстрее истощается, но по весу легче становится. А что лучше из этого, сама не пойму.
  Архип: Так что ж, Клавдия, я для тебя тяжелая ноша или нет?
  Клавдия: Получается, что не тяжелая.
  Архип: И я так думаю. Мне ж не восемьдесят годков, как барину было. Мне еще только семьдесят будет. И старше я тебя не на полвека, а всего на два десятка. Не могу я тебе быть тяжелой ношей. Вот ты - да, уже тяжела для меня. Если б я был лошадью, а ты моей наездницей, точно не выдержал бы.
  Нюра: Это о чем, дяденька, вы говорите?
  Клавдия: Да ты и жеребцом меня не выдерживал. Сдавал на первом же повороте.
  Входит Тимофей с чемоданами, за ним Татьяна Львовна.
  Клавдия, рыдая: Дорогая моя, Татьяна Львовна, наконец-то, наконец-то вы приехали!
  Татьяна Львовна: Клавдия, милая моя Клавдия, если б ты только знала, как тяжело мне было за последние полгода. Сколько я всего пережила и выстрадала!
  Клавдия и Татьяна Львовна обнимаются и громко рыдают.
  Татьяна Львовна, утирая слёзы, отходит от Клавдии: Клавдия, мне не верится, что я уже дома. Как же здесь тепло! Как же здесь спокойно душе моей! Дом, мой милый дом! И ты здесь, Архип! Здравствуй, здравствуй, Архип. Целует его в щеку. А ты всё такой же, ни капли не изменился.
  Архип: Правда? А мне кажется, что я постарел.
  Татьяна Львовна: Ты? Нет, Архип, - ты не постарел, ты - такой же, как и раньше. А вот мой покойный муж перед смертью так постарел, так сдал бедняга.
  Архип: Ещё бы, в его возрасте и не постареть?
  Татьяна Львовна: Да. А ведь вы с ним почти одного возраста были.
  Татьяна Львовна снова начинает плакать.
  Архип, возмущенно: Как это, одного возраста? Он намного старше меня. Да я по сравнению с ним еще о-го-го.
  Татьяна Львовна: Какая теперь разница, когда его уже нет?
  Клавдия: Ну что ж вы так убиваетесь? Сколько плакать-то?
  Нюра, подбегая к Татьяне Львовне: Радоваться надо, только жить начинаете!
  Клавдия, хватает Нюру за руку и оттаскивает в сторону: А ну, иди прочь!
  Нюра: Вы ж сами, тётушка, говорили, что гора с плеч и жить только барыня начинает...
  Клавдия: А ну, молчи, Нюрка!
  Татьяна Львовна вопросительно смотрит на всех присутствующих.
  Клавдия: Не обращайте внимания, Татьяна Львовна. Это племянница моя. Глупая она, дитё еще, сама не ведает, что говорит. Я вам писала, Татьяна Львовна, год назад, что сестра померла, и я привезла сюда своих племянников. Вы мне тогда в ответ написали, что не возражаете, если они будут жить со мной.
  Татьяна Львовна: Да, да, я вспомнила, девочка - Нюра и мальчик - Тимофей.
  Клавдия: Вот, они.
  Татьяна Львовна: А я уж было подумала, и в кого это Светланка такая уродилась? Хорошо, что это твоя племянница. А где же Светланка?
  Светлана: Я здесь. Здравствуйте, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: Все такая же скромная и милая. Здравствуй, девочка! Выросла как! Почти невеста.
  Светлана: Вы тоже не изменились, все такая же молодая и красивая.
  Татьяна Львовна: Клавдия, детям надо дать образование. Архип, обязательно выдели денег на учителя. Узнай, может в соседних имениях есть какой-нибудь учитель, что бы мог преподавать им сразу несколько предметов. Договорись об этом обязательно. Дети должны уметь читать, писать и считать. Из города с завтрашнего дня начнут перевозить мои вещи, там у меня очень много книг - покойный муж мой никогда не отказывал мне в покупке книг, так что чтение мы им обеспечим, а остальное всё, Архип, на твоей совести. Но это не значит, что они не будут помогать тебе, Клавдия, по дому. Учи их всему, что сама умеешь. И если они будут всему хорошо учиться, я куплю много красивой ткани, и ты им сошьёшь разные наряды.
  Нюра: А так, что же мы будем ходить, как оборванки, если не будем учиться?
  Татьяна Львовна: А ты, Нюра, ходи аккуратно и береги свою юбку. А вот когда будешь прилежной ученицей, тогда и получишь материал на новую.
  Светлана: Татьяна Львовна, а можно я сама буду выбирать книгу, которую захочу прочесть.
  Татьяна Львовна: Конечно, можно.
  Клавдия: А что ж с наследством старого барина?
  Татьяна Львовна: Я отказалась от всего в пользу детей моего покойного мужа. Пусть его дети делят всё между собой. Мне ничего не нужно. Мне вывезут только мои личные вещи.
  Клавдия: А как же вы будете выезжать в город? Где будете останавливаться, неужто в гостинице?
  Татьяна Львовна: Нет. Я вообще больше никогда туда не поеду. Я вернулась домой насовсем. И у нас очень много тут дел. А если вдруг и понадобится выезжать в город, то маленькую квартирку мы всегда сможем купить. Как ты думаешь, Архип?
  Архип: А что тут думать. Хозяйство у вас огромное. Доходы нормальные. А так как и вы ещё приехали, я думаю, дела пойдут ещё лучше.
  Татьяна Львовна: С завтрашнего дня начнем с тобой работать, введёшь меня в курс всех дел.
  Архип: Хоть сейчас, у меня всё в порядке. Могу наизусть воспроизвести всё, что и как у вас в хозяйстве.
   Татьяна Львовна: Во-первых, я не сомневаюсь в твоих способностях. Во-вторых, не у меня, а у нас. Если бы не вы с Клавдией, у меня ничего этого не было. Кому я ещё могу доверить моё имение, как не вам?
  Архип: Позволю себе полностью с вами согласиться, Татьяна Львовна.
  Клавдия: Может быть, отдохнёте недельку, а потом примитесь за дела? Вам, Татьяна Львовна, обязательно надо набраться сил.
  Татьяна Львовна: Сил у меня вполне хватает, а вот мысли и размышления уже давно пора переключить на что-то другое и чем быстрее, тем лучше. Поэтому, пожалуйста, не надо меня уговаривать, чтобы я отложила дела на потом. Надо учиться жить. Как сказала Нюра? Жизнь только начинается? Вот я и попробую начать новую жизнь.
  Архип: Да, жизнь прожить - не поле перейти. Где-то споткнёшься, а где-то будешь словно в гору ползти. Где-то будешь наслаждаться дождем, а где-то будешь прятаться от палящего солнца. А если окажешься на перекрестке дорог или перед выбором чего-либо - без помощи и подсказки или совета близких людей трудно будет разобраться. А если и окажется на твоем пути замечательная полянка - вряд ли сможешь на ней остаться надолго. Не позволено нам расслабляться, жизнь - она такая, передохнуть позволяет только на короткий период, а потом снова - в путь, в дорогу, по колдобинам набивать синяки да шишки. Только один Бог знает, сколько может выдержать человек, столько ему и даёт испытаний. У каждого ноша своя в этой жизни. Вот вы, Татьяна Львовна, можно сказать, что уже одну ношу перенесли на своих хрупких плечах. Теперь Бог должен вознаградить вас за стойкость, за вашу доброту, за ваше милосердие. И обязательно вознаградит.
  Татьяна Львовна: Спасибо, Архип, спасибо за добрые слова.
  Клавдия: Тимофей, бери чемоданы и неси в комнату Татьяны Львовны. А вы, девки, собирайте на стол, Татьяна Львовна с долгой дороги только, покушать ей надо.
  Татьяна Львовна: Нет, не надо ничего, я ничего не хочу. Пойду к себе, отдохну чуточку.
  Татьяна Львовна и Тимофей с чемоданами уходят.
  Клавдия: Светка, Нюрка, можете тоже идти к себе и отдохнуть. А через час и на стол соберем, посидим, чайку попьем с пирогами.
  Архип: Вот и ладненько, вот и хорошо. Теперь живее заживём. Всё станется как прежде.
  Нюра: Не было бы счастья, да несчастье помогло.
  Клавдия: Нюрка, опять ты болтаешь невпопад. Иди уже.
  Светлана: Пойдём, Нюра, пойдём. Что ты вечно лезешь, куда не следует?
  Нюра: А что я? Что я? Я правду говорю.
   Клавдия и Архип тоже уходят.
  
  ДЕЙСТВИЕ 2.
  Включается свет, выходит Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: Как приятно просыпаться в родном доме. Ощущение, как в детстве. Хочется закричать, как раньше, позвать маму, папу. Они прибегут и начнут спрашивать, почему я так рано проснулась и почему кричу, ведь весь дом ещё спит. Будут говорить, что воспитанные девочки не кричат и не бегают, а ждут тихонечко, пока кто-нибудь проснётся. А я начну оправдываться, говорить, что опять приснился страшный сон, или что я ждала, ждала, а никто так и не проснулся, никто ко мне не пришёл, и я подумала, что все про меня забыли. Мама с папой начнут меня жалеть, целовать и говорить, что они никогда меня не оставят, будут всё время рядом, со мной, что я единственная радость в их жизни. Как же вернуться в то время, в детство, когда вокруг царит любовь и доброта, когда нет житейских забот и невзгод? Если б можно было вернуться в прошлое и предотвратить трагедию потери родителей. Если б можно было их уговорить не ехать в пургу и остаться дома. Если б знать всё наперёд. Лучше б я устроила детскую истерику и не пустила бы родителей в дальнюю дорогу. Если б, если б, если б... но наверно, на всё воля божья. Видать суждено мне так прожить мою жизнь. Жаль, что никто и никогда не будет меня так любить, как мои родители.
  Входит Клавдия.
  Клавдия: Ой, это вы, Татьяна Львовна? А я думаю, что это слышится мне или не слышится, что кто-то тут есть. Дай схожу, погляжу. А это вы. Что ж так мало отдохнули?
  Татьяна Львовна: Не отдыхается мне, Клавдия. Вот, вдруг, воспоминания нагрянули. Родительский дом всё-таки. Всё о них напоминает, каждый уголок, каждая зановесочка.
  Клавдия: Да, тяжела была потеря. Сколько ж годочков уже прошло, а всё тяжко об этом вспоминать да говорить. Кто ж знал, что так оно всё случится, что сыночек мой и родители ваши погибнут. Молоденький он ещё совсем был. Да и ваши родители двух сироток оставили. Хорошо ещё, что братец ваш уже при своём деле был. А вот вы, моя миленькая, выросли сироткой, толком не познали родительской любви.
  Татьяна Львовна и Клавдия обнимаются и начинают плакать. Входит Архип.
  Архип: Что это опять здесь реки разливаются? Нельзя оставить без присмотра. Правда говорят, баба без дела - выть начинает. Вам что - занятия другого нет, как слёзы лить? А ну, разошлись в разные стороны.
  Татьяна Львовна и Клавдия отходят друг от друга. Татьяна Львовна вытирает слёзы носовым платком, а Клавдия фартуком.
  Архип: Носы свои утирайте и больше никаких слёз в этом доме! Понятно вам?
  Татьяна Львовна и Клавдия кивают головой.
  Архип: Жизнь и так коротка. Надо жить, наслаждаясь ею, а не ныть. Вы что же думаете, боженька вас на эту землю пустил, что б вы слёзы лили? А? Нет, говорю я вам. У каждого человека своя миссия на этой земле. И выполнять её следует, как положено. И говорю так потому, что знаю, у всех своя долюшка, своя судьбинушка. А если б все, чуть что, реки слёз лили? Что б было? Затопили бы всю землю! И были бы мы тогда с вами рыбами, а не людьми. Плавали бы в воде, мира настоящего не видели. Пирогов бы не ели.
  Из-за угла выглядывают Светлана, Нюра и Тимофей.
  Архип, продолжает отчитывать Татьяну Львовну и Клавдию: Праздников бы никаких не знали.
  Татьяна Львовна: Всё, всё, Архип, больше не будем. Обещаем.
  Клавдия: Ладно тебе, Архип, успокойся.
  Архип: А я спокоен. Спокоен я. А вот пироги твои нервничать начинают, слышишь запах уже пошел?
  Клавдия: Ой, батюшки, и, правда, пироги ж мои...
  Татьяна Львовна: Я помогу тебе, Клавдия.
  Клавдия, Татьяна Львовна и Архип уходят. Из-за угла выходят Светлана, Нюра и Тимофей.
  Нюра: И чего это он так разошёлся? Как он их отругал. И за что? Не понимаю.
  Тимофей: Если не понимаешь, значит не твоего ума это дело.
  Нюра: Ты, что же, хочешь сказать, что у меня ума не хватает?
  Тимофей: Может и так. Хватало бы, глупые вопросы не задавала бы.
  Нюра: А ты, значит, у нас такой умный, что всё понял?
  Тимофей: Конечно, понял.
  Нюра: Ну, и за что он их?
  Тимофей: Ну...
  Светлана: Ладно, не спорьте. Хватит уже.
  Выходят Архип и Татьяна Львовна.
  Нюра, подбегает к Архипу: За что это вы, дядя Архип, Татьяну Львовну и тётю Клавдию до слёз довели? Почему это они праздников никаких не знают?
  Все стоят, растерянно смотрят на Нюру.
  Нюра: А вы, Татьяна Львовна, больше не плачьте. Подумаешь, праздниками напугал. Я вас таким праздникам научу... каждый день веселиться будем, песни будем петь и танцевать. И никто не указ вам будет. Праздновать будете, сколько захотите. Слава богу, не бедно живёте. На все прихоти хватит.
  Татьяна Львовна: Хорошо, Нюра, будем все праздники отмечать, как скажешь. Только не смей так разговаривать со взрослыми. А теперь иди и попроси прощение у Архипа за свою грубость.
  Нюра, обиженная, подходит к Архипу: Простите меня, дядя Архип за то, что правду сказала.
  Архип: Ох, девка, ох, девка. Ну и заноза ты. Прощаю, только потому, что молода ты ещё и ничего не соображаешь, что и когда говорить.
   Татьяна Львовна: И никогда больше не лезь во взрослые дела. Если что-то и услышала, не следует совать свой нос, а то вырастит длинный-длинный. Поняла?
  Нюра: Поняла, Татьяна Львовна.
  Входит Клавдия.
  Клавдия: Татьяна Львовна, соседи наши приехали - Николай Осипович с сыном, Сергеем Николаевичем. Просить в дом или сказать, что вы сегодня не принимаете.
  Татьяна Львовна: Нет, нет, Клавдия, пригласи их в дом, раз уж приехали, надо быть гостеприимными.
  Клавдия: Но ведь вы только сегодня с дороги. А Николай Осипович не обидится и приедет завтра или послезавтра. Он поймет, он не обидчивый.
  Татьяна Львовна: Клавдия, пригласи гостей в дом. Неужели Николай Осипович проехал такой путь, чтобы его отправить назад домой.
  Клавдия уходит.
  Нюра подходит к Светлане и что-то шепчет ей на ухо.
  Светлана, подходит к Татьяне Львовне: Татьяна Львовна, вы не могли бы на одну минутку дать мне своё зеркальце?
  Татьяна Львовна достаёт и протягивает Светлане зеркало: Пожалуйста, возьми.
  Светлана подходит к Нюре и даёт ей зеркало. Нюра начинает разглядывать свой нос. Все очень внимательно следят за ней. Через несколько секунд Нюра отдаёт зеркало Светлане и опять что-то шепчет на ухо.
  Светлана, подходит к Татьяне Львовне: Большое спасибо, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: Всё хорошо?
  Светлана: Да. Похоже, что пока всё обошлось. Никаких изменений нет.
  Входят Клавдия, Николай Осипович и Сергей Николаевич.
  Николай Осипович: Татьяна Львовна, голубушка! Здравствуйте, здравствуйте, моя дорогая! Примите мои самые искренние соболезнования. Нас всех очень потрясла смерть вашего мужа. Как жаль, как жаль.
  Татьяна Львовна: Да, да. Здравствуйте, Николай Осипович.
  Николай Осипович: Вот, познакомьтесь, это мой сын, Сергей Николаевич. Только недавно приехал в родной дом. Мир повидал, всему чему можно научился, теперь прилетел в родные края. Надеюсь, что навсегда, что семьёй обзаведётся на родной земле, что...
  Сергей Николаевич: Папа, остановись уже. И позволь мне поздороваться с Татьяной Львовной.
  Берёт Татьяну Львовну за руку и нежно целует.
  Сергей Николаевич: Очень рад нашему знакомству. Очень рад видеть вас, Татьяна Львовна. Наслышан о вас много, но то, что вы такая красавица, мне никто никогда не говорил. Поэтому рад вдвойне, что могу теперь с вами общаться. Надеюсь, вы будете не против нашей дружбы.
  Татьяна Львовна: Большое спасибо, Сергей Николаевич, за лестные слова. Буду очень рада нашему общению.
  Сергей Николаевич: Позвольте поправить вас, Татьяна Львовна, я предложил вам дружбу, а не общение.
  Татьяна Львовна: Может быть, наше общение перейдёт и в дружбу.
  Сергей Николаевич: А сразу нельзя дружить?
  Татьяна Львовна: Почему же, можно. Но только не в данный период времени.
  Николай Осипович: Серёженька, отстань от Татьяны Львовны. Неужели ты не видишь, что она вдовствует. Так положено.
  Сергей Николаевич: Папа, опять ты вмешиваешься. Не надо мне мешать устраивать личную жизнь.
  Николай Осипович: Я не мешаю, а хочу тебе напомнить, что мы сюда приехали поговорить с Архипом по поводу зерна, но теперь уже и с Татьяной Львовной тоже. И Архип обещал нам показать жеребца. Ты помнишь?
  Сергей Николаевич: Да, папа, помню. Архип, здравствуй. Покажи, пожалуйста, папе жеребца.
  Архип: А вы как же? Уже не хотите посмотреть?
  Сергей Николаевич: Может и посмотрю, но чуть попозже.
  Николай Осипович: Серёженька, а может займёмся делами?
  Сергей Николаевич: Папа, вот иди и займись делами. Я тоже занят делом, очень важным и красивым.
  Николай Осипович: Ну, хорошо. Пойдём, Архип, покажешь мне всё и расскажешь.
  Клавдия, обращается к детям: А вы что рты разинули? Ну, быстро прочь отсюда.
  Все уходят. Остаются Татьяна Львовна и Сергей Николаевич.
  Татьяна Львовна: Скажите, пожалуйста, а какие у вас могут быть здесь дела? Почему вы не пошли со своим отцом и Архипом?
  Сергей Николаевич: У меня дела важнее, чем у них.
  Татьяна Львовна: Да?
  Сергей Николаевич: Конечно. Мы с вами соседи и нам надо о многом договориться.
  Татьяна Львовна: О чём же, например?
  Сергей Николаевич: Например, о нашем сосуществовании.
  Татьяна Львовна: Интересно. А мы что, можем помешать вам существовать? На ваши земли мы не претендуем. У нас своих предостаточно. Или, наоборот, вы претендуете на мои земли?
  Сергей Николаевич: Нет, ну что вы, Татьяна Львовна. Как можно, так подумать обо мне? Я порядочный, трудолюбивый, воспитанный сосед. Честный, весёлый, обаятельный, справедливый, грамотный, немного любознательный, где-то может даже застенчивый и стеснительный. А ещё очень ласковый.
  Татьяна Львовна: И это всё вы?
  Сергей Николаевич: Ну, да.
  Татьяна Львовна: Вы так много наговорили о себе, что, боюсь, я не запомню сразу столько информации. Слишком насыщенный вы какой-то получаетесь.
  Сергей Николаевич: А вы, Татьяна Львовна, просто запомните, что я хороший, очень хороший.
  Татьяна Львовна: Постараюсь, но не думаю, что это важная информация, чтобы держать её в моей голове.
  Сергей Николаевич: А вы постарайтесь поместить её в сердце.
  Татьяна Львовна: Вот как. Вы, Сергей Николаевич, случаем медициной не увлекаетесь?
  Сергей Николаевич: К сожалению нет. А что?
  Татьяна Львовна: У вас хорошие познания в анатомии. Может, подскажете, в каком органе должно быть негодование? Интересно, а куда можно поместить удивление или недовольство?
  Сергей Николаевич: Ну, уж точно не в печёнке.
  Татьяна Львовна: Не хватало, чтоб вы ещё и до моей печени добрались.
  Сергей Николаевич: Глупый какой-то разговор у нас получается.
  Татьяна Львовна: Не очень содержательный.
  Сергей Николаевич: И тему вы, Татьяна Львовна, какую-то навязали странную.
  Татьяна Львовна: Я навязала? Вы, Сергей Николаевич, первый заговорили о внутренних органах.
  Сергей Николаевич: Я говорил не об органах, а о чувствах. Это вы, Татьяна Львовна, всё воспринимаете непонятным образом. Вы, Татьяна Львовна, вообще понимаете, о чём я с вами говорю?
  Татьяна Львовна: О какой-то ерунде, но никак не о делах.
  Сергей Николаевич: Дела между нами могут быть только одни.
  Татьяна Львовна: Какие ж, если не секрет?
  Сергей Николаевич: Сердечные.
  Татьяна Львовна начинает смеяться.
  Сергей Николаевич: Что я сказал смешного?
  Татьяна Львовна: Наверно ничего, но если вам дать карты в руки, то вы будете похожи...
  Сергей Николаевич: На кого? Договаривайте, раз начали говорить.
  Татьяна Львовна: А вы что, сами не догадываетесь?
  Сергей Николаевич: Представьте себе, нет.
  Татьяна Львовна: Дорога дальняя, дела сердечные...
  Сергей Николаевич: Да, да, вы совершенно правы. Я точно помню, как год назад старая цыганка мне сказала: "Ждёт тебя, милок, дорога дальняя, дела сердечные... ".
  Татьяна Львовна: Как интересно. Вы, верите гаданиям?
  Сергей Николаевич: Нет. Но факт налицо. Я вернулся домой и встретил вас, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: А я-то здесь причём?
  Сергей Николаевич: Ну, как же? Вы, Татьяна Львовна, и есть мои дела сердечные.
  Татьяна Львовна: Ой, ли?
  Сергей Николаевич: Да, сердце и душу не обманешь. Вы - именно вы и есть моё счастье. Я это сразу понял, как увидел вас.
  Татьяна Львовна: А вдруг вы, Сергей Николаевич, ошиблись?
  Сергей Николаевич: Это исключено. Я никогда не ошибаюсь.
  Татьяна Львовна: В таком случае, мне вас очень жаль. Смею вас уверить, что на этот раз вы действительно обманулись.
  Сергей Николаевич: Нет.
  Татьяна Львовна: Да.
  Сергей Николаевич: Нет, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: Да, Сергей Николаевич. Я в этом уверена.
  Входят Николай Осипович и Архип.
  Николай Осипович: Ну, вот, они уже ругаются.
  Архип: Это хорошая примета. Значит, ищут равновесие в общении.
  Николай Осипович: Серёженька, зачем же ты злишь Татьяну Львовну? Ей и так наверно несладко, а ты её выводишь на такие эмоции.
  Сергей Николаевич: Папа, её эмоции меня совершенно устраивают. Они мне даже нравятся.
  Татьяна Львовна: Так значит вам нравится выводить меня на эмоции? Поэтому у вас душа так ликует.
  Сергей Николаевич: Вы прекрасны, Татьяна Львовна, когда злитесь. Вы превосходны.
  Татьяна Львовна: Николай Осипович, прошу вас меня извинить, но мне придётся вас покинуть. Дело в том, что я только сегодня приехала и чувствую себя неважно. Надеюсь, что вы не обидитесь. Я буду рада видеть вас в моем доме в любое время. До свидания, Николай Осипович. Сергей Николаевич, до свидания. Архип, проводишь гостей сам.
  Николай Осипович и Сергей Николаевич откланиваются. Татьяна Львовна уходит.
  Николай Осипович: Ну, вот что ты наделал? Зачем надо было злить Татьяну Львовну?
  Сергей Николаевич: Папа, она прекрасна. И она станет моей женой, когда закончится траур.
  Николай Осипович: Это она тебе сказала?
  Сергей Николаевич: Это я говорю.
  Николай Осипович: Значит, точно станет. К Архипу: Станет, уверяю. Он, как что скажет, так и бывает. С детства такой. Если что захочет, всё сбывается.
  Сергей Николаевич: Архип, пошли, покажешь мне жеребца.
  Архип: Но, мы только с конюшни...
  Сергей Николаевич: Вот и отлично, зайдём туда ещё раз!
  Сергей Николаевич быстро уходит, за ним спешат Николай Осипович и Архип.
  
  ДЕЙСТВИЕ 3.
  Следующий день. Утро. Татьяна Львовна сидит и рассматривает бумаги.
  Вбегает Сергей Николаевич.
  Сергей Николаевич: Здравствуйте, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: Здравствуйте, Сергей Николаевич. Что-то стряслось? За вами кто-то гонится?
  Сергей Николаевич: Нет. Да. То есть, за мной никто не гонится, но что-то стряслось.
  Татьяна Львовна: Что-то ужасное?
  Сергей Николаевич: Да, я сегодня не спал всю ночь.
  Татьяна Львовна: Действительно, это очень ужасно, Сергей Николаевич.
  Сергей Николаевич: Не смейтесь. Прошу вас выслушать меня серьёзно.
  Татьяна Львовна: Слушаю.
  Сергей Николаевич: Татьяна Львовна, я сегодня не спал всю ночь. Думал о вас, вернее будет сказать, о нас с вами. И вот что я решил, Татьяна Львовна, я вас люблю и хочу, чтобы вы стали моей женой.
  Татьяна Львовна: Это даже более чем смешно.
  Сергей Николаевич: Это не смешно, это всё очень даже серьёзно. И я вам повторяю, Татьяна Львовна, я вас люблю и хочу, чтобы вы стали моей женой.
  Татьяна Львовна: Скажите, Сергей Николаевич, а вы уверены в том, что говорите? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить.
  Сергей Николаевич: А можно у вас поинтересоваться, Татьяна Львовна, в чем подвох вашего вопроса?
  Татьяна Львовна: Можно. Если вы уверены, значит, это можно рассматривать, как ваше убеждение и ему есть доказательство или объяснение. А если вы не уверены, но говорите об этом, значит, Сергей Николаевич, это можно рассматривать как идею или мысль, которую вы вынашиваете в своей голове и ещё не решили, стоит ли ей существовать.
  Сергей Николаевич: А если это у меня исходит от души и этому нет объяснения?
  Татьяна Львовна: Значит, вы живете чувствами, а не разумом.
  Сергей Николаевич: Так что ж, я, по-вашему - глуп?
  Татьяна Львовна: Нет, просто ваши чувства, скорее всего, похожи на инстинкты.
  Сергей Николаевич: Замечательно, теперь я ещё предстал перед вами, как животное, которое живет позывами природы.
  Татьяна Львовна: Я этого не сказала.
  Сергей Николаевич: Но я это понял с ваших слов.
  Татьяна Львовна: Значит, вы, Сергей Николаевич, не так глупы, как хотите казаться.
  Сергей Николаевич: Я не хочу вам, Татьяна Львовна, ни казаться, ни мелькаться, ни маячить перед вами. Я просто хочу вас любить.
  Татьяна Львовна: Любите, я вам этого не запрещаю.
  Сергей Николаевич: Но я хочу вас любить, как это принято в природе. А без вашего согласия я этого сделать не могу. Хотя вы только что сказали мне: "Любите, я вам этого не запрещаю". Значит, вы, Татьяна Львовна, согласны!
  Татьяна Львовна: Понимайте, как хотите.
  Сергей Николаевич: Насколько я знаю, если женщина говорит "нет" - это значит "да". А если она говорит "понимайте, как хотите" - это значит, либо она безразлична, либо сама еще не решила, чего хочет. Так что же вы все-таки имели в виду?
  Татьяна Львовна: Пусть это останется моим секретом.
  Сергей Николаевич: Значит, мне надо найти ключик, чтоб разгадать секрет?
  Татьяна Львовна: Ищите, может быть, что-нибудь найдете.
  Сергей Николаевич: Ну и колкая же вы, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: А вы - хам.
  Сергей Николаевич: Не соглашусь. Я ни разу вас не оскорбил. Я всего лишь говорю, что хочу, чтоб вы были моею.
  Татьяна Львовна: А я говорю, что без чувств я не могу быть вашей.
  Сергей Николаевич: А кто сказал, что у меня к вам нет чувств?
  Татьяна Львовна: Вы! Вы просто истинный самец!
  Сергей Николаевич: Прошу извинить за любопытство, но какой породы самцом вы меня представляете?
  Татьяна Львовна: А это что, так важно для вас?
  Сергей Николаевич: Да. Хотелось бы знать, Татьяна Львовна, с кем вы в скором будущем будете проводить дни и ночи.
  Татьяна Львовна: Вы просто - упрямый осел.
  Сергей Николаевич: О, как замечательно, значит, вы будете моей ослицей.
  Татьяна Львовна: Как вы смеете разговаривать так со мною? Я, между прочим, вдова. И у меня траур.
  Сергей Николаевич: Прошу заметить, Татьяна Львовна, вы очень привлекательная вдова и к тому же, как мне кажется, нераскрывшийся бутон, так как, думается мне, что ваш супруг, навряд ли мог в своем возрасте вкусить всю прелесть розы.
  Татьяна Львовна: Вы просто дерзкий тип! Как вам не стыдно?
  Сергей Николаевич: Мне не может быть стыдно. Я же ведь осел! И прошу заметить, Татьяна Львовна, я нисколечко не оскорбился вашим комплиментом. Так как у меня очень богатая фантазия, и я уже дождаться никак не могу, когда у моей любимой ослицы пройдет траур, чтобы я мог насладиться ею как стаканом самого выдержанного вина в мире.
  Татьяна Львовна: Пойдите прочь! И больше никогда не смейте приходить в мой дом.
  Сергей Николаевич: Конечно же, я уйду, так как мне совесть не позволяет ухаживать за женщиной, когда она в трауре. Но заезжать к вам в гости я всё же буду. Нет, нет, не возражайте. Заезжать я к вам буду только вместе с моим батенькой. Обещаю, что один не переступлю вашего порога, только вместе с Николаем Осиповичем. А вот через десять месяцев, когда вы снимите с себя траур, я приеду один, и вы броситесь мне на шею, и будете слезно просить, чтобы я вас любил.
  Татьяна Львовна: Такого не будет никогда.
  Сергей Николаевич: Как я люблю вас за ваше противоречие самой себе. Как вы милы, когда злитесь. Вы сказали мне: "Никогда!", а сами подумали: "Быстрее бы прошел траур!" Вы честны перед собой, браво. Не каждая вдова выдерживает время траура, в основном они все претворяются, что в трауре, а на самом деле живут такой распутной жизнью.
  Татьяна Львовна: Замолчите, иначе я вас ударю.
  Сергей Николаевич: Могу вас уверить, этим вы сделаете только больно себе. Разве можно такой маленькой и нежной ручкой бить по такому, как я.
  Татьяна Львовна: Почему вы не договариваете? С чем вы хотели себя сравнить? Позвольте, я угадаю. Например, вы могли бы сказать, как я - дереву. Тогда - да, мне не стоит вас бить, могу причинить себе боль.
  Сергей Николаевич: Я бы был не против, если б у вас возникло желание не ударить меня, а погладить и приласкать.
  Татьяна Львовна: Для чего мне это делать с деревом? Для этого у нас на печке есть кот. Пушистый и ласковый.
  Сергей Николаевич: Поверьте мне, Татьяна Львовна, я тоже ласковый. Может не такой пушистый, но это можно исправить, я могу отрастить себе бороду. И тогда буду и пушистым, и ласковым.
  Татьяна Львовна: А еще вам придется научиться ловить мышей, для того чтоб получать поощрения.
  Сергей Николаевич: Из ваших нежных рук я согласен получать поощрения в виде окорока или тушеного мяса. Надеюсь, вы же не будете меня угощать молоком или сметаной? Или вы не умеете готовить? Может вы даже не знаете, что такое кухня? Нет, нет, не надо так расстраиваться, я терпелив и могу подождать, пока вы, Татьяна Львовна, научитесь стряпать сами. У вас до конца траура предостаточно времени, чтобы научиться всему, чему необходимо владеть моей жене.
  Татьяна Львовна: Могу вас разочаровать, Сергей Николаевич. Учиться мне ничему не придётся. Я всё умею делать, что необходимо женщине в моём возрасте.
  Сергей Николаевич: Я нисколько не разочарован, наоборот, восхищен вами. У нас будет больше времени для того, чтобы подготовиться к совместной семейной жизни. Я буду вам рассказывать, как быть покладистой и правильно любить и уважать своего мужа.
  Татьяна Львовна: Сергей Николаевич!
  Сергей Николаевич: Не надо мне возражать! Привыкайте к тому, что вам придётся меня слушаться!
  Татьяна Львовна: Покиньте, пожалуйста, мой дом.
  Сергей Николаевич: С удовольствием, моя прекрасная роза. И пусть ваши шипы сегодня колки, но, я надеюсь, что со временем они станут более мягки и приятны.
  Сергей Николаевич уходит. Татьяна Львовна начинает нервничать: то возьмёт бумаги, то положит, то читает их. Зовёт Архипа и уходит его искать.
  На сцену выходят Нюра и Светлана.
  Нюра: Видела, как он в дом влетел? Даже ни с кем не поздоровался. Как будто нас и нет. Незаметные мы с тобой для него.
  Светлана: Влетел - ладно, а вот вылетел ещё красивее. Как орёл пронёсся. Расставляет руки в стороны, пародирует Сергея Николаевича. Крыльями своими машет, чуть гусят не потоптал. Те пищат, а он несётся по двору, несётся, как будто его пчёлы покусали.
  Нюра начинает смеяться над Светланой.
  Светлана: Тихо, ты. Не смейся, а то маменька услышит, ругаться будет.
  Нюра: Чего это?
  Светлана: Забыла? Траур у нас. Барыня вдовствует.
  Нюра: И когда уже этот траур её закончится?
  Светлана: Когда одежды черные снимет, тогда и закончится. Вот тогда мы с тобой и будем опять дурачиться да смеяться.
  Нюра: Эх, мне б такую юбку, как у барыни.
  Светлана: А ты, Нюра, исполняй свои обязанности хорошо да учись, как барыня велела, вот и будет тебе новая юбка. Барыня слов на ветер не бросает и не врет никогда. Обещала ткань купить, значит купит.
  Нюра: А может она мне свою юбку отдаст? Мне-то не обязательно новую, я могу и в её походить.
  Светлана: В траурной? В черной? Зачем она тебе?
  Нюра: Светка, какая же ты глупая. Черная юбка не так марается, то есть марается так же, но на ней не видно пятен, как на моей. И руки об неё вытирать можно. И стирать её реже можно.
  Светлана: А вот я себе черную юбку не хочу. Всё-таки она траурная.
  Нюра: Да, наверно ты права, ещё за мужем не была, а уже траур на себя надевать. Неправильно. Сначала надо замуж выйти, а вот потом уже можно и черную юбку носить.
  Светлана: Ты, что, Нюрка, при живом муже будешь вдовой выряжаться?
  Нюра: И это тоже верно. Тогда, что ж это получается? Всю жизнь придётся ждать, пока чёрную юбку можно будет носить.
  Светлана: А ты выходи замуж за старика и всю жизнь не придётся ждать. Годков может десять-пятнадцать.
  Нюра: Жалко его будет, когда умрёт.
  Светлана: Кого?
  Нюра: Мужа моего старого - Сергея Николаевича.
  Светлана: А зачем тебе Сергей Николаевич? Ты за отца его выходи, вернее будет.
  Нюра: И то, правда. Пока ещё подрасту, он старее станет.
  Светлана: И из-за чёрной юбки ты готова выйти замуж за старика?
  Нюра задумывается.
  Нюра: Нет, наверное, не готова. Буду в своей ходить, пусть марается.
  Нюра и Светлана начинают смеяться. Входит Клавдия.
  Клавдия: Вы чего тут, трещотки, шумите?
  Светлана: Мы тихонечко, мама. Мы же никому не мешаем.
  Нюра: Тётя, а вы видели Сергея Николаевича?
  Клавдия: Он здесь?
  Светлана: Нет, уже улетел.
  Клавдия: Ну-ка, объясните мне, что тут произошло?
  Светлана: Он приехал, сначала влетел в дом, а потом как вылетит!
  Нюра: Он ей и в любви признался! И комплементы всякие говорил, розой называл. А она всё никак его не любит. Твердит одно, что она вдова. Побить его хотела. Я б за таким красавцем - хоть куда.
  Клавдия: Ты что же подслушивала?
  Нюра: Я только один раз. Я только одно слово услышала и всё.
  Клавдия: Одно слово?
  Нюра: Ну, не одно. Всё я слышала.
  Клавдия: Вот я тебе задам!
  Нюра убегает, за ней Клавдия, следом Светлана.
  Входят Татьяна Львовна и Архип.
  Татьяна Львовна: Знаешь, Архип, смотрю я твои записи и ничего не понимаю.
  Архип: А чего тут понимать? Вы ничего не поймёте, раз уж он вам в голову засел.
  Татьяна Львовна: Кто он?
  Архип: Известно кто - Сергей Николаевич. Невозможно сразу двумя полушариями думать. Надо либо левым, либо правым. Так как одно полушарие у нас думает о работе, а другое о любви. Совместно не могут. Природа нас так сотворила, по-другому никак. Вот и путаются ваши мысли в голове. Равновесия не будет: либо влево, либо вправо.
  Татьяна Львовна: Архип, ни в кого я не влюбилась.
  Архип: А вы, Татьяна Львовна, глазки не прячьте. Я и так всё вижу и понимаю. Ну, допустим, пока ещё не влюбились, но то, что он вам в голову засел я наверняка вижу. Потом влюбитесь. Лучше приглядитесь к нему хорошенько, он человек деятельный, умный и трудолюбивый, за границей долго жил, научился там всякому. Он сюда вернулся в родной дом потому, что жизнь в городе его не радует, как других. Ему на природе нравится жить, хозяйство вести, скотину любит, землю любит. Вот вчера меня замучил вопросами, как и что я делаю. С конюшни почти час не выходил, всех лошадок погладил, с каждой поговорил. Жеребец ему наш сильно приглянулся. Сказал, за любую цену его купит, какую я назову. Баньку новую сходил поглядел, которую мы ставим, много дельных советов дал. Словом, Татьяна Львовна, лучшей кандидатуры для вашего будущего мужа нет.
  Татьяна Львовна: Ох, Архип, и ты туда же. Я же ведь была уже замужем. Неужели ты думаешь, ещё раз можно выйти? Что люди-то скажут?
  Архип: А что нам люди? Первый раз вы вышли замуж по необходимости. А теперь уже пора и по любви жизнь строить. Вы, Татьяна Львовна, ещё молоды. Вам семья и детки нужны. Нельзя себя в заточении оставлять.
  Татьяна Львовна: Архип, а как ты думаешь, Сергей Николаевич серьёзно ко мне относится? Или он просто ведёт игру.
  Архип: Мне кажется, что он влюбился в вас с первого взгляда.
  Татьяна Львовна: Хотелось бы в это поверить.
  Архип: А вы верьте. Нельзя людям не доверять. Слушайте своё сердце, Татьяна Львовна, что оно вам подскажет.
  Татьяна Львовна: Спасибо тебе, Архип. Спасибо. У меня кроме тебя и Клавдии никого роднее нет. Спасибо, что относитесь ко мне по-доброму, как к дочери.
  Татьяна Львовна и Архип обнимаются.
  
  ДЕЙСТВИЕ 4.
  Татьяна Львовна, Светлана, Нюра - вышивают. Тимофей.
  Нюра: А вам, Татьяна Львовна, нравится, как Сергей Николаевич за вами ухаживает?
  Татьяна Львовна: По-твоему, он за мной ухаживает?
  Светлана: А мне кажется, что это не ухаживание, а проявление внимания. Настоящие кавалеры ухаживают не так.
  Нюра: Но ему же ведь нравится наша барыня!
  Татьяна Львовна: Я не могу ответить, нравится ли мне то, как он проявляет ко мне внимание. Я не могу ни порицать, ни одобрять его действия, так как я даже и не думаю об этом. У меня просто нет для этого свободного времени и желания. Сейчас важнее заняться домом и хозяйством. Нам необходимо точно решить, что и сколько сеять весной и сколько оставить про запас. Чтобы на следующий год не оставить скотину голодной. Надо решить, сколько бычков оставить, одного или двух.
  Светлана: А все-таки, Татьяна Львовна, вы хотели бы, чтобы он вас поцеловал?
  Татьяна Львовна, мечтая: Конечно.
  Нюра: Какой кошмар. Целоваться с быком.
  Светлана: С каким быком?
  Нюра: Ну, я не знаю, с одним или сразу с двумя. Сколько барыня решит их оставить?
  Тимофей: Татьяна Львовна, а вы уже решили, сколько жеребят будете оставлять? Или продадите всех?
  Татьяна Львовна: А ты как думаешь, Тимофей? Как лучше сделать?
  Тимофей: А я б ни одного не продавал. Вон сколько у вас землицы много. А её обрабатывать надо. Кони, они ж тоже живые и устают, а так, если не продавать их, то можно было бы, по очереди в поле на работы коней брать.
  Нюра: Это он так говорит потому, что больше всего в жизни коней любит. С детства, как ходить научился - в конюшне сидел.
  Тимофей: А кто ж их не любит?
  Татьяна Львовна: Мы обсудим с Архипом и Клавдией, сколько нам надо жеребят оставить.
  Тимофей: Татьяна Львовна, пожалуйста, от Звездочки не продавайте жеребёнка. Уж очень хорош он, смышлёный, по глазам видно, и ноги крепкие.
  Нюра: Видели б вы, Татьяна Львовна, как он с этим жеребёнком нянькается. Всё свободное время с ним проводит. А я только и бегаю в конюшню за Тимофеем целый день. Не дозовешься его, чтоб воды в дом наносил.
  Тимофей: А что ты ябедничаешь?
  Татьяна Львовна: Тихо, тихо, только не начинайте, пожалуйста, ругаться. А ты, Тимофей, пообещай, что будешь по дому всю работу вовремя исполнять, а я тебе тогда подарю этого жеребёнка. Он будет твой навсегда.
  Тимофей: И имя я ему сам придумать могу?
  Татьяна Львовна: Можешь, только тогда, когда мне дашь честное слово исполнять все свои обязанности по хозяйству.
  Тимофей: Честное слово, Татьяна Львовна. Обещаю. Всё сделаю, что ни скажите. А имя я ему уже придумал, я назову его Бублик!
  Татьяна Львовна: А почему Бублик?
  Тимофей: А я их больше всего в детстве любил. Мама нам всегда их покупала.
  Татьяна Львовна: Ну, хорошо, это твое право.
  Входит Клавдия.
  Клавдия: Татьяна Львовна, соседи наши приехали, Николай Осипович с сыном.
  Татьяна Львовна: Ну, так приглашай их в дом.
  Клавдия: Они с Архипом пошли смотреть жеребят. Говорят, что купить хотят несколько, вот и пошли на конюшню.
  Тимофей, жалобно: Татьяна Львовна!
  Татьяна Львовна: Беги на конюшню, Архипу скажешь, что Бублик не продаётся, что я его тебе подарила.
  Тимофей: Спасибо, Татьяна Львовна. Убегает.
  Нюра: Вон как побежал, лучше б он так за водой бегал.
  Светлана: Теперь будет и за водой, и за дровами, и за всем, чего ни попросишь.
  Клавдия: Балуете вы их, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: На то они и дети, чтоб их баловать. Вот вырастут, тогда спрос будет больше. А сейчас, что самое главное?
  Светлана и Нюра в один голос: Чтобы мы слушались и учились.
  Татьяна Львовна: Умницы. Вот идите и читайте книжки.
  Нюра: Тимофею жеребёнка подарили, а нам никак ткань не закажете, а ведь обещали, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: Нюра, я уже всё заказала. К концу следующей недели ткани вам привезут.
  Светлана: Спасибо, Татьяна Львовна.
  Светлана и Нюра уходят.
  Клавдия: Вы, я вижу, рады, что Сергей Николаевич приехал.
  Татьяна Львовна: Я всем рада. Надо дружить со всеми соседями.
  Клавдия: Но Сергей Николаевич к вам относится не по-дружески. Он видит в вас свою будущую жену.
  Входят Николай Осипович и Сергей Николаевич.
  Николай Осипович: Здравствуйте, Татьяна Львовна. Рад, рад вас видеть.
  Татьяна Львовна: Здравствуйте, Николай Осипович. Я тоже очень рада видеть вас.
  Сергей Николаевич подходит к Татьяне Львовне.
  Сергей Николаевич: А меня, Татьяна Львовна, вы тоже рады видеть?
  Татьяна Львовна: Я рада всем соседям.
  Сергей Николаевич: Но мне вы должны быть рады больше, чем всем другим.
  Татьяна Львовна: Почему вы так решили?
  Сергей Николаевич: Вы сами знаете почему. Секрет находится у вас в сердце.
  Николай Осипович, подходит к Татьяне Львовне: Татьяна Львовна, милочка, у вас болит сердце? Я вас понимаю. Когда моя жена умерла, я тоже очень долго болел. Как видите, я до сих пор не женился второй раз. Боюсь, никто уже не скрасит моего одиночества. Я очень скучаю по матери Серёжи.
  Татьяна Львовна: Я понимаю вас, Николай Осипович. Я тоже очень скучаю по своему мужу. Мы с ним были дружны, он меня очень многому научил. Лучшего друга и собеседника мне никогда не найти. Мы с ним везде и всегда были вместе. Посещали различные лавки, покупали много разной литературы, а потом читали её вместе. Любили прогуливаться по вечерам в парке. Не пропускали ни одной новой постановки спектакля. У нас с ним были свои секреты, мы очень любили с ним шалить и разыгрывать его друзей. Бывало, вечером позовёт меня к себе и говорит: "Давай завтра посетим кого-нибудь и сотворим там что-нибудь". И мы сидели с ним, иногда почти до самого утра и придумывали, чтобы нам вычудить и с кем, а главное - чтобы на нас не пало подозрение.
  Николай Осипович: И что же вы вытворяли, Татьяна Львовна, расскажите, если не стесняетесь.
   Татьяна Львовна: Правду, сказать, даже немного стыдно за наши проделки. Но так уж и быть. Один раз на одном из праздников мой муж поспорил со своим старым другом и тот назвал моего мужа плешивым и старым котом. Мой муж очень огорчился и мы уехали, ни с кем не попрощавшись. Так что же вы думаете, он придумал? Утром прибежал ко мне, сказал, чтобы я как можно быстрее собиралась, так как мы едем мириться и извиняться за вчерашнюю ссору. Через час мы уже сидели и дружно пили чай с обидчиком моего мужа. Меня очень удивило, что мой муж был слишком любезен и добр со своим старым другом, хотя накануне сильно обижался на его изречение. Попив чай, мы в добром расположении духа попрощались с хозяином дома и ушли. На улице нас ждала наша карета с кучером. Муж спросил у кучера, всё ли тот успел сделать. Кучер рассмеялся и сказал, что всё вышло даже лучше, чем он предполагал. И только тогда мой муж признался и рассказал, что они сотворили. Оказывается кучер ночью наловил уличных котов, напоил их валерианой так, что они спали, не чувствуя что с ними происходит. И пока мы чаёвничали, он осторожно перетаскал котов из кареты в дом и оставил их там досыпать. А к вечеру коты стали просыпаться и выползать из-за углов. Представьте себе, что там творилось. Говорят, все жильцы дома их ловил всю ночь.
  Все рассмеялись, кроме Сергея Николаевича.
  Николай Осипович: Слышал я, слышал эту историю. Говорят, что там было больше десятка котов и что они перевернули весь дом. Но я никак не мог бы подумать, что вы и ваш муж причастны к этой истории.
  Татьяна Львовна: Представьте себе, что на нас не пало ни капли подозрения. Все подумали, что коты собрались на запах свежего мяса, привезённого вечером по заказу. А мой муж был сильно доволен своей проделкой.
  Сергей Николаевич: Да, на тот период времени вы со своим мужем действительно нашли друг друга. Вот где оправдывается старинная мудрость, которая гласит: что стар, что мал.
  Татьяна Львовна: Пусть будет так. Но я нисколько не жалею, что провела десять лет рядом с этим человеком.
  Сергей Николаевич: Всё понятно! Вы были ему утешением на старости лет. Игрушка для старика.
  Татьяна Львовна: Я не согласна с вами, Сергей Николаевич. Я никогда не чувствовала себя игрушкой. Мы были с ним друзья. И нам было очень комфортно вместе.
  Сергей Николаевич: Папа, может тебе тоже хочется такую игрушку-утеху? Скоро Татьяна Львовна снимет с себя траур, и ты сможешь сделать ей предложение. У неё уже есть богатый опыт в обращении с мужьями. Представляешь, папа, она будет тебе петь, когда захочешь, танцевать, читать журналы. Уверяю, тебе с ней точно не будет скучно. И у меня, наконец, появится мать, хоть и не родная. Конечно, мою маму мне никто не заменит и я не смогу, к сожалению, называть Татьяну Львовну мамой, но мачехой - очень даже легко. И ты же знаешь, папа, как я люблю читать книги, но мне не хватает времени, так как я много работаю и устаю. А Татьяна Львовна могла бы мне их читать, например, перед сном.
  Николай Осипович: Да, да, я помню, сынок, как ты в детстве любил слушать сказки перед сном. Мама сидела с тобой рядом и рассказывала их тебе или читала, пока ты не засопишь. Я тебя прекрасно понимаю, как тебе не хватает матери. Хоть ты и большой, но для меня ты всё такой же, маленький ребёнок.
  Сергей Николаевич: Вот, вот, папа, ты совершенно прав.
  Татьяна Львовна: Хватит мечтать, Сергей Николаевич. Я больше никогда не выйду замуж.
  Сергей Николаевич: А как же дети? Как же продолжение рода?
  Татьяна Львовна: У меня есть брат и племянники, так что продолжение моего рода идет своим чередом, как и положено.
  Сергей Николаевич: А как же моё? Мне тоже необходимы наследники!
  Николай Осипович: Да, сынок, ты прав. Я и забыл тебе сказать, завтра мы едем к моему доброму другу Пышневу, его младшей дочери через несколько месяцев исполнится восемнадцать лет. И мы поедем с тобой знакомиться - отличный вариант для тебя, сынок, и продолжения нашего рода.
  Сергей Николаевич, испуганно: Папа, но о чем я буду с ней говорить? Разница на тринадцать лет! Папа, мне нужна жена, а не ребенок.
  Татьяна Львовна, серьезно: Будете читать ей сказки.
  Николай Осипович, удивленно: А зачем тебе с ней разговаривать? Ты будешь просто с ней жить и наслаждаться. Она может нарожать нам наследников. Видел бы ты её - она как персик!
  Татьяна Львовна: Вы, Николай Осипович, совершенно правы, молодая жена - это просто чудо. Представляете, Сергей Николаевич, вы научите её петь, танцевать, читать. Она будет послушной, сговорчивой, не будет вам возражать. Нарожает вам кучу детишек.
  Николай Осипович: Вот, вот, послушай умную женщину. У Татьяны Львовны есть жизненный опыт, она дурного не пожелает.
  Сергей Николаевич: Сомневаюсь я, что она женщина. Прожить десять лет со стариком и быть ему другом, причем умным и красивым, в этом я не сомневаюсь, вот остальное всё под вопросом.
  Татьяна Львовна: Оставьте свои сомнения при себе.
  Сергей Николаевич: Несорванное зрелое яблоко намного вкуснее недозрелого персика.
  Входит Архип.
  Архип: Николай Осипович, жеребята готовы к переезду. Правда, я вам ещё третьего хотел в придачу дать, бесплатно. А то он носится от радости по всей конюшни туда-сюда и орёт как ненормальный, Тимофеем его кличут. Если б поймал его, точно отдал бы просто так.
  Николай Осипович: Ну что ж, нам пора. Были очень рады вас повидать. До свидания, Татьяна Львовна.
  Сергей Николаевич: До скорой встречи, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: До свидания. Надеюсь, что следующая наша встреча будет скорой. Приезжайте мы всегда вам рады.
   Николай Осипович и Сергей Николаевич уходят.
  Татьяна Львовна, грустно: Архип, ты, когда на ярмарку поедешь, купи, пожалуйста, бубликов. И побольше. И вообще, возьми за правило - покупать детям бубликов и сладостей разных. Чтоб они в любое время могли попить чай со сладостями - дети ведь они ещё. Клавдия, а ты, если можешь, напеки ватрушек, как в детстве, помнишь? Ты мне их всегда по воскресеньям готовила.
  Клавдия и Архип уходят. Татьяна Львовна снова садится вышивать.
  
  ДЕЙСТВИЕ 5.
  Татьяна Львовна. Светлана и Нюра - в новых юбках.
  Татьяна Львовна: Светлана, посыльного не было от наших соседей?
  Светлана: От каких, Татьяна Львовна? Вы, наверно, имеете в виду Сергея Николаевича?
  Татьяна Львовна, грустно: И его тоже. Интересно, кто из них будет сеять горчицу? Если вдруг приедет посыльный, передай, что гостям мы рады всегда, пусть приезжают без предупреждения. С соседями надо общаться и дружить.
  Светлана: А если приедет Сергей Николаевич, вас звать или нет?
  Татьяна Львовна: Да, да, конечно зови. Надо узнать, будут ли они сеять в этом году горчицу.
  Татьяна Львовна уходит.
  Нюра: Зачем это ей горчица нужна?
  Светлана: Не горчица, а мед горчичный. Татьяна Львовна очень любит горчичный мед. Мы каждый год покупаем его для барыни.
  Нюра: А что ж она сама не заведет пчел?
  Светлана: Она их боится. Вдруг укусят. Бывало так, что от укуса пчел люди даже помирали. По правде говоря, я думаю, она только прикрывается, что её интересует, кто посеет горчицу, сама наверно Сергея Николаевича дожидается. Вон, как извелась вся, места себе не находит. Влюбилась барыня. Точно говорю, влюбилась.
  Входит Архип с перевязанной головой.
  Архип: Светлана, мать зовёт, беги, помоги ей.
  Светлана уходит.
  Нюра: Что, дядя Архип, опять болеете?
  Архип: Ох, Нюра, Нюра, знала б ты, сколько во мне ещё энергии, сколько во мне ещё потенциала. Если б не спина (берётся рукой за голову), я б так сейчас отплясывал.
  Нюра: Спина что, в голову отстреливает?
  Архип, не слыша вопроса Нюры, продолжает: Клавдия не даст соврать, какой я был ещё лет пять назад, да нет, даже три года назад я ещё о-го-го был. Да я в принципе и сейчас могу, ох, каких дел натворить. Подумаешь, возраст. Возраст, он не показатель качества жизни. Главное, чтоб душа была молода. Вот ты посмотри в мои глаза. Смотри, смотри. Видишь, как блестят? Это запал нерастраченной энергии.
  Нюра: Да не блестят они у вас, а сочувствие вызывают.
  Архип: Какое ещё сочувствие? Желание жизни в них, радости.
  Нюра: А я про что? По глазам видно, что жить хотите, а сами боитесь. Сами же говорите про желание жизни и радости.
  Архип: Ох, Нюрка, вечно ты всё испортишь. Злая ты.
  Нюра: Не злая. Я правду говорю. Что вижу и думаю, то и говорю.
  Архип: Не веришь? А я ещё о-го-го. Тебе этого не понять.
  Архип уходит.
  Нюра: Конечно, все они там скоро будут. Понимают это прекрасно, а все хорохорятся, как будто молодые. Делают вид, что возраст им не помеха. А сами, небось, ночью свечку-то не гасят, боятся темноты. Вдруг, старуха с косой придет? Её в темноте-то и не увидишь, а так если пожалует - ее спугнуть можно, запустить в неё, например, сапогом. Только вот плевать в неё нельзя, говорят, не любит. Если плюнешь, то назавтра опять придти может, а сапогом нет - не обижается. Долго потом не придет. Вот, ежели днем придет - это уже хуже. Пока сапог снимешь, чтоб в неё запустить - она и секануть может успеть своей косой. Тогда все. Прощайте, люди добрые. А если сзади подойдет, еще хуже - сразу же раз, и все. И опомниться не успеешь и попрощаться с белым светом. Пусть уж лучше ночью приходит, тогда от неё можно отбиваться и отбиваться. И жить будешь долго.
  Входит Татьяна Львовна.
  Нюра: Татьяна Львовна, скажите мне, пожалуйста, а муж ваш ночью умер или днем?
  Татьяна Львовна, с горечью: Утром. Как сейчас помню, солнышко так ярко светило.
  Нюра: Ну, вот! А если б ночью, то еще бы жил!
  Татьяна Львовна, удивлённо: Что?
  Нюра: Пойду я. Если понадоблюсь - кричите, я тут же и прибегу к вам на помощь.
  Нюра уходит.
  Вбегает Светлана.
  Татьяна Львовна: Я тебя не звала.
  Светлана: Я знаю, но там он... он приехал. Убегает.
  Светлана, возвращается: Я просто предупредить хотела... ну, я побегу. Убегает. Снова возвращается. А вы готовьтесь. Он сейчас придёт.
  Входит Сергей Николаевич.
  Сергей Николаевич: Добрый день, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: Здравствуйте, Сергей Николаевич.
  Сергей Николаевич: Я заехал к Архипу по делам, мы с ним договаривались. Правда, я один, без отца, но всё равно решил зайти к вам, повидаться, хоть и обещал без Николая Осиповича к вам ни ногой. Извините. Мы давно не виделись. А вы замечательно выглядите сегодня. Позвольте поинтересоваться, как ваши дела, здоровье, настроение? Что нового происходит в вашей жизни?
  Татьяна Львовна: Спасибо, всё хорошо. А вы, любитель хороших манер?
  Сергей Николаевич: Почему?
  Татьяна Львовна: Значит, вы просто льстите мне, Сергей Николаевич?
  Сергей Николаевич: Вы меня обижаете своими словами.
  Татьяна Львовна: Я говорю вам всего лишь то, что думаю. И нисколько не лгу в отличие от вас. А ваши дежурные фразы меня раздражают.
  Сергей Николаевич: Извольте. Чем же?
  Татьяна Львовна: Вы сказали, что сегодня я выгляжу замечательно. Но я так выгляжу каждый день на протяжении уже шести месяцев. Ничего во мне не изменилось. И ваши правила хорошего тона и хороших манер дают мне полное право думать о том, что всё, что вы мне сказали - это всего лишь дежурные фразы. Если кроме этих комплиментов вам больше нечего мне сказать, то лучше уж говорить о погоде.
  Сергей Николаевич: Но я действительно вижу, что вы выглядите намного лучше, чем ранее.
  Татьяна Львовна: Я выгляжу так же, как и при последней нашей встрече. Как видите, во мне ничего не изменилось.
  Сергей Николаевич: Изменилось. Вы, Татьяна Львовна, сегодня выглядите намного лучше и привлекательнее.
  Татьяна Львовна: Неужели моё платье посветлело и стало наряднее?
  Сергей Николаевич: Нет. Ваши глаза.
  Татьяна Львовна: И что же мои глаза?
  Сергей Николаевич: Они заблестели, когда увидели меня. В них появилась радость, желание...
  Татьяна Львовна: Какое ещё желание?
  Сергей Николаевич: Желание жить дальше счастливо с любимым человеком. И ваши уголки губ приподнялись в легкой улыбке. Поэтому я могу искренне говорить о том, что вы, Татьяна Львовна, сегодня выглядите замечательно. Ну как, принимаете мои доводы?
  Татьяна Львовна: Принимаю. Но насчёт того, что это всё из-за вас, могу вам сказать, что вы ошибаетесь.
  Сергей Николаевич: Я не ошибаюсь. Это только из-за меня. Дело в том, что во дворе я встретил Нюру, и она мне сказала, что вы печальны уже долгое время.
  Татьяна Львовна: Ах да, я и забыла, Нюра - этот ваш секретный агент в моём доме, единомышленник.
  Сергей Николаевич: Так что ваша радость может быть только из-за того, что вы увидели меня.
  Татьяна Львовна: А теперь вы льстите сам себе.
  Сергей Николаевич: А почему бы и нет? Я что - некрасив или глуп? Я считаю себя достойным вашего внимания. Равно, как и вы моего. А по поводу хороших манер могу сказать лишь одно - люди, которые любят себя преподносить с этой позиции, не уважают, прежде всего, себя. Представляете, как им приходится идти наперекор самим себе, чтобы выдавить из себя, как вы говорите, Татьяна Львовна, правильные дежурные фразы тому, кто им в действительности неприятен?
  Татьяна Львовна: Почему же? Может им наоборот нравится пустить пыль в глаза, чтобы собеседник не заметил к себе недоброжелательности или равнодушия.
  Сергей Николаевич: Может быть. У каждого своя правда и свои правила жизни. Не нам их судить. А насчёт погоды могу сказать одно: хотелось бы больше тепла и солнца.
  Татьяна Львовна: А мне такая погода нравится. Она в самый раз для меня.
  Сергей Николаевич: В таком случае она и меня устраивает. Меня вообще устраивает всё, что нравится и необходимо вам.
  Татьяна Львовна: Спасибо.
  Сергей Николаевич: А вы говорите, что о погоде говорят, когда поговорить не о чем. Как видите, даже и она нас связывает.
  Татьяна Львовна: Может быть. Но не питайте надежд на большее.
  Сергей Николаевич: В жизни всё изменчиво так же, как и погода. Татьяна Львовна, отнеситесь, пожалуйста, серьёзно к моим признаниям. У меня на самом деле серьёзные и искренние намерения по отношению к вам. Я очень хотел вас увидеть и никак не мог найти причины, чтоб приехать без своего отца.
  Сергей Николаевич берёт Татьяну Львовну за руку и хочет поцеловать руку. Татьяна Львовна одёргивает руку и отходит в сторону.
  Татьяна Львовна: Кстати, Сергей Николаевич, а как поживает Николай Осипович?
  Сергей Николаевич: У него нет ни одной свободной минутки. Он ведёт подготовку к свадьбе. Думается мне, Татьяна Львовна, что это будет самое роскошное мероприятие в его жизни.
  Татьяна Львовна: Так, значит, скоро в вашем доме состоится свадебная церемония?
  Сергей Николаевич: Нет, она будет проходить в доме невесты. Она так захотела и нам пришлось согласиться. Сами понимаете, эти молодые барышни такие капризные. И глупые.
  Татьяна Львовна: Да, да, вы правы, молодые... молодые могут позволить себе и покапризничать. Так что же вам надо от меня? Ведь я уже не такая молодая и капризничать себе не позволяю. Чего вы хотите?
  Сергей Николаевич: Я хочу, чтоб вы полюбили меня, так же, как и я вас. Вы тоже, если хотите, можете капризничать, это вас нисколько не испортит. Ведь вы очень умны. Я восхищаюсь вами, Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: Так каких дам вы предпочитаете - глупых или умных?
  Сергей Николаевич: Я предпочитаю только вас. Для меня никого не существует кроме вас, Татьяна Львовна. Только вы одна в моём сердце. Подумайте, прошу. Попробуйте хотя бы просто послушать своё сердце и душу. Они вам скажут, что на самом деле вы чувствуете ко мне. Признайте же, что и я вам небезразличен.
  Татьяна Львовна: Сергей Николаевич, не питайте никаких иллюзий, вы мне на самом деле безразличны. Скажу более, вы вообще не вызываете во мне никаких эмоций. Существуете вы рядом или нет - мне всё равно.
  Сергей Николаевич: Ну, что ж, пусть будет так. До свидания, Татьяна Львовна. Я всё равно был очень счастлив увидеть вас и поговорить с вами. Пусть даже разговор и не удался. Вы, к сожалению, не слышите ни меня, ни себя. Жаль.
  Сергей Николаевич уходит.
  Татьяна Львовна, грустно, вослед уходящему Сергею Николаевичу: До свидания, Сергей Николаевич.
  
   ДЕЙСТВИЕ 6.
  Татьяна Львовна сидит, читает книгу. Встаёт, рассуждает.
  Татьяна Львовна: И почему в книгах получается так всё быстро и красиво? Почему я не могу переступить через некоторые свои принципы? Что это? Гордость, безысходность или трусость? Почему я не могу позволить себе быть счастливой? Может, я просто не уверена в правдивости намерений Сергея Николаевича? Господи, какие глупости я говорю! И о чём я думаю! Как можно! У него скоро свадьба, а я размышляю о том, чего в принципе не может быть. Может, это я во всём виновата? Может, надо было дать намёк, что я смогу быть с ним, как только закончится траур. Но как, как я могу себе позволить такие мысли? Это неправильно. Вот когда пройдёт год, тогда и можно будет мечтать. Мечтать. Начинает тихонько плакать. Наверно, и останется делать, что только мечтать о том, что могло бы быть у нас Сергеем Николаевичем. А может у нас с ним ничего и не было б. Разве может любящий мужчина так быстро отказаться от своей любви и жениться на другой? Нет. Конечно же, нет. Во всех книгах мужчины добиваются ответных чувств, ждут свою возлюбленную. Значит, он меня не любил по-настоящему, а просто игрался, забавлялся, утверждался перед самим собой. Думал, что я растаю перед ним, как наверняка это у него происходило с другими женщинами. А я не поддалась его чарам. Вот и хорошо. Пусть знает, что он не обольститель всех женщин.
  Входят Светлана, Нюра и Тимофей.
  Светлана: Татьяна Львовна, отчего вы плачете?
  Татьяна Львовна: Я не плачу.
  Нюра: Плачете, плачете, вон нос какой красный.
  Тимофей: Вас кто-то обидел?
  Нюра видит книгу, берёт её в руки.
  Нюра: Всё ясно, опять книжек начитались. Наверняка, опять про любовь.
  Светлана: А про что ей ещё читать?
  Нюра: Географию можно почитать или разносторонние науки. Мы же читаем.
  Тимофей: Она это уже наверно давно прочитала. Теперь читать нечего, вот и читает про любовь.
  Нюра: Татьяна Львовна, а любовь, она какая? Что там, в книжках пишут?
  Татьяна Львовна: Любовь. В духовном смысле - это очень тревожное чувство, будоражещее, волнительное и наверно великолепное.
  Нюра: А вы когда-нибудь любили?
  Татьяна Львовна: Конечно.
  Нюра: Я имею в виду мужчину.
  Татьяна Львовна: Да, я любила своего мужа.
  Светлана: Татьяна Львовна, вы думаете, это была настоящая любовь?
  Татьяна Львовна: Я его очень уважала, восхищалась им, он мне нравился как человек.
  Светлана: А как мужчина?
  Нюра: Конечно, нет. Татьяна Львовна по-настоящему влюбилась как в мужчину в Сергея Николаевича. Ведь так? А чего скрывать? Об этом и так все знают. У вас это на лице написано.
  Татьяна Львовна: Правда, так заметно?
  Нюра: Ещё как.
  Светлана: Татьяна Львовна, а недуховная любовь, она какая?
  Татьяна Львовна: Не знаю. Наверно, другая. Более пылкая и явная.
  Нюра: Мне кажется, я понимаю. Это как блины с мясом, когда их видишь и не можешь удержаться. Хотя время вот-вот подойдёт к обеду, знаешь, что уже скоро будешь их кушать, а удержаться всё равно тяжело. И хватаешь блин, и с таким удовольствием его поглощаешь, что и не замечаешь, как быстро он исчез. Хочется ещё и ещё.
  Тимофей: Дура ты, Нюрка. Сравнила блины и страсть!
  Нюра: Страсть?
  Тимофей: Страсть. А как, по-твоему, называется то, что скрыто под словом любовь? Я же ведь верно говорю, Татьяна Львовна?
  Татьяна Львовна, удивлённо: Наверно, верно. Да, не очень подходящее сравнение любви с блинами. А ты, Тимофей, откуда взял такое слово?
  Тимофей: Как откуда? Все мужчины знают, что такое страсть. Хотя вам, женщинам, это не понять. Вам бы только о любви болтать. О возвышенных чувствах. А истинного счастья не понимаете. Любовь разжигает страсть, а за ней спрятаны определённые действия. Говорят, что очень интересные. Если раз попробуешь, больше никогда от них не откажешься.
  Татьяна Львовна: А ты откуда про это знаешь?
  Тимофей: Откуда, откуда? Знаю и всё.
  Нюра: Он с парнями старшими на речку ездит коней мыть, вот они ему и наболтали видать.
  Светлана: И не стыдно тебе?
  Тимофей: А чего стыдиться, если даже у животных эта страсть есть? И они, между прочим, никого не боятся и не стесняются. В природе всё уже устроено. И человек тоже часть природы. Ведь, правда, Татьяна Львовна? Мы же ведь тоже природа?
  Татьяна Львовна: В этом я с тобой соглашусь. Ну а насчёт любви, какая она не в духовном понимании, я думаю, вам рано ещё говорить.
  Тимофей: Рано, рано... ничего не рано.
  Входит Клавдия.
  Клавдия: Вы, что тут голову Татьяне Львовне глумите? Что все дела поделали? Уроки все выучили? А, ну, марш заниматься.
  Светлана, Нюра и Тимофей уходят.
  Татьяна Львовна: Спасибо, Клавдия, что спасла. А то они и вправду меня замучили своими расспросами.
  Клавдия: Я тоже вас спросить пришла, Татьяна Львовна. Там Сергей Николаевич приехал, спрашивает, можно ли с вами повидаться?
  Татьяна Львовна: Ну, раз приехал, проси, пусть заходит.
  Клавдия уходит. Входит Сергей Николаевич, подходит к Татьяне Львовне и молча смотрит на неё.
  Татьяна Львовна, нарушает молчание: Как ваши дела, Сергей Николаевич?
  Сергей Николаевич: Я счастлив!
  Татьяна Львовна: Отчего же, если не секрет?
  Сергей Николаевич: Я нашёл то, что искал. Я нашел истинную красоту! Даже в своем несчастье - она красива!
  Татьяна Львовна: Вот как?
  Сергей Николаевич: Да, да! Вы, Татьяна Львовна, и представить себе не можете, как я ею очарован!
  Татьяна Львовна: Кем?
  Сергей Николаевич: Не кем, а чем! Я же сказал - красотою.
  Татьяна Львовна: А почему вы, Сергей Николаевич, так смотрите на меня?
  Сергей Николаевич: Я смотрю не на вас, Татьяна, Львовна, а на вашу красоту.
  Татьяна Львовна: Нет, вы смотрите на меня.
  Сергей Николаевич: Вы и ваша красота - совершенно несовместимы. Поэтому, Татьяна Львовна, я на вас не смотрю. Я смотрю только на красоту. Как красивы эти печальные глаза! Ваши очертания настолько правильны, что я зачарован. Губки, эти манящие губки. Молчите! Не говорите ничего, иначе всё испортите. Дайте мне ещё несколько минут полюбоваться этой красотой.
  Татьяна Львовна: Что вы себе позволяете?
  Сергей Николаевич: Я - наслаждение, фантазии...
  Татьяна Львовна: Хам...
  Сергей Николаевич: Ну вот, вы всё испортили! И как за такой красотой может скрываться такая черствость?
  Татьяна Львовна: Сергей Николаевич, скажите мне, пожалуйста, чего вы на этот раз добиваетесь?
  Сергей Николаевич: Я хочу, чтобы вы влюбились в мою любовь к вам. Если вы Татьяна Львовна, не можете полюбить меня, то полюбите мои чувства к вам: моё восхищение, моё уважение, моё отношение. Найдите в себе смелости признать, что вам это всё нравится. Я уверен, что за вами никто и никогда не ухаживал. И вы, возможно, не знаете, как на это реагировать. Я даже не могу представить, что ваш муж мог говорить вам какие-то слова любви. Если даже и говорил, то это было признание не истинного мужчины, а просто собственника, у которого могло возникнуть только чувство радости от присутствия молодой жены. Неужели вы, Татьяна Львовна, думаете, что не можете вызывать чувство страсти у мужчины? Научитесь прислушиваться к своим чувствам, а не полагаться на разум.
  Татьяна Львовна: Я вам уже не раз говорила, что никогда никого не полюблю и замуж больше не выйду.
  Сергей Николаевич: Не лгите себе - это грех. Вы просто еще никого не любили по-настоящему. И знаете про любовь только из книг. Не отказывайтесь от любви! Не отказывайтесь от жизни. Без любви человек не может жить. Это его обязанность - жить в любви. Не лишайте себя жизни, не стремитесь только к существованию. Не надо глубоко мыслить, позвольте чувствам проявить себя - бесконтрольно, неосознанно. И вы обретёте счастье и радость.
  Татьяна Львовна: Нет, нет, нет! Не смейте мне внушать свои глупости.
  Сергей Николаевич: По-вашему, любовь - это глупости? Да вы самая настоящая дурочка, которую я когда-либо встречал. У вас, Татьяна Львовна, я полагаю, в самом деле отсутствует разум. Вы бестолковая, холодная и расчетливая особа.
  Сергей Николаевич уходит. Татьяна Львовна потихоньку начинает плакать. Входит Клавдия.
  Клавдия: Опять поругались? Вы его опять прогнали?
  Татьяна Львовна: Он сам ушёл. Клавдия, он назвал меня дурочкой, расчетливой, бестолковой и холодной.
  Клавдия: Конечно, а как вы хотели, чтобы он вас назвал? Все хорошие слова сказаны, в любви признался, красотою вашей восхищается. И вам, Татьяна Львовна, всё мало? Так чего же вы от него ещё ждёте?
  Татьяна Львовна: Он всё равно на мне никогда не женится. Я ему нужна только для развлечения.
  Клавдия: С чего вы взяли, Татьяна Львовна, что он на вас не жениться, если он вас любит?
  Татьяна Львовна: Потому, что он женится на дочери Пышнёва. Сам говорил, что его папенька все время посвятил подготовки к свадьбе. Зачем же он тогда надо мной издевается? Приезжает, о любви говорит. Стыдит меня, а ещё и дурочкой назвал.
  Клавдия: Это он от злости, что вы на него внимания не обращаете.
  Татьяна Львовна: Как я могу на него внимание обращать, если у меня ещё траур не прошел? И, вдобавок ко всему, у него скоро свадьба.
  Клавдия: Поплачьте, Татьяна Львовна, поплачьте. Не держите в себе, а то душе ещё больнее будет. Я вас оставлю одну, не буду мешать. Если захотите поговорить, зовите.
  Клавдия уходит.
  Входит Светлана.
  Светлана: Там Сергей Николаевич, когда уходил... он у меня карандаш попросил и листик... словом, Татьяна Львовна, вот возьмите - это молодой барин, Сергей Николаевич, вам передал. Просил, чтобы вы обязательно прочли и хорошенько подумали.
  Татьяна Львовна: Спасибо, Светлана, можешь идти.
  Светлана: Вам ничем не надо помочь?
  Татьяна Львовна: Спасибо, читать я умею сама.
  Светлана: Ну, как хотите. Я тогда ухожу. Уходит нехотя, очень медленно всё время оборачиваясь.
  Татьяна Львовна, остаётся одна, разворачивает листок и читает: Вы совершаете огромный грех. Вы - вдова, и у вас еще длится траур. Но я вижу в ваших глазах, как вы желаете, чтобы я был с вами. Признайте же это. Мысли - это тоже грех. Единственное, что может вас избавить от этого греха - совершить его. А какая разница, с каким грехом жить, с мысленным или с осуществлённым? Решайтесь же, одно ваше слово - и я у ваших ног.
  Татьяна Львовна сминает листок, бросает его в сторону. Топчет ногой. Потом поднимает с пола, рвёт на мелкие кусочки.
  Татьяна Львовна: Да как он смеет? Как? Как ему не стыдно? Ну, сколько можно издеваться надо мною?
  
  ДЕЙСТВИЕ 7.
  Сергей Николаевич и Нюра.
  Нюра: Скажу вам по секрету, Сергей Николаевич, что плачет барыня, ой как плачет. Переживает сильно, что вы её дурочкой назвали. Нет, я конечно, спорить не буду - вам ведь виднее. Вы уже человек взрослый и понимаете в жизни больше меня. Но ведь ей обидно, она столько всего умеет, знает, книг у неё много разных, которые она все прочла, а вы её и дурочкой назвали. Для начала хотя бы полудурочкой, было бы не так обидно. А то сразу, раз, и целая дурочка.
  Сергей Николаевич: Скажи, Нюра, а о том, что в меня барыня влюблена и боится в этом признаться, не плачет?
  Нюра: Нет, не плачет. А чего ей об этом плакать?
  Сергей Николаевич: Как чего? Из-за того, что она трусиха.
  Нюра: Хорошо, что она этого не слышит. А то опять, точно, заплакала бы. Как же вы можете её любить, если так её обзываете? Она такая милая, хорошая.
  Сергей Николаевич: Я знаю, что она милая, хорошая, но у каждого человека есть свои недостатки. А её недостатки просто превосходны.
  Нюра: А какие у неё недостатки?
  Сергей Николаевич: Она упрямая дурочка и трусиха.
  Входят Светлана и Тимофей.
  Светлана: Опять сплетничаете о барыне? Нюрка, ты бы лучше делом занялась, а не болтала глупости.
  Сергей Николаевич: Светочка, она глупости не болтает, она ... мой союзник. Мой, можно так сказать, шпион и докладчик.
  Светлана: Да, шпионить она умеет, поэтому у неё с каждым днём уши и нос всё больше становятся. Язык сквозь зубы вываливаться будет, не удержится во рту. Скоро в уродину превратится.
  Сергей Николаевич: Зачем же так жестоко, Светочка? Просто это профессиональные пороки. Как мозоли на руках у тех, кто много работает руками.
  Нюра: Если так, то я, Сергей Николаевич, больше вам не союзник. Больше ни слова не скажу. Не хочется мне свою внешность портить.
  Сергей Николаевич: А как же я, Нюра? Кто мне будет рассказывать про Татьяну Львовну? Кто мне будет помогать в моей несчастной любви?
  Входит Татьяна Львовна.
  Татьяна Львовна: Это вы? А я думаю, с кем это девочки разговаривают?
  Сергей Николаевич: Вы, Татьяна Львовна, не рады меня видеть? Извините, если нарушил ваш покой. Но меня магнитом притягивает в ваш дом, когда я проезжаю поблизости. Меня просто манит к вам неведомая сила.
  Татьяна Львовна: Вы, Сергей Николаевич, называете это неведомой силой? Похоже, что в вас просыпаются животные инстинкты.
  Сергей Николаевич: И где, по-вашему, они дремали?
  Татьяна Львовна: Не знаю. Может в душе, может в подсознании.
  Сергей Николаевич: А на самом деле, ведь, это даже очень занимательный вопрос. Где у человека дремлют животные инстинкты, и при каких обстоятельствах они просыпаются?
  Татьяна Львовна: Я думаю, не следует продолжать этот разговор при детях. Тем более что мне всё равно, где дремлют ваши животные инстинкты. Пусть они проявляются у вас, когда вы будете в гостях у других дам, например, у молодых невест.
  Сергей Николаевич: У меня даже в мыслях нет проявлять их с молодыми невестами. Мои мысли все только о вас.
  Татьяна Львовна: В таком случае мне придётся вас оставить, чтобы не будоражить ваше воображение и не давать вам повода.
  Сергей Николаевич: Не уходите, Татьяна Львовна. Останьтесь, мне хочется с вами поговорить.
  Татьяна Львовна: А мне не хочется.
  Сергей Николаевич: Почему вы не хотите меня понять?
  Татьяна Львовна: Мы не можем понять себя и поэтому редко понимаем других.
  Сергей Николаевич: Вы правы, я с вами полностью согласен.
  Татьяна Львовна гордо уходит. Сергей Николаевич уходит обиженный.
  Нюра: Ну вот, а говорила, что и не думает о нем. Врет. Умеет врать. И даже глазом не моргнёт. Сама, наверно, заранее уже придумала, что ему сказать и как его обидеть.
  Светлана: Ты не понимаешь, когда дело касается любви, человек не контролирует свои эмоции, может менять свое мнение каждую минуту.
  Нюра: А ты откуда знаешь? Что, ты уже влюблялась в кого-нибудь?
  Светлана: В книжках читала, которые у Татьяны Львовны брала. Когда кого-то любишь, совсем не ведаешь, что делаешь. Можно столько глупостей сотворить. Любовь, она затуманивает сознание. Иногда, когда любишь, совершаешь необдуманные поступки, или глупые, или жестокие, или можешь просто выглядеть шутом.
   Входят Клавдия и Архип.
  Нюра: Тётя Клавдия, а как вы думаете, Сергей Николаевич на кого больше похож, на глупца или на шута?
  Клавдия: Что ж ты такая колкая на язык? Разве ж можно так говорить о Сергее Николаевиче? Ты, Нюрка, что себе опять выдумала?
  Нюра: А чего сразу я? Это не я, а Светка ваша начиталась книг всяких, теперь мне рассказывает. А я только повторяю.
  Клавдия: Светка, ты чего ей наговорила?
  Тимофей: Про любовь они всё болтают. Все косточки перемыли барыне да Сергею Николаевичу. Всё бубнят, бубнят как сороки. Ничего толком не понимают, а всё равно бубнят. Книжку прочитали, думают умными стали. А в любви ничего не понимают.
  Клавдия: Ты много понимаешь! А ну, по своим комнатам разбежались!
  Светлана, Нюра и Тимофей уходят обиженные.
  Архип: А ну, Клавдия, пойдём о любви с тобой поболтаем. Давно мы с тобой на эту тему не разговаривали.
  Клавдия: С тобой разве поболтаешь? Ты, Архип, если только пошептать сможешь. И всё на этом.
  Архип: Пойдём, значит, пошепчем.
  Уходят.
  
  ДЕЙСТВИЕ 8.
  Время траура закончено. Татьяна Львовна в светлой одежде.
  Вбегает Нюра с тряпкой в руках, начинает бегать, хлопать тряпкой по полу и кричать.
  Нюра: Ах ты, сволочь! Ну, я тебя!
  Татьяна Львовна: Нюра! Ты, почему говоришь такие плохие слова?
  Нюра: Извините, Татьяна Львовна, больше не буду. Опять размахивается тряпкой и бьёт ею по полу. Ах ты, гадина!
  Татьяна Львовна: Нюра, объясни, пожалуйста, что происходит?
  Нюра: Сейчас, Татьяна Львовна, разберусь с этой заразой. Всё объясню. Всё. Ну, где ты? Выходи, я тебя сейчас забью, и всё разом разрешится. А ну, иди сюда. Где же ты, воровка?
  Татьяна Львовна: Нюра, сейчас же объясни мне, что происходит!
  Нюра: Я всё равно её поймаю и ей тогда несдобровать. В лучшем случае, я её убью сразу. В худшем, посажу в бутыль, и пусть с голоду помирает. Ах, вот ты где, а ну выходи, вылезай, смерть твоя пришла!
  Татьяна Львовна: Нюра! Что случилось?
  Нюра: Я ей сегодня уже несколько раз сказала, чтобы не трогала мой бублик, а она всё равно - стоит мне только отвернуться, она уже грызет. Раз прогнала, второй, а она не понимает.
  Татьяна Львовна, напуганно: Ты о ком сейчас говоришь, Нюра?
  Нюра: Об этой маленькой серой твари. Вот! Вот ты и попалась! Смотрите, Татьяна Львовна, вот она!
  Нюра достаёт из-под тряпки за хвост мышь и показывает её Татьяне Львовне.
  У Татьяны Львовны начинается истерика, она кричит, машет руками, топает ножками и пытается куда-нибудь укрыться.
  Нюра: Да вы не бойтесь её, она же маленькая и я её уже поймала. Она больше не будет здесь бегать.
  Татьяна Львовна: Нет, нет, убери её! Выкинь! Ай, не надо мне её показывать!
  На крик сбегаются все домочадцы.
  Клавдия: Что стряслось? Что с вами, Татьяна Львовна?
  Татьяна Львовна, указывает на Нюру и кричит: Уберите её, сейчас же её выкиньте, чтобы я её никогда не видела!
  Клавдия: Ты что натворила, подлая девчонка? Замахивается на Нюру.
  Татьяна Львовна: Нет, не надо её бить! Просто выкиньте её отсюда и побыстрее.
  Клавдия, сожалея: Куда ж я её выкину, Татьяна Львовна, пожалейте. Я её лучше побью. Ох, я ей задам!
  Татьяна Львовна: Не надо Нюру бить. Её не надо! А выкинуть надо ту, другую, которая у неё!
  Нюра: Тётушка, не надо меня трясти, а то я её потеряю. Отпустите, я пойду её выкину!
  Клавдия: Кого ты собралась выкидывать, без моего ведома?
  Татьяна Львовна: Мышь! Пусть выкинет мышь!
  Нюра, показывает всем мышь, которую держит за хвост: Вот, видите, я поймала мышь. А Татьяна Львовна, оказывается, их боится.
  Светлана тоже начинает пищать вместе с барыней. Тимофей подбегает к Нюре, забирает у неё мышь и убегает. Нюра стоит, как ни в чем не бывало. Клавдия растеряна. Татьяна Львовна и Светлана тихонько завывают. Архип машет в сторону Нюры кулаком. Входит радостный Тимофей.
  Тимофей: Ну, всё! Сделал всё, как просили. Запулил её за хвост куда подальше.
  Светлана, напугано: Что ты сделал?
  Тимофей, показывает, как он далеко запустил мышь: Вот так её раскрутил в руке за хвост и как запулил. Улетела очень далеко. Если б ночью, то наверняка к звёздам, а так за забор точно перелетела. У меня силы, знаете, сколько? Я камни дальше всех кидаю, меня никто перекинуть не может.
  Архип: Эх ты, дурень, молчи уже.
  Татьяна Львовна, всхлипывая: И много их у нас тут бегает?
  Тимофей: Много, а как же без них. Они везде.
  Архип, зло в сторону Тимофея: Одна была. И больше нет, и не будет. Не слушайте его, Татьяна Львовна.
  Нюра, расстроено: Нет, так нет, а то б я ещё поймала, если надо.
  Клавдия: Нюрка, иди на кухню и не носись по дому. Светлана, уложи Татьяну Львовну и завари ей чай.
  Татьяна Львовна: Архип, дай Тимофею, прямо сейчас, гвозди и досточки, пусть заколотит все дырки и щели по дому, чтобы ко мне ни одна мышь не пробралась.
  Татьяна Львовна ложится на кровать, которая стоит в углу сцены. Светлана укрывает её. Все уходят.
  Татьяна Львовна: Надо же такое придумать, кормить мышей. Она их, что, для котов откармливает?
  Светлана, входит с чаем: Вот, попейте, Татьяна Львовна, я вам валерианы заварила. Успокоитесь, полежите, может поспите и станет легче.
  Татьяна Львовна: Скажи мне, Светланка, а что коты наши, ловят мышей или нет?
  Светлана: Где ж они будут их ловить, если они неповоротливы? Они только на печке спят да сметану едят.
  Татьяна Львовна: Я так и подумала, если честно. А сметаной их, наверно, Нюра кормит?
  Светлана: Она.
  Татьяна Львовна: И что делать?
  Светлана: Маме сказать. Она быстро Нюрку вразумит. Больше она никого не боится, только мать, поэтому и слушает только её.
  Татьяна Львовна: Попроси, пожалуйста, Клавдию от моего имени, чтобы она ей объяснила, что не надо кормить ни мышей, ни котов.
  Светлана: Хорошо, Татьяна Львовна, с удовольствием попрошу. А вы поспите, отдохните.
  Слышится стук, как забивают гвозди.
  Светлана: Вот ненормальный, я ему сейчас задам! Придумал, когда молотком стучать.
  Татьяна Львовна: Нет, нет, Светлана, не надо пусть забивает все дырки, которые найдет, по всем углам, вдоль всех стен. А ты подай мне подушки, я ими уши закрою и так полежу, отдохну.
  Светлана, обкладывает Татьяну Львовну, всеми что есть, с двух сторон, подушками: Это чтоб вам мягче и теплее было. Полежите, может у вас и получится отдохнуть.
   Светлана уходит.
  На сцену выходят Сергей Николаевич и Нюра.
  Нюра: Сергей Николаевич, вы только, пожалуйста, не будите Татьяну Львовну, а то меня тётушка совсем забьёт.
  Сергей Николаевич подходит к спящей на кровати Татьяне Львовне, пытаясь разглядеть её между подушками.
  Сергей Николаевич, указывает на кучу подушек на кровати: Она здесь? Как интересно!
  Нюра: Так уж сегодня получилось.
  Сергей Николаевич, совершенно серьёзно: Нюра, что случилось? Почему Татьяна Львовна в таком ужасном состоянии?
  Нюра: Сейчас всё расскажу с самого начала.
  Сергей Николаевич: Не надо с самого начала, говори покороче и внятно.
  Нюра: Хорошо. Барыня очень плохо себя чувствует. У Татьяны Львовны случилась истерика, еле-еле в себя пришла. Она так кричала, так плакала, у неё чуть сердце не остановилось.
  Сергей Николаевич: Когда же она смирится со своей потерей? Как можно так издеваться над собой?
  Нюра: Вот и я о том же. Нельзя же так убиваться из-за такой ерунды. В жизни и не такое бывает. А она так кричала, так кричала, что весь дом перепугала.
  Сергей Николаевич: Что так сильно плакала?
  Нюра: Ещё бы. Её трясло всю, а руками как махала, ножками топала.
  Сергей Николаевич: Руками махала, ножками топала? Что-то я не пойму. Столько времени прошло, а она ножками топает.
  Нюра: Конечно, когда у человека истерика и испуг, ещё не так затопаешь.
  Сергей Николаевич: Ну-ка, Нюра, давай, теперь рассказывай, с самого начала со всеми подробностями. Кажется мне, что я чего-то недопонял во всей этой трагедии.
  Нюра: Вы представляете, Сергей Николаевич, я её угостила бубликом - откусила ей маленький кусочек и дала. Ну, а зачем ей большой, она все равно целый не съест. А она, обжора, как только я отвернусь, впиявливается своими зубами в мой бублик и давай его грызть!
  Сергей Николаевич: Боже, какая невоспитанность!
  Нюра: Я ей раз сказала, чтоб она убиралась, второй, а она всё равно не отстает от моего бублика. Всё лезет и лезет. Ну, я тогда взяла тряпку, подсторожила, когда она свой нос опять высунула и давай её гонять.
  Сергей Николаевич: Да ты что, Нюра? Ты её и тряпкой?
  Нюра: Конечно. А чего с ней церемониться? Была бы лопата под рукой, я б её сразу - раз по голове, и все.
  Сергей Николаевич: Нюра, мне кажется, ты слишком жестоко к ней относишься.
  Нюра: Может и жестоко, но она этого заслужила.
  Сергей Николаевич: Так, так, ну а дальше что после того, как ты её тряпкой?
  Нюра: Я её поймала и показала Татьяне Львовне. А она вот. Нюра указывает на кровать. Так всё и получилось. Я, конечно, понимаю, что я во всём виновата. Ну, конечно, может не во всем. Я же не виновата, что она их так боится. Вот я не боюсь. И откуда ж мне было знать, что так всё обернётся.
  Сергей Николаевич: Ага. Стоп. Позволь, Нюра, я попробую догадаться теперь сам, что же тут все-таки произошло. Значит ты её тряпкой, а она их боится.
  Нюра: Ну, да.
  Сергей Николаевич: А тряпкой ты била не Татьяну Львовну, а кого-то другого.
  Нюра: Конечно, как же я могу бить барыню, да ещё и тряпкой.
  Сергей Николаевич: Осталось понять, кого ты могла бить?
  Нюра: А чего тут понимать?
  Сергей Николаевич: Молчи. Я сам должен разгадать этот ребус. Ты угостила бубликом, она высунула нос и ты её тряпкой, а барыня теперь там. Ничего не остаётся, как признать, что это была мышь.
  Нюра: А я о чем? Полчаса вам рассказываю, а вы не понимаете.
  Сергей Николаевич: Да, Нюра, ты права. Ну, извини, извини, что сразу не понял. Не обижайся. А вообще, ты можешь собою украсить любую компанию. Твоё отсутствие в огромном обществе невосполнимая потеря для всех нас. Жаль, что ты растёшь в этой глуши.
  Нюра: Правда? Вы так думаете, Сергей Николаевич?
  Сергей Николаевич: Ну конечно, ты была бы персона номер один в любом обществе.
  Нюра, очень огорченно: Я так рада, что вы мне об этом сказали, Сергей Николаевич. А то, действительно, живёшь в этой глуши, на кухне, и цены себе настоящей не знаешь.
  Стук молотка затихает. Татьяна Львовна приподнимает подушку с головы.
  Татьяна Львовна, кричит: Тимофей, забивай все щёлочки, чтоб ни одной не осталось. И гвоздей побольше. И досточки потолще.
  Сергей Николаевич, подходит к Татьяне Львовне и склоняется над ней: Татьяна Львовна, хотите, я буду вашим личным котом? Буду защищать вас от грызунов.
  Татьяна Львовна: Вы здесь? Нюра, почему ты меня не предупредила? Я в таком ужасном виде и положение. Начинает вставать.
  Сергей Николаевич: Нет, нет, не надо вставать. Лежите, пожалуйста. Вы, мне так даже больше нравитесь, Татьяна Львовна. Я вас ещё ни разу не видел в таком положении. Не лишайте меня такого удовольствия.
  Татьяна Львовна встаёт. Подушки падают на пол. Она и Сергей Николаевич поднимают подушки.
  Татьяна Львовна: Вы опять надо мной издеваетесь. Как вам не совестно? Вы, наверно, получаете огромное удовольствие каждый раз, когда мне плохо.
  Сергей Николаевич: Я всегда получаю огромное удовольствие, когда вас вижу и когда вступаю с вами в диалог.
  Татьяна Львовна: Лицемер. На самом деле, Сергей Николаевич, вы радуетесь от любого моего принижения перед вами.
  Сергей Николаевич: Неправда. Я радуюсь только от того, что могу видеть вас. Вы для меня, как ангел. Вы придаёте мне сил и поднимаете настроение.
  Татьяна Львовна: Неужели вы пришли в мой дом, чтобы поднять себе настроение, поднимая подушки?
  Сергей Николаевич: Я пришел вам сказать, Татьяна Львовна, что мне очень нужны наследники.
  Татьяна Львовна: А как же молодая жена, она что, не в состоянии дать вам наследников?
  Сергей Николаевич: В том-то и дело, что в состоянии. Она ведь уже на втором месяце. Вынашивает свое дитя хорошо, на здоровье вроде не жалуется.
  Татьяна Львовна: Как вам не стыдно! Жена беременна, а вы ещё хотите детей?
  Сергей Николаевич: Почему ещё?
  Татьяна Львовна: Вам своих мало будет?
  Сергей Николаевич: В том-то и дело, что у меня своих не будет, пока вы не согласитесь стать моей женой.
  Татьяна Львовна: Ну, это уже наглость с вашей стороны! Как вам не стыдно! Клавдия, Архип! (Вбегают Клавдия и Архип) Гоните его из моего дома. Пришел уговаривать меня, чтобы я ему наследника родила, а у самого жена на втором месяце! Гоните его с глаз моих долой! И пусть больше сюда не приезжает никогда. Слышите, никогда!
  Клавдия и Архип толкают Сергея Николаевича к выходу. Он от них пытается отбиваться и убежать. На подмогу им прибегают Светлана, Тимофей. Все вместе пытаются вытолкнуть Сергея Николаевича. Он сопротивляется.
   Сергей Николаевич: Ну что ж вы меня всё время гоните! Погодите! Постойте, не надо меня толкать! Дайте мне всё объяснить. Ну не гоните меня, пожалуйста! Татьяна Львовна, я вас очень, очень люблю и прошу вас, станьте моей женой!
  Татьяна Львовна: Вот нахал, как вам не стыдно? Только что сказали, что жена беременна и сами мне делаете предложение.
  Сергей Николаевич: Да, беременна. Но не моя жена, а жена моего отца.
  Татьяна Львовна: Ах, у вас, значит, две жены беременны?
  Сергей Николаевич: Почему две? Только одна. Беременна жена отца. А моя почему- то ещё никак не даст мне согласия стать моей женой. И всё мучает меня, мучает. Хотя я ей совершенно серьёзно говорю, что люблю её. Что мне нужны наследники.
  Нюра: Тихо, тихо! Подождите! Мне кажется, я всё поняла! Да не бейте же его! Я всё поняла! Тихо! Татьяна Львовна, Сергей Николаевич хочет вам сказать, что беременна жена его отца. А его жена будет беременна, когда вы согласитесь ею стать и просит вас об этом. Так я сказала, Сергей Николаевич, правильно?
  Сергей Николаевич: Правильно, но не совсем так! Во-первых, я ещё пока не женат, у меня нет жены. Во-вторых, она у меня есть на примете, но она мне всё время отказывает. В-третьих, я люблю только её и никакая другая мне женщина не нужна. В-четвертых, я прошу мою будущую жену родить мне наследника, а она, ещё не дав мне согласия, отказывает в этом. В таком случае, так и быть, я согласен, чтобы первая была наследница, ну а потом мне все равно нужен наследник.
  Клавдия: Ну и наговорил! Сам, поди, не разберешь в какой последовательности, что должно быть. Значит так, Татьяна Львовна, я поняла, что на данный момент у него жены нет, и наследников не предвидится, пока вы не дадите ему согласие.
  Светлана: Татьяна Львовна, предполагаю, что он точно не женат. А наследника он хочет только от вас, поэтому вам надо дать ему согласие и стать его женой.
  Сергей Николаевич: Я об этом всё время и говорю.
  Татьяна Львовна: А как же свадьба и жена на втором месяце беременности?
  Сергей Николаевич: Это не у меня была свадьба, а у папеньки - с дочерью Пышнёва. И она беременна.
  Татьяна Львовна: Но вы ведь мне не говорили, что свадьба будет не у вас, а у вашего папеньки.
  Сергей Николаевич: Как? Я думал, вы знаете. А я и подумать не мог, что вы этого не знаете.
  Татьяна Львовна: Значит, вы свободны?
  Сергей Николаевич: Почему я свободен? Я не свободен. Я люблю мать моих будущих детей. И надеюсь, что она меня больше прогонять никуда не будет. А даст мне согласие прямо сейчас, здесь, при всех присутствующих.
  Светлана: Соглашайтесь, Татьяна Львовна.
  Нюра: Соглашайтесь, а то вдруг передумает, будете потом опять плакать, пока он снова захочет.
  Клавдия: Нюрка!
  Нюра: Что, Нюрка? Сами говорили, что нельзя мужику отказывать, а то другую найдёт.
  Татьяна Львовна: Но он мне ещё толком и не сделал предложения.
  Сергей Николаевич опускается на одно колено перед Татьяной Львовной, берёт её руку и делает ей предложение.
  Сергей Николаевич: Любимая моя, Татьяна Львовна, прошу вас, умоляю, станьте, пожалуйста, моей женой.
  Татьяна Львовна: Мне, насколько я понимаю, следует подумать какое-то время.
  Все присутствующие, испуганно, в один голос, кроме Сергея Николаевича: Нет, не надо думать.
  Нюра: Вдруг больше не предложит, соглашайтесь прямо сейчас.
  Татьяна Львовна: Нет. Я должна подумать. Мне надо время, для того что бы дать ответ. Думаю мне понадобится на это буквально одна секунда. И я говорю: "Да".
  Сергей Николаевич: Я хочу слышать от вас, Татьяна Львовна, не просто "Да".
  Татьяна Львовна: Хорошо. Сергей Николаевич, я согласна стать вашей женой.
  Светлана: Скажите, что вы его любите. Неужели он не заслужил услышать от вас признание?
  Нюра: Ведь вы его любите, мы знаем. Ну, скажите, пожалуйста.
  Татьяна Львовна, робко: Да. Я люблю. Сергей Николаевич, я вас люблю.
  Нюра, восторженно: Как романтично!
  
  КОНЕЦ.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"