Под Новый год случаются неожиданные звонки по телефону. Вот и Василию Васильевичу Шишову позвонил приятель, с которым не виделись и не созванивались со студенческих лет. Василий Васильевич легко узнал голос Володи Момонова, будто вчера с ним только разговаривал.
Обычные новогодние поздравления, пожелания, то да сё - поговорили минуты две-три, Ильич, как звали Момонова в студенческой среде, вдруг спрашивает:
--
В баню-то ходишь?
--
Хожу, как и прежде - стараюсь раз в неделю, не реже, - ответил Василий Васильевич, широко улыбаясь: он был заметно взволнован этим звонком из его юности.
--
Давай как-нибудь сходим вместе: и увидимся, и наговоримся, и попаримся. Как?
--
Идёт! - с радостью согласился Василий Васильевич, - не будем откладывать, сейчас и договоримся.
Обычно он ходил в баню один. Был раньше напарник, но как часто бывает, из-за несовпадения свободных дней, пришлось им ходить по одному. Оказалось, Ильич тоже ходил один. Теперь они наметили день, когда оба были свободны и договорились о встрече у кассы, как всегда, с утра - на первый сеанс.
В назначенный день Василий Васильевич приехал в баню первым, купил, как договорились, два билета, а отходя от кассы едва не столкнулся с Ильичом. Он увидел полного с солидным брюшком человека, с чертами лица, отдалённо напоминающего того худенького паренька, каким был Ильич раньше. Однокашники крепко пожали друг другу руки и обнялись. И отстранились, разглядывая друг друга. Василий Васильевич знал от общих знакомых, что Ильич где-то в автосервисе занимает не высокую, но прибыльную должность. Лицо, осанка и весь облик Ильича выражал одно: я достиг в этой жизни всего, чего хотел, а вы все мелко плаваете! И это так не вязалось с прежним Ильичом, всегда озабоченным учебными делами, которые давались ему, мягко говоря, с трудом, что Василий Васильевич не мог удержаться от смеха: он расхохотался, понимая, что это неприлично с его стороны, но не мог остановиться. Ильич вначале как-то смущённо улыбался, потом стал протестовать:
--
Кончай, Вася, ты чего?
Справившись со смехом, Василий Васильевич, когда они уже раздевались, оправдывался:
--
Извини меня, Ильич, ты так сильно изменился: был худенький, как девочка, и вдруг!
--
Что ты хочешь, без малого двадцать лет прошло, ты тоже вон седой стал, - ответил Ильич, и, доставая из своей сумки бутылку водки, предложил, - ну что, давай за встречу по чуть-чуть.
Василий Васильевич совсем не хотел портить себе банный день, сожалея о новой пикантной ситуации, ответил:
--
Ильич, снова меня извини, я этим делом, как и раньше, не интересуюсь; мог бы рюмочку выпить за встречу, но после бани. А перед? Нет, я не буду. Как же идти в парную?
Видно было, что Ильич сильно огорчён, кажется, уже пожалел об их встрече. После некоторого колебания он сказал:
--
Не хочешь, как хочешь, а я так привык.
Налил полстакана и не выпил, а как-то вылил водку в себя, не глотая. Василий Васильевич только подумал: вот что значит двадцать лет.... Ильич зажевал водку, достав что-то в сумке, и они пошли в парную, но разговор не клеился. И скоро приятели, не сговариваясь, решили не мучится: каждый вёл себя так, как привык, не особо обращая внимание на другого. Василий Васильевич думал, что Ильич, наверное, хотел о чём-то поговорить, возможно посоветоваться или излить душу, не просто так он предложил этот поход в баню, но теперь оба понимали, что встреча не удалась. Сухо попрощавшись у бани, каждый пошёл своей дорогой.