Он умер не вовремя. Хотя, возможно, не вовремя и родился. Его имени никто не помнил, его ни один человек не смог опознать по фотографии. Его фамилия не значится в реестрах, как известных довоенных родов, так и новой аристократии. И все-таки кто-то его убил... Зачем?
Распотрошил как тушку зверька, упаковал в полиэтилен и выставил, словно на витрину, на ступени главной лестницы холла. Вызов. Дерзкий и отчаянный. Самим основам - неприступным серым стенам Академии.
Мальчик с третьего курса. Сирота. Жертва войны, которой комитет ветеранов оплачивает обучение. Оплачивал...
Так кому же эта серая мышка перебежала дорогу?
Робби зевает, сметает рукой фотографии и списки учеников. Суббота... Сегодня суббота, а они вынуждены с утра сидеть в кабинете и вести нудные однообразные опросы.
- Леон, - тянет лениво. - Мы закончим до вечера, а? Их еще много?
- Самая малость осталась - человек двести, - устало отвечает. - И почему у меня ощущение, что это не принесет пользы?
Сейчас бы в город, а не просиживать свою задницу в Академии.
Смотрит на Робби - того тоже все достало за этот мучительно долгий день. И кому вообще понадобилось убивать студента именно в вечер пятницы? Что это был за злодей? Тем более мальчишку, у которого талант только воду кипятить. Грубо говоря...
- С даром кипятильника я бы тоже убился... - Леон хмыкает и силой мысли поднимает с пола все бумаги.
Робби протягивает руку, раскрывает ладонь, на которую миг спустя аккуратно ложатся листы, улыбается.
- Леон, ты страшный сноб, знаешь? А еще в высокомерии обвиняют нас, - пальцами ровняет стопку, берет первое досье, зачитывает. - Следующий - Крис Аллен, - тут же поднимает лукавый взгляд. - А как же - жертва был тоже человеком, чувствовал, дышал и прочее-прочее? Может быть, у него тоже была подружка. Как у тебя, заметь. А ему... - кусает губы, хмурится, заглядывая в дело. - Просто взяли и с какого-то черта перерезали вены, располосовали всю спину, выдрали чип и выпустили кровь. И он уже никогда не скажет ей, как он ее любит. Кстати, мы завтра идем ко мне на обед? Все в силе?
- Ой-ой... - блондин с улыбкой морщится. - Подружка этого несчастного погорюет пару дней... - задумчиво изучает потолок, - ну или недель, а потом - опять любовь, опять романтика, опять трах.
Встав с кресла, Леон подходит к компьютеру. Набирает пароль и через систему просит явится одного из учеников.
Наверняка, все не рады: сидят в общежитии, ожидая своей очереди из-за смерти мальчишки. Те, кого успели опросить, пока что не имеют права выйти за пределы Академии.
- Сейчас придет этот... - заглядывает в досье, перегнувшись через стол, - Крис Аллен. А про обед я помню, - переводит взгляд в вишнево-красные глаза Робби - последствие лабораторных экспериментов. - Надо же будет расслабиться после этого ужасного дня хоть как-то.
Роберт Гордон рывком поднимается с кресла, проходит мимо друга, задевая его плечом, останавливается у окна - пальцы обхватывают подоконник.
- Расслабляйтесь потише, - голос ровный, как слой едва выпавшего чистого снега. - Дом большой, конечно. Но слышимость отличная. Проблема старых домов - все их обитатели всегда хотели быть в курсе припрятанных скелетов в шкафу. Проблема древних родов - этих скелетов всегда было слишком много.
Усмехнувшись, касается кончиками пальцев стекла. Голова болит - противно, муторно, кровь тяжело пульсирует в висках. Скорее бы все закончилось.
За окном серые каменные корпуса Академии, футбольное поле с идеально подстриженной травой, парк и черепичные крыши складских помещений, краснеют среди желтеющей листвы грибными шляпками. Робби дергает на себя раму, впуская в кабинет холодный осенний воздух.
- И ведь Маккефри даже не подумает простить нам контрольную по истории.
- Не напоминай. У меня с ним плохие ассоциации.
Леон подходит и закидывает руку Гордону на плечи, приобнимает, тоже глядя в окно.
Оба устали, а впереди еще много работы. Самые ответственные и наиболее сосредоточенные на деле ученики Академии. Выпускники, будущее которых расписано по дням уже после вручения дипломов.
Тошнит.
Еще с минуту Леон изучает пейзаж за окном, а потом оборачивается на дверь - стучатся.
- Быстрее уже заходи, - получается почти презрительно и далее, даже не глядя на вошедшего. - Имя, фамилия, курс. И что ты делал в пятницу вечером.
Падает обратно в кресло и только после этого уже смотрит на ученика: высокий, волосы короткие, черные, глаза голубые, черты лица резкие, губы тонкие... Запоминать каждого - дело трудное. Даже на компьютерную базу данных полагаться нельзя - вскроют как консервную банку, если прижмет.
Робби можно даже не оборачиваться на курсанта. Он продолжает изучать бегающих за мячом первокурсников, а когда вошедший начинает говорить, и вовсе закрывает глаза. Все, что нужно - фактическую сторону - зафиксирует Леон. Его задача другая. Привычно, чувствуя, как начинает бесноваться внутри боль, сканирует. Имя... Крис Аллен... Спокойно. Ровная ленивая усталость. Курс? Четвертый. Надо же, они одногодки, а Робби его совсем не помнит. Эмоции - ровное гладкое поле... Главное, не увязнуть в нем, приблизиться ровно настолько, насколько нужно, чтобы почувствовать фальшь или скачок... Что делал в пятницу вечером? Гордон вскидывает брови, удивленно поворачивается к курсанту. Тепло... Волнение и ожидание... что ли? Не слишком сильно, но для Робби это весьма ощутимые изменения.
- Что делал в пятницу вечером? - повторяет он вопрос Леона.
- Был в библиотеке, - отвечает Крис спокойно.
Сейчас парень не должен чувствовать, что его сканируют, наверняка.
Леонард Фергюсон наблюдает за ним внимательно. Никаких внешних признаков волнения, испуга или растерянности. Но Робби явно что-то чувствует - это подталкивает использовать силу, выделенную начальством до определенного уровня, чтобы заблокировать все возможные выходы из кабинета. Не составит сложности и удержать этого ученика. Главное - не переломать кости.
- Засиделся там допоздна? - не отводя от него взгляда, продолжает следить за внешней реакцией. Хоть что-нибудь покажет?
- Можно сказать и так.
Робби задумчиво кусает губы. Удовольствие?.. С легким оттенком... чего? Странные эмоции для библиотеки. На что это похоже? Мысленно сравнивает состояние курсанта, подгоняя под разные ситуации. Это похоже на то, что перед тобой палитра красок с названиями. А в руках лоскуток. И ты должен найти соответствие. Вряд ли парень лжет. Робби позволяет погрузиться чуть глубже - в животе начинает приятно покалывать... как будто играешь на самом краю. И боишься, что тебя застукают. И это чувство... это...
Гордон, усмехнувшись, поворачивает голову и задает короткий вопрос:
- Один?
Леон смотрит уже с интересом. Что ж там такое было?
- Нет, - после паузы говорит Крис. - Со мной был Эшли Митчелл.
Забавно. Робби точно помнит, что этот самый Митчелл сегодня уже через них прошел. И ничего подобного в его показаниях не было.
Первокурсники внизу дружно завопили, резким громким криком раздирая тишину Академии. Потом их научат вести себя подобающим образом. Внушат, что проявление эмоций чересчур явное и откровенное - непристойно, и просто недопустимо для элиты, которой управлять государством. Долбаные правила. Гордон соскальзывает с подоконника, подходит к столу, бросает взгляд на Леона. Все?
- Можешь идти, Аллен.
Слишком глубоко. Слегка потряхивает. Так просто перепутать, где твое, а где чужое. Внутри все еще эта радость - устроить гадость и не быть застуканным. Робби смеется:
- Оказывается, в библиотеке можно испытать столько удовольствия.
- Серьезно? - Леон улыбается. - Может, они там отыскали интересную книжку. Как думаешь?
Прикрывает глаза и лениво расслабляется. Поскорей бы уже все это закончилось.
- Если подумать, он мог с удовольствием и мальчишку того шинковать, - задумчиво прикидывает в уме Фергюсон. - Каким же нужно быть уродом, чтобы с наслаждением не просто убить, но еще и поглумиться. Или это не то? - чуть расслабляет галстук.
Робби весело. И плевать, что он понимает - это не его. Чужое, принятое на себя. А осталось ли вообще что-то свое? Гордон садится на край стола, внимательно смотрит на Леона.
- Ммм... Может быть. Но тогда потрошить его было... очень забавно. Правда, с равной вероятностью, они могли втайне от смотрителя резать переплеты и склеивать странички, - цепляет узкий галстук Фергюсона, тянет к себе, старательно пытаясь сдержать улыбку, кусая губы. - Сам посмотри. Прости, сейчас тебе станет... странно.
Почти абсолютная власть. Упоение силой - заставить чувствовать то, что нужно ему. Но не в случае с Леоном. Сейчас это скорее необходимость, на грани с острым чувством вины. Эмоции, как серебристая лунная пыль, которую Робби осторожно сдувает с раскрытой ладони. Дыши...
- Что...
Поначалу Леон теряется, но тут же ощущает... приятное... Зарождается - тепло где-то в животе и легкое покалывание в кончиках пальцев. Не может отвести взгляда от глаз Робби, цепляется рукой за край стола. Возбуждение и чужое, но как его собственное удовольствие. Не отличить.
Не позволяет отдаться этим эмоциям только то, что было предупреждение. Фальшь.
- Это... в библиотеке было? - на выдохе.
Почти больно: видеть, как Леона ведет, глаза темнеют, и до Робби, как бы он не закрывался, доносятся отголоски удивления и удовольствия. Не отличишь. Он кладет ладонь на плечо, мягко сжимает.
- Ну... что-то, что вызывает такие эмоции.
Гордон отстраняется, тянется к пачке "обработанных" досье.
- Но либо они были односторонними, либо Аллен соврал, либо... - Робби сосредоточенно пробегает взглядом по строчкам. - Митчелл у нас уже был. И ничего подобного...
- Ты подлец, Робби, - у Фергюсона получается даже улыбнуться. - Оливия будет не рада такому...
Дышит ровно, глубоко, стараясь утихомирить - чужое - желание, все еще отдающееся сладостными покалываниями внизу живота. Никакой другой возможности. Женская Академия в другом конце города, да и вообще отметается, в город можно будет выбраться только вечером, Оливию увидеть - завтра, а оставшийся вариант...
Леон морщится - до такого еще не дожил. Встает на ноги и поправляет форму.
- Пошли отдыхать. Меня уже тошнит от этого нескончаемого допроса.
Комната стандартная, как и у других, на каждого курсанта кровать и стол. Им повезло разве что с видом из окна. Первым делом Робби дергает раму, глубоко вдыхает свежий сладковатый запах листьев и пожухлой травы. Парк небольшой, с редкими деревьями и заросшим ряской прудом, но это лучше чем вид на арку главного входа.
- Голова болит, - вытаскивая из кармана пачку сигарет. Еще одно преимущество, можно иногда позволить себе курить прямо в комнате, не ныкаться по туалетам.
Закончить допросы придется и как можно скорее. Гордон понимает причины такой спешки. Директор хочет избежать шумихи. Это ненужная слава. И будет совсем лишним, если правительство пришлет комиссию. Значит, просто придется пораньше вернуться сюда в воскресенье. Чтобы подготовить отчет. От выходных он точно не собирается отказываться.
- Я в душ, а потом в город. Ты со мной?
- В душ? - Леон улыбается и чуть прикрывает глаза, в очередной раз потягиваясь, и стягивает галстук - душит.
Пока еще есть время до переклички.
В десять вечера обязательная проверка, все должны быть в своих комнатах. Тот мальчишка решил прогуляться на ночь глядя, видимо, уже после отбоя. Не повезло. С любым другим учеником курсом старше такого бы не случилось, потому что в Академии обучают нападать и защищаться. Тем более, если есть чип...
Фергюсон задумчиво потирает шею, прощупывает позвонки - на коже небольшой шрам, как раз около седьмого шейного. Хмыкает. И снова улыбается.
- Не боишься вырубиться сегодня на самом интересном? - стягивает волосы в хвост, глядя на Робби.
От дыма во рту разливается легкая горечь. Боль притупляется, словно ил речной вновь оседает на дно. Но это вряд ли от сигарет. Спокойствие, скорее, заслуга Леона. Робби отодвигается от окна - еще не хватает, чтобы с улицы заметили.
- В душе я справлюсь как-нибудь сам, - усмехнувшись. Переталкивает сигарету языком в угол рта, щурится. - Думай об Оливии и делай домашнее задание. Как прилежный мальчик, - смеется.
Леон не пойдет, это заранее известно. Робби приближается к другу, резким движением сдергивает с его шеи галстук - шелк ложится на ладонь черной тонкой змеей. Движение - и она обвивается вокруг шеи Леона, Гордон тянет к себе за концы ленты, притягивая почти к самому лицу.
- Нужно всегда поступать правильно, да, Леон?
Ткань давит на шею, и Леон делает шаг вперед. Смотрит в глаза - алая радужка завораживает. Вместе с цепким взглядом выглядит даже очаровательно дико. В самую душу, впиваясь, лениво царапая, но не отпуская.
- Смотря, что ты понимаешь под словом "правильно", - отвечает, усмехнувшись. - До переклички еще четыре часа, - вытягивает концы галстука из пальцев Робби. - Так что можешь не торопиться. В душе. И, так и быть, мешать не буду.
Тепло. Удовольствие, чуть смазанное легкими мазками раздражения - эмоции Леона поверхностно, не вторгаясь, не причиняя боли, скользят по сознанию. Робби, улыбнувшись, отступает.
Если быть рядом дольше можно, не отдавая себе отчета, начать передавать то, что чувствуешь сам, внушая и изменяя. А этого совсем не хочется. Пусть останется все, как есть. И то, что испытывает Фергюсон, не будет иметь в качестве причины дар Роберта Гордона.
- За четыре часа я успею утонуть. Придешь меня спасать?
Отгородиться - отвлечься. У Робби не так уж и много близких людей. И важно, чтобы хотя бы с ними связь была не фальшивой, выстроенной по его желанию.
Тушит сигарету, достает из шкафа чистое полотенце.
- Обязательно, - смеется Леон.
Робби уходит. Дверь комнаты легко и тихо захлопывается.
Фергюсон кидает галстук на изголовье кровати и подходит к окну. В комнате еще чувствуется запах сигаретного дыма, поэтому открывает окно пошире. А завтра - светлое событие за всю эту неделю - встреча с Оливией.
Улыбается и касается кончиками пальцев стекла.