Тихоновский Илья Сергеевич : другие произведения.

"Трилогия Ненависти" (1999)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Из книжонки "Трилогия Ненависти", 1999 год

  
   Илья Тихоновский
   Т Р И Л О Г И Я Н Е Н А В И С Т И
   9 - 29 декабря 1999
  
  
  
   Часть 1: Рай"Интересно, можно ли задавить себя машиной, отшкрябать от асфальта и съесть, смачно похрустывая хрящами и мелкими косточками, выражая всем своим видом полную удовлетворенность и неземное блаженство...?"
  
   ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ ДЖЕК
  
   Да нет, Вы опять всё перепутали. Не Джек, а Алексей Петрович Дубков. Не построил, а достроил. И не дом, а сарай, ну в смысле, удобрения держать, инструмент, инвентарь там всякий.
   Среди людей Алексей Петрович не пользовался особым доверием, окружающие всегда относились к его персоне с некоторой долей недоверия, иронии, цинизма... сарказма, если угодно. Он слыл человеком сомнительным: настроение его было переменчиво, душа изменчива, тело - неустойчиво. Дома он выглядел как мебель, а на работе приобретал вид корзины для бумаг. Он был, скорее, содержимым своего кабинета, нежели работником.
   Вы, достопочтенный читатель, уже наверное грешным делом подумали, что Алексей Петрович был человеком, обиженным природой, и по сему глубоко несчастным. Не вводите себя в заблуждение. Многие из нас и не мечтают о такой жизни, о том существовании, которое, как вы подумали, небрежно влачил наш герой... Да и не герой он вовсе. Опять вы всё перепутали...
  
  
   ЛУЧШИЙ СПОСОБ ОТОМСТИТЬ. дубль I.
  
   Заходите. Садитесь. Нет, не на диван, он новый. Его только что привезли. Вы можете его испачкать. Как? А что если испачкаете. Нет, будем последовательны. Что если... Нет, я не хочу спорить. Ни на что. Какой еще интерес? Что? Ну как хотите, я Вас сюда не звал... Странный он какой-то... Следующий!
  
  
   ЛУЧШИЙ СПОСОБ ОТОМСТИТЬ. дубль II.
  
   ...Что? Нагадить под дверь? Боже... как же Вы примитивны. Мне даже не хочется тратить на Вас свое многоценное время. Ну да ладно. Мне же платят за это... Деньги, конечно, небольшие... В конце концов концы с концами как-то удается... Ну что Вы смотрите!? Да, у меня двое детей. Довольны? Нет, я не психиатр!... Это ваши проблемы. Ну и катитесь! ...Нет, что-то не клеится... Начну с начала.
  
  
   ЛУЧШИЙ СПОСОБ ОТОМСТИТЬ. дубль III.
  
   ...Ага! Не знаете? Конечно, научу. Это моя работа. Для этого я здесь и сижу... Разбойное нападение пробовали? Нет? И не надо, это прошлый век. Этим сейчас никого не удивишь. Поджог! Зло? Помягче? Ну... ну тогда налоговая инспекция. Тоже плохо? Добрее? А любовные письма для жены? Каково?! Вынимает она, значит, почту из ящика, а там: "Милый, я без тебя не могу. Здесь так холодно. Завтра я приезжаю и жду тебя". И какая-нибудь соблазнительная фотография. А? Тоже не годится? Чего же Вы хотите? Может Вы поздравьте его с Рождеством, подарите плюшевого зайца и дело с концом? Что? Слушайте, хватит пудрить мне мозги. Я Вас унижаю? Враги? У Вас вообще враги-то есть? Отлично! Можно телефончик. Как зачем? Мы создадим ассоциацию. Вы знаете, у них железное терпение... И золотое сердце. А теперь - вон отсюда. (Вообще-то надо бы помягче, а то я ничего сегодня еще не заработал)... Следующий!
  
  
   ЛУЧШИЙ СПОСОБ ОТОМСТИТЬ. дубль IV.
  
   Здравствуйте. Да да, я Вас отлично помню. Вы из союза писателей. Композиторов? Ну это не принципиально. Садитесь. Что у нас сегодня. Что нибудь поизощреннее? С философским подтекстом? М-да, дайте подумать. Кто он? Архитектор? Памятники делает? Да? Ну не важно - скульптор, архитектор, - один хрен по-моему... Много гадостей сделал вам? Еще и еврей?!.. Поставьте ему памятник! Точно, памятник! Скульпторы знакомые есть? Это не важно. Не ему, себе! Как зачем? Ну представьте, просыпается он утром, выглядывает в окно, а там, в центре маленького уютного дворика, занесенного первым снежком - ВЫ! Вы на коне. Вы в позе роденовского мыслителя. Вы в кресле с трубкой во рту, читаете Лескова "Несколько замечаний по еврейскому вопросу"! Что угодно! Выбирайте - Ваше воображение, немного средств, и мой знакомый скульптор воплотит все ваши фантазии в жизнь. А лучше поставьте этот памятник ему под дверь. Проснется с утра, а дверь не открывается. Глянет в глазок, а там -Вы. Хотите в граните? Гипсе? Мрамор? Мрамор дороже. Не в деньгах дело? Ну и отлично, люблю принципиальных людей. Очень хорошо. Завтра к десяти утра - ко мне. До свиданья. Что? Деньги? Нет, нет, я с творческих людей за советы не беру. Пусть это будет моим рождественским подарком союзу писателей. Что? Композиторов? Ну это не принципиально.
  
  
   ЛУЧШИЙ СПОСОБ ОТОМСТИТЬ. дубль V.
  
   Оо! Николай Петрович! Ну хоть один нормальный человек зашел, а то всё такие... ходят. Ну как Вы? Получилось? Нет? Веревка слабая? Ну да ничего, я Вам новую модель дам, усовершенствованную. И еще капканы. Вы знаете, сейчас во всех цивилизованных странах применяют дистанционное управление. Вот пульт. Запоминайте: белая кнопочка - открыть, красная - защелкнуть. Зубья теперь еще острее, а после защелкивания играет музыка - двадцать мелодий: марши, вальсы Шуберта, польки там разные, ну Вы понимаете. Вы наличными? Счет выписать? Ну эт пожалуйста, одну минуточку.... Вот, идите в бухгалтерию, соседняя комната. Удачи вам. До свидания. И Вас также.
  
  
   ЛУЧШИЙ СПОСОБ ОТОМСТИТЬ. реприза.
  
   Заходите. Садитесь. Что? Вы инвалид? У вас всё болит? Пенсию не плотють? Голодаете? А чем я могу вам помочь? Вы знаете кто виноват? Вы хотите отомстить? Кому? Е М У ?! Ууу, дедуля, ты замахнулся... Если б я чем-то мог тебе помочь... Ну ничего, ничего, не плачь... Иди, присядь на диван, успокойся. Я понимаю...
   Наташа! Принеси два чая и пирожные какие-нибудь...
  
  
  
  
   предисловие
  
   - Ну, я как коренной австриец ничего не могу сказать. А как человек лучше промолчу.
   - А как животное?
   - А как "как животное"?
   - Животное - вот так (показывает).
   - Ну, это в корне меняет дело.
  
  
  
   РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ
  
   - Остановись! Подожди! - кричал я вслед его удаляющемуся телу.
  
   Ну вот, два часа впустую. И голову теперь как-то странно... ломит, что-ли?
   Хорроший рай... Кажется, пора ехать домой.
   Я сажусь в троллейбус, проскальзываю мимо заслонившей своими телесами вход кондукторши, и нагло занимаю последнее свободное место прямо перед носом у какой-то серой бабушки. Совершенно игнорируя громоподобное "проезд оплачиваем", смотрю в стекло, играющее бликами уличных фонарей, витрин и вывесок ночных магазинов. "Проезд оплачиваем", - повторяется громко и над самым ухом, от чего вздрагиваю, больное колено непроизвольно ударяется о сидение впереди. И что это за мода - заменить все мягкие сидения деревянными какими-то скамейками... Да, конечно, их порвать куда сложнее... "Почем проезд", - оборачиваюсь я к кондукторше - неуклюжему медведеподобному существу, издали напоминающему гору Аюдаг. (Еще большее сходство с вышеуказанным млекопитающим придавала ему шкура какого-то животного, наброшенная поверх телогрейки).
   - Кажется, тридцать, - шершавым шепотом прошуршала сзади серая бабушка.
   - Тридцать, - брезгливо кинуло существо в шкуре. И вполголоса добавила, словно себе под нос: "Кажется...". Лицо ее на секунду стало задумчивым (точнее было бы сказать - эмоционально нейтральным), но вскоре снова приобрело свое привычное выражение. Пока я начал лихорадочно рыться в карманах в поисках мелочи, кондукторша отошла в сторону, дабы принять оплату проезда, вносимую черным мужчиной в шляпе. "Забыла", - подумал я, - и от сердца отлегло. Снова поворачиваюсь к окну. В отбликах света впервые вижу свое лицо. Боже! Оно приобрело какой-то синеватый оттенок, щеки впали, а грязные слипшиеся сосульки волос прикрывают мешки с возвышающимися над ними глазами. ("Следующая остановка, кажется, улица Мира", - прохрипело откуда-то сверху).
   - Ну ты! - раздался сзади уже знакомый рев горы Аюдаг. Оборачиваюсь. Ослепленный тусклым светом гнилых зубов, получаю с размаху по челюсти: слева, затем справа; больно. Пытаюсь оправдываться, открываю рот, - медвежья лапа выбивает мне пару зубов. Глотаю кровь, падаю, пытаюсь встать. Животному помогают другие пассажиры. Кричу, лицо перекошено от ужаса. Десятки рук тянутся ко мне отовсюду: спереди, сзади, снизу, сверху, сбоку и еще откуда-то. Серая бабушка с сочувствующим видом неистово дергает за волосы, кряхтит, и мерзко скрипит лукавым голоском: "Эх ты, внучок",.. больно щипается, вонючими когтями раздирает губы в кровь, подбирается к глазам. "Что же ты, внучок-то, а?"... Град ударов и пинков. Я ничего уже не вижу и не чувствую. "РРАЗОШЛИСЬ!" - орет из кабины водитель, троллейбус виляет, потом и вовсе останавливается. "Р-разошлись, гады!", - водитель выбегает с монтировкой в руках и разгоняет орущий муравейник. Пот капает с его красного небритого лица, чесночное дыхание распространяется в душном салоне. "Разошлись", - уже спокойно повторяет он, и, переведя дыхание, спокойно добивает меня монтировкой, забрызгивая кровью асфальт, близлежащие скамейки, кусты, и опасливо озирающихся отдыхающих, прогуливающихся с детьми, колясками и собачками... Мне кажется, что я подыхаю.
  
   ______________________________________________________________
  
   Часть 2: В поисках рифмы
  
  
   УТРО СЛОВОБЛУДА
  
   Автобус двоевластия,
   Арккосинус безбрачия,
   Вестибюль увечия,
   Галифе двуличия.
  
   Гепатит величия,
   Ревматизм купечества,
   Сифилис наличия,
   Энурез отечества.
  
   Говорил не просто я,
   Избегал приличия,
   Убедись воочию,
   Найди три отличия.
  
  
  
   ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА
  
   На меня обиделся
   Человек невидимый, -
   Видимо, обидел я
   Не со зла, неведомо.
  
   Видимо, не видел я
   Его в тесном транспорте,
   И с размаху на ногу
   Наступил прозрачному.
  
   Поражает дерзостью
   Злость его ответная -
   Бьет меня по темени,
   Бьет меня по светлому.
  
   Лучше б думал раньше я,
   Лучше б квасил меньше я,
   Человек невидимый -
   Сволочь охреневшая.
  
  
  
   ХОЧУ ЛЕТА
  
   Я снова сам, я снова брежу летом,
   Хочу я бабочек любить, жевать жука;А я сижу в огромном кабинете,
   Один. А за окном - холодная пурга.
  
  
  
   ТЫ
  
   Ты проснешься поутру
   Кушать красную икру -
   Я дубовую кору
   Неспеша в ковше сварю.
   Шевельнешься - я замру,
   Спросишь время - я совру,
   Хочешь? Подарю зарю.
   Не тревожься, ты в раю.
  
  
   ПРОСТИ
  
   Прости, прости меня, не прав,
   Не смог я простотой души своей постичь твой нрав -
   Загадочный, изысканный,
   По-детски искренне дебильный.
   Тебя уж не люблю я боле,
   И нету в сердце для тебя свободных дыр -
   Люблю другого - был врагом он мне,
   Теперь наступит мир.
  
  
  
   ПРОДАВЩИЦА И СТРОИТЕЛЬ
   Где-то там на улице
   Магазин валяется
   У меня откуда-то
   Есть дверной проём.
   Если испугаюсь я,
   Не сумею выскользнуть,
   То друг друга точно мы
   Скоро не найдем...
  
   У меня кончается
   Масло и терпение,
   У тебя случается
   Сдача и подсчёт;
   Я стою на улице
   Создавая очередь
   Я боюсь дотронуться -
   Вдруг переучёт?!
  
   Отлично настроение,
   Цикличны выделения,
   Ты доедай печение
   И заедай варением.
   Подумай о соитии
   Без бракосочетания,
   А я займусь строительством
   Какого-нибудь здания.
  
  
   ОПЯТЬ ПРО ЛЮБОВЬ
   Ты говорила - жизнь тебя не греет?
   И ты устала от мирских забот?
   А хочешь, я согрею тебе чаю?
   Намажу маслом жирный бутерброд?
  
   Нет, лучше я помою винограду,
   И буду косточки в тебя плевать,
   И вызову пожарную бригаду,
   Чтоб пенистой струей тебя обдать.
  
   Вчера я мусор выносил из дома,
   И слово из трех букв увидел на стене.
   И я хочу чтоб ты, увидев это слово,
   Уже не вспоминала обо мне.
  
  
   КРИК
  
   Ну как же жить? Ну где же дружба?
   Жене лишь жалованье нужно.
   Ждать продвижения по службе?
   Уж всё животное не чуждо.
   Ну подождите? Как же можно!
   Подорожали жмых и дрожжи,
   И ждет меня, брюзжа и морщась
   Жуя аджику жадно теща.
  
  
  
   НЕДВИЖИМОСТЬ
  
   Я знаю, существует жизнь в траве,
   И существует птица в чаще,
   В отверстии замочном существует ключ дрожащий,
   В квартире существует стул,
   И кот, на нём сидящий,
   В постели существую я -
   Уставший, но неспящий.
  
   Так длилось долго - сдохла птица в чаще,
   Давно уж сломан стул, и кот на нем сидящий,
   Всё на бумаге, всё карандашом скрипящим.
   Всё словно сон - забытый, ни о чем не говорящий.
  
  
   МАЛЬЧИКИ - МУФЛОНЫ
  
   Сквозь вокзала серый шум
   Грязные вагоны.
   Пять копеек уроню -
   Мальчики - муфлоны.
   С головы сними пакет,
   Извращенец, клееед.
  
  
  
   ЛЕНИН (вкратце).
  
   Он начитан, прищурен,
   И людьми любим.
   После смерти оплакиваем, бальзамируем,
   И в мавзолее храним.
  
  
   ПАУК
  
   Мы поймали паука
   (Он шевелится пока).
   _______________________________________________________________ Часть 3. Дерево НЕЗНАКОМЫЕ ЛЮДИ
   (одним предложением)У меня в подъезде стоят незнакомые люди - люди, которых я вижу впервые, люди, которых я не знаю, люди, чьи имена мне неизвестны, люди, вероятно пришедшие сюда с какой-то целью, которая остается для меня загадкой, ибо не дано мне знать о том, какие мысли посещают их головы, куда смотрят их глаза, куда идут их ноги, за чем тянутся их руки и к чему стремятся их души; может быть эти люди пришли издалека, преодолели нелегкий путь, пройдя через горные вершины и бурные потоки, ущелья и выщерблины, снега и пески, оставив свои следы там, где еще не ступала нога человека, и, наконец, уже почти добравшись до своей заветной цели, и уже готовясь перевернуть последнюю страницу, остановились передохнуть и набраться новых сил; а может всё совсем не так - может люди эти пришли вовсе не издалека, и путь их не был отягощен разного рода опасностями и леденящими душу ужасами; но как бы то ни было, негоже мне сидеть здесь сложа руки, нет - я должен защищать свое жилище, свой очаг, ведь мой дом - это моя крепость, мое убежище, моя колыбель и цитадель, и мой священный долг - защищать свой дом, не позволить никому безнаказанно вторгнуться сюда и нарушить мой покой и умиротворение, не дать бесчестным иродам надругаться над теми ценностями, коих столь немного осталось в жизни, нет, - я буду защищаться, всеми силами, не жалея себя, проливая кровь до последней капли, - я буду бороться, да, бороться, ведь лучшая защита есть нападение, и только внезапное и стремительное нападение поможет мне выйти победителем из этой неравной схватки, где каждая минута, каждая секунда на вес золота, где более сильный побеждает более слабого, где нет пощады для проигравшего, а все почести, хвала, честь и лавры вечной славы достаются победителю, и поэтому медлить мне нельзя, враг не дремлет, враг всегда настороже, только и ожидая подходящего момента, чтобы встромить нож мне в спину; нет, я не буду медлить - это война, и они сами вызвались и выбрали себе эту участь - и они получат по заслугам, никто не уйдет от возмездия; вот только сейчас достану из-за печки топор, вот и он, сейчас, сейчас, каждый получит свое, неслышно открываю дверь, и я готов - нет больше страха - только вперед, пока дух бодр, пока горяча в жилах кровь, пока горит звезда победы - вперед!
  
  
   ДЕРЕВО
   (фэнтези)
  
  
   "Собака. Теперь это животное может вызвать положительные эмоции разве что у маленького несмышленого ребенка".
   - Ребенка-дебила с кроличьими зубами, - с отрешенным лицом заметил Клюев, глядя на экран полусонными глазами, и потянулся за дистанционкой. Реклама продолжала навязчиво бубнеть: "Сегодня это опаснейшее и жесточайшее животное может угрожать Вам и Вашей семье. И когда в момент решающей схватки вы окажетесь с ним лицом к лицу - только пневматические винтовки "Анти-Дог" Московского оружейного завода окажутся.." - Клюев раздраженно переключил канал. "Вот это бред", - подумал он.
   "...произошло, когда на территории Ростовской губернии был уничтожен подпольный завод по производству этилового спирта". Клюев недовольно поморщился, и переключил снова. И снова. Все три канала были одинаково скучными, а лезть на чердак за спутниковым приемником было ой как лень. К тому же мог кто-то зайти. Устало зевнув, Клюев отделился от кресла и снова упал в кровать. Засыпать уже не имело смысла - настольные его часы показывали 6:13. К тому времени на улице появились первые признаки обычного утреннего оживления - дворник шумел своей монотонной метлой, у магазина под окнами толпилась небольшая очередь, шумела, переговаривалась, кто-то громко кашлял. Накрыв голову подушкой, Клюев пролежал так еще какое-то время, затем нехотя, но быстро встал, одел спортивные штаны, кеды, и вышел из квартиры. Нет, не для того, чтобы совершить утреннюю пробежку - с этим было покончено давно и твердо. А вышел Владислав Маркович в гастроном вина купить. И делал он это регулярно, вот только по утрам раньше не пил.
  
   Эпизод 2.
   ...Клюев долго выбирал в шкафу костюм. Не потому, что их там было много. Их там был всего один, но где? Зато под руки попадалась всякая чушь, в которой на заседания уж точно являться нельзя. Наконец костюм был найден и натянут на уже заметно обрюзгшее со времен его покупки тело, после чего тело подошло к зеркалу чтобы причесаться и убедиться в том, что вид его вполне сносен. Что же отражалось в зеркале? А в зеркале отражалось лицо некогда красы и гордости адвокатского агентства "Малевич, Малевич и Клюев", последняя, и важнейшая его составляющая. Правда, от того Клюева остались только глаза, да и они со временем приобретут какой-то холодный, я бы сказал, жестокий оттенок (и старенькая мать на похоронах скажет: "Сынок, как ты изменился! Если б не сказали, что ты - не признала бы!") безысходности. Контора после революции приказала, конечно, долго жить, и уже почти восемь лет Клюев перебивался какими-то случайными заработками, в основном работая общественным адвокатом, и был очень рад и тем нечастым копейкам, которые время от времени попадали в его пустые карманы. Сегодня же ему совершенно не хотелось идти на заседание райсуда - настолько не хотелось, что если б смог придумать хоть одну уважительную причину - точно бы не пришел. Потому что более идиотского и издевательского дела у него еще не было - не каждый день твоим клиентом оказывается старый развесистый дуб. И смешного в этом было мало. А было все так...
  
   Эпизод 3.
   - ...Ты знаешь, что папа мне сказал вчера, чтобы я с тобой не ездила больше, - она взяла шлем, который он протягивал ей, одела и села сзади, крепко обхватив руками его плечи.
   - Иди пешком, - не оборачиваясь пробубнел он.
   - Вот всегда ты такой. Никогда хорошего ничего не скажешь... Поехали, а то опоздаем.
   Он завел мотоцикл, и резко рванул вперед. Он очень любил скорость, и после героина это была его главная страсть.
   Выехав на главный проспект, он вдруг резко свернул, проехал по каким-то мелким улочкам, и повернул на прибрежную дорогу, почти пустую в это время суток. Тут можно было разогнаться как только душа пожелает. Дорога часто петляла, то поднималась, то опускалась, и это добавляло азарта. "Адреналин - очень сильный наркотик", - подумал он за три с половиной секунды до того, как услышал за спиной ее тихий сдавленный крик. Еще через полторы секунды он уже ни о чем не думал, она не кричала, а сетчатка их глаз успела запечатлеть великолепный раскидистый дуб с широкой кроной, такой, как только в книжках детских бывает.
  
   Эпизод 4.
   Клюев вошел в зал заседаний, подошел к судье, и что-то тихо сказал ей на ухо, после чего она задумалась, покачала головой, и Клюев сел на свое место. Ему было невыразимо противно оттого, что он здесь. Ведь за всю его практику большего идиотизма ему не встречалось, раньше о таком деле могли писать разве что в юмористических журналах, а сейчас, после революции, ему казалось, что все стало с ног на голову, и понять что-то, а тем более переломить себя, было уже невозможно. Пока же до начала заседания оставалось еще минут пять, и Клюев изо всех сил напрягал свой усталый и измученный мозг, пытаясь сообразить, как же строить защиту. "Допустим. Двое ехали, зазевались, мотоцикл влетел в дерево, парень насмерть, девка в больнице вся в бинтах... А виновато дерево". После этой мысли Клюеву уже захотелось всунуть в рот два пальца и опорожнить свой желудок неестественным путем, но делать он этого не стал, и усилиями воли заставил себя думать о деле по-другому, выбирая тактику. "Учитывая почтенный возраст моего клиента...", - Клюев улыбнулся глядя в стол, так как ничего серьезного в голову не лезло, - "...Товарищи! Учитывая ту неоценимую пользу, которую мой клиент вот уже более пятидесяти лет..." (улыбка стала шире), "Уважаемые судьи! Уважаемые присутствующие! Учитывая тот неоспоримый факт, что мой клиент прийти на заседание не смог, я предлагаю отложить его до лучших дней", - тут ему уже захотелось смеяться. Судья недоуменно посмотрела на него, заметив его несходящую почему-то улыбку, и, пораженная (и даже чуть задетая его оптимизмом), наконец стукнула молоточком по столу и сидящий сбоку секретарь, очнувшись ото сна, писклявым голоском объявил:
   - Встать. Суд идет. Да здравствует Российская Республика!
   - Да здравствует Российская Республика!, - вяло по традиции отозвалось в зале.
   Секретарь продолжал:
   - Слушается дело "Русский народ против...", - после этих слов секретарь несколько растерял былую уверенность, так как что сказать дальше незнал. Вернее, знал, но было неловко. Появилось обидное чувство, что им пользуются, как говорящей куклой, и по телу пробежали мелкие мурашки...
   - ...Против дуба. - с неимоверным усилием добавил он, и сел, спрятав покрасневшее лицо за бумагами. В зале никто, вопреки его ожиданиям, не засмеялся.
   Судья Алла Петровна Хрящук торжественно объявила: "Слово предоставляется обвинению. Пожалуйста, Петр Петрович". Зам прокурора района Петр Петрович Великий - небольшого роста, лысоватый человек с неприятными рыжими усиками - встал, учтиво кивнул Алле Петровне, и начал свою речь, повернувшись к Клюеву.
   - "Добрый вечер многоуважаемый Суд и уважаемые товарищи присутствующие! (прокашлявшись и бросив гневный взгляд на Клюева, он продолжил). Дело, которое мы с вами сегодня будем рассматривать, это не просто дело - это вопиющий беспрецедентный случай анти-гуманности и анти-человечности, товарищи. Это дело, с первого взгляда, лежит за пределами того, к чему мы привыкли, но если присмотреться, мы с вами увидим, что это лишь повторение наших с вами ошибок, ошибок прошлого, товарищи... Сегодня мы собрались здесь, чтобы наказать виновного, и он, товарищи, будет наказан".
   "Демагог", - подумал Клюев, и улыбнулся снова.
   - Товарищ Великий, будьте пожалуйста конкретнее, - мягко попросила Алла Петровна.
   - Хорошо, - зампрокурора продолжал, чуть поостыв, - Я хотел бы заметить, что дело для обвинения довольно простое, если не сказать пустяковое. И особого стремления в доказательстве вины мы проявлять не будем. Я сразу перейду к допросу свидетелей.
   - Вы уверены? - Алла Петровна удивленно посмотрела на зампрокурора, как будто видела его первый раз, но много о нем слышала.
   - Да, абсолютно. Я вызываю нашего единственного свидетеля. Пригласите пожалуйста Анну Клочкову.
   Секретарь нехотя встал, вышел из зала, и через полминуты вернулся, толкая перед собой инвалидную коляску, в которой сидела совершенно искалеченная девушка: рука ее была в гипсе и висела, голова была перебинтована, ноги тоже. Подъехав к месту для свидетеля, секретарь поднес к ней Конституцию Российской Республики и произнес:
   - Положите правую руку на эту книгу и поклянитесь говорить правду, только правду, и ничего кроме правды.
   Девушка недоуменно посмотрела на него, как будто он предложил ей выйти за него, причем немедленно и прямо здесь.
   - Но я не могу положить правую руку!
   - Почему? - удивленно донесся сверху голос судьи.
   - Потому-что она в гипсе, - повышенным тоном ответила возмущенная девушка. В зале назревал конфликт. Секретарь заволновался, Алла Петровна, немного подумав, сказала:
   - Может быть тогда левую? Игорь Иванович, посмотрите, пожалуйста, нет ли прецедентов?
   Секретарь задумался.
   - Нет, Алла Петровна, пожалуй я придумал. Давайте вашу руку сюда, - с этими словами он отвязал висящую руку в гипсе и повернул ее так, чтобы она прикоснулась к Конституции. Девушка взвизгнула от боли и дернулась. Секретарь, стоя в полусогнутом подожении, засуетился:
   - Быстрее клянитесь!
   - Клянусь говорить правду, правду, и только правду, - протарахтела девушка в надежде что на этом ее экзекуция окончится. Секретарь неуклюже опустил гипсовую руку девушке на колено, и сел на свое место дабы занести этот факт в протокол заседания. Между тем Петр Петрович продолжал:
   - Ваше имя.
   - Анна Ивановна Клочкова.
   - Год рождения.
   - Дветысячи пятый.
   - Образование.
   - Десять классов.
   - Вероисповедание.
   - Нет.
   - Пишите - атеист, - обратился зампрокурора к секретарю. Затем Петр Петрович встал, и неспеша подошел к девушке, с серьезным видом глядя в пол. В зале назревало выжидающее молчание. Петр Петрович посмотрел девушке в глаза, от чего той стало не по себе, и наконец произнес:
   - Аня, расскажите пожалуйста суду о событиях 28 августа этого года.
   - С начала?
   - С самого начала.
   Девушка подумала какое-то время, и начала:
   - Ну.. Началось всё где-то ближе к вечеру... Мы с моим мальчиком собрались поехать в гости.. У него был мотоцикл... Мы всегда ездим на мотоцикле, и такого никогда не случалось. - Аня покраснела, видно было, что ей хотелось плакать. Посидев тихо еще полминуты, она собралась с силами и продолжила: - Мы ехали по набережной, и Саша повернулся ко мне что-то сказать, это было на повороте... И я увидела, что он не свернул, там был дуб, такой большой. Я кричала ему, но он не успел повернуть. Он.. он.. - Аня расплакалась, и секретарь подал ей носовой платок. Уткнувшись в платок она затихла, лишь изредка тихо всхлипывая. Петр Петрович повернулся к залу и посмотрел на Клюева с ликующим видом, как будто только что доказал вину и засадил лет на двадцать серийного маньяка-убийцу или на худой конец насильника малолетних школьниц. Затем, подойдя к своему столу, с умным видом достал какую-то папку и поднес к Ане.
   - Скажите, это ЭТОТ САМЫЙ дуб? - он сделал особенное ударение на словах "этот самый", а слово дуб произнес с каким-то презрением. Девушка оторвалась от платка и взглянув на фотографию, утвердительно кивнула головой. Трудно было, конечно, узнать дуб, если учесть, что на фотографии помимо последнего запечатлены разбитый мотоцикл и два бездыханных тела. Окончательно довольный, Клюев обратился к присутствующим:
   - Ну что же, уважаемые мои, мы все с вами видим, нам уже не нужно ничего рассказывать, - (посмотрел на Клюева), - мы уже сами хотим спросить - а есть ли смысл продолжать это заседание и отнимать друг у друга драгоценное время?.. В виду непогрешимой вины обвиняемого, предлагаю наказать его со всей строгостью закона. Я настаиваю на расстреле дерева. У меня всё. - произнес он, выдержав эффектную паузу, и, улыбнувшись залу, сел на свое место, по-видимому, очень довольный собой.
   - Ну что ж, Петр Петрович, если у вас всё, - Алла Петровна перевела взгляд на Клюева, - то не будем торопить события и дадим высказаться уважаемому адвокату. Пожалуйста, Владислав Маркович.
   Клюев встал, глубоко вздохнул, и начал говорить. Его речь была довольно путана, затруднена, а вопросы, которые он задавал свидетелю ничего нового не сообщали. Он заводил себя в тупик пытаясь играть по их правилам, и в какой то момент стало видно, что он вот-вот взорвется. И Клюев взорвался:
   - Уважаемые судьи и присутствующие! Я говорил это всё к тому, что защита полностью опровергает слова и доказательства обвинения. Мы считаем, и в этом - вы скоро убедитесь - нет никакого сомнения - что это была самооборона. Да да, самооборона в ответ на наглое и бесцеремонное нападение со стороны тех, кого в этом зале безаппеляционно называли громким и всеобъясняющим словом "потерпевшие". Более того, товарищи, мы хотим подать на них в суд за попытку убийства и факт нанесения тяжких телесных повреждений моему подзащитному, который в речи уважаемого товарища зампрокурора фигурировал, почему то, как обвиняемый, а на самом деле является тем самым потерпевшим, чьи права мы должны отстоять и защитить сегодня - во имя закона и справедливости.
   Клюев остановился от неожиданности всего сказанного. Такого потока он от себя не ожидал... Потрясенные этой тирадой лица в зале еще минут пять переваривали полученную информацию. Алла Петровна, также неслабо опешившая, первой нарушила молчание и произнесла:
   - Простите, Владислав Маркович,.. но... дерево ведь не живое. Как оно может быть потерпевшим? Как мы можем установить степень и важность его повреждения и мотивы его самообороны?
   Клюев не думая выпалил фразу, которой суждено было стать последней в его адвокатской карьере:
   - Простите Алла Петровна,.. но... дерево ведь не живое. Как оно может быть обвиняемым? Как мы можем установить ход его мыслей и мотивы преступления?
   Алла Петровна, казалось, не заметила его издевательского тона. Похоже, она почувствовала то, что Клюев почувствовал еще дома, стоя перед зеркалом и причесывая свои редкие волосы.
   - Суд удаляется на совещание. Объявляется перерыв. Повторное слушание откладывается. На неопределенный срок. Все могут быть свободны., - и не глядя на опешившего, и уже открывшего рот, чтобы возразить, зампрокурора, Алла Петровна властно и с отвращением стукнула молоточком по столу, громче обычного. Посмотрев на Клюева она мельком улыбнулась, затем собрала бумаги, и быстро направилась в комнату для совещания, куда, распихивая встающих побежал и Великий. А Клюев спокойно встал, собрал папки в свой старенький дипломат и удалился, преследуемый еще какое-то время интересующимися взглядами. Он хотел скорее дойти до гастронома, а потом - домой. Достать спутник и всю ночь смотреть телевидение и пить вино, и больше - никаких заседаний!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"